Текст книги "Рожденные светом (СИ)"

Автор книги: Сергей Фоменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Сергей Фоменко

Рожденные светом

Глава 1

Будильник зазвонил в 7.00 и Никита, не открывая глаз, привычно протянул руку, чтобы стукнуть по кнопке будильника, но его, почему-то, на месте не оказалось. Никита, промахнувшись, больно ударился рукой о край тумбочки и от этой резкой боли, сразу проснулся и сел на кровати, тряся ушибленной рукой.

Тем не менее, будильник звонить все-таки перестал, но, открыв глаза спустя несколько минут и с трудом сфокусировав зрение на ближайших предметах, Ник будильника действительно не нашел. «Который час, неужели проспал?» – подумал Ник, медленно встал с кровати, надел тапочки и подошел к стулу, на котором аккуратно были сложены потертые джинсы с ремнем, а на спинке висела выцветшая от времени, красная майка с надписью «Перестройка», сверху на брюках лежали его любимые наручные часы. Он взял часы, привычно застегнул браслет на левой руке и посмотрел на циферблат.

Было уже 7.10. «Надо торопиться, опаздываю!» – подумал он, и поплелся в ванную. В ванной комнате, опершись на раковину, Никита посмотрел в большое овальное зеркало в пластмассовой раме, сделанной под старину. Вчера было воскресенье, единственный выходной день, и он с удовольствием провалялся целый день дома, ничего не делал, только читал лежа в кровати роман Фармера в стиле «фэнтези». Читать он закончил около трех ночи, поэтому не выспался, но романом остался доволен. И теперь глядя на свое опухшее лицо, с взлохмаченными волосами и двухдневной щетиной, Ник сказал сам себе в зеркало крылатой фразой из фильма:

– Ну и рожа у тебя Шарапов!

После чего пустил воду из крана и стал умываться, чистить зубы и бриться. Бреясь, Ник вдруг вспомнил, что сон, который он так четко видел под утро, перед тем как будильник его разбудил, совершенно стерся из памяти, хотя он и помнил, что снилось что-то очень важное, тревожное, побуждающее куда-то бежать, что-то делать и это его обеспокоило. Думая об этом, Ник закончил бритье, умылся и щедро побрызгал на себя туалетной водой «Чарли».

Казалось, что во сне его кто-то настойчиво звал и пытался привлечь его внимание к чему-то важному, связанному со временем. «Что бы это значило?» – размышлял он, глядя на свое отражение в зеркале и причесываясь. Теперь он себе нравился, поэтому он подмигнул себе в зеркало и сделал важный, гордый вид человека, уверенного в себе человека и знающего себе цену.

На самом деле Никита выглядел очень просто – обычный парень с невыразительным лицом, с карими глазами и светлыми, коротко постриженными волосами. Ему было, уже двадцать пять лет, хотя все давали ему гораздо меньше, среднего роста, худощавый, но с накаченными мышцами, потому что в армии увлекся атлетизмом, и сейчас тоже, периодически устраивал себе тренировки с гирями от шестнадцати до тридцати двух килограммов, а иногда бегал по утрам и делал зарядку.

Но сегодня следовало поторопиться, потому что за последнее время вот уже три раза подряд Ник опоздал на работу и успел получить последнее предупреждение от начальства, поэтому на такие мелочи, как странный сон и исчезновение будильника, после того как он прозвонил, Никита сегодня не обратил внимания.

Пока Ник одевался на работу – темно-серый, однобортный костюм, белая рубашка, строгий галстук – засвистел чайник на кухне. Одевшись и быстро, обжигаясь, выпив чашку безвкусного, растворимого кофе с сахаром, он схватил свой «дипломат» с тетрадями учеников и со словарем английского языка, и вышел из своей квартиры под номером 13, захлопнул дверь и помчался по ступенькам вниз. Следовало преодолеть семь этажей, а лифт вот уже вторую неделю не работал. Запыхавшись на нижних этажах – «Все-таки мало уделяю внимание спорту!» – успел подумать он, на ходу поздоровался с консерьежкой – бдительной, всегда на посту, муха не пролетит, выскочил из подъезда, и побежал по дорожке между домами на станцию метро, которая была недалеко от его дома.

