Текст книги "Деревянный каземат"

Автор книги: Сергей Дубянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

За прошедшие три дня Катя, по ее собственному заключению, проделала большую, но безрезультатную работу. Во-первых, встретилась с Ирой и выяснила, что Вадим Степанович дополнил контракты пунктом, запрещающим обсуждать с посторонними любые вопросы, касающиеся внутренней жизни фирмы, поэтому не удалось даже выяснить, как себя чувствует бедная Лена. Вычеркнув Иру из списка «агентов», Катя попыталась связаться с Наташей, но ее телефон постоянно находился «вне досягаемости». Такого быть просто не могло, потому что каждый день она выходила из офиса – Катя сама видела это, но подойти так и не решилась. Впрочем, если уж Ирка не захотела с ней говорить, то чего ждать от этой?..

Тем не менее, Катя каждый день приезжала без десяти пять и уезжала в половине шестого, сразу вслед за Вадимом Степановичем, покидавшим офис последним. В течение дня она тоже иногда появлялась «на рабочем месте», и поднявшись на четвертый этаж, наблюдала, как девушки периодически перемещались из одной комнаты в другую. С радостью узнавала их в лицо, будто старых знакомых, и только потом спрашивала себя, зачем все это делает.

Вразумительного ответа не находилось, но, то ли инерция, не позволяющая бросить начатое, то ли внутренняя потребность в активной деятельности, заставляли вновь и вновь упорно топтаться на подступах к «Компромиссу». Это настолько затягивало, что однажды вечером, сидя в своей комнате, Катя поняла – ничего другого ей просто не хочется. Речь шла даже не о Димином магазине, а, вообще, ничего. Почти детективный сюжет, вроде, мобилизовал соскучившееся по мыслительному процессу сознание. Раньше как-то получалось находить для него всякие занятия, особенно в период семейной жизни (вот уж, где голова забита постоянно!), но в магазине необходимость мыслить атрофировалась напрочь. И вдруг все вернулось! Мозг работал, рождая фантастические планы и невозможные продолжения. Омрачало ситуацию лишь то, что никто не хотел платить денег за ее идеи и кипучую деятельность. Распустившиеся, было, в душе цветы мгновенно никли, и зарождалась мысль, что «букет уже пора выбросить». А так не хотелось этого делать!..

…Еще чуть-чуть, –Катя, вроде, упрашивала себя,  – пока ведь деньги есть, а потом что-нибудь придумаю. Зачем бежать впереди паровоза? Я ж не хочу ничего другого. «Другое» мне не интересно – я почувствовала вкус…Она не могла подобрать нужное определение слову «вкус», потому что напрашивались в основном милицейские термины, типа, «расследование», «раскрытие», а она ведь не собиралась никого разоблачать, и, тем более, сажать в тюрьму. Ее необъяснимо тянуло в тот круг, где для нее, оказывается, нет, ни работы, ни подруг, а единственный мужчина – маньяк. Неужели игра в частного детектива настолько увлекательна, что способна заменить остальные реалии?..

Катя не могла объяснить своих желаний, но неосознанно делая себе приятное, продолжала ежедневно занимать наблюдательный пост у газетного киоска. Что она надеялась увидеть, не было известно никому, даже ей самой.

В четверг ничего не предвещало изменения устоявшегося графика – девушки также выходили, также прощались, рассредоточиваясь по остановкам, и «Лексус» также стоял на привычном месте. Последней вышла Лариса (Катя давно уже знала всех по именам), манерно поправила прическу. Оставалось дождаться Вадима Степановича. …Ну, дождусь и что?.. Эх, была б у меня машина!.. А так, сядет он в свой «сарай» и укатит…

Катя вышла из укрытия и вдруг почувствовала, как кто-то сжал ее локоть. Резко обернулась, предполагая, что подлый грабитель облюбовал ее сумочку, но замерла, приоткрыв рот – в шаге от нее стоял Вадим Степанович.

