Текст книги "#ЖИВОЙ"

Автор книги: Сергей Балабай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Никогда таких мудаков не понимала, – зевнула Наталья.

– Не перебивай, – попросил Лёня, – так вот, он переживал – как все пройдет, сможет ли донести свои идеи, хватит ли на все времени. Но больше его заботили две вещи. Первая – это сынок ректора. Редкое тот был дерьмо, завистливое. И как положено, по самые гланды «остепененное», да еще и председательствовал в том самом Совете. А вторая, – Леонид допил, снова наполнил свой стакан, – вторая, не поверишь, какая-то деваха, давеча на экзамен к нему попавшая.

Леонид, увидев, что Наталья практически допила свой коктейль, подошел и наполнил ей бокал.

– Мерси, – Наталья вскинула бровь и улыбнулась.

– Да велкам. И вот представь… Он мне все это рассказывает, глаза выпучил, слюной плюется. А было вот что. Экзамен шел своим чередом. За полтора часа он отмучил практически всех пришедших. На закуску остались два закоренелых двоечника, да буйно раскрашенная девица.

– Какая? – захохотала Наталья.

– В боевой раскраске, – пояснил Леонид. – Ну, что мне тебе объяснять? Это когда некоторые из вас так стараются, что наложенная косметика живет своей, отдельной от лица, жизнью. Ну вот. Двоечники его не удивили, продемонстрировав монотонное зачитывание с помятых бумажек, да тупые взгляды с тягостным молчанием в ответ на заданные вопросы. К таким он относился просто – нет человека, нет проблемы. Поставил каждому по тройке, да послал подальше.

– И знаешь, – Леонид припал к стакану, – я его понимаю, пытаясь что-то кому-то доказывать, ставить таким двойки, потом снова и снова приходить на их бесконечные пересдачи. Да и на каждом факультете, в преподавательской среде, обязательно найдется пара принципиальных, которые душу отведут, приглашая на многочисленные отработки и собирая очередь из пустоголовых студентов под дверьми аудиторий.

– Короче, двоечники, радостно прижимая к груди заветные зачетки, выскочили из аудитории. А девчонка, что-то интенсивно нажевывая, подходит к столу. И дальше я тебе в лицах. Он мне рассказывает:

– Представляешь? Короткая кожаная юбка, майка, даже не майка, а какое-то возмутительное тотальное декольте. Я ей говорю: «Присаживайтесь, давайте вашу зачетку». «А я ее забыла», – отвечает она мне, да еще жевать не прекращает, улыбается до ушей и добавляет: – «Можно потом принесу»? Ну, я ее пожурил, говорю «Что же вы так? Вы бы еще голову свою забыли», предлагаю сесть и начинать отвечать. А она! Вот улыбается, жует и мне: – «А можно другой билет»? Мне-то все уже понятно, я ей прямым текстом, мол, смысл разве есть в этом? И тут главное шоу, – Леонид поставил стакан на стойку, – девочка нашему таланту предлагает договориться как-то по-другому и при этом пытается ножкой погладить его под столом. Тот, испытав шок, подпрыгивает, начинает бегать по аудитории и орать, аки скаженный, про то, что как та смела и все такое. Девица, молодец, конечно, не сдается и так спокойненько ему в темечко, что, мол, не согласен по-хорошему, я иду в деканат и говорю, что ты меня на экзамене домогался!

– А молодец девчонка! – Наталья от удовольствия даже всплеснула руками.

– А то! – Леонид криво улыбнулся, – а вот так он мне это все в лицах пересказывает, самого трясет, руками машет. Да уж, такая мелочь, а видишь, человека из равновесия вывела. Я смотрю, бледнеть он стал, да и губы уже синие. Пришлось мужика на улицу вывести. Как мог его успокоил, предложил подышать свежим воздухом, да позабыть все как дурной сон.

Лёня снова взял стакан и продолжил.

– И вот неделя прошла или две. Встретил я декана факультета, где этот ученый преподавал. Постояли, ни о чем поговорили, так, о погоде, о ЦСКА с Локомотивом. И я тут вспомнил про нашего героя. Спрашиваю у декана, как там, можно человека со степенью поздравлять? Кандидатскую когда обмывать приходить? А декан мне говорит: «А вы не знаете? В больнице он, сердце подвело».

