Текст книги "Новое начало (СИ)"

Автор книги: Сергей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

А потому очень скоро, обитатели обоев начали покидать свое убежище, и, по ее словам, всячески измываться над ней. А любимой из забав их было; скинуть ее на пол, и пытаться затащить под кровать, в обрыв, где адские пламя горят, от которых даже пол словно сковорода раскаляется.

Вот только вместо рук у них копыта, а такими как надо не ухватишься, вот и не удается им пока, ее в гиену огненную стащить.

Только с койки пока сбросить, да к самому краю придвинуть сил у них и хватает, а дальше все, только и остается, что наблюдать как она на раскаленном полу корчится.

О последних обстоятельствах "черная вдова" – как кем-то из нас троих, к тому времени была названа обитательница "холодной (в ней всегда, не смотря на время года, были приоткрыты окна, так как тепло способствовало развитию пролежней, являющихся одним из неизбежных последствий лежачего без движений положения тела. Но в первую очередь, этого было вызвано необходимостью круглосуточного проветривания данного помещения, чья непрерывность была обусловлена рядом, понятных даже далекому от медицины человеку, – причин) комнаты" – рассказала мне лично.

Случилось это после того, как отчаявшись безвыходностью своего положения, – только усугубляющегося прогрессировавшим с каждым днем сумасшествием больной матери, – наша соседка обратилась к моей матери с просьбой... Ответить отказом на которую не смотря, на все обстоятельства та не могла. Вынужден был согласиться с ней и наш отец, а потому этим же вечером, уложив младшего спать, меня и старшего брата родители отвели к себе в спальню, где и поведали о том, что мы должны будем на протяжении какого-то времени делать, приходя домой со школы.

Они объяснили нам, что Лерина бабушка (так звали соседскую девчонку, на пару лет постарше меня), очень больна, и ей требуется наша помощь. Отказать в которой мы не можем.

Заключается она в том, что мы должны будем по очереди (один день я, один день Андрюха), после учебы заглядывать в комнату где лежала больная, и, хотя бы часик (в идеале до прихода кого-то из старших), разговаривать с ней. Либо же просто читать ей...

Стоит ли говорить, о том, что подобная новость, нас мягко скажем не обрадовала.

Но родители были непреклонны, а потому уже на следующий день я стоял не в силах совладать с переполняющим меня ужасом, у двери "холодной комнаты" (внутри которой, тем же утром, мне уже довелось побывать, когда нас с братом родители с соседской туда отвели для знакомства, с той, кого мы обязаны будем развлекать), из-за которой испуганный голос (звучавший так, будто, хозяйка этого голоса, перепугана еще больше моего) тараторил:

–Кто там? Кто там? Кто там? Дочееенька! Доченька это ты?! Ктооо? Кто там? -И т.д.

Не выдержав этих криков, я дернул ручку и отворил дверь.

Но в тот день внутрь, я так и не вошел... Открывшаяся мне картина, меня так перепугала, что я почти сразу убежал в свою комнату, и долго сидел там, пока не пришел домой старший брат. После чего, я заикаясь поведал ему обо всем.

–Ссыкло! -Констатировал он. -Изо всех сил стараясь скрыть схожие с моими эмоции, вызванные услышанным. -Если бы все было, так как ты говоришь, это бы означало, что вся та ересь, о которой старуха орет – правда! А тебе уже сто раз говорили, не бывает такого!

–Раз ты так в этом уверен, пошли тогда и вместе посмотрим!

Несколько секунд, Андрюха перебирал в голове варианты, но в конце концов вынужден был признать, что единственная возможность сохранить лицо, это пойти и воочию убедиться в том, что рассказанное младшим братом, лишь плод его воображения.

–Ладно, пошли! -С напускной уверенностью, он развернулся и вышел из нашей спальни.

Я последовал за ним. Пройдя в дальнюю часть квартиры, он остановился у конца стены, за углом которой, из-за оставленной открытой двери, тут-же раздалось:

–Доченька? Доченька, это ты? Доченька скорей! Бесовские, чертей себе на помощь призвали, они скоро придут! Я уже слышу топот копыт – доченька! Вместе им сил хватит...

