Текст книги "Серый Орден"

Пролог

Город еще спал, купался в утреннем спокойствии. На улицах царствовали по-осеннему зябкий туман и запустение. С крыш обильно капало, по земле ленивыми змейками бежали ручьи. Огибали кучи гниющего мусора, просачивались в отдушины канализации. Мгла съедала звуки, обращала в сплошной, слитный гул…

На фоне белесой пелены возник одинокий человеческий силуэт. Незнакомец споткнулся, едва не рухнул в глубокую лужу. Но вовремя выровнялся, раскинул для равновесия руки. Приглушенно ругнулся, резким движением откинул капюшон. Ранним прохожим оказался обыкновенный юноша, круглощекий и светловолосый, с чертами лица мягкими и приятными, дорожкой светлого пуха над губами. Судя по одежде – плотной мантии синего цвета, – паренек являлся студентом Гентского магического университета.

«Что нужно аколиту в столь ранний час на ничем не выделяющейся улице?» – захотел бы спросить любопытствующий прохожий. И Грин Сворл, студент четвертого курса боевого факультета, конечно, ответил бы, что гуляет. Впрочем, он сам толком не понимал, что здесь делает. Причин для утренней прогулки нашлось множество: захотелось освежиться, убежать от мыслей, раствориться в безмолвии тумана и сырых домов. Но скорее это было последствием решения… нелегкого для любого настоящего студента, – уйти из университета.

Лишь тот, кто когда-либо учился, добывал знания ценой тяжелого труда и бессонных ночей, поймет, насколько трудно остановиться на полпути. А ведь еще неделю назад Сворл верил, что станет хорошим боевым магом. Верил в Свободные Земли, верил в свободу и светлое будущее. Но то, что случилось три дня назад, совершенно выбило из колеи и заставило пересмотреть взгляды на жизнь…

Поздней ночью Грина разбудили старшекурсники и молча потащили в одну из закрытых для общего пользования аудиторий библиотеки. А там его поджидал весьма неприятный сюрприз: десятки студентов, одетых в черные мантии, приглушенный свет, небольшой жертвенник и столик со множеством изощренных хирургических инструментов. Вот тут Грину и объяснили, что к чему. Мол, если хочешь стать настоящим боевым магом, приобщайся к запретному искусству.

Паренек, естественно, начал хорохориться: мол, и так силен. Но заговорщики предложили поединок Воли, дабы доказать превосходство. Гордыня же не позволила Грину отказаться. Он, лучший ученик группы, с легкостью ломал астральные и ментальные щиты одногодков. Но тут дохлый на вид студент скрутил Сворла в бараний рог. И когда тот очнулся, сунул в ладонь кривоватый нож, а в другую – пушистого котенка, заставил ударить…

Кровь животного до сих пор жгла руки, жалобное мяуканье эхом отдавалось в ушах. Аколит то и дело гнал воспоминания о хрупком тельце, которое быстро стало удивительно мягким и безвольным, о затихающем перестуке маленького сердца. Забыть почти получилось, а вот покориться новой реальности – нет.

Старшекурсники много тогда говорили, объясняли и растолковывали. Что-то Сворл знал, о чем-то догадывался, иные вещи оказались полнейшей неожиданностью. Людей с сильным Даром становилось все меньше. Семьдесят процентов современных студентов десять лет назад и на порог университета не пустили бы. Фильтровать Силу Стихий умели единицы из выпускников, остальные лишь развивали концентрацию и способность немного влиять на готовые плетения. Было очевидно, что классическая магия свободных отживает последние деньки. Оставался единственный выход – использовать внешнюю энергию, вернуться к практике предков.

Лет пять назад один из студентов сумел случайно проникнуть в закрытое хранилище университетской библиотеки. Бродил там недолго, опасаясь нагоняя сторожа, но сувенир прихватил – древнюю, потрепанную книгу в черном кожаном переплете. Фолиант оказался учебником по давно забытому разделу Серой магии – некромантии. В нем вполне доступно растолковывались принципы захвата и преобразования посмертной силы, способы трансформации ее для различных нужд. Но самое главное – в книге приводились методики создания заклинаний без участия необходимого в иных случаях «ядра».