– Тьфу, черт, – Наталья погрустнела, – говорил про любовь, а тут фигня какая-то.

– Погоди, – успокоил Лёня, – я, конечно, узнал в какой он больнице. Фруктов там, сока взял, да пошел проведать. Он мне очень обрадовался. Сам худющий такой лежит, но глаза радостью сверкают. А рядом в халате девчушка, как тень, то принесет, то одеяло поправит. Я его и спрашиваю: – «Дочка ваша»? А он как-то засмущался, скороговоркой выпалил: – «Нет, нет. Познакомьтесь, это Настя». И вот представь, это оказалась та самая девушка, что на экзамене к нему приставала. Он в тот день, как я ушел, в здание вернулся, а там она по ступеням спускается. Как он ее только увидел, тут же сердечный приступ с ним и приключился. Так эта девчонка и «Скорую» вызвала, да с того дня в больнице и дневала, и ночевала.

– Трындец, – выдохнула Наталья, – че, реально?

– Реально, реально! Ко всему, недавно слухи до меня дошли, поженились они. Правда диссертацию он свою так и не защитил, зато теперь у него две дочки растут. Во. Как тебе история? – довольный спросил Лёня.

– Да дура она, – отмахнулась Наталья, – я бы через такого старпера перешагнула и дальше пошла. Нахрен жизнь-то свою портить. А так, ты молодец, романтично у тебя вышло. Жаль, наливать забываешь.

– Мам, – в дверях стояла недовольная Яна, – я есть хочу, когда ужин будет?

– Взяла бы, да сама приготовила, – огрызнулась Наталья, – не маленькая вроде.

– Тьфу, – Яна фыркнула, прошла к шкафам, достала пакет чипсов и, шаркая тапками, вышла из кухни.

– Вымахала, вообще неуправляемая стала, вся в своего папашку, – криво усмехнулась Наталья, – ты, небось, тоже голодный?

– Да не, я уже кушаю, – Леонид показал жестом на ополовиненный стакан.

– Ну-ну, сейчас так «укушаешься», и что мне с тобой потом делать?

– Понял, – Леонид осушил стакан, – Я тогда пошел, и что насчет завтра решаем, мне приходить?

– С утра можешь? – часов в одиннадцать, – задумчиво проговорила Наталья.

– Хорошо! Завтра. В одиннадцать.

Леонид быстро оделся и, захлопнув дверь, вышел. Никто его не проводил. «Странная семейка», – подумал он, заходя в лифт. Ветер на улице сдувал с ног. Обогнув дом, он спросил у идущих навстречу, как пройти к метро. Через полчаса борьбы с ветром уже стоял в покачивающемся на стыках вагоне. Закрыл глаза, почему-то вспомнил когда-то написанное им стихотворенье:

Долгая дорога. Перестук колес.

Ночью старый поезд прочь меня увез

От тоски, от страсти, даже от тебя

Ветер в щели воет, о любви скорбя

Сотню раз так было, но давным-давно…

Наши расставанья как в плохом кино:

Вот ты снова плачешь, вот опять кричишь,

Вот, надувши щеки, о своем молчишь.

На большой дороге сыгранных страстей

Старый я гуляка, тертый лицедей.

Ты всего лишь веха, межа на пути

Для меня же главное – продолжать идти.

В вагон зашла шумная компания. Девушки звонко смеялись, парни наперебой что-то рассказывали, вызывая очередные взрывы хохота. От них в вагоне кто-то отворачивался, кто-то начинал беспричинно улыбаться. Эдакий островок эмоций среди моря безразличия. Прошло больше получаса, когда состав после Коломенской выскочил на улицу из темного туннеля. Слева мельтешил автомобилями вечно стоящий Андроповский проспект, состав выехал на мост, Москва-река, казалось, не движется, уставшая от окружающей суеты. Это короткое мгновение на поверхности обрывало монотонный шум, как будто включало во всех окнах вагона телетрансляцию. И снова темнота вокруг, и снова привычный монотонный грохот. Выйдя из метро, Леонид подошел к знакомому павильону. Иры не было, вместо нее трудился не знакомый Лене парень. Леонид достал телефон, нашел в списке «Лучница», очередной раз подумал, что надо изменить имя контакта, позвонил.

– Але, – через какое-то время раздался в трубке хриплый голос.

