Текст книги "Битвы цивилизаций"

Автор книги: Сергей Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Древние монеты

Маленьким государствам было трудно освоить широкое производство. Отсюда необходимость их участия в рынке и неизбежность конкуренции, что толкала их на путь колонизации. Колонизация, в свою очередь, вела к острым спорам не только между союзниками, людьми одного языка и нравов, но и с другими народами, культурами, ареалами. Понятно, что захваты вызывали ответные действия. Те, кого агрессор по той или иной причине сгонял с хороших и плодородных земель, становились для него смертельными врагами, как это случилось с филистимлянами, древними евреями, египтянами.

Впрочем, богатство и война находятся и в некотором противоречии. Чтобы получить материальный продукт, являющийся источником богатств, нужно создавать и созидать, а не разрушать. Война же разрушает и убивает, хотя она же приносит и чудовищные прибыли. А потому те, кто любит деньги и богатство, ради их приумножения готовы пойти на любые преступления. И тут перед разумными людьми встает дилемма – как использовать деньги не во вред, а во благо всего общества? Ликург, властитель Спарты, также озаботился этой дилеммой… По свидетельству Эратосфена, в 855 г. до н. э., прежде чем приступить к реформам, он направился к пифии-пророчице, прося ее дать ему «лучшие» государственные законы. Пифия ответила, что ни одно государство в мире не будет иметь лучших законов, чем Спарта, ибо ее царь является «питомцем богов» и, скорее даже, «богом, нежели человеком». Первое и главное, что сделал Ликург, это учредил институт старейшин (герусии). Проблема была в том, что во всех государствах древнего да и современного мира власть попадала то в руки отдельных царей, тиранов, диктаторов, то в руки богачей и элит, то в руки воинов, то в руки народа. Самые опытные и умные как бы оказывались не у дел. Новый орган должен был, с одной стороны, сдерживать и контролировать царскую власть, с другой – давать ей мудрые советы, основанные на знаниях и опыте. В герусии были избраны умудренные жизненным опытом люди старше 60 лет. Правда, сами выборы были несовершенны: обычно отбирали старейшин по тому, сколь громко звучали голоса народа, которыми тот приветствовал то или иное имя.

Выборы в Спарте

Вторым важнейшим преобразованием Ликурга стал передел земли, главной ценности государства. До него неравенство состояний было огромным. Земля, недра, богатства Спарты сосредоточились в руках кучки богачей. В результате появилась масса нищих и бедных. Угроза восстания против власти все возрастала. Желая уничтожить источник зависти и многих преступлений – богатство и роскошь, Ликург надумал излечить государство от двух самых опасных его болезней – богатства и бедности. Тогда он убедил граждан отказаться от частного владения землей, передать ее (и все, что в ней) в распоряжение государства, а затем провести новый ее раздел, раздел более справедливый, чтобы каждый мог жить в равных условиях и никто не был бы выше другого. Он разделил всю Лаконику на 39 тыс. земельных участков. 30 тыс. из них отдал периэкам (порабощенным лаконцам, которые хотя и считались свободными, но участия в работе Народного собрания, в управлении Спартой не принимали), а 9 тыс., относящихся к самому городу Спарта, разделил между спартанцами. В итоге исчезли нищета и крайнее богатство, и у всех граждан появился умеренно приличный достаток. Глядя на все это, Ликург имел право с радостью заметить: «Вся страна – это наследство народа, поделенное между братьями!» Законы, якобы введенные Ликургом, на самом деле были установлены в Спарте частично в VIII, но главным образом, во второй половине VII в. до н. э. Несмотря на почти заведомую недостоверность биографии Ликурга, она содержит ценный материал о быте и законах спартанцев в эпоху наивысшего могущества и расцвета государства лакедемонян.

