Текст книги "На пороге «оранжевой» революции"

Автор книги: Сергей Кара-Мурза

Соавторы: Сергей Телегин,Михаил Мурашкин,Александр Александров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 38 страниц)

В 1991 г. СССР был сломан спектаклем в Москве, где для этого была организована толпа, составлявшая 1% населения Москвы и 0,03% населения СССР. Даже одни только члены КПСС составляли 6,4% населения СССР, а они в подавляющем большинстве были противниками тех «оранжевых». Но КПСС не то чтобы не организовала эти 6,4% на осязаемое волеизъявление, она его не допустила. Как и государственные структуры не позволили своему личному составу противодействовать «оранжевым». «Агрессивному большинству», как его тогда называли, было приказано молчать, и оно не осмелилось нарушить этот приказ.

Такое же положение в существующих структурах и сегодня. Главная политическая партия – КПРФ и ее осколки. Весь смысл существования этой политической организации трудящихся – предотвращение следующего цикла антироссийской «оранжевой» революции, который добьет Россию и ввергнет население в уже бездонную социальную катастрофу. Все остальное сейчас – это волосы на нашей голове, которую собираются отрубить. Но об этом – ни одного ясного слова.

Ничего не изменилось в программных установках и образе действий с 1991 г. Это показали и январские протесты. Роль политической партии в момент острого социального конфликта – показать людям связь этого частного конфликта с фундаментальными противоречиями. Тогда люди увидят, что, выступая против конкретного действия власти (в данном случае против монетизации льгот), они борются не ради своего небольшого интереса, а за судьбу всей страны, за идеал справедливости для всех. Но ораторы на митингах принижали проблему, сводя дело к тому, что правительство обидело пенсионеров – отняло льготы натурой, а денежная компенсация маловата.

А ведь эта «монетизация» – уже подготовительная акция «оранжевой» революции в РФ. И бороться против нее надо было не просто ради защиты тощего кошелька пенсионеров, а ради защиты российской государственности, которую «оранжевые» министры и депутаты готовят к сдаче теневому мировому правительству. «Монетизация льгот» – акт государственной измены, что и должны были понять вместе и пенсионеры, и ОМОН, который их пытался мягко остановить.

Левые не нашли языка, на котором можно верно описать главные угрозы нашему бытию. Марксистские и торжественно-державные понятия, которыми полны программы и выступления левых политиков, скользят мимо, не выражают той беды, которую интуитивно чувствуют люди.

Слабость программной и идеологической работы в КПРФ обусловлена той организационной и идейной матрицей, которая была в нее заложена уже при создании и унаследована от поздней КПСС. Отрезать эту пуповину было необходимо, но этого не было сделано, хотя все признавали, что КПСС проиграла битву и в сфере идей, и в сфере организации. Значит, низовые организации той же КПРФ и отдельные ее члены в виду грядущей угрозы всем трудящимся и будущему страны обязаны действовать помимо организационной и идейной матрицы КПРФ. Они обязаны исходить из своего разума, чувства и опыта и использовать то ценнейшее народное достояние, которое им вверено – организацию, для собирания граждан в их противодействии «оранжевым». Для этого не надо рыться в цитатах Маркса и Ленина, надо объяснить людям суть угрозы в простых земных понятиях на простом обыденном языке. И это будет самое верное объяснение, потому что угроза является земной и обыденной.

Информационно-психологические и «оранжевые» гражданские войны – это войны без ясной линии фронта, без тыла, а часто и без связи. Чтобы их вести, хотя бы в обороне, нужно иметь навыки автономных действий, в том числе в самых трудных условиях – когда штаб твоей армии уничтожен или перешел на сторону врага. Эти навыки начисто утрачены в поздних советских структурах и не восстановлены в постсоветских. Устоять против «оранжевой» революции можно только, если все ячейки общества, все «сгустки» человеческих связей смогут определить свою линию поведения и проводить ее в жизнь, даже не получая команд «сверху», просто следуя ориентирам, заданным главными идеалами и интересами. Иными словами, когда возникнет воля и ее определенное направление на молекулярном уровне. Тогда туманные заявления Зюганова или Рогозина не помешают ячейке КПРФ или «Родины» действовать против «оранжевого» нашествия – и при этом не вступать в разрушительный конфликт ни с Зюгановым, ни с Рогозиным.

