Текст книги "Чума болотная (СИ)"

Автор книги: Сергей Фомичёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Фомичёв Сергей
Чума болотная

Ловец ждал их на берегу ручья. Черта в этом месте проходила прямо по песчаному дну и оттого чёткая зелёная лента ломалась и дробилась в стремительном потоке, а свечение рассеивалось, подкрашивая изумрудным отсветом весь ручей. Наверное, ночью зрелище было ещё более завораживающим. Но ночью никто не рисковал приближаться к границе. Мало ли что? О тех, кто случайно или нарочно пересекал линию, ходили самые жуткие слухи.

Ловец – глубокий старик на взгляд мальчуганов – кивнул им в знак приветствия, но ничего не сказал. Креш достал самодельный ножик с лезвием, истончившимся за долгое время до узкой кривой полоски, и срезал с ломтя сала тоненькую пластинку. Затем он взял удилище Джабраила, наткнул на него пробник и протянул через ручей.

Это показалось Крешу похожим на кормление хищника в зоопарке, но подумав так, он сам удивился, откуда в памяти всплыл этот вот зоопарк с хищниками. Он давно не видел никаких клеток, а хищники встречались пусть редко, но встречались на воле, а значит при полном арсенале зубов и когтей.

– А-а-а, – заурчал Ловец, прикрыв глаза от наслаждения. Он даже забыл о торговле, иначе не стал бы выказывать удовольствие. Постарался бы сбросить цену, скорчив гримасу и отплёвываясь от пробы.

– Да, хлопчики, удалось вам подобрать ключик к старику Ловчему.

– Тогда слушай условие. Мы меняем вот этот мешок сала на четвёрку пухнастиков.

– Кто же покупает кота в мешке? Пусть малыш возьмёт его и подержит в вытянутой руке.

– Жаба, – позвал Креш.

Джабраил послушно взял мешок и вытянул руку вперёд. Уже через полминуты рука начала дрожать и тянуться к земле.

– Гаразд, хлопцы, – усмехнулся Ловец. – Четыре пласта сала в два пальца толщиной каждый. Фунтов десять, я полагаю.

– Я не знаю, сколько это в фунтах.

– Неважно. Четыре пласта сала за четвёрку пухнастиков. Это добрая цена, хороший обмен.

Ловец раскачал коробку и перебросил через ручей так ловко и аккуратно, что Креш легко поймал груз. Собственно грузом товар и назвать было сложно: пухнастики не весили почти ничего.

– Как там, на той стороне? – спросил Креш.

Ловец нахмурился.

– Не торопитесь взрослеть, хлопчики. Вот всё, что я могу вам сказать.

Он подцепил рукой мешок с салом, какие-то снасти и побрёл прочь от черты.

– Что там у нас осталось? – спросил Креш у Стасика.

– Ещё три больших куска сала и копчёная нога. А хороша свинка!

Свинью они долго выслеживали в каштановой роще, и потом чуть не упустили, когда Жаба, подкрадываясь к ней, споткнулся и поднял шум. Но всё обошлось. Получилось даже лучше задуманного – встревоженное животное ломанулась навстречу Хитровану и Стасику, а те уж не упустили. Навалились дружно, свалили свинью с ног, а тут и Креш подоспел, приложил дубиной.

Из вскормленной на каштанах, лесных орехах и трюфелях свиньи получилось превосходное сало. Коптили его тоже не абы как, а на дыму от вишнёвых и яблочных сучьев. Стасик знал толк в копчении мяса и рыбы, как и в приготовлении многих других обжорств, хотя вряд ли помнил от кого перенял науку. Благодаря ему и распорядительности Креша их четвёрка никогда не голодала. Им не приходилось перебиваться щавелем и крапивой, как некоторым не столь дружным ватагам.

После Ловца они заскочили к бабушке Тетре и выменяли ещё один кусок сала на большую банку малинового варенья. Стасик утверждал, будто смог бы приготовить и варенье тоже – малины вокруг росло полно, однако сахар всё равно приходилось бы выменивать. Так что лучше уж сразу варенье.

Хитрован тут же предложил его распробовать. Но Креш запретил. Малыш Джабраил – большой мастак до всякого рукоделья, оплёл банку верёвками, так, чтобы она не разбилась при случайном падении или ударе.

