Текст книги "Путь сквозь тень (СИ)"

Автор книги: Сергей Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать первая

Лечебница для душевнобольных имени святого Акселя находилась далеко за городом. Тому было несколько причин – например, чтобы страшные крики её «клиентов» не смущали добрых жителей Палатина. Орден основал это заведение чуть ли не в первый год после прихода к власти, триста лет назад, и с тех пор территория лечебницы лишь разрасталась. Туда не отправляли психически больных людей, равно как и тех, кого коснулось безумие Улхсотота. Для первых существовали заметно менее крупные, но относительно честные больницы, вторых как правило сжигали на месте. Орденская лечебница принимала магов – точнее сказать, пожирала их с концами. В лучшем случае те просто сидели под антимагическим замком, пока не оказывались полезны Ордену. В худшем – они становились полезны. Там проходили эксперименты по созданию големов плоти, изменению и стиранию памяти, испытывались всевозможные формы магии крови.

В общем, Орден развлекался на полную катушку. По счастью, Кассандру туда перевели на правах живого трупа, спустя два месяца после того, как поняли, что она не собирается выходить из Изнанки. Никаких экспериментов над ней не проводили – лишь запихнули в самый тёмный угол самого глубокого подвала. Туда, где никогда не бывает теней, лишь беспросветная тьма. Раз в месяц – стандартный осмотр, «зарисовка» состояния и снова в клетку. Кассандра не просыпалась.

Часть этой информации я прочитал в расшифрованном файле, часть – про лечебницу в целом – узнал от трактирщицы, поделившись с ней золотой монетой. О «психушке» Ордена рассказывали такое, что невозможно было понять, это выдумка или чудовищная правда. Я составил для себя сухую выжимку, провёл расчёты, как быстрее всего туда добраться и оставил таверну в районе полуночи. Через три часа – благодаря «Поступи» и «Вспышке» для освещения тёмной дороги, я стоял у огромных решётчатых ворот, из-за которых открывался живописный вид на комплекс готического вида зданий. В отличие от беспросветной дороги, здесь горели вычурные электрические фонари.

Натуральный Аркхем, блин с горохом. А я в роли… кого? Бэтмена? Джокера? Комбинации из обоих?

Ну их нафиг, такие ассоциации.

Охраны в традиционном смысле слова в лечебнице Акселя не было – внутрь и так никто не рвался, следовало охранять лишь тех, кто хотел выбраться. Никакой стражи и патрулей снаружи, никаких часовых на башнях. Зато все «врачи» и «медперсонал» состояли из членов Ордена вплоть до высоких рангов. Побеги случались исключительно редко, и затем сбежавших никто не видел. Возможно, они просто очень хорошо прятались. Возможно, успевали убежать совсем недалеко.

– Но мы-то сломаем им статистику, правда?

– Правда, – согласился Кёльколиуке.

После рейда на архив и последнего Пути я решил более тщательно прислушиваться к тому, что хочет мне сказать мой гримуар. Древний дух казался не самым приятным собеседником, но по внимательности и надёжности ему не было равных. Чтобы пробраться сквозь «психушку» для магов, охраняемую самыми зубастыми инквизиторами, мне позарез не хватало глаз на затылке. Кёльколиуке заменял такие глаза.

– Нам. Наверх?

– Сначала – да, а потом в самый низ.

Тот «подвал», где держали Кассандру, скорее стоило назвать большим подземным лабиринтом. Мало мне было катакомб в Ламитерне, теперь пришло время окрестностей Палатина. В заметках к файлу, добавленных Дезмондом от руки, он написал, что без карты по катакомбам можно было бродить часами, если не сутками. Карты хранились в одном месте – кабинете «главврача», хранителя лечебницы, его высокопреподобия Себастьяна Бралла. Судя по сану, по уровню он должен был быть примерно равен Вильгельму Аккому – то есть, в районе сорокового или выше. В прямом столкновении он раскатает меня в тонкий блин, так что остаётся надеяться, что ночью его высокопреподобие изволит дрыхнуть где-то в отдельной комнате, а не работать на благо Империи в своём кабинете в башенке над третьим, последним, этажом.

