Текст книги "Смерть за плечами"

Автор книги: Сергей Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Глава 19. УРОКИ ЭЛЬФИЙСКОЙ ПРИНЦЕССЫ

– Ты опять неправильно держишь меч, Рикланд!

– Мне так удобней!

– Ах так! – Альвейс стремительно атаковала. Наши клинки встретились, и в тот же миг мой меч вырвался из рук и отлетел шагов на пять в сторону. Я подхватил его на лету, кубарем прокатившись по мраморному полу, да так и застыл на одном колене. В горло чувствительно упиралось острие эльфийского меча. – Или ты будешь выполнять все мои указания, маленький упрямец, или ищи себе другого учителя, – назидательно произнесла эльфийка.

– Какая тебе разница, как я привык держать меч? – возмутился я, когда Альвейс наконец избавила мою шею от неприятной близости холодной стали. – Ну держу я рукоятку, как мне удобно, разве из-за этого я не смогу повторить твои движения? Смотри, так ты у меня выбила меч? – Я попытался продемонстрировать своей наставнице ее же собственный прием, но она не стала отбивать обманный выпад, а просто отошла вправо. Я растерялся и опустил меч. Признаться, я все время боялся нечаянно поранить прекрасную эльфийку, ведь в руках у меня был не тупой учебный меч, а клинок «Пламя дракона».

– Ты так ничего и не понял, Рикланд. – Я вздрогнул от неожиданности, когда холодные пальцы Альвейс прикоснулись к моим. – Во-первых, правую руку ты держишь слишком близко к гарде, а левую слишком близко к правой. Запястья перенапряжены, а это замедляет движение меча. И еще, слегка разверни руки, вот так. Это увеличит гибкость и силу захвата. Большие и указательные пальцы должны быть расслаблены, чтобы ты мог направлять ими движения клинка, а их стыки – на одной прямой с лезвием. Это придаст точность твоему удару. – Маленькие ручки Альвейс несколькими нежными движениями заставили меня обхватить чешуйчатый хвост золотого дракона, служившего рукояткой огненному мечу, совершенно немыслимым образом.

– Я не думал, что такие мелочи имеют значение, – выдохнул я, когда снова обрел дар речи. Тяжело быть учеником прекраснейшей из женщин…

– Еще как имеют. Пока не освоишь правильный захват, ты со своим мечом годен лишь на то, чтобы рубить головы оркам или деревья у себя в Бескрайнем лесу!

– Я постараюсь! – сказал я, чувствуя, что стараться придется очень сильно. Даже держать меч, так неестественно вывернув руки, было страшно неудобно. А как же сражаться? Хотя у Альвейс получается, значит, и у меня должно. Я попытался сделать несколько простых движений. Я был неловок, как криворукий орк. Меч не слушался.

– Ладно, ступай отдыхать, – прервала Альвейс мои неуклюжие упражнения. – Лекарь не позволил утомлять тебя сверх меры. Надеюсь, в следующий раз ты не будешь все время перехватывать меч по-своему.

Естественно, отдыхать я не стал. Какой уж тут отдых, когда придется учиться с нуля, будто я никогда в жизни не держал в руках оружия!

Дни летели, как снежинки за окном. Почти все свое время я проводил в обществе Альвейс. Не знаю, чем я был увлечен больше – боевым искусством темных эльфов или своей прекрасной наставницей. Мне казалось, что Крайт прав и я действительно нравлюсь ей… Я все реже вспоминал об Энди, а если неугомонная совесть напоминала мне о маленьком друге, я успокаивал ее уверениями, что еще недостаточно окреп, чтобы пускаться в долгое и опасное путешествие к Затерянному городу. И девушка моей мечты мне больше не снилась. Мне вообще ничего не снилось. Я так уставал, что едва добирался до собственной постели, засыпал как убитый, без всяких сновидений. Зато вскоре Альвейс сказала:

– Я слышала, что люди быстро учатся, но ты превзошел все мои ожидания. То, что ты освоил за несколько дней, я постигала не менее десяти лет!

На этом, собственно говоря, мои успехи и кончились.

