Текст книги "Загадка ракеты «Игла-2»"

Автор книги: Сергей Болдырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Сергей Болдырев
Загадка ракеты «Игла-2»

Глава 1
БЕСПОКОЙНЫЕ ГОСТИ

Негромкий, временами угасающий, гудящий звук определился в ущелье. На поляне, невдалеке от одноэтажных зданий горной обсерватории, невысокая девушка в легком спортивном платье, с открытой головой, быстро оглядела небо, стиснутое горами… Неужели самолет? Да, конечно, – с низа долины шел небольшой самолет вровень с верхушками желтоватых скалистых башен,

И оттого что машина летела между скал, и летела медленно, – так это еще было далеко, – с особой силой ощущалась огромность гор и долины, лежавшей ниже поляны. По противоположному склону хребта – сползал зеленоватый, потрескавшийся ледник. У подножья сглаженных льдом, мокрых черных скал лежала светлая зелень низкорослых берез и травы.

Вниз по долине уходили темно-зеленые еловые леса. Когда впервые попадаешь в горы, испытываешь трепет при взгляде на близкий ледник, на леса, на огромные скалы, которые можно охватить одним взглядом от зубчатых вершин до подножий… Девушка перевела взгляд с самолета на скалистые башни хребта. Откинув голову, сузив глаза, она медленно скользила взглядом по желтоватой стене, вздымавшей в небо.

Никогда прежде она не представляла, что горы могут так волновать человека.

Молодой научный работник – физик, Ольга не так давно впервые приехала в глухой горный уголок на юго-востоке страны, где стояла обсерватория. Здесь, высоко в горах, надо было проделать опыты по изучению космических лучей, врывающихся в атмосферу земли из межзвездного пространства.

Все оборудование и приборы, необходимые для работ Ольги, были сброшены недавно с самолетов на парашютах на ту поляну, где сейчас находилась девушка. Неподалеку от нее все еще лежали собранные в кучу парашюты и упаковочные материалы, напоминая ей о первой постигшей ее неудаче: приборы двух шаров-зондов новой конструкции, поднимавшиеся вчера вверх на огромную высоту, дали невероятно запутанные и явно ошибочные показания. Девушка так была огорчена этим непредвиденным происшествием, что сегодня весь день не могла взяться за дело и бесцельно бродила в окрестностях обсерватории.

И вот, возвращаясь домой, она увидела этот самолет…

Вскоре машина уже летела мимо поляны, вверх по долине.

И вдруг совсем неожиданно самолет развернулся и направился прямо к поляне. Рев винта нарастал с большой быстротой, и одновременно увеличивались размеры машины. Вот уже можно различить колеса, поблескивающий колпак кабины пилота…

Самолет несся прямо на Ольгу, на ящики с приборами и кучу парашютов. Она невольно нагнулась, и машина прошла очень низко, как показалось ей – над самыми ящиками, разметая воздушным вихрем упаковочные стружки и бумагу. Самолет сделал крутой разворот в ущелье и вновь пошел на поляну.

Какой это сумасшедший пилот забавляется таким образом?

Машина прошла еще ниже, и Ольга даже присела – так оглушающе близко проревел винт самолета. Она невольно побежала вслед за самолетом, что-то крича от охватившей ее досады.

Она знала, что внизу, у подножий гор, в пустыне, был расположен какой-то институт с испытательным полигоном. Машины с полигона изредка появлялись в ущелье, неизвестно по каким делам, но всякий раз пролетали над обсерваторией на почтительной высоте. Только этот сумасшедший летчик, должно быть, тоже с полигона, вздумал позабавиться ее испугом.

Ну, хорошо же, сегодня вечером она позвонит начальнику полигона и попросит наложить взыскание на этого «воздушного нахала»!

