Текст книги "Люди как боги - 1 (редакция 1966 года)"

Автор книги: Сергей Снегов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

15

Даже издали было видно, что Андре одолевают необыкновенные идеи. Аллан и Леонид предложили подождать Веру, они предвидели, что решения Большого Совета будут непосредственно затрагивать астронавтов. Ромеро пригласил нас в висячие сады Семирамиды. Он обожает старинную экзотику.

Авиетки унесли нас в кварталы Месопотамии и Египта и высадили на верхней террасе Вавилонской башни, у храма Мардука, с золотой статуей уродливого бога. Мы сошли на среднюю террасу, где разбиты сады. Здесь уютно и зелено, отсюда хорошо видны ближние окрестности Музейного города – пирамиды слева и античные храмы справа. Мы уселись на скамейку у барьера, над нами шумели кипарисы и эвкалипты, странные для пейзажа Столицы. На острове странное – обычно.

– Так что вы думаете обо всем этом, друзья? – спросил Андре.

– По-моему, тебя интересует не столько, что думаем мы, сколько то, что пришло тебе самому в голову, – возразил я. – Поэтому не трать времени на расспросы. Мы слушаем тебя.

– Я утверждаю, что наше сходство с галактами не случайно, – объявил Андре, – В каком-то родстве мы с ними состоим. И они раньше достигли высокой цивилизации.

– Машинная техника галактов отстает от нашей, – заметила Ольга.

– Отставала двести тысяч или даже миллион лет назад. Какая она сейчас, мы не знаем. И тогда она была столь высока, что недалеким ангелам галакты должны были представляться богами.

– Гонимые по свету боги, к тому же смертные, – съязвил я.

– Да, гонимые боги! – закричал он. – Во всяком случае таковы они в суеверных представлениях первобытных народов. Для меня галакты – такие же существа, как мы. И я выдвигаю требование: их надо разыскать и предложить им союз. Сама природа создала нас для сотрудничества, во всяком случае, оно естественнее, чем проектируемое братство с альдебаранцами. И если галакты по-прежнему изнемогают в борьбе с врагами, мы обязаны прийти им на помощь!

 – Человек помогает попавшим в беду богам – зрелище для богов! – хладнокровно сформулировал я.

В спор вступил Ромеро, Картины, показанные в Оранжевом зале, потрясли его. Я сужу по внешнему облику: Ромеро был хмур.

– Вы спорите о пустяках, – сказал он. – В родстве ли мы с галактами или развились независимо от них – это несущественно. Одно важно: где-то во Вселенной бушуют истребительные войны, и они обязательно затронут нас, раз мы выходим в галактические просторы. Я считаю, что человечеству грозит опасность. Если враги галактов уже миллион лет назад были способны одолевать межзвездные просторы и сталкивать между собой планеты, то как усовершенствовалась с тех пор их техника уничтожения? Обращаю ваше внимание, что их называют разрушителями, зловреды лишь бранное слово – название не случайное, подумайте об этом! И вполне возможно, что галакты давно истреблены своими врагами, а поиски наших звездных близнецов, на чем настаивает Андре, приведут лишь к тому, что человечество лицом к лицу столкнется с грозными разрушителями и в свою очередь будет истреблено. Поймите же наконец, слепые люди, что мы знаем о Галактике? Мы только выползли за околицу нашего земного домика, а вокруг нас огромный, неизвестный, таящий неожиданности мир!

Не могу сказать, что его зловещая речь не произвела на нас действия. Имел значение также и страстный тон его пророчеств. Впрочем, все пророки страстны, особенно пророки гибели – уравновешенных пророков никто бы не стал слушать. Они воздействуют скорее на чувство, чем на разум. В этом смысле я и возразил Ромеро. Я посоветовал ему не пугать нас и самому успокоиться. В тот день я даже отдаленно не догадывался, какой перелом совершается в Ромеро.

Ромеро заговорил спокойней.

– С вами спорить не буду, – сказал он мне. – Для вас, друг мой Эли, любая серьезная мысль раньше всего лишь повод для зубоскальства. И с Андре я не хочу препираться, он во всем неизвестном отыскивает материал для удивительных гипотез. Думаю, мне надо обратиться не к вам, а ко всему человечеству и предостеречь его.