– Ира?

– Да. Это кто?

– Это Лёня! Что с тобой? Ты заболела?

– Мммм… Думала не позвонишь. Да блин, проснулась с температурой… Валяюсь, все кости ломит, слабость, все время плакать хочется.

– Не плачь, – Лёня стоял перед остановкой, его все время толкали проходившие мимо, – может мне к тебе приехать, что-то привезти?

– Не надо ко мне ехать, – отрезала Ира, – не хватает, чтобы ты меня такой увидел.

– Какой «такой»? – не сдавался Леонид.

– Не важно, не надо и все!

– Ир, я прошу, у меня причина есть.

– Что за причина, – тихо спросила Ирина.

– Я тут на работу устраиваюсь, она в Подмосковье, – затараторил Лёня, – понимаешь, я послезавтра уеду туда на неделю, на обучение, ваще в Москву возвращаться не буду, а как дальше будет – не знаю, это только потом на выходных увидеть тебя смогу. Ну, короче, не вредничай, можно к тебе приехать, хоть на чуть?

– Лёня, ты чего меня мучаешь? Я пластом лежу, а ты ноешь «приеду, приеду»… Что за нетерпячка такая у тебя?

– Не знаю, хотел тебя увидеть, – Лёня замолчал.

– Зачем?

Лёня молчал.

– Позвони мне завтра, – прервала молчание Ира, – не обижайся, ладно? Мне, правда, плохо.

– Пока, – сказал Леонид и, не дождавшись ответа, нажал отбой.

На следующее утро, минут в пятнадцать двенадцатого, Леонид подошел к свечке, в которой жил Максим. Поднявшись на этаж, позвонил в дверь. Долго не открывали, наконец, защелкали замки. Дверь открыла Наталья, на ней был атласный халат с драконами, голову украшало смотанное в тюрбан полотенце.

– О, нарисовался, – хмыкнула Наталья, – заходи.

Наталья ушла в ванную. Леонид прошел в кухню, взял чашку, сделал себе кофе. Квартира была на четырнадцатом этаже, из кухни открывался прекрасный вид на Крылатские Холмы. Вдалеке виднелась голубо-белая церквушка, речка блестела на солнце, пуская редкие зайчики в глаза. Сильный ветер мотал деревья из стороны в сторону.

– Кофе пьешь? – раздалось за его спиной, – а о красивой женщине подумать, не? Позаботился бы, как джентльмен.

Леонид повернулся. Наталья убрала полотенце, но осталась в халате. Мокрые волосы извивающимися змейками лежали на ее плечах.

– Будешь кофе? – спросил он.

– Конечно буду, делай! – Наталья теребила волосы, – я сейчас.

Лёня приготовил еще одну чашку и поставил ее на столик около дивана. Наталья зашла, села, сделала несколько глотков кофе и стала мазать руки кремом. От нее шел сильный цветочный аромат.

– Как дела у Максима? – поинтересовался Леонид.

– Да мне чихать, как у него дела, – зло отрезала Наталья, – оно тебе надо, позвони этому козлу и спроси!

– Ого, понял, не мое дело, не спрашиваю.

– Да. Не спрашивай. Даже не напоминай мне об это скотине.

– Мы заниматься будем?

– Будем, будем, сейчас я кофе допью, и пойдем или тебе прямо невтерпеж?

– Да никаких проблем, – Лёня примирительно поднял руки.

Закончив процедуру, Наталья сделала несколько глотков кофе и взяла пульт от телевизора. Несколько минут она просто щелкала один канал за другим, не останавливаясь ни на одном больше чем на секунду. Видимо так и не найдя ничего интересного для себя она выключила ТВ и встала с дивана.

– Ну, пойдем, господин учитель!

Уже с первых минут занятия выяснилось, что Наталья забыла практически все, что они вчера изучали. Она снова бесилась, истерила и спрашивала «какой дебил такое придумал?». Наконец, утомившись, откинулась на спинку кресла и застонала.

– Я усталааа, – капризничала она, – Лёняяя, я больше не-мо-гу!

– Да ладно, че мы там занимались? – спокойно увещевал Леонид, – давай еще часик, я тебе как письма получать и отправлять покажу, сделаем тебе ящик и я уже отстану!

– Ну Лёнечка, – не сдавалась Наталья, – пожаааалей бедную девочку, я уже не могуууу!