Самым разумным, наверное, было бы возмутиться, ведь они даже не знакомы, но смотрел он так по-доброму хитро и даже улыбался. Нет, его губы были плотно сжаты, но, вот, глаза улыбались, словно неумело пытались скрыть какую-то радость; казалось, в них отражались и твои собственные желания – даже те, о которых всего минуту назад ты и не помышлял. Теперь она поняла, что в Наташкиных устах означало слово «чудо». Пожалуй, другого определения тут и не подберешь…

– Здесь у вас место вечернего моциона? – уголки губ поднялись, образовав на левой щеке симпатичную ямочку.

– Да… то есть, нет, – Катя растерялась окончательно, и единственное, что знала точно – никуда она не побежит и вырываться не станет, а будет делать то, что ей скажут.

– Как вас зовут? – спросил Вадим Степанович.

– Катя. А вас?.. (Это была последняя попытка все еще изображать из себя детектива).

– Вадим. Вы есть не хотите, а то посидим где-нибудь?

– Хочу… – Катя вдруг с удивлением обнаружила, что действительно голодна. Вроде, дома она пообедала, как обычно, а до ужина еще далеко. «…и тут появляется легкий голод» – она вспомнила рекламу йогурта и улыбнулась.

– Чему вы смеетесь?

– Я?.. – Катя понимала, что выглядит глупо, но через прикосновение будто наладилась какая-то связь, усыпляющая волю, – руку мою отпустите, – попросила она, и одновременно боясь, что связь прервется, добавила, – я не убегу.

– Хорошо бы…

…Господи, что происходит? Что ему от меня надо? Хотя, что ему может быть надо, кроме того самого?.. – сознание попыталось воспротивиться, ища более приемлемый вариант, но времени на поиски ему никто не оставил.

– Я не специалист по ресторанам, – сказал Вадим, – может, вы предложите?

– А я, тем более, – буркнула Катя.

– Тогда давайте искать вместе.

Не отпуская Катин локоть, он повел ее к машине. Больше она не просила о свободе, неожиданно решив, что эта твердая, но в то же время ласковая рука и есть то, чего ей не хватало. Просто она никогда не понимала этого.

Вадим открыл дверцу и помог забраться в салон. Пока он не спеша, обходил машину, Катя почувствовала себя в плену, из которого, как ни странно, совсем не хотелось совершать побег. Резкий запах кожаных сидений, смешанный с каким-то сладковатым ароматом, вовсе не ассоциировавшимся с автомобилем, опьянял. Она подумала, что готова ехать так долго-долго. Не хватало только… чего же не хватало?..

Вадим занял водительское место. Завел двигатель.

– Ну, штурман, – он повернулся к Кате, – направление…

– Я… я не знаю…

– Да не волнуйтесь вы так, – он взял ее дрогнувшую руку.

…Вот! Вот, чего не хватало! – нега вновь окутала сознание. Сразу сделалось так спокойно, что захотелось закрыть глаза и больше никогда не просыпаться, – вот, так бы и умереть… когда-нибудь. Когда-нибудь – очень нескоро, ведь в жизни существует еще столько прекрасного!..

– Дура ты, дура, – прозвучал над самым ухом голос, который в данный момент она желала слышать меньше всего, – я ж тебя предупреждал.

– Да, пошел ты… – Катя сама не заметила, как губы ее шевельнулись.

– Что? – переспросил Вадим.

– Ой, извините, – она покраснела. Состояние блаженства было безвозвратно утеряно. Освободила руку, и словно только сейчас поняла, что сидит в машине с сексуальным маньяком, да еще собирается с ним куда-то ехать. Страх стал вырастать, как резиновый шарик, надуваемый мощным насосом. Рука инстинктивно дернула ручку двери, но та не открылась. …Конечно, ведь все здесь блокируется автоматически…Шарик уже грозил лопнуть, и, наверное, это отразилось на ее лице.

– Что с вами? – удивился Вадим.

– Нет, ничего. Но я вспомнила… знаете, мне надо… я обещала… – Катя мельком взглянула на часы, – в семь меня должны ждать…

Больше всего она боялась, что маньяк захохочет, лицо его исказится в страшной гримасе, потом он ударит по газам… (так всегда происходило в триллерах), но он только вздохнул.

– Жаль. Человек голодным пойдет на свидание.