Студент долго изучал добытое сокровище, втайне экспериментировал. И в конце концов достиг определенных успехов, обнаружил важную особенность – для управления посмертной энергией необходим лишь достаточный уровень волевой концентрации. А дальше выбор за тобой: использовать Силу сразу или перелить в какой-нибудь предмет. Перспективы подобного умения были весьма велики, особенно во времена упадка Искусства и низкой рождаемости людей с Даром. Ведь разучить формулы мог даже механик-второгодок, дай только время.

Вот так в стенах университета и возник тайный культ. Почему тайный? Да просто потому, что кровавую магию никто бы не одобрил. Студент-основатель задался элементарной целью – дать Свободным Землям лучших магов, пусть и не совсем традиционной школы, даже через большие жертвы.

Все это рассказали Сворлу, честно дали время подумать. Но предупредили – сболтнешь кому, придушим втихую. Либо ты с нами, либо убираешься из Гента. И вроде предложение заманчивое – какой дурак откажется стать сильнее, и перспективы самые светлые… Однако Грин никак не мог забыть того котенка. Да и ребята многозначительно намекнули, что котята мелочь, большие силы дают иные жертвы.

Нечто в глубине сознания не позволяло принять предложение отступников. Совесть? Воспитание?.. Кто знает. Сворл не мог. Последние дни мучился тяжкими думами, метался в лихорадке, как призрак бродил по коридорам университета. А сегодня перед рассветом наконец решился уйти из города. Куда? Чем он станет заниматься в дальнейшем? Подобное мало волновало.

Сидеть дома и ждать неведомой благодати Небес оказалось невыносимым. Да и мозги прочистить было неплохо, а заодно проститься с Гентом. Недолго думая, парень накинул мантию, выбежал в сырую мглу. Долго бродил по пустынным улицам, прислушивался к гложущей пустоте в груди. Очнулся в тот момент, когда очередной порыв ветра бросил в лицо веер холодных капель.

Туман рассеялся, впереди показалась небольшая площадь. Посередине на каменной тумбе стоял громадный черный рыцарь с длинным мечом в правой руке. Скульптор искусно передал ощущение мощи и страха, тяжеловесной грации монстра. Толстые плиты лат, уродливый рогатый шлем, злобная демоническая ухмылка забрала… Это была статуя того самого загадочного существа, которое десять лет назад изгнало скифрских захватчиков. Освободитель – символ независимости края.

Рискуя отбить ногу, парень пнул постамент и тихо выругался. Боль в ушибленной конечности смешалась с прорезавшейся бессильной злостью. Связь между культистами университета и событиями десятилетней давности стала очевидна. Если бы не Освободитель, сейчас никто бы и не подумал, что Тьму можно использовать как оружие…

Статуя плевать хотела на гнев какого-то человека и по-прежнему загадочно скалилась в пустоту. Сворл нашел взглядом увесистый булыжник, нагнулся. Но вдруг краем глаза уловил смутную тень в тумане, испуганно подпрыгнул на месте и развернулся. Невдалеке стоял худощавый широкоплечий мужчина в рваной кольчуге, замызганных штанах и стоптанных сапогах. Лицо скрывал капюшон, у пояса был приторочен клинок в старых ножнах. Кто таков, определить невозможно. Но по виду – обыкновенный бродяга.

«Неужели еще один идиот-паломник? – с неудовольствием подумал Грин. – Нет бы греться где-нибудь в трактире, понесло глазеть на достопримечательности …» Но вслух парень, естественно, выдал иное:

– Простите… я вас не заметил.

Бродяга вздрогнул, будто освобождаясь от оков сна, приподнял голову. И Сворл тут же отметил, что незнакомец напоминает дикого зверя в разгар голодной зимы: чрезвычайно худ, жилист. На изможденном лице лихорадочно горели ясные серые глаза, бледные узкие губы кривились в горькой усмешке. И хотя праздный зевака не проявил агрессии, Сворл почувствовал себя неуютно.

– Давно поставили? – коротко спросил незнакомец, кивнув на монумент.

– Девять лет назад, – ответил аколит.

– Зачем? – задал совсем уж чудной вопрос бродяга.