Дом находился в спальном микрорайоне, на окраине столицы. Это была обычная, многоэтажная «малосемейка», в которой Ник снимал однокомнатную квартиру без хозяев. Квартиру он снял на целый год вперед, потратив свои сбережения, потому что плата была высокая, но зато он был в полном покое, по сравнению с общежитиями, в которых Ник успел прожить много лет, с тех пор как закончил школу.

Сам он тоже теперь работал в школе, причем за обычную учительскую зарплату, так, что пора уже было думать о подработках, чтобы дальше снимать квартиру или через полгода придется снова переезжать в общагу, что его, конечно же, совершенно не радовало. Школа находилась недалеко, всего в двух остановках на метро, поэтому, имея сейчас небольшой запас времени, Ник рассчитывал сегодня прийти вовремя.

В школе он работал всего полгода, и еще не привык к строгим правилам. Он сам недавно был студентом и часто опаздывал на пары, а иногда и пропускал их, лихо выкручиваясь при этом, но все это уже было в прошлом. Став учителем, он рассчитывал, что будет чувствовать себя более уверенно. Но не тут-то было, оказалось, что учителям при их жизни иногда приходится выкручиваться еще изощренней, как в прямом, так и в переносном смысле.

Директором в школе была женщина в возрасте, строгая, властная, старой коммунистической закалки, привыкшей подчинять мужчин, поэтому она решила продолжить педагогическое воспитание Никиты. Присмотревшись к нему, она быстро прочувствовала разгильдяйский характер Никиты, и строго поставила ему на вид, что опозданий она, терпеть не будет – ни от него, ни от его учеников.

Поскольку он недавно окончил институт иностранных языков, и был молодым специалистом, ему, конечно же, поручили вести английский язык в самых трудных классах, где по большому счету не знали хорошо и родного языка. И так как Ник был мужчиной, а мужчин в школе почти не было, то руководство школы, естественно решило, что он будущий Макаренко, и помимо уроков на него навалилась куча внеклассной работы.

Классное руководство в классе, где ученики казались старше него самого, частые дежурства по школе, что напоминало ему армию с учебными тревогами, при этом он, конечно же, должен был приходить в школу раньше всех, а этого Ник терпеть не мог ни в армии, ни в институте, ни тем более в школе. Кроме того, часто приходилось заменять других учителей, когда они болели, и поэтому, иногда ему приходилось проводить в школе слишком много времени.

В начале, когда он поступал в педагогический институт иностранных языков, учителем он быть не собирался. Ник мечтал стать переводчиком и переводить книги известных писателей, особенно писателей-фантастов, поскольку сам фантастику обожал и читал взахлеб. Школы он, как и многие студенты боялся, и пока учился, старался об этом не думать, надеясь миновать этой тяжкой доли.

Но студенческие годы пролетели быстро. Так же незаметно прошла служба в армии, потому что после первого курса Ника призвали в армию, и только отслужив два года, он снова продолжил учебу, и вскоре, будучи на пятом курсе, Ник оказался перед выбором – идти по распределению в школу, причем куда пошлют или искать работу самому, но не по специальности. И если бы не тот сон, который так удивил Ника, то, конечно же, в школу он не пошел бы ни за какие коврижки.

