Текст книги "Тайна семи (СИ)"
Автор книги: Сергей Гир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Когда Лена проснулась, книги не было, как она ни старалась её найти. «И как Гертруде только достать её из-под моей подушки? Хоть сплю я и крепко, но чуткости у меня хоть отбавляй», – да, это была та ещё загадка. А потом заметила, что и кольца тоже нет. Лена уже поняла, что тётушка Агриппина знает про её находку: за обедом она постоянно косилась на девушку, хоть и молчала. Это было странно. И теперь было страшно даже находиться рядом со старушкой, зная о её возможных злодеяниях. Но уезжать Лена пока что не собиралась, а вот быть начеку…
Последующие дни Лена практически не появлялась в доме, гуляя по городу и заводя новые знакомства. Конечно, ей было достаточно и тех, которые были, но про тётушку она должна была узнать практически от каждого. И она узнавала: многие считали Агриппину справедливым, но недобрым человеком, способным на подлость. Арина, дочка швеи, которая живёт в двух кварталах от усадьбы тётушки Агриппины, рассказала, что лет пять назад, Агриппина Данилова отняла у всех жителей этого городка книги. Все летописи, сказки, личные дневники, легенды… обосновывая это тем, что «это поможет поймать убийцу».
– Уже тогда исчезло с дюжину людей, – Арина сидела у фонтана, болтая рукой в воде, – и никто не сомневался, что это убийца.
– Но ведь исчезновение – дело обыденное, – Лена пожала плечами, – может, волки утащили, или люди заблудились в лесу…
Арина качнула головой и вздохнула.
– Может, у вас в столице это и обыденное дело, но у нас никогда такого не было. Волки уже все перебиты…, а лес может и ребёнок весь обойти, а затем вернуться.
– Но ведь всякое же бывает?.. – девушка не собиралась отступать, пока её собеседница не ответила вопросом на вопрос: «Несомненно. Но как ты объяснишь то, что некоторые исчезли прямо из своих постелей, пока их родные были в доме?» На этом разговор был закончен, и девушки просто сидели у фонтана на городской площади, задумавшись о своём, а вдалеке виднелась удаляющаяся фигура, в руках у которой была ярко-малиновая сумка, похожая на рыбацкую сеть.
И с каждым последующим днём Лена узнавала всё новые и новые детали. Почти во всех случаях пахло жжённой травой, а за день исчезновения люди получали письмо, в котором значилось: «Ты послужишь благому делу, грешник», и прилагался цветок, имеющий сладковатый дурманящий запах. Это было доказательством, но не в пользу тётушки Агриппины.
Прошло несколько дней. Лена уже узнала многое о тех исчезновениях, успела оценить обстановку и принять решение быть осторожной с тётушкой, пока её лучший друг собирался в путь. В те немногие моменты, когда она находила сеть, она писала сообщения Алексу, рассказывала о новых уликах. И ей было плевать, что ответа она не получала. Она была уверена, что спецслужба скоро прибудет ей на подмогу.
Когда Лена перестала расспрашивать жителей, она решила отдохнуть и за пару дней успела насладиться красивыми пейзажами; её фотограф точно пришёл бы в восторг. Девушка успела побывать в нескольких величественных усадьбах вместе с тётушкой, но где бы она ни оказалась с Агриппиной, везде была на чеку.
В один из немногих жарких солнечных деньков, Лена лежала на небольшом пляже. Волны омывали белый песок, едва касаясь её ступней. Небо было чистым и ясным, и тучки-нахалки не стремились заслонить солнце; это радовало.
– Загораешь, столичная? – один из местных чудаков, Гаврила, вышел со стороны утёса, помахав удочкой.
– Привет, – улыбнулась Елена и сняла очки, – загораю. И в солярий не придётся идти, когда вернусь в столицу.
– Ох, эти ваши словечки! – он сел на песок, неподалёку от девушки, и поставил ведро с рыбами рядом.
О Гавриле Лена услышала на третий день своего пребывания в этом городке. Его знали практически все жители этого городка, но не воспринимали всерьёз: он был обычным сорокалетним пьяницей, подсевшим на алкоголь после смерти матушки.
