Текст книги "Последний бой наемника"

Автор книги: Сергей Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Часть третья

Глава 1

Зотов усердно отрабатывал свои деньги – специфические услуги для Ландскнехта Андрей оказывал не в первый раз. Поэтому Зотов построил двухэтажный особняк с бассейном, купил «БМВ» и устроил единственную дочку в престижный колледж. За Васнецова и розовощекую волейболистку Зотов планировал получить сумму, позволяющую в следующем месяце отправиться в круиз по Черному морю. За такую информацию Ландскнехт не должен поскупиться... Офицер-десантник и спортсменка. Не бандиты, не отморозки какие-нибудь. Чем они так насолили Ландскнехту? Хотя ему, Андрею Зотову, это теперь все равно. «Все равно, – мысленно повторил Зотов. – Мне нет ни до кого дела, кроме себя и своей семьи». Рука потянулась было к пачке сигарет, но остановилась. Зотов еще раз мысленно повторил, что, кроме своей семьи, его ничто не колышет... Посмотрел на часы. Надо сидеть и ждать Ландскнехта. Голубев отправился в медпункт, а заодно и за водкой. Разумеется, у Ландскнехта свои методы развязывания языков. Зотов поморщился, представив, что ждет девушку Надю Анохину. Затем вновь посмотрел на часы. Ландскнехт вновь задерживался, о чем известил только что по телефону. На сей раз на полчаса. Казалось, кто-то свыше дает Андрею Зотову эти тридцать минут. И не только ему...

На появление Зотова Васнецов отреагировал лишь вялым поворотом головы. Василий лежал на скамье-шконке в крайне неудобной позе, с закрученными за спину руками. Ничего хорошего от вошедшего в камеру мента по имени Андрей он не ожидал.

– Встань и повернись спиной, – скомандовал Зотов.

Васнецов неторопливо выполнил команду. Зотов расстегнул наручники и убрал их в карман своего пиджака. Василий размял затекшие кисти рук. А Андрей Зотов неожиданно произнес следующее:

– Когда мы еще младшие офицеры, мы удивляемся. Когда становимся средним составом, молчим и прячем глаза... Когда становимся старшими, начинаем сами принимать активное участие.

– Ну и что? – спросил Васнецов.

– Ты майор, я майор, криминала за тобой никакого нет, досье твое я смотрел... Вот что, я сейчас открою камеру и выведу тебя. У нас есть потайной выход из здания. На всякий пожарный случай.

– В затылок не выстрелишь? – зло усмехнулся Васнецов. Несмотря ни на что, он готов был поверить Андрею.

– Дурак ты, – вздохнув, произнес Зотов. И уже тоном, не терпящим возражений, добавил: – Пошли, майор.

Щелкнул замок, затем щелкнули браслеты на васнецовских запястьях. Прошло не более минуты, и оба они оказались во внутреннем дворе милицейского управления.

– Девушку береги, ту, которая из Испании, – на прощание сказал Андрей. – Вот твой мобильник... И смотри, еще раз попадешься к нам, на выручку не рассчитывай... Я добрым могу быть лишь раз в пять лет.

Васнецов скрылся в полночной тьме. А Зотов как ни в чем не бывало направился обратно в кабинет. Сегодня он не был ни холопом, ни холуем. И осознание этого радовало Андрея куда больше, чем возможный (ныне сорвавшийся) черноморский круиз.

– Где он? – Голубев с трудом сдерживал гнев, пластырь на его перебитом лбу двигался из стороны в сторону. – Как он мог уйти?

– Спецназ, – пожал плечами Андрей Зотов. – Ничего не попишешь... Такие люди обладают умением в замочную скважину просочиться... А мог ногтем замок открыть, как Остап Бендер, помните?

– Что?! – Голубев побагровел вместе с пластырем и схватил майора за плечо своей тяжелой клешней.

– Часовых надо было выставить и все щели замуровать, – как ни в чем не бывало ответил Зотов.

Голубева он не боялся. Ландскнехта по большому счету тоже. Ну что они могли ему сделать?

– Что за крики, что за шум? – бодро послышалось тем временем из коридора.

Столь бодрая интонация принадлежала не кому иному, как Ландскнехту, наконец-то прибывшему со своими людьми, чтобы забрать Васнецова.

– Игорь... – Голубев отпустил плечо Зотова и, пряча глаза, стал сбивчиво объяснять ситуацию: – Тут такое дело...

– Где Васнецов? – уже не столь весело поинтересовался Ландскнехт.

