355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Серебро, Варвара » Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных (СИ) » Текст книги (страница 4)
Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных (СИ)
  • Текст добавлен: 3 августа 2017, 23:30

Текст книги "Хозяйка мертвой воды. Флакон 1: От ран душевных и телесных (СИ)"


Автор книги: Серебро, Варвара



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4.


Ольге пришлось остаться жить в деревне Звериное полесье. За больным нужно присматривать и защищать его от родственничков, которые понятия не имели как за ним ухаживать и словно поставили для себя задачу доконать его. Староста Зоран выделил девушке отдельную избу. И она начала ее постепенно обживать. К ней в дом перенесли Боровика, чтобы был под её присмотром.

Старый ведун Пересмысл не давал Ольге повода соскучится. Навещал свою ученицу и учительницу каждый день, ближе к полудню. Заодно приносил домашней еды, в которой, кстати, у неё надобности не было.

Слишком обеспокоенные комфортным житием Боровика в доме Хельги родственники в упор не слышали её рекомендаций в первые дни после операции не кормить его ничем, кроме костного бульона и нежирного кипяченого молока. Несли в избу целительницы продукты. Притом пытались накормить страдальца самым вкусным, пирогами, сметаной, копченой рыбой. Вот и пришлось девушке отдуваться за него, пока все не испортилось.

Новый дом оказался слишком просторным, с несколькими горницами, сеновалом и двором для скотины, и располагался по соседству с домом Боровика. Потому в окна целительницы часто заглядывали его дети, жена и сам староста, Зоран Горыныч.

"Недурно бы обзавестись занавесками!" – подумала Ольга, увидев в окне очередное любопытное лицо.

Деревня росомах Звериное полесье была больше Липового дола раза в полтора. Ольга наблюдала в окна, как мимо ее нового жилища то и дело проходила толпа народа в местных колоритных одеждах с зеленой вышивкой и кружевами по воротам рубах или платьев. Пробегали играющие в догонялки дети с соломенными волосами. Они часто носились возле памятных столбов с ликами предков.

Могучие вековые сосны с толстыми стволами и земляками среди корней стояли повсюду. И тени от их вечнозеленых ветвей расползалась по всей деревне. А под ногами и на тропах валялась масса сосновых иголок. Живительное и ласковое солнце заглядывало в обращенные на восток в окна дома целительницы только с утра. Потом в избе снова становилось сумрачно. Иногда даже приходилось пользоваться лучиной. А еще Ольге порой невыносимо хотелось закурить, но табака скивы не знали. Оно может и к лучшему, ведь девушка давно пыталась бросить.

Боровик все время собирался отправиться к предкам, притом по поводу и без такового. Если Ольга осматривала швы и случайно задевала рану, он охал и говорил, что ему, приходит конец. Спустя пару дней, больной и вовсе набаловался донельзя, и собирался на свидания к пращурам даже тогда, когда у него просто портилось от чего-то настроение.

Как говориться, старость не радость...

В Оренбурге, в том мире где прежде жила Ольга, сорокалетний мужчина не считался пожилым.

Пришлось девушке полностью окунуться в ощущение жительницы давно минувших веков. Самой хаживать за водой к общему колодцу в северной стороне деревни росомах. Обитатели Звериного полесья косились на неё, а некоторые даже откровенно пялились. Чуяли чужачку.

Однажды у колодца Ольга встретила странного парня, который сразу выделялся на фоне остальных мужиков-росомах своей щуплостью и нескладной фигурой. Руки и одежда у него были перемазаны светло-коричневой глиной. Это оказался местный гончар. Он сам носил воду в свою мастерскую, которая располагалась шагах в двадцати от того места, где обычно вся деревня пополняла запасы воды.

Первый раз они с Ольгой чуть не столкнулись на одной тропинке. Оба, видимо, витали в этот момент каждый в своих мыслях. На следующее утро повстречавшись у колодца поздоровались.

– Меня зовут Лан. Я гончар, – несмело представился парень. – А ты -, Хельга – целительница. Я о тебе много разговоров слышал. Удивительно, о таких способах лечения, как резать ножом, я читал у Мадьях, но вот чтобы их кто-то делал...

