Текст книги "Кровавый плацдарм. 49-я армия в прорыве под Тарусой и боях на реке Угре. 1941-1942"

Автор книги: Сергей Михеенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Обратите внимание: как только дивизии и полки начинают двигаться, маневрировать, наступать, связь с ними либо прерывается, либо теряется вовсе. Связь, связь... Наша беда в начале войны. В 49-й армии она была еще более или менее надежной, работающей, хотя и с перебоями. Несовершенство технических средств исправляли офицеры связи, они доставляли приказы в дивизии и полки, приносили донесения.

– Февраль в тот год пришел с лютыми морозами. Особенно прижимало по ночам. Хорошо, когда есть где переночевать. А если батальон стоит в лесу? В лесу – и то ладно, все же не в поле. Мы с Иваном спасались как? Днем нам иногда разрешали разводить костры. Навалим в него хворосту да сушин, греемся. Кашу варим. Всегда у кого-нибудь горсть крупы найдется или мука. Пожиже заварим и пьем горяченькое. Хорошо. Вечером приказывали костры тушить. За день земля прогреется в глубину, просохнет. Вечером мы костер разбросаем, на горячую землю настелим свежих еловых веток и – на ночевку. Тепло, хорошо. Утром встаем черные, все в золе, мурзатые. Командование бранится: что это, мол? Какие вы бойцы Красной армии? На вас смотреть страшно! Так спасались.

И вот вышли на Варшавское шоссе. Дорога прямая, наезженная. На западе, слышим, гудит. Там Юхнов. Нам приказано его захватить охватом с севера. Такой приказ зачитал нам комбат.

Ночью подобрались к какой-то деревеньке. Стоит на краю поля и леса – целехонькая, ни одного двора не сожжено. В ней, как передала разведка, немцы. Греются, проклятые. Мы приготовились к атаке. Ротный строго-настрого приказал, чтобы в снег не закапывались, когда немец начнет палить, чтобы стреляли из винтовок, а при достижении рубежа населенного пункта применяли ручные гранаты.

Пошли, родимые. Молча сперва шли, нерадостно. Потом, глядим, разведка наша, которая действовала на левом фланге, зацепилась за край деревни и там открыла огонь из двух пулеметов. Немцы забегали, начали отстреливаться, оборону организовывать. Машины стали заводить. А куда там? Разведчики дорогу уже перехватили. Дорога на Юхнов одна, кругом снега нечищеные метрового роста. Мы тоже к дворам бежим. Иван мне: «Гриш, стреляй вон по тем окошкам! Там немец засел!» Я и сам вижу, что из крайнего окошка вспыхивает. Пока не разобрать,  пулемет там или автомат заработал. Пулемет – это гибель. Он и издали достанет. А автомат страшен только в ближнем бою, метров на сто. Стали мы с Иваном присаживаться да с колена пулять в него из своих винтовок. По обойме расстреляли. Немец тот куда-то пропал. Видать, удрал. А может, мы в него и попали. Мы в ту хату потом не ходили. Не до того было. Та хата другим досталась.

Только мы в деревню заскочили, огороды прочесали, вот он, какой-то майор из штабных. Ко мне подбежал, осмотрел мою винтовку. Потом – к Ивану. У Ивана подсумок потрогал и говорит: «Почему огонь не ведете, такие-рассякие, кобыле вас в трешшину!» Иван было что-то начал говорить, оправдываться, но я толкнул его: молчи. Потоптался возле нас, коршуном еще раз посмотрел, дальше побег, других допекать. Оказалось, проверяющий из штаба фронта. Нам потом приказ зачитали: всем во время атаки вести непрерывный стрелковый огонь по огневым точкам и позициям противника, а при достижении рубежа его обороны применять ручные гранаты.

Гранату мы в той деревне применили. С ней только вначале страшно кажется. Несешь ее в кармане или в сумке, и все тебе кажется, что она вот-вот взорвется. Так и хочется куда-нибудь под кусты ее бросить от греха подальше. А потом ничего. Потом даже трофейные «толкушки» подбирать стали. Граната – это большая помощь пехотному человеку.