Слушать дальше мой брат не стал, резко шагнув за угол.

Я остался стоять на месте.

Мне не требовалось, повторных подтверждений того, что увиденное там Андреем, будет точно схоже, с тем что увидел я.

А именно распластанную на полу, у кровати, пожилую мать нашей соседки, чье сморщенное тело, было таким белым, что казалось светилось в сумраке комнаты. Еще утром накрывавшая ее простыня, большей частью осталась лежать на постели, лишь слегка свесившись с края, уголком чуть задевая плечо лежащей на спине, почти седой женщины.

При этом поразившим меня тогда, не меньше остального, был тот факт, что моему взору открылось то ее место, которое у людей принято скрывать, и там у нее кроме копны почти седых – точно, как на голове – волос, больше ничего не было. Это было последним, из там увиденного мной в тот день.

А так как, спустя те-же пару секунд что и я, оттуда вылетел и мой брат, вряд ли ему довелось, лицезреть нечто большее.

Это только подтвердила, наша с ним, последующая беседа. Из которой следовало, что, убедившись в правдивости моих слов и увидев все своими глазами, он плюс ко всему теперь не сомневался и в том, что все, о чем стенала все это время "черная вдова", – никакой не бред сумасшедшей.

Не смотря, на то, что он был старше меня аж на три года, увиденного им тогда, оказалось достаточно, чтобы поселить внутри него подобное убеждение, которое еще очень долгое время не могли разрушить ни наши родители, ни кто бы то ни было еще.

В отличии от меня, вынужденного принять бразды правления по развлечению больной, в полной мере, в связи со взятым Андрюхой самоотводом. Каким макаром ему это удалось, для меня осталось загадкой. Вот только факт оставался фактом, теперь я каждый день, после уроков обязан был (любые отговорки, жестко прерывались отцом) проводить в обществе "черной вдовы".

Неизбежность свершения этих встреч, удивительным образом помогли мне справиться с сопутствующими им страхами. Лишенный права выбора, а вместе с ним и возможности хоть как-то повлиять на ход дальнейших событий, я решил плыть по течению, чье направление изменить почти не мог.

Не прошло и недели общения, с той, кто еще недавно порождал внутри меня дикий ужас, – во время которого я мог за ней наблюдать, – и я сам не заметил, как все мои страхи начали сменяться смесью отвращения и призрения, к ней. Я мог лишь поражаться тому, как это существо, будучи настолько беспомощным и жалким, умудрилось еще не давно, заставлять меня с головой накрываться одеялом перед сном, лежа в своей кровати, и содрогаться каждый раз, когда, из дальнего конца квартиры до меня доносились звуки, которые теперь охарактеризовать кроме как блеяньем, я не мог.

И что хуже всего, плюс ко всему, я с каждым днем все больше злился.

Злился от того, что вынужден был тратить свое время на беседы с теряющим остатки связи с реальностью существом. Особенно в те моменты, когда сознание сумасшедшей старухи, вдруг исключало мое с ней рядом присутствие и она уверенная, что находится в комнате одна, вновь начинала видеть вылезавших ото всюду чертей.

В этот момент, все мое сознание во противилось продолжению, созерцания порождаемых сном воспоминаний.

Я захотел проснуться! Так сильно, как только было возможно!

Но этого так и не произошло, и я очень скоро вынужден был вернуться на много лет назад, к забытым как мне казалось событиям.

Когда я в первый раз сделал это, не в силах был напомнить, даже завладевший моим сознанием сон. Перенеся меня сразу в тот вечер, через двое суток после которого мучения обитательницы «холодной комнаты» наконец прекратились...

По крайней мере на этом свете.

-Они снова корчат свои поганые рожи! -Уже не кричала, а страдальчески выдавила лежащая по левую от меня руку старуха. Я же сидел рядом с ней, уже давно привыкший к коктейлю из запахов, которые полностью не способен был выгнать оттуда даже самый сильный сквозняк.