– Он... сбежал. Из запертой камеры. В наручниках... Я не понимаю как.

– Ты был рядом? – Ландскнехт подал знак своим бойцам, и они взяли Голубева и Зотова в кольцо.

– Нет, я в медпункт зашел. Всего на сорок минут. А здесь вот он оставался, – подполковник, не глядя, кивнул на Зотова.

– Ты мудак, Голубев, – не меняя голоса, проговорил Ландскнехт и, подойдя вплотную к Зотову, продолжил: – А вот ты кто?

Зотов не ответил.

– Голубев, ноги в руки и искать, – не глядя на подполковника, отдал распоряжение Ландскнехт. – Город закрыть!

– Слушаюсь, – поспешно замотал головой Голубев.

– А с тобой мы побеседуем лично, – не отрывая взгляда от Зотова, произнес Ландскнехт. – Есть свободный кабинет?

– Можете занять мой! – на бегу отозвался Голубев.

– Пройдемте, пожалуйста! – Ландскнехт жестом пригласил майора Зотова в кабинет его непосредственного начальника.

Андрея обступили с боков трое. Крепкие, тренированные ребята. Зотов старался не придавать этому значения, сел напротив Ландскнехта, постарался расслабиться. Не обернулся и не дернулся, когда один из боевиков щелкнул дверным замком.

– Васнецов не в замочную скважину ушел, – произнес, выждав паузу, Ландскнехт.

– Я почем знаю, – пожал плечами Зотов.

– Ты, Зотов, эдаким тупым мусорком сейчас выступаешь... – с сожалением в голосе продолжил Игорь Кимович. – А тебе это так не идет... Мне ведь все и так с тобой ясно.

Андрей ничего не ответил. Ясно значит ясно.

– Ты ведь знаешь, что меня нельзя обманывать? Тем более мешать? – не повышая тона, спросил Ландскнехт.

– Я тебе не мешал, – только и смог ответить Зотов. Такая беседа ему была не по душе.

Впервые Ландскнехт разговаривал с ним таким тоном.

– Эх, Зотов... Я ведь знаю, куда сейчас направляется этот полоумный десантник, но теряю на тебя драгоценное время.

Майор не успел среагировать – стоявший слева амбал ударил его ребром ладони под ухо.

– И я еще его немного потеряю... время драгоценное, – проговорил Ландскнехт, поднявшись во весь рост над распростертым телом потерявшего сознание Андрея Зотова.

Голубев вернулся в управление спустя час. Сориентированные им милиционеры не сидели сложа руки, по всему городу и близлежащей округе отлавливали худощавых, среднего роста мужчин тридцати-сорока лет, заковывали в наручники и, не особо утруждая себя вежливостью, тащили прямиком в главное управление. В обезьяннике уже томилось человек двадцать пять. Голубев оглядел их, не обнаружив ни одного хоть мало-мальски напоминающего Васнецова, чертыхнулся и направился на второй этаж, к своему кабинету. В коридоре столкнулся с Ландскнехтом и его парнями.

– Я делаю все возможное... – начал было Голубев, но Игорь Кимович остановил его.

– С этим ладно. – Ландскнехт положил ладонь на плечо подполковнику. – Тут ваш подчиненный, Зотов, что-то сильно разнервничался. Выгнал нас из вашего кабинета, заперся там. Уже минут двадцать голоса не подает.

Голубев дернул толстой шеей, ни слова не говоря, бросился к кабинету, рванул дверь.

– Заперто, – констатировал Ландскнехт. – Впрочем, у одного из моих ребят, кажется, есть запасной ключ.

«Один из ребят» молча протянул «запасной ключ» Голубеву.

Тело майора Андрея Зотова висело под потолком. Искаженное лицо, вывалившийся язык... Подполковник Голубев отшатнулся, с трудом подавляя тошноту.

– Надо же, горе какое, – первым нарушил молчание Ландскнехт. – На собственном брючном ремне... Так переживал, что упустил этого Васнецова.

Голубев по-прежнему не мог произнести ни слова.

– Главное, вы, господин Голубев, так не переживайте, – сочувственно произнес Ландскнехт. – Счастливо оставаться!

