Текст книги "Все дозволено (с илл.)"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Александр Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Впервые в Аоре?

– Первый раз.

– Вам надо в герто.

Капитан услышал «герто», а Малыш громко переспросил:

– В гаорто? Это куда?

– Не надо вслух,– остановил его Капитан.– Пойдут лишние вопросы. Ты думай – они поймут.

– Почему вы жужжите?

– Привычка,– ответил Капитан и быстро – скорее уйти от опасной темы – спросил: – А что такое «герто»?

– Проверка уровня. Там, где определяют группу. Не были?

– Были,– решительно соврал Капитан: проверка какого-то уровня совсем не входила в их планы,– мало ли что там делают с бывшими школьниками.

– Вольные? – спросил гедониец.

– Именно,– неопределенно подтвердил Капитан, безуспешно пытаясь уйти от скользкой темы.

– А вы чего-то боитесь, увертываетесь, увиливаете,– послал мысль гедониец.– Меня боитесь?

– А кто ты? – спросил Капитан.

– Я – сирг. Колебатель.

– Кто?!

– Сирг,– терпеливо повторил гедониец. Видимо, по здешним правилам вчерашним школьникам так и положено– многого не понимать.– Качаю пространство.– Он лениво махнул рукой.– А вы идите, идите. Милеа в двух проходах отсюда.

Малыш ошалело взглянул на Капитана, но тот не успел спросить, что такое «милеа» и в каких «двух проходах» она находится. А гедониец тем временем исчез.

– Ты что-нибудь понял? – У Малыша даже голос осел от удивления.

– То же, что и ты: милеа в двух проходах и нам непременно надо туда попасть.

– Какая еще милеа?

– Полегче вопросы есть?

– А куда он делся?

– Видимо, пошел качать пространство.

– Чем качать?

– Руками! – вспылил Капитан.– Или головой. Откуда я знаю?

Малыш виновато улыбнулся:

– Не злись. Я от этой чертовщины ополоумел. Что делать-то будем?

– Смотреть и анализировать,– зло сказал Капитан.– Вернее, только смотреть: не годимся мы для анализа.– Он помолчал немного.– Пойдем-ка со всеми. Куда-то ведь они идут?

– По крыше пойдем?

– По воздуху.– Он шагнул вперед и очутился на втором ярусе, уже не удивляясь сказочному способу передвижения в пространстве.

«Как в старом анекдоте,– думал он,– о чудаке, который прыгал с колокольни и не разбивался: в привычку вошло…»

Перед ним маячили в крупных желтых сетках атлетические торсы двух здоровяков-гедонийцев. Здоровяки быстро шли, лавируя среди сидевших и лежавших на дороге, и космонавты пристроились за ними, стараясь не отстать и не потеряться в толпе.

«Какой спокойный город и как непохож он на школьный мирок с «хлыстами», драками и звериной злобой. А ведь те же люди, вчерашние школьники. Что же их меняет? Или кто? Может быть, для того и существуют таинственные «герто», о которых говорил сирг?»

Капитан искренне думал так, даже не предполагая, что вскоре поймет, как жестоко он ошибался, что звериная злоба лесных переростков не исчезает и никакие попытки исправить их – тем более что и попыток таких никто и никогда не предпринимал на этой планете – не смогут ее заглушить. Но пока он всерьез наслаждался мирной идиллией: почти сьеста в каком-нибудь тихом испанском городе – и людей на крышах немного, и шума нет, и жара такая же тягучая, как снятый с газовой горелки сироп.

Неожиданно он остановился. Малыш, шагавший сзади и вовсю глядевший по сторонам, чуть не налетел на него.

– Что случилось?– спросил он и тут же удивленно присвистнул от удивления.– Куда же они делись?

– Кто?

– Да эти, в желтых сетках.

Капитан, привлеченный какой-то возней на соседней крыше,где группа праздношатающихся вдруг непонятно почему поредела, заметил, что так же загадочно исчезли и находившиеся впереди них атлеты в желтых сетках.

– Может быть, в дом вошли? – предположил Малыш.

– А где ты видишь дома?

– Где? Под нами, рядом, в туннелях-сотах.

Капитан задумался… А что? Риск не велик. Передвижение волшебное. Можно поглядеть и на соты.