– Нет! Никакой жалости! – пытался отшучиваться Лёня, – сначала дело, потом отдых!

– Ой, Лёня, – Наталья встрепенулась, – у меня тааак плечи разболелись, помни мне, пожалуйста, а я потом все-все изучать стану.

С этими словами она опустила халат, при этом открыв не только плечи, но и практически всю спину. Леонид начал массировать. Кожа у Натальи была мягкая и очень нежная. Чем больше он продолжал массаж, тем непреодолимее становилось желание опустить руки все ниже и ниже.

– Ну что, плечи уже не болят? – хрипло спросил Леонид.

Наталья молча встала, халат остался на кресле, повернулась к Лене. Какое-то мгновение смотрела в глаза, поняла его нерешительность, легко толкнула в грудь. Леонид сделал шаг назад и уперся в кровать Яны. Наталья подошла вплотную, не отпуская его взгляд, на порозовевших губах застыла ухмылка. Больше ни о чем не думая Лёня стянул кофту через голову, руки Натальи уже расстегивали пояс на его джинсах.

Через пару часов Лёня шагал по направлению к метро и хмурился. Его не покидало ощущение, что все это обучение с самого начала было чем-то другим. Понимал, что в этот дом он уже никогда не придет и, что уж точно, денег он не заработал. Уши горели, аромат Натальиного тела не исчезал, вился вокруг. Покусанные губы сохли на пронизывающем ветру. Около метро, в ларьке, купил бутылку пива, сделал полновесный глоток, перевел дух.

– Ну, ты, блин, даешь, – произнес вслух Леонид и снова сделал глоток.

Он допил бутылку и купил еще одну. Спускаться в метро и куда-то ехать не хотелось. Ветер теребил жесткие волосы и приятно холодил голову. Леонид пытался собрать мысли, но голова все еще была в сладком тумане. Леонид зашел на станцию и рассматривал схему метро. Пришла идея. Настроение было подходящим, Лёня решил поехать погулять по Арбату.

Леонид даже больше любил не сам Арбат, а бывший Калининский проспект, так называемые «вставные зубы Москвы». Эта любовь с ним была откуда-то из детства. Тогда, впервые попав в Москву, он был поражен размерами строений, размахом дорог. Стоявшие в ряд министерства казались ему и вовсе какими-то инопланетными конструкциями. Став постарше, он приезжал на Калининский, в единственный фирменный магазин «Мелодия», в надежде купить винил с его любимыми исполнителями. На Калининском в свое время появился если не первый, то, пожалуй, один из самых знаменитых пивных баров – «Жигули». А «Октябрьский»? Очень долго он не отдавал пальму первенства и был самым главным кинотеатром столицы. И, конечно же, крупнейший книжный магазин и знаменитая «Прага».

Выйдя из метро на Знаменку, Лёня спустился в переход и вскоре зашагал по одной из своих любимых улиц. Дойдя до «Жигулей» он спустился вниз, взял бокал пива и сел на скамью за длинный светлый стол. Настроение стало благостным, организм счастливо размяк. Лёня достал телефон.

– Ира, привет, это я, – радостно проговорил он, услышав приветствие, – ты как?

– Ровно, – раздалось в трубке, – а ты чего такой радостный?

– Ну как? Тебе звоню, твой голос слышу, чего же не радоваться?

– Не бреши.

– Да честное слово, чего мне тебя обманывать?!

– Да кто же тебя знает? – Ира сильно хрипела, голос прерывался.

– Так чего ты решила, можно мне тебя проведать?

– Не обижайся, у меня температура под сорок, не надо, – Ирина помолчала, – ты поезжай, делай, что запланировал, вернешься, я как раз выздоровею, там и увидимся.

– Ясно, – с грустью выдохнул Леонид, – не хочешь меня видеть так и скажи.

– Смешной ты, – закашлялась Ирина, – я тебе так и сказала. Все. Прости. Звони, как вернешься или раньше, как захочешь, короче, не могу больше говорить, больно.