Сон этот Ник помнил плохо, он был длинный, какой-то приключенческий, немножко тревожный, и утром помнилось только то, что будто бы кто-то ему настойчиво говорил, что он должен стать учителем, причем под конец голос стал такой громогласный, что Ник проснулся в холодном поту сидя на кровати. Под впечатлением этого сна он ходил где-то неделю, а потом решил все-таки рискнуть и пойти работать в школу, попробовать свои силы как преподаватель. Параллельно он надеялся подрабатывать переводчиком и переводить что-нибудь из иностранной литературы для себя, совершенствуя свой язык и литературные способности. В институте, он изучал испанский и английский языки, но в школе, куда его назначили, должен был преподавать уроки только английского языка, испанского в этой школе не было, а его как раз Ник любил больше.

Пока он был студентом, он мечтал поехать в Испанию, поработать там переводчиком, или на Кубу, но это осталось только как неосуществленные мечты, зато по распределению его направили в столицу, чего, конечно же, никто не ожидал.

Никита увидел в этом перст судьбы, плюс сон этот не выходил из головы, поэтому он собрал чемодан и уехал в столицу. Устроился учителем английского языка в среднюю общеобразовательную школу, прописался временно в общежитии, но в общежитии жить не захотел, снял для себя однокомнатную холостяцкую квартиру и начал свою преподавательскую карьеру. Особых перспектив в этом он для себя не видел, разочаровавшись в общественной школьной жизни еще с комсомольских собраний, где было одно сплошное вранье. А из-за своего романтического характера, в свои 25 лет успел разочароваться и в личной жизни. Теперь же, когда в стране вовсю шли перемены, и учителям стало еще тяжелее, Ник решил все-таки попробовать, поставив себе целью стать хотя бы директором этой школы.

Теперь Ник спешил в школу, обгоняя людей на тротуаре, который был мокрый после дождя, на ходу посмотрев на часы, он увидел, что было уже без десяти восемь, а в школе нужно было быть в половине девятого. Добравшись до метро, он буквально вбежал в переход и, лавируя между людьми, прошел на станцию. Ловко проскочил турникет, бросив в щель жетончик, спустился по эскалатору, прыгая по ступенькам быстрее, чем двигался сам эскалатор. Пару раз толкнул кого-то, кто-то толкал его, Ник извинялся на ходу, спешил и успел прямо к подходу поезда. Пропустив выходящих людей, он вместе с толпой влился в вагон, занял удобное место и постарался восстановить дыхание. Слушая объявления и посматривая на часы, Ник уже думал о том, какие теперь оправдания могут его спасти, если он опоздает опять.

Поезд мчался в туннеле, останавливаясь на станциях и вот, наконец, нужная остановка. Ник выскочил из вагона и помчался к выходу. Предстояло преодолеть два эскалатора, один он преодолел с блеском, побив видимо не один рекорд, а вот на втором ему не повезло. Ник врезался на полном ходу в женщину солидных размеров, чуть не сбив ее с ног, она уронила сумку, из сумки посыпались какие-то пакеты, свертки с продуктами, все это пришлось поднимать с грязного пола. Никита собрал все, что рассыпалось, раз десять извинился, но это не помогло, женщина ругалась, осыпала его проклятиями, взывала к спешащим людям и интересовалась, кто это таких социально опасных элементов, как Ник пускает в метро.

Дальше Никита помчался еще быстрее, чувствуя, что уже безнадежно опоздал, но надо было все-таки попасть на свою казнь в школе, поэтому, пробежав по поднимающемуся эскалатору, он выскочил из метро, через подземный переход попал снова на оживленный тротуар, и рассчитывая перебежать улицу на пешеходном переходе, попал там прямо под машину.

Белая «девятка» завизжав тормозами, сбила его классически, Ник упал на капот, перекатился через него прямо как в кино, и упал на асфальт, потеряв сознание. Последняя мысль при этом была, что сегодня оправдаться перед директрисой будет очень легко.

* * *

Когда Никита очнулся, он лежал в больничной палате – небольшой, светлой комнате, где была еще одна кровать, свободная, хотя видно было, что на ней недавно кто-то лежал, одеяло было откинуто, а на подушке валялась газета. Осмотревшись, Ник вспомнил, что с ним случилось, и ужаснулся от происшедшего. Сначала он попробовал пошевелиться, потом стал ощупывать себя на предмет повреждений и переломов. Вроде все было цело, повязок и гипса он нигде не обнаружил, только немножко болела голова, и больно было дотронуться до левого бедра.