Ольга почему-то сразу прониклась к парню симпатией. Все местные мужики, обычно на неё посматривали либо с вожделением, либо с опаской, а этот скорее с точки зрения научного интереса. К тому же, странно встретить в этой глуши читающего человека... точнее оборотня.

– Приятно познакомиться, Лан, а у тебя книги есть по медицине? – поинтересовалась девушка.

– Есть, у меня много книг, – похвастался парень, буквально чуть не сияя от радости. – Я каждый год в Китеже на книги почти все заработанное спускаю.

От того, что знаменитая на всю деревню Хельга обратила на него внимание, парень сильно смущался и краснел.

– Заходи вечерком на чай, – пригласила Ольга.

– На чай? – удивился парень слову "чай". В этих местах вместо чая готовили отвары с добавлением трав и разных ягод. Парень от такого предложения слегка замешкался.

– Я ведь здесь никого не знаю, составишь мне компанию, поговорим. Мой больной хоть и идет на поправку семимильными шагами, а все же больше молчит и спит все время. Да и по возрасту он мне в отцы годится. Приходи, – приглашала девушка и приветливо смотрела на гончара.

– Приду, – парень раскраснелся и засмущался еще сильнее, – сегодня вечером.

"Отлично, – обрадовалась Ольга. – Хоть сегодня не придется ложиться спать с заходом солнца"

Нет, ну конечно у девушки были и другие варианты с кем скоротать вечер, например, с племянником старосты Сомом. Тупым как полено и здоровенным, словно медведь. Тот просто проходу ей не давал. Чуть свет, и чьи-то знакомые, оттопыренные уши видны в окне и тень от них падал на половицы у окна, напротив которого стояла кровать целительницы. А иногда покажется в окне и морда росомахи с такими же знакомыми ушками торчком. Так и заикой стать недолго!

И Зоран Горыныч зачастил к любимому свату с племянничком Сомом на пару. И все подозрительно нахваливал его. Что он и добрый, и обходительный, да и вообще мужик крепкий. Сосватать вздумал?

Ольга весело улыбнулась.

– Заходи, обязательно, – настояла она и пошла обратно к своей избе.

Вечером гончар Лан пришел в гости и притащил берестяной короб, наполненный разнообразными книгами.

Ольга совсем забыла, что позвала его в гости: забот за прошедший день у неё было много. Услышав историю об исцелении Боровика, к ней стали приходить жители деревни росомах и просить помощи. У кого зуб заныл, у кого ломило ноги. Был один пациент с триппером, но этого она сразу послала куда подальше. Такие болячки она не станет лечить. Поэтому забыла, что пригласила Лана и даже воды для чая не вскипятила.

Это ничуть не смутило гостя. Лан вытряхнул из короба книги в кожаных тисненых переплетах, некоторые с золоченными вензелями по корешкам. Такой книжной коллекции позавидовали бы многие антиквары и любители старинных фолиантов.

– Вот думал, что с собой взять и решил, что это то, что надо! – довольно хвастался гость.

Ольга рассмотрела принесенные фолианты в кожаных обложках, с толстой то желтоватой, то немного голубоватой бумагой. Удивительно, откуда у гончара такая коллекция? Здесь были труды по медицине, справочник по болезням и лекарственным травам. Да за такое Пересмысл бы руку отдал.

– А зачем ты все это собираешь, Лан?

– Через книги я могу проникнуть в думы великих философов, что жили века назад, или прочесть о странах, куда никогда не попаду.

– Мечтатель, значит.

– А ты не мечтаешь попасть в другой мир, вырвавшись из оков быта, что как кабала и деньщина заставляют проживать жизнь за бренной рутиной? Горшки эти, к ляду все это...

– Так я и вырвалась. Вернее, вырвали.

– Не туда ты вырвалась, Хельга.

– Везде хорошо где нас нет, – подвела итог Ольга.

– Наверное... – согласился парень.

– Нет, ты не понял, это выражение такое, оно значит, что человеку всегда кажется, что где-то в другом месте ему будет лучше, чем сейчас. Правда это не всегда так.

