Текст книги "Мы дети мутного времени. Исповедь детдомовца (СИ)"

Автор книги: Сергей Горюнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Горюнов Сергей Александрович
Мы дети мутного времени. Исповедь детдомовца

19 декабря 1974 года, в Великом – городе, герое, Ленинграде, родился никому не известный, но сильный духом ребенок, которого судьба обделила счастьем, свободой и покоем. Назовем его Серёжей. Никто тогда и не ведал, какая скверная и жестокая судьба его ожидает впереди. Как ему придется карабкаться из-за всех сил, чтобы вырваться на свободу, но при этом остаться в живых, и «ЧЕЛОВЕКОМ».

На дворе стояли времена эпохи застоя, при правлении генсека Брежнева. Где то на окраине города Ленинграда, в спальном, Калининском районе, проживала семья, с виду благополучная, но со своими мелкими, семейными неурядицами. Его мать работала, в знаменитом в то время «Доме мод», у метро Петроградская. Получала, по тем временам совсем не плохое жалование, но на все хватало. В то время, у нее уже рос сын, пяти лет от роду, и соответственно был муж, с которым она проживала раздельно. Мать с отцом чего-то постоянно не могли поделить, очень часто ругались, ссорились. На какой почве это происходило, никому неизвестно, но возможно, как всегда это бывает, на почве увлечения алкоголем. Ну, так вот, как то они поссорились, поругались, она его выгнала из дома, или он сам ушел, но в итоге они расстались. В это время она уже была беременной, носила в себе ребенка. Она ждала этого ребенка, готовилась к его рождению. Покупала для него одежку, игрушки там всякие для грудничков. Короче, все атрибуты, необходимые для ребенка. Она его очень любила, и с нетерпением ждала его рождения. Ходила по соседям, хвасталась покупками, радовалась тому, что скоро он появится на свет. – Какие бы проблемы не были у нас с мужем, – говорила она, – как бы мы не ссорились постоянно, но этому ребенку жить, – с раздражением в голосе утверждала она, потому что ей постоянно казалось, что ее просто никто не слышит. – Он не виноват в том, что мы с мужем, что-то вечно делим и ругаемся. – Я все ему отдам, все что имею. – Он мой желанный ребенок!

Жизнь продолжалась, хорошо ли иль плохо, но пришел декабрь, и пришло время ей рожать. У нее начались схватки на работе, и ее на скорой вскоре отправили в роддом № 7. В роддоме, какое-то время она пролежала на сохранении. Схватки периодически давали о себе знать. Но она не унывала, она боролась за двоих. Ее постоянно посещали прекрасные светлые мысли о рождении братика для ее первенца. Она-то плакала от невыносимой боли, то радовалась как дитя, но она ждала и не унывала. Она строила планы на будущее, роженицам в палате рассказывала, каким оно ей представляется, светлым, радостным и счастливым для всех нас. Она мечтала, и ее мечты были настолько красивыми, яркими, жизнерадостными, что она не переставала улыбаться даже во сне. Она за долгие годы впервые чувствовала себя счастливой, желанной женщиной, прекрасной матерью.

19 декабря, поздно вечером, у нее начались сильнейшие схватки, и отошли воды. Прибежали медсестра, стали успокаивать. – Успокойся милая, дыши ровнее; – говорила одна из медсестер; – сейчас за тобой приедет каталка, и мы с тобой поедем рожать. – Я знаю, что ты с нетерпением ждешь этого ребенка; – продолжала она успокаивать ее, все будет хорошо.

Роды проходили тяжело. И вот настал момент, которого она ждала, с нетерпением, все это время. Она, наконец-то стала матерью во второй раз. Ее радости тогда, не было предела. Наконец-то ее мечты сбылись. Роды начались на две недели раньше, поэтому врачи определили, что ребенок может родиться с некоторыми патологиями. Так, в общем-то, и произошло. У ребенка обнаружилась водянка и врожденный порок сердца. Ребенка положили матери на грудь, чтобы он, возможно, почувствовал, что он желанный, или просто по тому, что так положено. Ребенок чего-то всхлипнул, дернулся, и вдруг просто перестал дышать. Его срочно отобрали у матери, которая в этот момент находилась в шоковом оцепенении. От непонимания, что сейчас происходит, она разрыдалась, забилась в истерике, и со слезами на глазах, крича, спросила у врачей; – Пожалуйста, объясните мне, что происходит с моим сыном?; – Почему он перестал дышать?; – Что в конце то концов происходит?; Ей никто ничего не отвечал. Все просто бегали как сумасшедшие и пытались откачать ребенка. Когда матери, закончили делать все процедуры, ее быстро перевезли в палату. Сделали успокоительный укол и поставили капельницу. Она долго плакала, нет, лучше сказать – рыдала, от страха, и неизвестности. От мучительной боли и безразличия врачей к ее мольбам, где ее сын и что с ним. Через какое-то время она уснула, под воздействием снотворного, и от усталости после родов.