Пока Ольга обдумывала план мести, пилот начал вновь разворачивать машину, но на этот раз очень далеко, почти у скал противоположного склона долины. Уменьшившийся в размерах самолет на мгновение слился с желтоватым фоном морщинистых скал и, казалось, исчез из поля зрения девушки. Но это только казалось. Вскоре он вновь вырос в размерах, приближаясь к поляне. Винт шумел мягче, машина заметно планировала вниз: должно быть, пилот решил сесть на поляну – затея еще более вздорная, чем лететь над Ольгой на бреющем полете, потому что (она это отлично знала) ни один пилот никогда не решался садиться на поляне. Недаром ее грузы были сброшены с самолетов на парашютах, и, сделав это, пилоты трех машин покачали крыльями и сейчас же пошли вниз по долине – подальше от хаотического нагромождения скал и льда.

Самолет едва-едва перетянул через низкорослые березки, прилепившиеся на краю обрыва, резко пошел вниз и – о, чудо! – покатился по траве, подпрыгивая на неровностях почвы. Ольга, почти не отдавая себе отчета в том, что она делает, сорвалась с места и побежала к машине. Она настигла ее у самых стволов могучих тянь-шаньских елей, где самолет остановился как по команде (и очень во-время), и забарабанила в тонкую стенку фюзеляжа.

Колпак над кабиной пилота сдвинулся, и показалось потное, красное, длинноносое лицо летчика.

– Выходите сюда сейчас же, слышите? – крикнула Ольга, задыхаясь от быстрого бега и охватившего ее возбуждения.

– Любезная красотка, ничего не скажешь, – проворчал человек вверху. – Собираетесь выцарапать мне глаза?

– Это безобразие, понимаете? Нахальство летать таким образом…

– И садиться без спросу… – в тон Ольге насмешливо вставил пилот, все еще не слезая на землю и критически оглядывая девушку сверху. Во второй кабине кто-то возился, выбираясь наружу, – видимо, на самолете был еще и пассажир.

– Вы могли разбить машину… И я еще посмотрю, как вы отсюда подыметесь! Будьте уверены, ваши фокусы сегодня станут известны начальнику полигона…

Упоминание о начальнике полигона, должно быть, пришлось незнакомцу не по душе. Он хмуро молчал, вытирая пот со лба, и поглядывал на Ольгу уже без насмешки. Тот, кто выбирался из второй кабины, спрыгнул на землю с противоположной стороны машины и появился перед Ольгой. Это был плотный крепкий человек. Должно быть, ему неудобно было сидеть в тесной кабине, и теперь он широко, чуть вразвалку шагал по траве, явно наслаждаясь свободой движений.

– Митя, что за шум? – спросил он пилота, поглядывая то вверх на своего товарища, то на девушку.

Во взгляде этого человека светилось добродушное веселье, словно все, что только сейчас они проделывали с самолетом, было просто милой шуткой с их стороны.

Ольга снова взорвалась:

– Я не знаю, кто вы такой, но если вы начальник этого… этого Мити, вы должны были бы запретить ему летать над моей головой ради забавы… И еще я хочу сказать…

Пилот, перекинув ногу через борт кабины, бесцеремонно вмешался в разговор:

– Вот что, детка, это вы скажете нам когда-нибудь после. – Он соскочил на землю и, выпрямившись перед Ольгой, спросил: – Где тут наше хозяйство?

– Это еще что за новости?

– Я видел с воздуха парашют. Где он лежит?

– С каких пор это стало вашим хозяйством?

– Не будем терять времени на споры. Покажите, где лежит парашют?

– Это уже слишком. Идите разыщите его сами, если вам так нужно, а затем садитесь на вашу мотоциклетку и немедленно убирайтесь с участка обсерватории.

Во время этой перепалки между девушкой и пилотом второй незнакомец стоял, свободно расставив ноги и, улыбаясь, нюхал сорванный одуванчик, словно все происходящее не имело к нему никакого отношения.