После того майора побежали мы по проулку. Слышим, там стрельба, раненые кричат. «Иван! – кричу своему свояку. – К сараю прижимайся!» Пули кругом роем вьются, не понять, откуда и стреляют. А стреляли, как вскоре мы обнаружили, из каменного здания. То ли магазин бывший, то ли склад какой. Кладка хорошая, метровая. Немцы продолбили в стенах бойницы и вели огонь из этих амбразур. Бойницы на разной высоте. Хорошо устроились. Нас видят, не подпускают. А крыши у сарая нет. Ротный что-то кричит, задыхается от злости, что мы дальше не идем. Тут ему в плечо попало. Поволокли, смотрим, наши ребята ротного в тыл, весь полушубок в крови. Отвоевался. Иван мне: «Гриш, дай-ка свою гранату. Я от своей запал потерял». – «Вот растяпа, – думаю про себя, – запал он потерял, кобыле его в трешшину». Но – молчу, ничего такого обидного Ивану, конечно, не говорю. Передаю ему гранату. Иван винтовку на снег положил, шаг влево от стены отступил, чтобы размахнуться повольнее, и запульнул им ту мою «феньку» прямо в сарай. Грохнуло там, пыль со снегом столбом поднялась. А тем временем наши ребята, кто поближе к сараю пробрался, кинулись туда и штыками да прикладами дело прикончили.

Я теперь что думаю: Ивану бы за тот подвиг медаль положено от командования и все такое. А нет, не дали. Иван здорово гранаты кидал. Ростом он повыше меня, руки длинные, только гранаты и кидать.

Видать, майор тот проверяющий, из штаба фронта, все дело испортил. А то бы Ивану точно медаль дали.

Глава 7
ПЕРВАЯ АТАКА ЮХНОВА

 Опорный пункт Дорохи. Путь на Юхнов. Воспоминания лейтенанта Волкова. Деревня – это жизнь. Значение рокады Юхнов—Гжатск. Гальдер о ликвидации прорыва у Медыни. Как захватывали деревни. Ночная атака города. Как 830-й и 837-й стрелковые полки оказались в окружении. Выход из окружения. Юхнов – город солдатской доблести и славы. А в эти дни севернее, под Вязьмой... Макароны с тушенкой. «Мы с Иваном...»

Боевые действия в период советского контрнаступления под Москвой, под Ростовом и в районе Ржева и Холма на севере, или «зимняя война», как этот период называли немцы, был войной не только за коммуникации. На дорогах, как правило, стояли деревни. Зимой без теплого жилья, без отапливаемого помещения, будь то землянка или крестьянский дом, и физически крепкий, хорошо подготовленный солдат долго не протянет. Поэтому бои зимы 1942 года стали еще и отчаянной дракой за деревни. Каждая из сторон понимала: захватишь (удержишь) населенный пункт с теплыми избами – переживешь еще одну ночь, получишь шанс отогреться, отдышаться у жарко натопленной печи, а значит, пойдешь в следующий бой полным сил и надежд захватить (удержать) следующую деревню, поселок или хутор. Не захватишь (не удержишь), дрогнешь на подступах (к доту или в доте у амбразуры, пробитой в фундаменте дома) – сдохнешь в снежном поле, продутом калеными февральскими ветрами Средней России. И не важно, кто ты здесь, в этом поле, русский, казах или немец, австриец или поляк, воюющий в Красной армии или в вермахте.