– Мы тоже часть человечества, – пробормотал, нахмурясь, Леонид. – И какое-то значение наше мнение имеет.

Ему, как и мне, не понравились предсказания Ромеро. Но вступать в дискуссию Леонид не стал. Среди вещей он ориентируется лучше, чем среди мыслей.

Чтобы отвлечься, мы попросили перекусить. Еду нам доставили на террасу, и мы неплохо подкрепились. Ольга стала рассказывать о придуманных ею усовершенствованиях звездолетов, а я залюбовался Парфеноном. Знаменитый храм был отсюда метрах в двухстах и казался еще гармоничней, чем вблизи. Не знаю почему, но греческая старина мне ближе всего. И я снова подивился искусству, с каким строители Музейного города разместили великие памятники старины: каждый храм и дворец выступает отдельно, в своем естественном окружении, даже сверху нет впечатления путаницы разноликих зданий.

А потом прилетела Вера. Она была возбуждена и довольна.

– Мы приняли очень важные решения, – сказала она. – По общему мнению, мы стоим в переломном пункте развития человечества и любой неосторожный шаг может оказаться непоправимым. Но и бездействовать тоже нельзя. Осторожность и смелость – вот что сегодня требуется от всех. В ближайшие годы, может даже месяцы, нам придется выработать нашу звездную политику на века, для всего будущего человечества. Хотите получить полный отчет о том, что происходило у нас?

Мы, конечно, потребовали подробного рассказа о заседании Большого Совета, но раньше хотели узнать, какие приняты решения. Вера улыбнулась нашему нетерпению. Она так обстоятельна, что никогда не начнет с конца. Меня всегда удивляло, как непостижимо в ней объединены педантичность с порывистостью, скрупулезность со страстностью.

– Должна вас поздравить, друзья, – сказала она Андре и Ромеро. – Большая непрерывно докладывала нам о важных мыслях, рождавшихся у людей. Среди этих мыслей была и ваша, Андре, о сотрудничестве с галактами и помощи им, а также и твоя, Павел, о возможных опасностях, таящихся в неизвестных районах Галактики. Советую, однако, не гордиться, – точно такие же мысли явились тысячам других людей.

Лишь после этого она заговорила о постановлениях Совета. Звездная конференция на Оре утверждена. Возможности создания Межзвездного Союза разумных существ нашего уголка Галактики должны быть исследованы со всей полнотой. Поставлена также новая задача – раздобыть исчерпывающие сведения о галактах и разрушителях, их противниках. Лишь после детального знакомства с этими неизвестными нам народами и их конфликтами будет выработана всесторонняя галактическая политика – с кем дружить, против кого выступать? Возможен и нейтралитет Земли в спорах, не ею начатых и ее мало касающихся, об этом тоже говорилось. Все эти большие проблемы еще ждут решения. Будет повышена обороноспособность Земли и планет. Опасность из дальних районов Галактики не доказана, но и не доказано, что опасности не существует. Человечество должно быть хорошо подготовлено к неожиданностям. Совет рекомендует приступить к созданию Большого Галактического флота.

– Принята ваша идея о судах, в десятки раз превосходящих самые мощные нынешние корабли, – сказала Вера Ольге. – Но этих судов будет не два опытных экземпляра, как предлагали вы, а серии в сотни кораблей. И еще одно, для вас приятное: командование первой галактической эскадрой поручат вам. И ты радуйся, брат, – сказала она мне. – Построить гигантские галактические крейсеры на Земле технически невозможно. Решено одну из планет превратить в специализированное космическое адмиралтейство. Выбор пал на Плутон. Меркурий будет специализироваться на производстве активного вещества для аннигиляторов Танева. Вот главное в рекомендациях Совета. Если человечество утвердит их, они станут законом.

Я и в самом деле обрадовался, я гордился Плутоном. Аллан и Леонид поинтересовались, когда лететь на Ору. Вера ответила, что подготовка экспедиции потребует еще месяц, но капитаны Звездных Плугов вылетят на Плутон раньше. После этого она извинилась, что не может остаться с нами, у нее неотложные дела.

– Могу я сопровождать тебя, Вера? – спросил Ромеро.

– Да, конечно, – ответила она. – Как всегда, Павел.

Свободное время на Земле Вера проводит с Ромеро. Раньше, когда я был поменьше, меня это раздражало. Но с годами я примирился, что Ромеро забрасывает друзей ради нее.