По пути к домику Миры они неожиданно повстречали Юлу. Свесив ногу, тот лежал на толстой ветви огромного дуба и смотрел на прохожих.

– Засада! – пропищал Джабраил.

– Не похоже, – сказал Креш. – У Турана фантазии не хватит, чтобы так хитро всё устроить. Но на всякий случай будьте готовы.

– Эй! Креш! – крикнул Юла с ветки. – Возьми меня в шайку!

– Юла, это ты? – Креш сделал вид, будто только что узнал парня. – А что с Тураном? Шею свернул или ушёл в отрыв?

– Мразь! – Юла сплюнул. – Он заставил нас ползать по куче говна, а потом прогнал тех, кто делал это без должного рвения. И он не вернул мои стёклышки. Забрал себе, представляешь?

– Ты знал, к кому прибивался.

– У меня не было выхода, Креш. Так что возьмёшь?

– Пятый лишний, Юла, ты же знаешь. Поищи молодую ватагу или собери свою.

– Я хотел бы к тебе, Креш. Ты счастливчик, как говорят. И ты держишь слово. Возьми меня вместо Жабы, зачем тебе этот заморыш?

– Я своих не бросаю, Юла.

– Слышал и про это. Но я не предлагаю измены. Зачем изменять принципам? Давай устроим поединок за место. Я выбью любого. Я сильный.

– Тебе придётся биться со мной, Юла. Только так.

– Чёрт, Креш, – Юла чуть не заплакал. – Мне просто некуда пойти. У меня нет ни камня, ни друзей.

– Отправляйся к Семи холмам, там часто встречаются новички и те, кто ищет спутников...

Они двинулись дальше и ещё долго слышали за спиной ругань и проклятья Юлы.

***

Девчонки жили в старом доме, первый этаж которого был сложен из дикого камня, а второй срублен из плохо ошкуренных брёвен. Вряд ли ватага Миры сама его строили. И камень и брёвна уже покрылись мхом.

Мира доила козу. Её четвёрка вообще не любила охоту и развела во дворе целую ферму.

– Молока захотели? – оглянулась она на мальчишек.

– От твоего молока потом бегать в кустики каждый час, – заметил Стасик.

– Я не навязываю, сами приходите менять. А кроме молока у нас ничего нет. Для кабачков рановато пришли.

– Отдай нам Фёклу, – предложил Креш.

Мира оставила козочку и встала, оглядев строго всю четвёрку.

– Ишь ты! – она упёрлась в бока кулаками. – Баловать с девчонкой надумали?

– Очень надо баловать с такой страхолюдиной, – фыркнул Хитрован.

Фёкла приблудилась к ватаге Миры не так давно. Она была стройная и сильная, но лицом страшная, как бурелом, а Креш сразу отметил, что она рыжая. А за рыжую ведьму, как он знал, Мельник обещал дать самую сокровенную вещицу из всего, что им ещё предстояло добыть.

– Мы дадим тебе за неё большую банку малинового варенья и хороший кусок сала.

– Хорошая цена, – согласилась Мира. – Только вам-то девка зачем, если не для баловства?

– Мы обменяем её на камень-сердце у Мельника. И уйдём в отрыв.

– Значит, ты собрал уже весь набор? Молодец!

– Нет, не хватает синего пятиугольного стекла и прозрачного кубика. Но и то и другое имеет Ветер, а я знаю, на что он их выменяет.

– Все знают, на что меняет свои сокровища Ветер, – отмахнулась Мира. – На пухнастиков. Ух ты! Стой! Значит, у вас есть пухнастики?

– Есть, – гордо заявил Жаба.

– Ой, а покажете?

– Покажем, если покажешь нам трусики, – встрял Хитрован.

– Вот ещё! – она надулась, потом задумалась и, наконец, кивнула. – Только, чур, вы первые, идёт?

– Ты же знаешь, – важно протянул Хитрован. – Креш всегда держит слово.

– Креш-то держит, а вот ты нет.

Хитрован посмотрел на Креша. Тот пожал плечами и кивнул.

– Покажу. Почему нет?

Мира задрала подол и вся четвёрка прикипела взглядами к беленьким трусикам с красивым рисунком. Даже Креш не стал делать вид, что его совсем уж не волнует вид того места, где соединяются две загорелые ножки Миры.

Хитрован подался вперёд, но сделал это чересчур резко, так что Мира, опустив платье, отскочила назад.

