Текст книги "Два миллиона (сборник)"

Автор книги: Сергей Шапурко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 12

Светло-серая «Волга», скрипя на ухабах несовершенствами конструкции, летела к югу. Мотор, из которого выжимали все, что только можно, яростно ревел.

– Слющай, брат! А зачем в Сочи свое спещищь? Дэвушка у тэби там? – спросил черноволосый водитель.

– Нет, мужчину одного ищу, – флегматично ответил Тони.

– Чего? Мужчину? – удивленно переспросил таксист-кавказец и подозрительно посмотрел на американца.

– Вы не так поняли. Ну, в смысле, знакомого, – заюлил Тони.

– Слющай, вот, что скажу. Я на своем красавцэ-машине всякых там не важу, понал! Таких, которые с мужчинамы дружит, сидэт тут нелза, – водитель остановил машину, – давай денга и иди пешком в свой Сочи.

Тони, пораженный столь необычно развернувшимися событиями, попытался все уладить:

– Вы меня совсем не так поняли. Мне очень даже нравятся девушки…

– А зачем тогда тэбэ этот, из Сочи каторий? – прищурил глаза кавказец.

– Просто мой знакомый.

– «Просто знакомий»! Из Краснодара в Сочи к «просто знакомим» не ездят! Виходы!

– Хорошо, я скажу! Он мне должен деньги.

– Другое дэло, дарагой! Настоящий джигит! Нос эму атрэж, рукы-ногы пэрэломай, а дэнгы забэры!

– Ну, такие методы средневековые я применять, конечно же, не буду…

– Какие «срэднэвэковые»?! Так всэ сэйчас дэлают! – перебил шофер.

– Как?! Конец двадцатого века, гуманность…

– Ти чо, бэлэна кушаль?! Он па другому нэ атдаст!

Тони задумался. Его знания о России становились все шире и шире.

– Может… возможно как-нибудь по-другому? – неуверенно спросил он.

– Нэт, дарагой! По другому нэкак. Зарэзат еще можешь. Но тогда дэнэг нэ будэт.

– А вы не смогли бы мне помочь? Я бы вам заплатил, – немного подумав, сказал Тони.

– Канэчно, памагу! А сколько дашь?

– Тысячу долларов.

– У-у-у-у!!! – утробный голос кавказца вырвался наружу и педаль газа соприкоснулась с поликом, – Я из нэго катлэта сдэлаю!

Таксист стал совершать такие дерзкие маневры и гнать машину с такой скоростью, что Энтони, поминутно от страха закрывая глаза, пожалел, что открылся кавказцу.

Микроавтобус со следователем Брыкиным на борту следовал в южном направлении. Станичник канючил:

– Ну, товарищ милиционер. Ну, куда же мы едем?

– На задание, – коротко отрезал следователь.

– У вас же свои машины есть. Отпустите меня, товарищ милиционер. Подохнут ведь куры.

– Рули и молчи.

– А за бензин кто заплатит? Туда двести километров, назад двести…

– Слушай, будешь ныть – реквизирую машину! Понял?!

Станичник притих, но через минуту снова принялся бубнить, но уже себе под нос. Куры, испытывая перегрузки, недовольно кудахтали.

Через час начались сложности. На подъезде к Горячему Ключу шоссе было перекрыто самым решительным образом. Многокилометровая пробка упиралась в два ставших поперек дороги БТРа. С полроты солдат отгоняли наиболее ретивых.

Брыкин с впавшим в полный ступор хозяином кур продрался на микроавтобусе к самому заграждению. Он долго махал своим удостоверением и сотрясал воздух какими-то уж слишком мифическими угрозами, пока не получил от солдата – первогодка довольно увесистого удара прикладом автомата в плечо. Капитан ретировался в микроавтобус к курам. Диким голосом он приказал прибывающему в прострации станичнику подавать назад. Однако было поздно – сзади их наглухо заблокировали без конца подъезжающие автомобили. Мало того, красные от гнева глаза Брыкина увидели, как по обочине проследовал пешим порядком Тони с каким-то кавказцем.

– Правэлно ти придумал, дарагой! Чэго в пробкэ стоят. Обойдом этот Клучык, а там машина поймаэм.

– Я тебе не сказал, Джабраил, но у нас есть конкуренты.

– Чиво?! Всэх пэрэрэжу!

– Нет, резать не надо, а вот поторопиться желательно.

К позднему вечеру напарники вышли к какой-то деревне. Сумерки уже загустели, и имело смысл заночевать. Тони постучался в ближайший дом.