Воины

В руках самых богатых людей были сосредоточены огромные денежные средства, и те пускали их в оборот, налагая долговые обязательства на заемщиков, зачастую неподъемные. Чтобы окончательно уничтожить неравенство, Ликург решил поделить поровну и движимое имущество. И тогда Ликург пошел на хитрый, мудрый шаг. Он изъял из обращения все золото и серебряные монеты и приказал употреблять железные. В итоге все денежные средства богачи должны были хранить дома, а так как новые деньги при малой стоимости оказались тяжелы и массивны, хранить и возить их было неудобно. Пришлось строить специальные кладовые. Так Ликург вынудил богачей изъять деньги, этот «чертов дар», из обращения. «Благодаря такой монете в Лаконике исчезло много преступлений: кто решился бы воровать, брать взятку, отнимать деньги другого или грабить, раз нельзя было скрыть свою добычу, которая к тому же не представляла ничего завидного и, даже разбитая в куски, не годилась ни на что?» – пишет историк. Можно сказать, что Ликург был первый, кто сделал шаг по направлению к идее необходимости введения банковских карт.

Воины-спартанцы

Одним словом, политика спартанского государства была направлена при Ликурге на то, чтобы уменьшить разрыв между богатством и бедностью. Плутарх пишет: «С целью еще более стеснить роскошь и окончательно уничтожить чувство корысти Ликург установил третье, во всех отношениях прекрасное учреждение, совместные трапезы, сисситии, – для того чтобы граждане сходились обедать за общий стол и ели мясные или мучные кушанья, предписанные законом. Они не имели права обедать дома, развалившись на дорогих ложах за дорогими столами, они не должны были заставлять своих отличных поваров откармливать себя в темноте, как прожорливых животных, вредя этим и душе, и телу, предаваясь всякого рода порочным наклонностям и излишествам, долгому сну, беря теплые ванны, ничего решительно не делая, словом, ежедневно нуждаясь в уходе, как больные. Одно это было важно, но еще важнее было то, что богатство, выражаясь словами Теофраста, не было ни на что годно. Им нельзя было пользоваться. Оно не могло доставлять чувства радости, словом, нельзя было ни показать множества своей драгоценной посуды, ни похвастаться ею. Вот почему в целом мире в одной Спарте находила себе подтверждение пословица, что «бог богатства слеп и лежит без жизни и движения»».

Ликург полагал, что кончина должна быть достойным завершением его жизни и даже смерть общественного деятеля должна быть полезна государству. В возрасте 85 лет он, простившись с друзьями и сыном, отказался принимать пищу и умер от голода. Но он боялся, что его останки перенесут в Спарту и граждане смогут перестать следовать его заветам и посчитать себя свободными от данной клятвы. Перед смертью он приказал друзьям сжечь свое тело и бросить пепел в море. Пока Спарта придерживалась законов Ликурга, она была самым сильным государством в Греции. И только в конце V в. до н. э., когда в Спарту вместе с золотом и серебром проникли имущественное неравенство, расслоение, корысть, законам Ликурга был нанесен смертельный удар. Однако здесь мы должны разочаровать читателя, которому захочется поверить в то, что в античности наверняка жили какие-то совершенно иные люди, люди из «иного сплава», или по крайней мере в тот период не выступали в открыто безобразной форме проявления нового времени (интриги, алчность, воровство, подкуп, коррупция). Увы, и в то время извечные человеческие слабости давали о себе знать, будучи распространены довольно широко. Их жертвой стали и спартанцы. Аристотель говорит о коррупции как о явлении, характерном для Спарты. Прокламируемый аскетизм спартанцев, если судить по высказываниям Ксенофонта и Аристотеля, в классической Спарте был лишь лозунгом. Говоря об особенностях национального характера спартанцев, греки отмечали их безудержную страсть к деньгам (т. е. filarguriva filocrhmativa). Получается: декларировали одно, а делали? Правда, по мнению философов и историков, все эти черты, а именно – страсть к богатству и роскоши проявились у спартанцев только в конце Пелопоннесской войны, когда немалые деньги полились в Спарту и стали оседать в карманах правящей верхушки. Впрочем, имеются данные, что и ранее (еще до Лисандра) страсть к деньгам и наживе, а также связанная с этим коррупция были известны. Взяточничество в среде спартанского высшего руководства является важной темой в трудах Геродота. Согласно его утверждению, в 524 г. до н. э. все спартанское командование, возглавившее военную экспедицию на Самос, было подкуплено самосским тираном Поликратом, а потому и поход оказался безрезультатным. Весьма своеобразны, мы бы даже сказали, современны слова и речи тех лет. Когда к архонтам Спарты пришли самосцы с просьбой о помощи (против их изгнавшего царя Поликрата), то пришли они с пустыми руками. Выслушав их, архонты заявили просителям не без лукавства и даже намека: мы забыли, о чем шла речь вначале, и не понимаем конца. Самосцы быстро сообразили, в чем тут дело, и пришли вторично. Речей они на сей раз не произносили, а принесли с собой большую сумку, вручив архонтам: «Сума просит хлеба».

