Текст книги "37 копеек (СИ)"
Автор книги: Сергей Данилов
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Annotation
Первые 7 глав части 1-ой.
Данилов Сергей Викторович
Данилов Сергей Викторович
37 копеек
1. Место действия
Река в этом месте течёт строго с запада на восток, так, что в день весеннего и осеннего равноденствия солнце встаёт точно междуберегов, если смотреть с середины моста.
Село разделено рекой на две части.
На правом берегу, более высоком, находится машинный двор, ферма, детский сад, клуб, столовая и фельдшерский пункт.
Жилых домов там немного, десятка два.
Эта часть,в свою очередь, разрезана надвое оврагом с высокими и крутыми стенками, по дну которого протекает небольшая речка,скорее ручей.
Ручей впадает в реку рядом с мостом, деревянным. Перед каждым ледоходом его разбирают, а потом ставят вновь – иначе снесёт.
На левом, более низком, школа, магазин и правление колхоза. Там же и большая часть жилья – дома вытянулись на километр вдольберега в две улицы, упираясь в старый парк, обширный, заросший, но ещё сохраняющий остатки регулярности.
Говорят, раньше там была дворянская усадьба, её следы ещё видны,в виде низких, заросших многолетней крапивой,развалин красного кирпича, в той части парка,что наиболее отдалёна от берега.
Старые липы и берёзы стоят рядами, как колонны, образуя равнобедренный прямоугольныйтреугольник скатетамиметров по двести, упирающийся гипотенузой в берега делающей резкий, на девяностоградусов, поворот, реки. Повернув на север, она течёт так немного, а потом снова поворачивает, на восток, продолжая течь в прежнем направлении.
Сразу после второго поворота – пороги.
Местные называют ихУрёвы.
Из-за шума, который вроде бы и не очень сильный, но ближе, чем за несколько десятков шагов, уже приходится кричать,чтобы услышать собеседника.
Вода ощутимо,видимо на глаз, изгибается вниз, и убыстряет свой ход до такой степени, что кажется полупрозрачным застывшим стеклом. А потом, через пару-другуюметров, словно взрывается полутораметровой высоты валом пены и брызг, из которого время от времени показываются спины камней.
Их три, самый большой почти посередине русла, два других между ним и левым берегом.
Большой камень называется Баран, маленькие – Барашками. У самого берега, наполовину в воде, и чуть выше по течению, в нескольких шагах,Бык – камень размером с Барана, огромный квадратный валун со скруглёнными гранями, метра два высотой и втрое большей длиной и шириной,наклонённый в сторону реки, но так, что сидеть на нём можно без особого риска свалиться в воду.
Разумеется,когда ветер не несёт водяную пыль в его сторону. Тогда Бык становится чёрным и блестящим, хотя обычно он серо-розовый, и очень скользким.
Как ни странно, но пороги вполне проходимы на лодке.
Но только в одном месте – в промежутке между Быком и ближайшим к нему Барашком.
Лодка, под восторженные или испуганные крики пассажиров, внезапно прыгает вперёд, подхваченная потоком ибуквально пролетает сквозьвал пены, скрываясь на доли секунды в нём целиком, и несётся дальше по успокаивающейся воде,постепенно замедляясь. Несколько секунд – и полсотни метров позади.
Но вот если вы рискнёте сунуться ближе к Барану, или к правому берегу – шансов нет. Всплывут разве только ниже по течению щепки, а вот люди...
Как ни странно, никаких легенд или таинственных историй про Урёвы не рассказывают.
Хотя вроде бы самое место,а вот поди ж ты...
Сегодня было четыре урока.
У первоклассников всегда уроков по четыре.
А я уже три недели как первоклассник!
Вообще-то в школе мне скучно – и читать,и писать,и считать я давно умею, особенно считать и читать. С письмом хуже – учительница ругается, говорит, что пишу как курица лапой.
Ни разу не видел,чтобы курицы писали. Я даже специально сходил к соседям, думал,может только наши куры не пишут. Нет, оказалось, что и их тоже. А тётя Зина, соседка, ещё и нажаловалась вечером матери, когда принесла бидончик молока, что я залез без спросу в курятник и не закрыл потом дверь, и куры все убежали в огород, и там расковыряли грядки.
