Текст книги "Телохранитель ее величества: Противостояние (СИ)"
Автор книги: Сергей Кусков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Я выдавил улыбку в ответ:
– Так точно, сеньора!
– Быстро в душ и ко мне в кабинет! – бросила Мишель, обозначая, что разговор закончен. – Я приказала вышвырнуть девок оттуда, там никого нет, так что не задерживайся. – После чего принялась что-то деловито объяснять сеньоре Гарсия, оживленно жестикулируя.
Я развернулся и пошел к душевым. Душевые для меня до сих пор место проблемное. "Девки" ведут за мной охоту, постоянно, и мне некуда от них деться. Особенно там, где я оказываюсь "прижатым к стенке" благодаря нормальным физиологическим реакциям. "Что в этом такого"? – спросите вы. – "Ну, перетоптал бы одну, вторую, третью, раз сами вешаются... Дело молодое..." Молодое-то оно молодое, но есть нюанс. Не я, как сильный заправский мачо, проявлю свою крутость и обаяние, зажимая их в душевой толпами, а они покажут, какие они разэдакие, творят со мной, что хотят и где хотят. Я стану для них трофеем, а не наоборот. А это много для заведения, в котором мне кровь из носа нужно повысить свой статус. "Один неверный шаг, одно единственное оступление, малыш, и ты никогда не выпутаешься из дерьма" – говорит мне Катарина почти на каждом занятии, и я все больше убеждаюсь в ее правоте. – "Ты должен будешь делать это, но на своем поле, на своих условиях, и только подчиняя"...
Подчиняя... Куда мне подчинять с таким раскладом?! Они все властные стервы, палец в рот не клади – откусят! И дело даже не во мне, не в моей личностной составляющей – надо будет, отпор дам. Камилле же дал! Мне просто некогда заниматься иерархическими проблемами, время «своего поля» еще не настало. Либо тратить энергию на «личное», либо на тренировки – иначе тут сдохнешь. И пока у меня никто не интересовался, куда именно я хочу свою энергию потратить...
А значит, я, либо плюнув на все, моюсь с этими заразами-охотницами, используя кое-какие вложенные Катариной тренинги, либо изматываю себя до изнеможения, пока у них не кончится терпение и они не уйдут восвояси – то есть, пока душ не освободиться естественным образом. Слово "честь" здесь не пустой звук, девочки играют по неписаным правилам, согласно которым должны уступить, если я выполню базовые условия противостояния. В частности, если закончу вечернюю тренировку не в восемь, а в десять вечера, упав от изнеможения. Но сегодня мне это не грозит.
После душа почувствовал себя легче. Оставил скафандр возле полигона и бодрый направился в сторону административного сектора. Бросил беглый взгляд на браслет, настроение поднялось еще выше – скоро ужин, и после разговора с офицерами ничто не успеет омрачить мне поход в столовую вовремя – занятия на сегодня завершены. С этой радостной мыслью я и вошел в кабинет Мутанта, как ее все называют про меж себя, вопреки официальному позывному.
Все три сеньоры полковника сидели вокруг стола хозяйки кабинета, к ним присоединились Рамирес, главный специалист корпуса по нейронному ускорению, Катарина, мой куратор, и, отчего-то, Норма.
– Садись, – указала мне на место в противоположном конце стола Мишель. Я вытянулся, послушно прошел и сел, выжидательно сложив руки на подлокотниках. Воцарилось молчание.
На сей раз они изучали меня не долго, и первая заговорила Норма:
– Хуан, мы провели консилиум. Посмотрели на твои результаты сегодня. И пришли к выводу, что ты не успеваешь за графиком "погружения".
– Я знаю, сеньора. – Я кивнул.
– Твой мозг успевает, даже несколько опережает график, – продолжила Рамирес. – Однако, твое тело, мышечные реакции... Они не дают тебе раскрыться. Тормозят.
– Способности берсерка в какой-то мере перекрывают этот недостаток, – взяла слово сеньора Гарсия. – Контролируемые способности! – Она бросила на Норму уважительный взгляд, та незаметно кивнула. – Но берсеркизм – это берсеркизм, это иное состояние тела. Которое ты пока можешь активировать только музыкой.