Голубев мог думать что угодно, но Ландскнехт знал на все сто: Зотов явно начал двойную игру. Сегодня ли? А если вчера или позавчера? Какими байками (или деньгами?) Васнецов сумел обольстить его? Нет, эти подробности не волновали сейчас Ландскнехта. Предателей надо уничтожать при первом же вскрывшемся факте. Это был его, Ландскнехта, закон... Прочим будет неповадно. Тому же Голубеву... Между тем Ландскнехт развернул бумажку, которую передал ему Голубев. Бумажку с адресом Глории, изъятую при обыске. Глория! О, этот адрес он, Ландскнехт, помнил как таблицу умножения. Не каждая встреча проходила в замке при свечах. И этот десантник наверняка запомнил его как ту самую таблицу... Вслух Ландскнехт ничего не сказал, лишь до скрежета сжал зубы. Подчиненные боевики благоразумно сделали вид, что ничего не заметили.

Уже сидя в джипе, «один из ребят» не удержался, спросил Ландскнехта:

– Не перегнули мы, командир?

– Что? А, это... Нормально, ну повесился оперработник от жизни безысходной, зарплаты мизерной и жены-стервы. Что не так? У Голубева на этот счет ни малейшего сомнения.

– Да я не про это.

– Меня нельзя обманывать, нельзя мешать... Ясно?

– Так точно, – отозвался подчиненный.

– Ну вот и ладненько. А мы сейчас поедем ловить Васнецова. Этот идиот Голубев будет перекрывать город, ловить первого встречного, рыть носом навоз... – Выждав паузу, Ландскнехт быстро произнес адрес сидящему за рулем боевику. – Он там. И если это не так – с меня ящик пива. На каждого.

Глава 2

Замок. Неприступная крепость Ландскнехта. Но он, Васнецов, уже внутри. Что-то не видно охраны... И почему кругом все засыпано белым, ведь сейчас лето? Ко всему прочему, везде висели новогодние гирлянды, где-то вдали взрывались хлопушки, в небе то и дело зажигались и гасли разноцветные огоньки. Похоже, что Ландскнехт решил бросить вызов самой природе – устроил в собственном замке новогодний праздник. Финансовые возможности вполне позволяли ему купить несколько тонн зубного порошка и засыпать им всю усадьбу. Васнецов осторожно двигался по дворцовому коридору. Наконец добрался до главной залы. Там и в самом деле высилась длиннющая новогодняя ель. «Ландскнехт сошел с ума!» – единственное, что мог подумать Васнецов. «Ландскнехт не сошел с ума, – отражаясь эхом, послышался в ответ чей-то голос откуда-то сверху. – Ландскнехт умер. Поэтому здесь теперь так». Голос, идущий сверху, не был знаком Василию. Да, теперь здесь так. Очень даже неплохо... И тут Васнецов увидел девушку Дашу в белом воздушном платье. Навстречу ей выходил верный охранник Дима Светлов. Оказывается, пули прошли мимо сердца. Грудь и рука его были перевязаны белоснежными бинтами. Дима робко подошел к Даше и протянул ей здоровую руку. Дашенька улыбнулась в ответ, а через мгновение оба закружились в быстром вальсе. А рядом с новогодней елкой стояла худенькая, в очках Марта Васнецова. Но смотрела она не на елку, а за окно. Сквозь морозные узоры Марта разглядывала двигающегося вперед невысокого мальчика Витю. Не прошло и минуты, как Витя был уже рядом с Мартой. И они тоже осторожно закружились в вальсе, стараясь не столкнуться с Димой и Дашенькой. Васнецов почувствовал себя лишним в этом бальном зале, осторожно проскользнул к елке и неожиданно для самого себя превратился в хрустального солдатика. Что ж, теперь ему самое место на елке, на самом верху, рядом с наконечником. Оказавшись там, Васнецов мог без смущения наблюдать за танцующими Мартой, Витей, Дашенькой и Димой...

Уф, что за сон! Обычно Васнецов снов не видел, точнее, не запоминал. Василий лишь помотал головой. Нет ни елки с огоньками, ни танцующих ребят, да и сам он, по счастью, не хрустальный солдатик. Последнему обстоятельству Васнецов невольно усмехнулся. И тут же услышал над головой вежливый женский голос:

– С добрым утром! Как спалось?

Надя успела не только проснуться, сделать утреннюю разминку, но и обнаружить спящего Васнецова. Он ночевал в бревенчатом сарае. Вчера, освободившись из милиции, Васнецов добрался до шоссе, поймал попутную машину и доехал на ней до деревни. Надю и ее бабушку в столь поздний час будить не решился.

– С самого утра столько вопросов, – только и произнес в ответ Васнецов, окончательно отходя от снежного новогоднего сновидения.

