Текст книги "Ванька 12 (СИ)"

Автор книги: Сергей Куковякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 16

Глава 16 Нулевой результат

Может быть, это – факт, а может – мне только так кажется.

Время тут течет… не одинаково. После попадания сюда приходилось мне жить и в столицах, и в губернских городах, и в уездах – в том же селе у Федора.

Наиболее быстро время движется в Москве и Санкт-Петербурге, теперь – Петрограде. Не успеешь моргнуть – неделя и пролетела. В Вятке время уже течет медленнее и без суеты – почти как местная река-кисельные берега. Я не беру во внимание позавчерашний день с бомбардировкой города и работой в операционной. Это – исключение из правила. В уезде время как прудик тиной заросший – стоит и почти не двигается.

Если часам на руке верить, то я у местного пруда пол сотни минут ещё не гуляю, а кажется – здесь я чуть ли не родился. Павел Павлович сюда меня отправил. Сформулировал всё он культурно, но смысл сказанного был – не надо мне в лаборатории находиться, под руку ему лезть, да и здоровее я на берегу буду. В лаборатории всякое случиться может.

Вчера вечером инженер-металлург осколки только органолептически исследовал – сытыми глазами после ужина на них посмотрел, пальчиком по ним постучал. Лизнул даже. Вот на зуб не пробовал – чего не было, того не было.

– Необычный металл. Никогда с таким не сталкивался.

Осколки, после этого предварительного заключения, Павлом Павловичем мне были возвращены. Какого-либо особенного интереса они у инженера-металлурга не вызвали.

Я-то что в стойку встал? Больше всех мне надо?

Но, уж коли ехал сюда почти за восемьдесят верст, поживу тут до завтра и дождусь результатов лабораторного исследования. Мне ещё и Людмиле Константиновне ответ давать, есть ли какое-то основание для того, что чужими они ей кажутся, нехорошими по какой-то там ауре.

Пруд у поселка Белохолуницкого совсем не маленький. Своим появлением в середине восемнадцатого века он обязан всё тому же заводу, на который я приехал. В Вятской губернии больше его пруда нет. Про всё это мне опять же Павел Павлович рассказал, когда на бережок к водной глади выпроваживал.

Я уж и покурил, и на рыбаков посмотрел. Нет, на берегу с удочками никого не было, до такого народ тут ещё не докатился, а вот на лодках откуда-то с пруда с уловом несколько человек возвратилось.

Не пора мне уже к Павлу Павловичу?

Стрелки к циферблату как прилипли. Секундная и то спит на ходу.

Нет, до полудня мне погулять велено…

Тут моё внимание привлек необычный головной убор одного из рыбаков. Это была… драгунская латунная каска времен Наполеоновских войн с высоким гребнем. Плюмаж из конского хвоста у каски отсутствовал, как и часть козырька.

Пока рыбак привязывал свою лодку, я подошел к нему. Решил поинтересоваться, откуда у мужика такая вещица.

– Где драгунским шлемом разжились, уважаемый. – я кивнул на поблескивающий на солнце головной убор.

– Из пруда. От шаромыжников остался.

Многословием рыбак не отличался.

– Откуда тут французы? – удивился я.

Слово «шаромыжник» мне было известно. Пошло оно от пленных армии Наполеона, которые просили еду и одежду у крестьян, обращаясь к ним «шер ами», то есть «дорогой друг». Вот этих побирающихся французов и всех прочих неудавшихся завоевателей России шаромыжниками и называли.

– Пруд они тут углубляли.

Мужик оказался не настроенным на разговор – достал из лодки мешок, закинул его на плечо и зашагал в нужном ему направлении.

Наконец мои часы показали, что уже можно мне Павла Павловича побеспокоить. Как на пожар я от пруда не бежал, но перебирал ногами в направлении завода довольно быстро. Нагулялся я тут уже на год вперёд, не за этим сюда приехал.

Павел Павлович, когда я вошел в лабораторию, листал какой-то справочник. Вид у него был взъерошенный и несколько растерянный.

– Нет такого сплава, – не дожидаясь моего вопроса произнес он. – Нет. Нет. Нет.

Как, нет? Вот они, осколки, на его столе лежат.

– Извините, ничем помочь не могу.