В это время, в операционной проходила операция по уничтожению водянки у ребенка. Его все-таки откачали, пусть даже и с большим трудом. – Бедняга; – он просто не жилец; – врачи все время, бубнили себе под нос; Но все равно продолжали бороться за его жизнь! Они долго рассуждали на тему, что с ребенком делать дальше. – С водянкой мы разобрались; – заявил один из врачей; – а вот что делать с его пороком сердца? – Это же патология, которая не лечится; – Нет друзья; – он не жилец, заключил он; – Он должен, и будет жить!; – дал свое заключение профессор, делавший операцию; – тем более что он родился последним в нашем роддоме, перед его закрытием на ремонт; – а стало быть, он счастливчик; Улыбнувшись, закончил он;

О чем они тогда думали, какие планы они строили в отношении ребенка, это так и осталось тайной за семью печатями!

Ну вот закончилась операция. Ребенка положили под лампу, на сохранение. Убедившись, что все органы функционируют нормально, – сменив униформу, они отправились пить кофе. В ординаторской, за чашкой ароматного, черного кофе, они продолжили свою дискуссию о будущем ребенка. Заведующая роддомом, как самая заядлая хранительница и «защитница» детей, выступила с предложением; – А почему бы нам, не заставить мамашу написать заявление об отказе от ребенка?; – Ну смотрите; – ребенок родился больным, слабеньким, не живучим; – Он может просто не выжить! – Это не правильно; – перебила ее другая врач; – мы все сделали для того, чтобы он выжил; – и какая разница, сколько он потом проживет; – любому ребенку нужна Семья! – А Государству нужно пополнение, безродных детей, в детских домах; – с наглым ехидством, промямлила заведующая, чуть не выронив чашку с кофе из дрожащих рук; – Надо выполнять государственный заказ! – настойчиво, продолжила она свою нелепую дискуссию; – Возможно; – встряла в разговор третья участница; – явно желая угодить своей начальнице; – Мамочка у него, тоже не робкого десятка; – слабенькая совсем; – да и пережила смерть собственного чада; – не выдержит она; – Точно! – утвердительно поддержав свою коллегу, заключила заведующая; – Вот ты Петровна, и займись этим вопросом; – продолжала она, закрепляя, поддержкой коллег, свой коварный план; – подготовь мамашу, к неприятному для нее разговору. – Ну, ты не волнуйся, ты же уже не в первый раз это делаешь; – тебе не привыкать, данным вопросом заниматься; – А план перед государством, надо неукоснительно выполнять!; – благодаря данной работе, мы и живем не плохо! – Ну ладно девочки; – допив свой кофе, уставшим голосом промолвила заведующая; – вы тут остаетесь на дежурстве, а я побежала домой; – устала сегодня, чего-то я с этим отпрыском; Обсудили они, конечно, еще свои насущные – семейные вопросы, похихикали. Заведующая оделась, они распрощались, и она удалилась.