Если, конечно, они вообще не перепрятали карты и не устроили в кабинете ловушку для чужака после доклада Спелторна. Хотя, как ни странно, Дезмонд упоминал в заметках, что шумиха Палатине, лечебницу никак не затронула. Словно архив благополучно сгорел, а никакой стычки на мосту с архиереем не было и вовсе.

От всего этого воняло керосином ещё сильнее, чем от реактивного ранца в Изнанке.

Я быстро перелез через ограду, не желая тратить заряд «Шага». Кольцо давало всего два дополнительных очка ловкости, но это поднимало показатель с девяти до одиннадцати и ощущалось, как будто я из слегка тренированного человека стал легкоатлетом. Новичком-легкоатлетом, но тем не менее. Очень приятное чувство, и очень полезное, особенно когда дело касалось преодоления преград.

Внутренний двор мог просматриваться из окон, так что я накинул улучшенный «Призрачный покров» и неторопливо пошёл вдоль стены, обновляя спелл в моменты передышки.

Призрачный покров. Уровень заклинания – экспертный.

Школа: Смерть.

Мана: 40 в минуту.

Описание: Вы задерживаете дыхание, становясь неслышимы для окружающего мира и сливаетесь с местностью, пока двигаетесь шагом. Нежить, механизмы и големы не способны вас почуять.

Второе очко усиления заклинаний я пока приберёг – может пригодиться в самый неожиданный момент. Но «апгрейд» фактической невидимости был необходим, пусть и за счёт обычного повышения по стоимости маны. Благодаря недавнему уровню и внушительному бонусу от Погасшего Солнца, мой порог маны скакнул до 275 единиц. Не бог весть что, но заметно лучше, чем даже пару уровней назад.

Крадёмся, сливаемся с местностью и держим ухо востро. В прямом бою я взялся бы одолеть врага своего уровня и, может, на пару уровней выше – при условии, что указанный враг будет сражаться абсолютно молча, в гордом одиночестве, не рассчитывая на подмогу. Абсолютно реальная ситуация, правда?

Ни в одной палате для «пациентов» не было окон, но в коридорах – были. Спустя минут пятнадцать тщательной проверки я нашёл одно, которое закрыли не так плотно, как требовалось. Спустя полминуты я уже шёл по коридору первого этажа, мысленно благодаря Дезмонда за абсолютно бесшумные сапоги.

Лечебница оказалась… примерно такой, какой её описывала трактирщица. Очень недружелюбной. Каменный пол, тусклые лампы на потолке, едва разгоняющие мрак ночи. С тяжёлыми железными дверями, из-за которых иногда доносились приглушённые стоны. Все эти люди заслуживали того, чтобы их освободили, но я шёл мимо, стараясь прислушиваться не ко стонам, а к шагам из параллельных коридоров. Если я попытаюсь найти ключи и вывести всех этих несчастных, на спасении Кассандры можно было поставить жирный крест. Я и так скомпрометировал себя перед одним инквизитором и больше не планировал повторять эту ошибку.

Лестница наверх нашлась ровно тогда, когда я начал подозревать, что её и вовсе не существует. Первый этаж оказался бесконечно огромным и на удивление немноголюдным – не считая тех, кто страдал в палатах. Самоуверенность персонала Ордена поражала и внушала робкую надежду. Может, у них вообще все ушли спать, положившись на прочность замков?

– Сверху. Двое. Идут вниз.

Я застыл на первой ступеньке, затем осторожно отступил назад и спрятался под лестницей и под «Покровом». Двое абсолютно молчаливых монахов Ордена, десятого и одиннадцатого уровней спустились вниз и направились по тому пути, откуда я пришёл. На них красовались не стандартные рясы, а смесь больничного халата и формы Ку-клукс-клана, с плотными капюшонами и закрывающими лица тряпичными масками с прорезями для глаз.

Если бы не предупреждение Кёльколиуке, я бы влетел в них на середине лестницы и миссию можно было бы считать проваленной.

– Спасибо, – шепнул я.

– Рад. Помочь.

