Текст книги "Ошибка"
Автор книги: Сергей Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
пальцы рук сами собой разжимались, роняя потяжелевшую лопату. И руки, лицо и шея приобрели
нормальный шахтерский цвет.
– Мужики, навались! – глухо выдавил из себя бригадир. – А то не видать нам пива, если норму не
выполним.
И мужики навалились:
Усталые, они валялись на куче старого тряпья, и только белки глаз неестественно белели на темной от
угольной пыли коже.
– Макся, ты в футбол играешь? – спросил его бригадир, не успев еще как следует отдышаться.
– Доводилось, – кивнул на всякий случай Максим, не в силах повернуть голову.
– У нас сегодня игра. Рубимся с отделом охраны. Подходи – форму на тебя найдем.
– А пиво? – вспомнил Максим, у которого давно уже пересохло во рту.
– Скоро привезут, – вяло махнул рваной верхонкой Азазелло, сверкнув белым клыком. – Я-то, честно
говоря, по водке соскучился. Но нам на работе нельзя.
От водки Максим тоже бы не отказался, поэтому он сочувственно кивнул головой.
– Надо будет десятого номера к себе переманить, – вслух рассуждал бригадир, в то время как мысли
Максима непроизвольно переключились от пива, на шампанское, а от шампанского – на девушку с черными
волосами и с такими необыкновенно серьезными глазами… – Попрошу шефа, – бубнил между тем любитель
футбола, – пусть даст указание секретаршам покопаться в его наземной жизни. Может найдут еще какой-
нибудь неучтенный грешок.
Максим снова кивнул. И кивок у него получился какой-то уж очень печальный.
– Здорово, парни! – раздался чей-то бодрый голос и Максим обернулся.
– Привет, Степаныч. Давно что-то тебя не было видно, – приветствовал Азазелло появившегося из-за
кучи угля сухощавого мужичонку.
– Да у соседей ваших немного покантовался, – весело сказал Степаныч, почесывая бока. – Новенький что
ли? – спросил он, протягивая руку Максиму.
– Это Макся, – словоохотливо ответил бригадир. – Недавно прибыл.
Они пожали друг другу руки.
– Ты сам из каких краев? – спросил сухощавый прищурившись.
– Из Новосибирска, – неохотно ответил Максим. Воспоминания – вещь оказывается очень неприятная.
– Надо же, земляк! – искренне обрадовался Степаныч. – А я сам из Барнаула. Как там ваш городок? Я
одно время жил у вас. В бараках. Там, за 'Учительской', – зачем-то махнул он рукой, словно показывал,
где это – 'Учительская' и где он жил. – Знаешь эти места?
– Я сам живу… – Максим вдруг осекся. – Вернее жил, – с трудом поправился он, еще непривыкший к этому
словосочетанию, – возле озера 'Спартак'.
Степаныч удивился.
– Вот даже как? – протянул он. – А при мне до него идти и идти было. Место тихое, рыбу ловили. Правда
дачными участками потихоньку начинали застраивать.
– Дачи давно уже все снесли, – заметил Максим. – Сейчас: – он снова осекся, но Степаныч только молча
кивнул. – Вернее, при мне там вокруг все девятиэтажками застроили:
– Ясненько, – протянул Степаныч и обернулся к бригадиру. – Ну, что у нас сегодня по графику?
– Да пока все то же самое – масло, – весело заметил Азазелло. – Лезь в котел. Оформим в лучшем виде.
– Но вы только не сильно там усердствуйте, – заметил Степаныч, поднимаясь по приставной лестнице.
– Обижаешь! – искренне возмутился бригадир. – Не боись – не обидим.
– А я и не боюсь, – меланхолично ответил Степаныч, заглядывая в котел. – Здорово, мужики, – сказал он
куда-то в глубь.
– Здорово, коли не шутишь, – глухо и нестройно прозвучало в ответ.
– Подвиньтесь, что ли, – прокряхтел Степаныч, перелезая через край.
– Эй, шпана, – донесся чей-то властный голос. – Ну-ка потеснитесь там в центре. Освободите место бугру.
– Дедовщина, – усмехнулся бригадир и обернулся к устало поднимавшейся с тряпья бригаде. – Ну что?
Последний рывок? А потом – пиво.
– Мужики, и мне оставьте! – глухо закричал из огромного котла Степаныч.
– Само собой, – ответили ему, берясь за деревянные черенки.
И работа закипела с новой силой. Близость холодного пива очень сильно стимулировала. Некоторое
время все работали молча – только воздух с шумом выходил из легких при подъеме нагруженной лопаты.