– Виноват, сеньора! – вытянул я спину. Она покачала головой.
– В этом нет твоей вины. Уже то, что мы можем на них воздействовать – прогресс. Твоих предшественников, точнее предшественниц, нам пришлось ликвидировать. Всех. – При этих словах я поежился, а Норма уткнулась глазами в столешницу. – Но я повторю, это ОСОБЫЕ способности. А то, что должно быть у тебя в арсенале ОБЫЧНЫХ... – Она покачала головой. – Ты не сдвинулся с места, хотя прошел месяц с прошлого нашего мониторинга.
– Я старался, сеньора! Видит бог, как старался!
– Мы верим, – примирительно улыбнулась сеньора Морган. Кажется, я ей нравлюсь. Во всяком случае, неприязни она ко мне не испытывает. – Ты стараешься. Но есть вещи, которые выше человеческих сил.
– Ты должен уметь это сам по себе, Хуан, – добавила Мишель. Без использования берсеркизма, пусть и контролируемого. Это обязательно. В противном случае нам придется остановить твои занятия на "мозговерте", во избежание. И ты навсегда останешься в той поре, которую достиг сейчас. А это мало, крайне мало!
Я опустил голову, одолеваемый нехорошими предчувствиями.
Точно.
– Мы решили, – продолжила сеньора Гарсия, – что процесс нужно форсировать. Во что бы то ни стало. Твоя проблема – мышцы, которые не успевают за мысленной реакцией, и с завтрашнего дня мы начнем их тебе разрабатывать. До того, как мы увидим прогресс, все твои занятия прекращаются. Сегодня отдыхай и отсыпайся, а с завтрашнего утра готовься.
– Так все серьезно, да? – усмехнулся я, чувствуя, что сейчас мне позволено немного покуражиться и побахвалиться. Что-то эти сеньоры скрывают, и очень серьезное, иначе бы не собирали по этому поводу целый консилиум.
– Это больно, Хуан, – озвучила мои сомнения сеньора Морган, читавшая меня в этот момент по лицу. – Очень больно. Очень-очень! Но тебе придется это вытерпеть.
Из моей груди вырвался вздох, я снова опустил голову вниз.
– Как понимаю, выбора у меня нет?
– Выбор? – улыбнулась Мишель. – Забудь это слово.
Дальше начался ад. Впрочем, даже ад по сравнению с тем, что меня ожидало, курорт. Во всяком случае, я очень туда хотел, чтобы хоть немного передохнуть от неотступной, разъедающей всего меня боли. Я не знал, что так может быть!
Эти методики... Их придумали психи, изуверы. Люди, не знающие, что такое ценность человеческой жизни, не знающие, что такое цена достижения результата. Не буду их описывать, ибо даже спустя годы воспоминания о том периоде не вызывают ничего, кроме отчаяния. Меня рвали на части, ломали, и делали все это без средств обезболивания. Я должен был быть в сознании, я должен был ощущать каждую мышцу, каждую связку, которую они разрабатывали, несмотря на то, что каждая из мышц, обколотая специальной химией, горела изнутри нестерпимым огнем.
Как я выжил в первый день – не знаю. В каюту меня несли. Следующий день стал повторением предыдущего, и я взмолился, чтобы меня пристрелили. Но пристреливать меня никто не собирался, наоборот. Еще на следующий тесты показали, что дело с мертвой точки сдвинулось – наметились успехи. Но это было только начало.
Пытка продолжалась неделю, и вся неделя промчалась, как в тумане. Единственным ее плюсом стали Сестренки – взаимоотношения с ними начали налаживаться, и я подозреваю, дело в материнском инстинкте. Им требовалось защищать кого-то слабого, а слабее существа, чем я в этот момент, трудно сыскать.
– ...А он такой и говорит: «Вы же не скажете маме, девочки? Правда?» – усмехнулась Мия.
– Козел! – Мои кулаки сжались.
– Это точно!
– И сколько так продолжалось?
– Пару лет.
– А вы?
