Текст книги "Конвой"

Автор книги: Сергей Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава четвертая
СТЕПЬ

Утро отметилось проливным дождём. Около часа деревья жались к дороге, а потом расступились, словно чернь перед выездом знати. Длинный язык степи глубоко вдавался в полесье и дальше, судя по карте, вёрст двадцать дорога шла по открытому пространству.

На самой кромке степи стоял колодец. Влаги вокруг было много, но что с неё толку – не собирать же по капле с травы и листьев? Питьевой водой следовало запастись. Наёмники поочерёдно таскали вёдра, поили лошадей, наполняли бочонки.

С Глебом, одним из черниговских братьев, случился конфуз. Он быстро намотал цепь на ворот и уже потянулся, чтобы перехватить ведро, как вдруг из колодца завыло. Глеб отскочил, разлив воду, и, не обращая внимания на подначки, к колодцу больше не приближался. Борису пришлось успокаивать брата, он что-то шептал ему на ухо, но тот, похоже, испугался всерьёз.

Тогда Борис подобрал ведро и побрёл к колодцу сам. Никто не удивился, когда из бездны укнуло и на него. Теперь успокаивать брата выпало Глебу.

– Два сапога – пара, – бросил Сейтсман насмешливо.

– Скорее уж, два сапога на одну ногу, – поправил Жирмята.

Братья не были близнецами, но так старались походить один на другого, что наёмники, бывало, путали их в спешке. Одинаковость и стремление подражать доходили порой до абсурда. Копировалась манера одеваться, разговаривать, жесты, мимика… ну, и глупости тоже. И если один из братьев наступал на грабли, можно было держать пари, что второй скоро последует по его стопам.

* * *

Стоило покинуть лес, как тут же налетел сильный ветер, и все, кроме Андала, полезли за плащами. А тому хоть бы хны, знай себе лошадей погоняет, и даже куцую свою одежонку не запахнул.

– Он, верно, и зимой в безрукавке ходит, – заметил, ёжась, Жирмята.

На безлесой равнине дорога просматривалась далеко. Подозрительная повозка так и не появилась, и Волошек побежал к командиру с докладом.

Монах правил лошадьми, а орк сидел рядом, укрытый клетчатым пледом. В одной руке он держал крышку из-под термоса и похлёбывал из неё кофе, в другой, словно маршальский жезл, сжимал надкусанный рогалик.

– Нет повозки, – сообщил Волошек. – Всё чисто.

– Отлично! – Дастин сделал глоток и зажмурился от удовольствия. – Теперь им не до нас. У бедных лошадок вздулись животы, и они могут сгодиться разве что в качестве буйков на воде.

– А смысл? – осмелился Волошек на вопрос.

– Нам нужно проскочить степь, – пояснил Дастин, отправляя в рот последний кусок. – Пространство открытое. Самое удобное место, чтобы подать сигнал дымом или бумажным змеем. Зачем нам лишние неприятности? Если это была слежка, то мы её сбросили.

– А если они обычные крестьяне?

– Тогда к вечеру от хвори у лошадей и следа не останется. Эмельт не стал бы попусту вредить животным.

Благодушие длилось недолго. Взглянув на сторожевой амулет, командир нахмурился – тот вовсе и не думал угасать. Клетчатый плед отправился в мешок, а орк, полуобернувшись, опёрся на бочку и гаркнул:

– Пока степь не пройдём, глядеть в оба!

Не прошли. Ровно посреди языка амулет полыхнул янтарём. Дастин взобрался на бочку и скоро увидел орду, что двигалась наперерез конвою. Заметил поздновато – с сырой земли пыль не поднималась – однако раньше, чем орда углядела добычу.

Конвой встал. Наёмники вытащили клинки, Волошек с Жирмятой разнесли по повозкам арбалеты и луки с запасом стрел. Особого воодушевления не наблюдалось. Биться с ордой в степи, всё равно что промышлять пиранью, ныряя с удочкой в Амазонку. Шансов почти никаких.

– Без лошадей идут, и то хорошо, – произнёс Дастин, слезая с бочки.

– Твои дружки, косоглазые, – желчно заметил Андал, но орк даже ухом не повёл.

– Весточку Тургу отправлю, – сказал он. Сверившись с картой, быстро написал на лоскуте шёлка несколько фраз и цапнул из клетки голубя. Тот забился в когтистых лапах, предчувствуя смерть от орчьих клыков, но чутьё на сей раз обмануло птицу. Прикрепив послание, орк подбросил её повыше и пронзительно свистнул. Обалдевший от счастья голубь дёрнулся, кувыркнулся через себя, затем махнул крыльями и, быстро сориентировавшись, направился к Киеву.

