Текст книги "Битвы цивилизаций"

Автор книги: Сергей Голубев

Сокровища из скифских захоронений

Сенсационные находки скифского золота из «царского» кургана в Республике Тува (2001), показанные в Эрмитаже, позволяют предположить, что ареалы как скифского, так и греческого влияния шире, нежели считалось ранее. Российско-германская экспедиция, ведущая раскопки на севере Республики Тува, обнаружила в долине р. Уюк (местные жители оную называют Долиной царей) «царское» захоронение VII в. до н. э. Судя по полученным данным, так хоронили своих усопших скифские племена. Сокровища из кургана (диаметр кургана примерно 80 м), который ученые назвали Аржан II (Аржан I, разграбленный еще в древности, был раскопан 30 лет назад), после реставрации показали на выставке в Эрмитаже. Костюмы мужчины и женщины, погребенных там в элитном захоронении среди 5000 золотых бляшек, украшений, утвари и оружия, удивительны по изяществу исполнения. Все это, как и золотое убранство из кургана, а также животные, выполненные в скифском зверином стиле, восхищают… Ученые назвали находку главным археологическим открытием XXI века. Если это так, то утверждение о том, что прародиной скифов, как считали ранее древние греки, было лишь Северное Причерноморье, возможно, надо пересмотреть. Эти наблюдения позволяют предположить так же и то, что ход истории в далеком прошлом мог быть совсем иным, нежели он представляется некоторым историкам-романистам.

Скифский котел

Конный воин перед Великой Богиней. Алтай

Имеются разные предположения относительно времени создания найденных предметов искусства. Одни говорят об эпохе, относящейся к началу новой эры или даже ранее; золотые предметы, которые экспонировались на выставке «Золотые олени Евразии» в Москве (из курганов Дона, Поволжья, Крыма, Северного Причерноморья, Урала и Сибири), датировались первым тысячелетием до н. э., наиболее поздние датировки – первые века н. э. Находки из Майкопского кургана восходят примерно к III веку до н. э.

Точка зрения некоторых ученых о том, что скифской культуре всего несколько сотен лет, не выдерживает критики. Подобная датировка, иногда основанная на совершенно случайных проявлениях, ломает привычные рамки мировой истории, сводя ее к ничтожно малой величине во времени, умаляя достижения великих цивилизаций. Фантасты от истории говорят нам, что Египтом называли Русь-Орду в XIV–XVI вв., что Русь под именем Египта описана в Библии. На их взгляд, золотые скифские украшения в «зверином» стиле, которые относят к античным временам и приписывают загадочным древним скифам, созданы в Московской Тартарии и эти изделия якобы принадлежат к ордынско-казацко-татарской культуре XIV–XVIII вв. Как видим, новые мифы создаются и в наше время, и небезуспешно.

Скиф

Орел из скифского кургана

Пишущий о Древней Греции П. Вен в книге «Греки и мифология», говоря о таком вот «мифическом существе», неком Фориссоне, не без иронии писал: «Я полагаю, что у этого несчастного была своя правда. Он был похож на тех фантазеров, с которыми иногда сталкиваются историки двух последних столетий: антиклерикалы, отрицающие историчность Христа, чудаки, отрицающие существование Сократа, Жанны д-Арк, Шекспира или Мольера». Они воодушевляются поисками Атлантиды, открывают на острове Пасхи памятники, воздвигнутые инопланетянами. Вторгаясь на территорию противников «со своей манией систематизированной интерпретации», они ставят «все под сомнение», но делают это крайне односторонне, давая тем самым «оружие против самих себя». Но и у них есть определенная цель. Цель заключается в том, чтоб полностью запутать науку, лишить ее опор, а следовательно, доверия к себе и тем самым ввергнуть людей в состояние «интеллектуальной летаргии».

Золотая пластина из кургана на Алтае

Все археологические находки и сделанные на основе их научные выводы свидетельствуют о почтенном возрасте предков и о постоянном взаимодействии, влиянии цивилизаций друг на друга.