– Это не свидание, – поспешно заверила Катя, – это… – она не успела ничего придумать, но Вадим сам освободил ее от такой необходимости.

– Какая разница, что это? – он снова улыбнулся, – может, завтра повторим нашу попытку?

– Какую? – Катя подозрительно прищурила глаз.

– Ну, поужинать вместе. Какую ж еще?

– Ах, да, – Катя опустила взгляд, потому что подумала совсем о другом, причем, подумала безо всякого напряжения и чувства протеста.

– Вы ведь придете на вечернюю прогулку?

Вадим продолжал улыбаться, и Катя почувствовала, как взгляд раздевает ее. Нет, не срывает одежду, а безжалостно ломает заскорузлую оболочку, сковывавшую ее естество – она и сама не знала, какая, оказывается, внутри нежная и ранимая…

– Я приду завтра, честно, – произнесла она тихо и не узнала своего голоса. Ей показалось, что она вновь превратилась в пятнадцатилетнюю девчушку, первый раз подставляющую для поцелуя свои плотно сжатые губы, – а сейчас выпустите меня, пожалуйста…

– Конечно, – Вадим нажал клавишу, и что-то щелкнуло, – значит, завтра; в половине шестого.

– Да… – Кате безумно захотелось, чтоб он снова сжал ее руку. Нет, лучше не надо, иначе она никуда не уйдет, потому что завтра многое может измениться. Она взялась за ручку двери…

– Да иди ты, в конце концов! – приказал внутренний голос.

– До завтра, – она нехотя толкнула дверь и спрыгнула на асфальт. Свежий воздух ворвался в легкие, наполняя их, словно раздувая паруса. Происходившее секунду назад сразу показалось сладкой фантазией, о которой она, оказывается, мечтала всю жизнь, только никак не могла сформулировать суть желания.

Резкий гудок заставил Катю вздрогнуть. Она обернулась. Огромный, черный, как катафалк, «Лексус» медленно выползал со стоянки. Это был его голос. Может быть, Вадим даже помахал ей рукой, но через тонированные стекла она ничего не увидела.

…О, господи!.. – Катя прикрыла глаза, – ну, зачем, зачем?..

– А я тебе говорил, – вновь возник противный голос, – я даже покалечил человека, чтоб помешать тебе делать глупости. Знаешь, что мне за это может быть? А ты!.. Давно б устроилась на работу и жила спокойно; и у меня б не отнимала столько времени. Может, ты еще и завтра собираешься прийти?

– Собираюсь, – Катя моргнула и увидела редких прохожих, деревья, выезжавшую со стоянки синюю «девятку»…

– Дома поговорим, – предложил голос, видимо, тоже понимая, что сейчас не время и не место для душеспасительных бесед, – иди, чего встала?

…И правда, чего я стою посреди дороги?.. – Катя взглянула на руку, словно там должен был остаться след от прикосновения.

* * *

Вадим решил нарушить традицию и не стал проверять дома ли Костя. Собственно, на сколько персон готовить ужин – это не самое важное, по крайней мере, сегодня. Зайдя к себе, уселся в кресло и уставился на портрет. Он больше не собирался впадать в транс (или как еще называется это бредовое состояние?..), а просто ждал, оживет портрет сам по себе или, действительно, пора к психиатру?

Его миропонимание со вчерашнего дня сильно изменилось. Пролежав полночи без сна и пытаясь подогнать услышанное под известные ему истины, он пришел к выводу, что сделать это невозможно. Собственное сумасшествие, как возможный вариант, Вадим, естественно, постарался отбросить, потому что ненормальный человек не смог бы успешно управлять фирмой с миллионными оборотами – для этого нужна светлая голова и абсолютно ясный ум. Следовательно, вывод напрашивался только один – мир устроен совсем не так, как мы себе представляем; и поскольку он выше нашего понимания, то выбрать в нем нужное направление, именуемое «смыслом жизни», практической возможности нет. Это все равно, что прийти с компасом к месторождению железной руды и пытаться определить, где север. Значит, надо просто подчиниться новым законам, и познание придет само – тогда и выяснится, каким образом разговаривают портреты, кем является его зеленоглазый отец (фантастика!..), в чем суть его необъяснимого везения и власти над женщинами… да разве можно сразу перечислить все, чего он не понимал в своей жизни!..