Вообще-то за молоком ходить моя обязанность, через день, но вот вчера она пришла сама. Я же закрывал вроде дверь, ну может только маленькая щёлка осталась, кто же знал, что куры пролезут?
Меня долго расспрашивали, что я там делал, в курятнике, не брал ли яйца.
Я сказал, что просто хотел посмотреть, не пишут ли куры, и меня обозвали вруном, и долго ругали.
А я правда ничего не брал! Все знают, что без спроса чужое может брать только Петух, Серёга Петухов, который живёт за оврагом. Мы его так дразним – Петух – а он обижается, и лезет драться. А ещё мы зовём его Кочет, потому что в отрывном календаре япрочитал стихи.
Там строчка была: "Кочет, так зовут в народе петуха".
Вот мы его и дразним, а Петух, как услышит, грозит, что побьёт нас.
Он может,потому что старше и меня, и моего друга, Славки, на год, и уже учится во втором классе.
Только мы всегда ходим со Славкой вдвоём, и Петух нас двоих не трогает, потому что с двоими ему не справиться.
Но сегодня я один.
Славку оставили в школе, он очень медленно и плохо читает, и с ним учительница решила ещё позаниматься.
А я сразу побежал в магазин.
У меня очень много денег, целых тридцать семь копеек!
Пятнашка, два десунчика и двушка.
Двушка и один десунчик у меня были и раньше, а ещё один и пятнашку я нашёл, когда полезутром, по пути в школу, под мост,чтобы проверить, не нашёл ли Петух наш со Славкой тайник.
Там у нас настоящая финка, которую Славкин старший брат, он уже взрослый и работает, сделал на мехдворе из напильника, а ручка у неё разноцветная, из синих, красных, белых полосок, полупрозрачных и очень красивых. Только это не полоски, а такая специальная пластмасса,которую брат тоже взял на мехдворе.
Правда, лезвие унеё обломано больше чем наполовину, и брат отдал её нам. Но всё равно, ни у кого больше таких нет.
И ещё в нашем тайники две гильзы, и настоящий патрон. Славка говорит, что он называется "гаубица", и из него можно пробить даже танк.
Патрон и гильзы нам подарили городские охотники прошлой зимой, когда заходили в нашу столовую за хлебом, а мы там рядом катались на коньках на пруду. Столовая была закрыта, а мы их провели к двери на кухню, и они нам подарили за это патрон и гильзы.
Петух, как узнал, давал нам за них десунчик, а мы не согласились, и он сказал,что всё равно выследит и украдёт.
Вот я и проверял.
И только подошёл к мосту – гляжу, десунчик! на самой тропинке. И рядом пятнашка.
Наверное, кто-то потерял.
Но нигде никого не было, и я взял эти деньги себе. Если бы я знал,кто потерял,я бы отдал, а так кому отдавать-то?
Так что теперь я богатый, и бегу в магазин, за халвой.
Мы там ещё покупаем ириски и конфеты такие, их продавщица называет "подушечки", а мы – "дунькина радость". Так их моя соседка по парте назвала, Маринка, и мы стали.
Маринка, хотя и девчонка,но мы с ней дружим.
Она тоже хорошо читает, и приносит мне книги из дома.
Она говорит, что книг у них много, и если я буду с ними аккуратно обращаться, то её мама разрешит мне их носить. Я обращаюсь очень аккуратно, а за книги угощаюМаринкуирисками.
Маринка завтра мне принесёт новую книгу, называется "Тайна двух океанов". Говорит, очень здоровская,про то, как наша подводная лодка всех победила. А я за это поделюсь с ней халвой, которую купил целый кулёк, на двадцать пять копеек вышло почти двести грамм.
Когда продавщица спросила, что мне, я сказал – халвы, сто восемьдесят грамм, на двадцать пять копеек.И продавщица удивилась, и сказала, что неужели я сам посчитал. А чего тут считать? Халва стоит рубль сорок килограмм, как раз и выходит сто восемьдесят грамм.
Продавщица не поверила, и начала меня спрашивать,сколько будет три умножить на семнадцать, или девяносто разделить на шесть, а я сразу считал в уме и говорил.
