Текст книги "Ангелы во брони"

Автор книги: Сергей Алтынов

6

Времени у Максима было очень немного. Леня Забелин и в самом деле был мертв. «Вот так тебе Угорь с Генрихом отплатили за службу верную!» – мысленно произнес Богданов. Для начала Максим выпустил пару пуль над бандитски стрижеными затылками, дав понять, что стреляет он не хуже, чем машет ногами и жонглирует оружием.

– Ты Генрих? – спросил Максим, направив ствол на того, что лежал на полу и зажимал ладонью раненую ногу.

– Н-нет...

– А где Генрих?

– З-зачем он т-тебе?

– Его очередь пришла.

– Генриха нет, в офисе остался.

– Поехали в офис.

– Все сразу? – спросил, не поворачивая головы, старший.

– М-да, пожалуй, нас и в самом деле будет многовато, – чуть подумав, протянул Максим. – Телефон Генриха! Быстро и в темпе!

Раненый медленно сунул руку в карман, вытащил мобильник, который Богданов поймал на лету в следующее мгновение. Затем раненый продиктовал номер, который надлежало найти в «телефонной книге».

– Сейчас проверим! – Максим вызвал нужный номер и через пару гудков услышал властный мужской голос.

– Это Генрих? – спросил Богданов.

– Да, – властный голос несколько изменился.

Видимо, предполагался совсем другой собеседник.

– Здравствуйте, Геня. Мальчик, зарубленный вами, а также родители его в ночных кошмарах не приходят?

– Кто это?

– Максим Богданов.

На том конце умолкли. Максим собирался произнести следующую фразу, но в это самое время он на секунду выпустил из поля зрения крайнего боевика, стоявшего у самого входа в комнату, где лежал труп Лени Забелина. Этой секунды хватило, чтобы боевик взмыл в воздух и выбил из рук Максима пистолет. Поймать его на лету ни Максим, ни его противник не успели. Следующий удар в голову должен был отключить Максима, но тот присел чуть ли не на шпагат, ухватил противника за корпус и в следующее мгновение провел бросок. Сзади было окно, бандит вышиб не только стекло, но и оконную раму. Его вопль чуть не оглушил Максима, тем не менее он успел поднять с пола выбитое оружие и тут же выстрелил по ногам бросившегося на него старшого. Старшой рухнул на пол, затруднив остальным продвижение вперед. Гвардии рядовой Богданов решил больше не вести переговоров с противником, а выполнить временный отступательный маневр. Вскочив на подоконник, Максим сперва прыгнул на ветви дерева, оттуда, страхуясь гибкими сучьями, спланировал на землю. Уходя проходным двором, Максим чуть не столкнулся с милицейской машиной.

Миновав три улицы, Максим уединился в глухом закоулке и вновь связался с Генрихом.

– Так вот, Генрих. Советую тебе в срочном порядке идти с повинной в прокуратуру. Понял, нет? – в стиле одного комедийного персонажа спросил Богданов.

– Благодарю, но советы от покойника мне не нужны, – отозвался Генрих.

«Говорит без акцента, не прибалт, скорее всего москвич, может быть, даже не в первом поколении...» – проанализировал интонации Генриха Максим.

– Тогда до встречи! – произнес Богданов.

– Жду с нетерпением, – в тон ему ответствовал невидимый и пока еще не слишком хорошо представляемый Генрих.

Генерал Каляев нервно помассировал виски, потом окинул тяжелым, не обещающим амнистию взглядом высокого мужчину с модельной укладкой темно-русых волос и тонкой полоской усов под перебитым и оттого слегка искривленным носом. Собеседник генерала имел мужественную внешность, его можно было бы назвать симпатичным, если бы не звериный взгляд темных щелевидных глаз. И сейчас в них было выражение затравленного волка.

– Вот такая херня, Генрих... Что будем делать? – спросил Александр Геннадьевич.

– Докладывать патрону будете?

– Пока нет, – беззаботно наигранным тоном ответил Каляев. – Чего докладывать-то, Геня? Что бойцы, которых ты столько лет натаскивал, ни хера не могут против одного плюгавенького уголовничка?

