Текст книги "Не злодей (СИ)"
Автор книги: Сергей Плотников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Ловко ты… все раскрутил, – ошарашено пробормотал я. И добавил специально для собеседника: – У меня додуматься до того же ушло куда больше времени… Вот только как мне это поможет найти возможное «наследство» родителей?
– Этнический квартал, все друг друга знают, – как само собой разумеющееся пояснил Правдоруб. – Ты просто приедешь туда и спросишь у местных. С твоим прекрасным японским тебе наверняка ответят… да и вспомнят, скорее всего. Ах да, чуть не забыл! Чтобы не мотаться в два города, посмотри, в каком отделении банка твой счет на обучение был открыт. Наверняка родители ради этого не мотались в другой город.
[*Массачусетский Технологический Институт]
Глава 19 без правок
Кое-в-чём Правдоруб, как оказалось, ошибся. С другой стороны, он вопросом локального расселения эмигрантов, получивших гражданство США, насколько я помню, как-то не интересовался и при этом отвечал на память, не пользуясь Сетью. Вот я по его наводке уже воспользовался интернетом и быстро выяснил, что около шестидесяти тысяч этнических японцев компактным анклавом проживали ныне под Сан-Франциско, в смысле – в пригороде.
Сама Маленькая Осака, основанная аж в 1906 году на самой окраине тогдашнего города-порта, а теперь зажатая со всех сторон другими кварталами, физически не могла вместить и десятой части диаспоры, и вообще скорее являлась местом работы для небольшой части натурализовавшихся японцев. Ну там экскурсии для туристов, экзотика, еда, словно только что приготовленная лучшими поварами Хонсю – и все такое прочее.
Пригород же выглядел как типичный американский городок – те же дома с современным дизайном без изысков, автомобили на подъездных дорожках, указатели на улицах на английском. Заметить хоть один иероглиф – постараться надо. Выдавали жителей разве что супер-аккуратные садики в японском стиле чуть ли не перед каждым вторым домом – видимо так своеобразно изливалась у местных тоска по покинутой родине.
А вот частные школы анклава, несмотря на внешний вид, изнутри оказались прямо копией японских! Во всяком случае те две из пяти, что я посетил. Вообще-то посторонних вроде меня внутрь не должна была пускать охрана – но вежливая просьба на родном для переселенцев языке, сопровождаемая подчеркнуто-вежливым этикетом с поклонами, снятием обуви перед порогом* и дорогущим костюмом-тройкой (чтоб он провалился, в такую погоду!) оба раза сотворили чудеса. Меня пропускали и секретарь директора всякий раз сама вела меня в архив (бумажный, разумеется!), где перебирала карточки учеников за нужные года.
[*А это признак по-настоящему хорошей частной японской школы, где, в отличии от Хиро, полы поддерживаются в такой же чистоте, как дома, и ученики спокойно могут ходить в белых носках, не рискуя их запачкать. Занятно, что учащиеся при этом все равно носят обувь (сменку, конечно же), так как она часть формы!]
– Аран Смит-сан, – отыскала нужную картонку с наклеенной фотографией пожилая женщина. Она не поленилась сравнить меня с детским фото, и расплылась в улыбке: – Ара-ара, такой щекастый милашка был, и вырос в такого серьезного мужчину!
– Ох, вы мне льстите, секретарь-сан, – покачал головой я. Если честно, я сейчас даже находил некоторое извращенное удовольствие в этом супер-неспешном ритме розыска информации, когда вместо двух секунд на запрос тратиться сорок минут. Похоже, месяцы жизни в Японии оставили в моей душе гораздо более глубокий след, чем я думал.
– Так, стока кью, полка три… вот этот ящик, – тем временем все же вернулась к выполнению своих обязанностей секретарь. – Вот ваше личное дело, Аран-сан. Сейчас посмотрим, где вы жили…
И всего-то мне потребовалось, чтобы заполучить эту информацию, сказать, что хочу навестить дом, где провел детство и поблагодарить его хозяев за гостеприимство, от себя и от лица почивших родителей. Даже не пришлось затирать о потере памяти: условно-одинаковый дизайн американских коттеджей средней руки запутать и вменяемого взрослого может, не только ребенка.