С утра следующего дня, к матери действительно пришли доктора, чтобы воплотить в жизнь свой коварный план. Она как почувствовала, что к ней пришли с плохими новостями. Ее сердце забилось так сильно и тревожно, что даже дыхание сперло. Глаза налились горькими слезами. Она старалась сдержать в себе всю боль и отчаяние, чтобы только не разреветься. Она спросила, еле сдерживая слезы: – Доктор; – объясните мне, пожалуйста; – умоляющи, смотря врачихе в глаза; – проговорила она дрожащим, от переживания голосом; – где мой ребенок, и что с ним?; – мне ведь кормить малютку уже надо! Петровна, которой заведующая дала задание, заставить написать заявление, об отказе от ребенка, была неумолима. Ее совсем не волновало то, что матери станет плохо, от ее бездушных слов. Она цинично, как и всегда, проговорила, свою речь, которую возможно, проговаривала мамочкам, каждый день по нескольку раз. – Ты мамаша; – давай тут не разводи нюни, тебе это все равно не поможет!; – лучше слушай внимательно, что я тебе скажу сейчас, и не перебивай; – Роды твои оказались тяжелыми, неудачными; – ребенок твой родился болезненным, с патологиями, не поддающимися лечению; – короче, твой ребенок родился инвалидом; У матери, услышав такое от врача, да еще и, с каким цинизмом это было сделано, аж дыхание сперло. Она расплакалась. А Петровна, как и полагается ей по праву врача, продолжала грубо и беспристрастно, настаивать на своем. – Ты милочка давай тут не распускай нюни; – что случилось, то случилось, и с этим ничего не поделаешь; – В общем-то, ты и сама в этом виновата, – что твой ребенок родился инвалидом;. – Алкаши вы все проклятые; – напьются сначала, потом сосаться лезут, – потом беременеют; – Стыдно милочка!; – Ты давай, сейчас успокаивайся, потом успокоившись, напишешь заявление об отказе от ребенка; – слезами тут горю не поможешь; – а ребенка будем определять в государственное учреждение; – ты все равно не сможешь его воспитывать; После этих слов, она направилась к выходу, и обернувшись, еще раз напомнила матери: – Ты пиши, пиши милочка заявление;, – в детдоме ему будет лучше!; На сем, она вышла в коридор, и захлопнула за собой дверь.

После всего услышанного, мать еще долгое время пыталась понять, что только что произошло, пыталась проанализировать ситуацию в корне. Даже обратилась за советом к роженицам по палате. Они все, естественно сами были в шоке и недоумении, в том, что произошло. Но недолго музыка играла, и мать в трауре по ребенку пребывала. Она оценила всю ситуацию, все за и против, получив советы от рожениц по палате, она все-таки решила написать заявление об отказе. Ну, правильно, – ей было тогда, чего терять. Она была успешным сотрудником «Дома мод», и у нее бы просто не хватало времени уделять внимание, ребенку-инвалиду. Если бы, она тогда, только понимала, что врачи развели ее, на совершение преступления против собственного ребенка, против своего чада, которого она так долго, с любовью носила под сердцем. Тогда бы она не поставила свою подпись под смертным приговором своему собственному ребенку. Порыдав немного, над своим горем, над брошенными в мусорное ведро счастливыми, радостными мечтами. Она все-таки взялась за перо. Она приподнялась на кровати, присела, спустив ноги на пол. Медленно, мучаясь от боли, она потихоньку придвинулась к тумбочке, на крышке которой и написала свое зловещее письмо в «АД». Она ни понимала тогда, что подписывает разрешение государству, на уничтожение собственного ребенка. Она и помыслить не могла, что ожидает ее ребенка в будущем, каким оно будет, и настанет ли оно вообще для него. Дрожащей рукой, она взяла в руки шариковую ручку, с синими чернилами, начала писать.

Я, М.Н.М., ОТКАЗЫВАЮСЬ ОТ СВОЕГО СЫНА, И НЕ ВОЗРАЖАЮ, ЧТОБЫ ЕГО УСЫНОВИЛА ЛЮБАЯ СОВЕТСКАЯ СЕМЬЯ.