Так, слово за слово и засиделись они до рассвета. Чтобы не беспокоить больного, перебрались на улицу. Сели во дворе на поленницу с кружками горячего отвара или, как его упрямо называла Ольга, чая. Закутались в шерстяные одеяла – ведь несмотря на лето, ночью прохладно. Лан рассказывал Ольге про мироустройство, что сам знал и что прочитал в многочисленных своих книгах.

Про народы, их религии, особенности и нрав. Сейчас Лан являлся для неё своего рода тверским купцом и средневековым путешественником первооткрывателем – Афанасием Никитиным, который побывал в разных странах и теперь рассказывал о своих путешествиях. Хотя Лан просто много читал.

Ольга узнала о существовании северных демгердов, которые славились своими огненно-рыжими бородами, ростом и были Великими мастерами кузнечного дела и других ремесел. Про довольно надменных аркрумцев, взявшихся обуздать тонкие грани искусства магии, раскрыть и составить витиеватые алхимические формулы и механические схемы. Про южные народы с дальнего и разгоряченного солнцем материка Фашираз, кожа которых цвета мореного дуба. Фаширазцы поставляющих на продажу кристаллы, дающие возможность использовать магию тем, кого обидела природа.

На следующий день, вечером, Лан снова пришел в гости к Ольге, чему она была очень рада. Мало кто мог рассказать ей столько, сколько знал этот парень. И снова они просидели за разговорами до "первых петухов". Боровик иногда крутился неподалеку, слушая чудные рассказы гончара краем уха. Правда надолго его не хватало, и он уходил спать.

Время шло, больной поправлялся, и Ольге уже можно было возвращаться обратно в Липовый дол. Она сняла с раны Боровика швы и, понаблюдав за ним еще пару дней, сказала, что тот может возвращаться домой. Мужик обрадовался, а вот целительница не очень. Так как за это время в Зверином полесье у неё появился, наконец, верный друг и интересный собеседник.

Когда тесть Зорана Горыныча, Боровик, торжественно отбыл к родне на поруки, Ольга посетила лавку гончара Лана. Мастер как раз раскручивал с помощью педали и какого-то механизма большой гончарный круг и придавал форму огромному кувшину. Пол в мастерской земляной. Лан работал, раздевшись по пояс и босиком.

– Здравствуй, Лан, – поздоровалась девушка, зайдя в мастерскую, где было не так светло, как на улице, и пахло сыростью.

– Хельга, здравствуй, – поздоровался парнишка и вытер пот со лба, перепачкав его красноватой глиной. – Я рад, что ты навестила меня. – Но парень не отрывался от комка глины, обретавшего форму.

– Больной-то мой выздоровел, теперь я возвратиться, вроде как могу. Вот только думаю здесь остаться. В Липовом доле целитель и так есть, а я здесь больше пригожусь. Что скажешь на это?

Парень заулыбался.

– Нечего и раздумывать – оставайся. Мне всё не скучно и староста, думаю не против будет.

– Ко мне теперь народ идет за лечением. Все в основном переломы, да разные порезы. Спирта не хватает.

Лан остановил гончарный круг.

– А это что такое?

– Как, ты не знаешь? Этиловый спирт. Только вот нужен перегонный куб. Сможешь сделать?

– Гончар вытер руки о бока:

– Нарисуешь? И объяснишь зачем, попробую.

Ольга нашла под ногами плоский и продолговатый камушек и стала рисовать прямо на земляном полу мастерской.

– Нужен вот такой сосуд, чтобы его на огне подогревать можно и змеевик, и ещё один сосуд...

Парень подошел к рисунку, почесал в затылке и сказал:

– Два сосуда я тебе сделаю, а вот змеевик...

– Ну это трубочка, изогнутая спиралью, металлическая.

– Тут кузнец нужен. Хороший кузнец, – сделал вывод Лан.

– Есть у вас такой в Зверином полесье?

– Есть, – посмеялся про себя гончар. – Только вот согласится ли...

– А где его мастерская? Сейчас мы у него и спросим, – решительно сказала целительница.