– Привыкли! Что ты хочешь от маленьких девочек? – оскалилась Роза, подсознательно включая механизм агрессивной защиты. – Раз взрослые что-то делают, это нормально, так и должно быть. Пока само не всплыло.
– И как такое всплыло? – покачал я головой. Случайно?
– Нет. Кто-то из соседей заметил странности, – ответила Мия и эротично прижалась ко мне, доводя меня этим до неистовства. – Сам понимаешь, район бедный, все друг друга знают. Кто-то обратился в гвардию, а те проверили.
– И нас забрали в приют, продолжила Роза. – Отчима же посадили. И слава богу! – Она повторила жест сестры с другой стороны, и я чуть не взвыл.
– Да уж, девчонки! – только и вырвалось у меня, когда я обрел дар речи. Руки мои, чуть развернув их обеих, принялись активно изучать мягкость их грудей. Обе бестии захихикали и начали томно выгибаться, играя на зрителя.
– Так, а вот этого не надо! – воскликнула Мия, когда моя рука уверенно пошла ниже разрешенной зоны. – Только выше пояса!
– Выше пояса, выше пояса... – передразнил я ее, но руку убрал. Периодически я проверял ее оборону, но скорее из желания позлить.
– Самое смешное, нам теперь некому мстить, – грустно усмехнулась Роза, отстраняясь. – Этого урода прикончили в тюрьме, всего через четыре месяца. Когда мы и в приюте обвыкнуться не успели.
Я присвистнул. Стоило ожидать! Насильников в тюрьмах не любят, особенно педофилов. Такие там долго не живут. К сожалению для Сестренок.
– А мать?
– А чего ей мстить? – хмыкнула Роза. – Она же мать...
– Так-то вот, Хуан, – вздохнула Мия и тоже отстранилась.
– Вы видитесь? – продолжил я.
Роза пожала плечами.
– Нет. Только один раз вделись, когда ее выпустили из тюрьмы. Ее же тоже посадили, за пособничество и сокрытие.
– И что?
– Посмотрели ей в глаза и ушли! Вот что! – воскликнула Мия.
Я выдержал паузу, давая девчонкам успокоиться. И когда те немного пришли в себя, все-таки додавил:
– Что вы увидели в ее глазах?
– Хуан, давай не будем об этом?! – нервно воскликнула Роза и села ко мне лицом, прижавшись к противоположному борту.
Действительно, перебор. Поняв, что зашел слишком далеко, я решил разрядить атмосферу и резко повалил Мию себе на колени. Та хлебнула воды, закашлялась и заехала мне кулаком по плечу, отчего я взвыл, но затем легла на колени сама, расплываясь от удовольствия. Вода доставала ей до подбородка, а какая юная сеньорита из колоний не любит поплескаться?
..Вот так я и ищу общий язык с Сестренками. При помощи слов, рук и душещипательных бесед в горячей ванной. Ванная, кстати, недавнее изобретение – горячая вода благотворно действует на мои воспаленные, разъеденные химией мышцы, лежать в ней по часу после занятий мне прописала коллегия инструкторов. А валяться в ней одному опасно – в любой момент какая-нибудь из мышц может отказать, и я утону.
На самом деле не утону, не все так плохо, но вот залезть в ванную самостоятельно, как и вылезть, я не мог, и это был хороший повод, чтобы затащить сюда кого-нибудь из девчонок. И единственными приемлемыми "кем-нибудь" оказались Сестренки: Гюльзар позиционировала себя, как скромницу, Кассандре было не по статусу, а Паула шарахалась от голого меня, как от огня. Конечно, первые две тоже составляли мне компанию, не без этого, но Сестренки, как я уже говорил, относились ко мне спокойно, не нервничали, и итальянка с восточной красавицей их постоянно подставляли.
– У вас были мальчики после этого? – задал я давно мучавший вопрос. Я начал понимать этих двух девочек, по сути психологических калек, которых калечил отчим с молчаливого попустительства родной матери. У Розы этот вопрос вызвал бурю эмоций, каждая из которых носила явно негативный характер, но она сдержалась, подавив это в себе. Мия же отнеслась к вопросу спокойно.