Ник аккуратно сел на кровати, но тут его начало тошнить, голова закружилась, и он лег обратно. «Понятно, сотрясение мозга», – устало подумал Ник. «Только этого не хватало! Хм, а ведь в школу то, я так и не попал, интересно сообщили туда про меня или нет», – думал он озабоченно, ощупывая руку, искал часы, чтобы посмотреть сколько времени. Часов, почему-то на руке он не нашел, в комнате часов тоже не было и сколько прошло времени, после утреннего прошествия Ник абсолютно не имел понятия.

За окном светило солнце, до вечера было вроде далеко, на дворе был май и учебный год подходил к концу, так что время в школе было самое напряженное. Отсутствовать в школе в такое время было нежелательно, тем более в его положении, но сейчас он ничего не мог изменить. «Злой рок преследует меня!» – с пафосом подумал он, представив рассерженное лицо директрисы, когда она узнает, что он в больнице, и не по своей вине.

Так он лежал, думал обо всем, никто пока к нему не приходил, рядом никаких кнопок для вызова он не обнаружил, поэтому Никита с облегчением откинулся на подушку, закрыл глаза и постарался вспомнить, как все случилось, но не заметил, как заснул и как снова начался тот же самый сон, который он пытался вспомнить утром…

Никита не мог понять спит он или нет. Он чувствовал себя странно, словно у него не было тела, а сознание было каким-то огромным и безграничным. Ник попробовал пошевелиться, но не смог, рук и ног он совершенно не чувствовал, хотя понимал уже, что это не сон, и что он продолжает лежать в кровати. После нескольких безуспешных попыток пошевелить рукой или ногой, Никита устал и тогда попробовал осознать себя, как бы со стороны. Это стало получаться, стало гораздо легче, и Ник через несколько минут понял, что он хоть и не во сне, но тела не имеет, а висит, не двигаясь в каком-то безграничном пространстве.

Он был огромным, как мир, это трудно было объяснить, но он чувствовал себя везде. Мало того, он понимал, что он не один. Вокруг него было великое множество других, таких же огромных и неподвижных, как он. Но почему-то Ник чувствовал, что он сам по себе и когда он попытался позвать соседей, установить хоть какой-то контакт с кем ни будь, – то ничего не получилось. Это была какая-то изоляция. Ник был везде и нигде, был со всеми и был ужасно одинок, ему стало вдруг страшно, захотелось кричать, плакать, куда-то бежать, что-то делать. Но что?

«Может, я умер?» – подумал он. Никита постарался вспомнить, что он слышал и читал о загробном мире, но ничего подобного не помнил. «Ну что ж, умер, так умер!» – подумал Ник, и попробовал философски пожать плечами, с этим, конечно же, ничего не получилось, но неожиданно пришло понимание, что он не умер. Нет. А наоборот! Было непонятно, как, но он чувствовал, что он еще не родился. Когда он это понял, он прозрел, постепенно пришло какое-то наружное видение и Ник начал видеть, но не глазами, а сознанием, причем как-то одновременно во все стороны.

Увиденное пониманию не поддавалось, но Ник смотрел и смотрел в огромное, темное, чернильное пространство, где искорками поблескивали множество энергий. Энергией был и сам Никита. Он понял это и уже не боялся, пришло успокоение. Он, в виде энергии, состоял из мириад искорок, был огромен и мог быть везде, но все-таки были границы. В пределах этих границ Ник был какой-то особенной энергией, самостоятельной, но с другими энергиями он контактировать не мог. Энергии не соприкасались, потому что, между ними были четкие промежутки, все они были изолированы друг от друга полосками еще более сгущенной черноты, и искорки энергий пересекать полоски эти не могли.

