Текст книги "Остров толстяков (СИ)"
Автор книги: Сергей Боровский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
В ответ англичанин панибратски похлопал меня по плечу и произнес:
– Рюски Ваньюшка! Вери гут!
Не ручаюсь за орфографическую точность цитаты, но смыл её я уловил вполне. В следующую секунду я выхватил из костра горящий дрын – к тому времени мы уже вышли из воды – и стал их окучивать, не разбирая гражданства и вероисповедания.
Поначалу мне удалось достичь несомненного успеха – на моей стороне были фактор неожиданности и справедливость. Но потом они взяли меня в кольцо, одновременно бросились со всех сторон и повалили на песок. Что самое обидное, больше других старался Коля, ещё совсем недавно клявшийся мне в вечной дружбе и покровительстве – выслуживался перед новым хозяином, не иначе.
Англичане поспешно отбыли восвояси, благодаря судьбу за лёгкие царапины, а меня связали верёвками и прислонили спиной к бревну. Всё, Петруха. Допрыгался. Съедят. Или порежут на барабан.
– Судить тебя будем! – объявил запыхавшийся от возни Иннокентий.
Ага, значит, не сразу.
Из леса величаво выплыл караван туземцев, навьюченных по обыкновению жратвой. Кадык мой слегка дёрнулся кверху, но я усилием воли заставил его присмиреть – ни грамма, ни капли не возьму из этих подлых рук.
– А судьи? Судьи-то кто? – страшным смехом человека, презирающего смерть, расхохотался я.
– Вот твой судья, – ответил Кеша и показал пальцем на четвероногого Ньютона.
Я почти удивился.
– Он же адвокат.
– И адвокат тоже.
Они расселись вокруг моего костра и принялись пировать. Все, за исключением Ивана. Он же встал на задние лапы и произнёс буквально следующее:
– Другари сыдия! Пырвият му обвинителен реч в случая, което представлява уникален феномен, който са склонни да быдат социално-политическо значение, бих искал преди всичко да обырна внимание на някои характерни особености на този случай, някои от изключителните характеристики на това.
На этом месте я громко выматерился, за что получил подзатыльника от Савелия – ещё один вчерашний друг и соратник. А Иван продолжил:
– Не за пырви пыт на сыд ни разглежда случая на ужасяващи престыпления срещу доброто на страната ни, срещу нашата родина – родината на трудещите се по целия свят.
И тут я окончательно прозрел. Не было никакого острова! Не было дурацкого самолёта с десятью пассажирами. Не было арабского города. Едва я заплатил за путёвку, как мне дали проглотить адскую пилюлю, и уже она навеяла на меня весь этот бред, происходящий вокруг. Возможно, прямо сейчас я лежу на больничной койке, через мои вены поступает в организм питательный раствор, а рядом сидит в белом халате Ленка и держит мою высохшую от недостатка витаминов руку. Стрессовая терапия во сне, под надзором опытных медиков, как мечтал о том Борис – один их придуманных моим раскрепощенным сознанием персонажей, которого не существует в природе.
Поэтому я расслабился, глядя как картонный адвокат из Болгарии паясничает перед участниками моих фантазий.
– Развяжите мне руки, – спокойно и уверенно попросил я. – Хочу ему поаплодировать.
Иннокентий мотнул головой, отдавая приказ, и Савелий прекрасно с ним справился.
Иван изгалялся ещё минут сорок. Потом он перешёл к опросу свидетелей. Причем, всё так же по-болгарски. Его прекрасно понимали – ну, а как ещё положено в бреду? А я узнал про себя много нового.
Савелий поклялся, что я сексуальный маньяк редкого вида, специализирующийся на изнасилованиях национальных меньшинств. Коля обвинил меня в заговоре и нанесении удара по деловой репутации уважаемой туристической фирмы.
– Это человек был моим другом! – заплакал он для пущей убедительности.
Василий разоблачил меня как подпольного изготовителя некачественных алкогольных напитков, присягнув, что я добавляю в пиво спирт и не выдерживаю сроки брожения. Откуда он узнал? А Боря сделал мне совсем уж кривую предъяву относительно погибшего ноутбука.