Многие говорили, что после похорон он слетел с катушек: мол, призраков начал видеть, чуять демонов. Даже сказал как-то раз, что в местной заброшенной церквушке на окраине творится нечто странное.
Его не избегали, не шарахались в сторону, но и внимания, как такового, он не получал. Его просто считали чудаком и сочувствовали нелёгкой судьбе. Но уж явно не Елена – она была серьёзно заинтересована, и была обязана его расспросить. А на следующий день она сделала это, она расспросила его обо всём. Было интересно слушать его истории о призраках усадьбы Громовых, вопиющих в ночи, или о демоне восточного кладбища, что мешал душам уйти на покой, а уж ангел в середине фонтана на Центральной площади стал местной знаменитостью. Гаврила рассказывал, что это изваяние весьма обманчиво на первый взгляд. Гаврила говорил, что тот самый ангел – пришелец из ночного неба, с самой яркой звезды.
«Когда увидишь его, даже и думать не думай, чтобы сомкнуть веки на мгновение, ибо он только этого и ждёт», – Лена была уверена, что у неё дежавю: где-то она уже это слышала.
Его истории были такими реалистичными, и говорил парень с таким ужасом в голосе… не поверить было сложно. Девушка услышала с десяток историй, но ей хотелось большего, ей хотелось услышать ту самую историю. Историю, непосредственно связанную с исчезновениями.
Многие говорили, что эту историю он рассказал только один раз в жизни, а потом ходил, вздрагивая от каждого шороха.
– Гаврюш, – девушка подсела рядом с ним, – ты такой интересный. Расскажи ещё парочку историй.
Мужчина отстранёно вздохнул и посмотрел вдаль; подул ветер, принося с собой сладковатый запах валерьяны и йода.
– Но мне больше нечего рассказать, – он пожал плечами, наблюдая за едва волнующейся гладью. – Думаю, сегодня вечером начнётся шторм, стоит укрепить теплицу, и закрыть окна.
– А как же история про заброшенную церковь на востоке? – напористо спросила Елена, перебивая его размышления о погоде, и Гаврила вздрогнул, словно услышал нечто страшное.
– Пора готовиться к шторму, – он встал с песка, взял ведро и медленно зашагал обратно, оставив девушку без ответа.
– Постой! – Лена побежала вслед за ним, – ты так и не рассказал мне эту историю!
Она схватила его за руку, но мужчина грубо оттолкнул девушку.
– Тебе не нужно этого знать! – прошипел он сквозь сжатые зубы. – Я чуть не поплатился, рассказав однажды это. А тут приезжает столичная чудачка и требует пойти ради неё на жертвы!
Он сверкнул глазами.
– И даже не пытайся узнать что-то сама, – это прозвучало словно приказ, но для Лены это стало спусковым крючком. Двадцать семь, но всё ещё такая же любопытная, как и в детстве.
Когда Елена пришла обратно в дом тётушки Агриппы, та сидела в кресле-качалке и потягивала вино. Вид её был хмурый, даже… какой-то грустный. Старый виниловый проигрыватель крутил что-то из оперы, а в воздухе витал запах жареного мяса.
– Оленина действительно вкусная, однако немного жестковата, – Агриппина улыбнулась Лене, а угольно-чёрный кот, спящий на её коленях, навострил ухо. – Но Герта знает толк в готовке. Как отдохнула?
– Хорошо, тётушка, – девушка натянула фальшивую улыбку и присела на диванчик, – загорала, немного поплавала, встретила Гаврилу.
– Надеюсь, ты не ведёшься на его рассказы о призраках, – усмехнулась Агриппина, отхлебнув тёмно-бордовой жидкости. – Он такой добрый, жаль немного дурной.
Но Лена знала с чем связано было его безумие… с кем!
– Конечно, не ведусь, тётушка, но мне его жаль.
Женщина погладила кота.