– Увековечить Освободителя, – буркнул Грин. Опомнился, с былой неприязнью посмотрел на изваяние. – Чтобы помнили, кто изгнал скифрцев. Чтобы молились и стремились вслед…

С языка чуть не сорвались ругательства, но парень сдержался. В городе, где каждый пятый являлся соглядатаем, надо было уметь держать рот закрытым. Впрочем, мужчина не отреагировал. По-прежнему бесстрастно взирал на монумент, задумчиво стряхивал мелкие капли с воротника. Поморщился, пробормотал под нос:

– Мерзость…

– Вы… издалека? – решился спросить Сворл. Помимо воли он испытал любопытство. Прищурился, по-новому взглянул на мужчину. Видно, что воин. Но обязательных для армии Свободных Земель нашивок нет. Странно.

– Нет, – сухо ответил бродяга. – Местный я… Парень, отойди чуть подальше, сделай милость.

И тут случилось нечто, что повергло студента в глубочайший шок. Мужчина как ни в чем не бывало поднял руку, сделал хватательное движение, достал огромный клинок прямо из тумана. Черный как ночь, на вид тяжелый и массивный…

Грин рухнул наземь прежде, чем сумел понять, что заставило его сделать это – горячая волна чужеродной силы или собственный страх. Ладони засаднило – ободрал о камни, по спине раскаленной щеткой прошелся порыв ветра. Туман отпрянул прочь, и парень увидел быстрый удар. Аспидный клинок вонзился в статую, высек искры и исчез в призрачной голубоватой вспышке замысловатого заклинания. Статуя простояла ровно секунду, а затем с сухим треском развалилась…

Когда развеялась пыль, изумленный и устрашенный до глубины души юноша опять увидел незнакомца. Тот сидел на корточках у обломков, водил рукой. За пальцем бежала ниточка оранжевого пламени, слышались шипение и потрескивание. Лицо бродяги стало белым как мел, губы торопливо шептали слова… слова заклинания!

Такой мощи студент не видел никогда в жизни. Но еще больше поразил сам способ создания заклинаний – слова, жесты. Не традиционные плетения и не ритуалы культистов. Парень чувствовал природу Силы… те же Стихии, но вызванные совершенно непонятным способом.

Сворл медленно приподнялся, опасливо попятился. Но чужак на свидетеля даже не посмотрел. Стряхнул с кистей капли жидкого огня, развернулся и направился прочь. Туман сожрал силуэт незнакомца, растопил звуки шагов… Студент еще целую минуту завороженно наблюдал за грудой обломков, которые медленно плавились, как куски сахара в воде. Потом очнулся и неожиданно сорвался на бег. Но помчался не прочь, что было бы благоразумнее, а вслед за бродягой.

К счастью, неизвестный маг никуда не пропал. Уже через пару минут Грин догнал его, принялся красться на цыпочках на безопасном расстоянии. Вскоре послышались осторожные шаги, звонкий стук дерева по камню. В молочной мгле возникло смазанное очертание человека, обратилось в худого светловолосого паренька с посохом в правой руке и с объемистым полотняным свертком в левой.

Бродяга приветствовал встречного скупым кивком, поинтересовался:

– Ты закончил, Птиц?

– Да, Эскер, – фыркнул тот, тряхнул свертком. – Должен сказать, наследники Ордена сильно обмельчали. Никто из ваших архимагов не знал, что старые книги имеют способность уменьшаться. Удобно же. В поход можно полбиблиотеки взять.

– Что ты с удовольствием и проделал, – кивнул бродяга.

– Естественно, – подтвердил парень со странным именем Птиц и пожал плечами. – Все равно тут ими пользоваться толком не умеют. А для нашего дела справочники и учебники очень важны.

– Обошлось без происшествий?

– Угу. Магическое хранилище вроде, а толковой защиты нет. Заходи и бери что хочешь. Правда, кое-что вызвало беспокойство, но об этом позже… Ты как? Ничего тревожного?

– Нет, – отмахнулся бродяга. – Ладно, пора идти, и так задержались.

