Текст книги "Император (СИ)"

Автор книги: Серг Усов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 16

К сожалению, созданием географической карты мира Талареи никто не озаботился. И от неких Древних ничего подобного не осталось.

Тем не менее, благодаря довольно продвинутому мореплаванию и наличию порталов, которые, пусть и ограниченно по времени своей работы, позволяли перемещаться между континентами, общее представление о мире у местного населения было.

По этой причине никто здесь не ставил под сомнение шарообразную форму своей планеты и не выдумывал сказочки насчёт атлантов или трёх китов.

В этом мире было пять материков, что для попаданца Олега не являлось удивительным. Единственное, в чём была неопределённость, так это в том, какое полушарие считать западным, а какое восточным.

Поскольку местное население никогда таким вопросом не озадачивалось, Олег принял для себя волюнтаристское решение считать то, в котором он основал свою империю, восточным. По аналогии с тем, где он проживал в родном мире.

Помимо Тарпеции, в восточном полушарии южнее, по прикидкам Олега, на несколько сотен лиг – точнее сказать было невозможным, потому что мореходы тут пользовались весьма приближёнными мерами – лежал материк Валания, который по размерам, но не по форме, походил на тот, на котором находилась его Псковская империя.

Материк Алерния, примерно тех же размеров, что и восточные, лежал в западном полушарии на таких же широтах, что и новая родина попаданца Олега.

Южнее этого крупного материка в одну линию располагались Игласия и Гретвир, которые и по размерам были раза в полтора поменьше, и населены были полудикими племенами, с которыми вели довольно активную торговлю, но покорять которых давно уже никто не пытался.

Гортензия как-то рассказала Олегу, что с теми дикарями не решаются воевать по причине наличия у них неизвестной магии духов. «Шаманы что ли у них?» – удивился тогда он. Но Гора толком не смогла ничего объяснить. Потому что события связанные с войнами, которые велись с племенами, живущими на континентах Игласия и Гретвир, были очень давно, ещё в полу-легендарные времена непрерывной работы порталов.

Где мог оказаться его коллега-попаданец? Понятно, что не на Тарпеции, иначе сфорцевские торговцы кальвадосом давно бы проведали и доложили о наличии коньячного конкурента – всё же продукция Сфорца разошлась уже по всей Тарпеции.

Но где конкретно? Рядом на Валании или в другом полушарии планеты? Этот вопрос требовал скорейшего выяснения, как и вопрос того, чего тот его коллега достиг в своём развитии.

Вчера Олег нисколько не врал, когда на вопросы своих друзей и сестры совершенно искренне ответил, что не знает, кем будет его земляк. Другом? Врагом?

Им Олег признался в том, что опасается не столько его враждебности самой по себе, сколько того, что пока он тут тратил свои силы и энергию на прогрессорство в театре, музыке и спорте, где-то могли уже работать производства не по выпуску тканей, бумаги, мебели, фарфора, стекла и прочей весьма выгодной в денежных доходах, но совершенно не грозной продукции, а что-то гораздо более опасное.

Объяснять про АК-74 или танки он не стал – заняло бы много времени, да и не факт, что его земляк до этого дошёл, а вот дирижабли с бомбами вполне уже у него могли летать.

Олег ведь и сам задумывался о дирижаблях. Там и особой-то проблемы не было. Построить сам воздухоплавательный аппарат Цепеллина и винты, обеспечивающие его движение – магией, мускульной силой или подумать над керосиновым двигателем – он мог хоть через пять-шесть декад. Олег только не смог пока определиться, чем наполнить обшитый каркас дирижабля.

Ещё в прошлом году, совместным мозговым штурмом с химиками Ринга, Олег нашёл возможность, как с помощью магии получать водород. Но историю с трагедией цепеллинов, он тоже помнил – водород очень опасен, и малейшая оплошность или диверсия вражеского мага, то получится большой бабах.