Символичный жест Афины

И это был далеко не единственный случай. Похоже, что во взятках было замешано и руководство спартанским флотом во время греко-персидских войн. Спартанский наварх Эврибиад, по слухам, получил в 481–480 гг. до н. э. от Фемистокла взятку в 5 талантов, за что изменил план своей экспедиции в пользу Афин. Геродот упоминает и спартанских царей, с чьими именами были связаны дела о коррупции (в частности, попытки подкупить царя Клеомена). Кроме Клеомена, называют еще одно имя – царя Леотихида, бесспорно уличенного в получении взятки от фессалийских Алевадов. Количество такого рода фактов, отмечает историк, говорит о том, что коррумпированность царей Спарты вовсе не была редким явлением и не считалась чем-то из ряда вон выходящим. Фукидид к списку Геродота добавляет еще два имени спартанских царей, подозреваемых в коррупции (Плистоанакта и Агиса II). Важно подчеркнуть, что цари, подозреваемые в коррупции, действовали не в одиночку, а вместе со своими советниками – эфорами, которые были к ним приставлены народом для осуществления надзора за их поведением во время военных кампаний. Как видим, даже война не являлась большим препятствием для стремления нажить деньги на всем, что только представляется возможным. Персидская дипломатия не раз использовала в своих целях продажность спартанского высшего руководства. Еще до Каллиева мира, в 459 г. до н. э., персы считали возможным посылать деньги в Спарту для принятия нужных им решений. Один из персидских царей говорил, что осел с грузом золота быстрее выиграет сражение, чем это сделает самая сильная и опытная армия.

Речь Ликурга

Многие состояния в Спарте, по-видимому, накапливались от взяток, полученных спартанскими генералами в последнее десятилетие Пелопоннесской войны. Можно себе представить, с каким размахом стали красть при Лисандре, если Гилипп, прославленный военачальник, герой сицилийской кампании и личный друг Лисандра, попытался украсть у государства сумму в 300 талантов. Правда, исследователь Л. Печатнова пишет, что после того, как лихорадка обогащения охватила всю Спарту, все эшелоны власти, был принят закон, который позволял ввоз и хранение иностранной валюты только для государственных целей и под государственным контролем. Лицам же частным за хранение золотой и серебряной монеты дома грозила смертная казнь. По этому закону в 403 г. до н. э. Форак, гармост Самоса и друг Лисандра, был отрешен от должности и приговорен к смертной казни. Напуганные сановники и коррупционеры Спарты попытались обойти закон. Учитывая, что закон запрещал хранить золото и серебро у себя дома, лакедемоняне «отдавали его на хранение своим соседям аркадянам», видимо, через подставных лиц… В качестве зарубежных банков использовались храмовые центры в Пелопоннесе и вне его. В роли хранителей сбережений, денег выступали даже и храмы Востока. Жажду заполучить богатства все откровеннее связывали с войной. Спартанский царь Архидам у Фукидида произносит монолог, говоря, что Аттика «стоит обедни», превосходя все остальные области населением, богатыми запасами. Историк Р. Виппер пишет, что Архидам «развивает дальше мысль, совсем необычную в устах спартанца: война – это финансы». О том же, но еще обстоятельнее говорит Перикл в своей речи, указывая, что войну успешнее выдерживает тот, у кого есть существенные денежные запасы и средства, а также централизация и аппарат, позволяющий в чрезвычайных условиях кризиса быстро и полномочно распоряжаться финансами. Слабая федерация не может выстоять в серьезной схватке. При этом Перикл обращает внимание на необходимость и важность высокого культурно-технического уровня для одержания победы в битве. Но тогда почему же Афины, имевшие все это в своем владении, потерпели поражение? И тут прямо надо бы сказать об участии в противостоянии третьего лица, каковым явились персы с их золотом. Они раздробили союз греков, пойдя на прямой подкуп вчерашних союзников и братьев афинян – спартанцев. Р. Виппер пишет: «В спор греков вступил новый фактор, финансовая сила персов, при посредстве которой самая консервативная община Греции, Спарта, быстро превратилась в плутократию и стала располагать не меньшими ресурсами, чем афинская держава».