Удивительная парочка торопливо двинулась в сторону центра, Сворл беззвучно побежал следом. Прятался за углами, старался не выдать собственного присутствия, наблюдал издалека. Незнакомцы о чем-то переговаривались, но большинство слов поглощал туман. Грин различил лишь обрывистое: горы, надо спешить, парк, Витар… А в одной из подворотен прямо посреди Нового города чужаки и вовсе пропали, будто слились с туманом. Парень поначалу недоумевал, но быстро уловил неосторожное хлюпанье и тихую ругань, догадался – это какое-то мимикрирующее заклинание.

Случайная фраза и чуточка логики помогли сообразить – незнакомцы идут в городской парк. Сворл свернул на другую улицу, почти бегом преодолел разделяющее расстояние. Тайком пересек главную площадь, скользнул в мокрые объятия кустов. Поблуждал в зарослях минут пятнадцать, а когда начал беспокоиться, вновь услыхал знакомые голоса. Подкрался, присел на корточки и осторожно раздвинул ветки.

Чужаки стояли на краю небольшой полянки; посреди пустого пятачка багровым сиянием исходила аккуратная магическая фигура. В воздухе танцевали мелкие искорки, слышалось потрескивание…

На взгляд Сворла, своего присутствия выдать он не мог ничем: не пыхтел, на сучки не наступал. Но не прошло и секунды, как Эскер громко произнес:

– Выходи. Я знаю, ты тут.

Парень затаил дыхание, вжал голову в плечи. Но осознал – глупо. Тем более что оба чужака смотрели в его сторону с неподдельным интересом, а Птиц еще и с опаской. Грин вздохнул, но встал и продрался сквозь кустарник. Поежился под вопрошающими взглядами, смущенно развел руками.

– Вот и прошли тихонько, – хмыкнул Птиц.

– Простите, – пробормотал Грин, виновато развел руками. – Я не следил, а просто хотел… э-э-э… понимаете, там, на площади… Ваша магия и поступок… В общем, я хочу уйти с вами!..

– Зачем? – хмуро поинтересовался Эскер.

Голос бродяги остался спокойным и бесстрастным. Но студент почувствовал, что сиюминутной расправы не будет. Выпрямился, окинул странную парочку любопытным взглядом и в нескольких словах поведал о событиях прошедшей недели. Путники долго молчали, обдумывали. Первым рискнул нарушить тишину Птиц:

– Сходится. В библиотеке я почуял темную ауру. Культисты пошли по пути Белого Ордена…

– Паршиво, но разбираться некогда, – изрек бродяга. Скривился, по-новому посмотрел на Грина: – Чего ты хочешь от нас?..

– Мне больше некуда идти, – с затаенной мольбой сказал студент и понурил голову. – Я не желаю учиться Тьме.

– Хм… – задумчиво пробормотал бродяга, посмотрел на спутника. – Мы надеялись на нечто подобное. Твой третий ученик, Мгир. Прошу любить и жаловать.

– Вы хотите сказать… – встрял Сворл.

– Да, ты идешь с нами! – твердо ответил маг-механик. Повернулся к пентаграмме, вытянул ладонь для заклятия-ключа. Но на секунду задержался, добавил с едва уловимым удовлетворением в голосе: – А ведь наш план начинает работать…

Глава 1

К шестидесяти годам сержант стражи Гента Дормут Лэнс, по прозвищу Хмурый, казалось, окончательно растерял способность испытывать яркие эмоции. Старый вояка прослужил родному городу без малого четыре десятка лет. Видел лучшие времена, зрел и худшие. Бился с имперскими захватчиками на улицах, медленно умирал на койке в лечебнице, хоронил близких и много раз начинал жизнь снова. Бесконечные войны, эпидемии, голод и нищета не смогли согнуть старика. Но оставили следы на теле в виде множества шрамов, потрепали душу и заставили изрядно почерстветь. Лишь два чувства обуревали его с прежним жаром. Лэнс нежно любил трех внучек, которые остались от погибшего сына, и до зубовного скрежета ненавидел работать в законный выходной.