– Я не думал, что этот Богданов столь быстро доберется до Забелина. «Зверей» своих выставил просто на всякий случай... Не предупредил, что этот чертов «клоун» так ловок...

– Жалкие оправдания, Генрих. Одного «зверя» в окно выкинул. С третьего этажа! Тот, по счастью, на дерево приземлился, удачно росло под окном, но все равно два тяжелых перелома. У двоих ранения... И это называется бойцы? Там ведь чемпионы какие-то были?

– Вот он чемпиона из окна и выкинул!

– Но главное, Забелин-покойничек успел выболтать твое имя! Так ведь, Геня?

Понурив голову, Генрих лишь молча развел могучими ручищами. Вроде все делалось, что называется, «по науке». Взяли под наблюдение главного «свидетеля», выделили лучших бойцов ЧОПа, ждали прихода Богданова...

И дождались!

– Правильно, Генрих... Правильно сделал, что скрывать ничего не стал. Повинную голову не рубят, – утешительным тоном продолжил генерал. – Только ведь патрон наш общий, Альфред Степанович, поручил выловить и уничтожить Богданова в течение суток. Сколько часиков с его приказа прошло, сколько осталось?

– Три с половиной часа, – взглянув на циферблат настенных часов, ответил Генрих.

– Время есть, – пожал плечами генерал Каляев и тут же, не отпуская Генриха, связался с группой наружного наблюдения, которую оставил, чтобы держать под контролем коттедж своего зятя.

Ответ «наружников» в некоторой степени успокоил генерала. Никто не выходил, никто не входил. Шторы задернуты, но не наглухо. Что ж, шторы у Кати всегда задернуты таким образом. Тем не менее Каляева не оставляло чувство тревоги. Во время их встречи Катя была какая-то вялая, но при этом с подрагивающими углами рта. Мятликов тоже какой-то... На себя, одним словом, не похожий... Впрочем, это скорее всего последствия утренней ссоры. Да и внучка это именно так объяснила...

Зятя Каляев недолюбливал за многое. Но главным образом за жадность, безволие и патологическую склонность к предательству.

– Александр Геннадьевич, вот вы человек служивый, а начальник для вас не директор конторы вашей, а Альфред Степанович, – выдернул Каляева из тревожных мыслей Генрих.

– Ты зачем мне это сейчас говоришь? – Каляев недобро, но при этом по-генеральски, оглядел Генриха с ног до головы, точно проштрафившегося новобранца. – Не достанешь этого «клоуна» Богданова – лучше застрелись.

– Вместе с вами, господин генерал.

Генрих глядел на Каляева дерзко и агрессивно, точно готов был вступить с генералом в рукопашную схватку. «А ведь прав, сволочь! – думал в эту минуту Александр Геннадьевич. – Угорь от „балласта“ избавляется быстро и без раздумий...»

– Это ты хорошо сказал, Геня, – позволил себе улыбнуться в ответ на дерзость генерал. – Поэтому давай без лишних разговоров, засучив рукава...

– Давайте, генерал, – кивнул Генрих.

Каляев вторично связался с «наружкой», отдал распоряжение вести наблюдение дальше и при любом подозрительном явлении немедленно связываться с ним. «Может, вызвать туда спецов и весь коттедж обшарить, чтобы сердце не болело?! – думал генерал. – А если ОНИ там?! Катей и Олей рисковать нельзя! Да и собой... Впрочем, можно найти одного человечка, который способен все разведать и отыскать куда лучше костолома Гени...»

В это самое время Максим укладывал в рюкзак боевые мины, а также пару гранат с нервно-паралитическим газом. Все это он приготовил еще до того неправедного суда, до той роковой «посадки». Он в то время всерьез готовился к настоящей войне, имел влиятельных союзников. Но тогда враг оказался сильнее и коварней. Главного союзника, того самого предпринимателя, которого Максим охранял, убили вместе с семьей. Сегодня Максим узнал имя убийцы и услышал его голос. Сейчас Богданов наведался в один из собственных тайных схронов, где помимо оружия хранилось и еще кое-что.