Поэтому наступающим необходимо было захватить очередную деревню невредимой, а отходящим, чтобы задержать хоть как-то наступление противника, уничтожить дома. Вот как вспоминает бои за населенные пункты, превращенные немцами в узлы сопротивления, лейтенант В.Ю. Волков: «После разгрома гитлеровского узла сопротивления в селе Дорохи был расчищен путь на Юхнов. Перед дивизией стояла теперь задача пробиться через лесной массив, а затем внезапной атакой освободить город от врага. Перед наступлением была произведена перегруппировка сил. Вперед выдвинулся для нанесения главного удара 830-й стрелковый полк, в него вошел рядовой состав 843-го полка, а командный состав был отведен во второй эшелон на доукомплектование. Правее подготовился к наступлению 837-й стрелковый полк. Продвижение вперед затруднялось из-за многочисленных препятствий, которые противник создавал на пути своего отхода. Лесные завалы и упрятанные в снегу мины преграждали дорогу. Требовалось немало времени, чтобы расчистить проходы. Колонна артиллерийских батарей и обозы подолгу простаивали, пока саперы разбирали поваленные на дорогу толстые кряжи сосен и сучковатых елей, а также складывали в сторону извлеченные из-под снега мины. В голове колонны шли лыжники, за ними протаптывал в глубоком снегу дорогу санный отряд с автоматчиками и установленными на санях станковыми пулеметами. Изредка встречались небольшие селения. Эти деревушки обходили стороной, а затем внезапно врывались в них из леса. Застигнутые врасплох заслоны противника спешили побыстрей удрать, не успевая сжечь дома. В уцелевших селениях бойцы могли обогреться, просушить одежду и обледеневшие валенки, которые стучали об пол, как деревянные».

Рассказ очевидца и участника тех событий конечно же лучшее, что можно предложить читателю, рассказывая об истории 49-й армии, ее походе от Оки до Угры и взятии города Юхнова. А потому снова предоставим слово бывшему офицеру-артиллеристу 238-й стрелковой дивизии В.Ю. Волкову:

«Более недели колонна главных сил дивизии по бездорожью пробивалась от села Дорохи на подступы к Юхнову. Возле деревни Угольница переправились по льду через Угру, а затем по глубокому снегу преодолели большой лесной массив, и 7 февраля 830-й стрелковый полк вышел к сожженной дотла небольшой усадьбе, называвшейся Коммуной Савонина. Здесь маршрут полка пересекала хорошо расчищенная от снега дорога из Установки в Пречистое. Противник производил по ней переброску своих войск с одного участка на другой. Следовавший правее 837-й стрелковый полк сосредоточился в двух километрах к северу возле уничтоженной пожаром деревни Савонино. Он должен был прикрывать правый фланг дивизии в случае контратак противника со стороны деревни Установки.

Батареи второго артиллерийского дивизиона капитана П.А. Фуфаева следовали к колонне главных сил дивизии, а 173-й гаубичный артиллерийский полк подполковника Т.Е. Ткаченко остался за Угрой в районе Дорохи. Продвижение его тяжелых орудий задерживало бездорожье, разрушенные мосты, глубокий снег.

Днем 830-й стрелковый полк расположился возле Коммуны Савонина в роще, рядом с фруктовым садом. Поблизости оказались заброшенные блиндажи, где люди могли укрыться от зимней стужи, а заодно немного отдохнуть. Тем, кому не хватало места в блиндажах, рыли ямы в снегу, закрывали их сверху плащ-палатками, спасаясь таким образом от пронизывающего ветра. Ночью командир полка майор В.И. Чижов отдал приказ поднять батальоны и выступить вперед. До Юхнова оставалось около шести километров. Головным шел батальон лейтенанта А.А. Булахова, а батальон старшего лейтенанта М.Н. Капустянского прикрывал его с тыла. Шли по глубокому снегу, пробивая тропу между вековыми соснами. Минометы и боеприпасы несли на себе, а станковые пулеметы везли, установив их на лыжи. Ночь была на исходе, когда батальон лейтенанта А.А. Булахова подошел к окраине Юхнова. Колонна остановилась, но, прежде чем ворваться в город, необходимо было разведать оборону противника, выявить его сторожевое охранение. Разведчики еще до рассвета замаскировались в кустах и весь день наблюдали за противником. Они установили место сторожевых постов, обнаружили, что дома заполнены немцами. Бойцы же батальона, зарывшись в снег, ждали, когда немцы расположатся на ночлег, чтобы глухой ночью внезапно ворваться в город.

Наконец морозная февральская ночь опустилась над лесом, лейтенант А.А. Булахов отобрал самых отважных бойцов и приказал:

– Снять часовых противника. Старшим группы будет заместитель политрука А.И. Иванов!