Леонид отложил телефон, пил пиво и смотрел на людей, снующих перед окнами «Жигулей». Потом он несколько часов гулял, сначала по Калининскому, потом спустился на Арбат. Разглядывал витрины и проезжающие иномарки, заходил в магазины и просто проходил отделы один за другим. Переходил на другую сторону и возвращался назад. А на Арбате подолгу слушал самодеятельных певцов, смотрел на ужимки комиков и просто улыбался жизни. Сегодня, наверное, первый день после больницы, когда ему было легко на душе. Когда забрезжила какая-то перспектива и появилась надежда на новые возможности.

Вдоволь нагулявшись, он позвонил Алексею рассказал о том, что завтра уедет на неделю и успокоил, что деньги на оплату аренды квартиры уже снял и оставит их на холодильнике. По Воздвиженке Леонид дошел до Маховой, а по ней поднялся к Красной Площади. Выйдя на брусчатку, он дошел до середины, повернулся к историческому музею, поднял руки и закричал «Москва! Я люблю тебя!». Улыбаясь, зашел в ГУМ, там на втором этаже третьей линии был небольшой бар, в котором на разлив продавали темный Туборг. Взяв в руки бокал, он втянул неповторимый аромат карамели и солода. Тихо где-то звучала музыка, было еле слышно людское многоголосье. Туборг окончательно расслабил тело, в голове был лишь приятный шум. Откинувшись на стену, Леонид замер с бокалом в руке и улыбкой на лице.

Глава 6. Металл.

Электричка шумно выдохнула толпой народа. На платформе поток разделился. День обещал быть ясным, на небе не было видно ни одного облака. Дул сильный ветер, лес настороженно гудел, изредка с сухим стуком ронял ветки. Леонид нес небольшую спортивную сумку, собираться куда-то для него всегда было проблемой. Каждый раз, приехав на место назначения, он либо выяснял, что что-то забыл, либо половина из того, что привез, была ему совершенно не нужна. В этот раз он взял с собой по минимуму, успокаивая себя тем, что в любой момент может сгонять за чем-то нужным в Москву.

На заводской проходной образовалась очередь. Каждый прикладывал свою карточку к турникету, ждал, когда тот разблокируется, проходил, и наступала очередь следующего. Народ балагурил, подшучивая друг над другом. Леонид пробрался через столпившихся к дежурным. Назвал фамилию, подал паспорт, получил пластиковую карточку, расписался в журнале и стал в конец очереди. Зайдя в офисное здание, поднялся на этаж, где находился кабинет Дениса. Датчик не принял карточку, дверь не открылась. Лёня пожал плечами, спустился на этаж и зашел в отдел продаж.

Небольшая вытянутая комната была разделена прозрачной перегородкой. В большой части стояло восемь столов, за перегородкой был кабинет руководителя. Там сидел его новый босс и, энергично размахивая руками, что-то объяснял толстому парню, стоявшему рядом. Все занимались своими делами, никто не обращал внимания на Леонида. Лёня усмехнулся – не впервой. Стал подходить к каждому, протягивать руку в приветствии и повторять «Приветствую, Леонид». Поручкавшись, таким образом, с каждым, он подошел вплотную к стеклянной перегородке и стал ждать. Босс, наконец, закончил, раскрасневшийся толстяк вышел из его кабинета. Для приличия, постучав в стекло, Леонид зашел.

– Доброе утро, – поприветствовал он своего нового руководителя.

– Садись, – ответил тот, даже не подняв головы, записывая что-то на листе бумаги, – так, готов приступать?

– Готов, знать бы к чему, а так готов! – пошутил Лёня.

Босс молча смерил его недружелюбным взглядом, снял трубку и набрал номер. Ждал ответа, нервно постукивая карандашом. Выругался, бросил трубку на стол, вскочил, распахнул дверь и заорал «Федя, твою мать! Ты что, в уши долбишься, какого хрена телефон у тебя на столе разрывается, а ты трубку не берешь?!» Леониду было видно, как тот, кого звали Федей, разговаривал по мобильному и жестами показывал орущему боссу, что он, мол, не специально, типа вот сейчас договорит и сразу-сразу все возьмет, буквально все-все, что потребуется.

– Договоришь, зайди, – зло бросил босс и захлопнул дверь.

– Посиди пока, – обратился он к Леониду, – не хочу дважды одно и то же рассказывать.

Леонид пожал плечами. Надо, посидит, какая уж разница, процесс вливания в новый коллектив начался. Через минут пять в кабинет прибежал Федя.