Многие народы будут воспевать битву как крайнее средство решения самых острых вопросов бытия человечества. Война и смерть войдут в обычаи многих народов. Например, у скифов был обычай, согласно которому, на ежегодных собраниях воинов тот, кто убил своего первого врага, обязан был выпить кровь своей жертвы в присутствии правителя и толпы завидующих и восхищающихся зрителей. Скифы верили, что таким способом они могут присоединить бесстрашие мертвого врага к своей собственной храбрости. Также по обычаю после боя каждый воин должен был показать вождю отрезанную голову врага, так как только тогда он имел право на свою долю добычи. В военное время войско, собранное со всех частей, на которые была тогда разделена страна, разбивалось на подразделения, в каждом из которых был свой военачальник. Раз в год все воины собирались у царя на пир, и убивший врага на глазах у царя либо выигравший суд в его присутствии получал право употреблять в быту череп мертвого противника. По словам Геродота, скифы скальпировали врагов, иногда делали салфетки из кожи и неизменно превращали черепа в кружки, оправляя их в золото, какой-нибудь другой ценный материал, и носили подвешенными у себя на поясе. Они использовали подобные «чаши» во время пира, когда пили, давая клятву братской верности или скрепляя принятую присягу, поднимая чашу, полную вина, смешанного с кровью. В чашу эту они окунали конец своего меча. Подобные привычки шокируют сегодня, но в те времена они никого не удивляли. Вспомним строки Блока: «Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы». И далее: «Мы любим плоть – и вкус ее, и цвет, / И душный, смертный плоти запах. Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет / В тяжелых, нежных наших лапах?» У каждого времени свои нравы. Однако не эти нравы, а именно военное искусство и мощь заставляли народы уважать скифов.

Бой скифа с римлянином

При этом скифы не чуждались торговли, имея крепкие родовые отношения с югом (Дон, Кубань, черноморское побережье). Южные скифские народы (сарматы) выращивали хлеб и организовывали крупные поставки зерна, масла, овощей в европейскую сторону. Благодаря контролю над торговыми путями эти народы имели устойчивый доход, что могло служить связующей нитью для объединения в федеративное государство. Так, скифский царь Скилур объединил в рамках Крымской Скифии приднепровские и крымские земли, подчинил Ольвию, укрепил столицу – Неаполь Скифский (в черте современного Симферополя), создал мощную армию и военно-морской флот, громивший пиратов. Чем более узнаем о прошлом наших народов, тем более обнаруживаем оснований для известной гордости. Римский писатель Помпей Строг писал: «Начало их (скифов) истории было не менее славно, чем их владычество, и доблестями мужей они прославились не более, чем женщин; в самом деле, сами они были родоначальниками парфян и бактрийцев, а жены их основали царство амазонок, так что если разобрать подвиги мужчин и женщин, то останется неизвестным, который пол у них был славнее… владычества над Азией скифы добивались трижды; сами они постоянно оставались или не тронутыми, или не побежденными чуждым владычеством. Некогда два царя, осмелившиеся не покорить Скифию, а только войти в нее, именно – Дарий и Филипп, с трудом нашли путь для бегства оттуда.»

Подобно Дарию и Филиппу II бегут от идеи единства или известного тождества славян со скифами глашатаи официальной («нерусской») истории. Почему «скифоведы» бегут от славянской тематики, почему с упорством, достойным лучшего применения, глаголят: «Что… касается их (т. е. скифов) непосредственной связи со славянами – в качестве предков или противников, то это чистейшей воды вымысел». Причина сей слепоты – нежелание признать за Великой Азией не только право на ее культурную идентичность, но и страх перед тем, что рухнут твердыни европеизма и атлантизма как истока первородства знаний, искусств, культур, цивилизаций. Понятно, что тогда Азия станет лидером цивилизационного процесса в прошлом и, вероятно, лидером мира в недалеком будущем.

Фигуры, изображающие схватку скифов

В далеком прошлом, да и в более поздние времена, Западу трудно было разобраться в многочисленных племенах Азии. Римлянин Тацит затруднялся различить сарматов и венедов, Птолемей именовал Сарматией довольно обширную область, включившую в том числе и Приднепровье. Отождествление славян и сарматов в восточноевропейской средневековой традиции стало почти нормой. Часть сарматов вошли в состав этнического симбиоза, образованного славяно-иранцами (собственно сарматами), славянской группой росов-русов, живших в районе Меотиды (Азовское море), на знаменитом разбойничьем острове Русия, описанном арабскими авторами. Тут превалировал славянский элемент, известный под именем «роксолан». Слово «роксолане» дошло до нас в греко-римской передаче. Сами они назвали себя россаланами (росы плюс аланы, т. е. плюс иранцы, сарматы). «Роксоланы, – писал российский историк Д. Иловайский, – иначе выговаривалось как россаланы (как поляки вместо «саксы» говорят «сасы»; подобным образом Полесье в латинской передаче обратилось в Polexia, например, в булле Папы Александра IV). Это название сложное – вроде тавроскифы, кельтиберы и т. п.». Позже «малые» скифы с сарматами и боспорцами противостояли натиску могущественного Рима. Запутанна скифская история.