– Нет, уж извини, – довольно холодно сказала Надежда. – Вопросов у меня немного, но я хотела бы получить на них ответы. И первый мой вопрос: за что ты вчера попал в милицию?

– Откуда ты знаешь? – переменившись в лице, проговорил Васнецов.

Наде ничего не оставалось, как рассказать Васнецову о своих вчерашних похождениях и о разговоре с высоким симпатичным милиционером.

– Дела, – только и произнес Васнецов. – Отпустили меня, Надя... Этот самый парень и отпустил. И, боюсь, будут у него теперь неприятности.

– Второй вопрос! Кто ты вообще такой?

– Зря я пришел, Надя... Извини, – только и ответил Васнецов.

Поднялся с лежака и медленно направился к выходу. Точно и не было у них вчера разговора. Точно и не соглашалась Надя помочь освободить томящуюся в замке девушку... И тут Василий чуть не расхохотался. Она, Надька, явно приняла это все за игру. Дурацкий флирт, развлечение «новых русских», вроде той же псовой охоты. Изнывает здесь от скуки, вот и согласилась освобождать «принцессу». А виноват он – преподнес ей все и в самом деле точно игру.

– Тебя ищут? – спросила Надя и вдруг неожиданно коснулась ладонью его плеча, точно хотела остановить.

– Да, – ответил он, обернувшись. – Поэтому у меня мало времени.

Он мог скрыться, сбежать к Родыгину за помощью... Но за это время Ландскнехт может перепрятать Дашеньку или придумать еще какую-нибудь ловушку для Васнецова. Поэтому действовать нужно безотлагательно, дорог каждый час.

– Слушай, то, о чем мы вчера говорили... в силе? Действуем, как планировали?

«Как планировали...» Теперь у Васнецова не было ни техники, ни оружия, ни транспорта. Возвращаться за «хозяйством» в город, где сейчас каждый метр под присмотром Ландскнехта, слишком рискованно... М-да, ни оружия, ни транспорта. Лишь теннисные мячики и мотоцикл Надиного покойного дедушки. Кстати, надо проверить его исправность.

– Ты сможешь это сделать? – спросил Васнецов.

– Смотри! – В руках девушки появился мячик, и она ловко метнула его в незакрытое окошко.

Точное попадание сбило шляпу на огородном пугале, стоявшем метрах в пятнадцати от сарая.

– Где ты так научилась? – не удержался от вопроса Васнецов.

– Сама, – улыбнулась Надя. – Как из сборной ушла... Скучно, знаешь, иногда бывает, вот и натренировалась.

– Это правильно, скучать девушкам не годится.

– У меня еще один вопрос есть. – Голос Нади стал тише. – Ты не бандит?

– Нет, Надя... – глядя в ее серые добрые глаза, ответил Васнецов.

– Я тебе верю почему-то, – опустив взор, произнесла она. – Потому что знаю, какая сволочь в том замке... И знаю, что менты местные все куплены. И что девушек красивых на дороге вечерами останавливают и в тот замок везут.

– Ну ты вечерами особо не разгуливай. – Василий, в свою очередь, осторожно прикоснулся к ее крепеньким гладким плечам.

– Мне-то чего бояться? Я же говорю, они красивых останавливают.

– Ты тоже красивая.

Так Василий всегда разговаривал с дочерью, когда та была не в духе. Надя, конечно, старше Марты, но и ей необходимо такое слово. Тем более Василий душой не кривил. Девушка ему нравилась.

– Я так себе, – ответила Надя и совершенно неожиданно улыбнулась.

Кажется, Васнецову удалось сделать ей приятное.

– Если я возьму мотоцикл, бабушка не рассердится? – спросил он.

– Нет, что ты... Но у меня всего три мячика. А в спорттоварах таких нет, я вчера смотрела.

– Значит, ты не имеешь права промахиваться, – подвел итог утренней беседе Васнецов.

К Глории Ландскнехт и его люди заявились под утро.

– Глория, открывай! Я знаю, ты здесь! – Позвонив в звонок и не дождавшись ответа, Ландскнехт не сдержался и увесисто саданул по двери ногой.

Дверь тут же открылась. Красавица выглядела отнюдь не заспанной, напротив – при полном параде. Безупречный макияж, прическа и снисходительная улыбка. Ландскнехт молча отодвинул Глорию в сторону, и его люди молниеносно просочились в квартиру.