– Помню, как в детстве нашла его на улице котёнком, – улыбнулась Агриппина. – Шёл сильный ливень, а я бежала по улице, шлёпая по лужам, а потом услышала жалобное мяуканье. Несмотря на дождь, я свернула в переулок и увидела его.
Продрогшего и мокрого, его рёбра ввалились, а шерсть была местами выдрана после многочисленных драк с бродячими псами. Мне стало так жалко, что я подхватила его на руки и побежала обратно. Конечно же, мне влетело за это от папеньки и маменьки: за то, что опоздала на ужин, но котёнок остался переночевать у нас всего одну ночь. А потом ещё на одну. Так он у нас и остался навсегда.
Лена невольно улыбнулась, слушая историю своей тётушки, и погрузилась в мысли. И естественно о Гавриле. О ком же ещё?
«Она такая же, как и другая», – многозначительно сказал Гаврила, когда Лена заговорила с ним о тётушке. Это было одно предложение, и больше парень ничего не говорил.
Казалось, он был испуган, но это и неудивительно: Лена уже давно поняла, что права, что тётушка Агриппина – то самое чудовище.
– Пора ужинать, – хихикнула старушка и медленно поднялась с кресла.
В конце концов, ужин удался на славу – это было похоже на один из тех банкетов, вечеринок с их деликатесами и дорогим алкоголем. Гертруда наготовила кучу разнообразных изысканных закусок, а тётушка Агриппина достала старое французское вино шестнадцатых-семнадцатых веков из погреба.
Спустя пару часов девушка сидела в зимнем саду и потягивала из бокала терпкий янтарный ром, который незаметно стащила из погреба. Она была порядочно охмелевшей, но это не мешало ей пить напиток пиратов и слушать барабанящий по стеклянной крыше дождь. Гаврила был, конечно же, прав насчёт шторма – дождь стучал по крыше сада, а вдали грохотал гром, предшествуемый молниям. Он был прав, и уж точно не в первый раз. И девушка всерьёз задумалась: а вдруг его истории про демонов и призраков – тоже правда? Что, если это не просто истории?
– Да, ну, – она покачала головой и вздрогнула от очередного удара молнии, – это просто страшилки на ночь.
Но через мгновение она замолчала: говорить с собой – это уже явно признак расстройства (что, в принципе, не удивительно, осознавая тот факт, что рядом с тобой постоянно находится серийный убийца), но вот церковь… Церковь прочно засела в её голове. Она всё-таки должна была сходить туда, даже, несмотря на страшный ливень! Да и вообще, Лена брала репортаж в окопе, когда над головой свистели пули, так что гроза – это пустяки. И странное в церкви – пустяки.
Сверкнула молния, и стеклянная крыша сотряслась от раската грома, а Лена тем временем, пошатываясь, покидала зимний сад.
Девушка шла по улице, а дождь хлестал ей в лицо, пытаясь остановить своим безжалостным напором, он словно говорил: «Не ходи туда, это опасно!» Но Лена всё равно шла, а её ноги утопали в грязи, хлюпая при ходьбе. Но даже эти противные звуки не мешали ей – цель уже была намечена, а отступать было явно не в её стиле.
Она преодолела поле с кукурузой и её острыми листьями, миновала маленькую берёзовую рощицу, поскользнувшись пару раз на холме, и чуть было не утонула в реке, переплывая её. Она была пьяна, но чувствовала себя очень и очень трезвой, минуя все преграды.
Чуть позади неё ударила молния, и дерево повалилось наземь, едва задев её кончиками веток. Бабах! Лена отпрыгнула в сторону, испуганно озираясь по сторонам, а дерево дымилось и трещало. Елена не растеряла хватку, а гордо развернулась и зашагала дальше, шлёпая по лужам. А в ушах продолжало звенеть, заглушая шум дождя. «Вроде, я иду правильно», – подумала девушка, но тут же полетела носом в грязь, споткнувшись о булыжник.
Её одежда была в грязи, кожа на щеке была содрана и болезненно пульсировала, но, тем не менее, она продолжала двигаться дальше, пока не вышла на окраину города.