Я никогда не думал, что когда-нибудь мне придется лезть в уму непостижимые дебри колдовства, но моя наставница уверяла, что без этого не обойтись. Оказывается, боевое искусство темных эльфов было неразрывно с вязано с их магией и основывалось на силах четырех стихий – земли, воды, огня и воздуха. Половину из того, что рассказывал а мне по этому поводу Альвейс, я не понял. И не потому, что я такой тупой. Просто часть терминов вообще не переводилась на человеческий язык. Из второй же более-менее ясной половины я заключил, что вникать в магию мне таки придется, по крайней мере делать вид, что вникаю.

Все, что от меня требовалось, – это научиться становиться одной из стихий: при неожиданном нападении стать камнем – быть непоколебимым, как скала, и как камнепад обрушиться на противника в самый последний момент; если враг излишне агрессивен, превратиться в волну – отступить назад или вбок и нахлынуть с сокрушительной контратакой, как прибой на море, которого я никогда не видел; быть неистовым огнем, когда противник неуверен в себе и его можно ошеломить напором и беспрерывными атаками; а если враг сильнее меня – обернуться ветром, заманить его мнимой слабостью, а потом исчезнуть из поля зрения и завершить защиту ураганной контратакой. Против такой тактики я ничего не имел, недаром черный колдун любил называть меня стихийным бедствием. Но магические ритуалы, которые сопровождали подобные перевоплощения, вводили меня в состояние глубокого уныния. Взывать к силам природы надо было обязательно на эльфийском. И, с точки зрения Альвейс, я не мог продолжать обучение, пока не научусь обращаться к стихиям-покровителям подобающим образом.

Я старался. Я вызубрил все четыре заклинания, но выговорить их как надо не получалось. Легче было собственный язык бантиком завязать, чем произнести эльфийские звуки, похожие то на птичьи трели, то на шелест листьев на ветру, то на жужжание шмеля. В человеческом языке таких звуков никогда не было.

– У нас и рун-то для письма всего два десятка, а у вас, эльфов, втрое больше, – оправдывался я.

– А как же твоя сестра выучила наш язык? Я не говорю уже о том маленьком волшебнике, что говорил на эльфийском лучше некоторых эльфов…

Энди! Лучше бы Альвейс не напоминала о нем. Моя неугомонная совесть, которую я вроде бы усыпил, внезапно проснулась. «Наслаждаешься жизнью, парень, – принялась зудеть она. – Учишь непонятные словечки в приятном обществе красавицы эльфийки, в то время как твой лучший друг умирает. А ведь тебе ясно дали понять, что ты можешь ему помочь. Но ты и не думаешь готовиться к опасному путешествию. Похоже, ты собрался провести в Сумеречной долине всю оставшуюся жизнь!»

– Прошу тебя, Альвейс! – взмолился я. – Давай плюнем на все эти ваши церемонии. Мне никогда не давались чужие языки. И времени у меня в обрез. Как только растает снег, я уйду в горы искать Затерянный город. Давай, я начну отрабатывать основные приемы, а магию освою после.

Никогда бы мне не одолеть эльфийского языка, если бы Альвейс согласилась на мою просьбу. Но она была непоколебима, и я, изрядно поломав себе язык, все-таки научился сначала взывать к силам природы, а после и многим другим эльфийским фразам. После того как я освоил произношение непроизносимых звуков, это оказалось не так уж сложно.

Лето подкралось незаметно, внезапно обрушившись на Сумеречную долину снежной лавиной, похоронившей под собой десяток хижин гномов-слуг вместе с жильцами и полсотни баранов, которые должны были стать угощением на празднике последнего дня зимы. Гномы сокрушались по поводу смерти своих родичей, темные эльфы по поводу баранов, а я по поводу собственного чувства долга, которое настоятельно напоминало мне, что я собирался покинуть Сумеречную долину как раз в начале лета.

Как я любил заявлять в детстве: «Я никому ничего не должен!» Но эта детская фраза осталась в детстве. Я понимал, что никогда больше не смогу плюнуть на всех и заниматься тем, что мне больше нравится. Я должен был убить дракона, а сначала снять родовое проклятие, принести темному эльфу волшебные кристалл и книгу, чтобы помочь Энди. В общем, идти куда-то через перевалы, погребенные под непроходимыми снежными завалами, через долины, где бушуют переполненные талыми водами горные реки, переправиться через которые можно, только свернув себе шею, а по склонам сползают драконьи языки ледников. Кому должен? Себе, наверное. А может, своему народу или вообще всему человечеству.