– Олег Александрович, да я с Ростовом тер, они отгружаться не хотят, в прошлый раз большой засор поставили и по весу их не устроило. Пугают, что на Бережки отгружать станут, – извиняющимся тоном затараторил он.

– Твои проблемы, – отрезал Олег, – не до этого мне сейчас. Так, познакомься, это…

– Леонид, – подсказал Лёня.

– Да, это Леонид, – продолжил Олег, – он к нам заходит стажером в отдел, что тебе поручаю, садись, пиши. Сначала у него недельная стажировка, по дню на каждое подразделение. Твоя задача уже сегодня с каждым руководителем созвониться, ссылаясь на распоряжение Дениса Витальевича, договорится о дне проведения, и кто им будет заниматься. Вечером, после работы, завезешь его в заводскую общагу, там вроде предупреждены, его должны поселить. В понедельник у него предварительная аттестация, проводишь сам, с утра. Считаешь, что он аттестацию прошел, ведешь ко мне. Еще, заранее подумай о передаче клиентской базы Евстюхина. А то вы все мурые, из нее шоколадных поставщиков подергали, а остальными так никто и не занимается. Записал?

Федор утвердительно кивнул.

– Все, оба свободны, – Олег уткнулся в монитор.

Когда оба уже были в дверях, за спиной раздалось: – «И еще, Федя, план по закупке за тебя никто выполнять не будет. Имей в виду». Федя пробурчал себе под нос что-то нецензурное, показал Леониду на один из столов.

– Это бывшее место Евстюхина, на позапрошлой неделе уволился. Можешь начинать хозяйничать. На компе пароля нет. Ты прости, мне надо еще уйму звонков сделать, я пока поработаю, тебе дам книгу менеджера, по изучай. Ладно?

– Да не вопрос, – легко согласился Лёня, – я же понимаю. Скажи только туалет где, и я готов ждать хоть до вечера.

Федор рассмеялся и предложил Леониду пойти туда вместе. Туалет оказался двумя этажами ниже. По дороге назад Федор предложил выйти перекурить. Леонид не курил, но отказываться не стал.       Федор рассмеялся и предложил Леониду пойти туда вместе. Туалет оказался двумя этажами ниже. По дороге назад Федор предложил выйти перекурить. Леонид не курил, но отказываться не стал.

– Ты сам откуда? – щурясь от едкого дыма, спросил Федор.

– В смысле? – переспросил Лёня.

– Где работал раньше, где живешь?

– Аааа, работал в пищевке, снимаю хату в Москве, а что?

– Да как тебя к нам угораздило, – рассмеялся Федор.

– Что, у вас совсем жопа, хочешь сказать? – насторожено спросил Леонид, – мне товарищ подсуетил, через вашего Дениса.

– О, так ты через Виталича? – Федор затянулся, выдохнул, – тогда понятно, чего Олегсаныч дырки в тебе взглядом сверлит.

– Да, кстати, как раз спросить хотел – ему не дают что ли, чего напряженный-то такой?

– Да я хрен знаю, дают или нет, вроде женатый, кажись дочка у него, – отмахнулся Федя, – да они с Виталичем вместе с какого-то проекта сюда пришли, ан вишь, Виталича большим начальником сделали, а Саныча прокатили, вот он и бесится. Да ты не парься, он нормальный, особенно когда выпьет или с будуна. А это, поверь, частенько! Лады, я докурил, пошли.

День потек медленно. Леонид разобрал все на рабочем столе, гору черновиков, всевозможных записей «на коленке» запихал в нижний ящик тумбы. Раздобыв тряпку, протер черную от грязи столешницу, потертую клавиатуру и покрытый вековой пылью монитор. Федор выдал, как он сказал, «главный инструмент», скромно проименованный на титульном листе «Книга менеджера». Изрядно потрепанный документ содержал подробное описание миссии менеджера отдела закупок, что он должен и, главное, что не должен делать. Большую часть документа занимали специализированные понятия, таблицы и формы расчетов. Читать без представления реального предмета было бесполезно. Каждая строчка, термин, расчет, требовали пояснений. Леонид отложил книгу в сторону и включил компьютер. Поочередно пооткрывал каждый из файлов, ровным слоем покрывающих рабочий стол. Создал каталог «До меня», выделил все файлы и перенес в него. Очистившийся от мусора рабочий стол радовал глаз. Интернет был доступен. Леонид скачал первую понравившуюся картинку и установил ее темой. Теперь перед глазами был уходящий вдаль океанский берег, лениво накатывающие прозрачные волны и чистота голубого неба. Загрузил почту, там было новое письмо от Маши:

Привет, кукарека!