–А как при этом визжат! -С нотками садистского веселья добавил я.

–Ай как громко. -Ее лицо исказилось словно от боли. -Забавляет вас сучьи создания, за моими мучениями наблюдать. -С нотками злости, еле слышно прошептала она. – Да так, что и сдержаться не можете, аж блеете словно скотина животная. Кто по ослиному, кто по козлиному, а кто и по свинячьи. Но только не дождетесь вы, не стану я бояться вас.

–Еще как станешь! -Произнес я, с вызовом. -А когда вниз потащим, так еще и петь начнешь! С этими словами я дотронулся до лица (единственного места прикосновение к которому, она была еще способна ощутить) парализованной и не причинившей мне никакого вреда женщины, – зажатой в руке ножкой от стула.

–Не троньте меня черти проклятые! -Тут-же, отреагировала она, чем-то, что, видимо подразумевалось – как крик, но прозвучало все так-же тихо; лишь презрение в голосе, стало более отчетливым.

–Я снова провел лакированной деревяшкой по ее щеке. Она что-то заблеяла, но разобрать ее слов было уже нельзя. Забавы ради, я еще пару раз тыкнул в лоб забавно – как мне тогда казалось – вертевшую из последних сил головой, несчастную, – после чего удалился, оставив прозванную мной когда-то "черной вдовой" старуху, наедине с ее бесами.

Практически точно так же, прошла и наша следующая встреча.

Когда же я пришел на третий день, она уже была полностью поглощена безумными галлюцинациями.

Мне даже не было нужды, подпитывать их.

–Нашлись значит, как своего добиться, адские от родия! Изнутри душу выдрать задумали! Но ничего, не успеете вы меня в сатанинские подземелья затащить, я прежде того дух испущу...

Еще как помешает! -Вела она с кем-то видимым только ей спор. -Так как...

Перебив ее, я решил влиться в беседу:

–Сопротивляясь неизбежному, ты лишь затягиваешь свои страдания, на этом свете!

–Откуда тебе знать это?

–Кому-же как не мне, знать об этом?

–Мне все голоса едины, не разобрать мне... Только всевышний может знать, а он со мной говорить не может, не крещеная я, а потому и от страданий при жизненных не уберег он меня, так как не видит он таких как я... И не слышит... Но после смерти быть может он примет, воспарившую к небесам, мою никчемную душонку, может простит за тяготы на земле перенесенные. А нет, тогда и сдамся вам бесовским тварям, на радость сатане. И хоть навсегда пусть дух мой себе забирает, если позволит в чистилище сколько мне надо пробыть, до той поры пока дела свои на земле, закончить шанс не подвернется. А до той поры, не дождетесь!

Только к концу фразы, я вдруг заметил, что ее глаза больше не смотрят в пустоту. Они смотрели на меня. Абсолютно ясный взгляд, – без намека на "сквозной" взор сумасшедшего – теперь казалось прожигал меня. Злобный блеск в них, так перепугал меня в тот момент, что я замер не в состоянии даже шелохнуться.

–Нравится ощущеньяце? -Проговорила старуха, не сводя с меня взгляда, в то время как ее губы растянусь в улыбке, от вида которой я чуть не потерял сознания, прочитав в ней, грядущее возмездие. -Вижу ты от него в ужасе! Странно, ведь это даже сравниться не может, с тем, что чувствовала я. Когда ты счел эти страдания не достаточными, решив сделать их еще более невыносимыми. -Тут на мгновение огонь в ее глазах погас, но тут же вспыхнул вновь, правда уже заметно слабее. -К сожалению, у меня нет ни возможности, ни времени, чтобы воздать тебе по заслугам, но знай, окажись ты вдруг там, где я смогу добраться до тебя с того света, и я сделаю все чтобы заставить тебя испытать хоть часть из того, что довелось мне. И не будет тебе прощения, чтобы не делал ты!

После этих слов, жизнь, окончательно потухла в ее взгляде.

Я вдруг снова перенесся, к месту где начался мой сон.

