Текст книги "БАРmen"

Автор книги: Сергей БАРmen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

6-я школа

Каким-то чудом я попал учиться в лучшую, как на тот момент считалось, школу города, с углублённым изучением английского языка, Гимназия №6, наверное самое блатное заведение по тем временам в Архангельске. Там учились дети из администрации, горкомов, обкомов, МВД, всяких разных шишек и других привилегированных позднего советского времени, а это шёл 1985 год. Утром в наш детский сад приехала специальная комиссия из нескольких человек, как потом позже выяснилось, нас распределяли по разным школам города. Садик находился прямо напротив моего дома, и я ходил туда сам, к самостоятельности пришлось привыкать достаточно рано, родители были с утра до вечера на работе, а когда в пять лет у меня появилась маленькая сестра Лида, то и вовсе стало не до меня.

В детском саду на комиссии мне задали один вопрос, я жутко нервничал тогда:

– Мальчик, представь, что грузовик привёз в магазин яблоки, и сначала выгрузили два ящика, а потом ещё шесть, сколько ящиков выгрузили всего?

Я ещё тогда про себя подумал, ну какой же лёгкий вопрос, и просто тут же ответил:

– Восемь ящиков.

Все в комиссии переглянулись и одобрительно закивали головами. «Какой умный мальчик, давайте его в шестую отдадим» – сказала мне тётя в очках, которая спрашивала про яблоки. Вот так в советское время можно ещё реально было пробиться на верх с помощью собственных мозгов, и это наверное было в последний раз, но этот момент я хорошо запомнил. Было приятно услышать похвалу от этой незнакомой и умной тёти в очках, дома меня редко хвалили, и осознать себя этаким смышлёным пареньком.

Вспоминаю я эти школьные годы с приятным трепетом внутри, школьную форму, своих учителей и одноклассников. Здание школы располагалось прямо в центре города на Троицком проспекте, практически у самой набережной, которая являлась одним из основных мест в городе, где любил проводить время народ. Рядом была старая немецкая кирха с огромным органом внутри, помню его первые звуки произвели на меня поистине неизгладимые впечатления. В целом к музыке я был равнодушен, ибо слух у меня был откровенно паршивый, но орган ходил слушать с большим удовольствием. Под него у меня начинали приходить первые мысли о Высших силах, Боге и предназначении.

В школе был очень сильный преподавательский состав, и я благодарен учителям за те базовые знания, которые в дальнейшем послужили мне добрую службу в моей жизни. Моими любимыми предметами были история, которая многое объясняла в этой жизни и литература, где я черпал тонны полезной и поучительной информации, которой так не хватало в моём окружении.

Не любимыми были физика, которую я так и не понял, и английский язык, там мы не сошлись характерами с Ниной Дмитриевной. «Ниндзя Дмитриевна», как в шутку звали мы тогда её, была строга и любила дисциплину, а это не было моей добродетелью. В итоге я часто выгонялся ею из класса за всякие проделки и нарушение так обожаемого ею порядка. Но благодаря ей и вечной тройке по английскому в дальнейшем я всегда понимал английскую речь и весьма сносно общался сам. В советской школе с английским уклоном хочешь – не хочешь, а тебя гарантированно научат говорить, и даже такой своенравный ученик как я, хоть и часто проводивший время за дверью класса, ещё ни раз вспоминал с благодарностью своего нелюбимого в то время преподавателя.

В целом учёба давалась мне легко, но было часто очень скучно, и я находил развлечения во всякого рода играх, мелких пакостях со своими одноклассниками. Сейчас, уже просматривая свою почти 40-юю историю жизни, я понимаю, что часто именно скука гнала меня вперёд на встречу дальним и близким командировкам. Книги стали для меня предметом обожания, они стали моей отдушиной среди бледных будней и скуки обыденности, в них я мысленно переносился в разные миры, то это были миры американских ковбоев и свободолюбивых индейцев, так великолепно созданные Майн Ридом, то необъятные просторы космоса, я бороздил с межгалактическими огромными кораблями Гарри Гаррисона, то переносился в царскую Россию с её балами, гусарами и дворянством, читая русских классиков. Я читал взахлёб, проглатывая одну книжку за другой и понимал, что есть другая жизнь, полная опасностей, приключений, любви, страсти, предательств, побед и поражений, и что вот в этом и заключается вся суть бытия, в этом и есть вся соль, но через какое то время я отводил взгляд за окно, а там был всё тот же унылый пейзаж серого города, серых людей и серого, такого грустного временами северного неба.