«Сколько же нас…»,– удивленно и восторженно подумал Ник. Он смотрел и смотрел вокруг, одновременно во все стороны и хотел понять, что же это! Но вокруг было спокойствие, безмолвие и Ник потихонечку начал привыкать к своим новым ощущениям. Только не проходило какое-то внутреннее беспокойство и периодически хотелось пошевелить своим телом, которое, как он понимал, где-то тут все-таки есть, лежит в кровати, и если он не умер, то хотелось бы узнать, что с ним.

Так было достаточно долго, но, сколько уже прошло времени Ник не знал, он просто не знал, чем фиксировать свои ощущения. И вдруг, внезапно, в какой-то момент Ник словно ослеп. Где-то там, в пространстве, совсем недалеко от Никиты, вдруг возник ярчайший сгусток света. Эта одна из энергий, вспыхнула всполохами света, которые стали закручиваться по часовой стрелке в сгусток, постепенно он стал увеличиваться в размерах, и ускоряться в своем вращении. Увеличивался он за счет слияния своих искорок, а пространство вокруг него при этом пришло в движение.

Стал образовываться круговорот, а еще лучше сказать образовался световорот, где в центре разгорался светящийся шар, а к нему стремились со всех сторон искорки, частицы этой, какой-то особенной энергии. Центробежная сила постепенно уплотняла эту энергию, но за счет этого, сила ее света стала увеличиваться на все пространство, которое до этого было стабильным и безмятежным.

Лучи света этой энергии, которая уже стала мощным сгустком, смогли нарушить границы темноты, словно прожгли ее, и потянулись к соседним энергиям, освещая их. Искорки других энергий в результате тоже стали разгораться, и потихонечку начали двигаться. Они потянулись к этому яркому свету, словно ночные бабочки полетели на огонь свечи. Началось движение энергий, поскольку границы стали распадаться. Пошло грандиозное светопреставление!

Никита смотрел на это завораживающий процесс, как на какое-то священнодействие, свет уже не слепил его, наоборот, он словно звал его, манил к себе, приглашая присоединиться к этому процессу. Он начинал понимать, что присутствует при сотворении чего-то грандиозного, и посторонним наблюдателем быть не хотелось. Он потянулся к свету, словно протянул руки вперед и в едином порыве, всеми своими искорками устремился к этому светящемуся шару, к этому световороту, ломая границы разделяющие энергии.

Поначалу было трудно, но он преодолел сопротивление темных границ, и словно очутился в мощном водовороте, который его потянул. Никита ощутил, как его собственная энергия начинает смешиваться с этим светом, и от этого тот сгусток усиливается и становится больше. Кроме того Ник понял, что и другие энергии так же, как и он последовали его примеру и тоже нарушая границы, теперь стремятся к свету. Увлеченные центробежной (центростремительной?) силой этого вращения, все энергии, бывшие вокруг, стали сближаться, уплотняться, перемешиваться со светом, и даже друг с другом. В этом вращении энергий и в ярком свете того первого сгустка, который все усиливался и усиливался, было какое-то восхитительное веселье, охватывающее всех вокруг.

Никита чувствовал теперь повсеместное движение, стабильность нарушилась, и началось, как он теперь понимал, движение времени. Появилась точка отсчета в пространстве и во времени. Теперь можно было бы сказать: «С тех пор, как появился Свет…» Или: «Тогда, когда пространство впервые пришло в движение…» и так далее. Ник вдруг понял, что участвует в чем-то грандиозном, божественном и до него вдруг дошло, что та энергия, что первая засветилась и пришла в движение, и есть Бог!

Да! Это был Бог, который позвал другие энергии вместе с ним участвовать в его первом творении. И теперь Ник, будучи энергией, вращался в этом общем световороте, и с каждым витком он все больше и больше смешивался с его энергией, и от этого его собственная энергия тоже начала светиться.