Спустя минут сорок Максим остановился у проходной столичной прокуратуры, вызвал дежурного офицера-охранника и протянул ему сверток размером с посылку в фанерном ящике.

– Передадите главному, – только и произнес Максим, после чего одним прыжком миновал проезжую часть и скрылся в арке соседнего двора.

Рюкзак висел за спиной и хоть и был нелегок, но движений не сковывал. Спустя час Максим добрался до Пироговки, но через главный вход в коттедж, разумеется, не пошел, а потопал прямиком в лес, где нашел заветную полянку с гигантским пнем. Приподнять его не составило для Максима большого труда, он попросту нащупал в траве у корней нужную кнопку. Далее, по подземному ходу, Богданов проследовал в коттеджное строение господина Мятликова. Как всякий уважающий себя бизнесмен и меценат, Мятликов имел тайный подземный ход. Максим знал о его существовании, так как «дворец» его бывшего «охраняемого лица» был спроектирован точно так же, как и мятликовский.

Помимо мин и оружия Максим забрал из тайника единственную фотографию, которая была сделана перед самым «дембелем». На снимке он был запечетлен рядом со своим командиром Николаем Водорезовым.

– Интересно, узнают меня или нет? Еще пару месяцев назад я была толстухой с гладкой прической и такой же гладкой физиономией... Впрочем, говорят, весьма симпатичной, – усмехнулась Люба, откинув волосы со лба.

Николай уже в которой раз полюбовался ее статной высокой фигурой, крупной, но отнюдь не толстой, разве что самую малость в области бедер. Одета Люба была в модные брюки и обтягивающую куртку, эдакий полуспортивный, непринужденный стиль. Несколько причудливая прическа и яркий, со вкусом наложенный макияж никак не сочетались с милицейской формой, которую Люба Дмитриева должна была носить по роду службы.

– Люба, а вы деретесь так же хорошо, как стреляете? – Николай забыл, что они уже давно перешли на «ты».

– Нет, драться я совсем не умею, – покачала головой Люба.

– Там может всякое случиться. – Водорезов кивнул на гигантский шатер, внутри которого им предстояло оказаться в самые ближайшие минуты.

– Но ведь рядом десантник, – ответила не лезшая в карман за словом женщина.

– Которому надоело жить, – кивнул Водорезов. – Ну, что ж... Вперед, Любовь Николаевна!

7

– Как сквозь землю... – уже в который раз и оттого без всякого выражения произнес офицер из группы розыскников ФСИН.

– Или сквозь воду, – отозвался заместитель полковника Яковлева Никита Воробьев.

Розыск в данном районе шел уже более двух часов и не принес ни малейшего результата, ни единой зацепки. Майор Воробьев шел берегом реки, одновременно сверяя собственное движение с картой. «Поселок Пироговка, – мысленно отметил Никита. – Расстояние приличное, но что, если беглецов ждала в условленном месте моторная лодка с сообщниками? Правда, никаких данных на этот счет нет, но почему нужно сбрасывать такую версию, если другие отсутствуют? На моторной лодке до Пироговки добраться раз плюнуть. Правда, там охрана, просто так не подберешься, но эти Кизилов с Богдановым в плане проникновения не лыком шиты...»

Между тем на берегу розыскники сумели отловить какого-то бомжа с нечесаными патлами, бородой и татуировками по всему телу. Прапорщики тщательно обыскали его, а затем стали сверять с фотографией и ориентировкой на Руслана Кизилова, который также имел многочисленные татуировки.

– За несколько часов он бы так не оброс, – кивнул в сторону задержанного майор Воробьев, обращаясь к офицеру ФСИН.

– Кто этих «циркачей» разберет, – только и ответил тюремщик.

Наманикюренный аккуратно подстриженный женский ноготь уперся в плечо, точнее, в офицерский погон со звездами и эполетами.

– Ты генерал? – спросила молодая женщина.

– Почти маршал, – ответил Руслан.

– У меня папа генерал, – сообщила Катя и уперла палец в следующую татуировку Руслана. – А это что?

– Это тюремное солнышко, – прокомментировал Кизилов пейзаж на собственном предплечье. – Светит вору, а не прокурору.

– Ты не похож на вора, – отозвалась Екатерина.