А ведь была идея справедливого общества, всеобщего равенства и братства, мира во всём мире и мы свято верили во всё это. Нас учили творить добро, помогать людям, приходили ветераны и рассказывали нам об ужасах не так давно отгремевшей Великой войны, когда весь народ, как один, и стар и млад, встали плечо к плечу на защиту нашей Родины и с помощью невероятных усилий и невосполнимых потерь они смогли подарить нам мирное небо над головой. Глядя в их глаза и увешанные орденами и медалями мундиры я понимал какой ценой нам досталась эта победа.

«Немцы умели воевать, Серёжа» – говорил мне дед, когда я довольный, надев его танкистский старый шлем, сидел рядом с ним и с замиранием сердца слушал его истории. Для него это были долгие 7 лет проведённых на знаменитом Т-34, в котором он объездил полмира. Что и говорить, это были другие люди, опалённые болью войны, пережившие бомбёжки, голод, лишения и научившиеся несмотря ни на что мужественно смотреть смерти в лицо, они знали горькую цену победы. Почему же так до неузнаваемости изменился этот мир, почему на смену им, таким сильным, выносливым и несгибаемым трудностями войны, в общество пришла слабость, безволие, пьянство и жажда наживы? Куда мы растеряли всё то, за что наши деды заплатили такую страшную плату ценой собственной крови и лишений? Почему прошло каких то 50 лет, а в нашем обществе произошла такая чудовищная подмена понятий, ценностей и убеждений? Я чётко почувствовал это на себе, когда родился и вырос в Советском Союзе, а подростком оказался в незнакомом мне мире, где уже были другие нравы и «золотой телец», как новый Бог, стал неумолимо поглощать одну душу за другой. И тот безопасный мир советских улиц, где мы часто гуляли до глубокой ночи, стал резко превращаться в район боевых действий разных ОПГ города, где как в джунглях стал править тот, кто сильнее.

А когда я стал пионером в третьем классе, то это привело меня в неописуемый восторг и гордость за свою Родину, а в пионеры нас принимали как раз под строгие, но в то же время добрые взгляды этих бывших солдат страшной войны. Ярко красное знамя и звуки могучего гимна Советского Союза, от которого так трепетало юное сердце, остались в моей памяти на долгие годы. Утром я тщательно раза три переглаживал свой красный галстук и всё был недоволен результатом, долго завязывал его у зеркала, на ослепительно белую накрахмаленную рубашку. Было реальное чувство, что ты живёшь в огромной стране, и никто нам не страшен. Мы первые полетели в космос, мы самая большая страна в мире, неописуемая гордость была внутри, а потом кто то украл эту гордость и заменил её запахом и вкусом бабл-гама. Было такое чувство, что этот такой привычный и добрый мир вдруг схлопнулся в один прекрасный момент, а ты даже и не успел понять, что же произошло.

Лучшим другом у меня был Петя, мы учились в одном классе, вместе ходили в бассейн после школы, мы были такие разные, но дружба скрепила нас, и на долгие годы мы были не разлей вода. Он был спокойным, а я шило в жопе, он рассудительным, а я без царя в голове, он дисциплинированным, а я обычным маленьким советским распиздяем. Так вот у Пети дедушка на тот момент был первым секретарём обкома, что равносильно уровню мэра города теперь. Они жили в огромной, как мне тогда казалось, трёхкомнатной квартире на улице Логинова, и что меня удивляло, – у них в вазе на столе в гостиной всегда стояли огромные и вкусные молдавские яблоки, и что самое удивительное их никто не ел. Я стеснялся съесть больше одного за раз, но всегда мучительно думал над вопросом, а почему же их не едят.