Логично было бы предположить, что лестница между этажами связывает все три. Но лечебницу строил Орден, с обычным подходом для максимизации страданий, в том числе и своего персонала. Поднялся на второй? Будь добр как следует поискать лестницу на третий.

При этом, сложность второго этажа повысилась примерно раз в десять – будто ГГК услышала мои мысли и дала соответствующие указания системе. Монахи в масках попадались если не на каждом шагу, то в каждом коридоре – точно, бесшумные, словно призраки. Моя мана не успевала восстанавливаться в перерывах между «Призрачными покровами». Такими темпами, я запрошу у Кёльколиуке ежесуточное восстановление задолго до того, как попаду в кабинет хранителя. Беда.

– За углом. Один.

– Двое. Наперерез.

– Один. Прямо. По коридору.

Отрывистый шёпот Кёльколиуке стал моей путеводной звездой. Он ни разу не ошибся, не опоздал, не привлёк ненужного внимания. Мы были тише любого из патрульных Ордена, незаметней тени от паутины в углу. Но в конце последнего коридора ждала неприятная неожиданность – лестницу на третий этаж охраняли двое монахов двенадцатого уровня. Именно охраняли, а не просто стояли рядом – и я не мог рассчитывать, что прокрадусь мимо них под «Покровом» на расстоянии тридцати сантиметров, чтобы те ничего не почуяли.

Что я мог, так это зайти за спину одному из них, а дальше… Что дальше?

В моём арсенале хватало инструментов для устранения обоих стражей, но цена такого манёвра могла оказаться чересчур высока. Самое простое – кинуть «Вспышку» с близкого расстояния и угостить обоих дубинкой, пока не прочухались. Чуть сложнее – это слегка пошуметь в коридоре, дать одному выйти и снять дубинкой обоих по очереди. У каждого из вариантов были свои недостатки – ослепляющий свет наверняка привлечёт патруль, монахи могут проигнорировать звук или сразу поднять тревогу, а пока я буду оглушать одного, второй повернётся в неподходящий момент.

Даже если я идеально и бесшумно вырублю обоих, спрятать их толком негде, да и патрули быстро заметят пустующий пост.

– Одна ошибка – и ты ошибся, – тихонько буркнул я под нос одну из любимых «волчьих цитат».

– Не. Поспоришь, – согласился Кёльколиуке.

Спустя десять минут мучительных размышлений я пришёл к выводу, что нужно действовать максимально быстро – то есть, применять «Вспышку» и будь что будет. У меня останется совсем немного времени на обыск кабинета хранителя, но иначе я попросту проторчу здесь до рассвета. Я задержал дыхание и накинул «Покров», как вдруг один из монахов сорвался с места и прошёл быстрым шагом мимо меня, едва не задев плечом. Осмелев, я двинулся вперёд, обойдя второго охранника и бесшумно поднявшись на третий этаж.

Это вообще живые люди или какая-то разновидность нежити? Работают в середине ночи, молчат как рыбы, не замечают нарушителя под «Призрачным покровом» на расстоянии носа. За время моего пребывания в Аниме я встречался с множеством форм человекообразной «не-жизни»: классическая нежить, ходячие манекены, песчаные стражи гробницы, механические автоматоны. Из них Империи принадлежали только последние, и вряд ли монахи относились к ним – звук шагов был бы совсем другим.

Может, все они просто спят на ходу. Охранники-лунатики – отличная идея для магической «психушки».

Третий этаж пустовал. Не так, как первый, здесь буквально не было никого – ни охранников, ни пациентов. Распахнутые настежь палаты напоминали чёрные пасти чудовищ, готовые проглотить любого, кто решит сделать шаг внутрь. На подоконниках скопился слой пыли. Сюда вообще заглядывает кто-нибудь, кроме «главврача»? Как вообще можно работать в таких условиях, даже если «работа» это жуткие эксперименты над пациентами? Конечно, это здание было не единственным, а всего лишь центральным. Комплекс лечебницы состоял из доброго десятка, не считая катакомб под землёй. И всё же, это было очень странно, даже по меркам Ордена.