Вскоре поисковая группа вместе с разведчиками, наблюдавшими днем за городом, исчезла во мгле. Вслед за ними ползком пробирался взвод лейтенанта К.И. Горбунова, а позади, приняв боевой порядок, шли остальные силы батальона. Вот послышался предсмертный хрип немецких часовых, и батальон ворвался в крайние кварталы города. Ночную тишину всколыхнули разрывы – это бойцы бросали в окна ручные гранаты. Из домов выскакивали обезумевшие от страха немцы, их били прикладами, расстреливали в упор, прикалывали штыками. В ночном налете были очищены от противника 24 дома, уничтожено много гитлеровцев, освобождены от плена 60 красноармейцев.

Все же немцы опомнились, в центре города раздался протяжный вой сирены. Находившийся в Юхнове вражеский гарнизон был поднят по тревоге. Гитлеровцы большими группами начали обходить ворвавшийся в город батальон с флангов, намереваясь окружить его и уничтожить. Создав значительное превосходство в силах, немцы предприняли контратаки, пытаясь замкнуть кольцо окружения.

Лейтенант А.А. Булахов был ранен, но не оставил батальона, а продолжал руководить боем. Послышался гул разогреваемых двигателей.

– Немцы вводят резервы, готовят танки, – оценил обстановку лейтенант А.А. Булахов.

Сил же у нас оказалось маловато. Закрепиться в отбитых домах и отразить в уличном бою натиск врага батальону было конечно же не под силу.

– Подать сигнальную ракету на отход в лес, – приказал командир батальона. – Лейтенанту Горбунову прикрывать бойцов при отходе из города!

Немцы преследовали по пятам отходивших из города бойцов лейтенанта А.А. Булахова. Но вскоре подошел батальон старшего лейтенанта М.Н. Капустянского, и гитлеровцы были встречены пулеметным и автоматным огнем. Прекратив преследование, противник откатился назад в Юхнов. 830-й полк, сгруппировав силы, занял круговую оборону среди лесного массива в трех километрах от города. Здесь сосредоточились оба батальона, лыжные команды, полковая артиллерия. Прибыл сюда и штаб полка. Осажденные в лесу передовые силы 830-го полка пополнились также за счет прорвавшихся вперед подразделений и групп из состава 217-й стрелковой дивизии генерал-майора К.П. Трубникова. Осуществляя взаимодействие с пехотой, сюда же в лес прибыл взвод управления и командный пункт 4-й батареи 693-го артиллерийского полка. Оказался в окружении со своими разведчиками командир дивизиона одного из артиллерийских полков, наступающих на Юхнов, сын легендарного героя Гражданской войны В.И. Чапаева майор Александр Васильевич Чапаев вместе с комиссаром дивизиона старшим политруком Н.И. Шаховым. В последующие годы на одну из встреч участников боев за Юхнов приезжал и А.В. Чапаев. Он уже был в звании генерал-майора запаса.

Утром, когда узкий коридор еще соединял через Коммуну Савонина 830-й стрелковый полк с остальными частями дивизии, поступило сообщение из штаба второго дивизиона, что на огневой позиции четвертой батареи выбыли из строя по ранению оба командира взводов. Старший лейтенант A.M. Зинченко (ему недавно присвоили звание старшего лейтенанта) приказал мне немедленно отправиться к орудиям и принять командование огневыми взводами. Позиции, где стояли орудия второго дивизиона, находились в двух километрах позади Коммуны Савонина, на опушке большой поляны возле фруктового сада, называемого Ковалев сад.