Необходим был гелий. Но тут великий император был абсолютно не компетентен. Он не имел ни малейшего представления, что этот газ из себя представляет, где и из чего его можно добыть.

Чтобы экспериментировать с использованием магических заклинаний или химических реакций, надо было хотя бы иметь представление на что свои усилия направить.

Бывший отравитель Ринг стал настоящим научным фанатиком в области химии и воспитал целую плеяду таких же отморозков-почитателей этой науки.

В ходе своих бесчисленных экспериментов они получали большое количество газообразных элементов. Но что из них гелий, никто, понятно, сказать не мог.

Олегу надо было получить хорошую встряску известием о близости своего земляка, чтобы сообразить простую вещь – не нужно совсем гадать, как выглядит гелий, надо просто отобрать из полученных газообразных веществ то, которое намного легче воздуха и при этом не горит и не взрывается от первой же искры. Его и назвать гелием. Для спокойствия. Удивительно, что эта идея пришла к Олегу только в тот момент, когда он поделился с друзьями своей тревогой.

В общем, почивание на лаврах и вальяжное неспешное течение жизни для него закончилось, о чём он и сообщил Уле, Торму и Гортензии, настроив и их на приближение возможных трудностей.

Вчерашний разговор оказался полезным не только его соратникам, но и ему самому. Почаще бы у него светлые мысли появлялись – было бы совсем хорошо.

– Мы не опоздаем? – спросил Чек.

– Без меня всё равно не начнут, – усмехнулся Олег, – распорядители в курсе, что я должен присутствовать, так что не переживай.

В апартаменты к императору сразу после обеда – в этот раз Олег поел в гордом одиночестве – ввалилась вся присутствующая на сегодняшний день в Пскове мужская часть его соратников – Чек, Торм, Нечай и Бор. Все в прекрасном настроении и в предвкушении праздника. Олегу они напомнили его одногруппников накануне большой гулянки.

Сейчас же дело шло не о пьянке-гулянке, а о финале турнира по регби, который должен через склянку начаться на первом и пока единственном в этом мире стадионе.

Впрочем, насчёт уникальности своих строек или произодств у Олега теперь были весомые сомнения. Не исключено, что его стадион вовсе не единственный в мире, и даже не первый. Но уж на континенте-то Тарпеция его Лужникам конкурентов точно нет.

– Успокоил, – кивнул Чек, – а то, чувствую, ожидание может затянуться, они только что вернулись.

Королевы со своими свитами задержались на демонстрации модной одежды сезона лето-осень и сейчас только пошли переодеваться к поездке на матч.

Чек был самым нетерпеливым – он стал яростным фанатом регби, и сейчас в Тарке строился второй стадион этого мира. До этого все игры проводились на площадках с временными трибунами. Ему ещё и хотелось, помимо финала, оценить и Псковский стадион Лужники, чтобы сравнить с ведущейся у него стройкой, так ли правильно он всё понял в спортивной архитектуре из писем императора.

Из пришедших к Олегу соратников только Бор, его главный комендант, уже смотрел матч одного из полуфиналов с трибун вполне впечатляющего спортивного сооружения. Кстати, Олег с середины весны начал продвигать и другие спортивные состязания. Пока они касались в основном различных видов лёгкой атлетики – бега на короткие, в сто шагов, и длинные, в пять тысяч шагов, дистанции, метания копья, прыжки в длину и высоту.

В дальнейшем император собирался расширить количество видов спорта, так что Лужники у него простаивать не будут и превратиться в барахолку им не грозит.

– Отпустил? – спросил Олег у Бора, пока рабыня помогала ему переодеваться – выглядеть он сегодня должен был по-императорски, всё же на стадионе сегодня будет почти весь Псков и множество гостей, – проследи всё же лично, чтобы из города он убрался.