– Я хуже, – усмехнулся Руслан.

– Между прочим, мой дядя по маминой линии был заслуженным артистом СССР, – продолжила представлять своих родственников Екатерина.

– А мой дядя... Вот послушай:

 
Мой дядя – честный вор в законе,
Когда зависнул на креста,
Он оборзел, как бык в загоне,
Хоть с виду был уже глиста.
Его прикол – другим наука,
Но стремно – век я буду сука!
Сидеть с «доходом» день и ночь —
Ни выпей, ни поссы, ни вздрочь...
 

– Здорово! – только и произнесла Екатерина. – Сам сочинил?

– Нет. Это некий Фима Жиганец. Но написано во многом точно про меня. Просто-таки не знаю, как этот Фима все угадал:

 
Пахан мой, хоть и не шалявый,
Но часто, Змей, толкал фуфло.
Он гужевался кучеряво
И просадил все барахло.
Руслану (то есть мне) досталась своя пайка,
Меня смотрела воровайка,
Потом я бегал с крадуном
И стал фартовым пацаном!
Щипач «Француз», голимый урка,
Учил смышленого мальца
В толпе насунуть гаманца,
Помыть с верхов, раскоцать дурку,
Мог в нюх втереть, чтоб не нудил,
И по блядям меня водил!
 

– Ой, как мне нравится! – всплеснула ручками восторженная Катя. – Только вот слова не все понятные.

– Сейчас объясню – для начала «толкать фуфло»...

Однако провести «ликбез» Кизилов не успел, дверь шкафа, стоявшего напротив двухспальной кровати, распахнулась, и перед Екатериной и Кизилом предстал вернувшийся по подземному ходу Максим.

– Что здесь происходит? – только и спросил он.

– Не видишь? – улыбнулся Руслан. – Вообще-то, воспитанные люди в таких случаях извиняются, но, учитывая обстоятельства...

– Перестань дурачиться! – по-армейски рявкнул на подельника Максим. – А вы... Оделись бы, что ли.

Богданов кивнул в сторону Екатерины, которая скинула одеяло и нарочно демонстрировала Максиму свою неплохо сохранившуюся для тридцати лет фигуру.

– Где ее муж? – повернулся к Руслану Максим.

– Я его зарезал. Ну, чтобы не мешал! Все, все, Максимчик, не злись и не психуй!

– Пси – чего?! – тут же переспросила Катя, и не думая одеваться.

– То самое, – кивнул Руслан. – Шучу, Максимчик... Живехонек Павел Борисович! Просто я его в другой шкаф посадил и сказал, чтобы сидел смирно, пока я команду соответствующую не дам. Девочка Оля смотрит мультики и ждет Ксюшу с телеоператором... Екатерина Александровна, я должен на некоторое время вас оставить, а вы пока приведите себя в порядок, могут и в самом деле приехать с телевидения.

Максим и Руслан вышли в коридор.

– Ты сошел с ума, Руслан, – констатировал ситуацию Богданов.

– Ну а чего мне тут, сидеть-скучать?!

– Как это у тебя с ней... Получилось? – не удержался от вопроса Максим.

– Точно так же, как и с другими бабами. Еще не родилась та шалава, которой Кизил не смог бы вдуть. Просто девушка впервые в своей жизни мужика увидела. А когда девушки мужика в первый раз видят, с ними просто чудеса происходят... Ну не вот этим же, в самом деле, довольствоваться?

Руслан прошел в соседнюю комнату, распахнул стоявший в ней шкаф:

– Господин Мятликов, можно выходить!

– У вас... все в порядке? – только и спросил Мятликов, вытирая галстуком вспотевшую плешь.

– Сам видишь, – кивнул на Мятликова Руслан.

Максим впервые видел Павла Борисовича в таком виде. Обычно он выглядел хозяином жизни, предпринимателем, состоявшимся в жизни мужчиной, образцовым семьянином, не чуждым культуре. В своих интервью он частенько говорил, что бабушка уже в трехлетнем возрасте читала ему Пастернака.

– У нас все в порядке, – ответил Максим.