Ни одного особняка, ни одной усадьбы, только полуразвалившиеся хижины, голые безжизненные деревья и старая, заброшенная церковь на холме.
Пустующие дырки в стенах, видимо, были раньше стёклами, – догадалась Лена, а в башенке не было самого главного: колокола. И крыши. Одна зияющая чернотой дыра. И только здание склепа было не тронуто временем и хулиганами, которые разворотили всё в округе.
Он стоял великий и могущественный, словно сама смерть охраняла его от внешних воздействий. Лена двинулась к церкви, но чем ближе она подходила, тем хуже себя чувствовала. Нет, у неё не кружилась голова, не щемило сердце, просто было странное ощущение… тревога и гнев и тоска. Всё это разом.
Трава на холме пожухла и почернела, источая мерзкое зловоние; дождь закончился так же быстро, как и начался. Не было прелюдий с моросящими каплями, просто резко остановился, словно город накрыло большим невидимым зонтом.
Лена приоткрыла широкую створчатую дверь, и петли противно заскрипели от внешнего воздействия.
– Чёрт! – девушка тихо цокнула языком и проскользнула сквозь щель.
Помещение было весьма небольшим. Вдоль стен стояли обшарпанные лавочки, алтарь надломился, однако иконы всё ещё находились на своих местах, новые, только… девушка подошла поближе к иконам. Круги! Они алели на иконах, и, казалось, что они были всё ещё свежие. Лена прикоснулась к одному из кругов, и на её ладони остался след.
– Что это за чертовщина? – она отступила, обтирая кровь о свои штаны. Конечно, девушка надеялась, что будет намного хуже, что она встретиться с нечистью, но оказалось, она была не готова даже к обычным кровавым меткам на иконах, которые были ещё весьма свежими.
Елена попятилась назад, а потом развернулась и выбежала и здания церкви. Всё-таки Гаврила был прав: там явно творится что-то странное. Девушка выдохнула, а потом машинально посмотрела на здание склепа. И ей показалось, что увидела слабое мерцание из приоткрытой каменной двери. Невероятно!
Лена сделала один шаг к строению, остановилась, посмотрела по сторонам и двинулась дальше.
Когда она вошла в здание склепа, то тут же почувствовала странный запах, сочащийся из надгробий. Почти неуловимый, тонкий, витиеватый, словно сигаретный дым, он напоминал заплесневелый сыр. Лена оглядела комнату, но так ничего и не увидела, никакого мерцания, только темнота и каменные саркофаги.
Девушка прошлась между каменных лож, а потом заметила её – узенькую лесенку, ведущую под землю, в глубины темноты. И не раздумывая, Елена отправилась в удушающую темноту.
Она медленно и осторожно двигалась по каменным выступам, придерживаясь за стенку, как за опору. Шажки были приглушёнными, словно это был не камень, а мягкая земля, и чем дальше она спускалась, тем тише становились её шаги. А потом Лена оказалась в узком коридорчике, похожем на те, что бывают обычно в подвалах хрущёвок. Она прошла по нему, придерживаясь за стену, и оказалась в какой-то комнате.
Небольшая комната была заставлена большими бочками с винами, занимающими почти что всё пространство. А в оставшемся пространстве… Девушка спряталась за бочку.
Несколько десятков маленьких церковных свечек горели, выставленные в круг.
Пламя неестественно полыхало, завиваясь спиралью; искрилось. А в центре круга лежал он – местный чудак Гаврила. Лена зажала рот, сдерживая крик: его тело было истерзано кровоточащими ранами, а конечности были отделены от туловища. Она снова выглянула из-за края бочки, но сразу же спряталась. Это действительно был Гаврила! Слёзы покатились по её щеками, а изо рта вырвался беззвучный крик. Но она быстро привела себя в порядок, когда услышала грубое недалёкое пение, напоминающее мантру. Убийцы были тут.
В глазах было мутно, и всё, что она увидела: две неясные ссутулившиеся фигуры, которые проводили свой кровавый ритуал.