Я стоял глядя на старшего брата, стоя в десяти шагах, от могилы женщины, которую звали Елизавета Марковна Рублева, а ее дочерью была Светлана Рублева, которая состояла в гражданском браке с мужем по имени Эдуард, от которого у нее была дочь, с которой они проживали в той же квартире что и я со своими родителями и братьями, а еще несколько дней до того, там же проживала (если можно так выразиться) лежавшая в гробу Елизавета Марковна, обитательница "холодной комнаты", прозванная мной "черная вдова", она очень скоро будет погребена под землей.

И я знал, под землей какого именно кладбища...

День седьмой.

Я проснулся от сильного толчка. Разлепив глаза, я увидел перед собой сморщенное дедовское лицо. Он что-то кричал обдавая меня слюной, но я не мог ничего разобрать, так как в голове у меня снова жутко гудело, а уши были словно забиты ватой. Он снова ткнул меня чем-то в бок, что мне сильно не понравилось и я вскочив с кровати и с силой схватив его за грудки, повалил его на стол и рукой сжав горло, пояснил что так поступать было явно не очень правильно.

Дед, ошарашенный столь резким поворотом, вытаращил на меня глаза, и словно рыба, выброшенная на берег, хватал ртом воздух, не в состоянии произнести не слова.

Не знаю сколько я так его продержал, но со временем гул в моей голове начал проясняться, а я начал слышать окружающее звуки, и тяжелое, редкое, хрипящее дыхание старика, который с трудом вдыхал через сдавленное мною горло.

Придя в себя и осознав происходящее, я резко отдернул руку от обезумевшего со страху Сергея Ивановича, и шокированный своим поведением отступил в глубь избы, не сводя с постепенно приходящего в себя старика глаз. Так мы простояли еще какое-то время, пока наконец он не поднялся, и потирая горло не произнес:

–Последний заказ доделываете, и чтобы завтра вас здесь не было! -И не смотря в мою сторону, пошатываясь вышел на улицу.

Перепуганный содеянным, я, не шелохнувшись, только смотрел ему в след.

Это что была еще за херня? Ну и дела блин! Чего это я опять? Вроде ж все наладилось. Да, то чему я так и не находил объяснение, конечно еще сопровождало меня, но мне казалось на фоне до того случившегося, это скорее побочным эффектом выздоровления, нежели наоборот чем-то о чем мне надо было беспокоится!

Тут меня словно накрыло волной, всего того, что я столь долгое время, хранил взаперти, глубочайшего закутка, своего сознания. В самой его дальней комнате. Дверь в которую, отворил увиденный мною, этой ночью сон. Обрушив на меня все это, в одно мгновение. А вместе с тем и

сожаление и стыд за содеянное много лет назад.

Но почти сразу, все это, резко затмила начавшая заполнять меня, растекавшаяся по венам словно яд, взявшаяся невесть от куда – злость. В мгновение ока, это чувство почти что целиком, овладело моим разумом, не оставляя там места ни на что другое.

–Чтобы завтра нас здесь не было? Ну уж нет! Извини дядя, что-то мне подсказывает, что здесь я еще не закончил!

Я попытался усмирить возрастающую во мне агрессию, и попытаться найди хоть какую-то надежду на выход из сложившейся ситуации, но все мысли в моей голове перекрывала, лишь одна и самая главная: -Просто на просто взять лопату, да к чертям снести башку эту старому алкоголику, после чего подселить его к очередному "клиенту".

Пытаясь не дать себе, в конец тронуться рассудком, я на сколько смог взял себя в руки, и решил, что прежде всего надо хотя бы попытаться со стариком поговорить и извиниться.

А так как, очереди из желающих тут круглыми сутками копаться в земле, что-то не наблюдается, при том, что работы по-прежнему валом, и делать ее кому-то надо, это может сработать.

Данного заключения, хватило, чтобы, я смог соображать чуть более осмысленно.

–Ладно, для начала надо одеться и может посоветоваться с Кирюхой, он точно знает – как быть! Наверняка он встанет на мою сторону и, не смотря ни на что, все поймет!

Я уже было направился к его постели, как заметил, что она пуста.