Позднеантичные авторы часто пользуются словом «скифы» для обозначения северных варваров. Скажем, константинопольский автор V в. Приск Панийский, говоря о дипломатических отношениях Восточной Римской империи с гуннами, чаще пользуется термином «скифы», чем «гунны», да и территорию, занимаемую державой Аттилы, как правило, именует Скифией (Skuqikav). Для него «скифы» – термин собирательный, обозначающий смешение нескольких народов, некое полиэтническое объединение. Здесь стоит, пожалуй, подчеркнуть, как это и делают наши историки, что главными элементами, которые скрепляют различные народности в рамках огромного евразийского континента, являются – территория, в данном случае «Скифия», и власть, распространяющаяся на эту территорию, – в этом случае представлена властью Аттилы.

Шло время. Былое величие потеряно. Скифское царство клонилось к упадку. Его разгром довершили в III–IV вв. готы и гунны, окончательно разрушившие некогда могущественную империю. Новое возрождение наступит лишь примерно через два века с интеграцией сарматов в славянский этнический массив. В «Велесовой книге» страна россалан именуется Русколанью (Русской Аланией). Ей предстоит вскоре сыграть заметную роль в образовании Киевской Руси, этой наследницы Скифской империи.

Если бы люди брали в руки оружие только во имя сохранения жизни и свободы! Чаще же мы видим картину совсем иного рода. Война – это не только вопрос защиты отечества и удовлетворения элементарных потребностей (ума, желудка и пр.), но и инструмент порабощения. Ее прямым следствием для удачливых полководцев и царей-победителей были несметные богатства, рабы, величие их столиц. Разве не с помощью войн стало возможным создание богатых «мировых» городов (Ниневии, Афин, Рима, Вавилона, Карфагена)?! Вспомним описание французским писателем Гюставом Флобером знаменитого Карфагена. Восхищаясь богатствами и роскошью, варвары ненавидели его («Им одновременно хотелось разрушить Карфаген и жить в нем»).

Рембрандт. Пир Валтасара и письмена на стене

То же самое можно сказать и в отношении Вавилона. Город поражал своим великолепием. Дворец Навуходоносора считался «варварским чудом роскоши». В городе за века скопилось немыслимое количество золота и серебра. Видимо, богатства и заставили царя персов Кира II двинуться на Вавилон. Уверения, что персы, завоеватели Мидии, «не ценят ни золота, ни серебра», не соответствовали действительности. Ценили, и очень. Пророк Даниил предсказал судьбу древней столицы, объяснив последнему царю Вавилона, Набониду, истинное значение огненных слов, возникших на стенах его дворца. «Мене, текел, фарес» означало: «Сочтено, взвешено, разделено». Сие означало: сочтены годы Вавилона, взвешены его богатства, поделены его земли и народы. Так государство, подчинившее Месопотамию, Халдею, Ассирию, Сирию, Палестину, перешло в руки персидских завоевателей. Таковы судьбы многих бывших империй и царств. Они поднимаются на грабежах жестоко угнетаемых народов, но рано или поздно наступает час и их гибели. Законы судьбы суровы и неумолимы. Знаменитая Вавилонская башня, которую строило множество народов, представляется символом единой цивилизации, и она была разрушена потому, что люди не смогли найти общий язык, решая вопросы в ходе строительства. Представляется, что не боги мира, а боги войны не дали довести до конца великий замысел. Это о Вавилоне Библия гласит: «Город великий, город крепкий. яростным вином блуда своего напоил народы». Персидские войска смогли, повернув течение Евфрата в сторону, проникнуть руслом реки в казавшийся неприступным город и захватить его. Однако захват великого города произошел не в результате победоносной битвы или мужества персов, а благодаря предательству жрецов Эсагилы. История свидетельствует: вавилонская элита в лице главных жрецов храма Мардука (центральное божество Вавилона) вступила в конфликт с правителем страны. Представители этой элиты будто бы не могли простить ему вмешательство в религиозные дела, а также долгие отъезды в Аравию. Жрецы сочли Набонида «сумасшедшим царем». В основе конфликта, учитывая огромные богатства жрецов, полагаем, лежало законное стремление царя ограничить их сверхприбыли. И тогда, рассчитывая найти поддержку у персов, жреческая элита Вавилона пошла на прямую измену, не только развязав против царя разнузданную пропагандистскую кампанию, но и впустив персов внутрь великого города. Сделано это было незаметно и тихо, так что, по словам Аристотеля, «уже три дня прошло, как Вавилон был взят, а часть жителей города ничего еще об этом не знали». Кир занял столицу, по сути, не встретив никакого сопротивления со стороны жителей.