Когда слово предоставили мне, я не стал их разочаровывать, произнеся отповедь на добротном чешском. Приходилось на нём общаться, когда торчал в Праге, закупая оборудование и подписывая контракты.
Речь моя произвела хорошее впечатление. В награду мне поднесли кубок с вином и килограммовый шмат сала. Я гордо отказался – что толку поедать виртуальный корм, запивая иллюзорным пойлом?
– Ну, что будем с ним делать? – спросил присяжных подобревший Иннокентий.
– Повесить его! – отозвался Коля.
– Повесить! – согласился с ним Вася.
– Повесить!!! – не возражали остальные.
– Единогласно, – резюмировал Иннокентий.
– Давайте-давайте! – подбодрил их я, внутренне готовясь к заключительному концерту с членовредительством.
– Приговор привести в исполнение...
Кеша задумался, стал что-то подсчитывать на пальцах.
– Через неделю, – ноконец, созрел для окончательного вердикта он. – Возражения есть? Возражений нет.
Все встали, сыто порыгивая, поблагодарили Тукку и ушли в чащу, оставив меня одного. С развязанными руками. Ну, и кто они после этого, если не галлюцинации?
Я закрыл глаза и попытался мысленно обратиться к жене:
«Ленусик! Я знаю, ты сейчас видишь меня. Напрягись, услышь мой зов. Ущипни меня, родная, за попку, и я проснусь. Дела заброшены, дети не кормлены. Хватит. Побаловались. Обещаю впредь следить за меню и количеством калорий. Да и то сказать, во мне всего-то сто двадцать килограмм. Не тонна же. Всё в наших руках. Займусь спортом. Увеличим сексуальные нагрузки».
Жена молчала. Видать, наркотик вкололи мне первоклассный. Что ж, работу свою фирма выполняет. Не придерёшься. Придётся набраться терпения, пока летаргическое состояние не рассосётся в положенный ему срок.
По натуре я человек энергичный и деятельный, всегда находящийся в поступательном движении. Как одна сигарета укорачивает среднестатистическую жизнь на пять минут, так день бессмысленного покоя сокращает мою на целый час. Если не больше. Даже не знаю, как меня угораздило попасть в ряды страдающих ожирением граждан. Должно быть, надломились какие-то несущие конструкции организма, до того отлично справлявшиеся со своей задачей.
За неимением других занятий я снова углубился в книгу, но очень скоро с её помощью пришёл к выводу, что в данной конкретной ситуации я – полное ФБГ, а отращивание бороды или потребление кислорода не является деятельностью в строгом смысле этого слова. Тогда я стал думать, чем бы полезным озаботить свои руки, и мне удалось родить несколько добротных проектов.
Сначала я попробовал вести натуралистические наблюдения: определять температуру воздуха и воды, следить за состоянием облачности, ветром и миграцией птиц. Однако отсутствие точных лабораторных приборов создавало помехи этом на пути, и мне пришлось переключиться с текущих данных на прогнозы.
– Граждане отдыхающие! – объявлял я каждое утро громким, нарочито гнусавым голосом. – Сегодня продолжится жаркая солнечная погода без осадков. Не забывайте пользоваться защитными кремами и панамками.
Потом я озарился идеей вести дневник на песке. Записывал туда возникавшие мысли, соображения. Вероятность уничтожения дневника дождем меня нисколько не смущала, потому что раз «рукописи не горят», то и в воде тонуть не должны.
И, наконец, я приступил к производству кирпичей. Ещё накануне я приметил, что почва в чаще – глинистая, жирная, ну, а остальное – это дело техники. Вода есть. Огонь есть. Формы нарыл в земле. За три дня я наделал их штук триста, после чего приступил к составлению бизнес-плана, прикидывая, кому, сколько и почём я смогу продать своего чудесного товара. Вопросы целесообразности предприятия я старался с собой не обсуждать.
Получалось, что на каждого потенциального клиента приходится по тридцать штук. Это, конечно, если кто-то не захочет забрать всю партию оптом. Или туземцы не проявят интерес к продукции кирпичного завода. А каковы на сегодняшний день ресурсы производства?