Павел Павлович находился в раздерганных чувствах, у него возникли сомнения в своей компетенции и даже что-то есть не хотелось. Последнего он за собой давненько не замечал.

– Ну, где-то же это сделали. – я взял в руки один из осколков со стола инженера.

– Да. Где-то сделали. Где, я сказать не могу…

Расстроил я человека. Неудобно мне даже.

– Один я Вам оставлю, остальное вынужден забрать. Спасибо, что уделили мне своё время. Рад был знакомству.

В ответ мне Павел Павлович только невпопад кивал. Мысли его неизвестным сплавом были заняты. Привезенный в лабораторию осколок, судя по всему, его профессиональную гордость затронул и он желал до истины докопаться.

Я даже не уверен был, понял ли он, что я с ним прощаюсь.

Получалось, что съездил я в Белохолуницкий поселок без результата. Вернее, вопросов после встречи с Павлом Павловичем у меня только прибавилось.

Глава 17

Глава 17 Звонок Громозовой

– Подождите, Нинель Иванович. Одну секундочку.

Я уже за ручку двери взялся, когда Павел Павлович меня остановил.

Что-то ещё он мне сказать хочет? В последний момент нашел в справочнике, что листал, нужное?

– Тут Людмила Константиновна звонила…

Что, тоже ей не терпится по металл осколков узнать?

Павел Павлович фразу начал и замолк, в свой талмуд опять глазами уперся.

– Что-то передать просила? – попробовал я вернуть инженера-металлурга к реальности.

– Да-да, просила. – Павел Павлович кивнул и листок в справочнике перевернул. Прочел что-то и наконец ко мне лицо поднял.

– Что же просила передать Людмила Константиновна?

Руку на сердце положа – уже немного злиться я начал. Ну, не то что совсем уж зол стал, но есть такое немного… Сегодняшняя манера общения инженера меня из себя вывела. Бывают у меня такие перепады настроения после контузий. Зацепит меня какая-то мелочь и на ровном месте я кипятиться начинаю.

– Что просила? Сейчас, сейчас…

Он, что, ещё и забыл, что мне передать надо⁈

Стоп, стоп, стоп… Точно, током мне лечиться надо…

Я начал глубоко дышать, попытался успокоиться.

Черт, пора своим здоровьем заняться…

– А, вспомнил. В Вятку сейчас возвращаться не стоит. Там какой-то десант высадился.

В слове десант Павел Павлович поставил ударение там, где не надо. Я на это даже улыбнулся.

– Какой десант? Чей?

А какой вопрос я мог ещё сейчас задать?

– Чей? – повторил за мной Павел Павлович. – Чей… Простите, запамятовал. Говорила что-то Людмила Константиновна.

Нет, в очереди на неотложное лечение я не первый! Сначала, до меня, Павла Павловича на кушеточку для электросудорожной терапии надо положить!

В губернском центре чей-то десант высадился, явно – не артистов Императорских театров, а он и забыл… Кто, что, зачем…

– Вспоминайте, Павел Павлович. Вспоминайте.

Я вернулся к столу инженера, встал рядом с ним, руками о столешницу оперся. Навис, можно сказать, над сидящим.

– Ну? – попытался я ещё раз вербально активизировать его память.

Точно, не только по поводу устройства водоотопления и механической прачечной Людмила Константиновна с Павлом Павловичем контактировала. Похоже, что и пациентом он её был.

– Какие-то особи в красном, – выкопал слова психиатра из глубин своего мозга инженер.

– Особи? Так Людмила Константиновна и сказала? Не люди?

Хорошо, что я сейчас на стол опирался. Совсем не лишним это для меня в сей момент было.

– Да, так и сказала.

Нет, надо же…

Сейчас мне стало окончательно понятно, что с Павлом Павловичем я только время теряю. В мире что-то невероятное происходит, а я у пруда гуляю в неведении, а потом с не совсем адекватной персоной разговоры веду. Необходимо срочно нормальный источник информации искать.

Куда бежать? Белохолуницкий поселок даже не уездный центр, но советская-то власть здесь имеется. Да и в администрации завода уже явно что-то знать должны.

Три раза ха-ха. В заводоуправлении связи ни с уездом, не говоря уж о губернским центре, не было.

– Утром всё хорошо было, а сейчас ни с кем не можем связаться… По всему поселку так.