Лисандр – полководец Спарты

После разгрома Афин переход руководящей роли к Спарте, как главе Пелопоннесского союза, был закономерен. Военно-политический вес государства во многом определялся относительной сплоченностью коллектива спартиатов. Однако в IV веке до. н. э. положение в Спарте существенно изменилось. Государственная форма собственности на землю стала разлагаться, усиливается социальное расслоение «общины равных». В последние годы войны благодаря щедрым персидским субсидиям Спарта обзавелась собственным флотом. Спартанская знать, помимо персидских денег, получала и богатую военную добычу. При таких условиях древние спартанские законы, предписывающие всем спартиатам иметь одинаковые участки земли, пользоваться только железными деньгами (железными, потому что их было невыгодно хранить вследствие их низкой цены на общем рынке, что должно было отвратить народ от желания иметь богатство), запрет на ввоз в Спарту золота и серебра – все это стало постоянно нарушаться. Вскоре эти законы были отменены и официально. Реформой Эпитадея около 400 г. до н. э. спартиатам было разрешено дарить земельные участки или передавать их по завещанию. Реформа фактически санкционировала и ускорила процесс концентрации земли. Задолжавшие спартиаты стали продавать свои участки земли под видом дарения или передачи по завещанию. Так появилось большое число неимущих. В Спарте те, кто не имел тяжелого вооружения и не являлся участником совместных трапез – фидитий, автоматически лишался политических прав, и поэтому число граждан стало сокращаться.

Намсарай – бог богатства

Имущественное расслоение вело к обострению социальной борьбы. В 399 г. до н. э. спартанец Кинадон, опираясь на разорившихся, не довольных новыми порядками граждан, попытался свергнуть власть олигархов. Попытка окончилась неудачей. Острый разлад начался и в правящей среде, в которой четко обозначились две враждующие группировки. Одна из них, консервативная, во главе ее стоял царь Агесилай, стремилась сохранить стародавние порядки и, в частности, выступила против активной внешней политики, считая ее гибельной для Спарты. Вторая, возглавленная Лисандром, напротив, была за решительное изменение прежних порядков, не отвечавших интересам крупных земледельцев. Она ставила целью укрепление спартанской гегемонии над всем эллинским миром. Такова была ситуация после окончания войны между двумя союзами греческих полисов, во главе которых стояли Спарта и Афины. Обе стороны были уверены в победе. Никто не мог и предположить, что победа одной из сторон и особо неприкрытая алчность и раскол в обществе приведут в конце концов к общему поражению всех греков, а затем фактически к закату культуры, к кризису греческого полиса, наступившего вследствие междоусобиц.

Былое величие Спарты

Взятки стали брать все поголовно, не только отдельные чиновники, но и целые коллегии и корпорации работников. Наиболее сильно это коснулось коллегии эфоров, судей Спарты. В «Риторике» Аристотель привел пример того, как 4 эфора из 5 взяли деньги за предательство интересов Спарты. Пример тотальной коррупции спартанских властей находим и в книге древнегреческого писателя Павсания. В 346 г. до н. э. спартанцы в качестве союзников фокейцев приняли участие в захвате Дельф. Павсаний пишет: «.когда главари фокейцев разграбили святилище в Дельфах, то и спартанские цари, каждый персонально, и многие влиятельные лица в Спарте, вся коллегия эфоров в полном составе, равно и герусия приняли участие в разделе сокровищ бога». Спартанцы не только брали, но и охотно давали взятки. Павсаний пишет, что спартанцы были единственными, кто решился подкупить пифию. Известна массовая кампания Лисандра по подкупу наиболее влиятельных святилищ как в Греции, так и вне ее. Миф о неподкупности спартанцев – это поистине миф нашего времени.