Кроме этой квартиры, в которой, я запомнил, стоял ещё старый чёрный немецкий рояль, на нём ещё даже были литые подсвечники по бокам, они ни чем особо больше не выделялись среди обычных людей. От его деда я чувствовал эту силу советской власти того времени, он многое сделал для нашего города и был в большом почёте и уважении. Бабушка кстати у Пети до сих пор жива, прекрасной и редкой Души человек, надо вам сказать, она позже стала моей крёстной и оказала огромное влияние на мою жизнь. У них в доме я чувствовал гармонию, спокойствие, тепло, и меня они принимали как своего родного внука. Мысли мои уже были о комсомоле, возглавить ячейку, с таким то дедушкой всё по плечу, а он очень хорошо ко мне относился и считал меня способным и умным ребёнком, и тут всё рухнуло в один момент, все мои планы полетели коту под хвост.

Мы в школе, которая стала чуть позже гимназией, так радовались отмене школьной формы, так радовались первым приездам американцев, которые везли письма счастья от таких же школьников из США, как толпой ждали их в коридоре, чтобы вручить подарок в виде открыток с видами города, а может, если повезёт, получить ответный презент. Мне повезло, мне дали наклейки с американскими флагами и письмо счастья, в котором мальчик по имени Боб из далёкого Портленда очень просил меня прислать ему монеты СССР, что я конечно же с радостью и сделал, и что бы вы думали, спустя несколько месяцев, я получил увесистый конверт с центами от 1 до 50, прям наглухо скотчем приклеенные к письму. Как их пропустили, для меня до сих пор загадка, но я был самым счастливым школьником в классе и гордо показывал их всем вокруг, чем вызывал общую зависть.

Потом начался обмен школьниками и из моего класса в эту, как нам тогда казалось, удивительную страну джинсов и бабл-гама, поехало двое ребят, включая моего друга Дениса, и мы все потом по его возвращению слушали рассказы про гигантские небоскрёбы, про то, как восхитительно вкусны их гамбургеры, которые есть на каждом углу. А когда он лично мне подарил яркую жёлто-синюю толстовку с капюшоном с надписью «Мичиган» со знаком «made in USA», а точнее я почти умолял его и выпросил, то моему счастью не было предела. Да, это действительно волшебная страна, думали мы, где всё возможно, и вот бы нам так жить…

– —

А потом пришли лихие 90-е. Я ярко запомнил момент, когда сначала пропали стаканы в аппаратах на улицах с газировкой, которые тебе за 3 копейки наливали пенящийся вкусный стакан сладкого Дюшеса, и самое главное, – никто не парился по поводу гигиены, вы только задумайтесь, сколько людей за день пило из этого стакана, который слегка только промывался фонтанчиком воды. Так вот, сначала они пропали, а потом в некоторых местах, я видел их, прикованных тяжёлой цепью прямо к аппарату, как они их крепили, ума не приложу, а потом их просто стали разбивать, то ли из злобы, то ли просто от нечего делать.

Градус агрессии стал зашкаливать и часто проявлялся вот в таких вот разбитых стаканах, оторванных трубках уличных телефонных автоматов, раскуроченных детских площадках и просто обилия разбитых бутылок, окурков и отборного мата на каждом углу. А ведь буквально ещё вчера даже слово «секс» говорили тихо и на ушко друг другу, и девочки заливались краской, когда слышали его. Мне было уже лет 14, когда мама мне дала бледную копию брошюры «Всё про секс от 3 до 12 лет», где описывалось, как встретились тётя Таня с дядей Геной, и вот у них случилась любовь, и вот, мол рассказывается в примитивной форме, что же такое этот мистический секс, которого в СССР по факту якобы и не было. Я полистал её для приличия и подумал, что лет может в шесть, как раз до моего похода в первый класс, она быть может мне бы и понравилась, но сейчас в 14 лет, это как то всё выглядело просто смешно.

– Тебе всё понятно? – лишь потом спросила мать, подойдя ко мне.