Размышляя над этим, я справил малую нужду и обомлел, бросив случайный взгляд вниз. Под животом обнаружился давно забытый, когда-то милый сердцу пейзаж: два бубенчика и колокольчик. То есть это на сколько же осела опара, если такие виды открываются? Я почему-то не сомневался, что в реальности происходят те же самые, если не более впечатляющие процессы.
На радостях я забрался на дерево и оттуда стал призывно размахивать хозяйством и орать на всю лагуну глупости. Проплыви сейчас мимо яхта с блондинками, они обязательно бы соблазнились. Однако горизонт был чист, и мне пришлось ретироваться. Спускаясь на землю, я задницей сел в чьё-то гнездо. То ли птичье, то ли паучье – до сих пор не знаю. Мягкое такое. С уверенностью можно сказать лишь то, что меня ужалила за ягодицу какая-то ядовитая пакость.
Я взвыл от боли, но она оказалась лишь маленькой безобидной прелюдией к грандиозной опере. Седалище моё неимоверно опухло и саднило так, будто его объедали полчища маленьких голодных мышек. Я мочил его в соленой воде, прикладывал разные травы, тёрся о кору деревьев – бесполезно.
А потом у меня начался жар, и я провёл в лихорадке несколько неприятных дней. Даже точно сказать не могу, сколько именно. Жар то откатывался, то наступал, временами я погружался в бред. Из чащи по ночам светились чьи-то глаза, и две крупных птицы кружили надо мной в небе – санитары леса, наверное.
Закончилось приключение тем, что опухоль лопнула, и из неё вытек вредоносный яд. Вместе с ним меня покинул миф о галлюциногенной таблетке, полученной в турфирме. Потому что какая, на хрен, таблетка умеет вызвать физические страдания, подобные пережитым мной?
Расставаться с иллюзиями тяжело, но я самоотверженно преодолел и этот этап. Потом сплёл себе онучи из тонких гибких ветвей – взамен пришедших в негодность сандалий – взял посох, наметил точку на горизонте и двинулся прямо к ней.
Трудно сказать, чего я надеялся добиться предпринятым походом. Возможно, найти припаркованную субмарину. Или кемпинг «Гринписа». Однако то, что я в результате обнаружил, разбудило во мне желание провести ревизию галлюциногенной теории – дорогу мне преградила колючая проволока и табличка:
«Осторожно! Высокое напряжение!»
Как всякий порядочный русский человек, питающий недоверие к запрещающим надписям, я послюнявил указательный палец и коротко коснулся колючки. Мощный заряд пронзил меня и ушёл в землю где-то в районе правой ступни, отчего она сразу же онемела. Значит, не врали, собаки серые.
Хромая, я побрёл вдоль ограждения, избрав наугад направление вправо. В моём понимании все заборы рано или поздно прерываются калиткой. Не стал исключением и этот. Я очутился возле весёленькой будочки со шлагбаумом. Двое парней в камуфляже, заметив меня, бросили окурки и потянулись к «калашам».
– Солдатики! Родненькие! – завопил я, но обнять себя они не позволили.
– Стой кто идёт! – рявкнул один из них. – Стрелять буду!
– Да это же я! Свой!
Раздалась предупредительная очередь в воздух.
– Отойти на десять шагов назад!
Я выполнил и перевыполнил приказ, спрятавшись за корягой.
– С командиром вашим поговорить можно?
– Не положено!
– Дело государственной важности, – соврал я. – У меня с собой копии карт Американского Генштаба.
– Мы не воюем с США.
Может, они украинцы? Или белорусы? И я сменил тактику.
– Вы не подскажете, какое сегодня число?
– Пятнадцатое, – оттаял парень, видя, что я не собираюсь приближаться.
– А какой месяц?
– Сентябрь.
– А год?
– Всё. Проваливай. – Ему надоел этот разговор.
Такое ощущение, что их тут достали лесные гости. Ходят, стреляют курево, гадят. Попадаются буйные, наверное. Ладно. Думать и сопоставлять факты будем позже.