И она всё удивлялась,а потом насыпала мне кулёк с верхом, и самыхлучших кусков,которые отколоты, и лежат рядом с большим, на промасленной бумаге . Если отрезать халву от большого куска, она не такая вкусная, и липкая какая-то, а вот маленькие кусочки – сладкие и хрусткие. Объедение.
Я прошёл через парк, залез на Быка, и стал смотреть на воду, и есть халву.
Но не всю, потому что и Маринке оставлю, и Славке.
И вот когда я уже хотел пойти домой,кто-то меня толкнул в плечо.
Петух!
Как он меня выследил? И побьёт, и халву отнимет...
Я хотел спрятать халву в карман, и поскользнулся,и съехал с Быка прямо в воду.
Спиной к Урёвам.
Там не очень глубоко, чуть выше пояса, но течение очень сильное, а левая нога застряла в камнях, и я упал на спину.
В лодыжкечто-то хрустнуло, и нога освободилась, и течение подхватило меня, и потащило, и я почувствовал,что не могу встать, и вода попала в нос, и я начал захлёбываться.
И сразу меня закрутило, как в центрифуге... что ещё за центрифуга такая?... и ударило обо-что-то, и я полностью потерялориентировку... ориентировку? ... и вода лезла в нос, и было очень больно и в груди, и в ноге, и почему-то ещё голову.
Мелькнула мысль – сходил, называется,за хлебушком... да не ходил я ни за каким хлебом!.. и сразу же – не сопротивляться, сейчас перекат... перекат? кончится, и можно будет вынырнуть.
Шум был такой, словно вокруг рвались глубинные бомбы (какие, какие?), и лёгкие горели от нехватки воздуха.
И было очень страшно и больно. Я вдругподумал – уж лучше на дне сыром лежать, и повторял это, а воздуха уже совсем не было.
И тут меня перестало бить о камни, и вверху вдруг появился дрожащий круг света, и я понял,что вижу солнце сквозь воду... оказывается,у меня глаза были открыты... и рванулся к нему... и вынырнул.
От первого же вдоха боль так резанула грудь, что я чуть не потерял сознание, но берег был рядом, руку протяни. Я попытался встать на ноги, и левая нога подломилась – сломана?– и я снова упал в воду, и на четвереньках выполз на траву.
Потом долго откашливался, подвывая от боли в челюсти – потрогал, вся рука в крови– и мозжащего ощущения в левойлодыжке, одновременно дрожа от холода.
Приподнял голову – передо мной стоит мелкийпацан, и сквозьслёзы кричит – я не хотел, я не нарочно!
Вдруг как-то разом узнал – Петух.Серёга Петухов. Мой злейший враг в первом классе, потом мы с ним не то что подружились,скорее перестали враждовать, и через несколько лет он попал в колонию, ударив ножом в драке городского парня, приехавшего на лето в нашу деревню, а я в том же году переехал сначала в райцентр, а потом и дальше, и никогда больше не слыхал о нём.
В мозгу словно что-то щёлкнуло – я не срывался с камня в Урёвы.
2. Варианты
В тотдень, 22-го сентября, на пути из школы мы со Славкой поспорили, кто сумеет пройти по перилам моста от одного берега до другого, и я сорвался в воду, и действительно чуть не утонул. На счастье, рядом оказались рыбаки, которые и вытащили меня, почти уже захлебнувшегося.
И левую лодыжку мне раздробило, когда нога за год до того попала в заднее колесо велосипеда, на багажнике которого катал меня Славкинбрат... и шрам на нижней челюсти я заработал уже в десятом классе, неудачно прыгнув с тормозной площадки вагона, когда мы,толпа великовозрастных болванов, развлекались тем, что запрыгивали на ходу на отъезжающий от станции грузовой состав, и спрыгивали как можно позже, уже на изрядной скорости.
Ну что, без вариантов – попаданец? а нефиг было по ночам читать фантастику.
И что же теперь,и как?
И тут меня так накрыло, что я потерял сознание.
В себя я пришёл как-то сразу, без многократно описанного (да и испытанного) медленного и вязкого пробуждения, когда пытаешься понять, где ты, и что это было.
А вот не менее популярные желания – пить и строго ему противоположное – присутствовали. Причём даже непонятно было, какое сильнее.