– Ему, счастливчику, полчаса лёта до дома, – вздохнула Ксюша.

– Нам-то корысть какая? – проворчал Андал. – Пока соберут подкрепление, пока доберутся сюда, косоглазые нас уже по кольям рассадят, словно горшки на просушку.

Его пессимизм разделяли многие, но пустую болтовню никто не поддержал.

– Эх, пробиться бы нам вон к тому холмику, – сокрушался орк, почёсывая когтями щетину на скуле. – Там закрепиться можно.

– Не успеем, – сказала Ксюша.

– Не успеем, – согласился командир.

– Я могу отвлечь их на время, – предложил Априкорн. – Думаю, хватит, чтобы добраться до холма.

– Чародейство? – с сомнением произнёс Дастин. – А, всё равно. Давай!

Априкорн достал из сумки чёрную как уголь вещицу, размером с кулак. Волошек даже шею вытянул, стараясь разглядеть штуковину. Разглядел – и впрямь кулак, вернее, его изображение, только средний палец у кулака оттопырен.

– Что это? – удивился Дастин.

– Артефак, – сказал колдун, словно это всё объясняло.

Он долго ходил позади поезда, выбирая подходящее место. Наконец нашёл скрытую травой ямку и пристроил в ней свою вещицу. Отошёл на пару шагов, вздохнул и сказал:

– Как махну рукой, но не раньше, гоните лошадей, будто за вами орки гонятся.

– А то будто не гонятся, – буркнул Дастин.

Все разобрались по повозкам. Априкорн склонился над фигуркой и начал шептать заклинание. Между тем орки подошли совсем близко. Их лава стала забирать в сторону остановившегося конвоя.

– Давай! – махнул колдун.

Лошади получили кнутом, а наёмники, толкнув повозки, попрыгали в них. Априкорн что-то ещё сыпанул на землю и припустил вслед набирающему скорость конвою. Запрыгнув к Волошеку с Рыжим, он посмотрел назад и довольно крякнул. Напарники машинально оглянулись – на месте, где только что стоял поезд, остались дрожащие маревом его контуры. Волошек даже различил фигурки наёмников, которые словно продолжали жить своей жизнью.

– Навёл морок? – догадался Жирмята.

– Угу. Нас они пока что не видят. То есть видят, но только на прежнем месте.

Если бы не отвлекающее заклятие Априкорна, орки легко перехватили бы поезд на подходе к холму, а так орда завернула слишком круто, и правое крыло вышло на дорогу уже после того, как по ней промчался невидимый врагу конвой. Отсутствие пыли на сей раз пошло на пользу беглецам. Никто из степняков даже не заподозрил обмана.

Холм был невысок, однако склоны достаточно круты для обороны. Лошадки с трудом втащили повозки наверх. Сутолока на небольшом пятачке поднялась невообразимая. Дастин кричал, ставя фургоны в круг. Животные мешали людям, толкали друг друга. Их выпрягли, согнали в центр и принялись двигать стопудовые повозки вручную. Наконец кое-как круг сложился. Среди снаряжения нашлись и особые цепи, и замки к ним, как раз на подобный случай.

Сцепили. Перевели дух.

Тут Дастин заметил, что клиренс у повозок слишком велик и под ними запросто сможет проскочить целый полк. Он приказал снять с бортов доски, которые предназначались, чтобы подкладывать их под колёса в грязи и болотах, и закрыть просвет.

Сделали и это.

Из шести повозок крепость получилась небольшой – значительную часть внутреннего пространства заняли лошади. Но всё же появилась какая-никакая, а защита. Куда лучше сражаться из-за прикрытия, чем встречать врага в походном строю.

– Если им нужно пиво, в бочки тыкать не станут, – рассудил Дастин. – За ними и укроемся.

– А если не пиво? – спросил Волошек.

– А что им ещё может быть нужно? – удивился орк.

– Ксюха! – предположил Андал, и они с Хельмутом загоготали.

Но остальным было не до веселья. Наёмники готовились к неравному бою – снаряжали арбалеты, раскладывали оружие…

Монах уселся на землю и забубнил молитву. Про искупление и прощение, с просьбой не оставить, не погубить…

– Что толку в твоих молитвах? – заметил Андал, – Чудес не бывает. Бывает только обман. Ваши трюки едва годятся, чтобы медяки у прихожан выуживать. Но может ли твой бог сделать мечи острее, а стрелы точнее? Может ли он тотчас испепелить врага или нагнать на него страху? Не думаю.