Дверь открылась неожиданно быстро. Хорошо поставленный голос, свойственный военным, учителям и билетерам, резко прозвучал в темноте коридора:

– Плитку выгружайте в сарае. Куртки и обувь – заносите в дом!

Тони, опешивший, слегка попятился. Кавказец, привыкший ко всякому за время своей шоферской жизни, продвинулся вперед и громко сказал:

– Плэтка нэт с собой. Патом вэгрузым. Нас с другом начэват надо.

Свет в прихожей тут же зажегся и высокий худой человек, щуря глаза от яркой лампочки, тем же поставленным голосом, спросил:

– А вы разве не из «Карго»? Я их ждал.

Тони, решив, что переговоры лучше вести ему, выдвинулся вперед.

– Мы, видите ли, ехали в Сочи. Но дорога оцеплена. Оставили машину и обошли пешком Горячий Ключ. Но ночью мы не можем идти – сбились с пути. Не разрешили бы вы у вас переночевать? Мы заплатим.

На протяжении всей речи Тони, худой человек морщился, но последняя фраза его лицо просветлила.

– Если только на ночь, то можно. А сколько вы намерены заплатить?

Тони назвал сумму, и ночных гостей тут же впустили в дом.

Хозяин жилья Крабов Олег Семенович считался в селе очень уважаемым человеком потому, что читал Ницше и имел биллиардный стол. Он, бывший учитель истории, уже второй год «челночеством» обеспечивал свою одинокую жизнь. Возил из Турции ходовой товар и перепродавал его дальше, в Россию. Резкий бросок от гуманитарной профессии к торговой наложил на его лицо неизгладимый отпечаток. Теперь в глазах светился не задумчивый взгляд историка, смакующего даты, архивные документы и веховые события, а мерцал хваткий погляд торгаша.

Все комнаты его дома, а также подсобные помещения были заставлены разнообразным заморским товаром. Находились здесь и тюки с кожаными куртками, и коробки с обувью. Пирамиды из моек из нержавейки возвышались вдоль стен, холмы из спортивных костюмов и кроссовок делали ландшафт зала и спальни объемным. Смесители, какие-то запчасти, наборы гаечных ключей валялись повсюду.

Тони, за время пребывания в России, обзавелся некоторыми, ранее не свойственными ему, привычками. И выход на первый план в российской экспедиции вместо сломавшегося Джона, тоже повлиял на его характер. Он стал значительно наглее и приобрел привычку везде совать свой нос.

– А у вас здесь склад, как я посмотрю! – восхищенно произнес Тони, фамильярно осматривая помещение.

Учитель слегка скривился, но ответил:

– Торгуем понемногу, – и продолжил. – Не желаете ли чаю? С дороги.

Чаю экспедиционный корпус желал. Олег Семенович засуетился с электрочайником, а кавказец, цокнув языком, сказал:

– Вах, как чэловэк живет харашо! Маладэц! Дэнги надо сэйчас грэсты, потом – нэ получэтса.

Учитель оставил чайник и тут же вступил в дискуссию:

– Я думаю… простите, как вас зовут?

– Джабраил.

– Так вот, Джабраил, перспективы будут всегда. Но… но сейчас надо заложить материальную базу для своего дальнейшего развития.

Данная тема мало трогала Тони, поскольку он был уверен, после совсем незначительного времени, он будет проживать в другой, значительно более развитой экономической формации.

Кавказец же, напротив, был совсем не прочь поспорить.

– Нэт, дарагой! Ми кто с табой? Малэнкие люды. Сэйчас балшые между сабой бьютса, о нас забылы. Патом, кагда всо рэшат, за нас вазмутса.

– Я думаю, вы не правы. Весь исторический процесс развития России говорит нам об обратном…

Тони, уютно устроившись в кресле, прикрыл глаза и под монотонное стрекотание разговора, уснул.

Глава 13

Город Новороссийск, глубоко провинциальный, во время великих российских перемен был несколько забыт во всей этой суматохе, и в нем было тихо и спокойно, как в хорошем болоте. Местный народ это только радовало, поскольку отсутствие пристального внимания со стороны Центра, открывало неограниченные просторы для личной инициативы на местах. Южане потихоньку возили на судах, переделанных из научно-исследовательских в грузопассажирские, контрабанду из Турции. Делали каждый свой маленький бизнес и жили припеваючи.

Екатерина, охваченная пламенем погони за коварным мужем и стыренными им деньгами, прибыла на автовокзал города-героя в урочное время. Не обращая внимание на местные достопримечательности, которых, по правде сказать, и было-то не густо, она проследовала на Морской вокзал. Пассажирских «Комет», как и предрекал рыжий мужик в Краснодаре, не было и в помине. На каботажной пристани, находящейся рядом, за вполне сносную цену, женщина договорилась с насквозь пропитым капитаном о поездке.