– Были. Но перед тем, как начало получаться, я одного убила, одного покалечила. Нет, двоих убила. Или не двоих? – она вопросительно посмотрела на сестру.
– Если ты о Пабло, то его не считай, – подсказала та. – Он нас домогался. Значит, одного.
– Да, одного. – Лежащая на коленях девушка перевела на меня кристально чистый, почти по-детски наивный взгляд. – И одного покалечила, но не серьезно – уже поправился. Ему сделали операцию за счет Короны. Роза в последний момент не дала его добить.
– Но... Почему? – вырвалось у меня. И ее грудь, которую я до того ласкал, перестала вызывать у меня эротические мысли. – Тоже приставал? Вел себя грубо, оскорблял?
– Нет, просто сорвалась. – Она пожала плечами. – Нашло что-то. С тех пор офицеры запретили мне в одиночку трахаться. Сказали, или в присутствии Розы, или чтобы на базе сидела. С тех пор мы так и ходим, всегда вдвоем. Кстати, мальчики не жалуются... – Они с сестрой переглянулись и довольно прыснули.
– Она еще пару раз пыталась, – вновь пояснила Роза. – И я ее останавливала. Это не просто так, понимаешь?
Я понимал. Но вернуть челюсть на место долго не мог.
– А ты? Ты срываешься?
Роза пожала плечами.
– Бывает. Но я могу избить, а она сразу "бабочки" активирует. Это как крышу сносит, Хуан. Ничего-ничего, все нормально, и тут раз – ощущаешь себя прижимающей парня локтем к горлу. Тот весь бледный, сам не свой, а ты... Как просыпаешься!
– Но местные психологи... – я сбился. Вспомнил Гюльзар. – Им это не надо, да? – усмехнулся я и посмотрел девчонкам в глаза. – Им нужно, чтобы у вас были слабости, чтобы вы держались за корпус и друг за друга?
– Не совсем. – Вздох. – Нами занимались. И занимаются. И занятия помогают. Просто...
– Просто прогресс в занятиях мог быть и большим, – перевел я. Девчонки отвели глаза и промолчали.
– Мы же не хранители! – выдала Мия заключительную все объясняющую фразу. – Нас в наказующие готовили. И нас с Розой, и Кассандру, и Гюльзар. И еще двоих. Но их отсеяли на Полигоне – списали по ранению.
– А мы уперлись, в наказующие не пошли, – вновь оскалилась Роза, включая защитный механизм.
– Потому, что ваших подруг подставили на Полигоне.
– Их не подставили, – покачала головой Мия. – Они просто не прошли. Не выдержали психологически – не смогли первыми нажать на курок. А урки смогли.
– Мы покрошили их, отбили девчонок, – продолжила Роза с грустью. Но если бы им не грозила опасность... Я не знаю, получилось бы у меня.
– Ты когда-нибудь стрелял в людей, Хуан? – усмехнулась Мия. Я задумался.
– Нет. Но я шел убивать Толстого. Я вам рассказывал.
– Ты ненавидел его, он припер тебя к стенке. – Роза отрицательно покачала головой. – У тебя не было выбора. А нам надо было стрелять в людей, которых не знаем, которые нам ничего не сделали. И девчонки спасовали. У нас был стимул – угроза их жизни, а у них его не было. Вот и всё.
– Потому мы и не пошли в наказующие, – подвела итог Мия. – И мы, и Кассандра, и даже Маркиза, которую мурыжили больше всех. Ведь наказующие, настоящие, не "морпехи", как ты их окрестил, это именно убийцы. Это их основная работа. А никак не охрана дворца и лиц королевской крови.
Я откинулся на борт и прикрыл глаза. Как все сложно! Секрет "чертовой дюжины" раскрыт, но он потянул за собой несколько новых выводов, выставляющих корпус в ином свете, чем казался ранее. Набор подразделений в соответствии с изначально заложенной специализацией. Кто-то – "мясо" в первом кольце окружения, способное отреагировать на угрозу быстрее любого возможного убийцы, либо закрыть охраняемую персону своим телом. Кто-то – "ряженые девочки" – охрана дворцовых покоев и боевой резерв на случай, если королеве понадобится несколько десятков винтовок для операции, которую не могут или не должны выполнять официальные службы планеты. А кто-то – изначально убийцы, устранители неугодных, имеющие сверхспособности, но и имеющие огромные-преогромные скелеты в шкафах. Которые, несмотря на имеющуюся базу психологической подготовки, никто им чистить не собирается.