Жрецы

Известны и другие примеры предательства «элит». «Жрецы» развязали против великого государства разнузданную кампанию, стремясь к уничтожению и раздроблению на части Отечества. Но явились уже на стенах дворца огненные письмена, свидетельствующие: час их пробил.

Вавилонская башня

Русский поэт Вячеслав Иванов писал в стихотворении «Астролог»:

 
…Бьет час великого возмездья!
Весы нагнетены, и чаша зол полна…
Блажен безумьем жрец! И чья душа
пьяна —
Пусть будет палачом! Так говорят
созвездья.
 

Вероятно, в тесном союзе и сговоре со жрецами того исторического Вавилона были и евреи, переселенные туда насильно. Они очень быстро переняли у вавилонян не только достижения наук, но главное – «таинства» экономических, торговых и финансовых знаний. Историки отмечают, что именно вавилонские жрецы были богатейшими людьми Вавилона и крупными сельскими хозяевами. В их распоряжении были огромные имения, принадлежавшие храмам богов, с тысячами рабов. Со жрецами и вступили в тесный союз еврейские купцы, переселенные из Иерусалима в Вавилон, столицу тогдашней ойкумены. В ту столицу устремлялись потоки самых различных товаров, и торговля приносила бешеные прибыли. Евреи могли свободно передвигаться по империи, вели торговлю, помогая в торговых операциях и финансовых сделках друг другу.

Г. Климт. Юдифь

Вскоре они проникли и в элиту, оказывая услуги как царю, так и жрецам, и порой получали важные посты в государстве. Часть вывезенных купцов-евреев капиталы сохранили и пустили их в оборот. Тем не менее, ненавидя Вавилон, они видели в Кире избавителя, ему всячески помогали, ожидая, что после унижения Вавилона обитавшие в нем евреи вернутся домой с весельем, миром и деньгами. Но сердца многих, выступивших против Вавилона, переполняли жгучая злоба и жажда неутоленной мести:

 
Помяни Адонаи
В день суда – как эдомляне пламени
Предавали твой город и в плен
Нас вели, восклицая:
«Не оставим и камня на камени!»
О, блажен и блажен,
Злая дочь Вавилона,
Кто воздаст твоей злобе сторицею,
Кто младенцев твоих оторвет
От нечистого лона
И о камень их мощной десницею
Пред тобой разобьет!
 

Л. Мей. 1854

Мыслители и писатели понимали всю чудовищность войны. Течет человеческой кровью река Ксанф у Гомера. Война сжигает нивы, уничтожает храмы (Геродот). Война между империями Цин и Хань разорила до основания земли Центральной равнины. Война – причина огромных народных бед. Исторические персонажи тем не менее твердят: «Война для нас – привычное дело». Создается впечатление, что история человечества – это только войны. Поэт Овидий, певец любовных метаморфоз, в «Скорбных элегиях» выражает сожаление, что не воспел взятия Трои аргосскими войсками, взятие Фив, взаимное братоубийство, битву воинственного Рима. Полководцы же предпочитали науку войны овидиевской «Науке любви». Война портила и женские характеры – красавицы в ту пору удивительно кровожадны и жестоки.

Шота Руставели

Известная красавица Юдифь, спасая свой город от полчищ царя Ассирии Навуходоносора, уничтожила командующего его армией Олоферна и в награду за свой поступок получила все золото, драгоценные камни и богатые одежды неосмотрительного и сластолюбивого полководца. Кровожадная дщерь Востока, прелестная Нестан Дареджан из «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, в послании к возлюбленному раскрывает благоуханные уста лишь для того, чтобы сказать: «Вот совет тебе разумный: объяви войну хатавам, заслужи почет и славу в столкновении кровавом».

В «Шахнаме» противоборство добра и зла находит отражение в схватке царя Фаридуна и тирана Заххака. Тиран обращается за помощью к мудрецам, пытаясь задним числом обелить жестокости и злоупотребления своего режима, обещая, что впредь уже не допустит неправды:

 
Теперь мне ваша грамота нужна,
Что лишь добра я сеял семена,
Что правды я поборник непреклонный
И чту я справедливости законы.
 