Поставила ниже свою подпись, и вновь разрыдалась. На мгновение ей показалось, что она совершает большую, необдуманную ошибку, если не сказать еще хуже, совершает страшнейший грех, продавая дьявольскому государству собственного ребенка. Сердце билось как сумасшедшее вырывалось из груди, вот, вот да и выпрыгнет наружу. Тело отяжелело. Она хотела подняться с постели, но ей это не удавалось сделать. Приподнявшись, у нее в глазах резко потемнело, и она сразу же передумала это делать. Она прилегла. Ее слезы так и не высыхали на глазах. Она долгое время колебалась, в вопросе, что же она совершает, но на тот момент, ей ничего рационального, в голову не приходило. Она еще раз, и еще, делала попытки проанализировать сложившуюся ситуацию, но все было безуспешно. Ей было невыносимо больно от того, что она в данный момент беспомощна перед натиском обстоятельств. На какое-то время она успокоилась. Не много погодя, она попыталась сделать еще одну попытку, встать с кровати. На этот раз, пусть и с трудом, но ей это удалось. Ей вдруг захотелось, просто прогуляться по отделению. А вдруг! – ей пришла в голову мысль, проходя мимо бокса с младенцами, она вдруг обнаружит свое чадо, от которого она только что отказалась. Она долго всматривалась в стеклянное, огромное окно бокса, в светлое, пошарканное помещение, в котором штабелями стояли кроватки с младенцами. Их там было так много, что у нее не было времени, всех их пересчитать. Эти маленькие, человечки, прекрасные создания мироздания, воплощение любви и красоты, лежали спокойно, и смиренно в своих люльках и посапывали. Кто-то из них, проснувшись, покрикивал, – наверно сон плохой увидели; Она стояла, всматриваясь в личико каждого ребенка, чтобы в этих младенцах все-таки отыскать свое единственное чадо, но ей ничего не удавалось. Она даже и не ведала о том, что ее ребенок находится совершенно в другой кроватке, загорая, под ультрафиолетовой лампой, совершенно в другом боксе, сокрытый от внешних глаз. Она так простояла еще, какое-то время, пока ее не окликнула медсестра. – Ты еще долго там стоять собираешься мамаша?; – спросила медсестра; – Все равно ты там не увидишь своего отпрыска, там его просто нет; – с наглой ухмылкой, добавила она. Матери на мгновение стало плохо, от такого жестокого безразличия, в глазах все потемнело. Она сбоку от себя, нащупала стену, облокотилась на нее, чтобы только не упасть. Потихоньку все стало проходить, и она медленными шажками, попятилась обратно к себе в палату. Легла на кровать, осмотрелась. И тут вдруг обнаружила, что с ее тумбочки, что стоит возле кровати, исчезло заявление об отказе от ребенка, что ранее написала. Она от ужаса, вскрикнула, но никто ее не услышал, так как никто не обращал на нее никакого внимания. Она спросила у соседок по палате, кто забрал заявление. Те ей ответили, что заходила медсестра. Не обнаружив ее на месте, с резким выпадом в адрес матери – «ЧУДОВИЩЕ», она забрала бумагу.

Никто из них, тогда и помыслить не мог, что мать оказалась всего лишь заложницей и жертвой в одном лице, коварного и хитроумного плана, врачей роддома, которые таким дьявольским образом, не единожды повышали свое благосостояние, за счет отъема детей у матерей. Сколько жизней детей, тогда можно было бы спасти, если бы правительство, хоть иногда отрывало свои жирные задницы от мягких кресел, и следило за тем что твориться на местах, а не доверяло свою работу всяким жуликам, аферисткам и маньячкам!!!

Прошу прощение, за этот маленький выпад в адрес правительства, но это было к слову.

Ну-с, продолжим, наш грустный, но правдивый рассказ.

Мать еще долго лежала в оцепенении, не соображая, что вокруг нее происходит. Ее мир, полный радости, счастья, светлых ожиданий чуда, в одночасье рухнул, с ее отказом от ребенка. Она с усилием пыталась, нарисовать в своих мыслях картину, своей будущей жизни. Как она предстанет пред этим миром, совершив такой непростительный грех? Как она с этим сможет дальше жить, что она скажет своей семье, знакомым, друзьям, соседям, в конце то концов, на работе? В ее душе, царил страх, разочарование, боль, ненависть к самой себе, отчаяние. На глаза вновь накатили слезы, она никак не могла их остановить. Все ее попытки остановить приближающуюся бурю эмоций, были тщетными. Она замкнулась в себе, перестала обращать внимание, на окружающий ее мир. Долго она еще, тогда горевала, восстанавливалась.