Последняя лестница, ведущая в башню, нашлась удивительно быстро и никем не охранялась. Я поднялся по ней, чувствуя, как от волнения леденеют ладони под перчатками. Если дома нет никого, мне останется лишь найти карты и уйти тем же путём. Если хранитель лечебницы предпочитал проводить круглые сутки в своём кабинете, у меня большие, громадные проблемы.

Дубовая дверь в кабинет оказалась слегка приоткрыта – плохой признак. Я застыл, не дойдя до неё пары метров.

– Внутри. Один, – подтвердил Кёльколиуке мои худшие опасения.

– Проклятье, – процедил я сквозь зубы. – Это хранитель?

– Не. Знаю.

– Он спит?

– Нет.

Подкравшись под «Покровом», я заглянул в щель. Свет внутри не горел, а ночь сегодня выдалась особенно тёмной. Лишь спустя минуту я различил движение внутри – кто-то возился у стола около дальней стены.

Либо хранитель предпочитал работать в полной темноте, либо сегодня в его кабинет вознамерилось попасть два непрошенных посетителя. И один немного опередил второго.

Я в очередной раз добрым словом помянул ГГК – грёбаную генерацию квестов.

Какие шансы на то, что внутри орудовал мой союзник, также пришедший на помощь Кассандре? Мягко говоря, никакие. Гораздо вероятнее, что это был кто-то из городских шпионов, вроде Дезмонда и его агентов, разнюхивающий что-то важное насчёт лечебницы. Нет времени ждать, пока он закончит – да и вдруг после его ухода башенка внезапно запылает, как один из столичных архивов? Если очень повезёт, мы договоримся друг другу не мешать.

Я толкнул дверь и вошёл внутрь, не используя «Покров». Ничто в моём облике не выдавало принадлежность к Ордену – и это само по себе должно было успокоить «коллегу»-нарушителя. Но прежде чем я успел сказать, что не хочу конфликта, тёмная фигура обернулась и уставилась на меня черепом вместо лица.

Это, конечно, тоже была маска – просто исключительно реалистичная и жуткая. При том, что мне довелось видеть настоящих оживших скелетов и было, с чем сравнить. Слова застряли у меня в горле на секунду, и тот, кто стоял напротив, решил не терять времени зря. В его руках словно из воздуха возникло некое древковое оружие, в котором я не сразу узнал небольшую косу. Сходство незнакомца с каноничным обликом Смерти достигло апогея.

А потом он молча бросился на меня, замахиваясь косой.

Со стороны эта битва, пожалуй, должна была смотреться весьма стильно. Две фигуры в чёрном – одна в птичьей маске «чумного доктора», другая в маске-черепе и с косой сражаются в башне на вершине сумасшедшего дома для магов. Правда, первые полминуты сражение протекало исключительно в одни ворота – незнакомец пытался дотянуться до меня косой, я уворачивался, пытаясь выгадать время для контратаки дубинкой и кинжалом. Время упорно не выгадывалось.

Из-за темноты в кабинете и суматохи боя я не мог толком рассмотреть табличку над головой противника – только уровень, двадцать пятый. Он размахивал косой, как бешеный, а та оказалась на удивление эффективным оружием для замкнутого помещения. Вскоре её жертвами пали стол и два стула, а также с десяток предметов поменьше, которые я беспорядочно швырял при удобном случае. Коса разрубала их молниеносно и почти беззвучно. В итоге, как ни смешно, погром кабинета хранителя шёл относительно тихо, а из всех заклинаний я применил лишь «Поступь», боясь дышать огнём, чтобы не сжечь карты. Раза три у меня выдавались свободные полсекунды – попытаться окликнуть человека в маске-черепе, но на мои приглушённые «Эй!» и «Стой!» он предпочитал не реагировать.

Моё терпение лопнуло довольно быстро – я хотел поберечь ману, но мне просто не оставили выбора.

– Нэсс! Обезвре…

Я едва успел отшатнуться назад, когда коса пролетела в миллиметре от моего носа, но шипящий сгусток теней прекрасно услышал команду и резко осложнил жизнь моему таинственному врагу. Тот, впрочем, тоже не сплоховал и откатился в дальний угол прежде, чем шипастые щупальца оплели его по рукам и ногам. Нэсс развернулась в его сторону, я покрепче сжал дубинку – как только он подставится, лежать ему тут до утра. Никто не может сказать, что я не пытался по-хорошему.