Я по-пластунски отполз от них на безопасное с моей точки зрения расстояние, встал на ноги и двинулся в обратную сторону вдоль колючки, рассчитывая либо вернуться в ту же точку, замкнув круг, либо найти еще один вход, охраняемый более сговорчивыми ребятами. Не спорю, план мой – во что бы то ни стало добиться аудиенции у военных – страдал массой изъянов, но нельзя забывать о том, что на тот момент меня поразила некоторая умственная истощенность.
Продолжая путь, я активно оглядывался по сторонам, благодаря чему обнаружил на одном дереве видеокамеру слежения. Начав с радостных приветствий руками и подпрыгиваний, я перешёл к демонстрации среднего пальца, убедившись, что они не реагируют на мои призывы. Затем им посчастливилось лицезреть голую задницу, и на том моя фантазия иссякла.
– Придурки! – бросил я на прощание, но от намеченного не отступил.
Отыскав высокое высохшее дерево, треснувшее у основания, я принялся раскачивать его, и мои старания увенчались победой – дерево рухнуло прямо на колючку, прижав её к самой земле. Идеально. Где-то завыла сирена, но я, не обращая на неё внимания, как заяц, перепрыгнул через смятое заграждение и устремился вглубь запретной зоны. Сейчас важно, как можно дальше проникнуть на территорию, чтобы встретить там адекватных и порядочных людей, а не этих вооружённых громил, лишённых чувств и мозга.
Пробежав метров двести, я услышал сзади голоса, отдающие команды. Стрельбы не последовало, а впереди замаячило бледно-жёлтое двухэтажное здание. Такого специального типа, какими бывают инфекционные больницы в уездных городах. К нему я и рванулся из последних сил, когда почувствовал, как что-то острое кольнуло меня в спину. На этом мои воспоминания резко оборвались.
Сознание медленно возвращалось ко мне. Как будто после длительного наркоза. В зыбком тумане прорисовывались стены и потолок. К своему облегчению я не заметил вверху ярких ламп операционной, и понял, что полулежу в кресле. Зато надо мной склонились двое: некто в военной форме и человечек в белом халате.
Доктор! Наконец-то!
Белый пощупал мой пульс и посветил фонариком в глаза, задирая веки.
– Ещё минут пять, и он будет готов к разговору.
– Благодарю вас. Вы свободны.
Доктор развернулся на каблуках, обнаруживая навыки строевой подготовки, а военный сел рядом со мной на стульчик, доставая портсигар. Приходящее в норму зрение помогло мне разглядеть на нём полковничьи погоны. Он выждал паузу, прописанную врачом, и сказал:
– Я буду задавать вопросы, а ты – на них отвечать. Понятно?
– Да. Только при одном условии. Вы разрешите сделать мне один звонок. Ма-аленький такой звоночек...
Крепкий кулак полковника обрушился на мою челюсть, и я снова отключился. На этот раз ненадолго. Возможно потому, что меня облили водой из ведра.
– Итак, повторяю. Кто ты?
– Болгарский шпион, – не раздумывая ответил я. – Меня послали на разведку, а наши основные силы находятся сейчас в укрытии.
Мне почему-то подумалось, что в качестве доказательства правдивости моих слов я смогу предъявить им адвоката Ньютона. Шахматист из меня никакой. Не моё это – просчитывать ходы, оценивать последствия. Но я любил и умел импровизировать, полагаясь на чутьё и инстинкты. В приблизительных чертах, я полагал, что они кинутся проверять мою версию, а я пока отдышусь и обзаведусь новыми идеями.
– Могу показать дорогу, – предложил я.
Но безжалостный полковник покачал головой и снова съездил мне по лицу. Эдак никакого здоровья не хватит.
– Господин военный! – попросил я, умудрившись не провалиться в пустоту. – Быть может, вы подскажете мне правильный ответ, чтобы мы зря не тратили ваше драгоценное время. Готов подписать и подтвердить на суде... На трибунале, – поправился я, видя, как полковник дёрнулся при слове суд. – Буде он состоится.
Согласитесь, это предложение выглядело достойным со всех возможных сторон. Практически, я открывал ему карт-бланш.