– Добрый вечер, – портрет прервал мысли, – я боялась, что вчерашние события выбьют тебя из колеи.

– Не волнуйся, выбить меня довольно сложно. Я не философ, по кирпичику строящий систему мироздания, и готов принять все, каким бы абсурдом это не выглядело со всех остальных точек зрения. Я даже готов признать зеленые глаза на стене своим отцом, если они смогут доказать это.

– Молодец, – мать облегченно вздохнула, – что нового?

– Ничего, – Вадим пожал плечами.

– А почему ты вернулся так поздно?

– Если это важно, то я встречался с девушкой.

– Тебе не хватает рабочего времени?

– Это другая девушка, не похожая на моих сотрудниц, – Вадим пока не нашел Кате точного определения тому.

– Да?.. – портрет явно обрадовался. Показалось, что изображение силится обрести объем, отделившись от холста, но это, видимо, не было предусмотрено даже новыми законами природы, – и где она?

– Ты хочешь, чтоб она приехала сюда?

– А разве не в этом заключается конечная цель мужчины?

– Вообще-то, меня больше интересует, зачем она постоянно трется возле моего офиса.

– А ты подумай – новая девушка, из другого круга, – мать, видимо, не интересовала деятельность фирмы и ее безопасность, – а она красивая?

– Ну… скажем так – симпатичная.

– Сколько лет?

– Не знаю. Лет двадцать пять; может, чуть больше.

– Хороший возраст. Не люблю молодых вертихвосток.

– А при чем здесь то, что любишь ты?

– Хочется, чтоб это была приятная девушка. Как ее зовут?

– Катя.

– Слава богу, не Анжелика какая-нибудь. Катя – мне нравится. Твоя прабабка была Катей. Слушай, а ты мог бы завтра пригласить ее домой?

– Зачем?

– Я хочу с ней познакомиться.

– Ты?!.. С ней?!.. – Вадим сначала ткнул пальцем в портрет, потом в пустой угол, – и как ты себе это представляешь?

– Какая разница, но я хочу больше знать о ней, и пусть она почаще бывает у нас.

– Да ради бога!.. – Вадим даже рассмеялся. Уговорить любую девушку вряд ли станет для него проблемой, а, вот, как они станут общаться, и для чего это нужно портрету, очень интересно. Может, это тоже часть искомой разгадки?.. – думаю, завтра мы приедем вместе, – пообещал он, – а теперь пойду ужинать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – портрет вздохнул, – буду ждать завтра.

Из комнаты Вадим вышел в каком-то непривычно веселом, не таком, как обычно после общения с матерью, настроении. Так, может, и все остальное должно измениться?.. Не задумываясь, вместо кухни, он поднялся этажом выше; уже занес руку, чтоб постучать, но услышал, как за дверью что-то упало.

– Ты дома? – спросил он.

– Я работаю. Есть не буду.

– Ты на диете?

– Да, я худею! Отстань, а?!

– У тебя появился срочный заказ?

– У меня появилось две банки консервов, и я просто прошу, чтоб ты отстал. Неужели это так трудно?..

– Как хочешь, – Вадим разочарованно побрел вниз. Однако все-таки что-то изменилось – Костин голос был снова трезв, и казался, скорее, раздраженным, нежели озлобленным.

…Похоже, события набирают темп, – решил Вадим, – сначала заговорили портреты; потом появилась Катя, которую, оказывается, надо привести в дом; теперь Константин бросил пить и интенсивно взялся за работу…Однако, даже собранные вместе, все эти факты не рождали никаких конкретных предчувствий; разве что, некоторое удивление. Давно укоренившаяся мысль, что он является крошечной деталью огромной, непонятной машины, и жизнь принадлежит вовсе не ему, а этой машине, выравнивала эмоции. Значит, будет то, что будет, и жалеть ни о чем не стоит, а за такую жизнь, как у него, можно только благодарить неведомого создателя.