– Куда? В Сочи? Какой базар! Ласточка моя в пять часов доставит!

«Ласточка» производила гнетущее впечатление. Это был старый и ржавый рейдовый катер, судя по ветхости, когда-то ходивший под парусами и помнивший основателя города адмирала Лазарева. Но выбора не было – другие выходить в море вовсе не соглашались.

Морское путешествие Соскачеву пугало. Но еще больше ее пугало то, что наглый следователь или упрямый американец найдут ее мужа раньше нее.

– Заводи свою колымагу, любезный, времени мало, – сказала Екатерина Викторовна и с решительностью, свойственной женщинам в моменты поиска супругов и борьбы за дефицит, взошла на палубу.

Кэп прикрикнул на чумазого моториста, и тот нырнул в подвал машинного отделения.

Раздалось рокотание, потом хлопок, затем появился нарастающий гул. Из фальштрубы вырвалось облачко черного дыма. Колымага затряслась и ожила.

Капитан, которого, как и всех капитанов, звали Борисыч, преобразился. В глазах появился огонь, в членах – подвижность. Алкогольный угар ушел, уступив место романтическому ожиданию встречи с открытым морем. Кэп метался по мостику, выполняя одновременно множество необходимых морских дел. Екатерина ушла в небольшую каюту, устроилась на жестком сидении и задремала.

Борисыч сообщил диспетчеру липовую причину выхода в море и повел свое судно к выходу из Цемесской бухты.

За ночь, проведенную в пробке, из микроавтобуса сбежал станичник. Капитан Брыкин остался один, если не считать кур, которые из-за отсутствия еды и присутствия стрессов, стали постепенно дохнуть. К утру террористы смылись и с шоссе сняли оцепление. Следователь сел на руль и помчался к Сочи.

Вдоль дороги стелились луга, набравшиеся зеленого цвета до необычайной густоты. Пахло, почему-то, арбузами. За окном мелькали небольшие стада коров, развалившиеся колодцы и проржавевшие щиты с плакатами «Животноводству – кормовую базу!», «Решения 25-го съезда – в жизнь!». На нескольких плакатах отдельные буквы осыпались, и они приобрели загадочное звучание. «Неуклонный рост…» не имел продолжения, и можно было только догадываться, что должно было неуклонно расти. На щите, расположенном на въезде в небольшое село, примостившееся в узкой долине, время и дождь внесли коррективы. Теперь девиз приобрел более прагматичное звучание – «Экономика должна быть…!»

Но вся эта морально устаревшая наглядная агитация мало волновала следователя Брыкина. Он смотрел только на дорогу и спидометр. Через час он был в Джубге.

Глава 14

В город Мурманск, северный и далекий, прибыл Дмитрий Шайкин. Дело было срочное и он, не отдохнув с дороги, тут же направился в справочное бюро. Там его подстерегала большая неожиданность – улицы Голавлева в городе не было!

Митя, боясь признаться самому себе в том, что здорово сплоховал, слегка заикаясь, спросил неухоженную работницу Бюро справки:

– Это точно?

– Точнее не бывает. Гоголя есть, Горького есть, Голубицкая даже есть. А вот Голавлева нет.

«Может быть, старый что-то напутал?»

– А на Гоголя как проехать?

– Садитесь на автобус номер четыре и в сторону Дворца культуры едите. На пятой остановке выходите, а там спросите.

Трясясь на неудобном автобусном сидении, Митя невнимательно рассматривал крупнейший город Заполярья и слегка постанывал от ненависти к глуховатому старику.

Выйдя на нужной остановке, он пошел по улице Гоголя к дому номер пять. Здесь случилась вторая неожиданность – в этом доме располагался детский сад «Ромашка» и, соответственно, квартиры с номером один тут не было.

Шайкину пришлось сильно растеряться. Но цель манила… Узнав у прохожих направление, он, огибая озера и пруды, которых в городе было множество, устремился на улицу Горького.

«Ну, старый, не больше двух часов проживешь, после того, как я в Москву вернусь!» – зло подумал Митя и почему-то погрозил кулаком недавно оттаявшему после зимней спячки остову «горбатого» «Запорожца».

Улицу Горького он нашел, нашел и дом за номером пять, который опять же не имел квартир. Это было областное управление культуры.

Митя взревел, как раненный боец. Мало что уже соображая, он метался в поисках своей последней надежды – улицы Голубицкой. Та находилась на краю города, построенного на вечной мерзлоте. Пока Шайкин до нее добрался, он испугал пару десятков мурманчан своими дикими глазами и грозными криками в лицо: «Где эта гребаная Голубицкая?!»