– Пшел на второй этаж, займи чем-нибудь дочку, у нас разговор! – распорядился Руслан.

Когда Мятликов удалился, Максим извлек из рюкзака боевые, отнюдь не бутафорские мины.

– Это я сейчас поставлю на случай штурма, – пояснил гвардии рядовой запаса. – У меня в городе все неплохо сложилось. Как и планировал. Ну, не считая мелочей... Ты, Руслан, можешь быть свободен.

– Нет, Максим. У меня в твоем деле свой интерес, иначе я бы с тобой в «перелет на юга» не сорвался. И сейчас мой черед в город идти.

– Ладно, Руслан, – согласился Богданов и принялся устанавливать мины, стараясь при этом не приближаться к окнам.

Перед тем как уйти тайным тоннелем, Руслан окликнул Мятликова.

– Слушай, Павел Борисович, что за существо живет с вами одном доме? – спросил Кизилов.

– Какое существо? – переспросил Мятликов.

– Ну, типа дракона, – пояснил Руслан. – Знаешь, бывают драконы с тремя головами, бывают и с семью. Бывает, Мятликов, дракон, у которого семь калганов? Ну, голов, то есть.

– Бывает... Наверное, – только и вымолвил Павел Борисович.

– Бывает. Но вот что у дракона было семь задниц, я лично не слыхал... Зачем в твоем коттедже семь туалетов?

– Так спроектировано.

– А я-то думал, что ты семижопого дракона себе завел! Ну для экзотики, для оригинальности, как это у вас говорится, для пиара! Ладно, счастливо всем тут оставаться! Максим, насчет Кати... Одним словом, я не обижусь.

Прежде чем затворить дверцу шкафа, который маскировал выход в потайной подземный бункер, Руслан позволил себе еще одну цитату из Фимы Жиганца:

 
Умел я, в случае чего,
Изобразить умняк на роже
Штемпам, которых до фига,
Лапшу повесить на рога, —
Но фильтровал базары все же
И так любил загнуть матком,
Что шмары ссали кипятком.
 

В рации послышался властный и одновременно раздраженный голос генерала Каляева:

– Хоть что-нибудь сумели обнаружить?

– Скорее да, чем нет, – не слишком по уставу ответил генералу майор Воробьев.

– Говорите яснее! – чуть ли не заорал на оперативника Александр Геннадьевич.

– Если яснее... Направьте своих людей в коттеджный поселок Пироговка. Срочно! – решил-таки выдать свою версию Никита.

Отключив связь, Каляев закрыл глаза, минут пять сидел молча, не в силах остановиться на каком-либо решении. Посылать в Пироговку спецназ он не собирался. По крайней мере, в ближайшее время. От путаных невеселых мыслей Александра Геннадьевича отвлек звонок по служебной связи:

– Говорят из городской прокуратуры. По интересующему вас делу о побеге из областного СИЗО кое-что появилось.

– Что именно?

– Кажется, наше ведомство посетил Максим Богданов. И кое-что принес. Если собираетесь приехать, то захватите с собой саперов.

– Да, конечно! – Генерал уже надевал плащ.

Все-таки он настоящий профессионал своего дела – всюду имеет личную агентуру. А это во многом гарантирует успех.

– Что интересует? – спросил, оглядев колоритную пару, не менее колоритный менеджер-мордоворот.

– Все, – ответил Николай.

– Я вас здесь первый раз вижу, – брезгливо дернул бульдожьими щеками менеджер.

– Главное, чтобы не в последний, – отозвался Николай. – Кроме шахмат, шашек, что у вас еще есть?

– Нарды, – ответил менеджер.

Водорезов мысленно поймал себя на том, что понятия не имеет о правилах игры в нарды. Для разведчика это серьезное упущение.

– Ну что, дорогая? Сыграем партию в шахматы? – спросил Николай, повернувшись к своей спутнице.

– Я играю черными, – отозвалась Люба.

– Слышали? – переспросил у менеджера Водорезов. – Готовьте доску и фигуры!