С первым решилось просто – прямо перед глазами, которые открылись легко и с первой же попытки, оказался столик (или тумбочка?), где стоял небольшой графин, наполовину заполненный водой (а чем же ещё?), снадетымна него сверху стаканом.
Пытаюсь встать – лежупод тонким шерстяным одеялом, нетерпеливо отбрасываю его в сторону – и без проблемэто делаю.Пью прямо из графина, неожиданно тяжёлого для своего размера, обливаясь и не обращая внимания на боль в челюсти.
Кстати, голова-тоу меня забинтована, и капитально – свободны только глаза,рот и нос, всё остальное покрыто толстым слоем марли.
Ну да, ну да – челюсть, да и по виску, помнится, текло... а сколько, интересно, прошло времени? и где это я нахожусь ?
Впрочем,с последним понятно – в больнице, где же ещё.
Вон у противоположной стены такая же, как у меня, кровать, и тоже с тумбочкой. Кровать не пустая – на ней кто-то лежит. Да и запах... специфический, больничный. Его ни с чем не перепутаешь.
Но это всё потом – я сейчас я дико хочу в туалет. Приподнимаюсь с кровати, делаю шаг – вернее, пытаюсь сделать, потому что левая нога простреливает дикой болью и подламывается – и падаю на пол, зацепив по пути тумбочку, откуда сваливаются графин со стаканом, причём успеваю заметить, что последний разлетается на несколько осколков.
Ворочаюсь на полу, в какой-то луже...чёрт, да ведь это же я не сдержался! стыдоба...зато позывов от мочевого пузыря больше не чувствую, так что не всё так плохо. Эээ... Это что ж такое, чёрный юмор, что ли? Значит, буду жить.
Дверь распахивается, в палату влетает тётка в белом халате... понятно, дежурная медсестра, услышала устроенный мной тарарам, немного погодя – ещё кто-то...
В общем, подняли, вымыли, перебинтовали, переодели в сухую пижаму (размеров на пять больше моего), отругали, но не зло – "вот же кнопка рядом с изголовьем!" – а мне откуда знать!!??.
Успокоили проснувшегося и со страху расплакавшегося соседа – пацан поле операции аппендицита (аппендэктомия, помню, знаю..), третий день уже как... сказали, что без сознания я был два дня (ну это по-божеским, я уж настроился на недели, а то и месяцы... стало быть, сегодня 24 сентября, вернее, ночь с 24-го на 25-е). Это я у соседа узнал, когда нас одних наконец оставили, Серёги.
Я, кстати,тоже Серёга.
Вернее, Сергей Александрович Шумов, 1958 года рождения. М-да...об этом потом, потом.
Навели, короче, порядок, дали выпить мензурку горьковато-кислой микстуры, и велели спать, а если чего надо, то нажать на кнопку.
Ладно, понял, не дурак.
Лежу. Сна, естественно, ни в одном глазу. Левая лодыжка действительно сломана, она в гипсе, нижняя челюсть не сломана, там всего лишь большущая рваная рана, и на виске тоже есть, ближе к уху... и тоже левому.
Голова-то и чёрт бы с ней, а вот ногу жалко. Придётся снова, как и в прошлый раз, жить не хромоногим, конечно, но и не спринтером.
Так... Это я сейчас вот о чём подумал – "как и в прошлый раз"?
У меня что, дубль-2? В смысле, второй шанс? На однажды уже прожитую жизнь. А второй – потому что в первой жизни я ничего подобного не помню.Интересненько...
И я так спокойно думаю об этом...
А с другой стороны,чего нервничать-то? Вариантов немного – или я умер в первой жизни, и всё, что со мной происходит, это фокусы затухающего сознания, или меня угораздило вернуться в конец сентября 1965 года (как подвариант – я-первый живу себе дальше, ни о чём не подозревая, а сюда попало только моё сознание... кстати, вполне возможно, потому что помню, похоже, только то, что помнил в 2018), сохранив память о прожитых годах.
В любом случае, главное не дёргаться и не пороть горячку, молчать, слушать, смотреть. Ну хотя бы первое время. Это, конечно, если я вернулся, потому как вариант "помер" мне решительно не нравится.