– Пусто! – спустя секунд пятнадцать сообщил один из боевиков.

Ландскнехт опустил пистолет, повернулся к женщине.

– Ты явно не меня ждала? – осведомился он.

– И что? – перестав улыбаться, произнесла Глория.

Ландскнехт с трудом сдерживался, чтобы не ударить в это красивое, породистое лицо. Он не был психопатом, но сейчас его нервы окончательно сдали.

– Ты ведь хочешь застрелить меня... – не спрашивая, а утверждая, проговорила она, указывая глазами на опущенное оружие.

– Почти угадала, – честно ответил Ландскнехт. – Так кого ты ждешь, красавица?

– Да, я жду... Жду человека, – позволила себе улыбку Глория.

Ландскнехт ничего не сказал. Он убрал пистолет в подмышечную кобуру и неторопливо подошел к женщине, глядя в ее огромные карие глаза.

– Мы подождем этого человека вместе, – очень спокойно произнес Ландскнехт и тоже улыбнулся.

И, несмотря на его улыбку и вежливый, спокойный голос, Глория невольно отступила на полшага и поежилась.

Глава 3

– Значит, говоришь, красивых останавливают и увозят?

– Бывает... – не глядя на Васнецова, ответила Надя. – Некоторые, правда, сами садятся. Даже не сопротивляются.

– Значит, не так уж и плохо им.

Перед Васнецовым стояла серьезная проблема. Оставшись без оружия и транспортных средств, весьма нелегко добыть машину с затемненными стеклами. Ко всему прочему, его ищут.

– Надя, у тебя есть... – Васнецов замялся, не зная, как объяснить девушке, что от нее требовалось. – Ну, чтобы внешность изменить, – сумел наконец-то сформулировать он.

Девушка хмыкнула, задумалась.

– Есть! – вдруг вспомнила она. – Парик! Мне его девчонки подарили на чемпионате в Германии. У меня перед игрой день рождения был... Такой, знаешь, дурацкий подарок впервые в жизни. Пойду поищу.

Вскоре Надя появилась с роскошными золотистыми локонами, развевающимися чуть ли не до пояса. Локоны были шикарные, но Наде совершенно не шли. Вид с ними у Надежды был вульгарный, с лица исчезли два ее главных достоинства – нежность и скромность. С короткой русоволосой прической девушка выглядела куда симпатичней.

– Хотела его на пугало надеть, – Надя кивнула в сторону огорода. – Только бабушка не разрешила.

– Напрасно, – покачал головой Васнецов. – Шорты сможешь надеть?

– Комары, – тряхнула локонами Надежда.

– Придется потерпеть, – настоял Васнецов. – Ты поможешь мне добыть машину.

– Мотоцикла мало?

– Мотоцикл я оставлю тебе.

Не прошло и часа, как Надя неторопливо прогуливалась рядом с летним кафе, которое находилось под «крышей» Ландскнехта. Было обеденное время, и в кафе (как и всегда) заехали трое боевиков. По счастью, Родыгин и здесь дал точную разведывательную информацию. Васнецов мысленно поблагодарил бывшего фээсбэшника.

Легкий ветер развевал густые волосы, крепкие красивые ноги изящно печатали шаг. По крайней мере старались это делать, ведь Наде ни разу не приходилось вышагивать по подиуму. Она чувствовала себя довольно неловко. Голова под париком уже изрядно вспотела, комары нещадно впивались в ляжки и оголенные плечи. «Я, наверное, хуже огородного пугала, – мысленно кляла себя Надя. – Да ко мне ни один бомж не подойдет».

– Эй, сестричка, не подскажешь, который час? – услышала она вполне вежливый мужской голос.

Подождав пару секунд, она неторопливо обернулась.

– У вас же есть часы, – ответила она, кивнув на браслет, надетый на руку окликнувшего ее парня.

– Ну и что? – ответил тот. – Прокатиться не хочешь?

– Только прокатиться?

Она отвечала теми словами, какими должна была отвечать девица подобного склада. По крайней мере так ее напутствовал Васнецов.

– Разумеется, не только, – в разговор вступил второй, малосимпатичный, с довольно-таки бычьей внешностью.

Надя не ответила, лишь смерила обоих оценивающим взглядом.

– Учти, нас трое! – За ее спиной вырос еще один и довольно бесцеремонно положил на ее оголенное плечико свою тяжелую клешню.

– Всего-то? – прищурившись, оглядела его Надя.