И именно во взводе с такой специализацией оказался я. Но в "белом", не омраченном сотрудничеством с кровавой организацией Елены Гарсия.
А девчонки... Они простые. Но их рассуждения о смерти, о том, кого кто и как убил, вскользь... Сказанные с кристально чистыми, по-детски наивными глазами... Это страшно. Очень страшно!
Но других девчонок у меня нет. И только с этими мне придется работать бок о бок, доверять свою спину. А значит, я должен понять их. Хотя бы понять. И только потом пытаться построить свое мнение.
– Ну что, закончили с водными процедурами? – усмехнулась Роза, прочтя по моему лицу отразившиеся эмоции.
– Да, пожалуй, хватит уже... – Я попытался приподняться, скривился. Мия поднялась и села рядом, готовая подержать, если что. Но вставать я пока не собирался – не мог собраться с духом.
– Эх, девчонки!.. – внимательно оглядел я их прелести. – Если бы я хоть что-нибудь представлял из себя, как мужчина!..
– Если бы ты хоть что-то представлял из себя, как мужчина, – захихикала Мия, – мы бы с тобой в одной ванной не сидели!
– Мы бы шарахались от тебя, как Паула! – добавила ее сестра. – Кстати, тем более пора вылезать – эта дрянь должна с минуты на минуту вернуться с гулядок, у нее пропуск до семи.
Я попытался подняться, опершись на плечо Мии. Рука и ноги мои задрожали, тело пробила сквозная волна боли, но, приподнявшись, я упорно держался, пока Роза вылезала из ванны, готовая поддержать меня с той стороны.
– Кстати, почему вы с ней так? "Гулядки", "шалавиться"?.. Грубо, девочки! Очень грубо! Она же ваша напарница!
– Грубо? – Невозмутимая обычно Роза закатила глаза. – Ты с ней мало общался! Она тот еще фрукт, хоть и напарница!
– На ней пробы негде ставить! – срезюмировала Мия, так же вылезая наружу. – И она этим всех достала.
Я хотел добавить относительно красноволосой что-то еще, в оправдание, но боль пронзила настолько сильно, что заматерился вслух и чуть не упал. Девчонки перехватили меня и в буквальном смысле потащили в спальную.
– Все хорошо! Все хорошо, Хуан!.. – причитала Роза, успокаивая меня, словно я ребенок. – Еще шажочек! И еще! А теперь ножками, ножками...
Паула, действительно, вернулась, когда мы вошли в спальную. Вошла, вся такая красивая и накрашенная, в жестком красном платье, оставляющем для фантазии не особо много места.
– О, ванная свободна, да? – Она бросила через две кровати сумочку и начала скидывать туфли. И не только туфли. Я вновь заматерился сквозь зубы.
– Все, Ангелито, теперь спать! Только спать! Сейчас мы тебя намажем... – Роза потянулась к тюбику специальной мази, стоящей на моей тумбочке. Я перебил:
– Укольчик! Пожалуйста! Сделайте укольчик! Я не могу больше это терпеть!
Но Мия уже уложила меня на живот и принялась размазывать по рукам мазь, которую выдавила ей на ладони сестра.
– Укольчика сегодня не будет. Укольчик завтра. Укольчик он на крайний случай, Хуанито. А у нас он далеко не крайний. Правда же?
Ее монотонный голос успокаивал. Я настраивался на него и боль отступала. Потом они в четыре руки принялись растирать меня, игнорируя мои судорожные попытки сопротивляться, когда от их нажатий было особенно плохо. Когда все закончилось, поднялись:
– Все, Хуанито! Теперь спать! Включай свою музыку и до завтра!