Роман встал, молча подобрал подкову и двумя пальцами, большим и указательным, сжал её, превратив в греческую букву «Альфа».

– Хм, – Андал почесал за ухом. Монах улыбнулся:

– А ты полагал, что Господь прислал Мессию только для того, чтобы разрешить пастве кушать свинину?

По-видимому, нечто подобное Андал до сих пор и полагал. Он тихо ругнулся и отошёл.

– Пять или шесть сотен, – сказал Дастин навскидку, приглядывая за копошащейся среди морока ордой.

Рыжему же показалось, что врагов никак не меньше тысячи. Впрочем, при таком раскладе разницы особой не было.

– Как долго продлится твоё чародейство? – спросил командир Априкорна.

– Недолго, пока один из них случайно не коснётся рукой вещицы.

– А потом?

– Полагаю, они сильно разозлятся.

Так и вышло. Орки долго прочёсывали пустое место, натыкаясь на призраков и проходя сквозь них. Они подозревали, что добыча скорее всего затаилась неподалёку, и просто взревели, когда один из них поднял над головой чёрную фигурку. Разглядев настоящий конвой уже на холме и сообразив, каким образом их провели, они с удвоенной яростью бросились в атаку.

– Сможешь сделать этот бугор скользким? – спросил Дастин у колдуна.

Тот покачал головой: дескать, не всесилен.

– Жаль, тогда к бою. И да поможет нам Тург!

На расстоянии полёта стрелы от холма орда приостановила бег, вбирая в себя отставших. Затем, разделившись на три потока, ударила по конвою.

Крутой склон задержал орков ненадолго. Сколько уже вёрст оставили они за спиной, но вверх полезли резво, словно только что отоспались.

– Сейчас поглядим, на что годен сброд, нанятый Тургом, – прошептал Жирмята.

Сам он владел мечом едва ли не хуже всех в отряде и потому держал на весу пятизарядный арбалет системы Мо Сина. Такой в конвое был только один – слишком тяжела установка, чтобы таскать с собой целую батарею. Рыжий при раздаче придержал чудо-арбалет для себя и теперь с трудом ловил в качающийся прицел наступающие фигурки.

Дастин отправил монаха в резерв, к лошадям, а сам, косясь на противника, искал в обороне прорехи. Откровенных дыр пока не выявилось, хотя слабые места имелись.

Отбиваться на фургонах с бочками казалось сподручнее. Узенький тамбур и небольшой просвет между возами позволяли одному сдерживать натиск многих, а взобраться на крутые бока не смогли бы и горные обезьяны. Правда, орки, при известной сноровке, могли взломать щиты и нырнуть под фургоны, но на этот случай вторые номера приготовились рубить головы, встав позади импровизированной стены.

На повозке с припасами всё было по-другому. Скреплённые верёвками тюки хоть и возвышались солидной баррикадой, неприступными отнюдь не казались. Кроме того, если по бочкам степняки стрелять опасались, то с ненужным грузом не церемонились, и ещё до того как орда поднялась на склоны, в повозку начали втыкаться стрелы. Благо, что из орков стрелки никакие и лучников в орде служило немного.

Вражья волна накатила на холм, охватывая его с трёх сторон. Левое крыло, под предводительством лохматого рослого бригадира, полезло по склону, намереваясь ударить в стык между головной и последней повозками.

Разрядив арбалет и уложив первого орка, Волошек взялся за более привычный меч. Жирмята предпочёл стрелять до последней возможности. Лишь когда напарник срубил несколько голов, он присоединился к нему. Впрочем, Волошек вполне мог удержать рубеж и без Рыжего. Орки напарывались на его меч, словно медведь на рогатину. Казалось, мечей была добрая дюжина: так быстро он менял позицию и наносил удары. Степняки скатывались под ноги соплеменникам, мешая атаковать, те спотыкались, раскрывались и в свою очередь попадали на быстрый клинок.

Тут орки заметили среди наёмников сородича. Негодованию их не было предела. Они взревели, как стадо слонов, и как стадо слонов потопали на врага. Бригадир выкрикнул на своём языке короткую фразу, видимо, вызывая Дастина на поединок. Но тот ответил ругательством и не двинулся с места.

Жирмята выковырял из груды бочонок с оливковым маслом. Выбив крышку, обильно полил траву.