Это с постановкой «Имперского советника», переиначенного на местный лад «Ревизора», Олегу не пришлось следовать примеру российского императора, заступившегося за Николая Васильевича перед цензором, зато повторил императора Александра Третьего в другом происшествии.

Может быть теперь попаданец войдёт в историю этого мира не только, как мудрый и сильный государь, порой жёсткий или даже жестокий, но и как здравомыслящий и умеющий прощать глупости.

Один молодой сфорцевский баронет, приехав из отцовского замка в Псков, пустился, что называется, во все тяжкие.

На третий или четвёртый день загула, узнав о существовании Клуба любителей нард, принялся в одном из трактиров, забитом посетителями под завязку, громогласно звать своих собутыльников поехать туда играть, а на слова кого-то из своих приятелей, показавшего пальцем на висевшую над входом гравюру с оттиском профиля Олега, что император резко не одобряет эту порочную игру, заявил, что плевать он хотел на императора.

После его слов, которые были отчётливо услышаны всеми посетителями трактира, вокруг баронета сразу же образовалось пустое пространство, а уже через половину склянки он сам, его приятели, посетители трактира и обслуга, кроме естественно рабов, уже находились в камерах псковской комендатуры, где активно давали показания.

Дело о государственной измене разраслось до четырёх томов, и разрасталось бы и дальше, если бы доклад об этом вопиющем случае бунта в столице не оказался в ежедекадной сводке происшествий в империи, где это событие было изложено наряду с сообщениями о заговоре нескольких сааронских владетелей, вступивших в переписку с эмигрировавшим королём Элинсом, и взрыве на одном из химических предприятий Распила, приведшем к десятку человеческих жертв.

Олег, прочитав про похождения баронета, вспомнил солдата Орешкина и императора Алексадра Третьего. Усмехнулся и наложил похожую резолюцию: «Расследование прекратить, всех задержанных отпустить, мои гравюры из трактиров убрать, а баронету передать, что я тоже на него плевать хотел. Олег Первый».

Но устно он всё же поручил выгнать хулигана из Пскова и больше его в столицу не пускать, как минимум год. Пусть в семейном замке бухает. В столице и своих дебоширов хватает.

– Уже проследил, государь, – доложил Бор, – Вчера вечером его выпроводили.

– Отлично, – усмехнулся Олег, – Сюрприз мне не отменяется? – поинтересовался он у Нечая.

– Никак нет, не отменяется, – Нечай помог ему застегнуть манжеты, – Юный граф сегодня с самого утра в свите королевы Тарка.

– Это вы сейчас о чём? – услышав упоминание своей жены Чек насторожился.

– Не обращай внимания, – похлопал Олег его по плечу, – просто кое-кто решил надо мной дружески пошутить. Гора тебе ничего не сказала, обоснованно предполагая, что ты мне проговоришься. Так что, сам увидишь.

– В нашей свите из Тарка прибыл только один молодой граф. Это ри, Флент. А что с ним не так?

– Всё так, Чек.

Сюрпризов Олег не любил, даже приятных. Нет, понятно, что он не отказывался от чего-то хорошего, но обо всём предпочитал знать заранее. Ещё в детстве припасённый ему «под ёлочку» подарок он обязательно находил и узнавал, что там ему папа с мамой приготовили. И, что интересно, удовольствия ему это нисколько не портило.

Поэтому-то, замысленная Гортензией шутка заранее была обречена на провал – Нечай доложил императору о готовяшемся сюрпризе уже на следующий день после приезда гостей из Тарка.

Под видом молоденького графа Мора ри, Фленга на самом деле в свите королевы Гортензии приехала графиня Мэй. Та самая мышка-норушка, которая путешествовала в бывший Плавий в составе звёздного ансамбля Лиса, одним из музыкантов и руководителем которого был тогда будущий император Олег.