Гончар указал направо:

– Да вон там, немного поодаль от домов у небольшого пруда. Только ты, Хельга, не ходи к нему. Я сам лучше.

Гончар бросил все дела, надел смятую рубаху и отправился к кузнецу. Ольга осталась ждать в мастерской. Заодно рассмотрела и ассортимент посуды. Нет, конечно не венское стекло, но все же у парня руки из "того места". Кроме необходимой домашней утвари, крынок, кувшинов, тарелок, стояли на полочках и сушились разнообразные вазочки, фигурки, детские свистульки в виде зверушек в женских и мужских одеждах.

Через пятнадцать минут гончар вернулся и расстроенно развел руками. После долгих и упорных расспросов Ольги, признался, что увлекся описанием змеевика и случайно обмолвился, что он нужен на одну хитрую штуку, которую он мастерит вместе с Ольгой. Услышав имя девушки, кузнец разозлился и едва не вышвырнул хилого паренька за шкирку прочь из мастерской и сказал, что, если ей нужна какая-то помощь, пусть будет такой же храброй в жизни, как и на словах, и попросит сама. Лан закончил рассказ и замолчал, дожидаясь решения девушки.

– А как звать мастера, Лан?

– Храбр, – ответил гончар и поперхнулся.

Ольга чуть не подпрыгнула от возмущения. Надо же, как судьба распорядилась.

– Свидание, значит захотел! – вслух подумала Ольга, вытерев перепачканные в земле и глине руки о тряпку, которая лежала на одной из полок и решительно направилась к выходу.

Гончар решил не оставлять беззащитную девушку одну и поспешил следом за ней, чтобы, если что, закрыть ее от тяжелых кулаков кузнеца Храбра. Конечно отпор Лан дать не сможет, но все же он должен сделать хоть что-то, если вдруг мастера переклинит, и он решит прибить Хельгу.

Ольга быстро дошла до кузнечной мастерской, влетела в неё, распахнув двери. В ней за верстаком стоял кузнец Храбр в кожаном фартуке и работал над куском металла напильником. Лицо у него было красным от жара кузнечной печи. Он даже не поднял взгляда на пришедшую к нему разъярённую фурию. Волосы Ольги вдруг сделались сами собой из розовых фиолетовыми.

– Если у тебя жабры коротки, пригласить девушку на свидание, то не нужно придумывать нелепых отговорок, – бросила Ольга мастеру, который теперь удосужился одарить её своим надменным взглядом.

Однако через минуту надменный взгляд кузнеца сменился улыбкой, и он потянулся к шее, чтобы дернуть за лямки и снять с себя фартук. Когда лямки были развязаны, а фартук сам упал на пол мастерской, Ольга поперхнулась и отпрянула подальше.

Под фартуком кузнец оказался совершенно голым.

В этот момент в кузню влетел гончар и хотел было защитить девушку и закрыть её собой, но как только увидел Храбра в чем мать родила, невольно сам спрятался за Ольгу.

– Как ты там говорила, отросток с "мизинчик"? Да я им подковы ковать могу! – взревел Храбр, непонятно от чего торжествуя.

Однако у Ольги тоже дыхание перехватило. Она не была знатоком и целительницей мужских форм и размеров. Да и парень у неё был в жизни всего один, это Лео. Но то, что она видела сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что ей приходилось вообще когда-либо видеть.

Девушка лишь ахнула.

Ольге не нашлось чем ответить на такую провокацию. От увиденного она разом забыла все слова. И это был первый случай в ее жизни. Она просто покраснела и выбежала из кузни на улицу. Внутри все кипело от сильной обиды и от осознания того, что сегодня её впервые втоптали в грязь, и от того, что она впервые проиграла в словесных баталиях. И это она, та, которая могла при помощи пары фраз макнуть любого соперника в бездну его комплексов и прилюдно вытащить его скелеты из шкафа. Но не сейчас, не сегодня и не в этот момент. Ольга спасовала и от этого ей было особенно обидно и гадко.