Дом номер пять оказался жилым, что немного успокоило Дмитрия. Придав своему лицу, насколько это было возможно, спокойное выражение, он постучал в дверь квартиры номер один. Долго не открывали, и Митя стал от нетерпения бить ногами о пол, как лошадь на параде.

Неожиданно за дверью послышался шорох и неуверенный мужской голос спросил:

– Вам кого?

Митя, обрадовавшись тому, что хоть какая-то надежда замаячила, скоро ответил:

– К Соскачевым!

Потом, слегка поразмыслив, добавил:

– К племяннице ихней.

За дверью вновь послышалась возня, потом шлепанье тапок по полу, тихий разговор и затем громкий смех. Митя, не зная, что думать, снова постучался.

На этот раз голос из-за двери прозвучал вполне уверенно:

– Нет здесь таких! И никогда не было!

– Как?!

– Вот так! – ответил житель квартиры номер один и жизнерадостно засмеялся. Он боялся преследования за невыплаченные алименты, а стучащийся к нему чудак был явно по другому делу.

– Откройте! Откройте немедленно! – колотился в дверь Митя.

Все мечты его рухнули. Не будет теперь ни денег, которые он намеревался отнять у Соскачева, ни тех благ, которые можно было бы на них приобрести.

Дверь распахнулась и здоровенный кулак с наколотым на пальцах именем «Витя», мощно соприкоснулся с челюстью Шайкина. Его отбросило к стене и сквозь наползающий на глаза туман, он увидел небритого амбала в синей майке и старых трико, который довольно скалил зубы.

Очнувшись, Митя выскочил на улицу. От злости и бессилия Шайкин взвыл. Он награждал московского пенсионера-филателиста такими сочными и размашистыми словами, что вряд ли возможно найти их хоть в каком-нибудь орфографическом словаре.

А поминаемый Шайкиным дед, непрерывно икая, с интересом наблюдал через иллюминатор за извилистой береговой линией Черного моря.

Глава 15

Количество членов экспедиционного корпуса Тони возросло до трех человек – пришлось взять с собой учителя. Джабраил ночью, во время совместной пьянки, рассказал Крабову о деле. Рассказал без какого-либо намеренья, а так, случайно. Но в этом был и свой плюс – у Олега Семеновича была машина.

Еще не было и девяти часов, а старенькая «Вольво», уже ехала по грунтовой дороге, пробиваясь к шоссе. За рулем сидел Джабраил. На заднем сиденье находились Тони и учитель. Поскольку делать, до приезда в Сочи, особо было нечего, они вели умную беседу.

– Вы, американцы, погрязли в рационализме. Вам из этой ямы уже не выбраться, – бурчал не выспавшийся Крабов.

– У них, тьфу, у нас лучшая в мире демократия, – нехотя парировал Энтони и с удивлением заметил, что нападки на его родную страну вовсе не вызывали у него гнева или хотя бы раздражения. Раньше за такие слова он мог бы и в морду дать.

– Ну, ты скажешь! «Демократия»! Вы еще негра президентом выберете, совсем кирдык вам будет.

– Про негра это ты, конечно, загнул. А чем у вас лучше? Посмотри вокруг. Разруха одна. Земля заброшена, – в поле одиноко ржавел трактор, с которого уже успели снять гусеницы, наглядно подтверждая слова американца, – никто ничего не делает, только турецкое тряпье друг другу перепродаете.

– Это все временные трудности. Наладим рыночную экономику…

– Через пятьдесят лет. И так же «погрязните в рационализме»!

– С нами такого не случиться. Натура наша крепче против вашей.

– Кто бы говорил? – Тони перешел на личности, – Ты зачем школу бросил и всякую хрень теперь людям продаешь? Душевный порыв?!

Крабов от обиды закусил губу и отвернулся. Но тут же снова обернулся к Тони и, прищурив глаза, спросил:

– А ты, если такой уж чистокровный янки, почему водку пил, про церкви меня расспрашивал, «за жизнь» со мной и Джабраилом разговаривал? Да и еще две пачки «Мальборы» из буфета у меня своровал!

– Это… это не я, – покраснел Энтони.

– То-то! Попал в Россию, все! Конец твоей американской гнилости настал. Теперь ты наш, расейский!

Джабраил, сидевший до этого, как на иголках, поскольку не мог вставить в разговор ни единого слова, повернулся вполоборота и изрек:

– Я вот тоже жэну сэбэ рюский взял!

Машина, покачивая боками, натужно заурчала и выехала на шоссе. Качка пропала, и разговор перешел в более позитивное русло.