Вадим привычно бросил на стол кусок мяса, достал нож, молоток и поставил сковороду на огонь.

* * *

– Кать, и все-таки у тебя что-то случилось, – уже собираясь спать, мать в очередной раз заглянула в комнату.

– Мам, говорю ж тебе, ничего не случилось!

…Как мне надоела эта опека! Я, блин, уже достаточно взрослая девочка, чтоб делиться только тем, что сочту нужным, а не докладывать с порога, какие оценки сегодня получила… С другой стороны, конечно, целый день общаться с безответными помидорами ей не слишком интересно…

– Мам, иди спать, – Катин голос стал почти ласковым, – все у меня нормально.

Демонстративно вздохнув, мать закрыла дверь.

…Наконец-то! – Катя откинулась на диван и уставилась в потолок, – что можно объяснить, если я сама ни фига не понимаю? Сказать, что я влюбилась? Но как можно влюбиться с первого взгляда в человека, против которого изначально настроен негативно? Так не бывает, и уж, по крайней мере, в моем возрасте. А что это? Как пишут психологи, недостаток секса? Ну, было такое первые полгода после развода, но ведь прошло. А сколько интересных мужчин вокруг!.. Тот же Димка: холостяк; так сказать, с перспективой. Работали мы с ним душа в душу, и это запросто можно перевести в отношения – я ж вижу – он не против. Но с ним я не чувствую того, что было сегодня…Катя вновь посмотрела на свою руку. Нет, мыло уже уничтожило даже невидимые следы. Осталось только странное ощущение, будто твоя энергия утекает – голова начинает кружиться, наступает слабость и вместе с этим, легкость, которой хочется отдаться; которая поднимет тебя не только над землей, но и над всеми твоими тревогами и проблемами. Может, так и должна выглядеть любовь?..

…Ну, какая любовь? – Катя повернулась на бок, – любовь – это…Тут она запнулась, вспомнив свою единственную, реальную любовь к бывшему мужу. Обычно она старалась не делать этого, потому что глаза сразу наполнялись туманом, но сейчас воспоминание выглядело жутко примитивно и приземлено; даже самой сделалось смешно оттого, что она могла называть таким красивым словом сожительство, усугубленное совместным ведением хозяйства.

Возврат к прозе жизни вернул и ощущение времени. Катя посмотрела на часы. Хотя завтра спешить ей было некуда, но одно осознание глубокой ночи, рефлекторно подталкивало организм ко сну. Она зевнула. …Все. Утро вечера мудренее…Застелив постель, быстро разделась и юркнула под простыню. Сознание уже подготовилось к тому, чтоб отключиться от дневных треволнений, но инстинкты еще цеплялись за воспоминания. Ощущение своего тела в его естественном виде и ласковые прикосновения чистой ткани рождали фантазии…

…Стоп, девочка, спустись с облаков, – она перевернулась на спину (теперь потолок превратился в темную бесконечность), – не забывай, о ком идет речь. Это же сексуальный маньяк, принуждающий к связи всех своих сотрудниц. Интересно, как он это делает? Так же, как со мной, или другими методами?.. А что такого он сделал? Взял за руку и пригласил поужинать? Разве в этом есть криминал?.. Просто он весь какой-то… какой-то такой, какого мне не хватает, и словами объяснить это невозможно.

И что дальше? А дальше, завтра мы поедем ужинать, и будь, что будет…Последняя мысль была одновременно тревожной и радостной, возбуждавшей воображение и стиравшей границу между страхом того, что уже знаешь, и восторгом, о котором можешь только догадываться. Все сразу успокоилось в ожидании завтрашнего дня.

…Все будет очень красиво… – это определение вызвало неожиданные ассоциации, и Катя увидела себя в театре. Она стоя аплодировала актерам, выстроившимся на сцене. Аплодировала вместе с остальными зрителями, только все были одеты в смокинги и шикарные платья, а она – абсолютно голой. Никто не замечал ее наготы, и ее саму это тоже нисколько не смущало.