– … Азуми Кондо-сан с тридцать седьмой улицы Цветущей Сакуры, дом номер шестнадцать – зачитала мне нужную строчку женщина.
Благодаря и кланяясь, я старательно не выпускал наружу так и рвавшиеся неуместные смешки: уж больно забавно американская манера называть кучу параллельных улочек одним именем с разными номерами смешалась здесь с японским колоритом!
Азуми Кондо оказалась совсем не старой еще одинокой японкой. Дом у неё от соседних отличался в большую сторону и даже снаружи видно было, что он поделен на квартиры. Что-то типа гостиницы длительного проживания, какие очень популярны на Островах.
– Умерли? Оба? Какое несчастье! – искренне расстроилась рантье, оказывается помнящая едва ли не всех своих постояльцев, включая тех, что давно съехали. – Твои родители были такой красивой парой, Алан! Целеустремленные, увлекающиеся! Помню тот день, когда они вернулись после того несчастья, что случилось с тобой. Оба были просто раздавлены горем… но буквально за сутки взяли себя в руки и яро принялись готовится к поездке в Японию! И ведь добились своего!
– Только вот я вышел из комы уже после их смерти, – совсем не деланно вздохнул я, настраиваясь сам на длительную беседу и подводя к тому же собеседницу. – А воспоминания детства после пяти лет в отключке так померкли и отдалились, что я даже адрес вашего дома не смог вспомнить. А от родителей осталось лишь две могильные плиты…
Вместо того, чтобы пуститься в воспоминания, благо дел с постояльцами у Азуми явно не наблюдалось, женщина порывисто вскочила, скороговоркой попросила меня подождать (не забыв при этом поклонится) – и вихрем унеслась внутрь дома. Вернулась она минут через семь, раскрасневшаяся и со слегка пыльной коробкой в руках. На картоне было четким почерком выписано «Семья Смит».
– Вот! – она поставила принесенную добычу передо мной: – Ваши уважаемые родители так быстро собирались, что некоторые вещи так и остались в их комнате. Кольцо я достала из-под комода, ключ провалился за кровать и застрял в вентиляционной решетке, браслет и бусы нашла под ящиком в платяном шкафу…
* * *
…Добравшись до общественного сквера, я занял лавочку и первым делом скинул пиджак и стянул с шеи галстук. Запара! Потом опять взял в руки коробку и снял крышку. Немного бижутерии, два дешевых украшения – и ни одного клочка бумажки с надписью «адрес нашей секретной лаборатории такой-то». Чего, в общем-то и следовало ожидать. Ах да, и ключ.
Я крупно сфоткал сначала его, потом треугольную бирку с выдавленным буквенно-цифровым кодом AD101. На номер банковской ячейки код не тянул – слишком простой. Да и сам ключ по размерам скорее подошел бы навесному замку, даже странно, что его умудрились потерять. Ни на что особо прямо сразу не рассчитывая, я отправил фото Правдорубу с подписью «есть идеи»?
Надо отдать Кондо должное: она помнила про моих родителей порядочно. Вот только ничего полезного лично для меня. О работе дома пара или ничего не говорила, или говорила так, что понять постороннему человеку было большой проблемой. Мать совершенно не тяготилась домашней работой, которая у неё не отнимала много времени, и с удовольствием помогала домовладелице. Отец вынужден был кроме научной деятельности так или иначе подрабатывать, что его неизменно бесило. Но при посторонних не было сказано ни слова, о том где он трудится и что делает. О родственниках и знакомых – тоже молчок. Тупик. Похоже, нужно придумывать что-то еще…
«Это ключ от контейнера в контейнерном парке в десяти километрах к северу от тебя. Сектор А, линия D, номер в линии 101.»
Я отложил телефон в сторону и внимательно посмотрел на свою ладонь, но бить себя по лбу все-таки не стал. Знал, знал же ведь про контейнерное хранение и про его популярность в США – вот чего стоило догадаться самому? Это у нас в России, во всяком случае моего мира, принято вещи, которые вроде как и полезны, но непонятно когда понадобятся оттаскивать в гараж или отвозить на дачу. В Соединенных Штатах наличие дачи – признак высокой финансовой состоятельности, и там отдыхают в комфорте, а уж гараж в собственном доме и подавно под автомобиль нужен. Ну а при наличии квартиры машина или на парковке отдыхает, или в боксе многоэтажной автостоянки оставляется.