Сюрприз Гора подготовила ему не просто приятный, а очень замечательный. Олег с нетерпением ожидал, когда ему представят Мышь – он по ней очень скучал почему-то всё это время. Правда, Олег пока не решил, поддержать ему эту шутку, сделав вид, что не узнаёт в молоденьком графе свою музыкальную подругу – Мэй, с её плоской и тонкой фигуркой, довольно легко выдавать себя за парнишку – или сразу же обнять и расцеловать.

– Так, всё. Я готов, – сказал император, рассмотрев себя в зеркало, – пора ехать.

Всё же от Ингара, несчастного полу-раба, Олегу досталась красивая внешность. Насчёт фигуры вопрос был более сложным – непонятно, чья заслуга больше в её красоте и подтянутости, наследственности или постоянных тренировок.

– А мы дам ждать не будем, что ли? – спросил Торм, впервые в своей жизни одевший на себя парадный маршальский мундир и сейчас чувствующий себя несколько стеснительно под завистливыми взглядами короля Тарка – ни для кого не было секретом, что Чек с удовольствием бы поменял свою корону на такой же вот мундир, – Или…

– Почему? Подождём. – Олег направился к выходу из апартаментов, – В большой дворцовой гостиной.

Дружной компанией, посмеиваясь над новой формой маршала Торма, дизайн которой продумал сам император, подарив заодно миру Талареи эполеты, они прошли в большой зал, оборудованный для приёмов.

– Может, насчёт твоих гравюр ты погорячился, государь? – спросил Бор, – Я конечно же распорядился, и прошли рейды по всем трактирам. Но, мне кажется, что идея с твоим обликом очень хороша была.

– Мне тоже так кажется, – поддержал главного императорского полицейского король Чек, – подданным полезно видеть своего императора в гравюрах, а не только в монетах.

– Когда кажется, креститься надо, – Олег уселся в центре одного из стоявших вдоль окон диванов и знаком показал дежурным рабыням, чтобы те разносили напитки, – Всего хорошо в меру. А любой трактир – не то место, где надо быть моему изображению. Как и туалет.

Поскольку с художественными полотнами и картинами дела обстояли пока не очень хорошо, Олег решил, что временно их отсутствие можно компенсировать чеканными гравюрами.

Профиль императора Олега, примерно похожий на тот, что чеканился на монетах, только разумеется намного больших размеров, стали изготавливать на листах серебра в одной из специализированных мастерских Пскова, и продавать за вполне приличные десять – пятьдесят рублей, в зависимости от размера. Как ни странно, очередь за изображением императора образовалась приличная.

После случая с упившимся баронетом, Олег решил, что во всём нужна мера, и негоже его славному облику находиться, где попало.

Ему вспомнился литературный пример, когда небезызвестный персонаж Ярослава Гашека бравый солдат Швейк везде, к месту и не к месту принялся в патриотическом угаре кричать: «Слава императору!», то все дружно решили, что он идиот.

– А в клубах можно оставить? – уточнил Бор.

– В клубах можно, – махнул Олег рукой.

Королевы и их свиты появились в зале только через три четверти склянок.

Приветствий долгих не было, потому что почти все они сегодня виделись за общим завтраком. Это обедал император в одиночестве, так как его гости возжелали предаться обсуждениям новинок моды.

– Государь император, – обратилась к нему официально Гортензия, – позвольте вам представить одного из моих верных вассалов молодого графа Мора ри, Фленга, очень способного юношу, – её глаза лукаво блестнули, но лицо было серьёзным.

Уля в этот момент отвернулась. Судя по тому, что волосы Мэй были умело перекрашены в радикально чёрный цвет, а её макияж можно смело бы назвать гримом, то сестрёнка тоже участвовала в этом заговоре против своего императора и брата. Она давно наловчилась орудовать приёмами личной маскировки, ещё со времён своих походов в городские трущобы вместе с Нечаем.

Конечно, Мышь Олег узнал бы даже и без помощи Нечая – всё же в искусстве ассасинов обострённое восприятие легко позволяло обнаружить такую липовую обманку. Но он сначала решил подыграть своей лучшей подруге и Уле.