– О-хо-хо! – тяжело вздохнул пилот, покачивая головой и непримиримо оглядывая Ольгу с ног до головы.

Затем он отправился по поляне в поисках скрытого травой парашюта, увиденного им с воздуха.

– Крепко вы его разделали! – заметил незнакомец, когда пилот отошел, путаясь в высокой траве.

– Вас, кажется, все это очень забавляет?

– Вы интересная девушка…

– Только сейчас заметили?

– Давайте заключим мировую, идет? Вы что же, отдыхаете в этом райском уголке?

– Я изучала на обсерватории аппаратуру. Я инженер, – холодно сказала Ольга.

– Митя этого не знал, – сокрушенно покачал головой незнакомец.

Она подозрительно взглянула на собеседника – не собирался ли он посмеяться над ней, но тот продолжал с веселым добродушием:

– Я очень интересуюсь астрономией. Что же сейчас происходит в небе?

Ольга глядела на веселого сильного человека, и раздражение ее постепенно исчезало.

Глава 2
«ОНА НАШЛАСЬ»

Пилот шагал по поляне, высоко поднимая ноги, чтобы не застрять в длинных, прочных стеблях травы, и дивился поведению своего друга – инженера Гусева. Казалось, Гусев не проявлял ни малейшего интереса к поискам пропавшей ракеты, вчера поднявшейся с полигона в испытательный полет.

Гусев, конструктор нового летательного аппарата, во время поисков далеко залетевших испытательных ракет, набитых различными автоматическими приборами для записи условий полета, обычно нервничал, не находил себе места и успокаивался только тогда, когда он, Буров, или какой-нибудь другой пилот обнаруживал, наконец, в пустыне опустившуюся на автоматическом парашюте ракету. Пилот всегда разделял волнение своего друга: инженер работал над новой конструкцией реактивного аппарата, передвигающегося со скоростью пяти-шести тысяч километров в час и пригодного не только для помещения внутрь автоматически действующих приборов, но и людей. Каждая новая ракета с приборами-автоматами помогала конструктору уточнить какую-либо деталь, необходимую для постройки управляемой ракеты, в которой полетит человек. Создать такую ракету было мечтой Гусева, вполне, по его мнению, осуществимой. Однако директор института и испытательного полигона Смирнов требовал от Гусева все нового и нового уточнения различных технических данных, прежде чем приступать к конструированию ракеты для полетов людей. Вот почему инженер с таким нетерпением ждал окончания поисков каждой ракеты.

Но на этот раз конструктор вел себя странно. В день испытаний Буров ворвался к инженеру, как только стало известно, что связь с ракетой внезапно оборвалась. Как обычно, летчик предложил лететь на поиски вместе, но Гусев равнодушно отказался. Он согласился участвовать в поисках лишь сегодня, на второй день, и, казалось, не проявлял ни малейшего интереса к их результатам. Может быть, Гусев решил, что испытательные полеты с автоматикой не могут продолжаться бесконечно, и пора приступать к разработке ракеты для полетов людей? Может быть и так, но уж если ракета запущена, надо поинтересоваться, что с ней случилось.

И вот, полюбуйтесь, что происходит сейчас! Буров оглянулся назад и увидел девушку и своего друга, мирно беседующих у самолета. Наконец, после двухдневных поисков обнаружена ракета; он, Буров, буквально чудом сажает самолет на зеленый пятачок среди скал, а этот Гусев, даже и не подумает подойти к ракете. Какая-то вздорная девчонка интересует его больше, чем счастливая находка.

Настроение пилота еще больше ухудшилось, когда он увидел, что белое пятно на поляне – вовсе не ракета с парашютом, а просто куча из нескольких грузовых парашютов, при помощи которых, видимо, спускали на поляну какие-то ящики.

– Ошибка, – сказал Буров, подходя к самолету, – там просто свалка грузовых парашютов… Сейчас сообразим, как отсюда спрыгнуть. – И он окинул взглядом полянку.