Никита светился сам, светились вокруг другие энергии, но через какое то время он почувствовал, что начинает потихонечку уплотняться, уменьшаться, и его энергия стала приобретать устойчивое состояние в виде самостоятельного вихря, который уже мог отделяться от общего световорота, продолжая светиться и вращаться.

Ник чувствовал себя вихрем, и ему нравилось быть вихрем, потому что это давало ему возможность больше двигаться и в этом движении он мог познавать другие энергии. Теперь он периодически соприкасался с другими энергиями, и это ощущение было какое-то щекочущее, веселящее. От радости ему хотелось кричать этим энергиям что-нибудь задорное и удалое, приветствовать их, поздравлять их с рождением их собственных вихрей, но как это сделать реально он не понимал и ему, оставалось только стремиться в своем вращении к источнику света, чтобы объединяться с ним еще и еще, испытывая к нему благодарность и, ощущая безграничное счастье, что он есть!

Пространство впервые пришло в движение. Это было начало времен. Появился смысл что-то делать, к чему-то стремиться, появился смысл бытия. Энергии, бывшие раньше в покое, теперь стремились к свету. Но не все. Те энергии, что были изначально далеко от источника света, не понимали этого движения и стремились сохранять свою стабильность и не нарушать границы между собой.

И вот стали образовываться в некоторых местах широкие, еще более темные промежутки, изолирующие энергии друг от друга и не дававшие им смещаться в центр пространства, где продолжалось объединение энергий со светом. Постепенно эти промежутки все больше и больше увеличивались и от этого становились еще темнее. И теперь если в центре пространства шло уплотнение энергий и усиление света, то на окраинах началось разрежение пространства и усиление этой черноты.

Чернота, которая раньше была только узкими полосками в виде границ, разделяющие энергии, теперь разрасталась, ее становилось все больше и больше, она становилась все темнее и зловещее. Энергии, которые не потянулись к свету с самого начала, оказались, изолированы темнотой. Мало того темнота стала тянуть энергии, которые нарушили границы, назад.

В пространстве стала образовываться черная, всепоглощающая дыра. Теперь она стала увеличиваться и втягивать в себя энергии, которые оказались рядом с ней, словно гася их!

Когда это стало происходить, те энергии, которые были еще самостоятельны, но на границе с этой дырой, стали лихорадочно отдаляться от этой всепоглощающей черноты, но им не хватало движения вращения и их постепенно засасывало в эту дыру.

А те энергии, которые уже стремились к свету, почувствовали, что их начинает затягивать назад, стали сами ускорять себя, чтобы быстрее попасть в центр, где был свет, слиться с ним и продолжить свое вращение вместе с ним.

Никита чувствовал, что происходит что-то не так, как планировалось. Ему стало тяжело, его собственное вращение стало замедляться, и он ощутил какую-то невероятную силу, которая словно за шиворот стала тащить его куда-то назад. Ник испугался, что эта сила сейчас вырвет его из этого веселого круговорота, и постарался еще больше слиться со светом, который продолжал освещать и объединять энергии.

Видимо в центре световорота это тоже поняли, потому что вращение резко усилилось, и диаметр этого светящегося шара существенно уменьшился, хотя еще больше энергий вливалось в этот источник света, находя в нем защиту и силу, чтобы двигаться дальше. Размеры сгустка света стали меньше, он уплотнился, но зато от него во все стороны пошли мощные лучи света на помощь тем энергиям, которые вырывались из тьмы.

Никита, чувствуя себя на пределе, словно оглянулся, или еще лучше сказать посмотрел сквозь себя, и увидел, или осознал, что из центра этой всепоглощающей дыры, где тоже теперь происходило вращение, только это вращение действовало как воронка, куда сливались в темноту отдельные и слабые энергии, чтобы там исчезнуть, вылетел мощный протуберанец черноты и резко вытянулся в их сторону. Этот протуберанец, полетел к ним, как копье, а на острие его была новая, невиданная ранее энергия черноты, энергия разрушения, чтобы поразить Свет в самом его центре, разрушить светящийся шар, и забрать обратно все энергии.