– Клоун, – сказал полковник. – В армии служил.
– Нет, – честно ответил я.
– Почему?
– Потому что таких, как вы, господин полковник, я имел обыкновение покупать пучок за рубль.
– Дезертир?
– Совсем наоборот. Дезертирством было бы сдаться на милость военкомату.
Он слушал меня с интересом и, вроде бы, бить больше не собирался. Хотя, ничего сокровенного мои слова не содержали.
– Странный это остров, не находите? – рискнул здоровьем я.
– Обычный.
Он поднялся со стула, открыл дверь и крикнул в коридор:
– Омельченко! Бакаев!
Дюжие молодцы появились на зов.
– Вынести его!
– Есть! – рявкнули бойцы.
Полковник безучастно проследил, как моё податливое тело, еще совсем слабое, не пришедшее в норму после полученной инъекции, подхватили под руки и вынесли на свежий воздух. Подкатил мотоцикл с коляской – такой, прям, из кино про немцев. В него меня и погрузили.
Мы совешили небольшой круг почёта по базе, где на меня вдоволь налюбовались солдаты, а затем мотоцикл покинул пределы военного городка. Километра три, наверное, после этого мы тряслись по бездорожью, пока не упёрлись в фанерный щит маниакальных размеров. Изображенный на нём строй солдат бодро маршировал прямиком в пропасть – щит был порван попалам, создавая иллюзию разверзнутой бездны. Осколком каким его, что ли? Довершала композицию надпись: «Приказ командира – закон для подчинённых».
– Взяли! – скомадовал рядовой Омельченко, и они с рядовым Бакаевым вытащили меня из люльки.
– Расстреливать будете? – вяло поинтересовался я.
Мне казалось, что приговорённый к смертной казни через повешение несколькими днями раньше, я имел право на ответ. Однако эти невоспитанные солдафоны проигнорировали мой вопрос.
– На три! – предложил Омельченко, начиная раскачивать меня. – Раз! Два!
В следующую секунду я покатился в овраг, брошенный, словно мешок гнилой картошки. Треск мотоцикла удалился и затих, и я снова остался наедине с самим собой.
Фашистские методы неизвестного военного гарнизона повергли меня в состояние прострации. Мозг блокировал любые мои попытки осмыслить происходящее и выдать на гора хоть какую-нибудь новую версию. Теории и догадки закончились. И идти мне никуда больше не хотелось. Поэтому я провалялся в лопухах до тех пор, пока в небе надо мною не завис вертолёт.
Ожидая вслед за этим появления, по меньшей мере, Апостола Петра или, на худой конец, Влада Пельша с программой «Розыгрыш» в окружении девочек, я сильно разочаровался, когда из севшей неподалеку металлической стрекозы вышел гид. Тот самый, который привёз нас на остров.
– Пётр Александрович, – укоризненно покачал головой он. – А мы вас повсюду ищем.
– Неужели? – не поверил я.
– Да. Все уже собрались. Ждём только вас. Вам помочь?
Я принял его протянутую руку, полагая, что с меня не убудет. На языке вертелось множество вопросов, но я гасил их, умышленно отдавая инициативу сопернику.
– Вы прекрасно выглядите, – бросил он комплимент, пока мы шагали к вертолёту.
Издевается. Ну-ну.
– Подождем заключений экспертов, – туманно произнёс я, ничего конкретного не имея в виду.
Он не спорил.
Прощальная вечеринка, организованная турфирмой, началась ещё до захода солнца. Мы слегка причастились к фуршету и светской беседе, а потом нас усадили полукругом на поляне, и слово взял гид.
– Дорогие клиенты! – начал он. – Как ни прискорбно это осознавать, но программа вашего пребывания на острове подошла к концу. Завтра вы вернётесь к прерванным делам и домашним заботам, а сегодня позвольте вас поблагодарить за то, что вы воспользовались нашим предложением, доверились нам, позволили быть полезными для вас.
Ему вяло похлопали.