А вот контейнерное хранение очень дешево, даже человек среднего достатка без проблем может оплатить место в специальном парке – на огромной открытой площадке за городом. Заплатит можно и вперед, и тогда твой контейнер простоит или пока не развалится, или пока не кончится задаток. После чего его пустят с молотка за долги. Очень логично, что биологические родители воспользовались самым распространенным способом – закрыли все ценное для себя там, где его даже искать никто не будет среди сотен боксов, забитых поцарапанными бейсбольными битами, запасными колесами от уже проданной тачки, и прочим подобным хламом.
Попасть в контейнер парк не составило труда – более того, я туда на такси заехал, и никто даже пропуск не спросил. Вот он, AD101 – судя по слою грязи стоит тут уже много лет. С замиранием сердца я вставил ключ в замок… и тот не повернулся. Не поддался и второй попытке, когда я пытался прокрутить его со всей силы! Только спустя пару минут до меня дошло: ключ ведь потеряли, а внутри, как я полагаю – в том числе вывезенное из лаборатории оборудование. Искать было некогда, да и не вспомнили родители в суете, где его могли потерять. Вот и поменяли замок, все банально. Чёрт!
Садясь в такси, которое я догадался не отпускать, я вытащил свой геройский коммуникатор.
– Хоук, мне сегодня вечером потребуется твоя помощь. Нет, в Сан-Франциско. И инструменты с собой возьми как тогда, когда мы станки ездили забирать!
Глава 20 без правок
Хоук нервничала. По её лицу, когда девушка находилась в своей геройской ипостаси, это даже днем постороннему вряд ли было бы заметно – но я-то посторонним как раз не был.
– Извини! – еще раз попросил прощения я.
Птица выдохнула и молча кивнула. Опасалась она вовсе не проникновения со взломом – в конце концов в контейнере находилось…должно былонаходится мое наследство. И, кстати, сам контейнер тоже родители купили – так что портить я его мог сколько влезет. Другое дело – с законными доказательствами возникли бы проблемы, это да. Но с точки зренияморалипреступления мы не совершали – в отличии от недавнего захвата логистической базы Структуры недалеко от Салинаса…
Нет, Ястреб волновала вовсе не справедливость – а то, что я вытащил её на чужую территорию. Причем именно в геройском амплуа и никого не предупреждая – а за это могла прилететь ответочка не только от комьюнити в целом, но и совершенно не фигурально – от местных сверхов.
Во всяком случае неписанные правила позволяли тому же Капитану Спокойствие или Франко-мэну в полную силу атаковать незнакомца, посмевшего летать в окрестностях Сан-Франциско в суперских шмотках. Это я не говорю про какого-нибудь там Гнусного Типа – злодеям в этом плане было еще проще.
Но появится в гражданском платье и демонстрировать выдающиеся суперспособности в этом плане было еще опаснее: не принадлежащего к комьюнити одаренного могли и прибить на месте, а не пытаться захватить. Собственно, потому мы и летали в Лос-Анджелес на аэротакси: пока Птица вела себя как обычный человек, обосновавшимся там героям и злодеям до неё и дела не было. Однако сейчас-то мы собирались воспользоваться силами колдуньи на полную катушку! Увы, но другого выхода у меня, получается, и не было – добившись от любимой объяснения ее дурного настроения, я попытался придумать что-то менее авантюрное взамен… м-да. Не вышло.
По идее, никто засечь нас за проникновением в контейнер ночью не должен: площадка парка огромная, ночью освещена скорее символически, камеры – я специально посмотрел днем – стоят так, чтобы просматривать проходы между рядами, но вверх не заглядывают. Но суперы на то и суперы, чтобы иметь возможность отколоть что-то недоступное другим. Плюс программы управления городской инфраструктурой с ИИ, собирающие данные с сотен тысяч камер и внешних датчиков тоже могли что-то такое уловить в воздухе даже далеко за границей своей зоны ответственности – и сообщить куда надо. Да уж, в глубинке с полётами и всем остальным сильно проще…
Потому придется действовать максимально быстро, благо план расстановки контейнеров известен, а у Хоук феноменальное внимание к деталям: промахнуться нам не грозит. Пикируем на крышу нужного нам металлического ящика, постаравшись не маячить на фоне звезд в разрывах облаков – и быстро-быстро пропиливаем лаз под прикрытием купола магии. Внутри контейнера, во всяком случае от визуального обнаружения мы будем в безопасности. Главное – проскочить!