Ну вот, настал день выписки, и ей предстояло неутешительное действо, отвечать перед миром. У больницы ее встречали муж с сыном. Они долго не выходили из машины, когда увидели ее без ребенка. Потом, наконец, то муж вышел из машины, и подошел к матери. Они обнялись, и она расплакалась. Всю дорогу домой, они молчали. Никто из них не обронил ни словечка. Да и чего тут было обсуждать? – Нечего! Они добрались до дома, мать закрылась в своей комнате, и долгое время оттуда не выходила. Что тогда ее мучило? Какие мысли ее посещали в тот момент? Никому и по сей день не известно. Она все время плакала. Просила прощение. Узницей собственных разочарований, она пробыла еще несколько дней. Ее, пятилетний сынишка, уже не выдержав, долгое ее отсутствие, подошел к двери комнаты, расплакался. – Мамочка!; – умоляющи, сквозь слезы, прошептал он; – пожалуйста, открой мне дверь; – мне очень одиноко без тебя! – покушай хоть что-нибудь; В какой то момент, ее как током ударило. – Что же ты тварь делаешь? – подумала она про себя; – умирать, что ли собралась? – не смей этого делать! Поняв, что она может потерять то что имеет, найдя в себе последние силы, она встала с дивана, и подошла к двери, отворила ее. Сынишка, сидел на полу, возле двери, спиной облокотившись о дверь. Его глаза, были мокрыми от слез. Когда дверь открылась, он вскочил на ноги, и бросился в объятия любимой мамы. Он обнял ее так сильно, так преданно, с такой любовью, что она, на какое-то мгновение, даже забыла о своих переживаниях. – Мамочка; – родная моя, любимая; – я боялся тебя потерять; – расплакавшись, проговорил сынишка. Мать, эти слова сына, так сильно задели, что она тоже искренне расплакалась. Обнявшись они простояли больше пяти минут, пока у матери не стали подкашиваться ноги. Ее можно было понять, она несколько дней не выходила из комнаты. У сынишки к матери, было много вопросов. Но он, даже и помыслить не мог о том, чтобы заговорить с ней, пока она в таком состоянии. Они успокоились, и медленно проследовали на кухню. Сынишка помог ей сесть на табурет, возле стола, налил из кастрюли, уже подогретый суп, это был борщ, нарезал хлеба, и поставил все на стол, перед матерью. Поставил на плиту чайник, на медленный огонь. Сел напротив нее, за стол, на соседний табурет. Ему так стало хорошо и спокойно, что ему даже захотелось улыбнуться. Мать, закинув одну ложку супа себе в рот, мельком заметила невзрачную улыбку сынишки, и ее это так сильно затронуло до глубины души, что она в ответ тоже ему улыбнулась. Сынишка почувствовал, что его мама потихоньку возвращается, и это его не могло не радовать. А мать, увидев и поняв по сыну, что она в этом доме любима, желанна и всегда необходима, а значит не все еще потеряно, успокоилась, и продолжила уметать свой суп. Она еще потом долго приходила в себя. Можно еще долго рассказывать о матери, но книга вовсе не о ней. Эта книга о сыне, который еще, как мы помним, загорает под ультрафиолетовой лампой, все в том же роддоме. Он уже заждался нас, и поэтому, мы возвращаемся к нему. А к матери, мы еще обязательно вернемся, но чуть позже, пусть пока приходит в себя ей и так досталось.

Он все еще лежал под лампой, но уже потихоньку набирался сил. Медсестра хоть и редко, но все же заходили проведать его. Кормили его искусственной смесью, а не материнским молоком. Может поэтому, он впоследствии возненавидит каши. Он может уже открывать глаза, но пока еще с большим трудом. Слышит различные звуки, но пока еще не понимает, откуда они берутся, и кто там, где то разговаривает.

Но вот, прошло время, и его перевели в общий бокс. Здоровье его, оставляло желать лучшего, и он просто спал на своей кроватке, посапывая, изредка покрикивая.

Шло время, он поправился. И теперь ему предстояло прощаться с родильным домом, потому что его уже собирались переводить в дом ребенка, в городе Пушкин.