Целительница вернулась в мастерскую гончара и, склонившись над бочкой, стоявшей у входа, умылась и тряхнула несколько раз головой, пытаясь выкинуть из головы мысли о нахальном поступке кузнеца. Потом услышала за спиной тихие неуверенные шаги, обернулась и увидела Лана. В руках парень держал две медных трубочки и робко улыбался.

Ольге почувствовала себя немного неловко. Надо же, застал-таки её в минуту слабости. "Хватит, размазня, соберись!" – приказала она себе мысленно и улыбнулась через силу Лану в ответ. Правда, её щеки все ещё пылали.

– Ну что, Лан, давай вместе постигать азы самогоноварения? – произнесла она со лживым задором в голосе.

Увы, задор этот был ловко наигран. Не важно, главное отвлечься от грустных мыслей в своей голове.

Остаток вечера друзья провели в мастерской, а затем, следующие три дня.

Пока гончар Лан работал над сосудами для перегонного куба, Ольга раскулачила старосту Зорана, забрав у него несколько бочонков со второсортной брагой, которой он зачастую откупался от мужиков, за ту или иную работу.

Услышав, зачем ей нужна брага в бочках, Зоран засмеялся и поначалу отмахнулся. Но Ольга не шутила и упорно потребовала брагу в качестве платы за труд лекаря и спасение Боровика, или же она снова переедет к Иволгам. Услышав эти доводы, Зоран неохотно и тихо сдался. Сначала выкатил из погреба только один бочонок, но не стерпев упрека, что он низко ценит жизнь тестя, выкатил и второй.

– Вот и славно, – радовалась Ольга, поглаживая бочонки с ценным продуктом. И, видимо решив поднять самооценку, подманила к себе пальцем сына старосты Сома. – Ты у нас мужик справный, да пригожий, сильный. Не поможешь ли, красавец, хрупкой, маленькой, девушке отнести эти, без сомнения, очень тяжелые бочонки до гончарной мастерской?

От комплиментов Сом разомлел, особенно по поводу его силы. С легкостью подхватил бочонки, каждый из которых весил чуть меньше, чем сама девушка, подмышки и вприпрыжку помчался вслед за виляющей бедрами Ольгой в сторону мастерской Лана.

Не прошло и пары минут, как бочки с брагой уже оказались у входа в мастерскую. За такое старание Ольга решила наградить силача и ласково взяв его за коричневую косматую бороду, притянула его лицо поближе, чтобы поцеловать в щеку.

В этот самый момент она заметила кузнеца Храбра, идущего к колодцу с ведрами.

Ольга, сама от себя не ожидая такого спектакля, рукой резко развернула лицо здоровенного детины Сома к себе и поцеловала в губы, притворно прикрыв глаза. Кузнец на спектакль увы не отреагировал, а вот Сом расцвел. Черт, теперь спасу от него не будет!

– Это только благодарность, за помощь, – сказала Ольга разомлевшему Сому.

Теперь она искренне надеялась, что детина, как истинный рыцарь в сияющих доспехах, умчится в сторону заката, помогать другим. Но нет, не тут-то было! Он воспринял это иначе и теперь искал, чем ещё может помочь хрупкой девушке, не понимая настойчивых намеков Оли, что ему уже пора идти домой.

– Может, еще чего принести? Мне не сложно, – сказал он Оле и посмотрел так, как обычно смотрят собаки, желая выпросить у хозяина кусочек лакомства.

– Нет, – резко оборвала его Ольга. Такие поползновения надо сразу пресекать, а то совсем обнаглеет. – Я сильно сейчас занята и мне не нужна помощь.

Сом кивнул, пожал плечами пошёл восвояси.

Ольга и Лан теперь плотно взялись за изготовление перегонного куба. И тут гончар показал, на что он в самом деле способен. Для начала решили сделать качественный и продуманный чертеж. Вот только вместо бумаги пришлось использовать большой кусок бересты. Можно сказать, он стал хоть и неполноценной, но все же какой-то заменой ватмана. Вместо измерительного прибора, по старинке, Лан все измерял при помощи пальцев, вернее, при помощи расстояния от большого до указательных пальцев.