Для меня весь полет прошел как полторы минуты темноты с мельканием под ногами редких фонарей и парочки ярко освещенных полупустых дорожных полос. Крыша контейнера под ногами должна была аж загудеть от не самого мягкого приземления, но магия моей девушки не дала ни единому звуку вырваться. И вой аккумуляторной болгарки, которую я тут же пустил в дело, и целый веер разлетающихся искр тоже остались под низким, максимально приплюснутым куполом колдовской защиты. Еще немного… Еще…
В этот раз только что проделанный люк почему-то не заклинило, но Птица успела среагировать, и кусок кровли опустился вниз мягко, не звякнув. Ястреб закинула в дыру тусклый химический светильник – в его свете я орудовал инструментом. Следом, стараясь не изорвать одежду о заусенцы свежевзрезанного металла и не попасть ногами на содержимое, спрыгнули мы. Угадывающийся квадрат звездного неба Хоук как пробкой заткнула выпиленным куском крыши.
Отложив под ноги болгарку, я вытащил из сумки мощный фонарь. Внутри остался только баллон быстро схватывающего строительного клея-герметика. Яркий конус света не отражался от черной пленки магии, растянувшейся по плоскостям контейнера изнутри – но к счастью, прямого луча хватало. Волнение Ястреб передалось и мне, наложившись на ощущение близкой разгадки, потому я даже как следует порадоваться не смог, что внутри запертого хранилища нашлось именно то, что мне нужно. Во всяком случае – судя по надписям. Картонные коробки разного размера оказались подписаны маркером: четко, легко читаемо даже спустя столько лет: «лаб. журналы», «док-ты важное», «Электроды. Хрупкое!», «компьютер № 1» – и так далее.
Да-а… Мои биологические родители оказались настоящими аккуратистами. И, кажется, съезжали из своей лаборатории без всякой спешки, не смотря на тяжелое состояние сына. Контейнер они загрузили едва ли на треть – очень кстати, потому что осталось место не просто спокойно поместиться вдвоем, но и работать, почти не мешая друг другу. А поработать пришлось: бордовая не могла «глотать» слишком длинные, широкие и толстые предметы. Потому коробки пришлось вскрывать прямо на месте, и в четыре руки пихать в пасть борзой содержимое порциями, не особо глядя, что там.
Первыми внутрь ушли журналы и документы – объем пространственного кармана я точно не знал, потому старался, насколько это можно сделать в спешке, сначала обезопасить главное. По-хорошему, обрывки упаковки на полу тоже не стоило оставлять – как и другие следы, и предметы, но это уж как выйдет. Дальше настала очередь системных блоков: думал, придется экстренно демонтировать из них накопители информации, но нет, повезло, их размеры оказались весьма компактными, как и коробка с некими «электродами». А вот дальше начались проблемы.
За коробками обнаружились палеты, заставленные ужедеревяннымиящиками разного размера. Их сюда скорее всего завезли виличным минипогрузчиком – лично я при попытке снять один из ящиков, самый маленький, попросту оторвал от него доску сверху. У Хоук, уже и так вспотевшей от напряжения, вышло лучше – окутавшись чернотой, предмет подплыл к Фае и опустился у собачьих ног. Та примерилась, и, как мне показалась, с натугой переправила груз в себя.
– Время! – напомнила мне Птица, нервно посмотрев вверх. Понятное дело, что через потолок она увидеть ничего не могла, но…
– Вытаскивай, что влезает по габаритам, остальное пусть остается! – принял самое рациональное решение я. – Чего собрали – уже должно хватить разобраться.
А за остальным, если очень прижмёт, можно будет вернуться потом. Нормально подготовившись, а не как сегодня…
…Полёт в обратную сторону показался мне еще более стремительным – тем не менее, я успел разглядеть неторопливо летящий над вторым по счету шоссе подсвеченный габаритными огнями полицейский дрон. Едва дорога скрылась за горизонтом и потянулись первые деревья Риджинал-парка – Хоук с нецензурным проклятьем резко спикировала вниз, затормозив у самой земли.