Но идти никуда не хотелось, и не потому, что я обленился или меня пугали опасности. Просто мне было тяжело расставаться с Альвейс, моей Альвейс, такой замечательной, такой милой и нежной! Впервые за много летя был по-настоящему счастлив. И омрачали это счастье только укоры совести. «Ты должен спасти Энди. Он пострадал из-за тебя, – начинал а зудеть она, стоило мне остаться одному. – Или тебе больше нет дела до друзей?» Это было невыносимо, но я все равно откладывал свой поход, соглашаясь с уверениями темных эльфов, что начало лета не самое подходящее время для путешествий в горах. Хотя, по-моему, для них вообще не существовало подходящего времени для путешествий. Они предпочитали отсиживаться в Сумеречной долине. По крайней мере, идти войной на Оркиндол, родину орков, они отказались. А ведь какая была идея – уничтожить орков силами темных эльфов!

Мучительной борьбе между любовью и дружбой положил конец король темных эльфов на празднике последнего дня зимы.

По моим понятиям, праздники у темных эльфов бывали каждый день. Пиры, балы, выступления танцовщиц и менестрелей стали привычными, как вечный сумрак долины. Для полного сходства эльфийских будней с праздниками, которые иногда случались в Черном замке, не хватало только королевской охоты и турниров. В королевской охоте темных эльфов мне так и не довелось поучаствовать, а вот турнир устроили в праздник последнего дня зимы. Не такой, как у нас, конечно. Никаких скачек и стрельбы из лука, только бой на мечах. Зато какой бой! Это было самое красивое зрелище, какое я когда-либо видел за свою короткую жизнь! Естественно, я не смог удержаться, чтобы не поучаствовать в турнире, тем более что вызывались все желающие. Альвейс не успела остановить меня, когда на вызов темного эльфа с удивительно коротким для жителя Сумеречной долины именем Эшлиен-Ноэль-Фир, победившего уже троих своих соотечественников, я выпалил эльфийскую фразу, которую выучил здесь же, на турнире, и которая, по-видимому, означала, что я принимаю вызов, и вышел вперед.

Если бы раскосые глаза темных эльфов могли становиться круглыми, то все присутствующие в зале вытаращили бы глаза от изумления. «Зачем?» – выдохнула мне в спину Альвейс. Демоны знают зачем. Что я хотел доказать и кому? Сам не знаю. Я вовсе не был уверен в собственных силах. Я был жалким недоучкой, а эльф настоящим виртуозом.

«Против техничного противника используй бой ветра,. – учила меня Альвейс. Только вот представление об этом самом бое ветра я имел чисто теоретическое. Не успели мы дойти на наших занятиях до приемов этого боя. Я видел бой ветра лишь со стороны в исполнении Альвейс, но все равно решил обратиться за помощью именно к этой стихии. „О могучая стихия воздуха! Дай мне свои силы, преврати меня в ветер, а меч мой в ураган!“ – мысленно произнес я эльфийское заклинание и зачем-то добавил чисто человеческое „пожалуйста!“. Я не особенно верил в магию эльфийских воинов. На тренировках с Альвейс мне ни разу не удавалось слиться в одно целое со стихией, но на этот раз случилось нечто особенное. Я внезапно почувствовал движение воздуха в огромном зале. „Просто будь собой! – беззвучно прошелестело в голове. – Ты и так ветер, Рикланд Быстрый Клинок. Это твоя стихия“.

Я был ветром. Сначала робким утренним ветерком, то и дело ускользающим от противника и создающим иллюзию неуверенности в себе, а после смерчем со вспыхивающим молнией огненным клинком. Ко мне вернулось то давно забытое состояние, когда все вокруг меня будто цепенеет. Противник двигался настолько медленно, что, казалось, он нарочно демонстрирует свое мастерство, чтобы я получше понял и запомнил каждое движение. К тому же мне повезло. Эшлиен выбрал против меня тактику огня, которую я почти освоил с помощью Альвейс. Как раз накануне во время тренировочного боя она «порывами ветра гасила вспышки неистового пламени» – так звучало в переводе с эльфийского общее название ее приемов. А я, как всегда, запомнил их все до одного. Такое уж свойство моей памяти – с первого раза запоминать то, что меня интересует.