– У нас осталось ровно три невыполненных пункта программы. Позвольте их огласить по порядку. Сначала я представлю вам всех тех, кто всё это время стоял, так сказать, за кулисами, кто трудился денно и нощно ради того, чтобы мероприятие прошло успешно. Они постараются ответить на те вопросы, которые у вас могли возникнуть по ходу курса оздоровления. Затем мы проведем зачётное взвешивание. Вам ведь поскорее хочется узнать, насколько... э... продуктивной оказалась выбранная методика. Ну, и в заключении мы предложим вашему вниманию праздничный салют в музыкальном сопровождении. Еду и напитки, кстати, никто не отменял – пейте и веселитесь от души!
Что ж, программа мне понравилась. Особенно первая её часть, где они собирались посвятить нас в некоторые секреты.
– Итак, прошу любить и жаловать!
Гид торжественно вознёс правую руку к небу, и на сцену выступили персонажи закончившейся пьесы.
– Наш несравненный и бессменный кулинар, шеф-повар первой категории – Пацюк Тарас Анатольевич!
Усатый крупный мужчина, во всю старавшийся соответствовать имени и фамилии, шагнул вперёд под многочисленные одобрительные возгласы.
– Есть ли у кого-нибудь из вас замечания относительно деятельности Тараса Анатольевича? Претензии? Пожелания?
– Браво! – закричал кто-то из наших.
Его многие поддержали, а Коля так аж поднялся на ноги, устроив овации, словно под занавес аншлага.
– Итальянский соус вот только был немного солоноват в первые два дня, – шепнул мне на ухо Вася. – А так – очень даже ничего.
Тарас Анатольевич сделал шажок в сторону, пропуская вперёд с десяток поварят в нарочито белых колпаках. Зал разразился новым шквалом восторга.
– Лауреат международной премии «За здоровую медицину», постоянный член Филиппинской Академии Наук, автор запатентованного метода похудения, знахарь и просто хороший человек – профессор Нечипоренко!
Работники кухни уступили место доктору в белом халате – тому самому, который имел удовольствие щупать мой пульс.
– Это его таблетки помогали вам всё это время бороться с приступами обжорства и создавали благоприятную флору в ваших желудках.
«Ага, – подумал я, заметив полковника, стоявшего чуть сзади. – А от п...лей этого товарища нам становилось легко и весело на душе».
– Начальник службы безопасности острова – Сорокин Прохор Петрович. Офицер ГРУ в отставке.
Судя по реакции зала, не мне одному удалось познать мощь полковничьих кулаков. Хотя, они как-то странно его представили – офицер. Он, может, и до лейтенанта не дослужился. С такими-то замашками.
– Ну, и наконец, наш мастер иллюзии, фокусник, маг, волшебник – Прамеш Бахтан!
Бородатый индус в чалме изогнулся перед нами в вежливом полупоклоне.
– Я что-то не въехал, – снова склонился ко мне Василий. – Когда тут фокусы показывали?
– Вот тут коллега интересуется, – громко предал я Васю. – Как получилось, что он пропустил цирковое представление?
Гид расплылся в улыбке.
– Уважаемый Василий Никитич! Как вы понимаете, одних таблеток недостаточно, чтобы полноценно провести такого рода терапию. Метод профессора Нечипоренко подразумевает, кроме всего прочего, стрессовое воздействие на пациента. Как выяснилось путём экспериментов, адреналин запускает и оптимизирует процесс метаболизма. Профессор пришёл к выводу, что погружённый в атмосферу приключений и опасностей организм, мобилизует дополнительные жизненные силы, расходуя неимоверное количество калорий, которые не в состоянии восполнить даже переедание. Вопрос лишь в том, как заставить адреналин течь в ваших жилах с нужной энергией и скоростью. Именно здесь нам и потребовались услуги господина Прамеша. Ведь далеко не всё, что вы здесь наблюдали, имело место в действительности.
Он окинул нас лукавым взглядом.
– Скажите честно, – проблеял Борис. – Мы в Подмосковье?
– Ну, нет, – заулыбался гид. – Способности господина Прамеша, безусловно, огромны, но не до такой же степени. Остров – самый что ни на есть настоящий. Так же, как и эти милые аборигены, завезённые нами специально с Новой Гвинеи.