Обстановка в лесу, где прорвавшийся к Юхнову 830-й полк занимал круговую оборону, с каждым часом все более осложнялась. Дело в том, что наступавшие рядом 133-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф.Д. Захарова и 217-я генерал-майора К.П. Трубникова отстали, в результате чего вклинившийся далеко вперед 830-й стрелковый полк оказался не защищенным с флангов. Воспользовавшись этим, гитлеровцы начали накапливать силы, чтобы отрезать сосредоточившийся в лесу передовой отряд дивизии. Утром 9 февраля фашисты бросили со стороны Установки и Пречистого навстречу друг другу значительные силы пехоты, танки, автоматчиков. Оборонявшийся на этом участке 837-й стрелковый полк был сбит. Он отошел в лес и соединился с 830-м полком, фашистские автоматчики с тремя танками ворвались в Коммуну Савонина. Теперь дорога на всем протяжении из Установки в Пречистое была захвачена и находилась в руках противника. Оборонявшийся на подходе к Юхнову 830-й стрелковый полк вместе со своим штабом, обозами и подразделениями других частей оказался отрезанным от основных сил дивизии. Общее командование частями и подразделениями, оказавшимися в окружении, принял на себя командир 830-го стрелкового полка майор В.И. Чижов. Связь с командным пунктом дивизии поддерживалась только по радио. Район, где занимали круговую оборону, достигал в ширину около километра. Каждому подразделению был назначен участок обороны. Бойцы приступили к сооружению окопов, строили блиндажи с накатами из бревен. Лес был под рукой, кругом возвышались вековые сосны.

Гитлеровцы прилагали все усилия, чтобы уничтожить осажденную в лесу под Юхновом группу подразделений наших войск. Пытаясь сжать кольцо окружения, предпринимали одну атаку за другой. Только в ночь на 12 февраля были отбиты две атаки противника силою в 400—500 человек. Небольшой клочок земли в лесу, в тылу врага, где находились в окружении части дивизии, подвергался яростному обстрелу артиллерийским и минометным огнем. Пулеметными очередями простреливалась также вся территория насквозь. Немцы не жалели боеприпасов. Потери в батальонах росли. Эвакуировать раненых было некуда; для них построили блиндажи. Медицинский пункт остался позади, и врачебную помощь оказывать было некому. Убитые оставались в снегу, где их настигал осколок снаряда или пуля.

Вскоре кончились продукты, но это не сломило стойкости воинов. Стали питаться мясом убитых лошадей, без соли. Посланный самолет сбросил пакеты с продовольствием, но, к сожалению, лишь два мешка сухарей упали в расположение окруженных подразделений. Летчику трудно было отыскать среди сплошного лесного массива небольшой участок, где оборонялись осажденные бойцы. Сброшенные сухари распределялись только среди раненых. При всей тяжести положения никто из находившихся в окружении воинов не падал духом. Все были уверены, что помощь придет, кольцо вражеской осады будет прорвано, и их выручат.

С командиром батареи старшим лейтенантом А.М. Зинченко никакой связи не имели. Только по разрывам снарядов и ружейно-пулеметной стрельбе, доносившейся из соснового леса, знали, что там находящиеся в окружении бойцы ведут тяжелые бои. На огневой позиции батареи беспокоились за судьбу своего командира, разведчиков и связистов. Прошло несколько дней, как совсем неожиданно, рано утром, на огневую позицию батареи пришел командир взвода управления лейтенант Н.К. Филимоненко. Глубокой ночью он покинул район окружения и пробрался через вражеские позиции. Вместе с ним шел красноармеец из топовзвода Андреев родом из деревни Прохново Псковской области, но в темноте они наткнулись на немецкий патруль и, скрываясь от него, потеряли друг друга. Отдохнув и выспавшись, лейтенант Филимоненко отобрал небольшую группу бойцов и с ними отправился на опушку леса на подступах к Коммуне Савонина, где оборудовал наблюдательный пункт для четвертой батареи.

Командование 49-й армии принимало необходимые меры к проведению операции по быстрейшему выводу из окружения 830-го, 837-го полков и подразделений других дивизий. Произведена была перегруппировка сил. С рубежа реки Угра и Варшавского шоссе перемещались к деревне Савонино 34-я стрелковая бригада и 765-й стрелковый полк. Левее, в направлении Коммуны Савонина, заняли позиции части 133-й и 217-й стрелковых дивизий.