– Рискнем?

– Рискнем.

Желания в этом мире исполнялись точно и без задержки. Мгновение, и они уже шагали по широкому и светлому коридору. Свет был не дневной, солнечный, а холодный, искусственный, словно внутри матово-белых стен тянулись невидимые светильники. Коридор был пуст, а конец его терялся где-то далеко в белесом туманном мареве, и не было видно ни людей, ни вещей, ни привычных земных указателей, давно заменивших сказочный придорожный камень или ариаднину нить.

Холодная пустота, бессмысленная пустота, как в брошенном жителями городе на Прокле. Капитан сам бродил когда-то по этому городу, обнаруженному экспедицией Карлова. Но ведь Гедона-то обитаема, и люди должны где-то жить. Он снова вздрогнул от неожиданности – в который раз за этот сумасшедший день: в двух шагах впереди выросла стена и позади такая же, одинаково глухая – ни дверей, ни окон, просто матовая и светящаяся, как стены коридора.

– Вот тебе и комнатка,– резюмировал Малыш.– Просто и мило, только присесть не на чем.

И, словно подчиняясь его желанию, перед космонавтами возникли два кресла, знакомо прозрачные, едва заметные в неверном белесом свете. Точно такие же были в доме-пленке в Зеленом лесу. Только там они принимали любой цвет по желанию хозяина или гостя.

Пусть будут красными, решил Капитан.

Кресла окрашивались постепенно, принимая по очереди все оттенки, от бледно-розового до пылающе-алого– два огненных цветка на белом полу.

– Красиво,– сказал Малыш. Он уселся в одно из кресел, удобно откинувшись и вытянув ноги.– Сюда бы еще столик и кондиционерку.

Столик возник из ничего, как и кресла.

– А где кондиционерка?

– Ты представь ее,– посоветовал Капитан. Малыш напрягся, покряхтел почему-то – не помогло.

– Бесполезно,– подвел итог Капитан.– Местная промышленность кондиционерок не выпускает.

– А как же они от такой жарищи спасаются?

Откуда-то сверху вдруг подул ветерок, прохладный и легкий. С акустическим эффектом: шум прибоя или шорох листьев. Капитан закрыл глаза и представил себе, что это Земля. Рядом Ока. Еще утро, заря занимается. Предрассветный холодок бесцеремонно забирается за ворот рубахи. А у берега лодка. И в ней удочки и ведро, и банка с наживкой. Малыш кричит из палатки: «Холодновато становится! Сейчас бы свитерок в самый раз». Капитан открыл глаза и поежился.

– А ты спрашиваешь, как они от жары спасаются. Запомни: мы попали в страну исполнения желаний. Чего тебе хочется?

– Я человек любознательный,– сказал Малыш.– Предлагаю идти дальше.

– Согласен,– кивнул Капитан.– Пошли.

– Сквозь стену?

– Стену уберем. Ты забыл об исполнении желаний?

Однако стена вопреки настойчивому повелению Капитана «убираться» не хотела.

– Осечка. Кажется, нас заперли.

Капитан медленно пошел вдоль стены: «Что это? Несовершенство системы или намеренный ход гостеприимных хозяев? Чей ход конкретно– Координатора? Вряд ли он знает о нашем появлении. Гедонийцев? Но зачем это им, для чего?»

Пройдя еще несколько шагов, Капитан обернулся к следующему за ним Малышу:

– Попробуй ты.

– Уже пробовал. Тот же результат.

– Значит, заперли. Интересно, надолго?

– Нет.– Малыш смотрел на стену: она таяла, как изображение на экране выключенного телевизора.

Д в белесой пустоте коридора стоял гедониец– рослый, невозмутимый. Олимпиец, не человек. И только странная черная лента, охватившая лоб, отличала его от тех, кого они видели наверху.

– Кто ты? – хрипло спросил Капитан.

Гедониец не ответил. Он молча продолжал рассматривать посланцев Земли. И вновь Капитан отметил, что глаза гедонийца оставались неподвижными – две голубые льдинки под светлыми полосками бровей.

– Кто ты? – повторил он вопрос и услышал:

– Ксор.