Взгляд, на вид его пустой кровати, отозвался у меня внутри неприятным холодком.

Он то куда мог деться? Неужто загулял и устроил себе выходной, отправившись по телкам, сливать заработанное?

Мысли в голове снова устроили пляски, и единственное что я сквозь них мог чувствовать, это сильнейшую ярость, и еле ощутимый страх приближавшегося, неотвратимого возмездия, за все то зло, что я когда-либо, совершил...

Я как мог уверял себя, в том, что все еще наладится и образуется, но это не производило сильного эффекта, особенно когда я смотрел на пустую постель своего напарника.

Чтобы полностью, не погрузиться, в темную пучину безумия, нужно продолжать двигаться! Я принялся искать одежду.

Но перерыв все вокруг, не смог найти даже майки...

Хм, интересно, а где Кирино шмотье, не поехал же он в город в робе.

Я подошел к его лежанке, и заметил что его матрас (а вернее то что его заменяло) топорщится буграми. Сунув под него руку, я извлек оттуда комбинезон, футболку и свитер. Ботинки как оказалось были на мне, и даже блестели будто их недавно тщательно вымыли и начистили.

Я натянул Кирюхины вещи, отметив про себя что поиск по приезду рабочей одежды, теперь его забота, так как не хер, вот так просто покидать, – после всех его слов о нашей обязанности бессменно тут находиться, – свой пост.

Не хватало мне только бушлата, но и эту проблему я решил, схватив с дедовской кровати его телогрейку, заменявшую ему как обычно подушку. Днем все равно спать не положено, а опосля видно будет.

Уже полностью одевшись, неожиданно я понял, что на мне, никакие не чужие, а мои собственные вещи. Интересно, какого хрена этот дезертир их к себе приныкал, и куда тогда дел свои собственные. Обычных то его вещей, так же не где не было видно, что наводило на довольно-таки странные мысли. -Хотя наверняка, куда поглубже припрятал, чтобы никто в его отсутствие их не прибрал. -Проворчал я. -Не понятно только за каким, мои-то вещи к себе зарывать надо было!?

Я одел бушлат, застегнулся и с этими мыслями вышел на воздух. Поежившись, я сунул руки в карманы, и снова нашел там пачку папирос.

Отлично! Обрадовавшись находке, вытряхнул из пачки одну, и оглянулся в поисках огня, – так как в этот раз старикан зажигалку мне на радость, вместе с куревом не оставил – я заметил, не далеко от себя, в паре метров от избы, на расчищенной от снега земле – костер. Отлично, то что надо. Интересно, кому голову пришло ночью жечь костер?

Ну да это, было не самым важным для меня в данный момент вопросом, – из тех, на которые я не мог найти ответа, – так что я просто подошел к нему и наклонился чтобы взять огарку и прикурить. Взяв одну из тлеющих деревяшек, я заметил, что под ними виднеется, кусок синей ткани.

Прикурив, о почти ставший угольком, кусок древесины, и отбросив его в сторону, я извлек и того что недавно было костром – кусок материи.

На первый взгляд, мне показалось, что это часть телогрейки; такой как сейчас была на мне и какие мы носили с первого дня работы здесь. Приглядевшись, я удостоверился что первоначальное впечатление меня не обмануло и внутри у меня снова что неприятно екнуло.

–Это ты придурок, додумался здесь ночами костры жечь?

Я обернулся. На меня горящими от ненависти глазами, потирая опухшее горло смотрел Иваныч.

–Все тут, придурок недоношенный, спалить решил, да?

В голову мне тут же ударила кровь!

Еле сдерживаясь и стараясь фильтровать слова, я с трудом ответил:

–Прошу прощения, Сергей Иванович, – не доглядел видимо. -Я как мог старался придать словам извиняющийся тон.

–В очко себе свои извинения засунь, понял!? Недоносок свихнувшийся! Небось ночью, не только костерком баловался!?

–Затрудняюсь ответить. Но думаю, ответ вам и так известен. Ведь вы как говорили, – ночью на чеку!