– Но-но! Не балуй.

– Дура! Я только рассмотреть хотел, что там нарисовано.

– Ёжик там нарисован, – с усмешкой бросил в сторону товарища Стасик.

– Теперь ваш черёд, – напомнила Мира.

Креш аккуратно открыл коробку. Четыре пушистых комочка белых с чёрными пятнами, похожие отчасти на котят, отчасти на птенчиков. Из острых мордочек часто высовывались дрожащие язычки, раздвоенные как у змеи.

– Интересно в кого они превратятся, когда вырастут? – спросила Мира.

– Он никогда не вырастут, – ответил Креш. – Мы обменяем их на стекляшки.

– Но они же всё равно вырастут. Пусть не у тебя, а у Ветра.

– Ты когда-нибудь видела взрослого пухнастика?

– Нет.

– Вот именно.

Мира протянула руку, но Креш тут же отдёрнул коробочку.

– Нет, мы же тебя руками не трогали.

– Пуффф!

– Так что отдашь нам Фёклу? – вернулся он к главному. – Варенье первоклассное. Тягучее, ароматное. Тетра знает толк в сладостях.

– Жалко её, чуму болотную, – рассудила Мира. – Она нам посуду моет, в доме прибирает. Делает, что скажут. Никогда не спорит. Ничего не требует.

– Пятый лишний, Мира. Ты всё равно не сможешь взять её в отрыв.

– Я пока и не собираюсь.

Это верно. Мира обживалась здесь столь основательно, что казалось, вовсе не помышляет об отрыве. Но с другой стороны, такие как она, срываются неожиданно, бросая всё без раздумий.

– Мира, а покажи трусики ещё раз, – предложил Хитрован. – Взамен я дам тебе шоколадку.

Мира не ответила. Все знали, что шоколадка слишком большая редкость, чтобы такой поросёнок как Хитрован мог сохранить её долго в тайне от других.

Мира исчезла в доме и спустя минуту вернулась с рыжеволосой девчонкой, одетой в серый сарафан.

– Пойдёшь с ними, – сказала ей Мира. – Поняла?

– Зачем? – та смотрела на хозяйку как растерянная корова, у которой из-под носа утащили последний пук сена.

– Не твоего ума дело, дура. Пойдёшь и всё.

Креш заметил слёзы в глазах Миры. Она вовсе не горела желанием отдавать девчонку. Но показывать свою слабость мальчишкам не хотела тем более.

– Иди, чума болотная, – толкнула она в спину Фёклу.

И та пошла.

***

Каждая ватага собирала свою структуру. Базовый камень имелся у Креша сколько он себя помнил. А вот Жаба свой потерял. А Хитрован поменял у Глада на нужный всей ватаге змеевик. Но и одного на четверых базового камня вполне хватало, чтобы начать собирать структуру. И тут каждый действовал по своему разумению или же ходил к Мудрецу за советом. Креш собирал что-то похожее на большой цветок, а ватага Ибиса, как он знал, собирала жуткий кроваво-красный тетраэдр.

Стасик ударил кочергой по куску подвешенного на сухой ветке рельса и минуту спустя из хижины появился Ветер. Черта проходила рядом с глиняным холмом и грязной никогда не высыхающей лужей, так что Ветру пришлось сделать крюк, чтобы не перепачкать полы своего чёрного плаща.

Креш открыл коробку и наклонил в сторону Ветра. Тот кивнул. А Крешу почудилось, что из норы, зияющей в склоне, донеслось довольное уханье.

– Тебе нужен синий пятиугольник и кубик-слёзка? – Ветер всегда помнил, кто и что у него заказывал или хотя бы спрашивал.

– Верно.

– По рукам! Хотя протянуть тебе руки не смогу, извини.

Теперь Креш как когда-то Ловец, аккуратно раскачал коробку и бросил, а Ветер без напряжения и лишнего движения поймал её одной рукой. Даже не поймал, а просто подставил ладонь, как под пушинку. Второй рукой он бросил под ноги Крешу полотняный мешочек с камнями.

От берлоги Ветра, они двинулись на север. К Замороженному ручью, где на разрушенной горной мельнице жил ещё один продавец редких камней.

– Ты знаешь, что Ветер делает с пухнастиками? – спросил вдруг Стасик.

– Догадываюсь, – мрачно заметил Креш.

– А что он делает с ними? – спросил Жаба.