Глава II
ЗАМКНУТЫЕ. ЧТО НАДО ДЛЯ СЧАСТЬЯ

Оба услышали одно: «ксор».

Ну что ж, ксор так ксор. Не хуже и не лучше сирга. Так же непонятно и необъяснимо, хотя и созвучно друг другу. А просить объяснений смысла нет: здесь объяснять не любят и не умеют. Еще одна загадка в одну копилку. Сколько их наберется?

Ксор подошел ближе, и стена снова выросла позади него– белая и светящаяся.

– Почему она не открывалась? спросил Капитан.

– Наложение приказов.– Ксор отвечал машинально: все его внимание было обращено на внешний вид космонавтов. Он разглядывал их бесстрастно и холодно, как личинку под микроскопом.

– Чьих приказов?

– Твоих и моих. Вы отключились, и я открыл стену.– Он положил руку на плечо Капитана: – Вам надо в милеа.

«И этот посылает в милеа»,– воспомнил Капитан о совете сирга. Он знал только то, что эта загадочная (а может быть, загадочное?) милеа находится (или находилось) «в двух проходах» отсюда (откуда?). Спрашивать ксора о том, что это такое, он не рискнул и только осторожно поинтересовался:

– Зачем?

– Плохо одеты. Скучно. Из какого клана?

Капитан переглянулся с Малышом. Тот растерянно спросил:

– Про какой отряд он говорит?

– Не отряд – клан.

– А я услышал – отряд.

Ну как тут выпутаешься, если любое неосторожное слово может погубить экспедицию? Капитан пожевал губами, прежде чем произнести:

– Мы не из клана.

– Вольные?

– Да.

– А почему металл? – Ксор провел пальцем по застежке-«молнии» на куртке Капитана.

Тот расстегнул и застегнул ее, но ксор не заинтересовался.

– Лишнее,– сказал он.– Идите за мной,– и прошел сквозь внешнюю стену туннеля. Именно– сквозь, не убирая и не раздвигая ее.

Уже привыкшие к фокусам гедонийцев Капитан и Малыш все же оторопели перед этим чудом сверхпроницаемости.

А ксор снова появился из стены.

– Что же вы? Жду.– Он махнул рукой.– Быстро, рядом!

Конечно, это был не фокус, а все тот же многократно испытанный нуль-переход. Нырнули в никуда и мгновение спустя вынырнули в привычном уже своей пустотой зале с какими-то шкафами вдоль псевдостен. Шкафы сильно смахивали на щиты-распределители в земных лабораториях, только в переднюю стенку каждого был вмонтирован экран, похожий на телевизорный. По экранам бежали полосы – сверху вниз, как при плохой настройке, но ксор а это не смутило.

– Войдете и бросите свою одежду в люк. Потом подумайте.– Он сел на корточки, обхватил руками голову и застыл в такой едва ли удобной позе.

– Что с ним? – удивился Малыш.– Голова болит?

– Вряд ли. Наверное, так положено.– Капитан принял на вооружение пифагорийскую формулу: ничему не удивляться.– Пойдем подумаем.

Он пошел к шкафу, на ходу стягивая куртку. Полосы на экране замедлили свой бег и остановились, чуть подрагивая.

– О чем же думать? – Рациональный Малыш не желал подчиняться явной нелогичности происходящего.

Капитан не отвечая– он просто был любопытнее – рванул на себя дверь и вошел в шкаф.

Двери не оказалось, рывок пропал, а в шкафу было темно и пусто.

Где же этот люк, куда надо что-то бросать? Капитан пошарил по стенке и нашел отверстие. Оно не имело ни стенок, ни дна. А что бросать? Вероятно, их земные, оскорбляющие здешние вкусы куртки. Можно попробовать.

Он бросил куртку в черную пустоту и стал терпеливо ждать. Ничего не произошло. Все та же немая темнота. «Идиотизм! – рассердился он.– Сунули в пустой шкаф, заставили расстаться с привычной курткой и приказали думать. О чем? И в чем я, интересно, буду разгуливать? Хоть бы шнуровку гедонийскую получить».

На внутренней стенке шкафа осветился экран – такой же, как и снаружи. Только вместо бегущих полос Капитан увидел на нем… себя в защитных шортах, которые он так и не снял вопреки совету ксора, и в белой сетке-шнуровке.