Дормут понимал, что неприязнь является отголоском старой, более благополучной эпохи. Тогда отпуска, хорошая пенсия и жилье гарантировались законом. Теперь же старику приходилось работать за еду, как, впрочем, и тысячам других людей. Но глубоко в душе Хмурый противился новому порядку и частенько выплескивал недовольство на подчиненных. Каждый рядовой стражник с содроганием воспринимал приказ о неурочной смене под командованием Лэнса. Загоняет, старый боров. Душу вынет и в узел закрутит…

Сегодня выпал тот самый черный денек. Ранним утром сонного и усталого Лэнса буквально сдернул с койки вестовой, заставил явиться в казарму. А там ткнули в руки приказ коменданта о внеочередном дежурстве, на словах вежливо попросили поработать. За идею, конечно. В итоге же оказалось, что командира восточных ворот вчера вечером потащили на допрос по обвинению в предательстве и шпионаже. Замены не нашлось, вызвали первого попавшегося. Неудачником стал Дормут. А вместе с ним не повезло подчиненным опального вояки.

Приказ, как и ожидалось, поднял в душе старика целую волну возмущения. Но, немного поразмыслив, Лэнс чуть оттаял. Дежурить на воротах – это не по городу шляться. Можно поспать, переложить большинство обязанностей на плечи подчиненных. Чай, не малые дети, разобраться с путниками смогут. Но тогда сержант даже предположить не мог, как ошибался. После первого получаса сладкой дремоты на куче ветхого тряпья в караулке Хмурого разбудили грубые голоса и ржание лошадей…

Сержант оглушительно чихнул и распахнул глаза. Равнодушно прошелся взглядом по рассохшимся стенам. Пригладил усы, нащупал древко алебарды. И сию же секунду раздались шаги, бряцанье железа. Полоска света у входа побледнела, в проеме возник силуэт воина. По всему было заметно, что подчиненному не улыбалось будить грозного командира. Молодой стражник хмурился и кривился, двигался неуверенно…

– Что стряслось? – проворчал Лэнс, поняв, что надежды на легкую смену пошли коту под хвост.

– Путники… – выдавил воин через силу. Неловко пожал плечами, стряхнул с наплечника невидимую соринку.

– И? – повысил тон Хмурый.

– Не пускаем, – уныло ответил страж.

– Подорожная есть? – поинтересовался сержант.

– Угу, – кивнул боец. Замялся, переступил с ноги на ногу. – Но печати одной не хватает. Мало ли… сами знаете, меры ужесточили после того случая со статуей Освободителя пару месяцев назад.

– Так пусть ждут сыскарей, – рыкнул Лэнс. Пригрозил молодчику кулаком и принялся устраиваться поудобнее.

– Э-э-э… не желают, – рискнул сказать страж. Опасливо шагнул в сторону, втянул голову в плечи. – Говорят, что спешат. Настаивают.

– Пятами копий по печени, – отмахнулся Дормут. – Дел-то…

– Нельзя, – развел руками боец. – Правила запрещают…

– Изыди! – вконец рассвирепев, гаркнул сержант. – Пшел вон, неуч!..

Воин осекся и благоразумно скрылся. А Лэнс откинулся на ложе, крепко зажмурился. Тут старому вояке припомнились утренние события. Нехорошо… Чего доброго и его обвинят в халатности или, еще хуже, в шпионаже. Свои же донесут, потом не оправдаешься. Ярмо на шею – и прямой дорогой на рудники. Внучки не выживут без единственного кормильца. Надо создать хотя бы видимость работы, как бы ни хотелось подремать…

Благоразумие победило. Дормут скрипнул зубами и рывком сел. Отыскал шлем, кое-как нахлобучил. Встал и отряхнулся, нехотя поплелся к выходу.

Денек выдался неожиданно погожим и светлым. А еще с утра в небе бурлили грозовые тучи, плевались мелкой водяной моросью. Но сейчас над головой раскинулся лазурный купол, чуть более светлый на горизонте. Впереди насколько хватало глаз виднелись свежая зелень лугов, кусты и далекий лес. Бойко чирикающие воробьи ничуть не нарушали идиллии, плескались в мелких лужицах. Извилистая лента дороги оставалась пустынной и безжизненной, основной поток путников шел через южные врата. И лишь два всадника в окружении пятерых копейщиков нарушали общую картину, являясь неким возмущающим фактором.