– Уже давно! – улыбнувшись, ответил я ей и отдал брошюру назад. Помню, в первом классе, когда один из моих одноклассников до конца просветил меня в этих вопросах об взаимоотношениях полов и наглядно продемонстрировал всё с помощью пальцев, из двух, указательного и большого, на одной руке он сделал кольцо, а указательным пальцем второй руки имитировал половой акт.

«Фу, как противно то, нет уж, мои родители такой грязью не занимаются» – сделал я для себя вывод.

А что мешало родителям, желательно отцу, просто по душам поговорить со мной об этом и постараться всё объяснить, донести до меня такие важные знания о природе человека, об взаимоотношении полов, а не дожидаться когда это всё расскажут в извращённой, но доступной форме мои друзья. Позже уже я узнал, что такое отношение к этому вопросу было в большинстве семей, где то вообще эту тему боялись поднимать как огня, предпочитая рассказывать бредовые истории про аиста или всем известную капусту.

«Хочешь победить врага, воспитай его детей» – гласит известная мудрость, вот нас и стали воспитывать наши друзья из-за океана, в страну просто хлынул поток всего того, что было запретным, затопив наши юные умы развратом, компьютерными играми, потребительством и жестокостью боевиков. Родители при всём при этом занимали пассивную позицию или пытались делать вид, что ничего не происходит, а своим поведением часто просто только увеличивали и так уже огромное расстояние между своими детьми, больше напоминавшую собой зияющую чёрную пропасть. Я собственными глазами, рано повзрослев, видел все их слабости, нерешительность, пороки, отсутствие Бога в их жизни и беспросветные страхи на тему, что может стать ещё только хуже и хуже.

Вспомнилось, как в нашей двухкомнатной квартире ульяновке, в простонародье «распашонке», в кладовке в течении двух лет, зимой жили ЧЕТЫРЕ куры, потому что летом они жили на даче, и их было жалко убивать, вы можете себе это представить? И меня ещё заставляли убирать дерьмо после них, в доме была постоянно жуткая вонь, и мне было даже стыдно приглашать друзей. Каждый день я брал совок, залезал в эту кладовку, превозмогая тошноту, которая подкатывала ко мне всякий раз, и с отвращением выгребал их дерьмо, сверху сыпались тараканы, что окончательно выводило меня из себя. Да, с самого детства я был брезглив, и для меня это было сущей пыткой. У меня всегда был вопрос в голове с самого детства, а вот стоили ли эти четыре яйца в день всей этой вони, тараканов и дерьма?

От копки картошки, а на даче было 12 соток почти полностью засаженных картохой, у меня до сих пор волосы дыбом встают, и основной аргумент родителей был «Зимой то жрать захочешь!!!». Я ехал на эту дачу и отрабатывал свой оброк, этакая барщина, от которой было не скрыться, потому что наказания были суровые.

Нет, меня не били, может быть пару раз, да и то слегка, отец был в душе добрым человеком, но психологически на меня давили во всю. Уже тогда я стал понимать, особенно после поездки в лагерь, что надо быть с крутыми пацанами, если ты хочешь из себя представлять хоть что-то в этой жизни, или стать просто обычным серым обывателем и смириться с этим. Смириться – это было не про меня, я обожал свободу, уже тогда почувствовал силу денег и был готов примкнуть к братве, при первом же удобном случае, и скоро так и случилось.

Отец у меня в то время стал народным депутатом городского совета, что было огромной удачей и возможностью пойти дальше. Он обладал каким то обостренным чувством справедливости, но для того чтобы нести его в люди, нужна была ещё сила духа, а вот с этим были большие вопросы.

Помню мы с Петей с таким воодушевлением раскидывали листовки с его кандидатурой по почтовым ящикам в нашем районе, я думал ну вот, наконец-то мы вырвемся из этого обывательского мира и заживём новой жизнью. Выбрать то выбрали, но у отца не было так необходимого здесь честолюбия, и как то раз он мне честно признался:

– А я ничего не понимаю в этих всех голосованиях, сижу смотрю на эти бумаги и всё.