–Угу, уж в этом будь уверен! А ты то дебил психованный, уже провалами в памяти обзавелся? Небось и не заметил даже, что меня несколько дней не было! Не в курсе типа, что я тещу хоронить ездил!? -Хоть как-то отреагировать на этот вопрос, старик мне не дал, тут-же продолжив: -Тебе же обезьяна ты мартышечья, когда деньги-то выдавались авансом, русским же языком сказано было, чтобы жрать себе купили, – И ВСЕ! Вам же дебилам, столько денег-то, выделено было, под будущую работу! Ты же придурок кричал что тебе домой заслать надо! Что-ж вы скоты столько бабла то у меня выудили, если кроме водки ни на что их тратить, не намеривались? И только скажи мне – вы-пердеж ты влагалищный – что вы такие деньжищи все пропить умудрились, пока меня не было!

–На этот раз, он прервался, давая мне возможность ответить, но я не знал, что ему сказать, так как абсолютно не имел, ни малейшего понятия, о чем шла речь.

–Вас же, твари вы конченные, за главных здесь оставили! И что теперь? Один дом поджечь пытается, потом кидается на тебя за зверь голодный, а другого так и вообще след простыл! Поработали, молодцы! Не долго вы держались. Ну да и этого с вас достаточно, хватит с вас ребятки. Для вашего же блага.

–Сергей Иванович не надо! Я жалобно заскулил, как нашкодивший в школе ребенок, стоящий перед держащим в руке ремень, отцом, вернувшемся с родительского собрания.

–Что, чего ты там блеешь? Он наклонился в мою сторону, но подойти ближе не решился, так и оставшись на – судя по всему определенных для себя безопасными, – в трех шагах от меня.

–Мне жаль, на счет случившегося утром! Я правда по ходу, перебрал в ваше отсутствие, и очень сожалею об этом! Снова прошу прощения! И за костер простите.

–Чхать я хотел на то что тебе жаль! Ты мало того, что двинутый, так еще и опасный как оказалось! Я хрен с тобой в четырех стенах, спать лягу! Никто не знает, что в твою психованную башку взбредет!

–Этого больше не повториться, обещаю!

–Это я тебе обещаю! Я сейчас пойду проверю, все ли там готово из того что я вам перед отъездом наказывал, и вот если хоть часть работы не выполнена, пеняй на себя! Я тут-же набираю шефа, и мы посмотрим на сколько ты смелый! Глянем, как ты на него кидаться осмелишься! -С этими словами он развернулся и направился к аллее, отведенной под свежие могилы.

Я посмотрел ему в след и в очередной раз, сдержал желание догнать его, и вырубить ударом по башке, а за тем отправить ждать соседа. Уверив себя, что лучшее что я сейчас могу, это просто затихнуть и ждать дальнейшего развития событий.

Я присел на забор, и прикурил затухший за время нашей беседы окурок. Хоть бы Кирюха уже объявился, будь он неладен! Думая об этом, я все сильнее удивлялся сопровождавшему эту мысль чувству, гласившему, что этого не произойдет.

И тут на удивление, я услышал его голос.

–Олежа! -Я оглянулся и посмотрел в направлении того места, от куда мне показалось я слышал голос.

–Олежа, друг! -Я поднялся, и попытался найти место от куда исходит звук. Голос был глухим, словно доносился из-под земли. Уже привыкший к такому, я направился в сторону голоса.

–Олежа, пожалуйста! -Голос был непривычным, словно умоляющим меня о чем-то. На улице было светло, вокруг уже бродили посетители, так что я не испытывал особого беспокойства, и шел на поиски источника голоса. Пройдя метров тридцать, я остановился и прислушался.

И тут я понял, что голосов два. И оба они исходят из какой-то из могил.

В голову начали лезть нехорошие мысли, но я как мог старался их отталкивать, не позволяя им отвлекать. Как мог, я сосредоточился на доносящихся до меня звуках. Но сколько бы я не метался от одного захоронения к другому, четче он не становился.