Легко сказать – не дёргаться.
Не, если бы подобные кунштюки судьба выкидывала каждый день...да хотя бы раз в год...тогда ещё ничего, привыкнуть можно.
А сейчас нервы начинают разгуливаться. Спокойно, спокойно!
Займёмся-ка мы лучше составлением плана, как жить дальше.
В смысле, что делать,когда, как...
Перво-наперво – это изобрести промежуточный патрон, командирскую башенку для Т-34, ну, и двигатель поперёк там развернуть.
Любой приличный попаданец начинает с этого!
Ещё, разумеется,автомат Калашникова, перепеть Высоцкого, Машину времени и Гребенщикова, ну и по мелочи.
Шучу. Это хорошо.
Попробую-ка я прикинуть, что помню. На предмет или избежания в дальнейшем, или использования послезнания. Зачем? Ну как же, раз уж я такой весь из себя Кассандр, почему бы не воспользоваться?
Заодно и разложу всё по полочкам – это личное, а это – внешнее.А чтобы не перепутать.
Так, начали.
На первый взгляд,по своей жизни помню всё. Где, что, когда и как происходило. Что интересно, ближайшие лет три-пять ничего менять не хотелось бы, вплоть до 1968-го, когда во время первой в моей жизни поездки к морю у нас в поезде украли почти все деньги.
Какая-то то ли цыганка, то ли молдаванка подсела к матери,завела разговор про "давай погадаю", да "позолоти ручку", да "дай бумажных денег, чтобы сбылось"...и минут через десять, когда поезд остановился на минуту на какой-то незапомнившейся станции, резко свалила.
Мать ещё посидела немного, не реагируяни на вопросы, ни на теребление за рукав,а потом вдруг словно проснулась, кинулась к чемодану – там на самомдне были спрятаны деньги, 110рублей, почти всё,что накопили на отпуск – бросилась туда, сюда, к проводнику... а что толку, денежки тю-тю. Сама же и отдала. И соседи ведь, суки такие, всё видели,но молчали и не вмешались.Или не могли?
Пришлось потом давать телеграмму – пришлите денег – да и вместо запланированного почти месяца провели в Гаграх только две недели.
Ладно, этого я не допущу, непременно что-то придумаю, времени навалом.
Дальше, через год, соседка по коммуналке (мы к тому времени перебрались в райцентр), которой были на время отпуска (и снова ездили к морю, на этот раз в Хосту) доверены ключи от комнаты – присмотреть, мало ли что – утащила постельное бельё, посуду, грампластинки,ещё что-то. Скандал был жуткий, жили потом врагами.
Кстати, о коммуналке. Я ведь точно помню, что нам предлагали или комнату в этой самой коммуналке, обещая расселить через год-другой, уже в новый дом, в двушку, или сразу же отдельную квартиру, но однокомнатную. Обманули, кстати,так и не расселили, так и пришлось мучиться несколько лет.
Делаем зарубочку – надо будет уговорить мать (да она и сам была не очень против) сразу на отдельную квартиру, пусть и однокомнатную.
Кстати! тогда и проблем ведь с барышнями не будет, в отдельной-то! Ну то есть с приглашением...
Это ж сколько раз я пролетал, страшно вспомнить. А ведь какие перспективы открываются, ага...
Так!
Стоп-стоп-стоп, это куда же меня понесло? Барышни какие-то, понимаешь ли.. Вот это кто сейчас думает – я-2018 или я-1958? Похоже, я-2018. Надо же, до сих пор не успокоился. Нафиг-нафиг, девок побоку, будет чем и без того заняться.
Да хотя бы уродом Коленькой Никитиным, что пришёл к нам в школу в седьмомклассе, и сразу стал, как сейчас принято говорить, неформальным лидером. Назначив в личные враги меня и моего друга.
Отморозком он был,самым натуральным,и садистом. Причём тупым.
А остальные пацаны смотрели ему в рот, и приходилось нам с другом, Витькой Смирновым, несладко.
В общем, Коленьку надо будет,похоже, валить. В прямом смысле. Кто на меня,такого хорошего и правильного, круглого отличника и активного комсомольца, подумает? Снова переживать годы издевательств я не намерен. А других способов не просматривается.