На мгновение сцена битвы застыла, затем незнакомец вдруг опустил косу на пол и выставил руки ладонями вперёд в почти универсальном жесте примирения. Я не спешил расслабляться – вдруг он собирается что-то кастовать? Вместо этого он заговорил:

– Ты чернокнижник?

Голос из-под маски звучал глухо и искажённо, но с неуловимо-знакомыми нотками.

– Не без того, – почти так же глухо сказал я.

– Пришёл, чтобы спасти стару… Зервас?

О боже. Нет, этого не может быть.

– Да нет, я просто решил заняться астрономией. Вижу – подходящая башня, ну и поднялся сюда с телескопом.

– Что за чушь?! – вспыхнул он. – Какая, в Бездну, астрономия?! Кто ты такой?

– Такая, Маэстус, что если бы ты вовремя не остановился, то сейчас бы только звёздочки над головой и считал, – проворчал я, стягивая защитную маску.

Сильнейший из некромантов, юный гений чернокнижия, погибший во цвете лет, но затем воскрешённый, мой добрый друг Маэстус протирал глаза добрую минуту, прежде чем убедился, что напротив стою действительно я. Со времён нашей последней встречи – его как раз только-только вернули из мёртвых – он успел здорово вытянуться, окрепнуть и вообще возмужать. На подбородке его красивого смуглого лица даже намечалась бородка, а пронзительные синие глаза смотрели с недоверием и надеждой.

У нас было слишком мало времени, чтобы поделиться всем, чем стоило бы поделиться при встрече двух старых друзей. Которые, к тому же, вовсе не были уверены, что другой из них ещё оставался в живых.

После того, как Маэстуса вытянул из лаборатории Марка Нонуса неизвестный портал, его закинуло прямиком в Изнанку, на собственный Путь сквозь тень. Сказать, что он был ошарашен – ничего не сказать, это нарушало все известные ему законы чернокнижия в целом и магии теней в частности. Это было его первое прохождение в жизни – в прошлом он был спецом по некромантии, а не теней. И всё же Маэстус умудрился пройти Путём, ни разу не умерев – ему, в отличие от меня, это бы с рук не сошло.

– У меня были некоторые преимущества, – признался Маэстус, когда речь зашла о руках. – Вот, например.

Он не глядя ткнул левой рукой в ближайшую стену, раздался глухой звук, а на месте удара остался заметный отпечаток. В моей голове вспыхнул образ – медицинский стол с подключёнными проводами, на котором лежал человеческий скелет и три механических конечности.

– Последний подарок дяди Марка. Четыре подарка, если быть точным – рука, две ноги и жизнь. Всё это осталось со мной на Пути, ну и…

Маэстус выразительно изобразил, как он крушит чьи-то черепа, а затем давит ногами остатки. Мы с Нэсс переглянулись.

– Прошёл, в общем. Всё равно чуть не погиб под конец. Умбры – сумасшедшие, раз постоянно этим пользуются.

– Я прошёл три, – сказал я, умолчав, сколько раз умер, особенно на последнем.

– А чужаки – тем более, – отрезал он.

Путь забросил его в старый родительский дом, пустой и заброшенный. Неизвестно, его отец и мать переехали после того, как потеряли обоих детей, к ним пришёл Орден или стряслась иная беда. Весь городок, где они жили, был покинут. Маэстус, который отлично помнил все выученные за жизнь заклинания, не мог применить ни одного – настолько он был слаб первые несколько недель.

– Обнулили до первого уровня, – понимающе кивнул я.

В ответ он только закатил глаза.

Следующие полгода молодой некромант, выражаясь игровыми терминами, качался заново. Медитировал, практиковался, отбивался от монстров, которые успели обосноваться в городе-призраке, а параллельно пытался найти хоть какую-нибудь информацию о группе чужаков, сгинувших возле Врат Безмолвия. В прокачке он преуспел – я завистливо косился на его уровень, превышающий мой более чем в два раза – в поисках – нет. Он не знал, что случилось со мной и не знал, кто сотворил тот невозможный портал Пути. Не продвинулся он и в своей изначальной цели – поисках сестры, Алии. А через полгода с ним связалась Кассандра Зервас. Почти как со мной, только послание было заметно короче – мол, приходи в Палатин и помоги старухе, а уж она в долгу не останется.