– Обойдёмся без жаркого, – заявил он.

Первый же набежавший орк поскользнулся и треснулся головой об угол повозки. Второй плюхнулся на траву, но удержался, воткнув в землю кинжал. Волошек уцепился за верёвку, свесился вниз и легко прикончил обоих.

Шедшие следом орки замялись. Не будучи фанатиками, как некоторые из их племени, они не желали понапрасну лезть на клинки. Десятники перекрикивались, пытаясь найти слабину в обороне, бригадир изошёл проклятиями, заставляя воинов шевелить задницами. Но атака выдохлась.

Используя паузу, Волошек глянул, как идут дела у соседей. Ксюша рубилась весьма профессионально, скупо, но метко раздавая удары и сохраняя при этом силы. Хельмут же был не столь практичен, зато работал с клинком изящно. Если не обращать внимания на детали – залюбуешься. Его стойки и выпады были полны символики. Они выражали презрение или уважение, насмешку или сожаление. Хельмут словно играл популярного среди богемы датского принца, озабоченный не столько эффективностью, сколько эффектом. Он работал на публику, несмотря на то что единственным зрителем сейчас был противник.

«Так, может, Хельмут актёр? – подумал Волошек. – Отбился от бродячей труппы, ушёл в наёмники. Это многое бы объяснило. А кто ещё, кроме актёров, в совершенстве владеет мастерством перевоплощения?»

Возможный ответ ему не понравился.

За спиной послышались крики: Априкорн угостил врагов волшбой. Справа от колдуна Эмельт с бочки расстреливал орков из лука. Судя по всему, и прочие рубежи пока благополучно удерживались.

Лохматый бригадир, наконец, оставил идею взять поезд нахрапом и выкрикнул несколько команд. К нему поспешили командиры помельче.

Жирмята подобрал арбалет Мо Сина и потянулся за стрелами.

– Пожалуй, сниму атамана. Раскричался уж больно.

Десятники, выслушав бригадира, разбежались по позициям и скоро повели отряды на новый приступ. Их тактика изменилась. Не приближаясь вплотную к гуляй-городу, орки принялись бросать кошки и крючья, рассчитывая, похоже, завалить повозку с припасами, а затем использовать брешь для прорыва. Валить фургоны с бочками они не решились. Значит, и правда их интересовал груз.

Полтора десятка крючьев хищными когтями вцепились в нагромождение вещей. Волошек окликнул товарища, сказал, чтобы тот бросал возню с арбалетом. Рыжий отмахнулся и продолжил занятие. На помощь устремились Дастин и Хельмут. Кошки без металлических поводков быстро перерубили, те же, что крепились на цепи, приходилось выдирать с мясом. То есть буквально с мясом – пара превосходных окороков стала неприятельским трофеем.

Бригадир ухмыльнулся и отправил отборный десяток косматых воинов на опустевший командирский фургон. Трое полезли верхом, остальные, быстро взломав щиты, проскочили под днищем.

Заметив перемену, Дастин метнулся обратно, но опоздал. Степняки набросились на него со всех сторон, окружили, прижав к бочке. Наёмники были увлечены защитой припасов, а одинокий, совсем не грозный на вид монах, что слонялся в тылу, представлялся врагу несерьёзной помехой. Так оно и вышло бы, возьмись Роман орудовать саблей. Но он отбросил оружие и, перехватив поперёк оглоблю, с рёвом кинулся в самоубийственную контратаку. Орки развернулись и выставили сабли навстречу. Прежде чем несколько клинков вошли в его тело, монаху удалось сбить с ног большинство прорвавшихся орков, а главное, поднятым шумом привлечь внимание товарищей.

Первым со своей бочки подсобил Эмельт. Он крутанулся и, почти не целясь, послал стрелу в ближайшего из противников. Тот рухнул возле Романа. Следом повалился второй, потеряв голову от удара Дастина. Восемь орков с рыком бросились на отступника.

Жирмята, только-только перезарядивший арбалет, плюнул на престижную цель и присоединился к потехе. Развернув установку в тыл, он выпустил все заряды почти залпом. Двое орков упали замертво, а третий некоторое время покорчился со стрелой в пузе.

– Славный пирсинг! – одобрительно крикнул эльф и прикончил ещё одного степняка.

Остальных порубил Дастин сообща с подоспевшими Андалом и Хельмутом.

Со склона побоище не увидели. Спешащий в прорыв второй десяток откатился назад, встретив неожиданный отпор.