16

Мы с Верой и Ромеро улетели с Земли 15 августа 563 года в последней партии. Перед посадкой в межпланетный экспресс мы совершили прогулку над Землей. Земля была прекрасна. Я любовался ею и Солнцем. Я знал, что мы прощаемся с ними надолго. На трапе Вера помахала Земле рукой. Я ограничился тем, что подмигнул нашей старушке.

В салоне планетолета я скоро позабыл о Земле. Мысленно я уже ходил по Плутону.

Нет ничего скучнее рейсовых межпланетных кораблей – старинных ракет-рыдванов с фотонной тягой. Даже облик их – длинная уродливая сигара – тот же, что и три столетия назад. И плетутся они с доисторическими скоростями – до Луны добираются за пять минут, до Марса за сутки, а на полет к Плутону тратят неделю. Ни один из этих «экспрессов» не способен идти быстрее сорока тысяч километров в секунду. И гравитаторы не на всех хорошо работают, временами чувствуется увеличение тяжести. Лишь с невесомостью они справляются отлично, но смешно было бы пасовать перед такой детской задачей, как ликвидация невесомости. Я просил Веру заказать межпланетный курьер с аннигиляторами Танева, тот достигает Плутона за восемь часов. Но она ответила, что торопиться не к чему, и все согласились с ней. Меня с детства раздражает непогрешимость Веры. Главное в ее словах не их содержание, а то, что они – ее. Те же мысли, но изложенные мной, не производят действия на слушателей.

– В прежнее время секретари не кричали на своих руководителей, Эли, – возразила она, когда я высказал, что думаю о ее решении.

– Ты еще скажешь, что руководители кричали на своих секретарей. И так как это будет твоя мысль, то даже Ромеро признает ее достоверной.

Ромеро и вправду, признал эту мысль достоверной. Начальники в старину не церемонились с подчиненными, сказал он. А один русский царь при беседах с министрами нередко прибегал к дубинке. Особенно доставалось его любимцам, в те времена лупцовка считалась одной из форм поощрения. Тогда были в ходу выражения: «Бросить на руководящую работу», «Влупить (или влепить, точно неизвестно) строгача», «Посвятить ударом меча в рыцари» – все это были синонимы продвижения вперед на жизненном пути.

Я, однако, не думаю, чтоб рыцарей, выдвигая их на руководящие посты, реально бросали на что-то, рубили мечами и лупили строгачом. Наши предки обожали языковые фиоритуры. По-моему, в описанных Ромеро явлениях бросания на работу, влупления строгачей и посвящения мечом таятся типичные для той эпохи религиозные обычаи и магические приемы.

– Возьмите такой распространенный тогда термин, как «в магазине выбросили товары»! —воскликнул я, воодушевляясь. – Нормальному человеку это представляется бессмыслицей: вещи изготавливались, чтоб их тут же выбрасывали. Но общественная жизнь тех времен полна противоречий. Нам сейчас известно, что тщательно собранным урожаем кофе и кукурузы иногда топили паровозы или сбрасывали эти продукты в море, а ботинки, сошедшие с конвейера, отправляли на другой конвейер, где их резали на части. Если вы не согласны, что все это делалось из ритуальных соображений, то не будете же вы отрицать, что за странными этими терминами стоит вполне реальное содержание? И вообще, доложу вам, предки логикой не блистали. На Плутоне мы как-то просматривали старинную ленту. Оказывается, люди в прошлом все поголовно страдали носотечением, вроде как у нас больные. И они собирали бесполезные выделения носа в специальные тряпочки и хранили их там, как сокровище, а тряпочки, надушенные и украшенные кружевами, рассовывали по карманам, чтоб кончик торчал наружу... Не скрывали болезнь, а хвастались ею!

Ромеро смотрел на меня с изумлением. Мне показалось, что на время он потерял голос от новизны моих мыслей.

– Ваши исторические познания внушают трепет, – сказал он очень вежливо. – И поскольку вы с такой остротой проникаете в былое, вас, мне кажется, нисколько не должно удивлять, что начальники некогда кричали на своих подчиненных, хотя здравому человеческому смыслу представлялось бы гораздо более естественным, если бы подчиненные орали на начальников, ибо начальники должны стесняться показывать свое превосходство, а чего, в самом деле, стесняться подчиненным?