Таков был ответ. Сказано про отсутствие связи мне было спокойно и обыденно, подобное де у них частенько происходит.

– Может к вечеру и наладят или завтра утром. Подождем, небо-то на землю не падает.

Не падает. Это – точно. Но, зато с него что-то на головы валится. Удивляюсь я просто местному спокойствию.

Хоть Людмила Константиновна и не рекомендовала мне в Вятку возвращаться, но прямо сейчас я туда и отправлюсь. Пусть, может и к черту в зубы, но не здесь же сиднем сидеть?

В белохолуницком «Доме крестьянина» мне мою лошадку вернули в целости и сохранности. Ну, хоть это хорошо. Она же мне выдана во временное пользование старшим врачом психиатрической лечебницы, можно сказать – от сердца Людмила Константиновна ценнейшее средство производства оторвала. Какую дали – такую нужно и вернуть.

Лошадь я по совету добрых людей в сем новом советском заведении оставил, когда в поселок приехал. Не с ней же мне на завод переться. Там, в «Доме крестьянина», для неё все необходимые условия имелись.

Здешний «Дом крестьянина» не сравнишь с тем, что в самой Вятке устроен. Тут – барак для приехавших из сел и деревень для временного краткого проживания, а так же культурного просвещения вкупе с идеологическим воспитанием, а в губернском городе – трёхэтажный кирпичный дом с водяным отоплением и водопроводом. Я туда по приезду переночевать было сунулся, но свободных мест в появившемся при новой власти заведении не было. Под общежитие для крестьян там и выделен всего только второй этаж. На первом – амбулатория и чайная-столовая, а на третьем – справочное бюро, музей, библиотека-читальня и зрительный зал.

– В город? – задал мне вопрос мужик, заведовавший этим периферийным очагом смычки города и деревни.

– В город, – уже сидя на лошади ответил я.

– Ну-ну…

Тон сказанного наводил на определенные мысли.

Глава 18

Глава 18 Слободской

Вроде бы как не советовал мне мужик ехать, но прямо об этом не говорил. Тоном сказанного только намекал. Поезжай де, поезжай – скоро обратно прискачешь… Если цел останешься.

Ладно, по ходу дела разберемся. Вернуться-то никогда не поздно. Или – куда-то в сторону свернуть.

Первое время моя поездка верхом на лошади шла тихо-мирно. Дорога петляла туда-сюда, ветерок верхушки деревьев справа и слева от обочин покачивал. Не жарко и не холодно – вполне комфортно для верховой езды. Птички, вот только что-то как воды в клювы набрали. Ни одной не слышно было.

Где-то на середине пути от Белохолуницкого до Слободского встречная телега мне попалась, а до этого никого с той стороны и не было. Возница свою лошадку совсем не жалел. Настёгивал её как чужую, а не родненькую кормилицу. Когда я с ним поравнялся, обратил внимание на то, что он где-то даже шапку свою потерял и лицо у него было дикое какое-то. Словно напугало его что-то до мокрых портков и скорее он торопится от страшного места убраться. Глаза ещё у него были почти как медные пятаки времен последнего российского императора.

Так, совсем нехорошо это. Поосторожнее мне надо быть.

Хоть и до Вятки ещё далеко, но ушки на макушке пора держать.

Ближе к уездному центру встречных стало больше, я только и успевал к обочине сворачивать – катили они не разбирая дороги.

Да уж, от хорошего так не бегут. В Слободском надо бы мне прояснить обстановку. Там про десант красных особей должны знать. От них встреченный мною на дороге народ судя по всему без ума и улепетывает.

Копыта выделенной мне психиатрической лошадки простучали по деревянному настилу моста через Вятку, а только в гору в сам Слободской я начал подниматься, как меня остановили.

– Стой! – махнул рукой мне человек в поношенной милицейской форме.

Ну, представитель власти требует, значит – нужно подчиниться. Заодно я его сейчас про события в Вятке и спрошу.

– Не подскажешь, что тут происходит? – уже стоя на земле обратился я к милиционеру.

– Сам точно не знаю. Велено всех, кто в Вятку направляется, обратно разворачивать. Сам-то не в Вятку? Если туда – назад повертывай.

А, так я тебе и сознался… Нашел дурака.

– Нет, из Белохолуницкого в уездную больницу еду. Захворал что-то.

Ну, сказал я неправду, так не из корыстных же интересов.