Убедившись в срыве атаки, Дастин прыгнул к монаху. Тот едва дышал, плюясь кровью, и пытался что-то сказать. Командир повернул его голову в сторону, давая стечь крови, но это не помогло. Булькнув ещё пару раз, Роман затих. Дастин громко выругался на языке, понятном только врагу.

Никто не следил за временем.

Казалось, что бой продолжался долго, не меньше часа, а то и двух. Однако на самом деле прошло всего минут пятнадцать-двадцать. Волошек не успел даже толком вспотеть.

Потеряв полсотни воинов, орки отошли на перегруппировку. Бригадиры собрались в сторонке и обсуждали положение, крича друг на друга и размахивая ручищами. Они полагали, будто могут совещаться сколько угодно, – конвою всё равно не уйти.

Они ошибались.

Из облаков вдруг вынырнула пара драконов. Сначала они казались лишь серебристыми крапинками на тёмном небе, но быстро прибывали в размерах. Можно было различить крылья, змеиный хвост, а затем и голову с косыми рожками над ушными щелями. Правил ли кто драконами, или они шли беспилотными, снизу было не разобрать.

Заложив над конвоем вираж, крылатые твари устремились вниз.

Два потока гудящего пламени накрыли орду, прошлись огненными смерчами из конца в конец, аккуратно огибая вершину холма. Завитки дыма срывались с земли, словно стружка от гигантского рубанка.

Затем драконы резко взмыли и исчезли среди туч. Им хватило единственного захода.

Какой мальчишка с малых лет не мечтал стать погонщиком драконов! Эти мускулистые парни, покрытые шрамами и ожогами, заставляли трепетать детские сердца. Даже первые витязи княжеских дружин уступали им и силой, и ловкостью, и отвагой. Ведь чтобы удержать дракона в узде, чтобы выдержать выписываемые им небесные кренделя, обычных человеческих сил недостаточно. А пенсия погонщика стала синонимом дождичка в четверг. «Когда погонщик драконов выйдет на пенсию», – говорили парням красавицы, намекая на тщетность ухаживаний.

Впрочем, Волошек если и мечтал об этой профессии, то тайно и не всерьёз. В их семье такая карьера не приветствовалась, считалась излишне вульгарной, или чем-то в этом роде.

Но драконами он бредил. Сколько часов корпел над моделями, вдыхая пары особого клея, тщательно подбирая детали: кусочки кожи, слюды, кварцевую крошку, блестящие чешуйки и жёлтые бусинки глаз… Сотни мельчайших элементов. Затем аккуратно раскрашивал модель, и запах клея сменяли ароматы красок. Тоже особых.

Хорошие наборы продавались у двух-трёх торговцев во всём городе. Но купцы, удерживая высокие цены, никогда не доставляли больших партий, и, чтобы получить желаемое, нужно было наведываться в их лавочки каждое утро.

Коллекция Волошека считалась среди сверстников самой богатой, и он разбирался в драконах не хуже самих погонщиков. В теории, разумеется.

Вся его комната была увешана и уставлена драконами. Одни изображались в полёте, с поджатыми лапами, другие – отрывающимися от земли или пасущимися на поле. А самые красивые, с взведённой точно у кобры шеей и распахнутой пастью, – атакующими. В его коллекции были и маленькие пражские, и пузатые тулузские, и быстролётные драконы из предместий Парижа и Лондона; бело-голубые шереметьевские, ярко-оранжевые полярные, жёлто-чёрные из Франкфурта…

Эти – зелёные, с тёмными полосами и красным отливом прозрачных крыльев, ну точно окушки, каких он ловил на Оке, – были ему незнакомы.

– Бориспольские, – определил Дастин. – Не знал, что босс с ними дружбу водит.

Драконы отработали столь филигранно, что, не задев никого из конвоя, выжгли вокруг всё на пятьсот шагов, и вершина холма торчала теперь на чёрной степи зелёным огуречным пупырышком. Мало кто из орков смог уйти живым, большинство остались лежать обгорелыми трупами. Тех же, кто догадался и успел добежать до повозок, вскочить или нырнуть под них, наёмники уничтожили быстро.

Орды не стало.

– Вот гадины летучие! – выругался подошедший Андал, зажимая тряпицей рану на руке. – Я чуть в штаны не сходил, когда они пламенем дыхнули. А в нос ударило так, что сразу перегар моего папаши вспомнился. Родитель мой то ещё пойло потреблял.