От страха, что это копье поразит именно его, Никита заорал, не понимая, что орать он не может, ведь он энергия в виде вихря, который только часть световорота, куда как в центр мишени летела энергия разрушения. Паника видимо охватила и другие энергии, и вместе с ними, Никита кричал, разбрызгиваясь во все стороны искрами света, как глупец тратил свое движение и свою энергию, не думая, что Свет может защитить его…

* * *

– Эй, проснись паря, чего орешь то…– кто-то тряс Никиту за плечо и кричал ему в ухо. Ник проснулся, но со сна ничего не понимал, где он, что с ним. Голова кружилась и болела, перед глазами продолжали вращаться энергетические вихри и мелькали всполохи света, из-за этого комната словно плыла.

Ник попытался понять, кто это его так трясет, сбросил чужую руку со своего плеча и, наконец, стал видеть более четко, картинка сфокусировалась, и он различил перед собой мужчину в голубой пижаме, ехидно улыбающегося, в одной руке он держал газету, другой пытался удержать Ника. Сначала он колыхался вместе с комнатой, но постепенно все успокоилось, контуры мужчины стабилизировались, кроме свечения вокруг него, особенно над головой.

Над головой у него был нимб! Самый обычный нимб, очень похожий на те, что нарисованы у святых на иконах. Нимб светился каким-то мерцанием, как бы переливаясь, словно стекая с головы на плечи и ниже, окантовывая всю фигуру мужчины, но над головой свечение было просто роскошным.

«Вот те на, святой пришел!» – подумал оторопело Никита, рассматривая мужчину перед собой.

На вид ему было лет пятьдесят, а то и больше. Невысокого роста, маленький, сухонький мужичок, с короткой, криво постриженной седой бородкой. Лицо было загоревшим и обветренным, на лбу был заметен старый кривой шрам, а зеленые глаза были молодые, с хитрым прищуром.

«Наверно, сосед по палате»,– решил Ник и помотал головой, чтобы разогнать это наваждение с нимбом. Голова снова закружилась и резко заболела, Ник перестал мотать головой, откинулся на подушку и постарался собрать мысли в кучу.

Он вспоминал свой сон и понимал, что это не просто сон, а какие-то события, которые Ник когда-то пережил и эти события теперь, словно всплывали в памяти, как картинки перед глазами и стоило снова закрыть глаза, то эти картинки появлялись опять. Ник вспомнил свет, энергии, круговороты, вихри, перемещения энергий с выбросом света и темнота!..

«Ой, вспомнил! Темнота нанесла нам удар копьем, именно темнота, она все испортила!» – с ужасом подумал Ник. «Сон оборвался, когда пробудилась темнота, именно ее я испугался» – понял Ник и постарался вспомнить, уже без сна, что было дальше, но не смог, все смешалось в голове, хотелось пить, а тут рядом еще этот мужик с нимбом нудил и нудил, рассказывая что-то свое.

Никита окончательно проснулся и стал прислушиваться, к тому, что говорил мужик, потом снова внимательно посмотрел на него и понял, что ему не привиделось – нимб продолжал светиться вокруг его головы довольно большим, ярким овалом. Ник тупо рассматривал мужика и, выбрав момент, вклинился в паузу и спросил:

– Вас как зовут, простите?

– Иван Васильевич, я ж уже говорил тебе, а ты не слышишь, спишь все, хе-хе, невнимательный ты, сразу видно. Небось, все витаешь в облаках, вот и под машину попал. Разве ж можно так? – спросил он возмущенно. – Молодой ведь, а чуть не окочурился. Врач сказал, что повезло тебе, сотрясением мозга отделался, да костюм испортил, а вот ей неприятностей доставил, – ворчал мужик, хотя видно было, что он доволен, что может поболтать.