Ему эти переезды, давались очень тяжело. Новое место, новые события. Ему было страшно от неизвестности. От того, что он даже и представить себе не мог, что его ожидает впереди. Он еще даже и не знал, что это начало, его страшной, жизни в «АДУ». Не мог представить и то, что учреждения, в которых ему предстояло жить и воспитываться, являлись всего лишь, сокрытыми от глаз человеческих концлагерях для детей, в мирное время. Ну вот, его привезли на новое место проживания. В груди от страха все колотилось. Он был еще совсем маленьким, беззащитным, но уже мог видеть, понимать, ощущать страхи. Здесь, с детьми уже никто не собирался церемониться. Чтобы не таскать их на руках, им легче было волочь их по полу, за шкирку, с одного места на другое. Сережа, а именно так зовут нашего героя, пока еще не понимал, что то, что с ним происходит, называется жестокостью. Прошло еще немного времени, и наш герой уже научился потихоньку, что-то понимать, чувствовать, ощущать. Уже мог ходить своими ножками. Вот только по лестнице, он все еще боялся подниматься и спускаться. Она ему давалась пока еще очень тяжело. Потихоньку, он даже стал привыкать к новому месту существования. Пока не настал тот злополучный вечер, после которого, вся его жизнь уже не будет прежней, спокойной, размеренной. Где то, поздно вечером, когда на улице, уже было темно. А все дети уже были в своих кроватках, а лучше сказать в клетках, так как они были с бортиками с метр, в виде решеток. Посапывая, уже мирно спали. Сережа тоже мирно спал, пока во сне ему не приснилось, что он плескается в воде, и жизнь его прекрасна и светла. А рядом с ним его мама, которая в тот момент держала его на вытянутых руках, и они кружились в хороводе, радуясь жизни. Он проснулся, от какого-то неудобства, от неприятного ощущения по всему телу, и понял, что просто описался. Что является обычным делом, и происходит с любыми детьми, в его возрасте. Ночная нянечка, пожилая женщина, возможно лет семидесяти, а судя по ее ударам, по его голове, возможно и моложе, проходила мимо и обнаружила под его кроваткой лужу, ну явно не воды. Не, долго думая, она подошла к кроватке, с размахом выбросила одеяльце. Схватила его за волосы, и вытащила из кроватки, бросив его с размаху об пол. В выражении ее лица, он увидел такой гнев и ненависть, что ему просто, на мгновение стало страшно. Сердечко его колотилось от страха, он просто не знал, что сейчас дальше произойдет. Она сняла описанную простынь, обмотала ею его маленькую голову, и просто стала бездушно бить. Она била его так сильно, по голове, и по всему телу, что он не выдержал, и просто потерял сознание. Эту тварь, это не остановило. Она продолжала дубасить его ногами, руками. Она, от своей ненависти, даже не понимала, что ребенок уже отключился, но она все била и била его. – Я, вас скотов, ненавижу!; – с омерзением в голосе, говорила она; – Будьте вы все прокляты, и ваши плюхи матери тоже; – недоношенные вы твари; В ней царил такой, не прикрытый адский гнев и ужас! Это была не женщина, это была монстр, не владеющая собой. Она крушила все на своем пути. Перевернула кроватки, рядом стоящие, с детьми. Ей было тогда, похоже, наплевать, что в них мирно спали дети. В спальне начался хаос! Все кричали, плакали, ревели. И только эта тварь, так и не унималась. Ей хотелось продолжать дальше, изуверства. Сережа очнулся, все так же с простыней на голове. Он встал на ноги. И просто, – ООО-ужас, произнес, не своим голосом, «СДОХНИ ТВАРЬ»! Она долго стояла, в оцепенении тогда. Не могла понять, и оценить, что произошло. В ее глазах, тогда увиделся непомерный страх. Ее гнев тут же сменился на милость, но было уже поздно. Она со страху убежала в вон из спальни. Схватила со стола сигареты, и побежала на улицу. Напарницы ее, с ужасом спрашивали; – Маша, что случилось?; – что произошло в спальне?; Ничего не отвечая, она просто махнула рукой, и убежала. Долгое время она не возвращалась обратно. Медсестра, напарницы, сразу забеспокоились за нее. Одна из них побежала на улицу, и от ужаса подняла, кипишь и панику во всем доме. Перед ее взором возникла ужасающая картина. На улице, рядом с входом, у двери, валялось бездыханное тело этой твари. Она начала кричать, звать на помощь. Прибежала помощь. Ее подняли, принесли на пост, и положили на кушетку. Вызвали скорую, врачи , констатировали смерть. Все происходило так быстро, что они даже забыли о том, что дети, которых она избивала, все еще были вне своих кроваток, просто валялись на полу и ревели. Все занимались тогда только этой шкурой. Примерно через час, а может быть и больше, в спальню вбежала какая-то няня, с другой группы, увидела перед собой ужасающую картину. Дети валяются на полу. Весь пол мокрый от детских слез. Кроватки все перевернуты. У нее сложилось такое впечатление, что по спальне, просто прошелся смерч. Она, по всей видимости, была хорошей и доброй женщиной. Сразу стала успокаивать детишек. Подняла и установила все, перевернутые кроватки, вновь их застелила. Уложила детей спать. Она тогда все бубнила себе под нос: – Ой, боже, боже; – что же здесь произошло?; – Это же каким животным надо быть, чтобы такое убожество сотворить?; Жаль, что тогда она и не ведала, кто это все сотворил. А может быть, даже знала, но не могла в это поверить, или просто, не хотела. Сережа, все так же стоял у своей, перевернутой кроватки, и все так же, с простынею на голове. Нянечка, которая прибиралась в спальне, поставила на место его кроватку, и уже хотела уложить его в нее спать. Подошла к нему, медленно, сняла с него мокрую простынь. Резко, будто увидев перед собой провидение, отшатнулась назад, и попятилась в сторону. Ее взору, предстал весь ужас! Перед ней стоял маленький, посиневший от синяков мальчишка. На его теле не было свободного места, похожего на нормальную кожу. Перед ней стоял, маленький, -живой труп! Она смотрела на него, и по ее левому глазу побежала слеза. Она схватила его, обняла, взяв его на руки, и пошла с ним в медпункт. Сережа, в тот момент даже не чувствовал какой либо боли. Он просто находился в шоковом состоянии. Постоянно плакал. Наутро, пришла врач, увидела у себя в медпункте посиневшего ребенка, и чтобы снять с себя ответственность, вызвала скорую. Врачам скорой, она тогда заявила; – Ребенок просто упал с высоты своего роста, и долго, долго бился в истерике головой об пол, побивая себя палкой, как мазохист. – Ему вообще, с рождения место в психушке!; – заключила тогда она;. Впрочем, это стандартная формулировка, скрываемая, преступные деяния воспитательниц, во всех детских государственных учреждениях. «И ЧТО САМОЕ СТРАШНОЕ, ЭТО ДЛИТСЯ, И ПО СЕЙ ДЕНЬ, ВО ВСЕХ ДЕТСКИХ УЧРЕЖДЕНИЯХ СОЦИАЛЬНОЙ НАПРАВЛЕННОСТИ!!!»….