– Митя, мы как раз дожидались, когда ты вернешься, – весело объявил Гусев. – Пока ты будешь тут соображать, мы пойдем посмотреть обсерваторию– Директора я знаю, а это оказывается его дочь…

– Кто это «мы»? – прервал его Буров,

– Я и Ольга Николаевна. Кстати, познакомься…

Пилот пробормотал что-то несвязное и отправился вышагивать поляну, чтобы установить, как с нее подняться.

Когда через некоторое время Гусев и девушка вновь появились на поляне, пилот возился с мотором, чтобы как-то оправдать в своих собственных глазах это идиотское ожидание своего друга, хотя мотор был в полном порядке. Сдерживая бешенство, он сообщил, что нашел место для разбега и что эта прелестная полянка, в сущности, целая находка – настоящий естественный аэродром.

Гусев сказал девушке:

– Вот видите, это абсолютно безопасно. Кроме того, Митя – великолепный пилот. – И, обращаясь к Бурову, прибавил: – Мы немного покатаем Ольгу Николаевну над пустыней.

– Если я не помешаю вашему другу, – заметила девушка.

Буров пожал плечами:

– Мне приходилось возить даже белых медведей на арктической линии.

Больше он не произнес ни единого слова. Он мастерски поднял машину в воздух и повел самолет над макушками деревьев к выходу из долины.

* * *

Во время посещения обсерватории Гусев узнал от Ольги о неудачных полетах шаров-зондов и предложил ей поместить регистраторы лучей в одну из его ракет. Теперь, сидя в кабине самолета, они обсуждали, как это лучше всего проделать. Ольга сразу загорелась новой идеей – это давало ей возможность сравнить показания приборов, поднятых ракетой и шарами-зондами. У девушки стало как-то легче на душе, и скоро она почувствовала себя совсем просто и свободно с этим инженером. Они принялись следить через иллюминаторы за пейзажем, открывавшимся с самолета, и Ольга то и дело спрашивала инженера о том, как называется вновь показавшаяся под самолетом долина или куда ведет дорога.

С севера к самым предгорьям подступала огромная, местами чуть всхолмленная пустынная равнина, то красноватая, там где была глинистая почва, то покрытая снежными пятнами солончаков, то монотонно-серая сложенная из лесса. В центре этой пустыни к северо-западу от горного хребта были расположены институт и полигон. Пустыня была самой настоящей – безводной и безлюдной. Кое-где здесь стояли остатки глиняных городов древности, представлявшихся с воздуха правильно расчерченными прямоугольниками внешних стен. Когда-то, много веков назад, в этих местах бурлила жизнь, шумела листва садов, а теперь кривые линии оросительных каналов едва лишь проступали кое-где поблизости от мертвых городов и вскоре терялись в песках. Где-то к юго-востоку, километров за пятьсот от полигона, началось великое наступление на пустыню – там рыли несколько огромных каналов, шумели машины, работали десятки тысяч людей. Рано или поздно полигон придется переносить куда-нибудь в более дикое местечко, но пока оросительные работы производились еще на изрядном расстоянии, можно было безбоязненно заниматься опытами с ракетами: спускаясь на землю, они ни в кого не могли угодить в этой пустыне.

Вынырнув из ущелья, самолет пошел над равниной, теряющейся в лиловатой дымке.

Внизу под машиной показались остатки одного из древних городов. День клонился уже к вечеру, и каждый бугорок и камень на поверхности земли отбрасывал длинные резкие тени. Днем, когда солнце стоит над головой, этот город был бы почти невидим с высоты двух тысяч метров, но теперь под самолетом лежал абсолютно четко вырисованный тенью квадрат крепостных стен, расчерченный улицами и переулками.