– Постойте-ка, каких это я неприятностей доставил и кому? – возмутился Ник, опять чуть не подскочив с кровати. Он все никак не мог привыкнуть к этому светящемуся нимбу, который колыхался и раскачивался над головой мужика, когда тот кивал, или качал ею.

– Как, каких неприятностей? А под машину кто бросился? Ты! А за рулем женщина была, испугалась, конечно, теперь судить ее будут, водительские права, наверное, отберут, а ты тут прохлаждаешься, – беззлобно ворчал мужик, так, что непонятно было, ругается он или подшучивает над ним.

– А вы, что, тоже после аварии? – спросил Ник, почувствовав чувство вины, когда вспомнил утреннее происшествие, и представил каково было той водительнице.

Воображение тут же нарисовало длинноволосую блондинку вцепившуюся в руль импортной тачки и безуспешно жмущую на тормоз, своей длинной, стройной ножкой в туфельке на длиннющей шпильке. В глазах у нее был ужас, паника, но это не портило ее прекрасного лица, поскольку его ничего не могло испортить. К таким женщинам, наоборот хотелось бросаться под машину, чтобы они обратили внимание на представителей мужского пола.

– Нет, я тут на операцию лег, – с важным видом сообщил мужичок. – Грыжа у меня паховая открылась, чтоб ей.… Надорвал я здоровье свое драгоценное от работы тяжелой в кооперативе строительном. Пахали раньше на государство за вымпелы со значками, а теперь у нас капитализм начинается, пашем на дядю за деньги, никак не поймем, что же нам дуракам надо. А вот когда-то я в школе работал, вот таких оболтусов как ты учил, только бестолку видать.

– Ну и я учитель, тоже в школе работаю, – обрадовался Никита и подумал тут же: «И чего радуюсь, лежу тут, сам как дурак! В школу не попал, машина наехала, женщина за рулем, часы пропали.… А тут этот, с нимбом…Святой!»

– А врач скоро придет, как тут узнать что-нибудь можно? – спросил Ник, уже успокоившись и решившись наконец-то встать с кровати.

Тут открылась дверь и словно по мановению волшебной палочки, в палату вошли сразу три человека – двое мужчин в белых халатах и в белых шапочках, и женщина, тоже в белом, с большой, регистрационной книгой в руках. Книга была раскрыта и женщина, наверное, старшая медсестра, судя по ее важному виду, что-то быстро записывала в книгу, видимо то, что только что сказал ей врач, а врач – пожилой мужчина, с сердитым видом, подошел к кровати Ника и спросил строго:

– Ну что пострадавший, пришли в себя? Как самочувствие?

– Нормально, – испуганно сказал Ник. – Только голова кружится и тошнит.

– Это не удивительно, у вас сотрясение мозга, плюс несколько царапин и ушибов. Ничего страшного, считайте, что вам повезло, но надо будет сделать обследование, поэтому несколько дней вы у нас полежите. Вы пока дайте свои данные медсестре, чтобы она сообщила вашим близким и на работу, если это требуется, а потом с вами еще должны будут поговорить из милиции по поводу ДТП, чтобы определить степень вины водителя, из-за которого вы сюда, попали, – врач все это быстро проговорил и вышел из палаты вместе со своим помощником оставив медсестру.

Медсестра, высокая, дородная женщина, подошла ближе и стала задавать вопросы Нику, быстро записывая ответы в своей регистрационной книге. Ник механически отвечал, а сам восторженно ее рассматривал, вернее не ее саму, а свечение вокруг ее головы – у нее тоже был нимб! Причем ее нимб казался даже ярче, чем у этого Ивана Васильевича, который при виде врачей забился под одеяло на своей кровати, и не подавал признаков жизни. У вышедших врачей нимбов не было, только просто тоненькое свечение вокруг всей фигуры, а вот над головами у них наоборот были серые, грязные пятна.