Пригодилось и умение Ольги хорошо рисовать. Да и вообще, преподаватель анатомии Семен Адольфович, хирург по специализации, часто заставлял своих студентов изображать различные органы и системы в специальных учебных альбомах. Студенты все это списывали на старческий маразм и крутили у виска пальцем. Зачем, ведь есть фотографии. Но теперь-то Ольга понимала, что в жизни пригодиться может абсолютно все.

Чертеж делали прямо на улице, где больше света и места. Лан вытащил к порогу мастерской стол, перед этим убрав с него кучу разных фигурок и посуды и стряхнув со столешницы песок и глину. Друзья склонились над столом и принялись за дело.

Краем глаза Ольга заметила, как Храбр уже третий раз идет к колодцу с ведрами. Об этом суровом парне у неё уже складывалось определенное мнение. По сути он не был плохим человеком. Да, грубоват и дик, как зверь, но, если бы не все эти разногласия и обида между ними, Ольга, пожалуй, смогла бы найти с ним общий язык. А так, чем он плох? Ну да, за девками подглядывал. Да как будто никто кроме него из парней не подсматривал!

Когда Храбр появился у колодца еще раз пять, девушка удивилась: – "Неужели он себе рядом с кузней прачечную открыл?! Енот-полоскун Храбр!"

Да и лицо Сома все время мелькало неподалеку. Детина, как бы невзначай, прогуливаясь по деревне, часто проходил мимо мастерской Лана, но без радости, с какой-то грустью что ли.

В итоге работу пришлось свернуть. Невозможно трудиться, когда столько посторонних глаз украдкой изучают твое творение и по-хамски останавливаются взглядами и на округлостях женской фигуры.

Вечер с лихвой окупил малую продуктивность дня. При свечах и лунном свете, все на том же столе прямо у мастерской друзьям удалось набросать на бересте чертежи будущего перегонного куба и, что самое главное, рассчитать примерный объем. Правда, при этом обнаружилось несколько технологических трудностей, которые Лан решил на удивление простыми способами. Все-таки у этого парня был неординарный взгляд изобретателя, склад ума гения или творца. Жаль, что ему приходилось день за днем лепить горшки, тарелки, кувшины и прочую ерунду, растрачивая себя на бренности бытия.

Когда друзья разошлись, и Ольга вернулась в свою избу, чтобы лечь спать, небо на востоке, над лесом, просветлело и появилась алая полоса восхода.

Ближе к полудню Целительницу разбудил настойчивый стук в дверь. Она накинула на себя наспех длинную рубаху и открыла. На пороге двое подростков и придерживали под руки третьего, который скакал на одной ноге. Рыжеватый, косматый, в драной одежонке подросток, играя у кузни с товарищами, распорол себе ногу о ржавый гвоздь. Пришлось зашивать. И Ольга снова невольно вспомнила о спирте. Ничего, скоро появится, а пока остатки крепкой медовухи можно не жалеть!

Девушка взяла шелковую нить, иглу и принялась за работу, посадив парня на лавку и вытянув его ногу вдоль нее. Парень стиснул зубы, но не признавался, что ему больно. И когда миловидная лекарша склонялась к его ноге, чтобы наложить швы, подросток украдкой пытался заглянуть в декольте. Увы, там его ждал розовый кошачий лиф.

Ольге было смешно наблюдать за его невинной робостью. Парнишка то и дело смущенно отводил от нее взгляд, сильно краснел и потом украдкой рассматривал её вновь. Он лет на шесть младше нее, но все-таки поднял ей не только настроение, но и самооценку на сегодня.

За терпение Ольга поцеловала мальчишку в щеку:

– Ты очень смелый, раз не пикнул ни разу во время такой операции.

Парнишка покраснел еще сильнее и умчался, забыв поблагодарить Ольгу.

"Сому придется посторониться, от конкуренции нового воздыхателя"

Вечером были намечены последние приготовления и пробный запуск дистиллятора. Ольга не успела выспаться как следует. Дела по дому никто не отменял. Хорошо, что она живет одна и не особо требовательна. Вернее, девушка уже стала приспосабливаться понемногу к местным особенностям быта. Топить печь, готовить на ней, стирать на реке. И все сама.