Вот только как технически это сделать? думать,думать...
А жизнь без коммуналки и без школьного врага вырисовывается кудакак привлекательней, чем была! Это радует.
А вот что дальше, после школы?
Набрать недостающие полбалла, решив не два, а три задания на экзамене по математике, и поступить таки в МГУ, на мехмат? Тем более, что я знаю, где ошибся. Вернее, помню. Потому что понял это, едва выйдя из аудитории. Но поздно, поздно...
Но тогда у меня будет совсем другая жизнь. Дальше, я имею ввиду. Работа, друзья, увлечения,семья, наконец. Понятно,что 90-е я так или иначе проскочу – ведь обошлось же в прошлый раз. А если не? Я, конечно,буду всё помнить, раз уж помню сейчас, и не стану соваться куда не надо,но ведь всего не предусмотришь, и кто знает, как могут сложится обстоятельства.
И главное – семья.
Жена, дети – другие? Ну ведь так получается ?
Не встретимся мы, потому что где я буду находиться в тот день – никому теперь неизвестно.
М-да...проблема.
Но ведь можно жениться на Маринке-1978, или Танечке-1979... да хотя бы и на другой Маринке (что-то их, кстати,много мне попадалось...), которая из 1981-го.
Что характерно, я был в них всех влюблён, или мне это сейчас так кажется? А они? не знаю...
Дааа, вот и думай.
Готов я пожертвоватьсамым дорогим, что у меня есть, вернее, отказаться от него, надеясь на лучшее? А есть ли оно, это лучшее? А если мне выпал джек-пот, а я этого не понял?
Блин, голова кругом. Ясно одно – прежде, чем попытаться что-то менять, даже не три, а тридцать три раза подумать – а оно мне надо?
Так что, выходит, не надо рисковать,и прожить жизнь заново как и прежде, только убрав самые острые моменты... или избежав их... но всё равно это будет другая жизнь!
Ладно, пока оставим это. Похоже, всё равно ничего не придумаю.Да и время пока есть.
Попробуем зайти с другой стороны – спасти мир. Или хотя бы СССР.
И сразу вопрос – а стоит это делать? Спасать,причём и то, и другое.
Если с миром более-менее ясно – ну наплевать мне, по большому счёту, на хуту, тутси, индейцев племени Бороро и прочих румын, то вот СССР...
Ведь сколько копий сломано – можно было, нельзя. Спасти то есть.
И что делать,чтобы.
Первое,что приходит на ум – предупредить о катастрофах, маньяках, предателях.
Ну-ка, прикинем, что я знаю.
К-19. То ли 71-й, то ли 72-й. Вот чёрт, Интернетанет под рукой, не уточнишь. Кстати, нет ни ноутбука, ни шпаргалок с подсказками, ничего. Только своя собственная память. Негусто,но придётся за неимением гербовой...
Так, ладно, дальше.
"Курск", катастрофа. Это я помню, август 2000-го. Тогда же, кстати (ага, кстати), в конце августа, пожарна Останкинской телебашне.
Чернобыль. 26-апреля 1986. Едва ли не то, что и подкосило СССР.
"Адмирал Нахимов", 1986. Вроде бы август.
1983, возле Ульяновска, теплоход. Название не помню.Тоже в августе? не уверен.
Самолёты,поезда...нет, конкретики не могу вспомнить.
Негусто.
Хотя если только Чернобыль удастся предотвратить, то и одного этого хватит. Кому хватит-то? ладно,потом.
Маньяки.
Чикатило, "Мосгаз", минский маньяк. Или не минский? во всяком случае, из Белоруссии. Первый с востока Украины, найти несложно. Про второго не помню вообще ничего, кроме кавказской фамилии, последний – Михасевич, 70-е – 80-е.
Всё. Больше ничего не вспоминается. Негусто, ох, негусто. Хотя вроде бы "Мосгаза" в 65-м уже поймали?
А, ещё теракт в московском метро, 1977, фамилию одну помню – Затикян.
Вот теперь точно всё. По крайней мере не сейчас.
Идём дальше. Предатели.
Пеньковский. Этого уже.
Гордиевский. Середина 80-х, можно и нужно(?) успеть предотвратить.