– Он скармливает их ящеру, что живёт в норе у его хижины, – пояснил Стасик. – Ты слышал это жуткое урчание, когда мы приподняли крышку коробки? Говорят, эта тварь может пересекать черту и по ночам перебирается на нашу сторону, чтобы поохотиться.

– Мы отдали таких милых зверьков на прокорм большой ящерицы? – ужаснулся Джабраил.

– Вот именно, малыш, вот именно, – весело заметил Хитрован, ему всегда нравилось подтрунивать над Жабой. – Когда тварь жрёт пухнастиков, то не охотится по ночам за нами. А, кроме того, теперь мы получили недостающие стекляшки и вскоре сможем выбраться отсюда. И ради того чтобы выбраться, мы и девчонку запросто скормим старому пердуну с мельницы. Верно, Фёкла?

– Меня зовут Бася, – сказала та и это было первое что она произнесла за всё время.

– Тебя зовут Фёкла, – засмеялся Хитрован. – Фёкла – это не имя, это судьба.

– Судьбу всегда можно изменить, – возразила Бася.

– Точно. И как раз ты нам в этом поможешь.

***

Хитрован навалился на девчонку, когда Креш отправился на разведку, оставив всю ватагу возле костра.

– Не трогай её, – сказал Стасик, но не двинулся с места. Он готовил хаш и от котелка отходить не собирался.

Зато неожиданно для себя с места сорвался Жаба. Ухватил Хитрована за горло и стащил с Баси. От неожиданности тот поддался, но потом вскочил на ноги и ударил Жабу под дых. Малыш согнулся и получил ещё пару ударов.

Креш вернулся вовремя. При его появлении драки и споры утихали сами собой. Он не стал спрашивать, что случилось, сам догадался.

Голова Жабы лежала на коленях Фёклы, а та вытирала ему платком кровь и шептала, словно боль заговаривала:

– Всюду сопли, в жабрах ил, ёршик храбрый Джабраил.

Вроде и издёвка какая-то в стишке слышалась, а малышу явно стало приятно.

Они обедали молча. Жаба исподлобья посматривал на Хитрована, тот в свою очередь бросал злой взгляд на девчонку.

– Зачем ты нужна Мельнику? – спросил Креш.

– Ты помнишь, что вы делали, ну скажем, тридцать дней назад? – ответила Бася вопросом на вопрос.

– Выслеживали свинью в каштановой роще.

– А пятьдесят дней назад?

– Выходили к Белому перевалу? – Креш оглянулся на товарищей, ища подтверждения, но те были заняты переживаниями. – Или уже прошли его и ловили рыбу в Студёном озере. Дура! Зачем мне знать, что мы делали пятьдесят дней назад?

– А сто дней назад?

– Вот же чума болотная! А прутиком по заднице? Неужели я должен помнить каждый свой день? Да они похожи один на один, как шутки Хитрована. И такие же унылые, кстати.

– А я вот помню, как много дней назад ты со своей ватагой приходил к берегу моря. Вы дурачились, валялись на песке. Не помнишь? То-то. Память стирается. Никто из вас почти не помнит прошлого.

– Море? – переспросил Жаба. – Надо же.

– Вы не помните откуда здесь появились и почему, – продолжила Бася – Знаете только, что нужно вырваться. Собрать комплекс, структуру или что вы там собираете?

– А ты помнишь? – Креш даже жевать перестал.

– Я помню чуть больше. Я помню море. И вас, ребята, помню. Вы там были, на море, строили планы. Хотели соорудить лодку или плот и рискнуть вырваться этим путём. Но морской отрыв бесполезен – так говорили все вокруг...

– Надо же, ничего не помню, – помотал головой Стасик

– Так ты считаешь, поэтому Мельник хочет получить тебя? – спросил Креш. – У тебя какие-то способности?

– Возможно.

– По-моему он просто хочет поиграть с малолеткой, – сказал Хитрован. – Если она переступит черту, то превратится в карлицу. А у Мельника тот ещё вкус.

– Ты, я смотрю, в таких делах разбираешься, – заметил Жаба. – Откуда, интересно?

Креш цыкнул на обоих. Этого оказалось достаточно.

– Я думал над этим, – сказал вдруг Стасик задумчиво. – Здесь ведь совсем нет взрослых, они все там, за чертой. Значит именно в возрасте дело. И я думаю вот что: все мы проходим какое-то испытание и если справимся, то сможем выбраться отсюда.