Буров знал, что среди этих теней, отбрасываемых стенами построек, можно не заметить парашюта и ракеты. Однажды так и случилось – вечером он ничего не нашел, потому что, как потом оказалось, ракета лежала в тени стены какой-то развалившейся башни. Только случайно, пролетая над этим же местом днем, он увидел ракету.

Пилот на всякий случай снизил машину и сделал круг над развалинами. Неожиданно в заднюю переборку постучали: два удара – условный знак «садись». Неужели Гусев заметил что-то внизу?

Машина пошла на посадку и скоро остановилась на твердой красноватой площадке, неподалеку от развалин. Буров сдвинул прозрачный колпак и приподнялся. Его друг тоже высунулся из пассажирской кабины.

– Что случилось? – крикнул пилот, стараясь перекричать шум все еще работающего мотора.

– Мы хотим погулять, – ответил инженер, – пять минут, не больше. – И он растопырил пальцы. – Занятные развалины, правда?

Это было уже слишком. Буров одним движением перемахнул из кабины на крыло и соскочил на твердую глинистую почву, усыпанную острыми камешками. Он сорвал перчатку с руки с таким остервенением, словно там сидел скорпион, и с размаху бросил ее в глину.

– К чорту, – заорал он, срывая вторую перчатку, – я не рикша! Катайтесь сами.

Он стянул с головы шлем, замахнулся было, но опустил шлем на землю с неожиданной бережностью, – явно пожалел гнутые стекла очков. Потом сунул руки в карманы и зашагал прочь от самолета по глиняной равнине, прихрамывая, когда под мягкими подошвами теплых пилотских сапог оказывались острые камешки. Ольга болезненно морщилась от горячего ветра, тянувшего с гор, и с тревожным любопытством оглядывала пустыню.

Мир был написан тремя красками: зелено-синей – небо, рыжей – развалины и земля, и почти черной – тени. Светлое небо только еще больше подчеркивало мрачные краски земли.

– Что же теперь делать? – спросила Ольга,

– Посмотрим развалины.

– А как же ваш Митя?

– Нагоним, – невозмутимо сказал инженер.

Пилот отошел уже довольно далеко, когда услышал за спиной рев винта. Оглянувшись, он увидел, что самолет сметая камешки и песок воздушным вихрем, катится по земле. Буров посторонился, но машина повернула и пошла прямо на него.

Увертываться было глупо. Он вскочил на крыло и, дождавшись, пока Гусев перебрался в пассажирскую кабину, занял свое место. Шлема и рукавиц не было. Сдерживая ярость пилот посидел в кабине несколько минут, борясь с желанием снова выскочить на землю, потом повернул машину и покатил к месту посадки за своими вещами. Он прекрасно понимал, что Гусев заставил его нарочно совершить это обратное путешествие на колесах в наказание за его вспышку. Дружеские отношения между ними установились давно, и тем не менее инженер не пропускал ни одного случая, чтобы не приняться «вытравливать беса» в те моменты, когда Буров во время внезапных вспышек терял власть над самим собой. «Если хочешь когда-нибудь стать первым пилотом, управляющим ракетой, – частенько говорил он, – ломай свой характер. Будет жив в тебе бес, не подпущу к ракете».

И все-таки на этот раз Буров не до конца переломил себя.

Подкатив к своим вещам, он выключил мотор, устроился поудобнее, Положив локоть на борт кабины, и закурил папиросу.

Спешить ему было некуда, пусть пассажиры подождут, когда он соблаговолит сойти на землю.

Гусев, должно быть, предвидел этот маневр, потому что, едва мотор замолк, спрыгнул на землю и поднял шлем и перчатки.

Пилот в это время, откинувшись на спинку кресла, выпускал затейливые колечки синего дыма и поглядывал вправо на развалины. И вдруг он резко выпрямился – ему показалось, что невдалеке, у подножья словно растекшейся по земле развалины, некогда представлявшей собой башню, виднеется светлое пятно. Ну да, конечно же, это парашют! Теперь ошибки быть не могло. Он выскочил из машины и побежал к развалинам.