Со стороны Люба и Николай выглядели довольно эксцентрично. Высокая, яркой внешности блондинка и субтильный невысокий мужичок с хмурым выражением лица. Менеджер проводил пару по длинному коридору, вместо ламп освещаемому бутафорскими факелами. Стены были расписаны причудливыми картинками шахматно-сексуальной тематики, например, черный «офицер» овладевал «белой королевой» на глазах обескураженного белого «короля». Данный «шахматный клуб», в который привела Николая Люба, был предназначен отнюдь не для начинающих Каспаровых и Ботвинников.

– У себя? – кивнул в сторону обитой черным бархатом двери дежурного администратора Николай.

Менеджер сделал вид, что не услышал вопроса.

– Все «фигуры» достигли совершеннолетнего возраста, можете проверить соответствующие документы.

Менеджер кивнул на гигантскую шахматную доску, которую украшали живые «фигуры» очень молодых людей обоего пола.

– Верим, – кивнула Люба.

Такие вот теперь были «новорусские шахматы».

– Если не помните правил, то вот они! – менеджер указал на стены, которые были исписаны правилами шахматных ходов.

– Первый ход Е-2, Е-4, – банальным образом начала партию Люба, играющая «черными».

Стройный паренек в черном бархатном одеянии выполнил «приказ». В руках он сжимал тонкую заостренную пику. В случае «столкновения» паренек должен был слегка ткнуть пикой поверженного противника. Слегка, но обязательно до крови. Это обычно распаляло «гроссмейстеров», было прелюдией к главному. А главным было выиграть энное количество «фигур» у противника и далее распорядиться ими по усмотрению. Плененные «фигуры» можно было выпороть спецальной плеткой, можно было использовать в качестве половых партнеров. Запрещалось лишь наносить «фигурам» тяжкие телесные повреждения. Легкие же разрешалось. Таким образом игра редко доводилась до «шаха» (мат, разумеется, присутствовал с самого начала «партии»), и вся «битва» сводилась к соитию (либо издевательствам) над плененной «фигурой». Разумеется, данные «забавы» нигде не афишировались, но тем не менее уже имели значительный круг любителей подобных «шахмат».

– В таких случаях, если я правильно помню классика, отвечают защитой Филидора, – отозвался на ход блондинки Николай. – Только я забыл, как это делается. Ты, мил друг, не подскажешь?

Менеджер, еще не успевший удалиться, в ответ лишь развел руками. Если бы спросили, как передвигается конь, тогда он еще что-то мог ответить. Водорезов провел ответный ход, поставив свою «пешку» (юную, беловолосую и одетую во все белое, девицу) в опасную близость к Любиным «фигурам». Таким образом, страсти стали разгораться нешуточные. Еще через четыре хода ситуация и вовсе накалилась. «Белый юноша» уже готов был «пронзить» копьем «черную девушку», после чего та должна была поступить в распоряжение «выигравшего» ее Водорезова. Однако, как только «белый» картинно занес свою пику над «съеденной пешкой», Николай вдруг остановил его окриком:

– Это копье?! – Водорезов выскочил на «шахматную доску» и чуть ли не выхватил пику из рук «белого». – По-моему, это заостренная палка! Я заплатил деньги, поэтому требую настоящее копье!

Последние слова были сказаны тут же оказавшемуся рядом менеджеру.

– С этим к старшему администратору! – только и произнес тот.

В данном заведении клиент был всегда прав, поскольку деньги и в самом деле платил немалые.

Старший администратор, усатый плотный мужчина лет тридцати пяти, посмотрел на вошедшего в его кабинет Николая вялым, ничего не выражающим взглядом. Капризы «гроссмейстеров» приходилось слышать не в первый раз, поэтому в их удовлетворении имелся соответствующий опыт.

– Рука не болит? – не поздоровавшись, поинтересовался Водорезов.

– Что? – переспросил старший администратор.

– Я спрашиваю, как рука? Тебе ведь ее не на охоте подстрелили, как ты врал потом. Ребята из СОБРа твоя работа? И женщина-следователь? Пару лет назад дело было, а ты уже запамятовал?