Известная логика в этом, конечно, была.

17

За Ураном экспрессы разгоняются и даже наша колымага показала одну десятую световой скорости. Плутон сверкал в иллюминаторах, вырастал из горошины в яблоко, из яблока в футбольный мяч, вокруг него чиркали крохотные искусственные солнца, на полюсах вздымались туманные протуберанцы – заводы водяного пара и синтетической атмосферы недавно заработали в полную мощность. и теперь ежечасно выдавали по десяти миллионов тонн воды и по два миллиарда тонн азотно-кислородной смеси. Эти цифры я привел Вере и Ромеро на память.

– Воды пока не хватает, а атмосфера уже сравнима с земной, дышится, как у нас в горах, – сказал я.

– Мне кажется, на Плутоне самое интересное – заводы воздуха, – сказала Вера. – От их работы сейчас зависит, удастся ли нам быстро осуществить проект переоборудования Плутона в галактический завод.

Я промолчал. Не знаю, как с осуществлением проекта, но на Плутоне все интереснее, чем эти угрюмые здания-автоматы, превращавшие почву в воздух и воду.

Нам передали, что друзья на Плутоне хотят говорить с нами. На стереоэкране вскоре появились Андре с Жанной, Лусин, Леонид, Ольга, Аллан. Несмотря на запаздывание света, ощутительное на таких расстояниях, до нас доносились их голоса. Была полная иллюзия, будто они неподалеку.

– Ура, братцы! – надрывался Аллан. – Качать!

– Летите, – говорил по-своему – клочьями предложений – Лусин. – Показались. Хорошо.

Мы в ответ кричали приветствия. Нас разделяло миллиарда полтора километров.

А на подлете к Плутону Веру заинтересовало скопление гигантских глыб, кружившихся над планетой. Их было девять, одна глыба выделялась – гора посреди холмов.

Я сказал очень торжественно, как и подобало в такой момент:

– База Звездных Плугов. А тот огромный – «Пожиратель пространства», флагман галактического флота. Здесь мы наконец распрощаемся с фотонными ракетами.

18

Подготовка любой галактической экспедиции – дело непростое, наша к тому же имела особый характер: для нее понадобились непредвиденные запасы активного вещества, играющего роль запала при взрывном превращении массы в пространство. Активное вещество привозится с Меркурия. Звездолеты кружили над Плутоном, ожидая последней партии товаров.

Вера знакомилась с планетой, я ее сопровождал.

Решение Большого Совета о превращении Плутона в галактический завод было подготовлено годами человеческого труда на этой планете. Из всех солнечных планет Плутон – самая рабочая и пока единственный современный межзвездный порт. Когда-то в далекие рейсы корабли уходили с Марса, даже с Земли, но потом люди поняли, что кустарничество в освоении космоса недопустимо. Для создания Оры были мобилизованы все ресурсы человечества, Плутон сравниться с Орой еще не может, но все же в окрестностях Солнца уже и сейчас нет стройки, равной нашей!

Сперва мы посетили один из атмосферных заводов. Сооружение шириною километра в два и длиной около десяти продвигалось по поверхности планеты, срезая слой почвы. Когда мы приехали на завод, его режущая стена подползла к гранитному холму. Холм обваливался на глазах, он таял, как в огне. Вскоре от него не осталось и следа, и завод уполз дальше. На оставленном месте чернел слой искусственной почвы, удобренной, засеянной семенами растений и цветов. Над заводом гремели ветры – тысячи тонн изготовленного воздуха ежесекундно вгонялись в атмосферу. Я удерживал Веру подальше от вихрей, но с нее сорвало шляпу. И тут едва не случилось несчастье. Ромеро кинулся за шляпой, но был опрокинут потоками воздуха, и пришлось выручать его, Леонид и я вцепились в Павла, на помощь поспешил Аллан, втроем мы оттянули Ромеро от беснующейся воздушной бездны, куда он едва не угодил.

– Если бы не вы, друзья, я бы сейчас летел под облаками, – сказал он. Он был бледен.

– Думаю, вы сейчас перерабатывались бы в кислород и азот, – возразил я. – А еще минут через пять мы дышали бы вами, Павел.

– Как, вероятно, дышим моей бедной шляпой, – заметила Вера. – Почему вокруг завода нет ограждений?