Огородник-"Трианон", спасибо Юлиану Семёнову! 70-е.
Ну, и конечно же, Суворов-Резун.
Фамилии нечастые,места службы вроде помню, найти несложно.
И опять – всё.
А, нет, перелёт Беленко (или Биленко?) в Японию на МИГ-25. Тоже легко вычислить.
В общем, кое-что есть.
Вопрос в другом – а как предупредить?
Написать подмётные письма в КГБ или лично Брежневу?
Ага, вот прямо их как прочитают,так сразу и...
И как их писать – печатными буквами, предварительно купив в нескольких городах тетради и карандаши, и опуская письма в почтовые ящики опять же в разных городах? И не забыть про перчатки, на предмет отпечатков пальцев.
Ни пишущей машинки, ни чего ещё не достать.
Да и если верить коллегам-попаданцам, всё равно вычислятна раз.
А тогда или психушка,или что похуже.
Можно, конечно,тщательно и неторопливо (вот опять!) всё продумать. Может, что и придумается. Да и вспомниться тоже кое-что может, нелишним будет.
Не стоит забывать,что я сейчас маленький пацан – это одновременно и недостаток, и преимущество.
И непонятно, чего больше.
Маленький, но злопамятный, циничный и умный. И много-много знающий. Ага...
Ладно, спать, за окном уже сереет – не заметил, как и ночь прошла.
И голова разболелась.
3. Читатель
Из больницы меня выписали ровно через месяц, 22 октября.
Честно говоря, надоело мне там гораздо раньше.
Нога срослась нормально, осторожно ходить без костылей начал уже через две недели, а вот шрамы на подбородке и на виске остались.
На виске совсем небольшой, в пару сантиметров, и ровный, а на подбородке – страшный, извилистый, начинающийся почти от левого угла рта и тянущийся по нижней челюсти сантиметров на пять.
Особо меня это, правда, не огорчало.
А вот несколько нездоровое внимание врачей – да.
Ну, тут уж сам виноват.
На третий день во время очередного обхода в палату вместе с хирургом, занимавшимся моей ногой, пришёл ещё один врач, как выяснилось, невропатолог. Или невролог? Неважно...
И вот тут чуть не попался.За базаром, как выяснилось, надо следить, и тщательно!
Он долго вглядывался мне в глаза, заставляя скосить их то вправо, то влево, расспрашивал, не болит и не кружится ли голова, стучал молоточком по коленям, проводил по спине и животу рукояткой молоточка... и спрашивал, спрашивал...
Всё ли я помню, как зовут меня, соседей, одноклассников, в какой школе и в каком классе учусь, какое сегодня число, где живу, сильно ли я испугался, упав в воду, задавал простенькие задачки -на столе шесть яблок, два съели, сколько осталось?– и в таком духе с полчаса.
Я старался отвечать как можно более односложно, и строго на вопрос, боясь себя выдать неуместным словом или оборотом... и уже в самом конце утратил бдительность -услышав обращённое к хирургу -да, наблюдается установочный горизонтальный нистагм, неудивительно, при такой-то травме– брякнула дрейф и тремор есть?
М-да...
Дядька посмотрел на меняоченьвнимательно и задумчиво, а потом после долгой паузы спросил -а ты знаешь, что это такое? откуда?
Пришлось выкручиваться – не скажешь ведь, что он сам всё мне и объяснил, только почти через десять лет, когда осматривал меня после неудачного прыжка с разогнавшегося поезда.
Сказал, что прочитал это в медицинской литературе матери – она работала фельдшером, и в доме было много и учебников, и атласов внутренних органов, картинки в которых я действительно с большим интересом рассматривал.
Вот интересно получается – это что же, мои отметины есть некая константа? Но тогда почему была сломана только сейчас, а не год назад лодыжка, после попадания ноги в заднее колесо велосипеда?
Значит, это всё же не совсем моё прошлое, да и мир, получается, не мой? Или не значит? Ладно, подумаю об этом позже...
В конце концов он ушёл, ещё раз на прощание долго и странно посмотрев на меня от дверей палаты.
Но вроде обошлось – мать подтвердила, что я действительно читаю всё подряд, в том числе её книги, и Михал Михалыч, так звали невролога, вроде бы успокоился.