– То есть стать взрослыми? – спросил Жаба.

– Ну, вроде того...

– Глупости! – сказал Хитрован. – А как мы здесь оказались? А как новая ватага узнает, какое испытание ей проходить? Что собирать? У кого искать?

– Сами понемногу догадаются, а нет, так сходят к Мудрецу, он скажет за подношение, – пояснил Креш. – Я, например, отдал ему лосиную ногу.

– Я думаю, мы должны понять что-то, – продолжил Стасик. – Осознать какую-то истину, позволяющею быть взрослым.

– Какую? – спросил Креш.

– Например, научится отличать добро от зла.

– Ерунда! – бросил Креш.

– А ведь Стасик скорее всего прав, – сказала Бася и попросила. – Отпусти меня, Креш!

Попросила она не жалобно, а скорее устало, и так, будто предупреждала о чём-то.

– Нет, – помотал головой Креш.

***

Шайка Турана устроила засаду на тропе, идущей меж двух овражков. Четверо во главе с вожаком вышли из зарослей, а ещё трое перекрыли путь к отступлению.

– Не слишком ли вас много? – спросил Креш не без сарказма.

– В самый раз, – усмехнулся в ответ Туран.

– Пятый лишний, ты же знаешь.

– Знаю, – ответил Туран. – Когда придёт время, я возьму с собой лучших. А пока ничего не мешает мне присмотреться к ребятам.

– Юлу ты прогнал. Испугался, что он отберёт у тебя первенство?

– Не смешно, он слабак. Но, послушай, и вас ведь не четверо, как я погляжу. Я умею считать, Креш, представь себе.

– Девчонка – всего лишь товар.

– Вот именно, Креш, ты попал в самую точку. Она всего лишь товар и я бы хотел заполучить его.

– Тебе нечего предложить мне взамен, подонок.

– Верно. И ты знаешь, как я поступаю, когда мне нечего предложить.

– Но всемером на четверых не честно! – выкрикнул Жаба.

Туран ухмыльнулся, не удостоив, впрочем, Жабу ответом.

– Давай так, – сказал он Крешу. – Ты отдаёшь нам ведьму, и мы мирно расходимся.

– Я своих не бросаю, – произнёс сквозь зубы Креш.

– Достойный принцип! – кивнул Туран. – Но она ведь не твоя, правда? Она не из твоей ватаги. Пятый лишний, Креш, ты сам мне только что напомнил это правило.

Разумеется, ни до чего путного договориться они не могли. Все эти разговоры служили лишь для отвлечения внимания. И та и другая ватаги перестраивались, сосредотачивались, только одна готовилась к нападению, а другая к обороне.

Битва должна была неминуемо вспыхнуть, и она вспыхнула.

Подростки дрались жестоко. Они боялись боли, но не боялись причинить боль другим. Всё превратилось в кучу-малу, время пошло рывками, и в какой-то момент Креш осознал, что вытаскивает Джабраила за ворот куртки из-под сапог Турановских парней.

– Отрыв! – крикнул Креш.

Его парни были натренированы. Это слово означало внезапный отход, когда нужно было отступить, чтобы перегруппироваться или просто сбежать.

Но тут он сам получил ногой в бок. Организовано отойти у них не вышло. А потом у одного из нападающих в руке появился нож, и он пошёл на Креша с ножом, а Креш отмахнулся рукой и только через минуту почувствовал сильную боль. Глубокий порез шёл от локтя и почти до запястья. Но пока было не до порезов, а рука работала и кровь срывалась с неё, разлетаясь каплями по кругу.

Они явно проигрывали схватку. Туран лишь усмехался и стоял в стороне, так и не запачкав рук боем. Ему хватало парней, которые дрались не столько с ватагой Креша, сколько друг с другом за место в команде.

Но тут в дело вступила Бася. Чётким ударом она разбила нос одному и тут же сломала руку другому, тем самым, уравняв силы; а потом она уложила ещё двоих, переломав им ноги, и ватага Креша вдруг оказалась в победителях.

Большинство их врагов не могли подняться и корчились на дороге или в придорожной траве. Сам Туран так и не вступил в схватку. Просто не успел.

– Ничего не помрёте, – сказала Бася, тяжело дыша. – Через неделю кости срастутся, и будете козликами прыгать.