Действительно, от мази и массажа становилось легче. Но не настолько, чтобы забыть горящую во всем теле боль. Мне оставалось только одно – впасть в небольшой транс, обусловленный... Даже не знаю какими способностями. Просто от него становилось легче, и можно было заснуть. К тому же, я совмещал приятное с полезным, выполнял негласное распоряжение делать подборку вещей, влияющих на регулировку способностей берсерка.
– Кузя! "Внутри искушения", случайный выбор, – произнес я так, чтобы наш домовой искин, совсем недавно получивший от меня гордое имя "Кузя", понял и сделал требуемое. До этого он носил имя "Кустодио", оставшееся еще от предыдущих владелиц каюты, но я убедил девчонок, что оно не подходит для истинного домового. И назвал именем домовенка из маминой сказки, кстати, созвучным со старой версией.
Под потолком раздалась одновременно приятная, но в то же время жесткая мелодия. Девчонки скривились.
– Как ты можешь это слушать? – вздохнула Роза.
– Ты ничего не понимаешь, – ответил я и прикрыл глаза. Теперь спать. Спа-ать!
Каюту огласил приятный женский голос, что-то поющий на высоких нотах, плохо сочетающийся с жесткой суровой мелодией. Но он сочетался, и это было главной особенностью исполнения. Сейчас так не играют!
Через пятнадцать минут из ванной, завернутая в банное полотенце, вышла высокая красноволосая девушка. Окинула взглядом помещение, спящего на крайней кровати юношу и сидящих на соседних внешне одинаковых девушек, в состоянии прострации слушающих льющуюся с потолка мелодию. Скривилась.
– Спит?
Ответом был кивок одной из девушек.
– Давай что-нибудь из нашего...
Красноволосая скинула полотенце, вытерлась, накинула халат и плюхнулась на свою кровать, пока одна из девушек отдавала приказ искину. Через несколько секунд каюту огласили новые звуки, совсем не похожие на предыдущие. Это тоже было из репертуара Хуана, что-то из древности, но в отличие от большинства его последних вещей, они понимали смысл того, что слышали. Или хотя бы пытались понять.
Проигрыш закончился, и все три девушки принялись напряженно вслушиваться, разбирая жуткий акцент слов, ловя необъяснимую магию их исполнения:
Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне,
Нарисуй мне портреты погибших на этом пути.
Покажи мне того, кто выжил один из полка,
Но кто-то должен стать дверью, а кто-то замком,
А кто-то ключом от замка.
Одна из близняшек прикрыла глаза, вторая все так же смотрела перед собой в прострации. И только красноволосая пыталась накрутить себе образы на услышанные слова, ассоциируя их с окружающей реальностью.
Земля. Небо.
Между Землей и Небом – Война!
И где бы ты не был,
Что б ты не делал -
Между Землей и Небом – Война!
– Для чего они его так готовят? – задала она вопрос в потолок. Ответом ей стало молчание. – Девчонки, что будет дальше?
Ее подруги не знали ответа.
Глава 4. Сочинитель
– Всё, на сегодня достаточно.
Катарина выключила все виртуальные окна с рисунками и схемами и откинулась на спинку кресла. – Можешь задавать вопросы.
Первые пару минут я просто сидел, складывая услышанное в удобоваримые "штабеля" и рассовывая их по полочкам багажного отделения своих мыслей. И когда все улеглось и состыковалось, задал первый всплывший вопрос:
– Почему я не могу оперировать непосредственно с "королевой"?
Катарина пожала плечами.
– Ты не справишься. Заклюют. Если хочешь свалить "королеву", тебе нужно найти "дурнушку" и сделать "королевой" ее, иначе это не работает. Как – объяснила. Девочки должны трудиться сами, за тебя, ты – только собирать сливки.
– Откуда ты все это знаешь? – я усмехнулся. – Тебе ведь доводилось использовать эти знания. Ты проверяла их. Сама.
– Скажем так, кое-что проверяли на мне. – Она выдавила постную улыбку. – Те, для кого корпус телохранителей – источник живых тренажеров. И эти уроки я никогда не забуду.
По ее молчанию понял, большего не добьюсь. И так сказано достаточно. Но это, действительно, опробованные методики, разработанные далеко за пределами бело-розовых стен.