Вскоре он вновь появился около самолета.

– Алеша, нашлась, – радостно крикнул он еще издали.

Гусев быстро повернулся к подбегающему другу.

– Она нашлась, – торопливо говорил Буров, – лежит там, под стеной, правда, маленько потрепанная… досталось ей наверное при спуске, но все-таки целехонька.

И вдруг он заметил тревогу во взгляде друга – да, именно встревоженность. В первый момент Буров не предал этому значения. Лишь восстанавливая позднее в памяти все непонятное в поведении друга в эти дни, он вспомнил и это неожиданное выражение почти испуга.

– Не может быть! – чуть хриповато сказал Гусев и как-то неестественно, словно через силу, рассмеялся. – Да ты подходил к ней?

– Я трогал ее, понимаешь, ощупал, потому что сначала тоже не поверил.

– Чепуха, – сказал Гусев, соскакивая с крыла и направляясь к развалинам. – Не может быть! Не верю я тебе…

Пилот на ходу пристально взглянул на инженера: почему «чепуха», почему «не может быть»?

Мелкие капли пота блестели на лбу Гусева.

Они одновременно достигли места, где под стеной лежал длинный, похожий на громадную иглу корпус ракеты, пробитый и помятый во многих местах, и рядом – посеревший от пыли скомканный шелковый парашют. Только когда люди приблизились к ракете, можно было понять ее размеры – диаметр ракеты раза в полтора превышал человеческий рост. Последние шаги Гусев проделал бегом и быстро заглянул в пробоину. Положительно последнее время невозможно было понять этого человека: то он проявлял величайшее равнодушие к поискам исчезнувшей ракеты, то вдруг, когда ракета нашлась, и не думал радоваться…

Гусев выпрямился, лицо его было красным, потным, губы прыгали – его душил смех.

– Что там? – дико поглядев на друга, спросил пилот.

Он сам заглянул в пробоину и увидел, как где-то в конце корпуса ракеты в другую брешь пробивается свет и отражается в полированных стенках светлыми кольцами.

Ракета была пуста. Там не было ни одного прибора из числа тех, что обычно до отказа забивали ее брюхо. Ни одного!

Наконец инженер пришел в себя настолько, что мог говорить.

– Митя, ведь это же другая ракета. Как ты мог забыть?

Буров быстро оглядел развалины. Несомненно, он бывал здесь и раньше. В самом деле, как он мог забыть? Это была та злополучная ракета, над которой он пролетал месяца четыре назад, не заметив в тени стены, а потом случайно обнаружил.

Ну, конечно, он сам вытащил тогда все ее потроха – то, что осталось от приборов, основательно поврежденных при неудачном спуске. А корпус, помятый и поломанный во многих, местах, должны были перевезти на полигон. Пока он все еще валялся под стеной.

Пилот выругался – прямо какое-то наваждение, уже дважды он попадает сегодня впросак.

– Я же тебе говорил – не может быть, – заметил Гусев прежним веселым и безмятежным тоном.

– Почему не может быть? – обозлился Буров. – Ты говоришь так, точно заранее знаешь, что мы ее не найдем.

Инженер заявил, что за последнее время Буров придирается к нему и что это ему надоело. Затем они отправились к самолету.

Пилот был молчалив и упорно не желал отвечать на шутки друга. Хмуро включил он мотор и уселся поудобнее.

К ущелью они подлетали уже под вечер. Пилот мастерски посадил машину на поляну и не стал выключать мотор, пока девушка выбиралась из кабины.

Мешкать на поляне не приходилось: солнце было где-то у горизонта, долина, окутанная холодной предвечерней тенью, потемнела, потеряла подробности, и только вершины скал ярко желтели на зеленоватом небе.

Подняв машину в воздух, пилот не стал делать прощального круга – пошел на выход из долины почти бреющим полетом.