В том-то и сила западного гражданского общества, что его ячейки в случае общественного конфликта будут на своем уровне в прямом диалоге вырабатывать свою позицию, а затем отстаивать ее независимо от того, что там решит правительство, либералы или консерваторы. В этом обществе развиты навыки самоорганизации. В условиях резко ослабленной и «дырявой» государственности, как сейчас в РФ, мы не можем уповать на институты власти, мы должны выстраивать оборону на всех доступных нам уровнях и прежде всего на низовом.

Таким образом, сложившиеся в РФ организованные политические силы, вышедшие из перестройки и сохранившие рациональность поздней КПСС, не могут противопоставить “оранжевой революции” арсенал постмодерна собственного производства. В то же время, они не могут противопоставить “оранжевой революции” и арсенал советского Просвещения – он находился в кризисе уже в позднем СССР, а затем был добит перестройкой и реформой. Обновленные средства советского культурного арсенала, которые с успехом использовал Лукашенко, требуют политической и организационной базы, которая отсутствует в РФ и для создания которой уже требуется революция (антагонистическая “оранжевой”). Чтобы она вызрела, надо продержаться с помощью подручных средств – сети личных контактов и перевода встающих перед нами проблем и угроз на язык простых и однозначных понятий. Таких, которые выводят нас из зазеркалья в реальный земной мир.

Глава 25. Возможный путь преодоления «оранжевой революции» в РФ

Многие мыслители, бывшие очевидцами больших революций, пришли к выводу, который в разных вариантах звучит примерно так: «Единственный способ победить революцию – это совершить ее».

«Совершить ее» – значит овладеть ее энергией и перенаправить ее на иные цели, несовместимые с целями революционеров, но приводящие к разрешению тех противоречий, которые заставили людей поддержать революционеров. В случае РФ такой главной целью можно считать сохранение ее цивилизационного вектора – как выражался Д.И.Менделеев, «уцелеть и продолжить свой независимый рост».

Другими словами, проект подготовки к «оранжевой революции» с целью подавить ее наличными средствами мы считаем невыполнимым – он или потерпит поражение, или приведет к такому углублению кризиса, которое позволит антироссийским силам добиться своего иными средствами. Лобовая контрреволюция, попытка реванша сил, которые были атакованы революцией, означает реакцию, которая в случае победы подрывает потенциал развития и приводит к затяжному кризису, удушающему творческие силы обеих конфликтующих сторон.

Николай Бердяев высказал в 1923 г. очень важную мысль: «Гражданские войны революционных и контрреволюционных армий есть обычно борьба сил революционных с силами дореволюционными, революцией поражёнными. Настоящую же контрреволюцию, полагающую конец революции, могут сделать лишь силы пореволюционные, а не дореволюционные, лишь силы, развившиеся внутри самой революции. Контрреволюцию, начинающую новую, пореволюционную эпоху, не могут сделать классы и партии, которым революция нанесла тяжелые удары и которые она вытеснила из первых мест жизни. Кончил революцию во Франции „сын революции“ Наполеон, а не дворяне, не эмигранты, не партии, которые революция вытеснила из жизни в своем стихийном потоке… Идейная контрреволюция должна быть направлена к созданию новой жизни, в которой прошлое и будущее соединяются в вечном, она должна быть направлена и против всякой реакции».

В 1923 г. Бердяев, похоже, был еще слишком потрясен трагедией русской революции, потому и обратился к Наполеону. Сейчас мы ту же мысль можем подтвердить отечественным опытом. Буржуазно-либеральная революция (февраль 1917 г.) могла быть преодолена только «контрреволюцией Советов», но никак не силами, «революцией поражёнными». Если представить себе, что монархисты и черносотенцы взяли реванш у либералов, то это стало бы реакцией, задушившей Россию. Идя от Февраля назад, реакция не разорвала бы ни один из порочных кругов, в которые попала монархическая государственность. Подавить либеральную революцию могли только «силы, развившиеся внутри самой революции» – сплав Советов с большевиками. И эта сила была именно «направлена к созданию новой жизни и против всякой реакции».