В полосу действий 238-й стрелковой дивизии начали прибывать резервные силы. Находившийся на доукомплектовании в деревне Угольница 843-й стрелковый полк получил пополнение 1038 человек и был выведен на опушку леса перед Коммуной Савонина, где занял исходные позиции для наступления. В ночь на 13 февраля на автомашинах был подвезен 38-й отдельный лыжный батальон, а по дороге к Коммуне Савонина, поднимая снежную пыль, с грохотом промчалась рота танков Т-34. Становилось очевидным, что силы для прорыва наращиваются, и близился час освобождения 830-го, 837-го полков и других подразделений, оказавшихся в окружении при попытке прорваться в Юхнов.

Утром 14 февраля пополненный свежими силами 843-й стрелковый полк с 38-м отдельным лыжным батальоном перешел в наступление на участке деревни Савонино. Разгорелся ожесточенный бой. Беглый огонь артиллерийских и минометных батарей слился с протяжными пулеметными и автоматными очередями, со стрельбой из винтовок. Одновременно на левом фланге прорыва части 133-й и 217-й стрелковых дивизий предприняли наступление на Коммуну Савонина с юга. Навстречу наступавшим войскам атаковали противника блокированные в лесу бойцы 238-й стрелковой дивизии и других частей.

Бой гремел до вечера. Несмотря на проявленную советскими воинами отвагу, успеха достичь не удалось. Атаковавшие войска были отведены назад, в лес.

На другой день 15 февраля наступление по прорыву блокады возобновилось. В 7 часов утра артиллерийские и минометные батареи, участвовавшие в прорыве, обрушили всю мощь своего огня на позиции противника. В первую очередь разрывами снарядов и мин разрушен снежный вал вдоль дороги из Устиновки в Пречистое, за которым укрывались вражеские автоматчики. А когда огонь батарей был перенесен в глубину и на фланги прорыва, бойцы 843-го стрелкового полка, 312-го отдельного разведывательного батальона вместе с лыжниками 38-го отдельного батальона при поддержке танков выбили врага из Коммуны Савонина. Их атаку поддержали части 133-й и 217-й стрелковых дивизий, наступавшие на Коммуну Савонина с фланга.

Из леса навстречу наступавшим войскам прорывались из окружения стрелковые батальоны 830-го и 837-го полков, а вместе с ними подразделения и группы других частей.

Командир дивизии полковник Г.П. Короткое с группой автоматчиков находился на командном пункте 843-го полка и лично руководил боем по прорыву вражеских позиций. Немцы не выдержали одновременного удара с двух сторон, проход был пробит, и к 11 часам в образовавшуюся брешь начали выводить осажденных в лесу бойцов. Впереди прорывалась ударная группа, за ней двигался санный обоз с ранеными. Следом шли сани, груженные вооружением и имуществом. Отстреливаясь от врага, бойцы одновременно помогали обессилевшим от бескормицы лошадям быстрее протащить груженые сани по занесенной снегом дороге, замыкала колонну группа автоматчиков, с ними шел в белом маскировочном халате командир 830-го стрелкового полка майор В.И. Чижов. Поравнявшись с командным пунктом, где находился командир дивизии, он намеревался доложить о благополучном выходе из окружения, но полковник Г.П. Короткое сам подошел к нему, обнял его...»

Вот такой рассказ о выходе полков и частей 238-й и 217-й стрелковых дивизий из окружения.

Немцы продолжили обстрел выходящих из окружения. Близким разрывом одной из мин в тот день был контужен полковник Короткое и ранен командир 843-го стрелкового полка, который обеспечивал коридор, подполковник А.В. Андреев.

Так закончилась первая атака на Юхнов. Пошли, как говорят, по шерсть, а вернулись сами стрижеными...

Но за битого двух небитых дают. Уроки опрометчивой атаки на Юхнов без обеспечения флангов войсками 49-й армии были извлечены. После частичных перегруппировок, пополнив батальоны свежими силами и новым вооружением, поднакопив боеприпасов, дивизии приступили ко второму этапу осады Юхнова.