«Какие они здоровенные, – думала между тем она. – Неужели Василий с ними справится? А я... я в случае чего справлюсь?» От последней мысли Надя лишь тяжело вздохнула.

– Ты не думай, мы народ щедрый! – по-своему понял ее вздох стоявший рядом и, вытащив из внутреннего кармана пачку долларов, картинно поиграл ими перед самым Надиным лицом.

– Другое дело, – стараясь скрыть отвращение, сквозь зубы произнесла она. – Поехали! Только вот... одна просьба.

– Что за просьба? – откликнулся «бычок».

– Давайте это все... – Надя замялась, не зная, как «это все» обозвать. – Ну встречу нашу проведем около реки. Здесь, в паре километров, пляж такой тихий, почти заброшенный.

– Ну... давай, – немного поколебавшись, произнес «бычок», судя по всему, главный.

Впрочем, более удобного места в ближайших окрестностях и в самом деле трудно было отыскать. И не только для «этого самого»...

– Идет! – сообщил наблюдатель, замаскировавшийся у окна.

Ландскнехт осторожно подошел к занавеске и, стараясь не демаскировываться, глянул за окно. Дверь подъезда открывал среднего роста худощавый мужчина, одетый в куртку, кепку и темные очки. «Как дешево замаскировался господин Васнецов», – мысленно усмехнулся Ландскнехт. А в том, что в подъезд вошел Васнецов, он не имел ни малейшего сомнения. Ландскнехт сделал предупреждающий жест Глории, чтобы та не вздумала дергаться и открывать рот. Красавица лишь капризно передернула плечами. Мол, не дура, сама понимаю... Не прошло и минуты, как послышался звонок в дверь. Теперь главное – ударить первым, деморализовать, сломить врага в течение нескольких секунд. Не глядя в глазок, Ландскнехт стремительным движением распахнул дверь и тут же нанес сильный удар в солнечное сплетение шагнувшему на порог человеку. Тот охнул, Ландскнехт ударил его в голову уже несколько слабее, тут же одним рывком втащил в коридор, успев при этом захлопнуть ногой дверь. Предполагаемый Васнецов растянулся вдоль коридора, зарывшись физиономией в ковровую дорожку. К делу подключились подручные Ландскнехта. Немного попинав лежащее тело, они заломили «гостю» руки за спину и на всякий случай защелкнули наручники. Затем еще пару раз добавили по почкам и, взяв за шиворот, рывком поставили на ноги. Модные очки были расколоты, кепочка отлетела в сторону. Перед Ландскнехтом стоял...

– Семеркин?! Как вы здесь оказались? – только и проговорил Ландскнехт.

– Игорь? – в свою очередь, узнав Ландскнехта, пролепетал разбитыми губами секретарь. – Что это значит?!

Из большой комнаты послышался громкий торжествующий хохот. «Заткнись, дура!» – мысленно произнес Ландскнехт.

– Вы зачем сюда сунулись? – Ландскнехт продолжил беседу с секретарем, немного нарушая установленную субординацию.

Вопрос был явно риторическим, не требующим уточняющего ответа. Хорошим ответом был непрекращающийся хохот Глории.

Семеркин замотал головой, дернул скованными руками.

– Немедленно освободите меня! – потребовал секретарь крепчающим голосом.

Ландскнехт дал команду своим, и те освободили Семеркина.

– Теперь потрудитесь объяснить... – начал было Семеркин, но его прервала вышедшая в коридор Глория.

– Господин Семеркин назначил мне свидание, – пояснила она. – В моей же квартире.

– Даже если это и так... – продолжил Семеркин, но на сей раз его прервал Ландскнехт.

– Мне все понятно, – не глядя на окружающих, произнес он. – Приношу вам свои извинения, господин Семеркин. Мы ждали другого человека.

Ландскнехт решил не нарушать субординации.

– Желаю счастливо оставаться. – Подняв кепочку и расколотые очки, Семеркин направился к дверям. – Вы, Игорь, напрасно так поступили...

– Это вы напрасно сюда заявились! – В голосе Ландскнехта сейчас был металл.

– Вот как? Ну-ну... Счастливо оставаться.

Семеркин хлопнул дверью, а Ландскнехт лишь сейчас сообразил, что благодаря этой дуре Глории он нажил себе опасного, беспощадного врага.

– Ты напрасно сделала это! – обернувшись к Глории, произнес Игорь. – Сейчас же отправишься со мной в замок, понятно?