Не имеет перспектив и альтернативный проект – заранее готовить контрреволюцию, чтобы, уступив на первом этапе натиску «оранжевой революции» и, получив дополнительные пропагандистские преимущества за счёт саморазоблачения «оранжевых», взять реванш и произвести оздоровление государственности, связанное с вытеснением «оранжевых» с политической сцены. Так, по крайней мере декларативно, собиралась вести дело «партия Януковича» на Украине. На практике проекты лобовой контрреволюции после свержения прежней власти к успеху почти никогда не приводили. Силы, пришедшие к власти в результате любой революции, включая «оранжевые», успевают произвести перераспределение собственности и сфер влияния, кадровые перестановки и структурные изменения во власти. Новая власть всегда получает кредит доверия и обладает средствами, чтобы его продлевать и продлевать. А значит, если уступить «оранжевым», то уже через короткий промежуток времени контрреволюция оказывается невозможной, приходится готовить революцию, что гораздо сложнее, нежели контратака сходу.

Рассуждая о возможностях преодоления «оранжевой» революции в РФ, некоторые авторы даже вводят понятие (контр)революции – такого организованного действия общественных сил, которое по своей природе само является революционным, а не реставрационным.

В редакционной статье журнала «Со-Общение» (2005, № 1) в номере, целиком посвященном «оранжевой» революции на Украине, говорится: «В случае (контр)революции, а не реакции на революцию, мы имеем дело с опережающим, перехватывающим проектом элит, который реализуется поверх революционного тренда, и поворачивает этот тренд. Мы не случайно подчёркиваем здесь важность различения реактивного и проективного подходов. Реагируя на вызов революции, её не одолеть (вспомним трагический опыт множества борцов с революциями). Но действующие элиты, заинтересованные в сохранении и укреплении своих позиций, могут и должны опередить своих соперников, осуществив спланированное, организованное и целенаправленное (контр)революционное действие. Речь идёт об освоении и присвоении властью конкурентных социальных энергий и превращение их в энергии созидания. Итак, проект, направляющий процесс: буквально – бросок вперёд».

Это рассуждение элитарно, и его можно принять в том смысле, что принадлежность к «действующим элитам» России определяется не в буржуазном или номенклатурно-сословном стиле, а как активная способность осознавать и формулировать суть исторического выбора, перед которым стоит Россия, вести диалог об альтернативах и вырабатывать проекты, соответствующие общей стратегической цели, а затем участвовать в их реализации. При таком понимании элиты, в настоящий момент постсоветские образования как раз переживают этап смены элит, на общественную арену выходит новое поколение, с новыми достоинствами и слабостями. Назревающие революция и (контр)революция довершат формирование этого поколения – в драматических условиях.

Видимо, правы те наблюдатели и исследователи «оранжевой» революции на Украине, которые считают, что нынешняя власть РФ противостоять попытке аналогичной революции не сможет. Опыт «оранжевых» революций – не только на Украине, но и в Сербии, Грузии и Киргизии – показал, что нынешняя власть РФ не обладает ресурсами и доводами, с помощью которых она могла бы защититься от этой революции в канонах реакции, традиционной контрреволюции «полицейского» типа, даже посредством создания организаций «контрреволюционных бой-скаутов». Подорвана культурная гегемония этой власти, и второго дыхания не ожидается. Любая общественная сила, которая поставит перед собой задачу просто защитить эту власть от «оранжевых», сыграет реакционную роль, растрачивая свой потенциал ради консервации или даже создания благоприятных условий для развития кризиса.

Постсоветская власть унаследовала родовой порок номенклатурно-сословной власти позднего СССР, и не может выполнить дело «отца» народа. Она просто не понимает, что происходит с народом, она с поразительной тупостью плюет ему в душу, считая, что граждане – даны, как дан ландшафт страны. Никуда не денутся!

Р.Шайхутдинов пишет: «Это происходит не только на Украине, но и в России, поскольку власти наших стран рассматривают свой народ как неисчерпаемый ресурс, а может быть, и как материал, как то, что всегда было и будет, к чему не надо прилагать никаких усилий. Каждый человек рассматривается властью как обуза, как объект бюджетных трат, поэтому чем меньше будет населения, тем лучше: оно должно достичь таких размеров, чтобы власть могла бы с ним без труда управляться. После этого не надо удивляться, что целые области (типа Сахалина, Владивостока или Калининграда в России или Львовщины или Волынщины на Украине) готовы без труда перекинуться под иную юрисдикцию, а выпускники самых престижных вузов куют экономическое процветание США. Попытки выращивать нужных людей делаются на нашем постсоветском пространстве на редкость неуклюже и неэффективно, с использованием устарелых идеологических приёмов, а в это время власти Европы и США создают для себя граждан на чужих территориях»365.