В конце концов, я вернулся к тому месту откуда начал поиск. Отойдя от него, в противоположном предыдущему направлении где-то двадцать метров, я увидел толпу людей, стоящую над свежей, недавно выкопанной могилой. Они о чем-то спорили, перебивая друг – друга.

–Олежа, не место мне здесь! Не спокойно мне тут!

Я застыл примерно в десяти шагах от могилы, не смея приблизиться ближе.

–Надеюсь теперь ты хорошо слышишь – Олежа? Это твой друг молит тебя о помощи! Он пока еще не осознал, что мертв и изменить это не по силам никому! -На этот раз, ко мне обращался не Кирюха. И хоть, этот голос так-же казалось исходил, из под земли, я без труда узнал его. Не смотря даже на то, что не слышал его уже более пятнадцати лет...

***

Меня охватил страх и внутри вновь что-то неприятно зашевелилось. Странное чувство безумия, не напоминавшее о себе уже несколько дней и сидевшее внутри, накапливая словно все это время силы, для новой атаки и не показавшее себя, рухнуло на меня. Я просто обезумел от страха и бросился прочь! Я добежал до сторожки с желанием спрятаться внутри, но дверь оказалась запертой. Я с силой ее дернул еще раз, но она не поддалась.

Старый ублюдок! -Пронеслось у меня в голове. Надо было тебя кончить еще когда ты был у меня в руках! Страх переполнял меня, мешая адекватно мыслить! Плюс ко всему голоса замолкали лишь на считанные секунды, с каждой секундой становясь только громче.

–Не хочешь рассказать бывшему товарищу, кто именно отнял у него жизнь?

Я пытался выть про себя, пытаясь их заглушить и метаясь вокруг казавшейся мне спасением сторожевой избы.

–Олежа, прошу спаси меня! Не дай им меня забрать! Олежка умоляю... Я очень боюсь Олежка!

–Я завывал все яростнее, но голоса становились только отчетливее и громче, уже целиком заглушив и мое мычание, и звуки вокруг.

–Вряд ли, то что ты делаешь, поможет твоему товарищу! А ведь он так надеется! Он, не смотря не на что, верит в того – кого еще недавно считал своим другом! Того, кто как он думал, был не способен поступить с ним столь кощунственно, чтобы... – Именно этот голос вызывал во мне дикий страх! И я не хотел ему позволять и дальше сводить меня с ума, а потому решил вытащить его из своей головы! Я впился ногтями в уши и начал раздирать их. Теплая кровь начала выступать из разодранных ран и потекла сквозь пальцы.

Когда я уже содрал с себя значительную часть кожи и волос, а уши разорванными лохмотьями свисали с висков, все резко прекратилось.

Я открыл глаза. На улице было темно, а вокруг не было ни души. Я стоял весь перепачканный кровью у окна сторожки. Посмотрев на руки, я заметил, что кровь у меня была слегка зеленоватой. Я стоял разглядывал свои руки, когда понял, что за окном, внутри сторожки, кто-то есть. Я заглянул в окно, и увидел сидящую за столом перед зажженной лампой старуху. У нее были почти полностью седые волосы, а морщинистое (хоть, и, не достаточно – "для старухи", как на первый взгляд мне показалось) лицо, походило на мраморную маску с абсолютно безжизненными, словно стеклянными глазами. При этом сохранившими зеленый цвет, который на белом лице теперь, без труда я мог заметить, даже стоя в нескольких метрах от нее за серым и мутным от грязи окном.

В ней – кем бы она не была – я в тот момент с уверенностью опознал обитательницу "холодной комнаты", чей голос еще недавно заставил меня, собственноручно обезобразить свое лицо.

Боясь повторение случившегося, я забарабанил в окно, пытаясь привлечь ее внимание, чтобы она пустила меня внутрь, где я смог бы вымолить у нее прощение. Странное желание, если брать во внимание, последние события... Но мне тогда, это виделось – шансом на спасение! Единственным из всех возможных...