– Я надеялся, что она, ну… – Маэстус вдруг резко замялся, затем вздохнул. – Поможет найти тебя. Или хотя бы скажет, как и где ты погиб.

– Я чужак, забыл?

– Дея могла бы убить и чужака.

Не сказать, что он был совсем уж далёк от правды.

– Так ты хотел найти мою могилу, чтобы поднять меня в виде зомби?

– Чушь, – беззлобно сказал он. – Ты же мой единственный друг.

Свой рассказ я излагал уже по дороге вниз – не тем путём, что поднимался сам, а тем, что поднимался Маэстус – через окно третьего этажа и хитрую зачарованную верёвку с крюком-кошкой. И дальше, через едва заметный люк, вниз, в подземный лабиринт.

Некромант оказался ужасным слушателем – возможно, худшим на моей памяти. То, что могло занять пятнадцать минут, заняло сорок – он постоянно перебивал, уточнял, возмущался, спорил и не верил. Кажется, я так и не смог убедить его, что инквизитор Акком до конца сражался за спасение мира. А вот когда речь зашла о поцелуе Деи, Маэстус резко посерьёзнел.

– Не шутишь?

– Какие уж тут шутки.

– Эффекты? Последствия?

Я вкратце изложил особенности своего пребывания в пещере Сердца до визита Кассандры.

– Но мне удалось побороть эту дрянь, – с гордостью сказал я. – Уже недели две – никаких проблем.

Он бросил на меня странный взгляд, в котором читалось раздражение и, внезапно, глубокая печаль.

– Никаких проблем? Ты хоть немного представляешь, какой силой наполнено проклятье Владыки?

– Думаю, что да.

– А я вот думаю, что нет, – отрезал он. – Снять любое проклятье можно только обратившись к специалисту более высокого класса, чем тот, кто тебя проклял. Кого ты об этом попросишь? Дремлющего?

– Но оно больше не мешает мне вспоминать, проверено.

– Оно найдёт, как помешать. Пока проклятье действует, оно всегда ищет лазейки. И каждый раз находит – когда ты ожидаешь этого меньше всего.

От горечи в его голосе мне стало конкретно не по себе. Маэстус был абсолютно уверен в своих словах, а он был первосортным чернокнижником, уступая разве что Кассандре.

– Я чужак, напомню ещё раз, – сказал я со слегка наигранной бодростью. – С меня всё, как с гуся вода.

– Чуш… Будем надеяться, Ардор.

Поход по катакомбам под лечебницей немного разрядил обстановку. Не благодаря атмосфере, атмосфера была полнейшая жесть – непроглядные, частично обвалившиеся коридоры из старого грубого кирпича, воняющие смертью. Но именно там я «нормально» познакомил Маэстуса с Кёльколиуке, и они моментально нашли общий язык. Не считая того, что оба они успели посидеть у меня в гримуаре – один в прошлом, один в настоящем, Маэстуса очень интересовала история Архипелага Затмения, и особенно местных духов. Они настолько заболтались, что жуткое чудище, ползущее нам навстречу, заметил именно я – самый низкоуровневый в компании и наименее внимательный.

«Забракованный голем плоти, 8 уровень»

Давайте представим, что монстр Франкенштейна был сшит не из свежих кусков тел, а предварительно пролежавших в могилах, скажем, месяца три. Затем, пока Виктор Франкенштейн был в командировке, его затопили соседи сверху, холодильник разморозился и всякие руки-ноги хорошенько поплавали в воде пару недель. Вернувшись домой, он схватился за голову – сперва свою – но потом решил, что раз взялся за дело, то надо доводить до конца. Сшил-таки своё детище и дёрнул за рубильник, не обращая внимание на то, что мясо на левой ноге успело окончательно сползти с кости. Результат не удовлетворил доктора, и он попытался уничтожить его с помощью фабричного пресса. Хорошенько сплющил пару раз и ушёл на обед, потому что работа – не волк, в лес не убежит.