В больнице он провел долгое время, пока пришел в себя, и зажили все его болячки. Отношение к нему, в больнице, со стороны персонала, было доброжелательное. Ему просто сочувствовали, в его горе, и не более того. Он старался быть невидимым, никого не нервировать, и поэтому его никто не замечал.

Эти твари, под названием, врачи, воспитатели, педагоги, довели его до комплекса неполноценности. Он стал шарахаться от них, чувствуя, во всех них, скрытую для себя угрозу. Впрочем, можно было бы, этого и не писать, но все еще впереди. Страшные и жестокие моменты в его жизни, не за горами. То безразличие, жестокость, ненависть к сиротам, потихоньку сформировывало в ребенке отвращение ко всем этим тварям. Но давайте, обо всем по порядку.

Из больницы, его привезли обратно в дом ребенка. Он уже на время успел забыть, о мрачных временах. Или может просто, держал это в себе, в своем сердце, за семью печатями. Он надеялся, что вернувшись, он застанет, что-то новое в своей жизни, светлое. Но! Этого не случилось. В группе уже была новая воспитательница, ничуть не лучше предыдущей. И откуда же они все такие, берутся???; – задавался он постоянно вопросом: Она никого пока не била, но очень сильно любила, когда ее моют дети, в нашей душевой. ДА, ДА, именно моют, и это не опечатка. Она всех детей загоняла в душевую, при них же раздевалась догола. Затем ступала, в нашу душевую кабинку, которая явно была ей не по размеру. Она просто была такой жирной, и неуклюжей, что иногда это вызывало просто скрытый смех. Но не будем отвлекаться. Так вот. Намочив себя водой, она мылом намылила мочалку, подозвала к себе двух ребятишек, и заставила себя намыливать, то есть, просто растирать ее тело. При этом, не забывая про свои причиндалы между ног, от чего она получала такое сильное вдохновение, что просто млела от удовольствия. Один из ребят, не удачно, нажал мочалкой на какое то, больное ее место, и поплатился за это, просто своей жизнью. Она отшвырнула его от себя, с такой зверской силы, что он отлетел и ударился головой о стену. Скатился на пол и больше не дышал. Она не испугалась тогда, и даже не заметила, что ребенок умер. Она просто продолжала получать удовольствие, от своей помывки.