Как же можно решить столь противоречивую задачу? Ведь надо не допустить, чтобы эта власть совершила «самоубийство», сдав страну «оранжевым» – значит, надо бороться с властью. При этом надо не ослабить власть настолько, чтобы «оранжевые» смогли сломать нашу больную государственность. Значит, надо бороться с «оранжевыми». Но очевидно, что по многим вопросам власть и «оранжевые» заодно – как можно устоять против их давления и ударов? Как вообще можно обратиться к людям, которых власть оскорбила до глубины души, и сказать им: «Не дайте добить эту антинародную власть!»?

А. Чадаев пишет: «Успех контрреволюции возможен только тогда, когда она сама выполняет задачи, которые ставит перед собой революция; когда её целью является не сохранение существующего порядка любой ценой, а такое его видоизменение, которое лишает революцию „воздуха“, сводит на нет „революционную ситуацию“. Тогда она втягивает в себя революционную энергетику, распыляет её на новые объекты, изматывает революцию в бесконечной борьбе за право диктовать условия и рамки»366.

Как же можно «втянуть в себя революционную энергетику», если сама технология революции постмодерна обессиливает общество, превращает граждан в созерцателей бесконечного одурманивающего спектакля? Существует ли вообще идейное и духовное пространство, на котором может быть побеждена манипулятивная сила постмодерна? На наш взгляд, несомненно существует. В общем случае оно существует для всех постсоветских республик, но особенно созрели для него предпосылки в РФ.

Идейное основание, на котором может быть выстроена оборона от соблазнов «оранжевой революции» – это соединение двух больших и, казалось бы, очень далеких друг от друга духовных пространств. Одно из них – это наша коллективная историческая память (говоря высоким слогом, наши архетипы коллективного бессознательного). Это память об Отечественных войнах, как особом неизбывном, предназначенным судьбой срезе всего нашего народного бытия. Эти войны мы можем выиграть, это исторический факт. Второе пространство – опыт наших цивилизационных поражений, включая последнее. В нашей культуре есть свои подходы и методы для рефлексии, анализа таких поражений. Эти методы плохо формализованы и изложены, но это дело поправимое. Сейчас идет невидимая, но интенсивная работа по освоению этого опыта, и она начинает давать плоды.

На пересечении этих двух «срезов» и рождается новый язык, новые интеллектуальные инструменты для выработки проекта, происходит пересборка идеологических конструкций. Здесь и находится та полоса, на которой энергия части «оранжевых» может быть перенацелена на общий проект.

В этой интеллектуальной работе более трудной задачей является обращение к коллективной памяти, а не к рациональному расчету. Рефлексия на рациональном уровне хотя и идет с трудом, но все же дается легче – помогает пока еще довольно высокий образовательный уровень населения и высокая концентрация в нем интеллигенции. Другое дело – наше коллективное бессознательное. Мы, в массе своей, вообще не учились с ним «работать», обращение к этим духовным материям считалось чем-то предосудительным, чуть ли не как обращение к мистике. Да и сегодня положение не намного лучше, здесь мы легко впадаем в патетику, а это сразу отвращает людей.

И в то же время мы знаем, что чаяния людей глубоки и сильны, люди их оберегают и исповедуют почти тайно. Фундаментальные неосознаваемые идеалы и архетипы сохранились в массовой культуре русского народа и большинства народов России, несмотря на острый культурный кризис, поразивший «верхние» слои сознания (стереотипы и идеологию). Мы должны на них опереться в трудный момент. Обратиться к архетипам – это значит ответить на чаяния людей, восстановить для них ядерную зону «образа истинности», невысказанных представлений о добре и зле. Именно через обращение к архетипам государство и может мобилизовать народ на Отечественную войну – причем так, что даже вестернизированная элита, исповедующая либеральные взгляды, соединяется с общинно-крепостным крестьянством в общем походе против «освободителя» Наполеона.