Первым не выдержал словоохотливый Штырь.
– Кругом сплошной бардак, – вдруг ни с того ни с сего проворчал он, наполняя глубокие носилки. – Пишут -
масло, а привозят уголь. А недавно с одним тут случай произошел – ему на сковороде процедуры
принимать предписано было, а он три календарных года в подсобниках ходил, и даже в старшие стал
выдвигаться. Случайно разоблачили. – И он махнул рваной рукавицей. – Бардак – он и в Африке бардак.
– Привет, Макся! – вдруг раздался веселый голос Федора.
Под удивленные взгляды бригады, осторожно ступая по разбросанному углю, к ним приближался
морячок с Лизой под ручку и ее легкомысленный наряд резко гармонировал с окружающей суровой
действительностью.
– Посторонним здесь нельзя, – строго начал было бригадир.
– Это не посторонний, – еще более суровым ледяным тоном отрезала Лукреция и Азазелло осекся, явно
узнав ее.
– Приветик, – радостно поздоровался Максим, чувствуя, как он все-таки успел соскучиться по ним по
всем. – Какими судьбами? – спросил он, выпрямляясь и опуская лопату.
– Решили вот в гости заглянуть, – улыбнулся Федор. – Посмотреть, как ты здесь обустроился.
– Как видишь, – развел руками Максим, показывая на гигантские кучи угля, теряющиеся где-то в вышине,
и на любопытные головы, высунувшиеся над краем котла.
– Трудимся на благо человечества? – подмигнул Федор.
– Есть такое дело, – засмеялся Максим.
Работа бригады как-то сама собой приостановилась. Но Азазелло тактично молчал, не решаясь сделать
замечания.
– На вот, держи, – протянул морячок небольшой сверток. – Пирог. С яблоками. На полдник давали. А то
вас тут не балуют, как я слышал. Давай, похавай пока, а я за тебя уголек покидаю – косточки разомну.
И, не дожидаясь ответа, Федор, энергично покрутив в воздухе руками, решительно взял освободившуюся
лопату, а Лиза только весело засмеялась, откровенно любуясь им.
Максим выбрал ветошь почище, усадил девушку, сам присел рядом, развернул сверток. Впрочем, есть
он не собирался – неудобно в одиночку перед бригадой. Да и долго отдыхать, честно говоря, тоже.
– А у нас сюрприз, – лукаво улыбаясь промолвила Лиза и сердце Максима вдруг екнуло и он, повинуясь
взгляду девушки, резко обернулся. За его спиной тихо стояла Нэйт, держа в руках большой
полиэтиленовый пакет. Кто-то из бригады восхищенно присвистнул и на него тут же шикнул покрасневший
от внезапно свалившейся на него ответственности бригадир.
– Привет, – тихо сказала она.
– Здравствуй, – еще тише ответил Максим, привставая и неловко теребя обертку.
Нэйт неуверенно приблизилась к нему. Встала рядом. Потом вдруг несмело поцеловала в черную щеку
своими еще более черными блестящими губами. И он окончательно остолбенел.
– Тебе идет, – промолвила она, явно теряясь в поступках.
– Что? – переспросил он пересохшими губами.
– Да вот все это, – окинула она взглядом. – Труд придает мужчине мужественности, как мне кажется. А
пижама – только принижает.
– Может это и так, – пожал плечами Максим.
Из всей бригады один только Федор весело кидал уголек, приговаривая, что надо бы почаще
наведываться сюда, а то вот совсем потерял форму. Лиза лукаво посматривала то на него, то на притихших
Максима и Нэйт.
– Мужики, пива не найдется? – спросил оборачиваясь раскрасневшийся морячок.
– Да сколько угодно, – поморщившись ответил Штырь, энергично прожевывая свой кусок пирога и кивая в
сторону свежепривезенной цистерны. – Этого добра у нас всегда завались. Вот только норму выполним.
И тут бригадир скомандовал долгожданное – Все, мужики, шабаш.
И Нэйт высыпала из пакета прямо на расстеленную обеденную тряпку совсем еще свежих раков.
– Из нашей столовой, – пояснила она под одобрительные возгласы бригады и под истекающие слюной
голодные взгляды высунувшихся из котла грешников.
Аудиенция
Две черные кучерявые девицы, выполняя данные им указания, молча отвели Максима к Люциферу.
Король Ада сидел все в той же мятой фуфайке, за грязным дубовым столом, на котором уверенно стояла
неполная бутылка водки, один засаленный стакан, а на обрывке развернутой газеты была разбросана
мелкая вяленная рыбка, судя по запаху – давно уже протухшая. Напротив Люцифера небрежно развалился
на старом истлевшем кресле этакий элегантный пижон в черном фраке, ослепительно-белой рубашке и при
черном галстуке-бабочке. Вальяжно закинув ногу на ногу, он демонстративно выставил на обозрение свои
ярко-черные лакированные туфли. И сам он был весь какой-то прилизанный и лоснился от избытка кремов,
время от времени поглаживая черную полоску аккуратных тонких усиков.
Хозяин мятой фуфайки, грузно скрипнув засиженной скамейкой, обернулся к вошедшим. Небрежно, как
старому знакомому, махнул Палехину рукой.
– Садись, Макся, – сказал он, кивнув на покосившийся табурет.
Максим послушно сел.
Шеф профессионально налил в единственный стакан водки до самых краев.
– Пей, – сказал он добродушно.
Максим неуверенно взял стакан, посмотрел на соседей по столу, раздумывая за что бы выпить.
– Давай быстрее, не тяни, – нетерпеливо поторопил его шеф. – Стакан-то один.
– Ну ладно, мужики, – сказал Максим, предварительно кашлянув. – Будем здоровы, – и залпом выпил
содержимое.
Зажмурился. Резко поставил стакан на стол и с шумом выдохнул воздух, чувствуя как жар стремительно
разливается по телу, ослабляя ноги и ударяя в голову. И когда речь и способность дышать наконец-то
вернулась к нему, он сипло выдавил из себя, занюхивая протухшей рыбой:
– Ну и гадость же вы здесь пьете!
Король Ада радостно захохотал, а чернявый только тонко и интеллигентно улыбнулся.
– Это же спирт?! – искренне обиделся Максим. – Да еще и технический! Что же вы сразу-то не сказали? Я
его вообще не пью – ни чистым, ни разбавленным.
– Ничего, – добродушно постучал по плечу Люцифер, снова наполняя стакан, и передавая его чернявому.
– Научишься…
Время шло, чернявый доставал из дипломата одну бутылку за другой, и все незаметно нализались. И
уже шеф обнимал Максима за плечи и пьяно бормотал ему прямо в лицо:
– Ты же мужик, Макся. Настоящий мужик. Во… – и он попытался сжать кулак, чтобы показать, какой он,
Максим, мужик. Но это у него не очень-то получилось и Властелин Ада вяло махнул рукой. – А с кем ты
связался? – продолжал он. – С кем, а?
– С кем? – тупо переспросил Максим, безуспешно пытаясь найти в ворохе рыбьих очисток хоть какой-то
кусок, содержащий хоть немного рыбьего мяса.
– Вот и я говорю, с кем? – пьяно качаясь, развивал свою мысль шеф. – С этими… – Он с минуту шевелил
губами, словно пытался подобрать подходящие слова, но потом снова в сердцах махнул рукой. – Не-е-ет, -
пьяно замотал он головой. – Не пара они тебе.
– Не пара, – икнув, подтвердил Максим.
И тут чернявый нетвердо поманил Максима пальцем. И когда они, пьяно покачиваясь, вышли за ширму,
сказал вдруг совершенно трезвым голосом:
– А я, собственно говоря, за тобой приехал. Ведь ты то не их. – И он почему-то заговорчески подмигнул
Максиму.
Отъезд
Они сели в роскошную черную «чайку», где водителем был разбитной парень в «адидасе». Плавно
тронулись, ловко лавируя в узких коридорах подземелья.
Первым делом они заехали к нему в бригаду – сдать дела.
Пиво и раки здесь были еще в самом разгаре, и Нэйт, Федор и Лиза не уходили, дожидаясь Максима.
И пока он передавал дела какому-то новенькому – обьяснял ему где и какое масло хранится, как надо
правильно его заливать, как нагревать и как сподручнее чистить котлы – незаметно подтянулся народ,
оставив в покое и пиво и раков. Да и из котла тоже повылазили – никто почему-то не гнал их обратно. Все
молча стояли вокруг него плотной неподвижной группой. И это собрание несколько нервировало Максима.
Да и новенький вел себя как-то странно, старался не смотреть ему в глаза и, прикрывая подбитый глаз,
время от времени вытирался полой когда-то белого, а теперь изрядно порванного испачканного одеяния,
постоянно шмыгая разбитым носом. Максим с трудом признал в этой жалкой побитой фигурке мужичка,
когда-то стрельнувшего в него молнией. "Вот оно как" – устало мелькнуло в голове.
– Уходишь? – наконец спросил морячок, бесцельно вертя в руках наполовину разделанного рака.
Максим недоуменно пожал плечами, сам не зная, куда его на этот раз закинет судьба.
– Ну, передавай там всем приветы, – сказал Федор, крепко пожимая ему на прощанье руку.
– Передам, – ответил Максим, не зная, о ком это идет речь.
Он встретился взглядом с Лизой и она вдруг как-то невесело ему подмигнула. А рядом стоявшая Нэйт
молчала, все это время задумчиво посматривая на него. И Максим терялся под ее взглядом. Да и неловко
ему было, что он весь такой пьяный и выглядит наверняка ведь отвратительно. А она все это видит. И от
этого он злился еще больше.
И когда Максим наконец-то разделался со всеми своими делами и дверь "чайки" приглашающе
распахнулась, к нему подошла Нэйт.
– Ну, прощай, что ли, – очень тихо сказала она.
– Мы разве больше не увидимся? – удивился он сквозь пьяное сознание. – У вас же кругом доступ.
Она грустно улыбнулась и отрицательно покачала головой.
– Пора, – произнес чернявый.
Максим шел к машине под печальные взгляды окружающего народа и в глазах у них была невыразимая
тоска по чему-то давно утерянному.
У самой дверцы он вдруг резко обернулся.
– Я еще вернусь, – торопливо выдохнул он на прощанье.
– А куда ты денешься, – грустно промолвил в ответ бригадир и все они, оставшиеся здесь, грешники и
праведники, падшие ангелы и работники низа, молча и дружно пошли допивать все еще холодное
пенистое пиво.
По дороге Максима быстро укачало, и дальше он уже фактически ничего не помнил. Только смутно
вспоминалось, что он шел по какой-то тропинке, совсем один, с твердой целью – прийти домой. Видно уже
включился автопилот.
Он проснулся в странной, мрачной, полутемной комнате со множеством коек и одинокой тусклой синей
лампочкой над старой железной дверью. Да вдобавок еще – с отвратительным ощущением во рту,
тошнотой и ужасной головной болью. Замерз. "Надо же так напиться!" – было его первой внятной мыслью.
Встал, не соображая. Обжегся босыми ногами от холода бетонного пола. Сказал, отчаянно стуча зубами и
ни к кому конкретно не обращаясь:
– Мужики, водка есть? А то я что-то продрог, зараза.
– Откуда? – раздались из темноты печальные голоса. – А у тебя случаем закурить не найдется?
– Да нет, – Максим провел рукой по голому телу в поисках карманов. – Где это мы, а? – снова спросил он.
Но тут прямо из стенки неожиданно выглянула знакомая рожа в засаленной фуфайке, угрожающе
помахала здоровенным волосатым кулаком и хрипло выдохнула:
– Цыц, жмурики! Я вам тут побалую!
И когда это видение исчезло, Максим вдруг остро ощутил, что он находится в морге, а кругом лежат
давно уже окоченевшие холодно-неподвижные синие трупы людей.
Эпилог
Долгожданные лучи первого весеннего солнца радостно освещали суровую белизну больничной палаты.
Максим вяло смотрел в серовато-белый потолок и мысли его лениво перекатывались из одного полушария
в другое. Он был безнадежным лежачим больным и знал это, и уже давно с этим смирился, как вдруг
противно скрипнула входная дверь.
– Палехин, – сурово сказала заглянувшая молоденькая медсестра, в которой он давно уже признал
девушку из автобуса. – К тебе невеста.
Какая такая невеста? – все также меланхолично подумал он, по-прежнему не отрывая взгляда от
больничного потолка.
Но дверь уже настежь распахнулась и, неуверенно улыбаясь, все в том же строгом синем костюме и
обтягивающей белой блузке в палату осторожно вошла Нэйт, внеся с собой ароматную свежесть весны,
шум первой капели и теплоту солнца. И соседи тут же принялись торопливо приводить себя в порядок,
поправляя одеяла, воротники старых пижам и приглаживая руками беспорядочно торчащие волосы.
– Здравствуй, – тихо сказала она, скромно остановившись у изголовья.
И тут он, вдруг почувствовав огромное облегчение, словно все эти месяцы ждал только ее одну, впервые
за все время своего лежания наконец-то сел. А потом и встал.
– Не прогонишь? – спросила она, приблизившись и посмотрев на него своими черными и необычайно
серьезными глазами.
И Максим, опять же впервые, поцеловал ее в теплые и нежные губы.