Девушка протёрла глаза от слёз, и всё встало на свои места. Вот почему их не оказалось дома, когда девушка собиралась покинуть его.
Лена была уверена, что тётушка Агриппина – убийца, но в этот момент она просто не могла поверить в то, что видела. Агриппина и Гертруда были хорошими актрисами. «Весь мир театр, а люди в нём актёры, значит?» – Лена отказывалась верить в происходящее. Она не понимала, зачем они всё это делают.
И да ненужным станет человек, когда свершит один он грех,
И семь людей с семью грехами, взорвут печать, забытую веками!
Жадность, любопытство, ложь и болтливость!
Убийство ребёнка, разврат и пугливость!
Подарят ведущим свободу и дом,
Бессмертье не будет впредь сном,
И место проклятья подарит вам это…
– За семь долгих лет спокойства без гнета, – прошептала Лена, вспомнив, что видела это «заклинание» в одной из тётушкиных книг. А затем Лена расчихалась.
Сырость подвала, холод и мокрая одежда сделали это… её маскировка была разрушена.
Девушка затаилась, мысленно проклиная себя за эту ошибку. «Не хотелось бы умереть в этом гнилом подвале», – подумала Лена, прислушиваясь. Тишина, лишь завывания ветра и назойливый звук. Кап, кап, кап! И не было понятно: то ли это кровь Гаврилы, то ли дождь. Лена зажала рот рукой и выглянула из-за большой деревянной бочки – на неё смотрело старое морщинистое лицо, явно не принадлежащее тётушке Агриппине или её помощнице.
– Бу!
Лена отпрянула, а её крик утонул в мокрых грунтовых стенах.
– Замолчи, мерзкая тварь! – девушка увидела лицо второй фигуры.
– Н-но… – Лена была в замешательстве: она даже и не подозревала, что они способны на это.
– Иван! Марья! – она судорожно выдохнула, всё ещё пребывая в прострации.
– Догадалась, – Марья усмехнулась. – Я знала, рано или поздно это случится. Жаль, что ты догадалась раньше.
Девушка покачала головой.
– Я не понимаю, – она покачала головой, пытаясь отсрочить свою смерть, пытаясь понять. – Я думала, что за всеми этими смертями стоит…
– Твоя тётка не причастна к этим смертям, – Иван раскатисто рассмеялся, смотря на девушку исподлобья. – У неё свои методы.
– Методы? – девушка непонимающе покачала головой.
– Можно не использовать подобные методы – убийства, однако тогда вероятность будет мала.
– Вероятность… – Лена сглотнула комок желчи, а потом перевела взгляд на Марью. Было тяжело осознавать, что такая милая старушка окажется серийным убийцей, но ещё тяжелее, что Лена ошибалась насчёт тётушки и клеветала её.
– Покинуть этот прóклятый город!
Лена окончательно запуталась, и мысли в её голове спутались. Можно же ведь просто взять и уехать из города!
– Ты ошибаешься, дитя, – Марья улыбнулась, – и как жаль, что ты сунула свой любопытный носик так рано.
– Прошу! – воскликнула Лена, а перед глазами пронеслись последние дни. Ей было так стыдно, что она обвинила тётушку в том, чего она не совершала. Получается, Агриппина вела слежку за этой безумной парочкой, записывая их злодеяния. Записывая каждую из сорока семи жертв. Она не убивала никого из людей! Марья не соврала бы сейчас, зачем вообще врать человеку, которого собираешься убить?.. А потом Лена поняла, почему в домах исчезнувших появлялся запах жжёной «травы». Теперь она поняла, что за траву они имеют в виду. А затем девушка почувствовала сладковатый дурманящий запах, и увидела в волосах Марьи цветок-«колокольчик», на который она даже не обратила внимания при первой встрече. Там, ещё на центральной площади.
Зачем Лена вообще приехала в этот, действительно, прóклятый город?! Это место явно не восстановило её силы, зато приблизило конец.
– Ты послужишь благому делу, грешница, – прошептал Иван, а затем девушка ощутила тупую боль в районе затылка, и свет померк в её глазах.
х.