Одним из путников оказался худощавый длинноногий мужчина приятной внешности. Одет просто, но аккуратно: кожаные штаны, высокие сапоги, короткая кольчуга поверх чистой рубахи и длинный коричневый плащ. Лицо узкое и холеное, как у потомственного аристократа. Губы плотно сжаты, в глазах выражение холодного высокомерия. Незнакомца можно было бы принять за юношу, кабы не седина в волосах… Второй гость столицы – прямая противоположность первому. Огромный звероватый мужик поперек себя шире. Одежда – простая рубаха и полотняные порты, стоптанные ботинки. Из-под ворота выпирали клочья густой шерсти, щеки в недельной щетине. Голова как тяжелый валун, лицо мрачное и хищное…

Даже на первый взгляд парочка казалась весьма странной. Первый мужчина внешностью и манерой держаться чем-то напоминал сказочного эльфа, второй же смахивал на матерого оборотня. Судя по пыли на одежде, путь проделали немалый. У седел виднелись притороченные объемистые тюки, на поясах короткие кинжалы… Если бы Лэнс встретил путников десяток лет назад, то не колеблясь признал бы небогатых торговцев. Но сейчас… Мрон их знает, кто такие.

Стражники довольно грамотно окружили незнакомцев, ощетинились копьями. Но, судя по бледным лицам и круглым глазам, изрядно трусили. Дормут мгновенно оценил обстановку, пристально посмотрел на толстого мужика. Тот перехватил взгляд, широко ухмыльнулся и будто невзначай показал длинные белоснежные клыки… Действительно, зверомаг.

И без того поганое настроение стало еще хуже. Лэнс нахмурился, принял из рук старшего воина подорожную. Пробежался взглядом по строчкам, пожевал губами. Вроде все нормально. Судя по документу, братья Борл и Анджей Иски везут изъятый на восточной границе контрабандный товар, дабы сдать в государственное хранилище. Но одной печати, правда, не достает. Причем не самой-то и важной.

– Кто такие? – проворчал Дормут, не отрывая взора от бумаги. Морочиться с пришлыми не хотелось, но порядок… м-да, и утреннее происшествие…

– Ты же читаешь, сержант, – презрительно изрек худой путник. Посмотрел сверху вниз, изогнул губы в холодной улыбке: – Грамотный?..

– Грамотней многих, – мрачно процедил Лэнс. Свернул подорожную, подбоченился. – Вы обязаны отвечать.

– Анджей Иск, – представился путник, кивнул на спутника: – Борл Иск. Везем конфискованный товар с восточной границы. Требую, чтобы нас пропустили.

– Почему верхом? – нарочито спокойно спросил старик. – Не могли с очередным обозом доставить? Что везете?..

– Товар затерялся в кладовых, – хмыкнул Анджей. – Сами знаете, как бывает. Не уследили. Нас отправили, чтобы восполнить недостачу. Сержант, мы государственные служащие. Я подам жалобу в мэри… в городской Совет.

– Угу, – пробормотал Лэнс, оставив нахальное заявление без внимания. – Жалуйтесь. А я стану выполнять предписание коменданта. Будете сидеть, пока не придет человек из Тайной Службы.

– Да как ты смеешь? – взъярился путник, схватился за кинжал. – Да я…

– Брат! – перебил худого оборотень. Воздел руку в примирительном жесте, нахмурился. – Помолчи, ради богов. У людей свои обязанности… Простите, сержант. Мы три дня в дороге, немного притомились. Если не возражаете, я предъявлю товар для досмотра.

Последняя фраза была сказана несколько иным тоном, адресовалась исключительно Дормуту. Лэнс чутко уловил намек, помедлил в сомнении: а не ослышался ли? Но столкнулся с ясным взглядом толстяка и неожиданно для себя коротко кивнул, направился обратно в сторожку. Борл снял один из тюков, тяжело спрыгнул со скакуна и пошел следом. Быстро сориентировался в полумраке, рванул завязки и вывалил на расшатанный стол содержимое.