Наверное, эльф устал, ведь я был для него уже четвертым соперником. Еще по турнирам в Черном замке я знал, как выдыхаешься, когда побеждаешь несколько человек подряд, одного за другим. Появляться на турнире выгодно ближе к концу, чтобы без лишних усилий справиться с победителем. Я додумался до этого еще в детстве, наслушавшись сказаний о древних героях, которые все без исключения начинали свою карьеру с победы в каком-нибудь турнире, причем обязательно явившись на него в последний момент. Так, воспользовавшись опытом легендарных героев, я впервые выиграл состязание на мечах. Мне было тогда тринадцать.

Нет, сейчас я не собирался побеждать Эшлиена, но так уж получилось, что он пропустил удар. Меч «Пламя дракона» рассек ажурную кольчугу, будто она была сплетена из тонких нитей. Что за глупость сражаться на турнирах боевым оружием! Я старался остановить клинок, заставить его замереть на лету, как это делала Альвейс, но не сумел. Эльф вскрикнул и выронил меч, зажимая рукой плечо, на котором алой розой расцветало яркое пятно эльфийской крови. Для наших, человеческих турниров случай был самый обыденный. Никто на такой пустяк и внимания бы не обратил, разве что погоревали бы по поводу испорченной кольчуги. Но на темных эльфов– он произвел такое ужасающее впечатление, будто своим поступком я, по меньшей мере, приблизил конец света и теперь он наступит самое позднее в конце лета.

Кровь, пролитая на турнире, предвещает несчастье, понял я из взволнованных возгласов. В последний раз подобное случилось двести лет назад и закончилось войной с Фаргордом, в которой полегло больше половины населения Сумеречной долины. Какое несчастье постигнет их на этот раз?

Эшлиена давно увел лекарь, чтобы перевязать рану, а я все стоял в центре зала и не знал, что мне делать. Как объяснить им, что я все силы приложил, чтобы не разрубить беднягу пополам? Слов «извините, я не хотел» было бы явно недостаточно. Я смотрел то на Альвейс, которая упорно отводила взгляд, будто не желала знать меня больше, то на короля, который, казалось, от ярости потерял дар речи. Когда он обрел его вновь, произнес он всего одну фразу. Она была сказана на эльфийском и предназначалась, скорее всего, не мне. По крайней мере, я решил, что лучше не подавать виду, что я ее понял, и не отвечать.

– Кто посмел выдать человеку тайну искусства эльфийских воинов? – гневно вопросил он, оглядывая своих подданных взглядом красноглазого демона ночи. Все мгновенно замолчали, молчала и Альвейс, виновато потупив взор. Я тоже помалкивал. Я не выдал бы свою прекрасную наставницу даже под пытками. Легче было солгать, что я и сделал, едва темный эльф обратился ко мне: – Принц Рикланд, кто научил тебя эльфийской манере боя?

– Я сам научился, – без зазрения совести заявил я. – Насмотрелся, как твои подданные сражались между собой, и запомнил некоторые приемы.

– Это невозможно! – нахмурился король.

– А я талантливый! – криво ухмыльнулся я. – Ты разве не знаешь, как люди быстро учатся?

– Ты пытаешься выгородить мою дочь, дерзкий юноша! Мне докладывали, что она проводит с тобой дни и ночи. – Темный эльф сделал знак своему эскорту, и несколько эльфов с алебардами направились к моей Альвейс не иначе как с намерением взять ее под стражу.

Я был в отчаянии. Ну какого лысого демона мне понадобилось блистать своим новоприобретенным умением?

– Ты ошибаешься, – предпринял я последнюю попытку выкрутиться. – Альвейс учила меня только вашему языку. Но разве это тайна? Меня пытались научить ему еще в детстве, и только твоя дочь справилась с этой задачей. За это ты хочешь наказать ее? А то, что искусство боя я освоил сам, я докажу хоть сейчас. Пусть любой из вас покажет мне самый трудный прием. Если я повторю его с первого раза, вы поверите?

Желающих убедиться в моих способностях нашлось немало. Темные эльфы поражались, как человек может моментально освоить то, на что они сами потратили десятилетия. «Как хорошо, что люди смертны, – перешептывались они. – Если бы боги дали им жизнь эльфов, они бы покорили весь мир!» Я наслаждался восхищением эльфов, пока их король не порадовал меня несколько неожиданным заявлением:

– Я верю тебе, Рикланд, и не стану наказывать Альвейс. Но нашими тайными знаниями темных эльфов может владеть только темный эльф. Ты – человек и должен умереть.