Столкнувшись со взглядом его безжизненных, точно заледеневших и остановившихся глаз, Глория не посмела ничего возразить.

– Вы остаетесь здесь, – кивнул своим Ландскнехт. – Появится – можете стрелять на поражение.

Настроение Ландскнехта заметно ухудшилось. Иметь во врагах эту змею Семеркина он не собирался. Секретарь имел утонченный, гадючий ум и безграничное влияние на Лузгинского. В том, что Семеркин будет мстить за разбитую рожу и сорванное «свидание», Ландскнехт не сомневался. И не только ему, но и Глории. Поэтому красавица некоторое время поживет в замке. Даже не некоторое, а довольно-таки длительное. И принадлежать будет только ему.

А Васнецов, кажется, и не собирался посещать Глорию. Он умен, этот майор. Умен, осторожен и дерзок. И, освободившись из ментуры, он вряд ли заляжет на дно... Где он сейчас и сможет ли Ландскнехт опередить его?

* * *

Тренируя своих бойцов в рукопашном бое, в минуты редких перерывов Ландскнехт частенько предавался «воспоминаниям»:

– Помню, в Чечне в 1995-м моя разведгруппа вышла на целое соединение чечей. Нас пятеро, их человек восемьдесят. Отбились, ничего.

– Врукопашную? – позволял усомниться кто-нибудь из молодых боевиков.

– По-всякому, – отвечал Ландскнехт.

Ни в какой Чечне Ландскнехт отродясь не бывал, так как с вооруженными силами распрощался аж за полгода до первой кампании. Тем не менее считал должным поддерживать в подчиненных боевой дух героическими рассказами о собственном спецназовском прошлом. В этих рассказах сам он, будучи в звании капитана, неоднократно попадал в страшные переделки, но всегда умел вовремя применить лихой рукопашный прием или опережал врага огнем на сотые доли секунды. Бандитские же пули проходили в миллиметрах от Ландскнехтовой головы, так как он весьма профессионально «качал маятник»... Бойцы, даже если и сомневались в чем-то, голоса не подавали. Любое отступление от установленной Ландскнехтом «субординации» означало лишь одно – спарринг в полный контакт. А в рукопашной Ландскнехту равных не было, при этом он всегда добивал уже упавшего противника, мог сломать пару ребер, ударить ниже пояса.

– В бою нет правил! – твердил при этом он. – Ни перерывов, ни разминок.

Тот, кто продержался хотя бы две минуты, потом долго ходил в героях. Игорь Кимович внушал вверенному контингенту, что в скором времени они тоже станут такими же мастерами, как и он. И «бойцы» зачастую самоотверженно калечили друг друга, ломали руки и ноги, отбивали внутренности.

– Происходит естественный отбор! – комментировал подобные случаи Ландскнехт. – В моем подразделении останутся лишь настоящие воины!

Свою охранную контору Ландскнехт именовал не иначе как подразделением. Он любил снимать себя и тренировки своих бойцов на камеру, а затем делать рекламные ролики охранного предприятия. Еще со школьных лет Игорь знал, что будет военным. Причем не просто военным, а командиром специального штурмового подразделения. Еще учась в школе, он имел разряды по различным видам борьбы, стрельбе и легкой атлетике, потом поступил в Суворовское училище. Но лишь после окончания общевойскового командного мечта Игоря (тогда Игоря, никак не Ландскнехта) осуществилась. Но тут выяснилась интересная вещь: если в Суворовском и общевойсковом училище Игорь был лучшим по физ– и спецподготовке, то в подразделении спецназа его встретили ребята ничуть не хуже его, а некоторые и покруче. Ничего удивительного, в спецразведку принимали лучших выпускников Рязанского училища ВДВ и других заведений, имевших спецфакультеты. Это был первый удар по честолюбию будущего Ландскнехта. А уж когда на соревнованиях по рукопашному бою он вчистую проиграл такому же лейтенанту Коле Власову, Игорь и вовсе замкнулся в себе, стал нелюдимым и малообщительным. На тренировках изводил себя до седьмого пота... Сослуживцы, в свою очередь, стали косо поглядывать на Игоря. Особенно после того, как молодой офицер завел «моду» – использовать солдат-первогодков в качестве «мешков для битья». Нечто вроде «кукол», описанных изменником Родины Резуном-Суворовым. Начальство смотрело сквозь пальцы – все-таки папа Игоря был в ту пору действующим генерал-лейтенантом. Но однажды юный солдатик воспротивился такому повороту дел.