Только как бы сильно я не стучал, стекло мне отзывалось лишь глухим, еле слышным звуком. Не обращая внимания, на тщетность попыток я продолжал колотить руками в окно, от чего кровь из свежих ран, заструилась еще сильнее. Как не странно, но чем больше я ее терял, тем яснее становилось у меня в голове, возвращая старые привычные ощущения, скрытые все это время, поселившейся внутри меня нечистью, – требующей чтобы я сеял зло! Моря меня голодом, которому я все это время не мог найти объяснения.

Старуха, не двигалась с места, не обращая на меня никакого внимания. Не моргая она смотрела на пляшущее пламя лампы. Наконец я бросил попытки, и оглянулся решая, как быть дальше.

–ЦЕРКОВЬ!

Да! Там спасение! Я знаю, там выход! Там я буду в безопасности! Я рванул в сторону храма, веря что там мне помогут, и избавят от поселившейся во мне нечистой силы! Обрывки, оставшееся от ушей обдало холодным ветром и на глаза выступили слезы. Перейдя на быстрый шаг, я вытер тыльной стороной ладони, единственное не покрытое запекшейся кровью место, всматриваясь в темноту. Перед Церковью слегка паря над землей в несколько рядов, преграждали мне путь, светящиеся светом фигуры. Головы их были покрыты капюшонами, а головы опущены. Сквозь свечение, словно через них я видел дверь в храм. Я знал, что там спасение, но в тоже время понимал, что если приближусь к ним все кончено.

Я остановился, и на глаза вновь выступили слезы. Но уже не от ветра, а от отчаяния, навалившегося на меня и парализующего все остальные мысли. Самая страшная депрессия, сейчас показалась бы мне самым радостным чувством, настолько охватившее меня ощущения были ужасны! Постепенно я начал смиряться и страх начал отступать, сменяясь упокоением.

Вдруг я осознал, что был готов умереть! Лишь бы все это закончилось.

Мысленно я начал просить закончить с этим побыстрее, чувствуя как страх, все больше сменяется душевным спокойствием. Я знал, что эти силы не хорошие, не мне почему-то было все равно. Я выпрямился и устремил свой взгляд на этих существ. Я не сводил с них глаз, и мысленно требовал закончить все это!

Среди них, ели уловимый пронесся словно звук похожий на шелест листьев. Они начали слегка, ели заметно двигаться из стороны в сторону, словно не зная как поступить.

Небо резко осветила молния и они все поочередно, постепенно начали растворяться в воздухе. Смотря на все это, я увидел, как сквозь них ко мне приближается черная фигура, огромного роста в черном плаще, с покрытой такого же цвета капюшоном головой. Силуэт, мне показался очень знакомым! И когда он приблизился ко мне я вспомнил, что видел его уже прежде! Этот был тот, кого я видел в начале недели, тот кто стоял не двигаясь под дождем и смотрел на озаряемое зимой вспышками грома, – небо.

Казалось, с того момента прошла целая вечность. Не смотря на это, его я помнил четко, и знал что ошибки быть не может.

В руке он держал, что-то на подобие длинной палки, зажатой в длинных костлявых пальцах. Он (ну или все таки-оно), приблизилось ко мне и пронзив меня взглядом своих чудовищных, горящих красным огнем глаз, произнес:

–Ты не должен так себя вести. -Его тонкие, почти не видимые губы не шевелились, но я отчетливо слышал, его похожий на звериный, голос. -Страх естественен, без него ничего не имело было смысла. Его глаза, начинали полыхать все сильнее, а он в плотную приблизился ко мне.

Я почувствовал, как меня снова начинает наполнять ужас. Что делать, я не знал, так что решил молиться! В надежде оказать хоть какое-то сопротивление, дабы хоть напоследок не упрощать этим мразям их блядскую задачу. Молитв я не знал, так что просто мысленно обратился к Богу, прося прощения за все плохое что натворил. Я не просил ничего взамен. Просто молил о прощении, не прося даже спасения.

Эта зверюга, (с чьей помощью "черная вдова", я не сомневался и добралась-таки до меня, спустя столько лет) судя по всему этого никак не ожидала, и на мгновение его глаза погасли. Увидев это, я тут-же рванул назад.