– Так разберись, голова же на месте! – кричал кто-то внутри меня, но он молча сдал свои корочки по истечении срока и запил.

Мать ещё любила устраивать эти сцены под названием «Вот посмотри на него, а ещё депутат называется», в бессилии указывая на спящего пьяного отца, и именно тогда моё уважение к нему было окончательно и бесповоротно утрачено навсегда.

«Комки», так называли ларьки, стали расти, как грибы после дождя на каждом углу, и я ходил и думал, вот бы мне по-старше быть, – я бы сначала один такой открыл, а потом и ещё и ещё, деньги делались можно сказать прямо из воздуха, на моих глазах обычные до этого обыватели превращались в солидных людей на красивых машинах. Я хотел заниматься боксом, понимал, что необходимо быть сильным, если хочешь чего-то достичь, но мать категорически была против, ссылаясь на мою близорукость. «Вот пойдёшь на бокс, всю голову отобьют, совсем зрение потеряешь» – нервно говорила она мне.

В итоге уже позже после плавания я стал ходить на тяжёлую атлетику, а потом мне разрешили ходить на такое диковинное ещё по тем временам карате. С тяжёлой атлетикой дело закончилось сорванной спиной, а ещё тогда мне старшие ребята говорили, что становая тяга – верный путь к могиле и эти нагрузки, а я готовился сдавать на 3-й взрослый разряд, в итоге обернулись для меня весьма плачевно. А секция по карате располагалась совсем в другой части города, в Соломбале, и мне приходилось ехать туда на троллейбусе через весь город.

Мне нравилось заниматься, и вскоре эти навыки мне очень пригодились. так как я был маленького роста, худой и при этом ещё слепой, как крот, в этих страшных советских роговых очках. У меня даже кличка в школе была «Малыш», потому что я был самым низким по росту в классе, и это очень задевало меня, но больше всего я ненавидел эти чёртовы очки, которые уродовали меня до неузнаваемости. С «Малышом» я тоже смириться не мог, и уже тогда стал с помощью кулаков биться за место под солнцем. Часто проигрывал, потому что был маленьким, но одноклассники стали уважать меня за то, что я всегда готов был постоять за себя, хоть часто бывал и побит. В определённый момент мне стало просто лень ездить на карате, хотя отец мне сам тогда сделал макивару, это такая доска с приклеенной к ней толстой резиной, на которой набивали костяшки пальцев и ставили удар.

– —

Вкратце про всю свою родню я рассказал, и отдельно хотелось бы остановиться на моей матери, Ольге, ибо её влияние на мою жизнь было огромным, она была главой семьи, в которой процветал матриархат, и по сути всё делалось в ней с её прямого и непосредственного участия. «Снежная королева», как бывало за глаза называл её отец, видимо от отсутствия тепла с её стороны, которого всем в нашей семье так не хватало. У меня тоже было такое ощущение временами, что я как маленький мальчик Кай, из всем известной сказки, который сидел в этом огромном замке из льда и всё детство раскладывал из маленьких льдинок слово «СВОБОДА» и всё ждал отважную Герду, которая освободит меня из под власти Снежной королевы. Думаю, что до сих пор где-то внутри меня, глубоко в сердце ещё сидит этот острый маленький кусочек льда с тех времён. Что ни говори, а мать, как и отец, была трудяга, это они умели делать, чего не скажешь обо мне.

«Ты ещё со своим гонором от жизни отхватишь» – со злости говорил мне отец, когда я поругался с ним из-за плохо подметённых листьев у его работы, он подрабатывал дворником. Теперь то я понимаю, что только этот гонор, как он его называл, а по факту это было честолюбие, помогло мне выплывать каждый раз на поверхность из самого казалось бы непролазного житейского дерьма. А жизнь старалась, била наотмашь Малыша по щекам то с одной стороны, то с другой, но Серёжа молча вставал, размазывая сопли и слёзы по лицу и грозя маленьким кулаком говорил в сердцах: «Вот подождите у меня, я ещё вам покажу!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Назад к карточке книги "БАРmen"