Овации казались бесконечными, но вдруг вспыхнули декорации; потом рухнул занавес, вздымая снопы искр и заволакивая зал едким дымом. Люди бросились прочь, толкаясь, давя друг друга, а ее беснующаяся толпа очень бережно вынесла на улицу. Сразу стихли крики и люди исчезли, растворившись в воздухе; осталась только одинокая фигура мужчины, медленно уходящего вдаль. Катя бросилась за ним… и проснулась, видимо, наяву пытаясь повторить движения, обусловленные сном. Проснулась с ощущением не просто жалости оттого, что он уходит, а какой-то вселенской тоски… Несколько минут лежала без движения, вновь привыкая к своей комнате. Ей не хотелось, чтоб все заканчивалось так, как она поняла свой сон.

…А, может, я неправильно поняла его? Надо купить сонник; хотя бы так, для прикола, а то гадай тут, что все это значит? Говорят ведь, что в снах заключена правда, если их правильно истолковать. Театр…

– Театр – это новые знакомства, – услужливо подсказал уже ставший привычным голос, – а голая ты, потому что дура.

– Я не дура! – мысленно воскликнула Катя.

– Сонники говорят – если тебя выносят из театра, значит, ты уступишь настойчивости незнакомого мужчины. Поэтому и дура. Аплодисменты – это твой каприз. Вспыхнувшие декорации – внезапная страсть. Уходящий мужчина… это просто уходящий мужчина. Тебе что-то непонятно?

– И что теперь делать?..

Собственно, голос не сказал ничего нового (да и откуда б ему знать новое?) Катя ж сама догадывалась, что все закончится именно так, но трепетный огонек, не гаснущий на протяжении всей жизни, обещал вернуть уходящего мужчину обратно.

– Я не знаю, что делать, – отчетливо послышался вздох, – я предупреждал, чтоб ты держалась подальше от всего этого, но тяжело работать с дурами. Нет, я тебя, конечно, не брошу, – успокоил голос, – к сожалению, нет у меня такого права. С другой стороны… помнишь, у Гоголя в «Ревизоре» унтер-офицерскую вдову, которая сама себя высекла? Так вот, ты похожа на нее…

– Причем здесь какая-то вдова? – обиделась Катя.

– А причем здесь любовь, о которой ты думаешь? Тебе, между прочим, грозит гораздо большая беда, чем то, что тебя, в конце концов, бросят.

– И какая же?.. – Катя не испугалась, но ведь внутренний голос – это интуиция, а в ней всегда присутствует доля правды.

– Ты слишком много хочешь – я ж не прорицатель, а хранитель. Я пытаюсь предупредить глупости, которые вы собираетесь натворить. Но вы ж, упрямые ослы, и ничего не хотите слушать!.. Может, завтра вечером все-таки останешься дома? – тон «хранителя» сделался просящим, – там фильм интересный по телевизору. Премьера, между прочим.

– Какой фильм?! – возмутилась Катя, – неужели ты не понимаешь, что если я не пойду, то буду мучиться всю оставшуюся жизнь! Может, это единственное настоящее…

– Все-все-все! – Кате даже показалось, что воздух в комнате всколыхнулся от взмахов, то ли рук, то ли крыльев, – я понял. Ладно, спи. Ох, и нахлебаюсь я еще с тобой!..

…Спи, спи… – Катя почувствовала, как голос удаляется, превращаясь в комариный писк, и открыла глаза, когда солнце шкодливо ползало по ее носу солнечным зайчиком.

* * *

Утро действительно оказалось «мудренее», потому что к обеду успокоившаяся Катя сумела все расставить по местам так, как подсказывала ее женская логика.

Во-первых, не бывает плохих и хороших мужчин. Все они одинаковы, и различия в поведении определяются отношением к данной конкретной женщине. Если Вадим так потребительски относился к своим сотрудницам, еще не значит, что он и к ней должен относиться также. Следовательно, ни подруг, ни внутренние голоса слушать не стоит. На чужих ошибках можно учиться только там, где присутствует элемент математики – в остальных случаях, ошибки сугубо индивидуальны, и предусмотреть их невозможно.