– Что?
– Луна! – девушка зло и порывисто ткнула пальцем в сторону показавшееся из-за облака ночного светила. – Секундой раньше – и нас бы срисовали на фоне неба! Дрон автоматически начал бы преследовать неопознанный летающий объект!
Интересно, сколько Гнусному Типу пришлось согласовывать пролёт своего супер-злобного-конфетокрада над городом, перед сколькими инженерами? Или официально-местным героям просто так маячки для летающей технике выдают – типа, упадет на голову простым людям, так главное что не иномирец какой-нибудь.
Н-да, взломщики из нас те еще – только и годимся, чтобы мафию, основательно загнанную под шконку местными порядками, щипать. Кстати, в «Наставлениях», я точно помню, есть рекомендация «учитывать при планировании операций погодные условия». Вот только опыта, как всегда, не критически хватило – ну, хоть повезло. В этот раз…
* * *
До, с позволения сказать, «временной базы», мы добрались уже под утро – на нервах Птица наотрез отказалась взлетать, и пришлось шагать через ночной лес, выросший на пологих склонов недо-гор пешком. То еще удовольствие, конечно – но именно это нам и нужно было. Заодно Фая как следует набегалась вокруг нас, распугав нафиг всю живность крупнее муравья и оттягиваясь за месяцы вынужденного «заточения».
Раскинутая палатка встретила нас натуральным дубаком – перед восходом Солнца выпала такая мощная роса, что в лесу как будто дождь пошел! Впрочем, внутрь все равно спрятаться не получилось бы – сначала нужно было вытащить наружу весь небрежное туристический хлам, что я таскал в борзой. Его я вывалил внутрь палатки освобождая место перед рейдом в контейнер-парк. Газовую горелку, правда, все же быстро отыскал – как и спальник, в который закутал дрожащую от холода девушку.
А вот самому мне предстояла перспектива вертеться у выкрученного на максимум пламени, пытаясь не дать успеть противоположному боку остыть… Или просто разжечь нормальный костёр! Хотя я околею, пытаясь собрать достаточно хвороста, блин… Стоп, ящики же! Точнее, хорошие, очень сухие доски, из которых они сколочены! Заодно и что внутри узнаю.
…В первом, очень тяжелом оказался какой-то навороченный трансформатор – тяжеленный сердечник обматывали бесчисленный витки проволоки разной толщины. Одни только блестящие золотом контактные площадки намекали, во сколько такой девайс обошелся родителям. Прибор во втором я не узнал в принципе – что-то электромеханическое и сильно вибрирующее судя по толстым демпферам креплений. В третьем… в третьем оказался шлем.
Представьте себекаркассовременного шлема для активных видов спорта, к которому какой-то затейник вместо пластиковой обшивки прикрепил десятки, нет, даже сотни одинаковых тонких металлических трубочек. Получилось что-то вроде прически ежа – причем расположение этих трубок относительно каркаса еще и двигать можно было. Зачем такая хрень кому-то могла понадобится – оставалось только догадываться. Но явно не для создания эксклюзивных причесок – скорее на ум приходило снятие электроэнцефалограммы… Ауч!
Виски внезапно пронзила острая боль, мигом перебив и дискомфорт холодного калифорнийского утра в лесу, и тепло от разгоревшихся досок… и вместе с этой болью пришло какоенеправильноеузнавание. Неправильно, потому что «шлем» был мне, определенно, знаком – но при этом в нём чего-то не хвата…
Электроды.
Проклятье! Сквозь выступившие из глаз слезы и брызнувшие искры я разглядел нужную коробку – Фая восприняла всплывшее из подсознания слово как приказ. Механически надорвал картон – и уставился на серебрящийся в отблесках костра под слоями полиэтилена свёрнутый в бубликпучоктонких, чуть толще волоса, нитей.
Прозрачная изоляция, надо же. Значит, нашли все-таки полностью синтетический аналог.
Чёрт, как же больно!!! Но та боль, физическая, что заставила моё тело сжаться в позе эмбриона на холодной сырой земле – сущая ерунда по сравнению с болью душевной. Я вспомнил. Те последние месяцы жизни в родном мире, от которых, казалось, в памяти не осталось и следа. Я вспомнил, каксюда попал.
