Текст книги "Рокешники и бугешники в электричке Зеленогорск-Санкт-Петербург"

Автор книги: Сергей Вольф

Сергей Евгеньевич Вольф
Рокешники и бугешники в электричке Зеленогорск-Санкт-Петербург

Тьфу!

О, Господи! С какой любовью, сидя в электричке, я смотрел на ее обнаженные, как надо, – длиннющие ноги, расположенные совсем рядом с моими глазами. (Конечно, ноги похуже, чем у моей жены, но ведь жена у меня взрослая, а эта – напротив – совсем ребенок.)

– Вы вроде ничего, – сказала она мне, – но ваше поколение – хуже нашего. Вот вы читаете журнал "Минус плюс"?

– Так это же ноль! – сказал я.

– Может быть. Так читаете?

– А крутой журнал? Типа "класс"? Или типа "нормально"?

– Кру-утой! – сказала она. – Цвета хороши. Я там себе трусики присмотрела.

– Теперь где их заказывать?

– Не знаю, – сказала она. – В "Минус плюс", это самое, трусики, ну, это самое, на одной девчонке были, из Штатов.

– В Штатах заказывать будете?

– Нет, прямо в журнале. Думаю, пришлют. А вы на игле, что ли, сидите?

Я сделал еще пару глотков пивка, для храбрости, и неожиданно для себя сказал:

– А как же! Как мне ее в попочку вбили лет сорок пять назад, так и сижу каждый день.

Она расхохоталась. Но нежно.

– А сейчас на пиве сижу, – плавно проведя перед собой рукой, сказал я. – Не каждый день, но частенько. Вон! Вон! Лисица побежала! Лиса! – вдруг заорал я, вскакивая и тыча баночкой пива в окно и глядя при этом против хода поезда, так как лиса отстала.

– Какая лисица? Лиса, что ли? – спросила она. – Во дает! Да сейчас же лето.

– А что – летом не бегают?

– Не знаю, – сказала она. – Покурим?

– Охотно, – сказал я. – Пошли. Только я вам сигарету не дам: не хочу спаивать мое будущее поколение.

– Во дает! – сказала она. – У меня есть. Один кент перед электричкой угостил. Одной штучкой. Я с ним не села ехать.

Мы, каждый загадочно улыбаясь, выкурили каждый по своей сигарете и вернулись в просторную залу электрички. Окна ее были широко раскрыты нам навстречу, и за ними тоже было просторно – весь белый свет, из которого в нашу залу влетал сильный пивной ветер Балтики.

– "Эл-эм", которую вы курили, понравилась? – спросил я.

– Класс! – сказала она. – По мне любой стронг лучше любого лайта.

– Это, к примеру, какие? – спросил я.

– "Кемел", – сказала она. – С горбатым.

– А в Зеленогорске у вас что, дом? – спросил я.

– У девчонки одной, у шнурков ее. Участок, коза вроде бы. Ревень, лук, анютины глазки… У вас там тоже дом?

– Нет, – сказал я. – У одного моего пожилого паренька. Бак его зовут. "Темпом" мается. Ящиком. Велел забрать, а самого нету. Жена сказала – пьет на работе в Питере с друзьями детства. Зря съездил, человек он надежный старая школа. Дочка-внучка во Франции.

– И папы с мамой нету?

– Давно нет, – говорю.

– Счастливый!!! – сказала она. – Мои меня прижимают. А на что живете? Бутылки, да?

– Да, – сказал я. – Но не только, не только. Пенсия!

– Все вы счастливые! Я слышала, пенсия куда больше стипендии!

– Я бы махнулся, – сказал я. – Ченч. Ду ю спик инглиш, ай хоуп?

– Э литл бит, по вечерам, – сказала она. – Меня Валерия зовут. А вас?

– Там, где бутылки сдают, у ларьков, – Сережа, или Сергей Евгеньевич, или еще – дядя Сережа.

– А плакать вы умеете? – спросила она. И именно в момент моего глотка.

– Еще как! – сказал я, пустив "Невское" вдогонку "Невскому" же. – Как выпью лишнего – сразу в слезы. Или когда выхожу из алкогольных игр. Покажут по ящику что-нибудь доброе – я рыдать.

– Нет, – сказала она, – все равно, вы – старье – непонятные.

– Да, – согласился я. – Все мы – бэ-у, все мы – секонд-хэнд. Но зато у нас есть будущее. Это вы, наши девчонки и ваши мальчишки в заклепках.

– А у вас-то есть девчонка?

– В смысле?..

– Не, не секс, – сказала она. – Дочка.

– Есть, – сказал я. – Она меня бросила.

– За что? – спросила она. – Доставали? Наезжали?

– Наверное, – сказал я. – Но главное – она умная.

– Четко?

– Четко.

– А меня здесь один кобел – вроде вас, с бородой, – трахнуть хотел. Прямо в трамвае. На утреннем рейсе. В одних носках. А на шее – крест. Весело! Я чуть копыта не откинула. Вроде вас!

– Ой, сомневаюсь! Ой, сомневаюсь! – сказал я. – Вряд ли вроде! Я не специалист. Еще в ванной, может быть…

– В ванной?! Какая прелесть!

Она захохотала. Но без нежных красок в голосе, на всю электричку, по всей ее длине, с переливами и бульканьем…

– В ванной?! Ну клево! И помыться можно – да?!