Во-вторых, что плохого, если она сходит с Вадимом в ресторан, где не была уже сто лет? Прилюдно не может произойти ничего страшного, а она за это время сумеет познакомиться с ним поближе – вдруг вопрос отпадет сам собой, а все ее вчерашние впечатления окажутся лишь иллюзиями?..

Сразу сделалось тоскливо, вроде, она уже успела выстроить свою дальнейшую жизнь, исходя из новых реалий, и внезапно все рушилось. Но потом здравый смысл взял верх. …Ничего я не строила! И, вообще, я достаточно взрослая и опытная женщина, чтоб разобраться, чего можно ждать в дальнейшем!..И совсем легко стало рассуждать, как только она заменила слово «любовь» на прозаическое, но абсолютно понятное сочетание «создание семьи».

Таким образом, уже к половине пятого Катя чувствовала себя во все оружия, как морально, так и «технически» – чистые волосы сексуально распущены, макияж нанесен в объемах, на которые, пока она работала, никогда не хватало, ни времени, ни желания; правда, с нарядами возникли некоторые затруднения, но если считать, что новое – это хорошо забытое старое, то получилось очень неплохо. И настроение было соответствующее – радостное, но не феерическое. Катя решила, что, именно так и должна отправляться на свидание истинная женщина.

Людской ручеек, ежедневно вытекавший из здания, скрывавшего в себе «Компромисс», почти иссяк, но продолжал «Лексус» стоять на своем постоянном месте. Катя посмотрела на часы. …Блин, когда не надо, всегда везет с маршруткой… подумает еще, что я принеслась, как собачонка с высунутым языком…Она зашла в магазин, с умным видом изучила совершенно ненужную ей офисную мебель и домашние сауны. …Хотя домашняя сауна – классная штука. Может, когда-нибудь и у нас будет такая…

Когда ровно в пять тридцать Катя вышла из магазина, Вадим сидел в машине, небрежно свесив ногу, и безразлично разглядывал проходящих мимо людей. Сцена не вызвала радостного трепета, но Катя, тем не менее, поправила волосы, нацепила на лицо улыбку и ускорила шаги. Увидев ее, Вадим тоже улыбнулся. Пошарив на сидении, извлек букет желтых роз и легко спрыгнул на асфальт.

– Редкая женщина отличается пунктуальностью, – он протянул цветы.

Катя не ожидала такой встречи. В памяти невольно возник бывший муж, который сразу прижимал ее к себе, словно демонстрируя всем свою собственность, а потом говорил: – Ну, пошли, что ли?.. Дальше ее обязанностью являлось, определить цели и задачи на предстоящий вечер. Этот процесс всегда был самым неприятным, так как она заранее знала – там, куда хотелось, слишком дорого для российского офицера, а делать вид, будто желаешь того, чего вовсе не желаешь?.. От этого сразу и надолго портилось настроение. В конце концов, неужели не ясно, раз она пришла, значит, будет рада всему, что ей предложат, но зачем же заставлять ее саму выбирать между плохим и очень средним? Один раз она решила пошутить и предложила сходить в казино. Боже, какую он устроил истерику по поводу того, как она специально унижает его! А зачем тогда было спрашивать?..

– Красные – слишком дежурно, – пояснил Вадим, – они уже, вроде, ничего и не выражают. Может, я, конечно, ошибаюсь…

– Нет-нет, все здорово, – Катя взяла букет.

– Я думаю, искать чего-то особенного в нашем городе не приходится, – продолжал Вадим, – поэтому выбираем из близлежащего. В «Миллениуме» ужасная музыка, в «Регате» контингент слишком шумный, поэтому предлагаю «Белград».

– Это все вы выяснили за день? – Катя хитро прищурилась, – вчера еще вы были «неспециалистом».

– Конечно! Я провел опрос на улице.

В это мгновение Катя почувствовала себя принцессой, будто рухнула пресловутая стена, отделявшая желания от возможностей. А самое главное, исчезла тягостная ответственность выбора, когда, и овцы должны быть целы, и волки сыты. Все же какой бы самостоятельной не являлась женщина, постоянное принятие решений для нее слишком непосильный труд – от него она устает гораздо больше, чем от стирки или мытья полов.

– Садитесь в машину.