– Ничего себе, – произнёс Джабраил. – Почему ты не свернула шею Хитровану когда он к тебе приставал?

Хитрован поморщился и потёр рукой шею.

– У него всё равно ничего бы не вышло.

– Креш, ты должен освободить её! – потребовал Джабраил. – Она же помогла нам!

– Нет. Мы могли бы отдать её Турану, и тогда помощи не потребовалось бы вовсе.

– Ты бы не смог так поступить!

– Вот именно, Жаба! Потому что она нужна нам.

***

Они поднимались в горы, и с каждыми сутками пути становилось всё холоднее. Правда днём они не замечали этого, разогреваясь от быстрой ходьбы, но как только останавливались на ночлег или привал, холод начинал пробираться под скудные одеяния.

Стасик тут же разводил костёр, принимался готовить, а остальные садились плотно, морщились от дыма, но старались не выпускать жар из круга.

– Нам обязательно менять на камень девчонку? – спросил как-то Стасик.

– Лучше помолчи, – ответил сквозь зубы Креш.

С каждым днём он становился всё более раздражительным, мрачным и молчаливым. То, что предстояло сделать, нравилось ему не больше чем Стасику или Джабраилу.

На исходе восьмого дня восхождения они достигли снегов и наполовину замёрзшего ручья, на котором когда-то стояла горная мельница. Теперь она была полностью разрушена. Уцелел только длинный приземистый барак или сарай, в котором раньше, вероятно, хранили перемолотый камень.

Изумрудная черта, очень красивая на снегу, проходила через середину длинного строения, а внутри, прямо на этой черте, стоял круглый стол.

Со стороны Мельника барак выглядел обжитым. Там на стенах висели шкуры и головы зверей, играл огоньками камин, судя по всему сложенный позже барака. Возле камина стояли несколько массивных кресел и горка с бутылками. Часть барака было занавешено шкурами и холстом, там хозяин.

Со стороны гостей не было почти ничего. Лишь несколько плетёных стульев и куча соломы, используемая, видимо, посетителями вместо постели. Керш уже был здесь пару раз и потому, окрикнув хозяина, не дожидаясь разрешения, подвинул стулья к круглому столу.

Мельник выглядел лысым и толстым мужчиной среднего возраста. Он был одет вовсе не как горный отшельник, а носил приличный городской костюм и лакированные туфли. В руках у него был саквояж.

– Прежде чем заключать сделку, я хочу удостовериться, что она действительно рыжая, – сказал он, усаживаясь на стул по свою сторону стола.

– Каким же образом? – поинтересовался Креш.

– Всё просто. Вытащи из неё волос, так чтобы я видел, и положи на стол.

Креш выдернул волос из головы Фёклы и положил на лист белой бумаги.

Мельник крутанул столешницу, так что та сделала пол оборота, и бумага с волосом оказалась на его стороне. Он достал из саквояжа спиртовку, какие-то пробирки, реактивы и начал работать. Волос был залит жидкостью, подогрет на пламени и проверен на ровном стекле всевозможными каплями и бумажками.

– Да, она настоящая. Рыжая, – сказал, наконец, Мельник. – Ты хочешь получить за неё камень в виде сердца?

– Да.

– Пусть ведьма перейдёт сюда, – предложил Мельник.

– Стёклышки вперёд, дядя, – произнёс Креш.

– Не доверяешь мне, мальчик?

– Нет.

– А как я могу доверять тебе?

– Моё слово нерушимо, спроси у любого.

– Наслышан, – хозяин немного подумал. – Что ж, я поверю тебе. Но имей в виду – меня можно обмануть лишь раз.

Он покопался в саквояже. Затем пожил на стол стекляшку и повернул столешницу ещё раз. Та часть стола, на которой лежал камешек, оказалась по эту сторону черты.

– Твой черёд, – сказал он. – Выполняй слово.

– Проверь камень, – не сводя взгляда с Мельника, бросил в сторону Хитрована Креш. – Надеюсь, ты не против? Ведь ты проверял волос.

Хозяин кивнул. Он ждал и смотрел на Басю, а та в свою очередь смотрела на Креша. Она смотрела на него равнодушно, словно уже вычеркнула из списка тех, с кем могла говорить. Это его задевало больше ненависти.

– Подходит, – сообщил Хитрован. – Камень что надо! Отдавай девку и пошли!