Волошек кинул ему аптечку и посмотрел на склон. Драконьему пламени сырая трава не помеха, однако степного пожара, вроде бы, удалось избежать. Над мёртвыми врагами и мёртвой землёй курились дымки, но открытого огня не было видно нигде.

– Боюсь, в этом мясном ряду мы наши окорока не отыщем, – заметил Рыжий. – А закусить по ошибке орком что-то не улыбается.

Он устало прислонился к повозке. Из распоротого мешка сыпалось тонкой струйкой пшено, намекая на избитые аллюзии о неумолимом течении времени и тленности всего сущего.

– Заткни чем-нибудь, – распорядился возникший откуда ни возьмись Дастин и, не дожидаясь ответа, отправился с осмотром по периметру гуляй – городка.

– Ещё одна такая придирка – и я решу, что командир меня недолюбливает, – пробурчал Рыжий, запихивая в дырку пучок уцелевшей травы.

– Он не может простить тебе разлитого масла, – пошутил Волошек.

Наёмники осмотрелись. Раны, полученные Дастином и Андалом, не вызывали опасений, а убитым конвой потерял только монаха. Его схоронили тут же на вершине холма. Рыжий подобрал обломки оглобли и соорудил из них крест.

– Не добрался ты до Альмагарда, – произнёс он над могилой. – А мы теперь и не узнаем, зачем ты рвался туда. Ты обменял свою жизнь на жизнь командира и тем самым выручил всех нас. И пусть твои грехи не перетянут добродетелей на божественном взвешивании…

Пока хоронили монаха, пока собирали уцелевшие от огня стрелы, пока расцепляли фургоны и запрягали в них лошадей, Дастин спустился с холма и отправился к тому месту, где накануне совещались вражеские командиры. Внимательно осмотрев трупы, он снял с бригадиров металлические значки, после чего вернулся обратно.

– Гуляйпольские, – заключил он, очистив медальоны от копоти.

– Любопытно, что делают они так далеко от родных мест? – заметила Ксюша. – На них непохоже.

– Да, странно, – кивнул командир.

– Надо бы убираться побыстрее, пока дружки их не подоспели, – пробурчал Хельмут. – С таким пожарищем никакого другого сигнала и не нужно. Вся степь считай уже в курсе.

– Пожалуй, – согласился Дастин и распорядился выступать.

* * *

Они неслись по равнине, стараясь уйти как можно дальше от выжженной плеши, а при удаче и вовсе покинуть степь. Дождь противился бегству. Драконы поджарили пейзаж, но одолеть вселенскую сырость им не по силам. Лошадям требовался отдых, да и наёмники больше бежали рядом с повозками, чем сидели на них, хотя такое послабление животные особо не замечали. Поэтому, когда конвой углубился, наконец, в спасительный лес, Дастин объявил привал.

Волошеку едва хватило сил, чтобы залезть под фургон, укрываясь от моросящего дождика. Готовить ужин, кажется, никто не собирался, даже костра не развели. Дастин взялся чековать первую смену, а прочие сразу завалились спать. И лишь голос Андала нарушал тишину.

– Хитры твои штучки, колдун, – задыхаясь, говорил он. – Всё-то вы, чародеи, подлостью какой-то берёте, обманом. Всё бы вам глаза припорошить или яду подсыпать. Никогда открытого боя не принимаете. По мне – так ничего нет лучше честной стали.

– Честная сталь? – усмехнулся колдун. – Наслышался я этих баек. Такие как ты их и придумали, в корчмах сидючи. Воинская честь! Бусидо! Честная сталь! Нагородили символики. А поскреби чуть-чуть – обычные гангстеры, что, прикрываясь словоблудием, готовь вырезать деревни до последнего человека. Вот она – ваша честь. Честнее некуда…

– Заткни грызло! – вскричал Андал. – Я безоружных не трогаю.

– Оружный, безоружный… – Априкорн плюнул. – Если мужик схватил топор, он всё одно не соперник против опытного мечника. Так что твоя честная сталь такое же дерьмо, как и моё чародейство А дерьмом, как и грехами, равняться глупо.

– Ах ты, ведьмин подкидыш, – вскипел Андал. – Сейчас проверим, на что…

– Смолкните оба, – рявкнул проходивший мимо Дастин. – Не то сторожить вместо меня поставлю. До утра самого.

«Странный народ, – засыпая, подумал Волошек. – Только что вместе рисковали шкурой, товарища потеряли, а колдун спас отряд от неминуемой гибели И вот, не успев отдышаться, уже ругаются».