– У вас же там самих хорошая заводская больница имеется. Что сюда ехать? – хмуро посмотрел на меня милиционер. – Поезжай обратно.

Вот заладил… Обратно да обратно.

– Хирурга там нет. У меня же грыжа защемилась… Мудовая.

Ну, не полезет же милиционер мне в штаны проверять, так ли на самом деле.

– Мудовая? Серьезное дело… У кума такая была. – проникся ко мне сочувствием товарищ из уездной милиции.

– Мудовая, – ещё раз соврал я. Тут только начни лгать, одно за другим и потянется.

– Езжай. – милостиво махнул рукой милиционер в сторону больничного заведения. – Хирург у нас хороший.

Пока я с милиционером разговаривал, мимо нас под горку к мосту несколько телег во все имеющиеся лошадиные силы пронеслись. Опасно так ими всеми управляли, ничуть на крутом склоне не притормаживали.

– Эй, погоди… – когда я уже в двух десятках шагов от милиционера был, до него всё же с опозданием дошло, что с ущемленными грыжами никто верхом на лошади в больницу не ездит. Ещё и с мудовыми.

Поздно, батенька, поздно. Не побежишь же ты сейчас за мной, не бросишь свой пост.

Я как умел прибавил скорости своему средству передвижения. Милиционер что-то кричал мне вслед, но я не обращал на это внимания.

Куда мне тут сейчас? Где размещается в уездном центре власть я конечно не знал, а мне сейчас к ней и надо добраться. Где власть, там и информация. Может, не отфутболят сразу меня, что-то узнать и получится.

Направо? Налево повернуть? Я на своей лошадке как раз теперь стоял на пересечении улицы, что от моста шла, с ещё одной, судя по названию – центральной. Почему я сделал такой вывод? Именем вождя второстепенную улицу не назовут, а именно так на табличке, что угловой дом украшала и значилось.

Решил – направо. Только начал поворачивать, как впереди на дороге по которой я от реки поднимался, винтовочные выстрелы зачастили, а через секунду-другую к ним и пулемет присоединился. Стреляли примерно в полуверсте, так мои уши расстояние определили. Три войны, ещё и с гаком, даром не прошли, кое в чем я теперь отлично разбираюсь.

А, это что? К трёхлинейкам и максимке какой-то шух-шух присоединился. Из чего-то незнакомого мне молотят.

Лошадка моя, пусть и из психиатрической лечебницы, а сообразила быстрее меня, рванула вперед так, что я чуть с камнями, которыми была замощена улица, близко не познакомился. Кстати, правильно и сделала. Если находиться рядом с местом, где бой идет, прилететь за милую душу может.

Глава 19

Глава 19 Мобилизован и в строй поставлен

Мать…

Предупреждать же надо!

Сам я в седле удержался, а вот то, что у меня на голове было, сейчас как ветром сдуло.

Почти новая же кепка была, в Москве купленная! Недолго я её и поносил…

К лошаденке моей словно бурная молодость вернулась. Сейчас-то она, как Людмила Константиновна сказала, всё больше по хозяйственным нуждам использовалась, но до передачи в психиатрическую лечебницу под седлом ходила. Демобилизовали де её по возрасту и передали в народное хозяйство.

Где-то на ипподроме мы сейчас бы всех обогнали, тут даже гадать не надо…

Так, а вот сейчас я тебя, милая, пытаться останавливать буду. Впереди справа, похоже – то, что мне нужно. Любой другой дом так бы красными флагами и соответствующими транспарантами не украсили. Ну, и портрет вождя на нем имеется. Кроме него – с полдюжины табличек с казенными названиями. Похоже, все советские учреждения уезда и города здесь под одну крышу собраны.

Уффф… Затормозил. Даже никого не сшиб, а – мог. Перед бывшим чьим-то при старой власти особняком народу порядочно толкалось. С телеги тут им… винтовки раздавали.

Что, народное ополчение уже формируется для отражения врага? Ну, точно – дело плохо. Вон до чего дошло… Кому попало оружие доверяют – половина винтовки как живых змей в руках держат. Не стрельнул бы кто ненароком в мою сторону.

Лошадь здесь было куда привязать – не один я таким средством передвижения видно пользовался. Коновязь слободские жители устроили монументально, дерева не пожалели – слону её из земли не выдрать.

– Постой тут, я пойду кое-что разузнаю, – посчитал я своим долгом сообщить лошади. Она, хоть и безмолвная животинка, но уважение моё заслужила. Чуть ли не с поля боя в тихое место меня вывезла.

Несколько шагов, и я уже был у входа в здание местной уездной и городской власти.

– Скорее получайте оружие, товарищ! Отряд уже отходит!

Пожилой мужчина совершенно гражданской наружности в очках с толстенными стёклами протягивал мне винтовку.

Это, кому, мне? Ни с кем он меня не перепутал? Впрочем, с такими диоптриями – не мудрено.

– Берите скорее и марш в строй!

Я моргнуть не успел, как винтовка оказалась в моих руках.

– А, патроны? – вырвалось у меня на уровне рефлекса. Трёхлинейку он мне всучил, а стрелять-то я чем должен? Камешками?

– Извините, товарищ! Сами сколько надо на телеге возьмите!

Что он орет-то так! Он, похоже, не только едва-едва видит, но ещё и плохо слышит?

Патроны на телеге были. Хоть пачками, хоть – в обоймах. Ремень у меня имелся, так что берем и две поясных двухгнездовых сумки.

В каждое гнездо я привычно расположил по четыре обоймы и в карман бумажную пачку ещё засунул. Пусть будет – двадцать патронов не лишние.

Вся моя внезапная мобилизация не заняла и пары минут. Дух я перевести не успел, как уже бегом уходящую колонну догонял, что спешила как раз в ту сторону, из которой я приехал.

Господи! Что же это делается! Кто бы мне про такое ещё полчаса назад сказал – не поверил. Опять понесло по кочкам мою биографию…

– Вы, кто, товарищ? – молодой парень со шрамом на щеке, рядом с которым я в сей момент шагал по улице, с подозрением во взгляде на меня глаза таращил.

– Рядом проходил… – я ещё до конца в себя от водоворота событий не пришел, вот первое попавшееся и ляпнул.

У парнишки от удивления чуть глаза на лоб не выскочили.

Вот, вот, я сейчас сам себя так чувствую…

– Рядом проходил? – переспросил мой сосед в шеренге. Чего-чего, а такого ответа он не ожидал.

– Рядом, рядом… – подтвердил я парню уже мною ранее сказанное.

Больше вопросов ко мне не последовало, только на ходу он всё глаза на меня косил.

Да недолго нам спокойно и пройти пришлось. Только-только перекресток показался, с которого меня моя психиатрическая лошадка галопом вынесла с улицы, что от моста шла, как на нем несколько человек показалось. Бежали они от чего-то, отступали, скорее всего, с того места, где я стрельбу слышал и шух-шух какой-то.

На пересечении улиц отступающие остановились, вразнобой стрелять начали. Тут опять этот шух-шух послышался и двое стрелявших буквально на куски разлетелись.

Мля!!!

Я как будто к камням, которыми улица была вымощена, прирос. Такого я ещё никогда в жизни не видывал. Всякое на войне было, но не подобное…

– Ложись!!! – заорали где-то в начале нашей небольшой колонны.

Что, ложись? Куда ложись? Зачем?

В этот момент ещё одним человеком на перекрестке меньше стало. Остальные врассыпную бросились, некоторые и оружие своё побросали.

Народ из нашего отряда и на самом деле ложиться начал. Прямо там, где кто стоял.

Не-не-не… Я такого сразу решил не делать. Рванул в сторону, и через низенький заборчик в чей-то палисадничек заскочил. Слободской, хоть и уездный город, но между домами и улицей почти везде палисадники тут имеются.

Глава 20

Глава 20 Скоротечный бой

Так, надеюсь чуть-чуть я замаскировался. Кусты в палисаднике от пуль и осколков меня конечно не защитят, но хоть противник меня не сразу заметит, всё больше теперь у меня шансов в живых остаться.

Тем временем некоторые из слободских ополченцев тоже начали с проезжей части червячками расползаться. Посреди улицы они как на ладошке, вот и сообразили умом быстрые, что надо хоть как-то спрятаться. Правда, не все. Неопытные в военном деле как упали на месте, так и остались.

Хотел я крикнуть совсем бестолковым, но тут мне не до того стало.

На перекрестке появились красные фигурки.

Правильно Людмила Константиновна сказала – особи. Нижних конечностей у них полтора людских комплекта было, а если сказать по-простому – три.

Вот пошутила же мать-природа!

Зачем им третья нога?

А, может, надо?

Надо сказать, особи росточка были не самого большого. Точно я с такого расстояния определить не мог, но едва ли выше метра. Ещё и худосочные. Нижние конечности – как палочки, верхние – не толще. Последних было две и в каждой по чёрному шару. Туловища – как полешки, а прямо на них без шеи овальная голова.

Это, что, наши братья по разуму? Вернее, не братья совсем…

Вот и дождались, счастье-то какое привалило – не одиноки мы на просторах вселенной…

Только, за каким хреном они сюда приперлись?

Трёхногие между тем начали из своих шаров в ополченцев молнии пускать. Сопровождалось это тем самым шух-шухом, но каким-то совсем не громким, такого я бы не услышал, когда с дороги от моста на главную улицу поворачивал.

Шухали особи совсем не прицельно, лупили в белый свет как в копеечку. Почти и не попадали, так – без особого результата свой боезапас тратили.

Наши тоже начали стрелять, но с похожим успехом. На спусковой крючок трёхлинейки нажать мало, попасть во вражину требуется.

Пожалуй, только мои пули цель и находили. Троих я успел вальнуть, как из-за углового дома на перекрестке красный шар показался. Причем – над крышей двухэтажного особнячка.

Это что ещё за хрень на веревочке? По воздуху летит?

Оказалось – нет. Тоже три конечности у шара имелись. Много суставчатые и очень проворные. Шар ими быстро-быстро перебирал и скоро уже полностью на перекрестке появился.

Тут к ополченцам и прискакал пушистый зверек…

Вот, оказывается, кто громко шухал! Только молнии у шара в отличие от особей были почти прозрачными. Они из него лились, скажем так – очередями. Ими шар наш отряд на раз-два принялся прореживать.

Два оставшихся патрона я сжег по шару. Попал, но что, толку-то – его даже не качнуло. На секунду он замер, остановился и чую – начал меня выискивать. Нет, визуально шар никак не изменился, но вот ищет он меня – и всё.

– Отходите! – заорал я оставшимся в живых ополченцам. Кускам тел, что по проезжей части были там и сям разбросаны уже кричать было бесполезно.

Уханькали не за что столько мужиков! И так их мало в России после войны осталось! Положили зря, подозреваю, что некоторые из них раньше и не стреляли.

Народ у нас послушный, найдется тот, кто команду даст – выполняют.

Ополченцы начали разбегаться-расползаться, шар на них отвлекся, ко мне на время интерес потерял.

Я откатился к стене дома и пополз на его угол. Каменное строение хорошим укрытием на какое-то время мне будет. Да простят меня хозяева палисадника – немного я его вам попорчу. Ладно – малыши-трёхножки, с ними я, похоже, могу справляться, а вот против шара – не потяну. Отступить придется, сила солому ломит…

Палисаднику не повезло. Только-только я за стеной дома оказался, ещё на ноги полностью не встал, как кусты, за которыми я прятался как ножом срезало и их ветки во все стороны полетели. Вернее, фарш из веток, будто через мясорубку пропущенных. Люди старались, ухаживали за насаждениями, а шар за секунду палисадник выкорчевал.

Я даже перекрестился. А опоздай я спрятаться на секунду-другую за стену? Вместе с веточками бы в кровавые лохмотья превратился…

Так буквально в течение часа мой статус третий раз изменился. Сначала я в роли совершенно гражданского лица был, затем меня на ровном месте мобилизовали в народное ополчение, а сейчас я уже скорее всего – партизан. Отряд наш разбили, мне удалось спастись, вот и буду я сейчас в одном лице напавшим сопротивляться. Плохо, что города я не знаю, только чуть-чуть ориентируюсь в направлении выезда из него.

В самом Слободском едва ли есть мне смысл оставаться, надо скорее из него выбираться, а там уж и посмотрим…

– Солдатик, иди сюда…

Кто это меня зовет?

Я осмотрелся вокруг. Из окна дома, за которым я прятался, какая-то девица меня рукой манила.

– Иди скорее, прячься.

Хороший у нас всё же народ! Тут вон что творится, самой девице спасаться надо, а она меня выручить желает.