– Я жду, – улыбнулся Мельник.

– Отрыв! – крикнул Креш.

Они рванули к выходу, но хозяин опередил их. Он взревел и дёрнул потайную верёвку. Огромная задвижка упала на дверь и заклинила её.

– Ах ты, мерзавец! Ещё говорил мне что-то о чести, о нерушимом слове. Вздумал обмануть меня, Мельника?

– Собирай структуру, – шепнул Креш Джабраилу.

– Я не могу поверить, – пробормотал тот в ответ. – Ты нарушил слово! Креш нарушил слово, вот так да!

– Работай, Жаба, чёрт тебя возьми! Стасик помоги ему. Ну же!

Он повернулся к Мельнику и усмехнулся, хотя из-за нарушенного слова и ситуации в целом, чувствовал себя неуверенно, а если сказать точнее – в полном дерьме.

– Что ты сделаешь нам? – с вызовом произнёс он. – Ты же не можешь пересечь черту.

– Верно, негодник, – ответил хозяин. – Но у меня есть помощники, знаешь ли.

Он свистнул. Из лаза, проделанного в стене и прикрытого куском шкуры, один за другим выбралось несколько псов. И вылезли они по эту сторону черты. Чёрные, злые, учёные. Им не нужно было объяснять, кого рвать на куски. Всякий кроме хозяина считался врагом, если только не прозвучит поправка. Мельник поправок не сделал.

Хитрован и Креш медленно выступили вперёд и отвлекали на себя псов, пока Стасик с Жабой пытались собрать структуру. Тем временем Бася прошлась вдоль стенки, стуча кулаком по доскам. В одном месте звук показался ей подходящим.

– Ломайте здесь! – крикнула она Крешу. – А я задержу собак.

– Ведьму не портить! – приказал Мельник псам.

Те оказались достаточно смышлёными, чтобы понимать даже такие сложные приказы. Не простые оказались псы. Они попытались проскочить мимо Баси, куснуть Джабраила или Стасика. Но девчонка держала оборону. А тем временем Хитровану удалось проломить доски, и он вывалился наружу, на большой сугроб. Вскоре туда отступили и остальные.

Псы бросились следом, но здесь уже всюду валялись палки и обломки досок с торчащими гвоздями, так что зверюгам пришлось нелегко.

– Готово! – закричал, наконец, Джабраил.

***

Воздух начал сгущаться. Сперва еле заметно, но вскоре вокруг них возникло нечто похожее на радужную плёнку мыльного пузыря, только гораздо более плотное. Пузырь подскочил вверх вместе с ними, и почти сразу опустился обратно, хотя место оказалось уже другим – ни снега, ни сарая они не увидели.

– Чёрт, нас пятеро! – воскликнул Хитрован и, раздвинув руками оболочку, точно это были ветви дерева, выбрался наружу.

Креш попытался схватить его за руку, но тот увернулся. То, что напоминало плёнку, сомкнулась вновь.

– Я ещё не готов, Креш, ещё поброжу тут маленько. А вы идите. Вам пора.

Оболочка пузыря стала мутнеть и разглядеть, что там снаружи происходит, становилось всё труднее. Хитрован медленно пятился от них и будто исчезал в тумане. Креш понимал, что ещё может разорвать пузырь, и все они останутся вместе, но останутся здесь. Ведь тогда их всё равно будет пятеро, а впятером они никогда не выберутся. Может ли он решать за других? За малыша Джабраила, за Стасика? За рыжую девчонку?

Жаба прижался к Басе, а та сжала руку Креша, да так крепко, что и рванись он из пузыря, сразу не получилось бы. Стасик же стоял гордо, скрестив на груди руки, будто именно он всё и устроил.

– Я попытаюсь найти Юлу, соберу новую ватагу... – долетел до них угасающий голос Хитрована.

Больше они не смогли расслышать ни слова. А с пузырём что-то происходило, но они не видели что именно. Только ощущение свободного падения возникало время от времени где-то внутри. Креш хмурился. Получается, он не только нарушил слово, но и бросил одного из своих. От обиды на самого себя, в глазах появились слёзы. А потом наступила тьма.