Раздалось радостное улюлюканье массовки.
– А нельзя ли огласить весь список того, чего не было на самом деле? – спросил Аркадий, и вопрос, надо признаться, показался мне очень правильным.
Гид замялся.
– Настоящий фокусник никогда не раскрывает своих секретов, иначе они перестают работать, но если господин Прамеш мне разрешит. – Гид вопросительно посмотрел на мага, и тот одобрительно махнул рукой. – Что ж... Например, у каждого из вас здесь на острове был свой двойник.
Зал возбужденно зашевелился.
– То есть эти внезапно похудевшие люди на самом деле...
– Именно!
– Как такое возможно?
Гид жестом призвал нас к тишине и выдержке.
– Господа! Всё гораздо прозаичнее, чем вы думаете. Мы не искали стопроцентного сходства – его в природе нет. Так, общие черты, манеры. Но согласитесь, что этого оказалось достаточно. Вы знакомы-то друг с другом были всего второй день. Откуда вам знать, как в точности будет выглядеть ваш похудевший сосед? На роль двойников мы пригласили актёров провинциальных театров, специально отобранных по вашим портретам.
– Просим артистов на сцену! – заверещал Роман.
– К сожалению, они сейчас принимают участие в другой программе. У нас несколько рабочих площадок в этой части океана.
– Но позвольте! – запротестовал Аркадий. – Где же прятались настоящие участники, пока их двойники изображали из себя наших коллег по несчастью? Или половина из нас – это подсадные утки?
– Хорошая идея! – похвалил его гид за сообразительность. – Но в том не было необходимости. Для каждого из вас писался уникальный сценарий. С учётом ваших способностей... и наклонностей. Мы не халтурщики. По спектаклю на человека. Пока вы общались с чьими-то двойниками, с вашими общались другие. Конечно, не обошлось без накладок, но вы были так увлечены действием, что мало обращали на них внимания.
Я потрогал челюсть, и гид немедленно откликнулся:
– Вот Пётр Александрович, например, по чистой случайности забрёл в служебную зону. – Все с любопытством посмотрели на меня. – А господину Ньютону не нашлось двойника, потому что плохо ещё обстоят дела в наших театрах со знанием иностранных языков. Так что до кондиции он доходил в собственном соку.
– А яхта с англичанами? – поинтересовался я. – Труппа Бродвейского мюзикла?
– Какая яхта? – Гида слегка перекосило.
– В марках не разбираюсь.
Он прикинул что-то в уме и расслабился.
– Да-да. Помнится, к одному из наших клиентов даже прилетали инопланетяне.
– У меня и свидетель есть, если что. Правда, Ваня?
– Тыпако на яката!
– Вот видите.
Гид переглянулся с профессором, и тот с удовольствием пояснил:
– В этих широтах миражи – достаточно распространённое явление. А, как известно, они имеют обыкновение обладать всеми чертами реальности и потому могут быть видны сразу нескольким наблюдателям одновременно.
Я внутренне похвалил его за находчивость. Миражи из блондинок – это не просто полёт научной мысли, это технологический прорыв в завтрашний день. Когда всё закончится, предложу ему должность пиар-менеджера.
Замеры животов и взвешивание разрядили атмосферу недоверия и подозрительности. От моих ста двадцати килограммов осталось лишь девяносто пять. Аналогичные успехи продемонстрировали и другие участники. Безусловным лидером оказался Савелий – он потерял сорок процентов веса. За что ему и вручили почётный красный вымпел с золотыми буквами: «Лучшему среди равных».
Хуже всех обстояли дела у болгарина – он прибавил в весе. И немудрено – просидеть целый месяц на цепи, практически без движения. В конце концов, человек ведь заплатил, могли бы и для него аттракцион придумать.
Пиротехники приступили к последним приготовлениям, а я взял Василия за локоток и оттащил в сторонку.
– Понравилось? – спросил я его.
– Нормально. А что?
– Тёще порекомендуешь?
– Да у меня её и нет.
– Девственник, значит. Как насчёт продолжить веселье?