Битвы и сражения пронизывают все искусство классической Греции, Древнего Рима, Пергама, Ассирии, Персии – от пергамского горельефа «Битвы богов» и до колонны Траяна. Удивительные фигуры композиции в Пергаме восхищали многих. И.С. Тургенев писал: «.Все эти – то лучезарные, то грозные, живые, мертвые, торжествующие, гибнущие фигуры, эти извивы чешуйчатых змеиных колец, эти распростертые крылья, эти орлы, эти кони, оружие, щиты. это торжество злобы и отчаяния, и веселость божественная, и божественная жестокость – все это небо и вся эта земля, – да это мир, целый мир, перед откровением которого невольно холод восторга и благоговения пробегает по жилам.»

Орест, преследуемый эриниями

Русский драматург П. Гнедич подчеркивал, что борьба народов настолько сильно поражала современников, что они пожелали увековечить ее в истории силами искусства, «идеализируя позу, они искали реального племенного сходства, достигая поразительных результатов». Как говорит Гёте в «Фаусте»: «Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, жизнь и свободу заслужил». Однако менее всего хотелось бы поэтизировать причины войн, тем более что зачастую они до удивления циничны и прозаичны.

Жизнь в те давние времена была жестокой, кровавой и опасной. Сама природа не жаловала обитателей земли, подвергая их бытие постоянным испытаниям и бедам. Несчастных людей, словно Ореста безжалостные эринии, преследовали пожары, наводнения, эпидемии, землетрясения, цунами, войны, глады и моры. Поэтому люди и старались умилостивить богов, как только могли. Отсюда появление чудовищных обычаев – предлагать богам живых людей в качестве дара (часто это были дети). Более тысячи лет многие древние цивилизации соблюдали сей обычай, рожденный отчаянием. Во время осады городов старших сыновей, наследников, сбрасывали с укрепленных стен в надежде, что местное божество смилостивится и придет на помощь попавшему в беду городу. Так было в Карнаке – на Ашкелонской стене, так было и в финикийском Угарите, когда детей отправляли в пламя костра во славу Эля и Ваала. Израильский судья Иеффай отдал свою дочь на всесожжение в честь Яхве (Книга Судей, 11:30–31). Цари Иудеи Ахаз и его внук Манассия сжигали сыновей в специальном месте жертвоприношения (молок), в долине Хинном, к югу от Иерусалима. Такие жертвоприношения были в порядке вещей, хотя пророки и осуждали жестокую практику: «Ибо сыновья Иуды делают злое перед очами Моими, говорит Господь; поставили мерзости свои в доме, на котором наречено имя Мое, чтобы осквернить его. И устроили высоты Тофета в долине сыновей Енномовых, чтобы сожигать сыновей своих и дочерей своих в огне, чего Я не повелевал и что Мне на сердце не приходило» (Иеремия, 7:30–31). Жертвенники были и в финикийском Карфагене, где предавали сожжению останки тысяч маленьких детей. В Кносском дворце на Крите археологи нашли кости детей с сохранившимися отметинами от ножей, что может навести на мысль о ритуальном жертвоприношении и даже каннибализме.

Рейтерн. Авраам приносит Исаака в жертву

Как гласит легенда, Агамемнон перед отплытием ахейского флота в Трою через Эгейское море принес в жертву свою дочь («Ифигинея в Тавриде»). Всем известна история с Авраамом, которому бог Эль повелел принести в жертву его любимого первенца – Исаака. Авраам уже занес кинжал над головой Исаака, чтобы отдать жизнь сына божеству, но, на счастье, увидев барана, понял, что это был ниспослан ему небом «козел отпущения».

При бесспорном общем кровавом тоне палитры мировой истории в войнах древности есть и конструктивные моменты. Более всего они заметны у греков, римлян, китайцев, македонцев и, видимо, у славян. Обратимся к личности Александра Македонского, чья деятельность не лишена созидательных начал, хотя судьба его трагична, как судьба всех завоевателей. Этот человек в мечтах и утопиях хотел объединить мир Запада и мир Востока. Македонец, человек славянских корней, впервые попытался соединить культуры и народы столь далеких и разных миров. Не странно ли, что наследник царя Филиппа, не имевший ни огромной армии, ни денежных средств, отягощенный долгами, едва вышедший из детского возраста, решил посягнуть, как пишет историк Плутарх, не только на Вавилон и Сузы, Египет, Индию, но и «возмечтать о власти над всем человечеством»?! Плутарх уверяет нас, что Александром в устремлениях руководили философия, унаследованная им от Аристотеля, и интеллектуальный багаж (сопровождавшие его в походах гомеровские «Илиада» и «Одиссея»). Они стали для него руководством к последующим великим свершениям.