Он стал понемногу вспоминать прошлое. Сквозь муть проступили лица прежних приятелей, он кажется даже считал их друзьями. Родители. Да у него были родители. Папа и мама, и бабушка. Затем он вспомнил инструктора, который готовил его и провожал к Полигону. Он вспомнил подготовку к испытаниям. И понемногу стал вспоминать всё, что объяснял инструктор.

Дело было в воспитании. Их утопическое общество основано на свободе, а воспитание эту свободу всё время ограничивало. Воспитание детей вообще – узкое место любой утопии. Ведь это часто насилие. А насилие никогда не приводит к полной гармонии. Какая-то часть воспитуемых обязательно восстановит себя против учителей, родителей, общественного уклада. Проблема свободной этики в том, что её нельзя навязать. А общество, не имеющее механизмов воспроизводства граждан, будет нестабильным.

И потом, только словами и чужими примерами не объяснишь, где заканчивается доблесть и начинается глупость, где упорство переходит в упрямство, принципы в снобизм. Чтобы по-настоящему научиться различать добро и зло недостаточно послушать учителей или родителей, нужно получить собственный опыт, сопоставить его с чужим. Но любой опыт требует времени, пути проб и ошибок и зачастую целой жизни. И тогда эти ошибки будут болезненными для всего общества.

Полигон позволял заменить воспитание самовоспитанием. Только там Креш смог взвесить ценности и познать на собственном опыте, можно ли, например, считать добром умение держать слово, если этот принцип в определённой ситуации приводит к напрасной потере людей. И в любой ли ситуации не нужно бросать своих. Он совершил сотни поступков, каждый из которых закалял, выковывал его этику.

Наконец, мешанина из старых и свежих воспоминаний пришла в некий порядок и Креш очнулся. Или, скорее, проснулся.

Он огляделся. В маленькой комнатке его кровать была единственной. Рядом в белом халате сидел инструктор. Быть может, никакого Полигона и вовсе нет, а он пробыл всё это время в гипнотическом сне? Не задурили ли подросткам головы этими испытаниями?

Креш взглянул на руку и увидел свежий шрам. Тот, что остался после стычки с Печником. А нога отозвалась болью недавнего укуса. Значит, всё было на самом деле...

– Теоретически мы могли бы сделать тебе и шрам, – заговорил инструктор, поняв, о чём Креш подумал. – Но кому нужна этика, основанная на лжи? Рано или поздно ты бы узнал правду и чего бы тогда стоил этот гипнотический опыт?

– А где Стасик, Джабраил, Бася? – спросил Креш.

– Твои спутники уже далеко, – ответил человек. – Они из других групп, из других школ, из других городов. Они вернулись к себе. Ты вряд ли их встретишь когда-нибудь. Мир большой.

– Но я подружился с ними.

– Если подружился – найдёшь. Но кое-кто тебя навестит уже вскоре.

***

Это оказалась Бася.

– Вот твой мобильный коммуникатор, – сказала она, протягивая чёрный прибор. – Ты можешь связаться с родителями и со старыми друзьями.

Быстро вспомнив, как с этой штукой управляются, он пролистал список абонентов. Старые имена, тусклые воспоминания. Никому из них звонить сейчас не хотелось.

– Тебя уже отпустили? – спросил он, отложив коммуникатор.

– Я здесь работаю, ответила она тихо. – На Полигоне в смысле.

– Как?

– Мне не четырнадцать лет, гораздо больше. Я просто выгляжу так... – она запнулась, задумалась. – Не только выгляжу. Я думаю так и так ощущаю себя и окружающий мир, будто мне всё ещё четырнадцать лет. Хронический инфантилизм, если говорить по научному. Такая себе профессиональная девочка-подросток. И потому я работаю Проводником. Вытаскиваю ребят вроде тебя.

– Вытаскиваешь?

– Ты слишком задержался там, Креш. Невольник чести, так сказать. Не мог пойти на хитрость, на подлость ради команды и самого себя. Вот и пришлось подкинуть идейку обменять меня на искомый камешек.

– То есть я не прошёл испытание? И мне пришлось помогать?

– Брось! Разве твоя этика уже не сформирована? Там всё было всерьёз, без дураков. Те взрослые, что живут на периферии полигона, они не из проекта, даже не совсем из нашего мира. Мельник так и вовсе настоящий злодей. А Ветер скорее всего даже не человек. Мы ничего не можем против них предпринять. Мы не можем отправить туда армию или полицию. Только люди вроде меня или тебя могут ходить туда.