Спасибо, что ответил. Я как тебя представлю в костюме петуха из Бременских музыкантов, так хохочу. Спасибо. Хоть какой-то повод для веселья. Не знаю, что у меня за полоса, наверное, не зебра попалась, а черный мустанг, все одно к одному. У меня вчера в автобусе из сумки кошелек вытащили. А я, такая дура, даже не почувствовала. Представляешь? Пришла в магазин, понабрала всего, на кассу подошла, а сумка порезана и кошелька нет. Сижу там, плачу, а все ходят мимо, на меня как на больную косятся.

Может я и правда больная какая-то? Что думаешь, Лёня?

Как же я устала… Ты не представляешь. Еще отец дома с ежедневными нравоучениями. Просто достал меня уже носом тыкать, – «Вот я тебе говорил, вот я тебя предупреждал!» У меня нос красный постоянно. Плачу, не переставая. Ты меня такую, наверное, не узнаешь и мимо пройдешь. Лёня, что мне делать? Мне совсем плохо. Если бы не Никитка, я бы уже давно в окно бросилась. Прости, что гружу тебя, у тебя у самого проблем хватает. Ты напиши, как ты? Устроился куда-нибудь? Может, меня к себе перетащишь?

Целую в носик,

Маша

Леонид дочитал, поморщился. Ненавидел, когда чувствовал, что от него ждут помощи, а понимал, что ничем помочь не сможет. Нажал кнопку «ответить», просидел минуту, глядя на пустое поле письма, потом закрыл почтовую программу. Подошел Федор, позвал на обед. Сидели вместе, новые коллеги оказались веселыми и общительными. Травили анекдоты, подшучивали друг над дружкой. Особенно доставалось руководству. Олег был притчей во языцех.

– А вот еще, – начал рассказывать очередной анекдот Федор, – снял Саныч телок, подъезжает с ними к Сандунам, а там все парковочные места заняты. Он и так и сяк, и вторым рядом, и на бордюр, ну некуда приткнуться хоть тресни! Стал Саныч, пригорюнился и взмолился: «Господи, помоги мне найти место для парковки. Я тогда брошу пить и буду каждое воскресенье ходить в церковь!» Тут смотрит, а одна из машин с парковки уезжает и он такой: «А, всё, не надо. Нашёл!».

Никто не спешил уходить с обеда. У толстого, как оказалось его звали Михаил, зазвонил телефон. Он поморщился, бросил в трубку «Уже идем» и встал.

– Как там, у классиков? – спросил Михаил у всех, – не поминай лихо, пока оно тихо? Пошли, зовет наш богобоязненный, лютует, что так долго на обеде.

Все засобирались, отнесли подносы, полные грязной посуды, на раздачу, и вышли из столовой. Федор подошел к Леониду.

– Слушай Лёня, ты как насчет свалить пораньше?

– Да я-то с радостью, – согласился Леонид, – просто как это будет выглядеть с моей стороны в первый день?

– Ой, не переживай, я же тебя типа в общагу устраивать поеду, подойду к Санычу и пораньше отпрошу и тебя и себя, дескать мне потом до Подольска еще в пробках стоять!

– Да не вопрос!

Вернувшись, не успели сесть за столы, как в кабинет заскочил Олег и на очень высоких тонах объяснил свое отношение к коллективным походам на обед, в туалет и покурить. Он потребовал, чтобы этого больше не было. И сообщил, что ему глубоко все равно кто куда пошел, главное, чтобы на рабочем месте всегда кто-то да оставался. Все молча выслушали. Подождали, когда он хлопнул дверью и занялись каждый своим делом.

Хитрость Федора не сработала, Олег послал его работать и снова напомнил про план. Рабочий день подходил к концу. Все забросили телефоны, переговоры и играли. Леонид открыл системные характеристики, почитал, понял, что ничего круче пасьянса этот компьютер не потянет. За окном низкие облака вальяжно проплывали над лесом. Рабочий день заканчивался.