«Зеркало? – подумал он.– Непохоже. Скорее что-то вроде телемонитора».

Он провел рукой по телу: сетка была настоящей. Одежда по заказу. Ну, а если не сетка, скажем, а вест-сайдка: плотнее, прочнее и удобнее. Он подождал, но сетка не исчезала. «Люк»,– догадался он, стянул через голову сетку и швырнул в люк. Теперь его тело плотно облегала майка с короткими рукавами и круглым воротом, тоже белая, без цветных кругов и треугольников, какие он видел у гедонийцев.

«Пусть будет зеленой, как и шорты».

Вестсайдка мгновенно окрасилась в травянисто-зеленый цвет.

Капитан подмигнул весело, и его дройник на экране подмигнул в ответ. Он почти не отличался от среднестатистического гедонийца, этот теледвойник,– ни одеждой, ни ростом, ни даже лицом. Только глаза выдавали: не холодные, неподвижные и колючие, а живые и теплые глаза землянина.

«Глаза можно не перекрашивать – хорошенького понемножку»,– решил Капитан и вышел в комнату, на этот раз просто сквозь дверь,без рывка. Ксор по-прежнему сидел на корточках, обхватив голову руками, а рядом стоял Малыш в синем трико и гедонийских сандалиях, неизвестно как державшихся на ноге.

– Давно из цирка? – спросил Капитан.

– А что? – обиделся Малыш.– Мне нравится.

«Вот и еще задачка решена,– подумал Капитан.– Милеа – это попросту салон верхней одежды, так сказать универмаг с неограниченным ассортиментом».

– Долго примерял? – спросил он у Малыша.

– Я им сначала фрак заказал, чтоб почуднее. Так не дали.

Капитан засмеялся: фрак! Пожалуй, и на Земле его сейчас нигде, кроме театральных мастерских, не сошьют, а на Гедоне с ее автоматически централизованным производством и подавно. В память Координатора– или кто там этим занимается? – заложен, должно быть, конечный список вещей. Так сказать, каталог. Вероятно, он огромен и многообразен, но все-таки ограничен; ограничен мощностью производства, замыслом и фантазией создателя и вдобавок традициями планеты-матери. Фрака здесь не получишь: о нем не слыхали.

Он тронул за плечо сидевшего на корточках ксора.

– Мы готовы.

Тот опустил руки и встал. Секунду-другую его глаза все еще были зажмурены – в трансе он пребывал, что ли? – потом он открыл их и критически оглядел космонавтов.

– Теперь лучше. Вольные. Проверка воображения. Координатор отсчитает. Немного, но отсчитает.

– Что отсчитает?

– Инединицы за воображение. Информация.

– А зачем?

– Чтобы жить. Потом будет хорошо.

– Когда?

– После жизни.

– После смерти,– поправил Капитан.

– Нет, после жизни,– не согласился ксор.– Смерти нет.

– А что есть?

– Регенерация.

Капитан уже слышал этот технический термин.Кто-то упоминал о нем в Зеленом лесу, пояснил его смысл Учитель, как метод смены личности в неумирающем теле. Капитан видел и первые плоды этого метода – бородатых младенцев, сосущих питательную жижицу из воздушных трубок. Но сейчас ему захотелось узнать, что думают об этом зрелые гедонийцы.

– Перерождение,– пояснил ксор.– Исчезнет твое «я», а вместо него возникнет другое. Ты и не ты. Чужая матрица.

Малыш с интересом вслушивался в их разговор, в котором звучали только вопросы и реплики Капитана. Мысли ксора он воспринимал как беззвучный отклик в сознании. Но тем не менее разговор получался, и в него можно было вступить. Он и вступил.

– Они верят в переселение душ? – спроил он у Капитана.

– Здесь нечто подобное действительно практикуег-ся,– пояснил тот,– причем на серьезной научной основе. Без чертовщины и мистики.

В глазах ксора впервые промелькнуло нечто вроде удивления.

– Вы те, кто жужжит,– я слышал.

– От кого? – спросил Малыш.

– Общая информация. Как все– слышал.

– Врет?

– Не думаю. Здесь не лгут и, по-видимому, лгать не умеют.Какая-то система информации для всех, должно быть, все-таки существует. Ее и называют общей. Интересно, кто и что является ее источником.

– Координатор, наверно.

– Не будем гадать.

Ксор внимательно прислушивался к их словам, потом закрыл глаза и передал мысль:

– Информация общедоступна. Любая информация.

– Откуда вы ее получаете?

– Она везде. Ее надо копить.

– Для кого?

– Для себя. Как в школе. А потом проверять уровень. Набрал минимум – хорошо.

– А если больше минимума?

– В запас для Нирваны.

Вот так оно и прозвучало, это понятие– нирвана. Старое, почти забытое на Земле слово. Вечное блаженство, заработанное праведной жизнью. А каковы нормы праведности? Библейские? Вряд ли. Устарели они и на Земле, запылились, пожелтели от времени, как истертые страницы священного писания в каюте Библа. На Гедоне праведность измеряют в битах– или какие здесь единицы информации? «Кретины»,– резюмировал Малыш. Ошибся парень. Скорее рабы. Они в постоянном неоплаченном долгу перед теми,кто дал им жизнь. А какова она, эта жизнь? Аора несомненно отличается от мира зеленого солнца. Стерилизованное существование ради жалких крох информации или того, что они называют информацией,– хаос каких-то полузнаний, полувпечатлений, набранных в спешке, на лету. Посидел на корточках, поразмышлял, придумал что-то – вот и денежка в копилку; сочинил одежонку похитрее– еще денежка. Так капля за каплей, авось и до Нирваны дотянешь.

– Что значит «нирвана»? – спросил Капитан.

– Покой. Блаженство. Радость.

– А точнее?

– Не знаю. Из Нирваны не возвращаются.

– Кто же знает?

– Учитель.

«Опять Учитель. Великий миф гедонийцев. Все знает, все видит. Живой– во всяком случае, мыслящий– бог, не вмешивающийся в жизнь, но творящий ее. Парадоксально звучит,но подтверждается наблюдениями.Пока, во всяком случае».

Капитан уже не боялся спрашивать.

– Почему ты называешь себя ксором, а нас – вольными?

– А разве это не так?

– Так. Но в чем разница?

– Вы живете в хаосе, а мы– замкнутые.

– Чем замкнутые?

– Не чем, а на что. Замкнутые на себя. Цикличность информации. Рождается в себе, перерождается, рождает новую.

– Цепь ассоциаций?

– Не цепь, а кольцо. Вы должны знать.

«Мы должны знать, но не знаем. Неувязочка, которую наш немногословный или, вернее, немногомысленный собеседник может неправильно истолковать. Не будем дразнить гусей».

– Мне пора,– беззвучно сказал ксор.

– Возьмешь нас? – спросил Малыш.

– Идите. Я в лепо.

– В лепо так в лепо,– согласился Малыш.– Пошли, Кэп.

Они подошли к стене и подождали какую-то долю секунды, пока она не исчезла. Но не увидели за ней знакомого белесого коридора.

Пол туннеля загибался к потолку длинным ребристым пандусом, а наверху у крыши виднелся ровный прямоугольник отверстия: кусок синего неба, вписанный в рамку светящегося потолка.

– Почему мы шли пешком, а не воспользовались мгновенностью передвижения? – спросил Капитан.

– Мгновенность удобна, но мышечное передвижение необходимо. Нельзя расслабляться,– сказал ксор и смешался с толпой, вернее, пошел сквозь нее, обходя сидящих и переступая лежащих.

Вероятно, Капитан был прав: они впервые попали в город в часы, когда гедонийцы прятались от палящего солнца в своих домах-сотах, превращавшихся по желанию хозяев в удобные для них комнаты. А теперь в городе кипела жизнь. Множество людей в пестрых, причудливо скроенных и раскрашенных костюмах на крышах, на площадях, группами и в одиночку чего-то ждали, как переполненный зрительный зал ждет стремительного разлета занавеса.А может быть, впечатление обманывало и ожидающая толпа была просто бесцельным скучающим сборищем, ожидающим краткого мига развлечения. Откуда и как придет к нему этот миг? Со стен домов, на которых воображение неведомых художников меняло светящиеся картины – цветную бессмыслицу красок и путаную геометрию линий? С мачты-игры– излучатель или антенна? – чуть вздрагивающей от легкого ветра? Или из черных отверстий в крышах, одно из которых только что привело сюда двух чужаков в этой толпе.

На этот раз она не безмолвствовала: отрывистые возгласы негодования или радости, какие-то крики вдалеке, иногда резкий пронзительный свист. Все это явно противоречило словам ксора о бессмысленности звуков в мире осмысленной информации.

Малыш не удержался и напомнил об этом их спутнику.

– Ты прав,– ответил тот,– эмоциональные вспышки,низкий уровень интеллекта, а в результате сокращенный объем информации.

Космонавты уже привыкли к отрывистым мыслям гедонийца и научились лепить из них стройные, хотя иногда и малопонятные конструкции речи. Но в последнем объяснении ксора ничего непонятного не было: разумный, по здешним представлениям, человек не станет выражать свои чувства выкриками. Старая земная поговорка «молчание– золото» обрела на Гедоне совсем другой философский смысл.

Неожиданно ксор остановился, отступая на шаг. Перед ним выросли трое – атлеты в одинаковых белых шортах, одинаковых синих майках-шнуровках, оставлявших открытыми одинаково загорелые бычьи шеи. У бедер на золотых колечках висели одинаковые черные дубинки, похожие на земные – полицейские.

Капитан и Малыш не могли слышать, о чем они говорили с ксором: мысленный обмен был заблокирован. Но вдруг один из них, как заправский земной хулиган, ударил ксора по лицу, ударил лениво, словно выполняя привычную и скучную обязанность.

– С ума сошел,– сказал Малыш и, сжав кулаки, шагнул вперед.

Капитан задержал его:

– Не вмешивайся.

А вмешиваться и вправду не стоило. Обиженный не ответил на удар. Он по-прежнему бесстрастно глядел на обидчиков, словно пощечина была только детской забавной шуткой.

А «шутник» в синей шнуровке отстегнул дубинку и размашисто с оттяжкой саданул ксора по плечу. Малыш даже зажмурился: такой удар кость перебьет, рука плетью повиснет. Но ксор только плечом повел – едва заметное движение,– и дубинка скользнула вниз.

Он обозлился, этот палач-супермен с подозрительно знакомой дубинкой. Она снова взлетела– черное продолжение руки, снова ксор неуловимо повел корпусом, и супермен не удержался на ногах: слишком велика была инерция удара.

Никто даже не обратил внимания на эту сцену. Люди шли мимо или стояли, даже не обернувшись,– ни любопытства, ни жалости. Да и дружки супермена с дубинкой только глазели, не вмешиваясь, не помогая и не удерживая своего компаньона. А тот уже вскочил легко, сноровисто– стальная пружина, не человек,– вскочил, снова взмахнув дубинкой. Ксор по-прежнему невозмутимо смотрел на него с затаенной, как показалось Капитану, усмешкой: атакой больше, атакой меньше – какая разница, если дубинка снова скользнет по телу, не оставив ни синяка, ни царапины. Так и случилось: нападающий вновь промахнулся, побежденный удивительным искусством защиты, которым владел их спутник.

Капитану надоело ждать. Он рванул за плечо хулигана в синей шнуровке и ребром ладони ударил его по горлу. Тот сразу обмяк и рухнул на дорогу, уронив дубинку. Капитан подобрал ее – пригодится когда-нибудь,– перешагнул через упавшего и крикнул Малышу, кивнув на все еще неподвижного ксора:

– Бери этого непротивленца и шагай дальше. А то он так полдня простоит.

Малыш подхватил гедонийца под руку и присоединился к Капитану. Минуту, две, три шли молча, потом ксор спросил:

– Зачем ты его ударил? Он подражатель: сам не может. Низший коэффициент информационного накопления.

– Кому же он подражает?

– Гатрам.

– Это кто?

– Сверхлюди. Очень опасны.– Ксор даже поежился.– Я бы с такими не справился. Они знают юго.

– Не понял.

– Силовой комплекс.

– А информация? Тоже с низким коэффициентом?

– Нет, часто выше нормы.

– Значит, ты слабее?

– Нет, мой коэффициент едва ли ниже.

– Но ты их боишься.

– Только потому, что они знают юго.

– И будут нападать?

– Да.

– Зачем?

– Информация. Ударить, убить, послать в перекройку.

– Значит, убийство не наказуемо? – удивился Малыш.

– За что же наказывать? Убитый получает новую личность, а убийца – новый уровень информации. Только подражатель дешевле ксора.

– К тому же он, вероятно, уже очухался,– заметил Капитан,– так что новой информации у меня не прибавилось.

Ему показалось,что во взгляде ксора мелькнуло удовлетворение: уж кому-кому, а ему новый уровень обеспечен. Он противостоял нападению и, не пошевелив пальцем, выстоял. А впрочем, черт его знает, рад он или расстроен: мало инединиц за подражателя! Да и умеют ли они радоваться, а если и умеют, то как? Насколько все-таки земной человек богаче этих манекенов, убивающих друг друга за лишний десяток сомнительных инединиц! Во всех отношениях богаче: ему дано великое счастье жить для людей, а не ради накопления вздорной, даже нелепой, с земной точки зрения, информации, формирующей разум среднестатистического гедонийца.

Вот он идет рядом, этот среднестатистический гедониец, идет помалкивает, и не поймешь, о чем он думает. Мол, что это за два чудака за мной увязались? Элементарных вещей не знают, за информацией не гоняются– странные, может быть даже опасные существа. А может, и не об этом он думает, а просто переваривает информацию, добытую в дурацкой дуэли с подражателем. Тоже, кстати, субъекты. Ходят с полицейскими дубинками, избивают запросто, могут и до смерти забить– и все это в порядке вещей. Даже удивления не вызывает. И подбитому, наверно, никто не помог – просто перешагнули и пошли дальше: инединицы за участие не насчитываются.

Интересно, что бы вы сейчас сказали, уважаемый Библ? Смотреть и анализировать? Ладно. Посмотрели. А вот с анализом плохо: исходные данные не поддаются обработке.

Что мы знаем о нашем спутнике? Немногословен, собран, видимо, неглуп, ловок, умеет отражать чисто мускульным напряжением любой удар. Что еще? Принадлежит к какому-то клану ксоров, или замкнутых. Как он сказал: информация, замкнутая сама на себя. Или не так? А хотя, какая разница: все равно непонятно.

Кое-что, впрочем, ясно: в городе существуют различные группы. Делятся они по методам накопления и объему накопленной информации. Вольные, ксоры, подражатели,гатры,сирги– сколько их еще и зачем?А что считается информацией? Видимо, все, что ими делается: от выбора одежды до умения убивать. Измеряют ее в каких-то инединицах и панически боятся недобрать нормы. А какова норма? Может быть, одинаковая для всех, а может быть, для ксоров одна, а для вольных другая? Задам-ка еще вопросик.

Вопросик был задан, и Капитан получил ответ:

– Никто не знает, какова норма. Набрал– зеленый сигнал.

– Где?

– В ячейке Координатора. Проверка уровня проводится каждый цикл.

– А если не набрал?

– Белый сигнал – предупреждение. Три предупреждения – перекройка.

Хорошенькое дело: добываешь информацию, стараешься, а тебе– раз!– и белый сигнал. Всё вслепую. Жизнь вслепую, смерть вслепую. Хотя смерти нет: есть перекройка, смена личности. А после?

– Новая личность, новое состояние,– пояснил ксор.

Каков же механизм перекройки? Стирание памяти или изменение генетического кода? Бессмысленно спрашивать: ответа не будет.

– Где же она проходит?

– Не знаю.

А кто знает? Координатор. А где он находится? Опять не знаю. И так до бесконечности. Вот куда мы идем, он знает. В лепо мы идем. Зачем?

– Ждут,– послал ответ ксор.

– Кто?

– Ксоры. Я покажу вас.

Отлично! Пусть показывает.Заодно и мы поглядим. Не знаю, как по гедонийским меркам, но по земным– информации здесь непочатый край. Много выше нормы. Так что нас-то на перекройку не отправят.

– Пришли,– сказал ксор.

Они стояли у прямоугольного прохода в крыше, от которого уходил вниз светящийся пандус.

– Идите.– Ксор подтолкнул их к пролету.– Вниз. Прямо.