«Ткань!» – с изумлением сообразил Лэнс. Прищурился, провел ладонью. Точно… хлопок отличной работы. С цветным узором, нарядный и красочный. Небывалая роскошь во времена, когда и самые зажиточные ходят в груботканых дерюгах.

– Мы спешим, сержант, – тихо, с нажимом произнес зверомаг.

– Понимаю… – хрипло ответил Дормут. Вновь недоверчиво потрогал полотно, судорожно сглотнул. Мрон, а ведь внучки сроду в таком не ходили… Старик быстро оглянулся и убедился, что лишних ушей рядом нет. Нервно потеребил усы, принял почти полузабытую игру: – Я при исполнении.

– Мы оба служащие, – доверительно сказал Борл, улыбнулся краешком губ.

– Но-о… – засомневался сержант.

– В реестре не значится количество рулонов, – торопливо заверил оборотень.

– Хм, куда-то печать заставы подевалась… – задумчиво пробормотал Лэнс. Отвернулся, словно выискивая что-то. Краем глаза заметил, что зверомаг наполняет тюк соломой с пола, почувствовал удовлетворение – свой мужик, из старичков. – Ах да, вот же она! Что ж, милейший, пойдемте обратно. Думаю, решим наш спор полюбовно.

– Несомненно, – ухмыльнулся путник. Закинул сверток на плечо, встал в дверях и с наслаждением вздохнул. Подождал, пока старик спрячет ткань под матрас, не спеша направился к лошади.

Стражники и спутник Борла встретили зверомага кислыми взглядами. Первые, очевидно, растеряли апломб после вмешательства начальника. Второй изображал гуляющего по парку вельможу, но наблюдал за происходящим с плохо скрываемой тревогой.

– В следующий раз потрудитесь проверять документы, – сухо изрек Дормут. Отдал оборотню подорожную, грозно нахмурился. – На первый раз прощаю. Поезжайте.

– Сержант! – подал голос старший воин и выпучил глаза в изумлении. – Но согласно предписанию…

– Мы каждую муху ловить будем? – сварливо осведомился Лэнс. – Товар в порядке, нарушение мелкое… Поезжайте!

Уверенность стражей окончательно поколебалась. Каждый прекрасно понимал, как может досадить злобный старый сержант. И потому после некоторых раздумий воины расступились, подняли копья. Борл ослепительно ухмыльнулся и не спеша прошел в ворота. Анджей поехал следом. Лицо непроницаемое, но в глазах светились недоумение пополам с удивлением.

Путники растворились среди домов и улиц, обратились в черные точки на фоне серых зданий и мостовой. Воины разошлись по местам, мгновенно забыли о происшествии. И лишь старый сержант продолжал смотреть на удаляющихся гостей Гента…

Странно, но после проделанного Дормут начал испытывать тревогу. Нет, не угрызения совести… подобное чувство чуждо стражу с сорокалетним опытом… именно тревогу. Борл показался смутно знакомым. Словно давным-давно Лэнс видел оборотня. Впрочем, старик тут же вспомнил о рулонах замечательного хлопка, спрятанных под матрацем. Мысли плавно перекинулись на способы незаметной доставки сокровища домой, беспокойство ушло в иное русло. Сержант махнул рукой, развернулся и пошел в сторожку. Внучки будут рады подарку, остальное чепуха.

– Ну и как ты умудрился договориться? – спросил Аш десять минут спустя, когда ворота остались далеко за спиной и путники остановились у ближайшей конюшни. – Взятку дал?

– Ори громче, – хмуро изрек зверомаг. Привязал мерина к столбу. Украдкой огляделся и скорчил злобную рожу. – А то нас как-то подозрительно долго не разоблачают. Эй, милейший! Подойдите, пожалуйста!..

Тох заприметил в проеме дверей худого пожилого мужчину в замызганной робе, поманил рукой. Конюх кивнул, лениво осведомился: «На постой?» Получив утвердительный ответ и серебряшку оплаты, выдал деревянные жетоны с номерами, увел скакунов прочь.