– Здесь нет людей, – объяснил я. – Все три тысячи автоматических заводов смонтированы в пустынных местностях. А экскурсии на Плутон Земля не разрешает.

– И не разрешит, пока не закончите монтаж своей Государственной машины миллионов на десять Охранительниц, – подтвердила Вера. – На Земле несчастья вроде того, что чуть не случилось с Павлом, давно немыслимы.

Я, разумеется, не сказал, что мы не раз катались в авиетках вблизи заводов, чтоб побороться с искусственной бурей. Зато я обратил внимание Веры на зелень, покрывавшую почву планеты.

– Это всего лишь трава и цветы, но скоро у нас зашумят настоящие леса, как на Земле.

– Зелень вкусная, – поддержал меня Лусин. – Сочная. Очень.

– А ты пробовал? – спросил Аллан. Он в восторге хлопнул себя по ляжкам. – Братцы, Лусин траву ест!

До того дошел со своими синтетическими животными, что перешел на их пищу.

– Не я. Дракон. Пегасы. Нравится. Как на Земле.

Равнина была озарена тремя рабочими солнцами.

Одно стояло в зените, другое закатывалось, третье всходило. Я объяснил, что на Плутоне семь рабочих солнц, каждое запущено невысоко и охватывает излучением лишь малую часть планеты.

– Фиолетово-голубое, сейчас заходящее, из новейших. А это, в зените, бело-желтое, изготовлено пятьдесят пять лет назад и уже основательно выработалось.

Первые колонисты на Плутоне трудились под сиянием одного этого солнца, тогда оно висело неподвижно над северным полушарием, и лишь освещенный им участок был пригоден для жизни. После запуска третьего солнца и это было введено в общий график вращения. Ныне он таков: четыре горячих светила образуют теплый день продолжительностью в шестнадцать часов, два красных поддерживают умеренную температуру во время шестичасовой ночи, а одно, оранжевое, переходное от дня к ночи, знаменует вечерний отдых.

Всходило как раз оранжевое солнце, но больше о нем я не сказал. Я хотел, чтоб оно само заговорило о себе. Далекое земное Солнце тоже сияло, но, крохотное, с горошину, оно терялось рядом с искусственными. Чтоб отвлечь друзей от поднимающегося оранжевого светила, я заговорил о тепловом балансе Плутона. Искусственные светила обогревают лишь поверхность. Нужно разжечь внутренность планеты, образовав расплавленное ядро, как на Земле, чтоб почва обогревалась изнутри и стало возможно ночные красные солнца заменить несколькими холодными лунами.

– Посылайте свое предложение в Большой Совет, – сказала Вера. – Боже, как красиво!

Скалы и долинки, молодую зелень и постройки заливало оранжевое сияние. Оно было так ярко и глубоко, словно предметы пылали внутренним жаром, не освещенные, а раскаленные. А над ними нависало желто-коричневое небо, тоже как бы разогретое до собственного сияния, очень низкое, почти осязаемое, не пустое, как на Земле.

– Нет, как прекрасно! – восторгалась Вера. – И те солнца великолепны, а это просто удивительно.

– Эли делал, – сказал Лусин. – Хорошо! Очень.

– Эли! – Вера повернулась ко мне. – Это седьмое солнце, брат?

– Да, – сказал я. – Мы поработали над ним. Мы хотели, чтобы оно не только приносило пользу, но и украшало нашу молодую планету.

За ужином Вера сказала:

– Грубая и крепкая планета. Жизнь здесь пока малоустроенна, но вдохновенна. Я рада, что именно ее выбрали для новых великих работ.

– Порт обслуживается великолепно, – добавила Ольга. – За час с планеты на корабли можно перегрузить сто тысяч тонн грузов.

Ромеро посмеялся над общим восторгом: – Грубая, вдохновенная, великолепная – какие странные слова! Жить здесь нельзя, проработать два-три года – допускаю. Нашли в океане космоса каменистый островок, приспособили его под перевалочную базу и восхищаются – как ладно получилось. А пока все это дурная копия ничтожной части того, что имеется на Земле и чем, я согласен, можно восхититься.

Говоря это, он уписывал пирожки с синтетическим мясом и запивал фруктовыми соками, – не думаю, чтоб еда на Плутоне казалась ему дурной копией земных яств.