Глава 16

В то самое время, когда Екатерина Викторовна пробиралась к Сочи на катере, Энтони со своими помощниками – на «Вольво», а следователь Брыкин с дохлыми курами – на микроавтобусе, двигались в том же, южном направлении, дед Попугайкин подлетал к городу-курорту на самолете, а бедный Митя, гадко матерясь, бродил по ненужному ему Мурманску, Иван Никанорович Соскачев скучал, сидя в съемной комнате. Он даже и не подозревал какую гонку он спровоцировал своим бегством с краденными деньгами.

Его покой нарушила квартирная хозяйка. Войдя к нему, она, вместо приветствия, горестно вздохнула, уселась на табуретку и, неталантливо изображая безразличие, спросила:

– А что это вы, Иван Никанорович, все дома, да дома? Деньки вон какие выдались! Хош загорай, хош купайся, а хош с мужиками на набережной пиво пей.

– Нет времени на отдых, Ольга Евгеньевна. Я должен скоро уехать, – неопределенно ответил Соскачев.

Ольга Евгеньевна, к неудовольствию своему поняв, что разговора по душам не получится, еще пару минут посидев для приличия, резко встала с табурета, как будто вспомнив, что забыла посолить борщ и громко охая и скрепя своими пенсионерскими суставами, покинула помещение.

С одной стороны ее жилец неплохо платил за комнату, с другой же – он в корне отличался от тех веселых и беззаботных постояльцев, которые в сезон заполняли ее, напоминающий сказочный Теремок, дом.

«Может он академик какой, – размышляла Ольга Евгеньевна, – а может и шпион». Почему-то вторая версия ей понравилась больше и к постояльцу она стала относиться с очевидным трепетом, смешанным со жгучим интересом. Так же своими выводами она, не сумев себя сдержать, поделилась с соседками. Изнывающие от отсутствия тем для обсуждения в скучное предсезонье товарки, поклявшись, конечно же, хранить молчание, блестя глазами, разлетелись по городу.

Учитывая густонаселенность курорта и легкость на подъем его коренных жителей, вполне можно было бы предположить, что через неделю о «шпионе» будет знать весь Большой Сочи. Однако тогда мы недооценили бы возможности этого могучего города – все произошло гораздо раньше.

Удивительно, но первыми на слухи отреагировало неформальное объединение.

Уже вечером текущего дня в комнату к московскому беглецу зашли трое суровых парней. Одеты они были, как им и надлежало, в спортивные костюмы и кроссовки. Из-под распахнутых курток на мягкой ткани черных маек блестели надетые на шеи крупные золотые цепи.

Визит к москвичу был не запланированный, и рэкетиры действовали, полагаясь на свои импровизационные способности.

– Ну, че, чувак, страну нашу капиталистам продаешь? – гадко ухмыляясь, спросил бандит № 1.

От удивления Иван Никанорович уронил стакан с чаем и обжег себе ногу. Он широко раскрыл глаза и с трудом выдавил из себя:

– Что?!

– Ты тут целку из себя не строй! Мы все знаем! – подключился к разговору бандит № 2. Внешне они все были настолько похожи, что впору было бы нарисовать номера у них на спинах, как у футболистов.

– Может, вы ошибаетесь? Какая страна? Кому продаю?

– Понятно кому: Америке этой гребаной, – подошел и третий.

Положение было критическое. Соскачев не раз уже сталкивался с рэкетирами, и ничем хорошим это для него не заканчивалось. Ситуация была непонятной и глупой, но он решил: надо платить.

– Ребята, тут явно какая-то ошибка. Я – российский гражданин. Хочу совершить туристическую поездку… ну, допустим, в Болгарию. Но если и это облагается вашими налогами, то я согласен, в разумных пределах, их оплатить, – четким голосом спортивного комментатора сказал Тони.

– Ты нам тут пределы не устанавливай! – крикнул первый бандит, – «разумные», не «разумные» – это мы сами решим.

– Гони штуку баксов! – рявкнул второй.

Обрадовавшись, что это непонятное дело все же разрешилось и за довольно незначительную, при его нынешних капиталах, сумму, Соскачев аккуратно вытащил из внутреннего кармана деньги и передал их бандитам.

Те, слегка удивленные тому, что не пришлось прибегать к спецсредствам, взяли баксы и застыли в полупозициях.

– Собственно, все! – сказал Соскачев финальным тоном и слегка развел руки в стороны.

Рэкетиры сразу же засобирались и быстро покинули комнату.

Так ничего и не поняв, Иван Никанорович лег спать.

«Надо будет «хату» поменять», – засыпая, подумал он.