При этих словах Николай резко ударил старшего администратора «шахматным» копьем по правой руке. Именно в нее в свое время ранила следователь Люба этого бывшего мента, в дальнейшем ставшего профессиональным киллером. Следующий удар пришелся в челюсть, бывший мент-киллер Карпиков (он же Карп) успел вскрикнуть и тут же отключился. Водорезов мгновенно запер дверь, еще раз обежав взглядом стены и потолок, убедившись, что камер наблюдения в кабинете нет. В следующую секунду Николай одним тычком привел Любиного «крестника» в сознание.

– Очень быстро и внятно – где находится база «трансплантологов»?

– Кого?! – вытаращил глаза киллер-неудачник.

– Банда, в которой ты состоял, похищала и убивала людей с целью пересадки их органов. Не вздумай возражать! Мне нужны территориальные координаты и данные о тех, кто это базу содержит!

В свое время Любе так и не удалось выяснить, где именно проходили сами операции по трансплантологии. А ведь для таких мероприятий нужно специальное место, холодильники-хранилища... А также кладбище или, как минимум, крематорий... Люба была служительницей юстиции, а Водорезов командиром спецотряда ВДВ. Поэтому умел получать разведданные быстро и оперативно. Киллер-администратор не торопился с ответом, поэтому следующий удар пикой пришелся по коленному суставу, затем острие уперлось бывшему менту в кадык.

– Бывший пионерлагерь, ныне долгострой... – после давней перестрелки с Любой и собровцами бывший мент не имел желания нести еще какие-либо потери. – Ты кто?

Водорезов лишь усмехнулся.

– Не все ли равно, от кого смерть пришла? Точные координаты долгостроя! А потом такой еще вопрос – кто подставил Максима Богданова? И не переспрашивай, кто это!

– Московская область, сорок км...

Дослушать администратора Николай не успел. Дверь, которую он вроде бы надежно запер, внезапно распахнулась, и в Водорезова буквально врезался кто-то быстрый и энергичный. Пика тут же была перерублена и выбита из рук Николая. Следующий удар Водорезов сумел блокировать, но он оказался такой силы, что Николая отбросило к стене и он ощутимо ударился затылком. Ворвавшийся в кабинет противник провел пару боксерских ударов, но Водорезов сумел поставить защиту и даже сам контратаковал нападающего, заставив немного отступить. Следующий удар противник обозначил в корпус Николая, точнее, стопой ноги в живот. Водорезов смог сделать шаг назад, успел напрячь и вобрать живот. И почти одновременно двумя руками выполнил перекрестный блок. Мгновенно с блока Николай перешел на захват стопы и в следующую секунду рванул ногу противника вверх, и тот, потеряв равновесие, опрокинулся на спину. Однако нападающий не собирался сдаваться. Лежа на спине, он исхитрился приподняться на руках и одной ноге, после чего пробил-таки свободной конечностью Водорезову в живот. На сей раз Николай не успел поставить защиту, удар был нанесен с небывалой быстротой и резкостью. Тем не менее принимать удары на корпус для гвардии подполковника было не впервой. Согнувшись, Николай отступил, прикрывая руками голову и корпус. Противник тут же вскочил и рванулся на почти поверженного Водорезова, но тот исхитрился поднырнуть под неприятеля, провести захват, после чего выполнил классический бросок через голову – прием из арсенала дзюдо. Противник уже вторично за короткое время схватки рухнул спиной на пол. Николаю оставалось лишь добить его отключающим ударом, однако неприятель, хоть и не успел поставить блок, тем не менее отключаться не пожелал, более того, вновь исхитрился из лежачего положения ударить Николая ногой. На сей раз в голову. Водорезов не удержал равновесия и, в свою очередь, оказался на полу. Неприятель, не поднимаясь на ноги, ударил Николая в корпус, причем весьма ощутимо. Затем поднялся и уже готов был к нанесению последнего, ставящего окончательную точку, удара, как вдруг закатил глаза, опустил руки, зашатался и рухнул на пол лицом вниз.

– Извини, все произошло так быстро, – только и сказала Люба, которую Николай увидел, как только его противник врезался лбом в администраторский ковер. – Теперь быстро уходим!

Возражений у Николая не было. Окинув прощальным взглядом кабинет, он отметил, что бывший мент-киллер усердно изображает из себя труп.