Катя представила, как он упрется взглядом в дорогу, а она останется совсем одна в чужом глубоком кожаном кресле, окруженная чужим непонятным запахом…

– А пойдемте пешком? – предложила она, – здесь же рядом.

– Пойдемте, – Вадим вылез и захлопнул дверь. Черный монстр преданно моргнул фарами. Кате даже показалось, что он кивнул, мол, я подожду здесь.

Перейдя улицу, они двигались вдоль кованой ограды сквера, где совсем недавно Ира посвящала ее в тайны «Компромисса». Мысленно Катя металась в поисках темы для разговора и вдруг сообразила, что говорить-то им не о чем. Как ни прискорбно, останется только это… но даже « это»должно являться результатом каких-то отношений, иначе она превратится в одну из его сотрудниц.

– Кать, – неожиданно предложил Вадим, – может, давай все-таки познакомимся? Расскажи о себе, например.

И тут Катя просто испугалась. Что она могла рассказать? Неужели ему может быть интересно, как она училась в своем «чушке» или торговала на толпе?..

– Хорошо, – Вадим с минуту смотрел в ее мучительно сосредоточенное лицо, – тогда попытаюсь угадать сам.

В результате, к великому Катиному удивлению, получилась веселая игра, состоявшая наполовину из комплиментов, которыми сыпал Вадим, а наполовину из кусочков жуткой прозы. Скрыть их не было никакой возможности, но даже они как-то очень правильно занимали место в биографии. Катя чувствовала, как ее поднимают в собственных глазах. Поднимают настолько естественно, как она сама не посмела бы никогда. Если б потом ее спросили, что они ели, и какая в ресторане играла музыка, Катя бы вспомнила с трудом.

Незаметно и ненавязчиво Вадим вытянул из нее даже больше, чем она рассказывала самым близким подругам, при этом не сказав о себе практически ничего. Но Катю это не смущало – ей было так хорошо и беззаботно, что на подобные мелочи не хотелось обращать внимания. Собственно, в следующий раз никто не мешает и ей устроить ответный допрос.

Закончился вечер чашечкой кофе и риторическим вопросом – еще что-нибудь заказывать будем?..

И все-таки в зале было душно. Они поняли это, только оказавшись на улице, где прохладный ветерок приводил в чувство утомленных жарой людей. Солнце уже только подглядывало за ними из-за домов, видимо, пытаясь представить, что творится в городе в его отсутствие.

– Сегодня тебя никто не ждет? – спросил Вадим.

– Нет. (…Как все-таки здорово, что не надо думать, куда они пойдут дальше…)

Он взял Катю за руку, и только тогда она осознала, как давно ждала этого. (…Конечно, тянуться через стол было бы слишком картинно. Как он все всегда делает вовремя!..)Она почувствовала вчерашнее головокружение и ища опору, прижалась к Вадиму плечом. Будто разряд, вызванный этим прикосновением, окончательно парализовал ее волю.

– Может, поедем ко мне? А потом я отвезу тебя домой.

– И что мы будем там делать? – спросила Катя совсем по-детски, прекрасно понимая, чем именно им предстоит заняться.

– Просто посмотрим. Тебе ж, наверное, интересно знать, как я живу. Мне б, например, было интересно.

…Ну да, мне интересно… мне безумно интересно!.. – эта мысль заслонила все остальные, – мне интересно, разве в этом есть что-то плохое?.. Наверное, сначала он поцелует меня…

– Со мной живут еще два существа, – уточнил Вадим.

– Жена и ребенок?.. – Катя вдруг поняла, что даже если он ответит «да», это ничего не изменит. В конце концов, за свое счастье надо биться – никто не принесет его на блюдечке!..

– Нет, – Вадим рассмеялся, – брат – полностью «отмороженный» художник, и собака, которую я сам боюсь, поэтому она может перемещаться лишь по периметру участка.

Казалось, эта информация должна была вызвать полный восторг, сняв остатки сомнений, но Катя восприняла ее, как само собой разумеющееся. Ее самый замечательный человек не может быть обманщиком. Это все пытались обмануть ее, даже Ирка!..