Алекс мчался на своей машине по просёлочной дороге. Она подпрыгивала на многочисленных кочках и валунах и с глухим ударом приземлялась на землю.
– Вроде, почти на месте, – пробормотал парень, сверяясь с датчиком слежения. Он осмотрел местность. – Действительно, его нет, хотя gps говорит об обратном.
Парень остановил машину у обочины и вышел.
Стоял жаркий полдень, и, надвинув козырёк бейсболки, он пошёл к мигающему огоньку на экране. Алекс шёл по полю, а солнце нещадно палило.
– Я обещал помочь… хотя, похоже, поздно уже.
Пару раз парень отпрыгнул подальше, услышав шипение в зарослях болиголова, но направление не изменил.
– Лена, – он всхлипнул, заметив, что всего в сотне метров от цели.
Он ускорился, пока не достиг цели. Это был очень большой и старый дуб, ветви которого отбрасывали большую тень. Парень приблизился – несколько сантиметров. Конечно, маячок мог находиться, где угодно: под дубом, на ветвях, но большое дупло так и кричало, что объект там. Почему бы и нет?
Парень осторожно приблизился и заглянул в дуб. Среди паутины и свернувшихся бурых листьев покоилось гнездо малиновки, или какой-то другой птички, а среди маленьких аляпистых яичек, переплетённых веточек и золотистых осколков краски – пожелтевшая бумага и смартфон.
– Прости, что не успел, – Алекс всхлипнул, но достал нужные ему вещи. – Надеюсь, ты в лучшем мире, детка.
Делать было нечего: он прислонился спиной к дубу и сполз, раскрывая письмо.
Алекс, детка, всё произошло так быстро… я была неправа и не понимала многого. Тётушка Агриппина вовсе не была замешана во всех смертях – Иван и Марья, местные жители… это были они! На самом деле… чёрт, да мне до сих пор не верится… но город этот – призрак. И чтобы вырваться из его оков и обрести бессмертие, нужно семь лет убивать по семь человек… и это мне до сих пор это кажется бредом. Эти двое постоянно твердят это. Чёрт! Они самые настоящие психопаты! Свихнулись на старости лет.
Сейчас я сижу в лесу и пишу это письмо на листке, который стащила из их дома, прежде, чем сбежать. Алекс, это злой город… злые жители. Жаль, я не узнала этого раньше. Чёрт, телефон разряжен, даже позвонить не могу, и это пугает меня. Они наверняка уже хватились меня, и мне кажется, я уже чую этот запах… самокрутки Ивана. Когда я была у них в плену, они сказали, что сделают это через месяц, ибо нарушать ритуал нельзя… не исполнится, видите ли, их желание, и тогда всё с самого начала. Я не знаю, зачем пишу это… может, надеюсь, что ты однажды найдёшь его… и отомстишь за меня, хотя я думала, что отправляя тебе сообщения, я полу спецгруппу, которая раскроет всю эту херню. Но я уже не думаю, что ты вообще получил мои сообщения, ибо этот город... В любом случае, я была рада узнать всю правду. Спасибо за всё, детка. Я надеюсь, мы увидимся снова, если смогу ускользн…
Письмо оборвалось, и Алекс заплакал.
– Я никого больше не пущу сюда никого, – слёзы текли по его щекам; Лена была его лучшей подругой, хотя в последнее время он чувствовал нечто большее по отношению к ней, и поэтому он корил себя за её смерть. – Уничтожу эту аномалию к чертям собачьим! Жаль, не успел предупредить Лену раньше…
– Доброго утречка, молодёжь, – раздалось с пригорка. Алекс поглядел на холм: к нему приближался юноша, одетый в хлопковую рубашку и льняные штаны, в его зубах была зажата самокрутка, а за спиной авоська. Рядом – миловидная девушка в сарафане, словно они сбежали с театра, в котором был спектакль по теме: «РУСЬ». – Не поможете нам найти дорогу? Что-то мы немного заблудились… Меня зовут Иван, а это моя любимая жена – Мария. Мы надеемся, вы поможете нам?..