Архетипы закованы в броню традиции, коллективной памяти и предрассудков. Они с большим трудом поддаются воздействию манипуляции. Хотя эта защитная броня была сильно повреждена за последние 20 лет, она сохранилась и в последние годы даже восстанавливается. Поэтому главный инструмент антироссийской манипуляции в РФ – телевидение – работает почти исключительно на уровне идеологии и стереотипов.

К чаяниям народа смогли обратиться в 1917 г. большевики (в отличие от консерваторов, либералов и меньшевиков), а в начале 30-х годов Сталин (в отличие от большевиков-космополитов). После этого архетипы «ушли вглубь», а власть начала говорить на языке стереотипов и идеологии, что и привело к взаимному отчуждению между номенклатурой и народом. Архетипы коллективного бессознательного населения Белоруссии эффективно мобилизовал Лукашенко – благодаря сильной интуиции (причем мобилизовал помимо усилий политработников и идеологов – в этом заключается и хрупкость политической системы Белоруссии). Конкретная разработка этой проблемы здесь не рассматривается, она представляет собой особую программу.

Очевидно, однако, что ни нынешняя власть РФ, ни нынешняя организованная оппозиция не могут, каждая по своим причинам, обратиться к архетипам коллективного бессознательного. Все они уже слишком сильно связаны своим языком, стилем, доктринами и делами. Для появления политического субъекта, способного выразить чаяния народа, нужна «пересборка» всех наличных организованных сил с образованием принципиально новой матрицы, на которой соберется новое социокультурное сообщество, свободное и от советских, и от антисоветских слабостей.

Из этого следует, что новые культурные и организационные ресурсы, асимметричные ресурсам «оранжевой революции» и сравнимые с ними по мощности, должны быть созданы. И лучше всего, если они будут созданы в предреволюционный период – так, чтобы замещение «оранжевых» прошло быстро, не затягивая изматывающий страну хаос.

Они не могут быть созданы ни в лоне власти и под ее эгидой, ни в лоне и под эгидой какой-то устоявшейся готовой партии (будь то «Единая Россия» или КПРФ). В обоих случаях они создавались бы на готовой генетической матрице и унаследовали бы те самые культурные коды, которые, как мы предположили выше, не обеспечивают спасения от «оранжевой» революции. Кроме того, они унаследовали бы и все уязвимые точки власти и нынешних партий, по которым уже «пристрелялись» потенциальные «оранжевые». На Украине Янукович проигрывал уже потому, что не мог отмыться от ярлыка «человек Кучмы», как он ни старался сделать это после второго тура выборов. КПУ помогла «оранжевым» голосованием в Верховной Раде, а потом просто самоустранилась из борьбы, потому что не смогла составить неклассовое понимание происходящих событий.

А. Чадаев пишет: «Как остановить революцию? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно сначала задать другой: может ли это сделать сама власть? Правда состоит в том, что сама власть, оставаясь такой, как она есть, этого сделать не может… Чтобы контрреволюция стала реальностью, ей нужна собственная массовая энергетика, отличимая от энергетики власти и не встроенная в вертикаль. Должно быть мобилизовано сословие, могущее в критический момент выступить на авансцену как самостоятельная сила, имеющая свои отношения и с властью, и с революцией.

В решении этой задачи – главный вызов для государства, которому гораздо проще иметь дело с революцией, чем с контрреволюцией. Первая однозначна, она востребует логику простых действий: держать, не пущать, сажать и вешать в меру кровожадности; вторая же подразумевает сложные отношения партнёрства, к которым власть редко бывает готова».

Таким образом, та часть общества, которая видит в «оранжевой» революции угрозу для России бытийного масштаба, обязана в ближайшее время сделать сверхусилие и найти духовные и организационные средства, чтобы войти в диалог, сотрудничество и борьбу с обоими своими противниками, которые в то же время являются ее «вторыми Я» – и с властью, которая мучает общество и страну, но свержения которой нельзя допустить, и с потенциальными будущими «оранжевыми», которые во многом справедливо восстают против этой власти, но победы которых нельзя допустить.

Может ли за достаточно короткий срок возникнуть и соорганизоваться такое сообщество?