– Женщины знают себе реальную цену, Хуан, кто бы что ни говорил об их повышенном самомнении. В общении друг с другом самомнения нет, каждая знает свое место, свой статус в негласной иерархии и свои шансы. И та девочка, которую ты возвысишь, продаст душу дьяволу за то, чтобы остаться "королевой", даже если будет знать, что ты ее "разводишь". Такова природа человека, не нам ее менять. Если же попытаешься воздействовать на "королеву" напрямую, если считаешь, что победа над Камиллой была не случайна ... – Она покачала головой. – Что ж, успехов!
– Ты не представляешь, чего мне стоила та победа! – вырвалось у меня. – И чего стоило разгрести ее последствия.
– Ну, вот и выяснили! – Улыбка.
– Как оставить ей этот статус потом? Не ломать ее? – задал я животрепещущий вопрос.
– Хочешь всегда быть белым и пушистым? – усмехнулась она. Я покачал головой.
– Нет. Но буду к этому стремиться.
– Всё будет зависеть от тебя, от твоей позиции. Но мой совет, если хочешь чего-то достигнуть, иди по трупам. Забудь про сопли.
– Жестоко!
– Женщины любят львов, а львы жестоки. Это природа. Еще они любят тех, кто делает им больно. Это тоже жестоко, и это тоже природа. К сожалению.
Я вновь покачал головой, но промолчал.
– Есть еще один метод, называется "битва королев". Это если "королевы" две, и тебе надо утопить обеих. Но об этом в следующий раз, на сегодня хватит.
Она встала, поправила ремень, к которому была прикреплена кобура ее игольника, и пошла к выходу. Занятие закончено.
Я вышел вслед за ней, все еще ощущая себя в прострации. Как бы ничего нового на ее занятиях я не услышал, однако даваемые ею знания, систематизированные и поданные в удобоваримой форме, очень помогали. Я практически погасил конфликты внутри взвода и ближайшие дни планировал выйти на межвзводный уровень. Свободное время у меня появилось – график физических нагрузок стабилизировался, а сами нагрузки даже снизились за счет того, что теперь я оттачивал не все подряд, а какую-то определенную способность, определенное умение. Больше времени теперь посвящалось теории, а теория требовала тщательного повторения "дома", и, учитывая серьезность материала, мне просто не могли не давать на это времени.
Раскачка мышц закончилась относительно хорошо. "Относительно" потому, что я все равно отставал от девчонок, начавших заниматься в тринадцати-четырнадцатилетнем возрасте, но это отставание уже не догнать. Я и так дважды перепрыгнул через себя, и если форсировать мои способности дальше... Будет ай-яй-яй! Уже то, чего я добился – подвиг!
Следом за раскачкой последовало закрепление, затем началась специализация. На мозговерте я продолжал заниматься, но скорость прогресса отныне была черепашья, только и достаточная, чтобы процесс не остановился на месте. Это слабая сторона нейронного ускорения – как только бросаешь "мозговерт", как только нервная система "устаканивается", расшевелить ее чертовски сложно. Вероятность сумасшествия в пятьдесят процентов в этом случае – детский сад. Мне давали прийти в себя, давали научиться управлять способностями, не насилуя и не подводя к черте, и я был за это благодарен.
Я вошел в оранжерею. Паула училась. Сидела за столом, обложенная книгами. Ну, книгами их называют по привычке, на самом деле это такие же генераторы вихревых полей, как и капсулы, только более мощные, и с функцией обновления через сети с сервера выпустившего их учебного заведения. Вокруг нее вихрились поля во всех пяти возможных измерениях, даже сверху, создавая своего рода прозрачный кокон.
– Занимаешься? – усмехнулся я, присаживаясь напротив. Она бросила рисовать что-то на одной из граней виртуала и посмотрела на меня.
– А?
– Говорю, занимаешься?
Кивок.
– Скоро сессия. А я не готова.
– "Прошлындалась семестр непонятно где..." – озвучил я характеристику, данную ей одной из Сестренок. Красноволосая лишь пожала плечами.
– Нагоню. Я способная. Кстати, ты думал, куда поступать потом будешь?
– Солнце, дай мне школу закончить! – фыркнул я. Встал, и чтобы не мешать, вышел в коридор.