Не люблю, когда мне угрожают смертью, даже если эта угроза логически обоснована.

– Это и есть обещанная награда? – усмехнулся я. – Или обещание короля стоит в этой стране не больше крысиного помета?

Темного Эльфа передернуло, наверное, такая аналогия живо напомнила ему темницу Черного замка. В его собственном замке крыс не было.

– Хорошо, – медленно проговорил он. – Я сохраню тебе жизнь, если ты дашь клятву не посвящать в тайну нашего боевого искусства ни одно живое существо. Но за то, что ты пролил кровь на священном празднике и этим навлек несчастье на мой народ, принц Рикланд, ты и твои люди должны навсегда покинуть Сумеречную долину.

– А как же Энди? Ты обещал спасти его, если я принесу кристалл!

– Я ничего тебе не обещал, но, если ты принесешь магический кристалл и волшебную книгу Данквила, возможно, я сумею что-нибудь сделать. – Кажется, королю тяжело давалась видимость спокойствия. Его красные глаза просто метали искры. – Но ты уйдешь немедленно, иначе я не ручаюсь за твою жизнь. Поторопись! И имей в виду, ты должен вернуться до того, как Звезда Силы войдет в созвездие Короны. Иначе жизнь твоего колдуна будет стоить не больше нарушенной клятвы. А теперь уходи!

– Спасибо, что не выдал! – шепнула мне Альвейс, догнав уже почти на пороге моих покоев. – Отец так разгневан, что не скоро помиловал бы меня. А сидеть в башне сотни лет… О боги, какая скука! Ты даже представить себе не можешь, как это тоскливо!

– Наверное, так же, как мне расставаться с тобой.

– Мне тоже будет не хватать тебя, милый мальчик. – Прекрасная эльфийка нежно провела рукой по моим волосам. Мне так хотелось прижать ее к груди и целовать, целовать ее такое грустное и такое прекрасное лицо, пока ее разгневанный отец не появится, чтобы испепелить меня какой-нибудь боевой магией. Но я не решился, и не потому, что опасался темного эльфа, и вовсе не потому, что робел перед Альвейс, она давно отучила меня от этой глупой привычки. Просто я считал, что недостоин ее любви. Ведь своей безрассудной выходкой я разрушил нашу такую счастливую жизнь и к тому же накликал на темных эльфов беду. Но Альвейс почему-то совсем не сердилась. – Останься со мной, – шептала она. – Я спрячу тебя от отца, и никто не узнает… – Как будто меня можно спрятать!

– Прости, Альвейс, но я должен идти. От меня зависит жизнь друга.

– Ты готов погибнуть, только чтобы какой-то другой человек прожил лишние полсотни лет? Я не понимаю тебя. А ты не понимаешь, что мой отец посылает тебя на верную смерть. Он просто хочет избавиться от тебя навсегда.

– Я все равно должен, – упрямо повторил я.

– Как жаль, – грустно вздохнула Альвейс. – Без тебя моя жизнь снова станет скучной и однообразной. Для меня ты осветил Сумеречную долину, как звезда темное небо. Ты помнишь, как выглядят звезды? Я – нет. Я не видела их с тех пор, как темные эльфы покинули Эстариоль. Вряд ли я их когда-нибудь снова увижу… И вряд ли снова увижусь с тобой, принц Рикланд, яркая звезда Фаргорда…

– Пойдем со мной, Альвейс! – с жаром предложил я. – Оставь свою тоскливую долину. Я уведу тебя к солнцу и звездам, к стройным соснам и голубым озерам! Мы всегда будем вместе!

– Что значит для тебя «всегда»? День, неделя или, может быть, сотня лет? – печально улыбнулась Альвейс. – Нет, мой маленький глупый мотылек. Ты летишь к свету, чтобы опалить себе крылышки и погибнуть, потому что иначе все равно вскоре умрешь. Я так не могу. Пусть моя жизнь длинна и утомительна, но я не собираюсь расставаться с ней так скоро. Я останусь в Сумеречной долине. И не переживай за меня, – резко оборвала она мои жалкие попытки возразить. – Я не умру от горя. Если стану сильно скучать, заведу себе другого домашнего любимца. Вы, люди, такие занятные существа…

Она была милой и ласковой, Альвейс, которую я наивно считал своей. Наверное, она не хотела меня оскорбить, но я все равно обиделся. И ушел…