– Держать удар я умею, товарищ командир, – довольно дерзко ответил он Игорю. – Боксом не один год занимался... А груша висит в спортзале.

– В полный контакт без правил и перерывов, – впервые произнес это словосочетание Игорь. – Выиграешь – пойдешь в увольнение!

Солдатик оказался не из трусливых. Тут же принял боксерскую стойку. Остальные солдаты следили с замиранием сердца. Ну как и вправду их товарищ заработает внеочередное увольнение...

Однако товарищ заработал другое. Игорь сделал пару обманных движений, затем нанес первогодку сильный удар в пах. Это было очень не по-боксерски, не по-спортивному, но никто не произнес ни слова. В бою и в самом деле не может быть правил. А Игорь поймал шею согнувшегося от боли рядового в стальной зажим и... Врач констатировал мгновенную смерть. Следствие закрылось, не найдя в действиях офицера злого умысла, но с армией Игорю пришлось распрощаться. Но, только уйдя из войск, он понял, в чем его жизненное призвание. Ландскнехту понравилось убивать. Тогда, на занятиях по спецподготовке, произошел отнюдь не несчастный случай. А уж дальше...

«Победителей не судят, – успокаивал он себя, если вдруг в нем просыпалась, казалось бы, насухо испарившаяся человеческая совесть. – Победа любой ценой, других правил нет и быть не может». Однако не столько совесть мучила Ландскнехта, сколько сознание того, что никакой он не боец. С кем он справился? С восемнадцатилетним пацаном? Лейтенанту Власову проиграл сугубо спортивный поединок и отыграться уже не сумеет, так как Николай Власов погиб при штурме Грозного... А что сейчас? Он, Игорь, окружил себя бандой накачанных недоумков и коррумпированными мусорами. Прячется за них, делает свои «делишки» их руками, ведет себя как последний трус... Именно такими описывались трусы и мерзавцы в художественной литературе. Возможно, именно поэтому художественной литературы Ландскнехт старался не читать. Последней книгой, которую он осилил, был какой-то роман Чейза. Ландскнехту он не понравился. Пытался он читать и ставших модными Пелевина и Сорокина, но и это чтение вызывало лишь скуку. То же самое было и с кинофильмами. Даже старые, некогда любимые им, Ландскнехтом, фильмы типа «Летят журавли» и «Офицеры» на сегодняшний день вызывали у Игоря Кимовича злой смех. Нет и не было таких светлых и добрых людей, как герои этих фильмов. Не могло быть, так как они не нужны обществу. Ландскнехт был твердо уверен: будущее отнюдь не за высоколобыми специалистами-программистами и их мудреными технологиями. Будущее за сильными, безжалостными, волевыми лидерами. Такими, как он. Ландскнехт вспомнил, как Семеркин рассказывал про своего институтского однокашника, который ныне преподавал в коммерческом вузе. Несмотря на высокий заработок, тот был в ужасе. В его институте учились исключительно отпрыски предпринимательской элиты. Ставить им меньше, чем оценку «четыре», было строго запрещено, и потому несчастные преподаватели были лишены возможности оценить по достоинству иные «знания». На вступительных экзаменах выяснялось, что большинство не знают таблицы умножения, с огромным трудом складывают без калькулятора двузначные числа. Некоторые были уверены, что Россия и США имеют общую границу, как морскую, так и сухопутную. Один абитуриент показал на карте Россию в... Австралии. А знания по истории? Это вообще было нечто. Петр Первый был участником Великой Отечественной и вместе с В. И. Лениным отражал нападение Гитлера, крепостное право было отменено в 1945 году, Кутузов разбил армию Батыя, а СССР прекратил свое существование в семидесятом году двадцатого столетия.[18]18
  К сожалению, данные познания не шутка и не вымысел автора. «Уровень знаний» многих абитуриентов, а впоследствии студентов платных вузов зачастую выглядит еще и похлеще.


[Закрыть] По окончании вуза все выпускники благополучно трудоустраивались и приумножали родительское богатство. Они умели нажимать кнопки компьютера и прослушивать информацию с фондовых бирж, но по сути своей оставались обезьянами, немного отдрессированными с помощью науки об условных рефлексах. Быть лидерами, по-настоящему управлять они не могли. Поэтому дни их сочтены. Пять, от силы десять лет, и у власти будут такие, как Ландскнехт, сметая розовых компьютерных дебилов-менеджеров. Тех самых, у родителей которых сегодня Ландскнехты в услужении.