– Приятный молодой человек, – кивнул он с безразличным видом и отвернулся. Но успел заметить, как глубокое разочарование мелькнуло на её лице, как она, словно поникнув, стала отходить за спину королевы Тарка. Олег тут же переменил своё решение поддержать розыгрыш, – А ты флейту-дудочку прихватил с собой, граф? Если да, то мы как-нибудь своей старой компанией можем вновь собраться и помузицировать. Лис сейчас где-то тут во дворце. Надо будет, вызовем.

Его слова вызвали такую искренне радостную улыбку Мэй, что сразу было понятно – она согласна.

Глава 17

Стадион Лужники, построенный Олегом в своей столице, разумеется был намного меньше своего московского тёзки. Зато античную гордость – Колизей превосходил.

Наверное, хвастаться последним не стоило, всё же древним римлянам приходилось выискивать оригинальное решение в виде множественных арок. У них не было в арсенале магии. Зато у попаданца она была, и магия мощнейшая.

Копировать какой-то из известных ему стадионов Олег не стал – не видел в этом смысла. Он придумал такую архитектурную форму, которая понравилась ему самому. А уж местные-то обитатели и вовсе были в восторге. Впрочем, вызывать восхищение окружающих своими делами и придумками Олег уже привык.

Стадион вмещал больше пяти тысяч зрителей на трибунах, не считая отдельного сектора с императорской ложей и мест для ВИП-персон.

Олег подозвал к себе в перерыве между таймами главного коменданта.

– Бор, напомни мне поговорить с директором стадиона, чтобы он ввёл в штат стюардов. Твоим стражам хватает работы и в городе. А здесь пусть своими силами за порядком следят.

– Так самые буйные сейчас все здесь, – усмехнулся Бор, – включая близняшек Бимелатуса. Вон они, на трибунах напротив. Громче всех орали. Даже здесь слышно было. Но, я понял.

До стычек фанатов, слава Семи, тут ещё не доходило, но страсти кипели нешуточные. Спорт реально увлёк почти всех. А с учётом того, что про ставки на победителей и пари тут додумались сами, то азарт был огромным.

Да что тут говорить, Олег и сам с огромным интересом смотрел на спортивную баталию, которая происходила сейчас на поле.

– Я не хочу в одиночестве вручать призы, – сказал он, – уверен, что этим мужественным парням будет приятней получить свои награды из рук прекрасных дам. А император, то бишь я, вручит только главный кубок.

Его предложение польщённые королевы приняли с благодарностью.

– Я бы хотела вручить приз сержанту Недовелу, он ведь наверняка заслужил? – обратилась к Олегу королева Бирмана, – мои подруги не возражают.

Сержант Недовел уже стал местной легендой спорта. Его можно было сравнить по уровню славы разве что с легендарным бразильским футболистом Пеле, а по местным реалиям, не изобилующим большим количеством звёзд спорта, так, пожалуй, Недовел был более прославлен.

Единственное, что Олегу в этой ситуации не нравилось, так это то, что названный кавалерийский сержант уже год не сидел на лошади и забыл, как выглядят меч или копьё. И не он один такой был.

Командиры полков и бригад, в стремлении одержать победы на игровых полях, своих регбистов перестали привлекать к каким-либо тренировкам, кроме спортивных.

Знакомая Олегу картина ещё по прошлой жизни. Там тоже было полно «студентов», забывших, что такое аудитории, «железнодорожников», не знающих, как изнутри выглядит локомотив, «офицеров» ни дня не прослуживших в армии и прочих, так называемых любителей.

Но ничего плохого он в этом не видел. Чем-то приходится жертвовать. Да и не будет особого урона боеспособности войск – всё же тех, кто профессионально занимается спортом не так уж и много, а для популяризации здорового образа жизни сгодится. Пусть в его империи дети и молодёжь, глядя на выдающихся спортсменов, станут стремиться к развитию здорового тела, чем пускаются в загулы, как тот баронет, выставленный теперь из города надолго.