О первой атаке Юхнова сохранилось свидетельство Алоиса Зейтнера – письмо, отправленное с полевой почты № Q70561, датированное концом февраля 1942 года, в котором солдат одного из подразделений, отражавших атаку первого эшелона наступавшей 49-й армии, писал своему брату обер-ефрейтору Гансу Швейнгхоферу в Вену о том, что командование их дивизии решило отсечь вклинившуюся в их боевые порядки советскую часть, окружить ее и уничтожить, но из этого ничего не вышло: «Запланировано было хорошо. Три раза мы пытались это сделать, и три раза были отброшены назад. Наши потери были большими... Что произошло при этом наступлении, ты, конечно, можешь себе представить! Русские действовали с танками, а мы имели только два штурмовых орудия, но и они вскоре были уничтожены танками. У русских к тому же еще артиллерия и авиация... Если я снова выберусь из России здоровым, то я смогу считать себя счастливым...» ^{30}

Почему противник так упорно держался за этот маленький районный городок на Варшавском шоссе?

Часть ответа на этот вопрос изложена выше. Приказ Гитлера, необходимость обеспечить свою Мятлевскую группировку. Немецким штабам хотелось сохранить за собой географически и тактически выгодную дугу Ржев—Юхнов, которая, как натянутый лук, изгибалась как раз напротив Москвы, а основные коммуникации, шоссейные и железные дороги, были напряжены в сторону столицы СССР, как положенные на тетиву стрелы. Другая часть ответа сформулирована по-военному кратко в приказе Жукова от 14 января 1942 года командующим 43, 49, 50 и 10-й армиями и командиру 1-го гвардейского кавалерийского корпуса: «Кондрово-Юхновская группировка противника, упорно обороняясь, стремится удержать за собой Варшавское шоссе и прикрыть направление на Гжатск, Вязьму и Рославль». Одно крыло группировки противника к тому времени было уже отсечено и частично уничтожено, но другое продолжало удерживать участок Варшавки.

 В те годы еще существовало и успешно функционировало ныне забытое шоссе Юхнов—Гжатск. Старинный торговый и военный тракт, которым шли в свое время войска Наполеона (и к Москве, и обратно). Он пролегал почти прямой стрелой на Износки, далее на Уполом и через Царево Займище к Гжатску. Если посмотреть на карту 1942 года и наложить на нее расположение неприятельских сил, то видишь: дорога Юхнов—Гжатск – великолепнейшая и наиважнейшая рокада в ближайшем тылу обороняющихся немецких войск как раз-таки по линии, определенной Гитлером Ржев—Юхнов. По ней немцы могли свободно маневрировать войсками и резервами, перебрасывать с участка на участок подвижные ударные силы, осуществлять необходимый подвоз. Вот почему, когда Западная группировка 33-й армии генерала Ефремова, перерезав этот большак, ушла под Вязьму, немцы так были обеспокоены. Генерал Ефремов своим стремительным броском вперед рассек группировку противника на Гжатскую и Юхновскую. У этих группировок тогда впереди маячила перспектива действовать изолированно одна от другой, а значит, и быть уничтоженной поодиночке. Командующий 4-й полевой армией генерал пехоты Хейнрици, выполняя приказ Гитлера «Ни шагу назад по своей воле», не мог допустить этого. В ход было пущено все, что у немцев имелось под рукой на этом участке фронта. 3 февраля 1942 года начальник штаба сухопутных сил Германии генерал Гальдер записал в своем дневнике с величайшим облегчением: «Брешь к западу от Медыни на фронте группы армий «Центр» ликвидирована» ^{31} .

Юхнов в истории Великой Отечественной войны в период с 1941 по 1943 год сыграл примерно ту же роль, что и Ржев. Знаменитый, умытый кровью обеих армий, русской и немецкой, погибельный Ржев. С той лишь разницей, которая теперь видится существенной: Ржев немцы так и не сдали, а Юхнов 49-й армией генерала Захаркина был все же взят. Не в феврале, чуть позже. И об этом в следующей главе.

А о Юхнове еще надо сказать несколько слов.