– Ну что, погнали? – Федор встал, потянулся до хруста суставов, – эх, хорошо работать, если не работать!

Они вышли через проходную, Лёня пытался отдать пропуск, но охрана объяснила, что он уже постоянный. У Федора была девяносто девятая, затонированная наглухо. Даже задние габариты были заклеены пленкой. Двигатель завелся не сразу, прогоревший глушитель издавал клокочущие звуки. Федор стоял рядом и курил.

– Садись, поехали, – Федор выбросил окурок, выдохнул в сторону и сел за руль.

В машине до головокружения воняло ванилью. Маленькая баночка ароматизатора была надета на рефлектор обдува боковых стекол. Леонид приоткрыл окно, стало немного легче. Федор с пробуксовкой вырулил с парковки.

– Реально с завода проще в Подольск проехать, чем в Львовскую вернуться, – прокомментировал он.

– Ну, извини, – ответил Леонид.

– Да причем тут ты, все норм, не переживай! Просто нам придется реально вокруг все объехать, чтобы туда попасть. Электричка разделила нас навсегдаааа, – пропел Федор и засмеялся.

Дорога была разбита, часто амортизаторы не справлялись и в кузов раздавались увесистые удары. Когда, наконец, пересекли железнодорожное полотно, дорога стало пусть не на много, но лучше. Пропетляв по узким улочкам, они подъехали к выкрашенному в синий цвет зданию, стоявшему в углублении от дорожной насыпи. Зашли в узкую дверь и остановились перед вахтерской. Внутри сидела пожилая женщина и смотрела какой-то фильм на маленьком, черно-белом телевизоре.

– Баб Валя, привет! – бодро поздоровался Федор.

– О, Федька! Кот дранный, – встрепенулась женщина, – ты чего приперся-то?

– Ну, баб Валь, какой я там кот? Наговариваешь на меня! – Федор улыбался, – и не приперся я, а привел уважаемого человека. Заселять его будешь.

– Какого такого уважаемого? – женщина вышла из комнатки и оценивающе осмотрела Леонида, – куда его заселять, с какого переляку?

– Здрасте, – удивился Федор, – как с какого? Проверь, как пить дать, руководство звонило, предупреждало.

– Ничего не знаю, – отрезала женщина, посмотрел на Леонида, – как фамилия?

– Легков, – ответил Леонид.

Женщина вернулась в свое помещение, полистала один журнал, потом взяла второй. Открыв, достала какой-то листик, надела очки. Читала, шевеля губами. Дочитала, положила листик назад. Выражение лица смягчилось.

– Паспорт есть у тебя? – обратилась она к Лене.

– Конечно, – Лёня достал и протянул паспорт.

– Поселим, поселим, – бормотала себе под нос женщина, – такого хорошего мальчика, конечно поселим.

– Вот и славно, – обрадовался Федор, – я поехал, ты у баб Вали спроси, во сколько заводской автобус народ собирает, на нем и доедешь. Бывай!

– Спасибо, – Лёня на прощание протянул руку, – до завтра!

Баба Валя что-то записала себе в журнал из паспорта Леонида, взяла ключи и перешла в помещение напротив. Там долго возилась, вышла, неся в руках одеяло и постельные принадлежности.

– Пойдем, – позвала она, – я тебе комнату покажу, а потом за паспортом спустишься.

Они поднялись на четвертый этаж. Ступени, стены до самого потолка были выкрашены в тяжелый темно-синий цвет. В длинном коридоре никого не было, но из комнат доносился шум. Повозившись с плоским ключом, она открыла одну из дверей и вошла. Леонид зашел следом. Четыре кровати, стоявшие по две у стен, небольшое окно, стол, платяной шкаф в углу. Три из четырех кроватей были заправлены, в комнате находились чьи-то вещи.

– Вот, твоя, – сказала баба Валя и указала на кровать со свернутым на ней матрасом, – там внутри подушка, вот тебе одеяло и белье. Когда будешь уходить, дверь закрывай, ключ мне сдавай. Я тебя подселила к хорошим ребятам, они спокойные, не пьянствуют, не бедокурят. Автобус отходит в семь пятнадцать, проспишь, пеняй на себя. Ребята сегодня на сутках, поспишь без них, познакомишься завтра. Дверь я закрываю в полдвенадцатого, потом хоть лбом бейся, не открою. Понял?