Только как раз его работа уползла куда подальше, в лес или катакомбы, а теперь вознамерилась закусить нами.

Ревущий поток мастерского «Языка саламандры» врезался в тварь, которая уже начала булькать в предвкушении позднего ужина, и стесал её под ноль секунд эдак за пять. Одни криты. Я оборвал заклинание, когда убедился, что от ползучей мерзости не осталось и следа. Маэстус уважительно вскинул брови.

– Отлично вложился в огонь, я смотрю. Возможно, у меня вышло бы лучше, но ненамного.

– Про… демонстрируй, – кивнул я, всё ещё тяжело дыша после спонтанного каста. – Впереди ещё одна ползёт.

Неудавшиеся эксперименты Ордена безраздельно хозяйничали в катакомбах. Некоторые, как забракованные големы, тупо шли или ползли навстречу, другие поджидали в засаде, третьи крались за нами в темноте. Я чувствовал сквозь одежду, как медленно нагревается окровавленный обломок, но рядом с Маэстусом опасность была не слишком высока. Я жёг аберрации «Языком», одну особо настойчивую пришлось угостить «Когтем». Маэстус, доказав в начале, что его «Язык саламандры» не слабее моего, дальше пользовался смертоносными залпами костяных шипов и копий. В ближнем бою его коса превращала целых тварей в две половинки тварей, а металлическая рука вбивала их в стены, оставляя некрасивые мокрые пятна.

Когда благодаря карте мы добрались до запертой двери, ведущей в блок с заключёнными, наш счёт по мобам составлял где-то 13 – 6 в пользу Маэстуса. Глядя на его самодовольную лыбу, я напомнил, что из нас двоих мир спас только один, да ещё и проклятье Владыки за это огрёб. Он напомнил, что нужно уметь с достоинством принимать поражение, что я и сделал. За это ему пришлось выбивать дверь, и к моему немалому удовольствию, та долго не поддавалась.

Получено опыта – 1900!

– Аура подавления. Ну разумеется.

– Подавления чего? Магии?

– А ты соображаешь, – саркастически хмыкнул Маэстус. – Иначе бы Зервас могла просто проснуться и свалить, охраны-то нет.

– Значит, если за нами что-то приползёт, мы особо не поколдуем, – нахмурился я.

– Мы дверь своротили, а заклятье было завязано на ней. Сейчас рассеется.

Мы заранее договорились выпустить всех, кто попадётся нам в этом последнем блоке, не оставляя их на съедение чудовищам и вечные пытки Ордена. Но это не понадобилось – за решётками древнего подземелья либо не было никого, либо лежали давно истлевшие останки. Орден даже не подумал их вынести и закопать или сжечь – было полное ощущение, что сюда не заглядывали последние лет двадцать.

И всё же, в конце коридора нас ждало крохотное пространство, которое язык бы даже не повернулся назвать «камерой». И в этом закутке покоилась моя наставница, Кассандра Зервас.

Если не присматриваться, могло показаться, что старая чернокнижница успела присоединиться к остальным пленникам этого проклятого места. Однажды я видел фотографии мумии тибетского монаха, умершего во время беспрестанной медитации – и тело моей наставницы выглядело очень похоже. Сухая серая кожа, натянутая на тонких костях. Выпавшие волосы, глубоко запавшие глазницы. Зарисовки в её личном деле не могли сравниться с реальной картиной. Видимо, ужас на моём лице был настолько выразительным, что Кёльколиуке поспешил меня успокоить:

– Она. Жива.

– Так и есть, – подтвердил Маэстус. – Но я не беру назад свои слова о сумасшествии умбр. Сколько она плавает вместе с тенями?

– Семь месяцев.

– Тьма бездонная. Ну чего стоишь, буди.

Я сперва даже не понял, что он имеет в виду.

– Я?

– А кто ещё? Тут только ты её ученик.

– Но к тебе она тоже обращалась за помощью.