Сейчас Олег у пришла в голову мысль, что может стоит установить какую-то планку и для звёзд спорта, вроде Табеля о рангах, или даже подумать над тем, чтобы и их в него включить.

– Иргония, я буду только рад, если, конечно, твои подруги готовы без споров тебе уступить право наградить лучшего нападающего.

Судя по блестящим глазкам королевы Бирмана, её интерес к мощному кавалерийскому сержанту был не просто спортивным. Её коллеги легко согласились вручать призы и награды в других номинациях.

– А ты не желаешь поучаствовать, граф? – с улыбкой спросил император у Мэй.

– Пожалуй, владетелю небольшого манора из Таркского королевства будет слишком много чести встать вровень с самыми прекрасными женщинами вашей империи, государь, – вежливо поклонилась Мэй.

– Видишь, какого учтивого молодого человека я вам рекомендовала? – пошутила Гортензия и наклонившись к уху Мышонка что-то прошептала.

От Олега, с его обострённым восприятием, скрыть сказанное на ушко даже совсем тихо было невозможно. Поэтому, к огромному удивлению для самого себя, он и покраснел, как мальчишка.

Мэй была совсем не в его вкусе. Воробышек какой-то худощавый, а не девица. То ли дело Веда! Есть за что, как говорится, подержаться. А с этой мышки что взять?

Олег вдруг понял, что уговаривает себя не западать на Мэй, и чем больше уговаривает, тем хуже у него это получается. Правда, в запасе у него всегда был хороший инструмент для отвлечения от любых ненужных мыслей – надо просто переключиться на работу.

А с делами у попаданца проблем не было. В том смысле, что их всегда у него много. В последнее же время, их стало не просто больше, они практически все стали неотложными со сроком исполнения вчера. После получения данных о том, что где-то ходит, бродит серый волк-коллега-попаданец, Олег просто чувствовал, как у него начинает подгорать пятая точка.

Поэтому, как только закончилась церемония награждения, Олег в сопровождении одного только Торма, если конечно не считать полагающегося императору эскорта гвардейцев и ниндзей охраны, поехал к Трашпу. Остальные его друзья, вассалы и гости семьями – у кого они конечно сейчас в Пскове присутствовали – поехали в Гостиный двор, где была устроена первая в этом мире распродажа – мероприятие доселе невиданное и неслыханное.

Вопросов, кто подсказал купцам эту идею и назвал «чёрной пятницей» по причине того, что назначены распродажи были на пятый день декады, никто не задавал. Тут и дураку всё было понятно.

Трашпа в его производственно-исследовательском центре он не застал.

– Голова уже совсем перестала работать, Торм, – пожаловался Олег старому другу, – сам ведь приказал испытывать воздушный шар на полигоне. Так что, поехали туда.

– А успеем до ужина-то? – уточнил маршал, – Все ведь уже в предвкушении.

– Да успеем. Ехать тут недалеко, а поручение у меня механикусу будет совсем небольшое.

Олег решил, что называется, ковать железо не отходя от кассы. Хватит откладывать на потом прогрессорство в военной сфере. Не хотелось бы из заваленного роялями и плюшками крутого мачо оказаться вдруг обычным дикарём, который с дубиной попрёт на пулемёт.

Не то чтобы он остро жалел об упущенном времени. Вовсе нет. Не так уж и много он его потерял. За неполные семь лет подняться от раба до императора – не так уж и плохо. И много сделано им толкового и нужного. Да и, казалось бы лишним, прогрессорство в музыке, драматургии или спорте на самом деле тоже важны.

Олега больше напрягало осознание ограниченности своих знаний. Он мало что знал досконально в технических областях, разве что самогонный аппарат был им создан с нуля полностью самим. А во всём остальном ему приходилось полагаться на ум и смекалку своих местных помощников.

И пусть на поиск талантов и их мотивацию он не жалел ни времени, ни усилий, ни средств, это не могло в полной мере компенсировать те пробелы, которые имелись в его знаниях.

Если другой попаданец окажется инженером или и вовсе каким-нибудь конструктором-изобретателем, то Олегу остаётся надеяться на то, что им удастся поладить. Или тогда уж придётся полагаться на прочность созданной им государственной конструкции, верность своих друзей и соратников, храбрость своих солдат и помощь Семи.

Но, на Семерых надейся, а сам не плошай.

– Шаров нужно будет изготовить штуки три, – сказал он заместителю Трашпа по производству, – Я тут подумал и решил, что такого количества нам хватит.

Олег с Тормом, подъехав к испытательному полигону, как раз застали окончание пробного полёта воздушного шара. Его конструкция надёжно обеспечивала поднятие на необходимую высоту троих человек, как Олег изначально и планировал.

– Может, отвязать канат и попробовать пролететь подальше? – радостно спросил Трашп.

– Нет, всё, отлетали на шарах, – покачал головой Олег, – теперь эта игрушка будет у нас использоваться только в помощь артиллерии. Для корректировки огня. А для полётов мы будем делать дирижабли. Пойдём в контору полигона, я тебе там подробнее нарисую, что тебе надо будет конструировать.

Самое смешное, что идею движителей для своих дирижаблей Олег взял из воспоминания о старой американской комедии «Большие гонки». В ней полу-безумный профессор вместе со своим помощником Максом в самом начале картины летели уничтожать новый автомобиль своего конкурента на мини-дирижабле, приводимом в движение винтами, которые крутились благодаря обычным велосипедным педалям.

Комедия комедией, но Олег прикинул, что и в самом деле вращение винта в воздухе происходит с сопротивлением среды на порядки меньшим, чем колеса по земле. А значит, можно сделать очень большое передаточное число от ведущей звёздочки, к ведомой. Крути себе педали неспешно, а винт будет вращаться с огромной скоростью.

Установить на воздушном судне два или четыре «велосипеда» – в зависимости от его размеров – и этого вполне хватит, чтобы и двигаться с приличной скоростью, и маневрировать, не только с помощью руля, но и поочерёдным выключением таких своеобразных мускульных двигателей.

Естественно, применять магию для движения воздушных судов тоже было в мыслях Олега, всё же Таларея – это магический мир, и не использовать такие преимущества было бы глупостью. Но тут даже океанские корабли не полагаются на одну только магию, вовсю используя и оснастку из косых парусов. Олегу или Уле их резерва, может, хватило бы, чтобы двигать дирижабль непрерывно, но вот другие маги, к сожалению, или всё же к счастью, такими запасами магии не обладали. К тому же, делать дирижабль размеров легендарного цепеллиновского «Гинденбурга» он не собирался. Его конструкции будут намного скромнее.

Поэтому, решение о мускульных двигателях а-ля велосипед было им принято к реализации.

– Определись, кто этим займётся у тебя конструированием, и всю эту группу отправляй в Распил – получишь у Армина литеру на проезд их поездом – нечего нам такой новинкой глаза мозолить. Передашь Рингу письмо от меня, он поймёт про какой газ я пишу. Заодно, не нужно будет большое количество баллонов для доставки гелия сюда, можно будет заполнять оболочку прямо там. Нечай тоже будет в курсе событий, он проследит, чтобы помех твоим не создавали, и обеспечит режимные мероприятия. Да, что там с этим пьяницей?

Один из бывших рабов, освобождённый из этого униженного состояния лично императором за большой вклад в разработку вагонных пар, на радостях не просто загулял, а начал распускать язык, рассказывая некоторые сведения, которые можно было бы отнести не просто к секретным или совершенно секретным, а даже к особой важности.