В общем, меня выписали, велев раз в год являться на осмотр, а при любых странностях – немедленно, и я наконец-то вернулся домой.
Моя мать, как уже было сказано, работала фельдшером в деревне, где мы и жили. Вдвоём. Отец погиб, когда мне едва исполнилось четыре года, и я его совсем не помню. Где и как, я не знал, и только много-много лет спустя выяснил, что в результате несчастного случая во время разгрузки доставленных в Гавану в октябре 1962 года советских баллистических ракет.
Что-то случилось с механизмом крышки трюма на судне, он и ещё пара матросов пытались провернуть механизм, и то ли трос лопнул, то ли ещё что. Отец погиб на месте, еще двое получили тяжёлые травмы.
Вплоть до совершеннолетия мать получала пенсию за потерю кормильца – 22 рубля в месяц...
Первые несколько дней были сущим кошмаром – сердобольные соседки являлись целыми толпами, чтобы пожалеть бедного несчастного мальчика. Как я это выдержал, не знаю.
На десятом или двадцатом пересказе истории еле удержался от того, чтобы не заоратьДостали!и не послать всех подальше. Представляю, что бы тут началось.
Впрочем, были и приятные моменты – каждая норовила принести гостинец, так что я буквально объедался домашними пирогами и ватрушками, а количество кульков с моей любимой халвой, конфетами и банок с вареньем, в основном малиновым, превысило всякие разумные пределы.
Ну, хоть что-то...
Не было проблем и в школе.
Кого как зовут я вспомнил, вернее, выяснил, очень быстро, а мою некоторую напряжённость и отчуждённость все взрослые списывали на перенесённые стресс и травмы.
Дети, правда, такой деликатностью не отличались, и я обнаружил, что заработал кличкуМеченый. Из-за шрамов.
Знали бы они, кого так называли через полвека!
А вот с учёбой, увы, не заладилось. В определённом смысле.
И если в моих математических способностях и раньше никто не сомневался, также как и в умении бегло читать, то с письмом стало совсем плохо – как я ни старался, мои почерк, и без того далеко не каллиграфический, превратился в самые настоящие каракули.
Ещё оказалось, что был такой предмет, как рисование. Ну надо же, а я и не помню.
Если всякие там кубы, шары и пирамиды уменя получались весьма неплохо, то вот вазочки и прочие кувшинчики... в общем, мои рисунки можно было смело сбрасывать на вражеские базы, на страх агрессору. Шутка.
Но в целом всё обошлось без эксцессов.
Внедрение прошло успешно.
До конца учебного года мне удалось ни разу не привлечь внимание, а неизбежные мелкие проколы, вроде непроизвольно вырвавшегосяМассаракш!, когда запнулся о порожек при входе в класс в первый же день (забыл про него, надо же) или проходили незамеченными, или списывались окружающими на травмы и потрясение.
По крайней мере, я на это надеялся.
Вот только, к сожалению, тайные мечты о приобретённых сверхспособностях так мечтами и остались.
Ни выдающихся физических кондиций, ни умения читать мысли, ни эйдетической памяти или знания пары десятков иностранных языков у меня не появилось. И ни слуха, ни голоса...
А жаль, я так надеялся на некоторые плюшки. Обидно.
Кое-что, правда, всё же изменилось, в желаемую для меня сторону.
Так как все развлечения и игры сверстников стали вдруг (ага, вдруг) ну вот совсем неинтересны, я начал ещё больше читать. Больше, чем в прошлой жизни, хотя уж казалось бы куда.
Нет, кое-что по-прежнему привлекало – летом с неимоверным удовольствием купался, часами не вылезая из воды, и почувствовал вкус к рыбалке.
Наверное, со стороны это смотрелось смешно – маленький пацан сидит среди взрослых рыбаков, и часами заворожённо смотрит на поплавок.
И время от времени даже вытаскивает, то окушка, то плотвичку, а пару раз, на утренней зорьке, и подлещик попался.
В общем, без добычи не уходил, и не сказать, чтобы намного меньше, чем у взрослых рыбаков было. С которыми, кстати, полюбил вести неспешные разговорыза жизнь.