Здесь, в его окрестностях, полегло столько людей, что если бы их поднять и выстроить в шеренгу, то солдатский строй плотно, к плечу плечо, стоял бы, наверное, от Юхнова до самой матушки-Москвы. Юхнов – это калужский Ржев. И то, что он пока не имеет официального статуса Город Воинской Славы, как тот же Ржев или соседняя Вязьма, то это неловкое во всех отношениях обстоятельство можно отнести на счет исторического невежества чиновников, ведающих этими делами. Для павших здесь, на Варшавском шоссе, под Пречистым, Криковом, Савонином и десятком других селений на подступах к городу, для выживших здесь и победивших Юхнов давно, еще в 1941 и 1942 годах, стал местом солдатского мужества и ратной славы.

 Немецкая операция под Юхновом по отсечению наступающих сил Красной армии не была случайным эпизодом. Немцы окрепли, сформировали линию обороны, подтянули из тылов свежие силы, провели перегруппировку подразделений, вышедших из окружения и полуокружения. Именно в эти февральские дни севернее, под Вязьмой, о чем уже упоминалось выше, была отсечена от тылов Западная группировка 33-й армии генерала Ефремова. В окружении оказался и штаб армии, и сам командующий. Немцы уже формировали образовавшийся котел, бросив в дело свежие части, в том числе пополненные новой бронетехникой 19-ю и 5-ю танковые дивизии. Первая была знакома 49-й армии по недавним боям под Кондровом и Полотняным Заводом. Танки под Вязьму прибыли из Африки. Экипажи еще не успели сменить африканский желто-полосатый камуфляж на русский, белый.

Юхнов немцы отдавать не хотели. В планы их Зимней войны это не входило. Из мемуаров бывшего начальника 4-й полевой армии Гюнтера Блюментрита мы узнаем, что «25 декабря штаб 4-й армии в самый последний момент переместился в Юхнов». Сюда перебрасывается 19-я танковая дивизия, 10-я моторизованная, отдельные батальоны и части усиления. О Юхнов, как о гранитную скалу, должен был разбиться вал советского контрнаступления. Севернее, в районах Вязьмы и Ржева, именно это и произошло.

Позже, когда Юхнов стал тыловым городом обороны 49-й армии на реках Угре и Рессе, немецкие самолеты не раз налетали и бомбили его и без того разрушенные кварталы. А в августе 1942 года в ходе операции «Смерч» немцы пытались ударом из района Волхова на Калугу прорвать оборону 16-й и 61-й армий Западного фронта, овладеть городом Юхновом и поставить под угрозу все левое крыло наших войск, прикрывавших Москву. Группировка противника, которая участвовала в операции, насчитывала 11 дивизий, в том числе две танковые и одну моторизованную. К счастью, немецкие танки будут остановлены под Сухиничами на реке Жиздре, и угрозу от Москвы наши войска снова отведут. Эта операция в нашей исторической литературе описана очень слабо и еще ждет своего исследователя и летописца.

Немцам нужен был Юхновский выступ, чтобы с него постоянно угрожать Москве.

– Под Юхновом мы в основном сидели в лесах. Деревни все были пожжены. Немец, когда отходил, старался ничего гожего нам не оставлять. Все дымом да пеплом в небо пускал. Вот давим, обкладываем с разных сторон какую-нибудь деревеньку, дожимаем его. Глядишь, минометы на сани грузить начал, уходить. И тут же хаты палить начинает. Мы, чтобы хоть что-то осталось нам на ночлег, тут уже напролом идем. Глядишь, что-то и отбили. Где успеем потушить пожар, а где и целое все оставлено. Не успел свое гадкое дело сделать. Народу нашего нигде нет. В лесу прячутся. Или на восток угнаны. Смотришь, на пост потом выходят. Целыми семьями. Мы их подкармливали. Немец-то все пограбил, поел. Картохи под полом и те выгреб.

И вот раз нас наряжают в разведку. Лейтенант: «Кто пойдет? По пачке табаку и куску сала!» Мы с Иваном и вышли из строя. Табак – дело гожее. Да еще при сале... Кормили нас хоть и хорошо, но солдату ж всегда, как известно, есть хочется.

Нас десятеро. Лейтенант – командиром. Пошли. Всех переодели в белые комбинезоны, выдали лыжи. На лыжах-то мы с Иваном ходили хорошо. В школе на соревнованиях – всегда первые!