Служба Нечая не зря свой хлеб ест. Болтуна и тех, кто его слушал развесив уши очень быстро выявили и всех забрали. Только за бывшего раба вступился сам граф Трашп. Чуть ли не в ногах у Олега валялся, выпрашивая помилования для своего сотрудника.

Мысли о создании сталинских «шарашек», где бы учёные находились на правах заключённых, император всерьёз не рассматривал, но приказал режимные мероприятия ужесточить. Вплоть до того, что конструкторам и разработчикам, не только, кстати говоря, в Псковских мастерских Трашпа, но и в остальных подобных учреждениях и производствах, было отныне запрещено выезжать за пределы своих населённых пунктов без специального разрешения контрразведки Нечая, посещать не согласованные места отдыха и вступать в общение с иноземцами, а также требовалось докладывать ежедекадно о всех своих контактах.

Понимая, что значительно усложнил жизнь своим яйцеголовым, Олег установил им взамен специальную надбавку за секретность в размере половины должностного оклада.

– Как вы и распорядились, государь, его в тюрьме выпороли. Сейчас ходит молчаливый. Он и правда очень ценный работник. Уверен, он усвоил урок.

– Усвоил, пока задница не зажила, – не согласился Олег, – И потом, он усвоил, а остальные забудут. Не спорь с царём! В смысле, с императором, – остановил он что-то попытавшегося возразить механикуса, – Записывай. Садись. «Храни тайну не только замком, но и языком!» Записал? Ещё. «Будь на чеку! В такие дни подслушивают даже стены! Недалеко от болтовни и сплетни до измены!»

– В какие дни, Олег? Что-то случилось, о чём я не знаю? – встревожился маршал Торм, до этого скучавший возле окна сидя на подоконнике.

– О чём тебе надо знать, ты всё знаешь, друг. А это для дисциплины, – убедившись, что Трашп всё правильно записал, похлопал его по плечу, – И вот ещё. «Товарищи, чётче держите шаг! Неугомонный не дремлет враг!» Хотя нет, это не записывай. Это нашему маршалу пригодится. В общем, возьмёшь большие листы плотной бумаги и напишешь эти фразы. Развесишь их у себя везде, где только возможно – в цехах, в мастерских, в конструкторских комнатах, даже в сортирах. Понял? Не забудь. Это теперь не менее важно, чем дирижабли, а может и важнее.

Кто знает, чего от второго попаданца ждать? Олег вот не знал. Поэтому и требовал теперь строжайшей секретности во всех своих делах.

Он уже успел пожалеть, что не прилагал раньше к этому нужных усилий. Это против местных обитателей, не искушённых в искусстве добычи информации, его контрразведывательные и режимные задумки хорошо работали, но вот если за дело возьмётся продвинутый житель двадцать первого века Земли, то он быстро сможет узнать то, что ему нужно. Во всяком случае, так до недавнего времени было. И эту ситуацию он торопился изменить в лучшую для себя сторону.

Время после разговора с Трашпом у них ещё было, и Олег заехал на испытательные огневые позиции, на которых уже размещалось уже три артиллерийских дальнобойных орудия.

Сейчас здесь вёлся их сострел и рассчёт примитивных таблиц стрельбы, естественно, выполненных не в виде книг с графами и цифрами для определения установок, а в виде нанесения рисок и оцифровки прицельного приспособления, вроде нормализованной шкалы дальностей, используемой ещё во времена Петра Первого.

О подобном устройстве Олег когда-то немного узнал, прочитав книжку про попаданца во времена царя-реформатора. Если бы он раньше знал, что чтение развлекательных книг этого жанра окажется для него не менее полезным чем то, чему его учили в школе и институте, то с сайта Автор Тудей наверное бы не вылазил.

– С унификацией зарядов тоже разобрались или так и будете перед каждым выстрелом взвешивать? – спросил он у главного, в отсутствие Кашицы, своей артиллерийской команды.