– В смысле?
– Ты что, пропустил лекцию? Адреналин – двигатель метаболизма.
– Ну?
– Вернёшься домой, ляжешь на диван, макароны станешь жрать тазами. И через месяц опять превратишься в свинью в ожидании паяльной лампы.
Василий непонимающее заморгал.
– Я тебе больше скажу. Это не просто двигатель. Это наркотик. Чувствуешь, как он бежит по жилам?
– Нет.
– Экие толстокожие пошли дети у режиссёров.
– Это ты про меня?
– И про тебя тоже, – разозлился я. – То-то мне картины твоего батюшки никогда не нравились. Преснятина одна. Банальщина и сплошные штампы.
– Да ему на Канском фестивале...
– Кость кинули Советскому Правительству, чтобы меньше ворчало о предвзятости.
– А Голливуд? А Оскар?
– В гробу я видал твой Оскар! У моего деда – медаль «За оборону Севастополя». Настоящая.
– И что?
– А то, что ни одна падла не покинет этот остров, пока у меня не кончится запал.
Я приблизил своё лицо к нему, чтобы он убедился в серьёзности моих намерений.
– Ты опасен для общества, – оценил ситуацию Вася.
– Да, но ты понятия не имеешь, насколько.
Савелий оказался сговорчивее в силу своей душевной простоты.
– Говори, что делать, – загорелся он.
А ещё к нам прибились Аркаша с Иннокентием, нутром почувствовавшие, что лучше принять участие в намечавшемся культурно-массовом мероприятии в качестве устроителей, нежели статистов. Остальные толстяки сказались занятыми пирушкой. Что ж, каждому своё.
Замысел у меня созрел простой: поменяться с организаторами ролями. Нет, я благодарен им за потерянные килограммы, и всё такое... Однако пусть знают, что на чувство юмора ни у кого нет авторского права. Ну, и самое главное – на ту лапшу, которую нам навешали на уши, я нисколько не купился. Двойники, блин! Актёры! Мы тоже в своё время за самодеятельность грамоты получали.
Центральным моментом моего плана стал вождь. Как ни крути, туземцы здесь – самое большое войско. И, что немаловажно, самое бестолковое. Направить его в нужное русло – задача не тривиальная, но решаемая. Я в Чехию пиво экспортирую из России, и уж чего-чего, а поднять в атаку младших братьев по разуму смогу.
Савелия я отправил, чтобы тот перехватил у пиротехников бразды правления и ждал моей команды. Он парень крепкий, спортивный. Аркашу дал ему в помощники. Ну, там фонариком посветить, если что. А Иннокентий пошёл со мной, как лицо, пользующееся уважением аборигенов за свою религиозную деятельность.
Моё предположение, что вождь по-русски немного сечёт, оправдалось. Значит, сбудется и второе – что патроны у солдат холостые. А если нет, то им же хуже.
Вождь выслушал мою легенду сдержанно и даже с некоторой долей сомнения, но я проявил свои лучшие актёрские и торговые качества, рассказывая, что «бледнолицые собираются увезти их обратно в Новую Гвинею, не выдав обещанных бус», и кровь закипела-таки в его преобразившихся глазах.
– А ещё они называли тебя «земляным червяком», – добавил находчивый Кеша, и это окончательно решило исход дела в нашу пользу.
– Только по моему сигналу, – предупредил я. – Когда большая черная стрекоза извергнет из себя пламя.
– А она извергнет? – запоздало насторожился Иннокентий.
Савелий справился с заданием блестяще – полыхнуло так, как никаким пиротехникам и не снилось. Над лесом взвился сноп огня и чёрного дыма, и через пару минут все наши недруги лежали передо мной связанные и ошалевшие от неожиданности. «Толстяков» от этой печальной необходимости я освободил, но приказал их стеречь и, в случае чего, бить на поражение.
Грозные туземцы, окружившие поляну с зажжёнными факелами в руках, выглядели просто потрясающе. Готовые отрывать головы и другие части тела. Среди них я заметил мою давешнюю соблазнительницу. Но с ней потом, когда разберёмся в главном.