Однако самый главный вывод из всего этого таков. Приток в Спарту огромных неправедных богатств, полученных ее знатью в результате коррупции, не оздоровил социально-экономической ситуации, а, скорее, ухудшил и усугубил. Движения денежных масс практически не было. Новые богачи стремились спрятать деньги подальше от глаз народа и от «контролирующих органов». Капитал лежал мертвым грузом и не вкладывался в развитие экономики страны. Большая часть богатств осела в карманах спартанской элиты, которая все дальше отдалялась от народа. Все выгодные места и должности были узурпированы узкой группой людей, став наследственными. Спарта быстро пошла в направлении господства клановой олигархии. Возник ужасающий разрыв между жизнью политэкономической верхушки и народа Спарты. Социально-экономическая пропасть расширялась, и, с одной стороны, это вело к желанию заполучить богатство любым способом, а с другой – к невиданному снижению моральных критериев и ценностей у элиты.

Поэтому спартанцы стали терпеть поражения даже в решающих боях, как это случилось в битве при Левктрах, когда их разбил фиванский полководец Эпаминонд. О патриотизме Эпаминонда лучше всего говорит его позиция в период оккупации Фив Спартой. Он уговаривал юношей в палестре вызывать на бой спартанцев и учил их не бояться на поле битвы тех, кого можно одолеть в рукопашной борьбе. В ходе борьбы Пелопида за свержение олигархии Эпаминонд оставался дома, не желая ни защищать дурных правителей, ни обагрять руки кровью сограждан. Но как только фиванцы столкнулись со спартанским гарнизоном, Эпаминонд, не медля, встал в ряды сражающихся, защищая свое Отечество от вторжения чужаков.

Смерть Эпаминонда

Воспитание подрастающего поколения считалось в Спарте делом государственной важности и прямой задачей государства. Но и тут видим, что далеко не все достойно подражания в нравах спартанцев. Плутарх дает описание этой своеобразной спартанской «евгеники». Забота об улучшении «человеческой породы» выражалась якобы у них в уничтожении слабых и безобразных детей, которых сбрасывали в пропасть. Косвенным результатом уничтожения нежизнеспособных детей являлось и сокращение количества нежелательных едоков, хотя это, скорее всего, легенда. Подобный «искусственный отбор» был нацелен на нематериальные достижения: на укрепление тела и духа, а не на поддержание экономики. С семи лет мальчиков собирали в лагеря и делили на отряды, называвшиеся «агелами» (буквально – «стая»). Как сообщает Плутарх, спартанских детей, собранных в военные лагеря, или в «стаи», держали впроголодь, чтобы заставить собственными силами бороться с лишениями, быть смелыми и хитрыми. Детей приучали добывать себе пищу самим. «Старшим детям было приказано собирать дрова, маленьким – овощи. Все, что те приносили, было ворованным. Одни отправлялись для этого в сады, другие прокрадывались в сисситии (места общественной трапезы), стараясь выказать всю свою хитрость и осторожность. Попавшегося на этом били плетью как плохого и неловкого вора. Если представлялся случай, они крали и приготовленную еду, причем учились нападать на спавших и на плохих сторожей». «Дети старались, – пишет Плутарх, – как можно тщательнее скрыть свое воровство». Юные спартанцы учились только писать и читать. «Все же остальные виды образования были изгнаны из страны; не только сами науки, но и люди, ими занимающиеся. Воспитание было направлено к тому, чтобы юноши умели подчиняться и мужественно переносить страдания, а в битвах умирать или добиваться победы». В Древней Спарте не было ни наук, ни литературы. Из искусств ценились разве что музыка, марши и пение, особое внимание уделялось прохождению полного курса обучения в военно-спортивных лагерях, являвшегося условием становления гражданина. Практика детских батальонов как способа создания идеальных солдат была эффективной. Армия Спарты считалась среди греков самой боеспособной, но перенимать их опыт не спешили. Плутарх говорил, что военные походы для спартанцев были возможностью отдохнуть от их жизни: «На всей земле для одних лишь спартанцев война оказывалась отдыхом от подготовки к ней». Философ Ясперс о нравах лакедемонян писал: «Спартанцы жили дома сурово и скудно, но, вырываясь на свободу, предавались оргиям».