– Я и помог, – расплылся он в хитрой улыбке. – Притащил к ней единственного ученика.

Чёрт бы побрал его и его безупречную логику.

Я открыл решётку – та даже не была заперта – и присел рядом со своей еле живой наставницей и осторожно коснулся её руки.

– Кассандра, – позвал я. – Я здесь. Я нашёл вас, как вы и хотели.

Старая чернокнижница не отзывалась, её рука на ощупь была, как сухой пергамент. Я сглотнул и с тревогой обернулся на Маэстуса. Что ещё я мог сделать? Не целовать же её, как Спящую красавицу? То есть, конечно, для спасения жизни – хоть сто раз, но что-то подсказывало, что Кассандра таких вольностей не простит даже любимому ученику.

Или просто ученику. Других-то не было.

– Не… запылился…

Голос, идущий сзади, не ворчал, даже не шептал – шелестел, словно пожухшая трава на ветру. И всё-таки… И всё-таки…

– Кассандра?! – радостно возопил я, поворачиваясь к неё и получил в награду суровый взгляд.

– Тихо, – сказала моя наставница одними губами. – Воды.

Бурдюк из шкуры мантикоры, каждый глоток из которого восстанавливал выносливость, тут же появился на свет из моего заплечного мешка. Я лил воду очень аккуратной тонкой струйкой, но большая часть всё равно попала мимо. Кассандру, впрочем, это ничуть не смутило, и когда она напилась, дала знать слабым кивком головы.

– Зелье, – теперь её голос был просто тихим, а не почти бестелесным. – Хватит… трёх.

Меня вдруг прошиб холодный пот. Из небольшого запаса в пять лечебных зелий, что мне подарили на дорогу ребята, осталось лишь одно – и по правде говоря, я даже не подумал, что для Кассандры следует прихватить новых. С осунувшимся лицом я достал из мешка последний флакон с алой жидкостью и приготовился выслушивать заслуженные упрёки. К счастью, на помощь пришёл Маэстус, молча вручив мне ещё два.

– Не кори себя, мой дорогой, – усмехнулась старая чернокнижница, прикончив первый флакон. За вторым она уже потянулась сама. – Сам факт, что ты добрался сюда вовремя, искупает все твои промахи.

Кажется, за моей спиной кто-то недовольно засопел.

– Вы оба добрались, разумеется, – поправилась она. – Вы даже не представляете, за сколько ниточек я дёрнула, скольких сильных мира сего просила о помощи. И вот, срок к концу, а передо мной только вы двое.

Её фирменный смех-хрип сейчас звучал особенно жутко.

– А я ведь даже не была уверена, что ты осилишь свой первый Путь.

– Без вашей помощи бы не осилил, – признался я.

– Тварь теней помогает только тому, кто помогает себе сам, – хмыкнула она, принимаясь за третий флакон. К её лицу на глазах возвращалась жизнь, кожа розовела и разглаживалась. Сейчас она была больше похожа на человека, отходящего после долгого курса химиотерапии, чем на тибетскую мумию.

– Правда, что тени на Пути едят бессмертных? – вдруг спросил я.

– Только некоторые, – спокойно сказала она. – Ты и сам их можешь выделить среди других. Четвёртое зелье есть?

Если бы мне дали задачу выделить особо «голодные» тени, я бы назвал всего несколько – боссов и минибоссов из первых двух Путей. На третьем под такую категорию, вроде, никто не попадал – и все мои смерти, даже от выстрелов турелей, окончились перерождением.

У Маэстуса нашлось ещё два зелья, и Кассандра осилила оба, после чего предприняла попытку встать. Неудачную попытку.

– Я могу вас понести, – предложил я, и удостоился ещё одного взгляда, суровее прежнего.

– Я ещё не разваливаюсь на куски, – надменно сказала она, пять минут назад не способная нормально выпить глоток воды. – Скоро пойду сама. А пока что садись и слушай, мой дорогой. Оба садитесь. Мне есть, что рассказать.

Мы с Маэстусом уместились на полу перед открытой решёткой, ожидая, пока великая чернокнижница сама устроится поудобнее. Через минуту она удовлетворённо кивнула и спросила: