Текст книги "Бакалавр 3 (СИ)"

Автор книги: Сергей Куковякин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 15

Глава 15 Будочка

От Мурашей до Кирова чуть больше ста километров. Скоро дома будем. Помоемся-побреемся, отдохнем. Что-то умотала меня эта поездка. Не просто по районам мотаться…

Половины не проехали как Юра на своем сиденье заерзал.

– Бакалавр, давай на пяток минут немного в сторону свернем. – опять меня своей перевязанной рукой тронул. Результат был что и раньше – скривился. Болит рука-то, не зажила за пару часов.

– Что опять? – оборачиваюсь чуть к неугомонному.

– Дом тут имеется. Почти волшебный. Ну, как поле чудес. Сколько раз не заходили – всё что-то находим. Все про него знают. Тысячу раз уж он обшарен снизу до верху, а как залезешь в его – что-то да есть. Колокольчик хороший подписной в нём я находил. В другой раз пачку денег бумажных. Парни ещё рассказывали, заходят, а посреди комнаты на столе самовар стоит. Прошлый раз были – не было никакого самовара, а тут раз и появился… – Юра даже своими ранеными руками попробовал размахивать, но быстро прекратил эти действия.

– Поехали съездим. – мне тоже интересно стало на этот дом посмотреть. Может больше по районам и не поеду. Заберут у меня машину, а пешком не пойдёшь же по вятской земле тропами партизанскими…

– Стой. Приехали, – вскоре Юра скомандовал.

– Ну и где твой дом? – не видно никаких строений. То ли ручей, то ли речка маленькая течет, а через неё здоровенная колода переброшена. Метра два длиной. Толстущая.

– Тут немного ещё пешком надо. Перейдем сейчас ручеек, там ещё метров двести. Не далеко. – Юра уж через водное препятствие перебирается. Меня не ждёт.

Посмотрел по сторонам. Не опасно тут машину оставить?

– Пойдём. Не тронут здесь твой транспорт, – рыжий рукой уже с другого берега машет.

Ладно. Юре виднее. Он тут не в первый раз.

Дошли до дома. Дом как дом. С виду ничего волшебного. По двору прошлись, внутрь поднялись. Никаких самоваров на столе в комнате не стоит. В шкафчике на стене столовое серебро тоже не появилось.

– Полезли на чердак, – Юра говорит.

– Куда ты со своими руками полезешь? – смотрю на него удивленно.

– Одна то рука у меня целая почти. Я потихоньку. Если что, ты меня поддержишь. – глаза у напарника горят. Заело его. Побывать в волшебном доме и ничего не ломануть – неправильно это.

Забрался ведь. Как не сверзился – червяком почти по лестнице на чердак поднимался. Морщился, кривился, но цели достиг. Охота, она пуще неволи.

Первый Юра поднимался. Я за ним. Если что, ловить его был готов. Ну, чтобы вместе падать.

На чердаке темновато, только сквозь щели лучики света проникают. Прялка старая валяется. Никому она не нужна или только что перед нашим приходом появилась?

– Юра, была тут раньше прялка? – к напарнику оборачиваюсь.

– Была. – столбом стоит. Куда-то уставился, глаз не отводит.

Подошёл. Что там он интересного увидел?

– Гляди. – рукой мне на будочку какую-то указывает.

Зачем тут будочка? На чердаке, тем более.

Стены пыльные все, паутиной какой-то заросли. Рисунок из-под неё какой-то чуть-чуть проглядывает.

Юра к будочке подошёл, забинтованной рукой тенёта начал сметать. Пылища поднялась, а он всё будочку очищает.

– Поле чудес… – у меня непроизвольно вырвалось.

Стена будочки никакая не стена, а старая храмовая икона. В мой рост. Метр восемьдесят. Гвоздями с ржавыми шляпками к чему-то приколочена… Охренеть…

Все три стены будочки такими были. Четвертой просто не существовало – это как бы вход внутрь такой был предусмотрен. Рыбацкие принадлежности складывать. Юра своей больной рукой в грязном бинте из будочки ботало достал и в сторону отбросил. Туда же столетняя разваливающаяся сеть на палку намотанная с поплавками из бересты полетела. За ней вёсла.

– Сто раз здесь был… – Юра на меня очумело смотрит. – За монтажкой Бакалавр иди. Наша эта находка. Для нас они тут были приготовлены… Можно это брать, не западло.

Не сходил, а сбегал. Аккуратно самокованные гвозди достал. Иконы освободил. На веревках с чердака их спустил, а Юра внизу принял. Про руку он уж и забыл. Второй, загипсованной, тоже немного помогал. Пальчиками.

Мешки, что у нас были, распороли. Иконы укутали. На багажник на крыше копеечки привязали.

– Юра, сигаретку дай, – напарнику говорю. – Что-то курить захотелось.

– На, не жалко. – пачку протянул. Опять скривился. Рука то снова заболела.

– Чудеса… – то на напарника посмотрю, то на багажник.

– Ещё не то бывает. Чудеса – ладно. Страхи разные ещё случаются. Вот тут уж только держись… – стоит тоже курит.

– Расскажешь? – заинтересовало это что-то меня.

– Да нет, наверное. Вспоминать такое не хочется. – сигарету недокуренную Юра бросил. – Поехали.

Глава 16

Глава 16 Общага

Мне надоело петь про эту заграницу.

Надену валенки и красное пальто.

Пойду проведаю любимую столицу,

Хоть в этом виде не узнает и никто…

Худенькие девицы на сцене изображали что-то. Ну, типа выступление. Не знаю, как это правильно называется. Народу нравилось. Мне, кстати, тоже.

Сегодня в филармонии не дешево стриженные возрастные дамы, не интеллигентные семейные пары из профессорско-преподавательского состава в костюмах, давно требующих обновления, не студентки пединститута, а совсем иная публика. Не контрамарочники от профсоюзного комитета, а веселые парни и девицы, иногда даже в спортивных костюмах.

Бакалавр, как копейку разгрузил дома у бабушки и о делах на завтра с Юрой договорился, сразу рванул в кассу сего очага культуры. Девочка то его – врач будущий, не в пивняк же с ней идти. Врачи – это элита интеллигенции, с ними только в филармонию. Ну, или в театр.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер.

Вот он какой – такой простой.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер,

А счастье будет, если есть в душе покой.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер.

Вот он какой – такой простой.

Бухгалтер, милый – милый мой бухгалтер,

Зато родной, зато весь мой…

Места хорошие взял. Не близко и не далеко. В центре.

Если совсем рядом со сценой расположиться, то очень уж громко будет. Имелся у Бакалавра уже такой опыт. Повторять свои ошибки ему что-то не хочется.

Дома у бабушки только помылся и морду побрил, а потом сразу к общаге мединститута выдвинулся. Повинился за долгое отсутствие, билетиками в воздухе помахал. Повысить культурный уровень предложил. Пригласил в филармонию, как мальчик приличный.

Придя в холодную и пыльную конторку,

Разложит стопками бумаги на столе.

Загрузит в трубочку советскую махорку

И будет думать только-только обо мне.

Рабочий день его почти уже закончен,

А дебет с кредитом остался не сведен.

Ему плевать на это, лишь бы днем и ночью,

Я пела эту песенку о нем…

В фойе филармонии студентка медицинского вуза не переставала удивляться.

К Вадику какие-то непотребные девицы подходили, Бакалавром называли, качаные мужики его по плечу хлопали, руку некоторые жали.

Цепи жёлтого металла у них на шеях болтались, алкоголем от некоторых тащило. Причем, так не слабо.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер.

Вот он какой – такой простой.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер,

А счастье будет, если есть в душе покой.

Бухгалтер, милый мой бухгалтер.

Вот он какой – такой простой.

Бухгалтер, милый – милый мой бухгалтер,

Зато родной, зато весь мой…

Зал на ушах стоял. Руководство филармонии бабло считало и с манагером девочек в юбочках из плюша переговоры вело. Когда дескать снова к нам заглянете, приездом своим осчастливите. Тот кочевряжился и пальцы гнул. Рубли в баксы переводил и пальцем в воздухе качал. Маловато мол будет…

Подруга довольна, у Вадика надежды какие-то замаячили…

В местожительство даму проводил, тётке на вахте денежку сунул, на этаж поднялся.

При движении по лестнице мальчишек каких-то встретили. Типа оперотряд. Вадик вид умный сделал, про цикл Кребса разговор завел… Парни мазнули глазами и мимо прошествовали. Им за общественную работу общагу давали, а не за бои без правил с кавалером первокурсницы. Вид у того был какой-то уверенный. Может это новый преподаватель отработки идёт принимать? Мало ли. Всяко бывало.

В комнате Наташи обнаружился непорядок. Девочки дисциплину хулиганили.

– Вадя, привет… – Миша-еврей с ноги на ногу у туалета переминается. Хороший, кстати, мужик. Бакалавр его по рынку знал.

Студенты-медики тут хорошо живут – на четверых однокомнатная квартира новой планировки. Валентин Андреевич для них расстарался. Кухня большая. Туалет. Ванная комната отдельная. Прихожая. Две лоджии – одна из комнаты, одна из кухни. Профессору Журавлеву студены должны в ноги поклониться. Три раза.

– Привет-привет. – к девчонкам в комнату прохожу. Тут препод с кафедры физвоспитания уже царствует…

Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены,

Тих и печален ручей у янтарной сосны,

Пеплом несмелым подернулись угли костра,

Вот и закончилось все – расставаться пора…

Сам хорошо поставленным голосом основную партию выводит, а девки ему подпевают.

Во, в ряды просвещенных вливаются. Умней умного становятся. Классику поют. Вместо того, чтобы анатомию и латынь учить.

Мишка мне рукой знаки делает, на кухню зовет. Там на столе выпивка и закусон. Он тут спонсор сегодня. Всё им куплено. Жадности за ним никогда замечено не было. Мужик одним часом живёт. Если рубаху ему распахнуть, то кроме золотого могендавида на такой же неслабой цепи, шрам во всю грудь найдёшь. Несколько операций у него на сердце было, клапаны у него там заменены. Киборг он, в общем. Врачи говорят, что точно сказать не могут, когда сердце его биться перестанет. В любой момент это может произойти. Вот и гусарит он уже много лет как в последний день…

Замахнул с Мишей ароматизированной водочки, колбаской закусил.

– Ты тут какими ветрами? – Мишку спрашиваю.

– Попутными. – смеется, снова рюмки наполняет.

Выпили, немного побазарили, а в комнате всё поют.

Да, полна тут горница людей. Надолго. Уединения не получится. Надо прощаться и к дому двигать.

Наташу в щёчку поцеловал, ручкой помахал. Весело они тут живут. Студенты, одним словом…

Глава 17

Глава 17 Белая собака

С утра пошёл на рынок. Надо узнать, как там при новой власти народ живет, какие новости вообще и те, что меня лично касаются.

Рынок на месте остался, в космос не улетел. Все на своих местах торгуют. Народу как бы даже прибавилось.

Скупщики только новые. Познакомлюсь при случае.

В кафе зашёл, у хозяйственника Десантника про машину спросил. Неделю ещё поездить можно, а потом надо сдать. Если выкупить не надумаю. Недорого это и обойдется.

Выкупать копейку отказался. Если в районы продолжать ездить, то другой транспорт мне нужен. Что-то попроходимее. Оптимальный вариант – УАЗик. Денег, что за штаны были получены ещё есть чуток. Отечки Шляпе надо пристроить и покупать машину. Старенькую, но в порядке. На новую не хватит. С парнями на этот счёт нужно переговорить, теми что транспорт ремонтируют.

Пока Юра свои руки лечит и копейку не сдал, решил один в район скататься. Пока вчера домой ехали, напарник мне кое о каких местах недалеко от города рассказал. Не сильно хлебные деревни, но для тренировки сгодится. Вот и буду нарабатывать опыт.

День отдохнул и двинул.

Кстати, одному ездить рискованно. Даже не сломал, а просто подвернул ногу, а уже проблема не шуточная. С поврежденной ногой надо и до машины добраться, и домой ещё доехать. Но ничего, буду аккуратно по брошенным домам шарить, смотреть внимательно куда свои ноги ставлю.

Доехал до деревни, на которую мне Юра наводку дал. Вышел из жигуленка. Закурил. После волшебного дома опять травить себя табаком начал. Тут только один раз слабинку дать и понесётся… Не получится остановиться.

Никто в деревне не живёт. Пустота сплошная. Стрёмно как-то вдруг стало. Боязно. Вроде и некого здесь бояться, людей на десяток километров нет, а неуютно себя чувствую. Оглянуться тянет – нет ли кого за спиной.

Начал дома обходить. Найденное в них, как Юра учил, у крыльца складываю. Потом с мешком пробегусь или на машине подъеду.

Пока ничего интересного. Просмотрена не раз деревня, но тут ведь как при сборе грибов в лесу. До тебя по полянке десять человек уж прошлось, а ты пойдёшь и ещё немного грибков срежешь…

Четверти опять же попадаются. Всё больше ломаные. Такие не надо. Ключи какие-то. Замков нет, а ключи остались. Ключи беру. Имеются на них любители. Это, опять же, со слов Юры.

В одном дому хорошую старую пивную бутылку нашел. Годная – с выпуклыми надписями. Целая. У крыльца её поставил и дальше двинул.

Иконы имеются, но всё литографии. Да я пока всё равно их не беру. Пусть на божницах своих стоят. Вот если в сарае где храмовая найдётся – тут думать буду.

Так. Тут видно школа когда-то в деревне была. Может класс-другой детишек учили, а как становились они постарше, то в село или посёлок какой в интернат уже перебирались. Всю неделю там жили и учились, а на выходные домой приезжали или приходили.

Почему так подумал? Рядом с домом школьные парты штабелем сложены. Такие я только на рисунках раньше видел. Крышечки, или как они там правильно называются, у них откидываются. Парты немного разные. Есть поменьше, а другие чуть побольше. Ишь, как всё было предусмотрено.

А это что такое? За партами у стены картина стоит. Большая. Метр на метр, не меньше. Ленин на ней изображен, броневик и люди в гражданском с винтовками. Нет, некоторые и в шинелях. Качественными красками видно её писали – нигде от холста ничего не отпало. Рама вот подкачала. Позолота местами облупилась и что-то белое просвечивает.

Ленина не всем рисовать разрешали. Маститым только специалистам. Художникам с именами. Чтоб в союзе они состояли и так далее. Деньги за такие картины хорошие платили. Сейчас, кстати, тоже. Эту дорого можно продать – отлично написана, все мельчайшие детали прорисованы. Люди как живые.

Надо мне такую картину? Надо. Берем.

Аккуратно её вырезал, в трубочку свернул. Раму оставил.

Только дальше двинулся – собака как ниоткуда появилась. Большая такая. Белая-белая. Ни одной шерстинки другого цвета.

Собака ходит, значит где-то близко хозяин. Головой повертел – никого не видно. Ладно, появится.

Пошел своим делом заниматься. Некогда прохлаждаться.

Когда из каждого следующего дома выходил, туда-сюда смотрел. Нет собачьего хозяина. Сама же она всё вокруг меня вертится, но близко не подходит. У крыльца сидит пока я дом инспектирую. Как выйду – отбежит немного. Всё молча. Ни разу не гавкнула. Тишину гробовую не нарушила.

Так мне одному в деревне было неуютно, а тут совсем как-то боязно стало. Собака ещё белая эта. Как призрак между домами мелькает. Пробежался по– быстрому по оставшимся домам, у крылечек найденное сложил.

До машины сходил. Мешок взял. Хабар стал собирать. Ерунда всякая на месте, а бутылки ценной нет. Как сквозь землю провалилась. Никого кроме меня и собаки в деревне не было. Не она же старинную пивную бутылку утащила?

Прошелся ещё раз по деревне. Нет нигде бутылки. Собака всё в отдалении вертится, на меня поглядывает. Хозяин её так и не появляется.

Донёс мешок с найденным до машины. Покурил. Собака стоит и на меня всё смотрит. Только отвлекся на секунду, а она исчезла. Как и не было её. Опять какая-то мистика…

Кстати, забегая вперёд, рассказал я позднее историю про эту бутылку Юре. Он не удивился, сказал только, что бутылочка эта в свой дом просто вернулась. Бывает такое. Если мимо этой деревни ещё поедем, в дом, где я её нашел обязательно заглянем. Стоит она на своем месте, как миленькая. Не надо её трогать, всё равно с собой прихватить не получится…

В Киров доехал нормально, но больше одному ездить что-то мне расхотелось. Поправится мой напарник, тогда и в район двинем, а пока я в Москву к Шляпе скатаюсь, по отечкам вопрос порешаю.

Глава 18

Глава 18 В гостях у Юры

После поездки к Юре заскочил. Проведать пострадавшего от беспределов бандитских. Как он там? Не ходит ли по квартире со спущенными штанами, руки то у него многократно изранены…

Где там. Сидит на кухне с дружками. Рояль, водой разведенный, пьянствуют. У Юры в стакане соломинка пластмассовая присутствует. Он через неё свой напиток и потягивает. Рационализатор-изобретатель.

Посреди стола большое блюдо с холодцом. Друзья принесли. После употребления холодца кости де быстрее срастаются. В общем, идёт процесс лечения полным ходом.

Сидят, друг-другу про свои подвиги рассказывают. Что с ними за последнюю неделю интересного было. Куда ездили, где проехать можно, а куда лучше не соваться…

– О, Бакалавр, заходи, гостем будешь! – Юра своему новому напарнику обрадовался. Как сто лет его не видел.

– Привет-привет! – Вадик со всеми сразу поздоровался.

Парни подвинулись, Бакалавру место освободили, табуретку выделили.

Стакан тоже ему тут же нашелся. Серебряный. Даже с какими-то вензелёчками. Самый что ни на есть антиквариат. У Юры дома современного почти ничего и не было. Разве только телевизор.

На столе вилки, хоть и не из одного комплекта, но все восемьдесят четверочки. Ложки и ложечки тоже. Так принято в определенных кругах. Все в разных местах самолично подняты, тщательно прочищены и промыты, а потом снова запатинированы. Так их возраст лучше чувствуется. Пусть в ресторанах ложки-ножи блестят, а тут темненькие должны быть.

Стаканчики тоже в руках парней серебряные. Все разные. У некоторых пусть и времен Иосифа Виссарионовича, но работы хорошей. Штихелем на них то мастерски кремль изображен, то трактор, по полю едущий, то ещё что-то родное и близкое…

Тарелки кузнецовские. Причем не трактирные или с деревенского стола, а хорошие. Не грех и графьям с таких кушать. Соответствующими ложечками и вилочками.

С этими ложками даже одна забавная история произошла. С сыном одного из сидящих за столом. Проходили они в школе металлы. Разбирали алюминий. Ну, где используется, то да сё. Учительница и спроси сыночка про ложки у него дома. Ну, из чего они сделаны. Думала болезная, что он ей ответит про алюминиевую посуду. Тот и говорит, что ложки у них серебряные, а что, ещё какие-то бывают? Оконфузилась, в общем, преподавательница. Не получился у неё показательный пример…

– Шаримся мы, значит, в деревне на днях. Голяк почти. Поднимаюсь на чердак, а там китель. Девятьсот пятого года. Шитьё, пуговицы – всё на месте. Даже знак академический присутствует и награды. Как в деревню попал? Загадка природы. Больше ничего и не надо. Одной этой находки достаточно… – попыхивая сигаретой один их Юриных друзей рассказывает. Другие головами качают. Повезло мужику.

Тут про одежду разговоры и пошли. Кому немецкая форма на чердаках попадалась, кому даже японская. Тут понятно – трофеи бойцы с фронта домой притащили. Ещё в шестидесятые годы детишки на улице иной раз немецкими железными крестами играли. Много их в карманах и вещмешках в Россию приехало. С мундирами та же история.

Один из сидящих за столом даже американскую военную форму находил. Тут уж или подарок это был, или выменял боец её у союзника на что-то ему интересное.

Но вот как китель в деревню попал? Тут дело тёмное. И ведь не наткнулся на него никто за столько лет. Довисел он до нынешних времен.

– Это ладно. Тут у меня тоже случай был. – это уже сам Юра решил случившимся поделиться. – Смотрели дом один. Так, всякую чепушню нашли. Вышел, на крыльцо сел. Курю. Смотрю – что такое? Шпага из земли торчит. Так её и не особо видно, под крыльцом как бы она частично. Вытаскиваю – не целая, а только обломок. Сантиметров тридцать. Показал спецам. Французская. Наполеоновских времен. Как в нашу глухую деревню попала? Опять загадка.

Тут же вспомнили, как в Белохолуницком районе шлем французский тех же лет нашли. Местный мужик часть его на блесны пустил, а только потом он в нужные руки попал. Пришлось даже его реставрировать.

– А, у меня на той неделе кроссовки сгорели, – ни к селу ни к городу высказался ещё один знакомый рыжего. – Поставил их на железную печку сушить. Ночевали в каком-то вагончике. От лесорубов он видно остался. Так два дня после этого в сапогах и ходил. Вечером переодеться не в чего было.

Разговор перешел на лесорубов.

– На своем УАЗике с дороги на дамбу надо было подняться. Сейчас думаю, добавлю газку и выскочу на неё ракетой. Тут как сказал мне кто-то – тормозни. Тормознул. Глазами хлопаю – кто же такое мне сказать мог? Тут откуда-то сбоку буханка с лесорубами и вылетает на скорости. Чуть мне по бамперу не чиркнула. Народ в ней пьян распьянёшенек. Только песни не поют. А газанул бы я, эти лесорубы мне в бочину прямо бы и влетели. Не сидел бы я сейчас с вами за столом…

Тут про внутренний голос былины пошли. Кому что он говорил и что после этого было. Бакалавр только глазами хлопал – во что при поездках в районы бывает. Интересная жизнь у парней. Скучать не приходится.

Опасная только. Почти каждый не раз на ниточке висел. По острию ножа ходил. Кого-то и бивали местные. Про то, что шины прокалывали, лучше и не вспоминать. Как потом колеса по лесам десятки километров тащить приходилось. Как в чистом поле ночевали. Как стреляли по ним и собаками травили.

Тут и Бакалавр про свою белую собаку и пивную бутылку рассказал. Внёс свой вклад в застольную беседу.

Вот тут то Юра ему про бутылку и ситуацию прояснил.

Один из парней тут же сказал, что что-то подобное он про гвоздь и подкову слышал. Только это не в наших местах было. Зашли мол мужики в один дом, а та шикарная старая подкова гвоздем-самоковкой над дверью прибита. Гвоздь тоже годный, даже с каким-то вензелем. Часа три ковырялись, раритет доставали, повредить боялись. Достали, в багажник бросили. Домой приехали – нет в багажнике ничего. Вернулись гвоздь с подковой обратно на своё место. Парни те ещё переругались страшно. Каждый другого обвинял, что тот прибрал вещицы по-тихому…