Проблема с поступлением у нас открыто обсуждается, но связана она не со мной, а с Розой и Мией. Они до сих пор не определились, куда хотят. Мия склоняется к медицинскому, Роза хочет попробовать себя на ниве психологии. А для близняшек-клонов, всю жизнь привыкших быть вместе, и даже вместе трахающихся с мальчиками, такая разлука – серьезное испытание. Но я пока стараюсь дистанцироваться от этой проблемы – не дорос до ее решения.
Снаружи меня ждали. Ну, не ждали, но ждали бы, не выйди я сам.
– Привет! – помахал я рукой.
Тереза покраснела. Они всё ещё краснеют, хотя мы с ними давно на "ты". Я часто гощу у них, они поят меня превосходным мате, который на Венере не много кто может готовить так вкусно, мы треплемся о жизни и вообще всячески наводим мосты. Инициатором такого общения стала Мари-Анж, девочка, к которой я тогда прибежал с аптечкой. Она упрекнула меня, что они подарили мне феникса, а я их чуть ли не избегаю. Пришлось выкруживать время между занятиями и после тренировок, чтобы знакомиться поближе. Но теперь я об этом не жалею. У меня два взвода, и в отличие от первого, основного, во втором меня признают авторитетом и старшим братом. Совсем чуть-чуть старшим, но тем не менее. И это льстит.
– Приходи к девяти. У нас праздник! – она расплылась в улыбке.
– Кристи, наконец, сдала тесты?
Тереза довольно кивнула.
– Мы свободны! Понимаешь, Хуан, мы свободны!!!
Она подпрыгнула на месте, выражая бурю эмоций, бушующую внутри.
– Поздравляю!
Летом они станут ангелами, пройдут посвящение. Но перед посвящением нужно сдать кучу тестов, чтобы доказать, что ты можешь носить это гордое звание. Тесты сложные, как физические, так и умственные, и даже психологические. А зачет, как и везде у них, по последнему. Кристина была последней, кто не мог сдать один далеко не самый сложный тест, задерживала всех. Сдавала около трех месяцев! Видать, сегодня девочке повезло.
– Придешь? – вновь расплылась в улыбке Тереза. Я глянул на браслет, на часы.
– Приду. Может, чуть задержусь.
Девушка убежала. Я же направился к одному мне известной цели, обдумывая на ходу план действий. Итак, "развод кур". Хорошая методика, умная, и главное, девочки делают все сами. Давно пора – второго поединка, как с Камиллой, я не перживу. Осталось сделать три вещи: найти "королеву", настроенную ко мне враждебно, найти в ее окружении явную "дурнушку", достаточно умную, чтобы поддалась методике, и продумать, стоит ли разыгрывать с ними представление. Ведь серьезной необходимости для этого нет, у меня пока нет явных врагов, а если "куры" раньше времени поймут, что я пытаюсь манипулировать...
Кажется, я крякнул. Катарине легко, она сидит в сторонке и потихоньку наблюдает за процессом. И делает выводы, о которых строчит "наверх". Мне же жить здесь дальше, определенно еще немалое время.
Пока я видел единственный плюс от ее занятий – мне дали время на "знакомство с личным составом", на отсутствие которого я грешил. "Как я буду тестировать твои методики, если мне банально некогда?" – высказывал я ей.
«Что ж, Шимановский. Хотел – получай!» – поддел внутренний голос.
Ноги принесли меня в искомый сектор, и я принялся открывать все двери подряд, пока не нашел нужное. Собирался давно, да все некогда, некогда... Да и оранжереи... Это теперь я понимаю, что неприлично вламываться в первую попавшуюся. Отмазка хорошая – не знал, но все же ворошить проблему не хотелось.
Она. Та самая оранжерея, где я сидел после битвы с Камиллой и читал книгу. Старинную, из домашней коллекции семьи Веласкес. Книги были тут и сейчас – так же лежали на столе в большом количестве. Но в отличие от прошлого раза оранжерея была не пуста. На меня поднялись две удивленные пары глаз девчушек лет двадцати, почти моих ровесниц.