– Конечно, – сказал я. – Дело хорошее. А что?

– Сегодня пойду на дискотеку, – сказала она. – Люблю танцевать! Да-а! А может, вы песню слышали, "Я на танцы пойду" называется? Могу спеть.

– Было бы чудесно, Валерия! – сказал я.

– У меня одна девчонка хотела стать певицей – не пробиться. Заболела тушенкой, – в больницу, там коек не хватало, по двое клали, очнулась – мужик ее клевый ласкает, она – под него, а он композитором крутым оказался: она уже поет, сама по ящику видела… П

– Да! Да, Валерия! Я как пива выпью – сразу петь и плакать!

Она запела:

 
Танцевать – так приятно,
Танцевать – это жить,
Жизнь тогда необъятна,
И не надо тужить.
 
 
Танцевать – это диво,
Это путь в красоту,
Я оденусь красиво
И на танцы пойду.
 
 
Твоя дама – упряма,
Сексопильна вдвойне,
И летит твоя дама
На горячем коне.
 
 
Что ни дева – то диво,
Зубки блещут во рту,
Я оденусь красиво
И на танцы уйду.
 
 
Я вас всю обнимаю,
Я дышу горячо,
О, как я понимаю
Все про ваше плечо… еще…
 
 
Вы нежны, мое диво,
Я тащусь налету,
Я оденусь красиво,
Я на танцы пойду.
 

(Песня автора. – Ред.)

Валерия кончила и взмахнула крыльями.

Я закатил глаза. Я позволил себе сделать глоток водочки из другого кармана той же курки, что и для пива.

– Круто, да? – заверещала Валерия. – Ну круто же? Понравилось?

– Я приторчал! – сказал я. – Клянусь!

– Все как есть, ну?! Мои шнурки сказали бы: "Жизненная песня"! А пою я ничего? Не слабо?

– Отменно, сестренка!

– Может, еще разок?!

– Конечно!.. Или не стоит?! Переварим первое впечатление!

– Вот именно! – сказал контролер. – Вы, девушка, просто порадовали старика. Я сначала подумал: "Мышление блоками плюс многочисленные ассоциации первого порядка сложности" – ан нет! Чьи же это слова? Чьи?!

– Какого-то Довлатова, говорят. Он же и исполняет. Из Сланцев парнишка.

– Довлатов! О-о-о-о! – сказал, уходя, контролер. – Четыре незабываемых тома в суперах с Митьками.

И сразу же вбежал мальчик, с криком:

– Газета "Пульс космоса"! Певицу Джуди Амбассадор трое из Бронкса трахнули в шведском холодильнике типа "Филлипс" Це Аж Три Бе 17!

– Заткнись!!! – крикнула ему Валерия.

– Не хочешь – не бери, жопа! – крикнул мальчик, убегая.

Моя певица сказала:

– Ой, славный какой мальчик! Вы заметили? Ну просто прелесть. Глаза огромные – как у девчонки!

– Один подтекст чего стоит! – согласился я.

– Под кого?! – спросила Валерия.

– Не обращайте внимания, – сказал я. – Это я так… по поводу Хемингуэя.

– А это еще кто?

– Да писатель такой был. Вы разве… Он всех драться учил, правилам чести, кальвадос…

– Не читала, – сказала Валерия.

– Он еще сказал, что все вы – потерянное поколение.

– Потерянное. Факт, – сказала Валерия. – Да, это не круто он сказал. Найдемся!.. Скоро Питер. Я – в дискотеку. Покурим еще раз?

– У вас еще одна "Эл-эм" есть? – спросил я.

– Не-а, вашу покурим, – она крутанула грудью.

– Я детям не даю курить. Даже прикурить не даю.

– Я не дети, – сказала она. – Я старая. Я уже беременная была.

– Грустно это, – назидательно закатывая глаза, сказал я. – Аборт?

– Не, он сам выскочил. Факалась много. Танцевала сколько хочу. Поэтому.

– Разве? – спросил я.

– А может, из-за того культуриста занюханного. Влюбилась в него с первой подачи. А он – хер внимания, все боди-билдинг, боди-билдинг, гантели, гири, тренажеры, блин. Я две гири и ухватила, чтобы ему понравиться. Ну аборт и получился. Говорят, помирала. Я

– А "На-на"? – спросил я.

– А ни-ни!

Во шутница! Не ожидал.

– Все! Питер! Ку-ку! Я в дискоклуб! Вы – тоже?!!! Ха-ха! Давайте! Там за коричневые или за зеленые кого угодно пустят!

– Нет, – сказал я. – Работать поеду.

– Ночным? Сторожем?

– Не. Бутылки сдам. То да се. А может, кто позвонит, скажут, старый диндон, рассказик твой напечатали, можно бабки получить не сегодня-завтра.

– Во! Вы писатель, получается?!

– Учусь на него.

– Студент-пенсионер? Колоссально!

Наш поезд – стоп! Двери туда-сюда – хрясть. И радость сладкого моего путешествия, или сладкая радость, или радостная сладость… замелькала, удаляясь, в толпе, не оборачиваясь, но все же маша мне тыльной стороной своей ласкающей ладони.

"Валерия, – спел я, – Валерия, ногами ты – как кавалерия любимого Семки Буденного, ногами ее побежденного".

Тьфу!