Послание от автора!

Я никоим образом, не горю желанием, кого-либо дискредитировать в своих воспоминаниях. Я, лишь хочу раскрыть людям ПРАВДУ, что такое действительно имело место в Советском Союзе. Но об этом всегда старались умалчивать. Нас выращивали как подопытных кроликов, ради каких-то своих, скрытых экспериментов. И делали это намеренно! Никто тогда, из этих маньяков, не понес никакого наказания, за свои деяния над детьми. Это все делалось за закрытыми дверями, сокрытых, от внешних, глаз людских. За большими заборами. Вот поэтому, об этом никто и никогда не ведал. А я, всего лишь хочу освободиться, от лишнего груза, в своей душе и жизни, от боли, не дающей мне покоя, и по сей день, ни днем не ночью. Я не писатель, и кто-то может заметить в моем послании, нотки скрытой ненависти, к тем людям. Но лишь Вы, мои дорогие читатели, способны увидеть в этом мою, мою, невыносимую боль, терзающую меня с самого рождения. Я уже вырос, но эта мучительная, непрекращающаяся боль, отголосками, возвращается ко мне, вновь и вновь. Если бы Вы, только знали, как это больно! Когда перед сном, вместо того, чтобы просто успокоиться, расслабиться, в голову опять, сами по себе, лезут воспоминания, одна ужасней другой. И к середине ночи, моя подушка, становится мокрой от слез. Бывают, конечно, моменты, когда мне хочется все бросить, перестать писать, но какая-то незримая сила, не дает мне это сделать. И как бы больно мне не было, вновь и вновь переносить, при написании, весь тот ужас, пережитый мной, я все равно буду продолжать писать. Я очень надеюсь, что я, возможно, буду услышан Вами, дорогие мои читатели. И кто-то из Вас вычерпает, что-то свое из этой книги. Ну, конечно же, в моей жизни были и хорошие, светлые моменты. Но к глубокому, моему сожалению, ужасных моментов было больше. Я, прошел в своей жизни, огонь, воду, и медные трубы, но ни разу не применял свою ненависть, к окружающим меня людям. На словах, в порыве ненависти, я действительно, позволяю себе ненавидеть многих людей, за их оскорбления, тупость, особенно чиновников. Об этом, мы поговорим чуть позже. Но к реальным действиям, мои порывы, никогда не приводили. Общаясь с людьми, меня как будто бы кто-то меняет, и я становлюсь самим совершенством, ангелом в плоти. Но стоит только, кому-нибудь из чиновников меня задеть, задеть мое самолюбие, оскорбить, а иногда даже ударить, чего постоянно происходило, узнавая, что я всего лишь, какой-то там детдомовец, во мне сразу же, просыпается демон. У меня появляется, не прикрытое желание, причесать эту корову стулом, по ее тупой, и наглой голове. В течении 27 лет, я проживал на улице, так как нерадивые чиновники, после выброса меня из детского дома, забыли выдать, положенную мне по закону, комнату. Как бы я с ними не судился, все было безуспешно. Мне ни разу, не выплачивали компенсаций, хотя обязаны были. На официальную работу, я никак устроиться не мог, по причине отсутствия, какой либо регистрации, мог только подрабатывать, на дядю. Платили не всегда, поэтому, я нигде особо и не задерживался. В общем, то к этой странице моей жизни, мы еще вернемся, в будущем. Но, несмотря на все, вышеизложенное, я также как и всегда, продолжаю творить добро, нести мир людям, окружающим меня! Продолжаю помогать детям, так как не желаю, чтобы кто-нибудь из них, пережил, то же самое, что досталось мне, в моей, не простой жизни. Все это конечно лирика, но она, как то пришлась к слову.