Братья скользнули в тихий переулок между обветшавшими домами с желтыми, выщербленными стенами, налегке двинулись к центру города. Старший Альен убедился, что поблизости никого, презрительно хмыкнул:

– Времена меняются, режимы правления… а продажные защитники закона неистребимы. Вот потому скифрцы и взяли Лугар…

– Ты когда-нибудь угомонишься? – устало проворчал оборотень. – Не на прогулке ведь. А насчет продажности… поверь, если бы я предложил деньги, мы бы уже сидели в яме.

– Да ну? – с сомнением пробормотал Аш.

– Точно, – серьезно кивнул Тох, неопределенно махнул рукой. – Оглядись! Ты уверен, что понимаешь, что происходит? Народ на грани. Пока ты в графской постельке нежился, тут людей хоронили после осады. А потом после двух эпидемий чумы подряд, голода и еще нескольких мелких набегов окранцев. Я не зря ткань из тайника достал, сейчас и грубый лен на вес серебра. А о шелке вовсе позабыли…

– «Нежился»… – фыркнул старший Альен. – Ты бы в том омуте поплескался. Что ни день, новые проблемы…

Лицо Аша осталось непроницаемым, но взгляд цепко пробежался по улице. Солнце весело сверкало в маленьких лужицах, что приютились в частых выемках мостовой, свет лился с неба знойным дождем. Легкий ветерок сбивал со ставен и растрескавшихся стен сухие чешуйки краски. Несколько окон на верхних этажах оказались забиты наглухо, чуть поодаль мрачно возвышался сгоревший дом. Ближайший садик одичал, зарос хмелем и диким виноградом, превратился в глухую чащу…

Следов разрухи и запустения было не просто много, они виднелись повсюду. А еще в воздухе витала странная смесь запахов прогорклого масла и тюльпанов. Из ближайшей канализации несло отбросами, а с другой стороны вкусно тянуло свежим хлебом. На улице царила тишина… не мертвенная и не зловещая, но сонная и ленивая. Чирикали воробьи, и лаяли псы, хлопало на ветру вывешенное какой-то хозяйкой латаное-перелатаное белье, шуршала листва.

А десять лет назад город бурлил и клокотал. По улицам носились стаи ребятишек, бродили рабочие и студенты, торговцы, музыканты, поэты. Промышленная столица Свободных Земель пестрела цветастыми нарядами. Слышались смех, крики, неуничтожимый гул голосов и грохот промышленного района. Сейчас народу на улице встречалось очень мало. Худые мужчины в рваных робах, измученные женщины в бесформенных платьях. Детей не видно. Хотя нет, в том самом захиревшем садике обосновалась небольшая компания… Двое дрались на самых настоящих мечах, остальные наблюдали молчаливо и внимательно. Оценивали, примеряли на себя, искали ошибки. Взгляды не по годам холодные и жестокие, тела напряженные. Воины подрастают…

Аш наткнулся на угрюмый взор брата, кивнул. Да, Тох абсолютно прав. Для феодального Скифра картина самая обыденная. Но для цивилизованных и демократичных Свободных Земель – оживший кошмар.

– Ты говорил, что нас должен впустить человек Ривза, – пробормотал маг-строитель.

– Видимо, что-то случилось, – ответил оборотень, задумчиво поскреб щеку. – Слышал же, кто-то осмелился разрушить монумент Освободителя. Потому власти стоят на ушах, и нашего проводника в чем-то заподозрили. Но я учел этот вариант. Как видишь, получилось.

– Не люблю, когда планы меняются, – сказал Аш. Поморщился, отвел взгляд от старушки, которая сидела на скамейке подле ближайшего дома. Женщина куталась в тряпье, подслеповато улыбалась солнцу. Личико как печеная свекла, десны распухшие и кровоточащие – цинга, болезнь бедняков…

– Удача на нашей стороне, – попытался подбодрить зверомаг. – А в полковника ты зря не веришь. Первый, кто вызвался помочь, да и ресурсами обладает.

– Если надеешься на волю случая, готовься к встрече с палачом, – парировал старший Альен. – Ривз – мутный тип. Руку даю на отсечение – кинулся помогать лишь потому, что засиделся в полевых командирах. Захотел уюта, мягкого кресла и сытости, но перебрал с военной доблестью, оставили мотаться по передовой. Потом намучаемся с этим рубакой, свою линию начнет гнуть.