Ольга открыла окно, чтобы проветрить перед уходом. Вечер был наполнен приятным теплом. Кроме того, в тени сосен, которые росли повсюду над домами-землянками, не было жарко даже в полуденный зной. Закат. Только в этом мире Ольга видела такие необычные насыщенно-алые закаты. Из окна ее нового дома открывался удивительный вид на реку и небо, так как изба стояла на высоком месте. По небу лениво ползли персиковые рваные облака.

На улице послышался шум.

– Я тебе покажу, как меня позорить. Сплетни разносить вздумала, как бабка беззубая? Ща я тебе зубы то посчитаю и приданного лишу.

Судя по голосу, ругался явно мужчина, а вот визжала определённо девушка.

Высунув голову в окно, Ольга заметила, как народ стягивался к избе старосты. Вот те раз, что случилось, что за шухер? Она вышла из дома и тоже пошла за народом в сторону шума. Дойдя до места сходки и растолкав народ впереди себя, увидела, как ее первый и недавний пациент Боровик охаживает розгой свою дочь, намотав девичью косу на кулак.

Девица выла белугой и извивалась.

Остановись, слышишь! – послышался голос старосты Зорана Горыныча.

Толпа расступилась сама, пропуская сутуловатого и поджарого старосту. Боровик прекратил бить дочь розгой, но косу не отпускал. Так она и стояла, склонив перед ним голову.

– Чем дочь твоя перед тобой провинилась? – поинтересовался староста.

– Дылда эта щеки свеклой мажет и Сома травит: "Зря ходишь, Хельга с Ланом ночи проводят да так, что труба избы шатается" Сплетни распускает, отца позорит. Я-то в доме Хельги был и знаю, что они науку учат и разговоры умные ведут. А вот моя дочь, неряха, такие сплетни распускает.

– Отпусти ее, Боровик, – сказала Ольга. – Мало ли что кто болтает! Ты мужик! Языком хоть в жопу лезь, а рукам воли не давай.

– Хельга! – удивился, услышав её Боровик.

– А что? По отцовски-ли это, позорить дочь на всю деревню? Смотрю, весело тут у вас!

Боровик отпустил дочь и посмотрел на Ольгу. Хоть и провинилась дочурка, да все же родная кровь.

– Хельга, я тебе жизнью обязан, а эта хабалка... Как мне загладить такую обиду?

– Приставь ее ко мне в ученицы. Мне часто руки требуются, а заодно и у нее будет опыт в лечении и не будет времени гадости разносить по свободным ушам. – Ольга даже удивилась, походу местный говор и к ней начал потихоньку прилипать. Раньше бы она вряд ли сказала так витиевато и хитро.

Девка вдруг завыла, словно её продолжали лупить розгами, и бросилась к отцу.

– Верно, Хельга, пусть поживет, да ума наберется! – согласился Боровик, хотя в голосе его слышалось некое замешательство.

Так и сговорились. Ася, дочь Боровика, с этого дня должна была поселиться в Ольгиной избе и взяться не только за обучение, но и ведение быта. После того, как выяснились отношения с девушкой, Ольга, как и хотела, отправилась в мастерскую Лана.

Перегонный куб был готов к первому запуску. Гончар смастерил достаточно большой резервуар, водрузил его на небольшую печурку из кирпича, наколол щепы для растопки. Кроме того, придумал он и очень плотную крышку, которую, после того как залили брагу, залепили тестом, чтобы винные пары не выходили в воздух. Под змеевик приспособили корыто с водой из колодца, чтобы пар остужать.

Процесс пошел. Брага забурлила. Лан и Ольга сели на лавочку у своего "детища" и теперь с нетерпением ждали результата. Результат недолго заставил себя ждать. спустя пятнадцать минут первые "живительные капли" начали наполнять подставленный под конец медной трубочки кувшин.

И только налили то, что получилось, в красивую кружку, сработанную гончаром. Первый спирт, теперь не придётся мыть раны сладкой медовой брагой, на которую слетаются все мухи. В мастерскую влетел полупьяный Сом. Глаза у него были красными от слез, а лицо перекошено от злобы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю