Текст книги "Бабушка с Земли"

Автор книги: Серафима Мельникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Рассматриваю ужин и понимаю, что в столовой стоит совершенно противоестественная тишина. Подсознательно чувствую, что окружающие (особенно скайроанцы), едят, но вместе с тем, внимательно наблюдают за мной. Вскользь кошу взглядом и вижу, что остальные мои попутчики, решили не рисковать и кушают вполне себе земные каши и салаты. «Вот тебе Тома, получи и распишись! Захотела повару приятное сделать? Делай! Спасибо Дусе! Наверняка не зря он всё в таком порядке сервировал. Каждому блюду своя вилка!»

Эх… Где наша не пропадала!

На всякий случай говорю: «Что ж, не знакомое, не значит не вкусное!»

Овощ не подвёл. Режется легко, жуётся хрустко. По вкусу, смесь редиски и огурца. Орешки вообще улёт, сладкие и острые одновременно. Но кисленькая, маслянистая заправка женит все компоненты на раз.

– Ух ты! А это прям совсем, совсем вкусно! – громко одобряю я, хрустя оранжевым овощем .

Перехожу к зелененькому чебуреко-пельменю. Смотрю в сервировке нож, вилка и ложка. Думаю: «И где бульон? Чего хлебать –то?» Режу его и нахожу искомое. В общем, всё нормально, если на цвет не смотреть. И тесто, и бульон, и начинка из мяска (оно, кстати тоже зелёненькое) – вполне себе съедобные. Короче, к разочарованию наблюдающих, ем и нахваливаю. Уж не знаю, чего они ждали, того что я начну плеваться, кидаться едой или ещё какого безобразия? Не дождались!

Зато я дождалась Дусю с десертом. Он катится по проходу, гордо держа над головой маленький поднос с хрустальной креманкой и чашечкой чего-то горячего, потому как от неё идёт пар. А через прозрачные стенки креманки различаются разноцветные слои (я уверена!) вкуснейшего лакомства.

– Госпожа Лаврова! – басит Дуся издалека, – А это комплимент от повара, специально для вас!

Глава 10.

Но, не тут-то было!

Когда Дуся равняется со столиком командира, Лорейда встаёт, резко отодвигает стул, который с силой врезается в официанта. Тот шатается, но не падает, а вот содержимое подноса, скользит с него и целенаправленно летит в меня. Ну, что ж, лакомство я всё-таки получаю. Оно вольготно стекает с лица и сочными абстрактными мазками ложится на мою обширную грудь, а обжигающий напиток весело исходит паром на моём правом предплечии.

Раздаётся мощное групповое: «АХ!!!» И я, как бы, глохну.

– Возьмите пожалуйста, – слышится с боку полуписк.

Это Юля протягивает мне салфетку. Поворачиваюсь, беру лоскут и очухиваюсь. Кажется теперь слух обостряется раз во сто, слышно как в дальнем углу моргает старпом. Была бы помоложе, наверное, кинулась бы бежать. Но где я и где бежать? Выдыхаю, обтираю лицо, с интересом рассматриваю грудь и руку. Только после этого понимаю, что рука обожжена.

Начинается ритуал суеты и сочувствия. Первой солирует Лорейда! Я, правда, ни шиша не понимаю, потому как она не удосуживается перейти на вселенский. Одновременно с ней подскакивают профессор Шапиро и какой-то фиолетовый дядечка.

– Тамара, – спокойно, но жёстко говорит профессор, – Вы можете встать?

Я, молча, встаю и мы идём. Идём в тот самый кабинет бортового медика, что находится напротив столовой. Видимо шок тормозит мои эмоции, потому что руку ощутимо печёт, но терять сознание я не тороплюсь. Тем более, что добрый доктор очень быстро и профессионально обрабатывает место ожога и руке сразу становится холодно.

– Выпейте это,– говорит доктор и протягивает стакан с чем-то мутным и пахучим.

Пью. Доктор посыпает руку какой-то пудрой и велит в течении часа не трогать и не мочить. Сижу, рассматриваю своё отражение в дверце шкафчика: вся такая красивая, как после взрыва на фабрике красителей, волосы нет бы лежать в аккуратной блондинистой стрижке – стоят вздыбленным ирокезом непонятного цвета, да ещё и рука, как пончик припудренный. «Твою ж мать!» – не удерживаюсь я от комплимента, потом смотрю ещё раз и добавляю кое-что смачное, по-нашему, по-русски! Фиолетовый доктор смотрит подозрительно, а милый Яков Мосеич просто ржет.

– Дайте что ли салфетку, – говорю,– Надо, наверное, привести себя в относительно божеский вид?

Дают, но она только усугубляет картину.

– Спасибо, – говорю, – ДокторА! Я, пожалуй пойду. Провожать не надо! – на корню пресекаю все благородные порывы медиков, встаю и выхожу вон.

Почти направляюсь к себе, но вижу, что мои попутчики и часть команды всё ещё в столовой. Решаю зайти и обнародовать, что ничего страшного не случилось. Пока иду, слышу противный голос Лорейды, которая (о чудо!) на вселенском на кого-то страшно ругается за использование устаревшей техники. Захожу и тихонечко стою в дверях. Лицедейство продолжается. Орёт она, оказывается на капитана и повара. Те злятся, но молчат. Только она затыкается, чтобы перевести дух, встреваю в монолог:

– Уважаемый Сахим, спасибо вам большое! Ужин был превосходный. Только, ради бога, не рассказывайте мне из чего вся эта красота приготовлена. Пусть сохранится интрига.

Он подёргивается лицом, подходит и начинает извиняться. Беру его за руку, (ладонь слава богу не в пудре) и продолжаю:

– Вам не за что извиняться. Ни вы, ни Дуся ни в чём не виноваты. Это просто несчастный случай, – говорю, но не могу удержаться от испепеляющего взгляда на розовую заразу.

– Дуся… Он хороший исполнитель, я уверен, что он не мог сделать это преднамеренно, – грустно оправдывается повар.

– Я знаю и очень надеюсь на то, что и вы, и он ещё порадуете нас своим обществом. Круиз ведь только начался.

– Позвольте и мне присоединиться к извинениям, – покаянно говорит капитан.

Хочет продолжить, но я резко перебиваю:

– Стоп! Кончаем прения! Пардон, за мой тульский! Извинения принесены, я их приняла и давайте на этом зафиналим. Если я ещё хоть пять минут тут простою, то моя блузка насмерть приклеится к организму. Я вернулась только для того, чтобы все убедились в моём здравии, а ещё чтобы сказать спасибо кормильцам. Сейчас, я пожалуй пойду.

Разворачиваюсь и ухожу. Уже на подходе к каюте чувствую, что вырубаюсь. «Это чего же мне такого засыпательного доктор попить дал? Не, не, не! В коридоре спать нельзя! Надо до кроватки добраться, а то народ неправильно поймёт бабушку! Опять же липкость с тела необходимо смыть и так, чтобы пудра на ожоге осталась. А для этого, Тома, стоять! Не падать!»

Вваливаюсь в убежище и прямиком в ванную. Там скидываю загвазданную одёжку. Душ принимать не рискую, потому кое-как смываю под краном с головы остатки десерта и губкой тру то, что могу стереть. Чем-то вытираюсь, влезаю в любимую ночнушку и заползаю в кроватку. Натягиваю одеяло вместе с покрывалом и уплываю в нереальность. Где-то на границе сознания слышу голос Глюка:

– Томочка, не грусти.

«Интересно, как он понял, что я в печали? Я же ему этого не сказала? Ай, ладно… Всё завтра…»

Глава 11.

Утро наступает около полудня. «Ого! Вот это я прищимила! А ведь хотела ступить на Луну и посмотреть с неё на Землю… Не судьба… Ничегошеньки не помню. Просто провал. Ай, да доктор! Ай, да маков сын!»

– Добрый день, Тома! Как ваше здоровье? – интеллигентно интересуется Глюк.

– Добрый! – отвечаю, – Всё в порядке!

Иду мыться-умываться, очень хочется избавиться от оставшихся на теле вчерашних воспоминаний. А что? Доктор сказал, что только час мочить нельзя, а их уже полтора десятка прошло. Наконец-то, выхожу из ванной вся чистая, причёсанная и приятно пахнущая. Рука даже не красная, всё прошло бесследно, в чём я и не сомневалась. В каюте тоже чистота и порядок, Глюк постарался. Красота!

– Глюк! Скажи пожалуйста, родной, я вчера в ванной одёжки грязные побросала, хотела их постирать, но не нашла. Ты, случайно, не знаешь где они?

– Ваша одежда приведена в порядок и находится в шкафу, – докладывает моя прелесть.

– Глюк, ты чудо!

– Тома, могу я вас попросить? – совсем по-человечески, обращается машинка.

– Конечно, для тебя всё что угодно! Слушаю.

– Пожалуйста, не сердитесь на Дусю. Он никому не причинит вреда.

– Так! И откуда ты знаешь о случившемся? Я тебе не рассказывала? – удивляюсь я, одновременно падая в кресло.

– У нас, роботов-помощников, есть внутренняя связь. Мы, запрограммированы на коллективное мышление, восприятие и воспроизведение эмоций. Мы, экспериментальная группа, на нашей основе разработано следующие поколение роботов-андроидов максимально приближенных к человеку. Поверьте, Тома, мы не способны осознанно причинить вред живому существу.

– Вот это да! Подожди, подожди и сколько же вас таких?

– В настоящее время нас восемь. Пятеро закреплены за каютами, один – за столовой и два законсервированы, на случай замены.

– Подожди… Пятеро? Но на борту четыре пассажира? А, догадываюсь… пятая – Лорейда?

– Именно так.

– А команда? У них нет помощников?

– Нет, у них самообслуживание. Увеличение нашей численности экономически и энергетически не целесообразно.

– И вы что ли всё друг про друга знаете?

– Да, если говорить упрощенно, наш разум един.

– Надеюсь на разглашение информации о клиентах наложен запрет?

– Разумеется. Выходные данные личных файлов пассажиров заблокированы специальными логами и паролями.

– Ладно. Верю. Вот, а Перельман там что-то про обезличенность втирал. Так вы только считываете наши эмоции или ещё и свои испытываете?

– В нас заложена программа распознавания человеческих эмоций и ответная имитация отзыва на них.

– Ёлы-палы! Это как? Ты считываешь моё состояние и в ответ исполняешь то же самое что ли?

– Именно так!

– Любопытно… Ну, и как там Дуся? В порядке?

– Сейчас да, но вчера стоял вопрос о его замене и консервации. В итоге командир Назим во всём разобрался и Дуся продолжает помогать на кухне.

– Глюк, а почему ты его тоже Дусей зовёшь? Колись, нравятся имена?

– Конечно, это интересное дополнение к программе.

– Так, с этим разобрались. Слушаю дальше…

– Не понял вопроса?

– Вот! А ещё говорят, что склерозом только люли страдают! Друг мой… Эмм… опто-электронный, кто-то обещал, на досуге сообразить, на счёт приятных обращений к себе. В количестве четырёх штук. Сообразил?

– Варианты подобрал, ждал когда вы спросите, – отвечает скромняга.

– Итак, огласите весь список, пожалуйста? – вопрошаю я.

– Глюк, Квест, Флэш и Петрович, – выдаёт помощник и затихает, ожидая ответную реакцию.

– Вот эт, да! Удивил, теперь давай подробности.

– Глюк – уже в обращении; Квест – поиск нужного ответа; Флэш – самый быстрый; Петрович – дань вашим корням.

– Разумный выбор, другого и не ждала. А инструкция о применении прилагается?

– Нет. Всё на ваш выбор.

– Ладно, Петрович, договорились. Пора бы и подкрепиться, а то могу не только завтрак, но и обед прошлёпать, – и уточняю, – Как я выгляжу?

– Тамара вы прекрасны! – очень уместно вставляет Петрович.

– Вот и я так считаю, – соглашаюсь, посмотрев на своё отражение в зеркале.

Не найдя ничего криминального в очередных брюках и блузке весёленькой расцветки иду на запах еды.

Глава 12.

В столовой никого нет. Но, как только присаживаюсь за стол, из кухни вылетают Сахим и Дуся.

– Добрый день, госпожа Лаврова! – выдают хором.

– Добрый! Сахим, можно попросить вас об одолжении?

– Всё что угодно!

– Покормите меня чем-нибудь, пожалуйста. Понимаю, что не вовремя, но очень кушать хочется.

– Сейчас всё организуем, правда Дуся?

– Безусловно! – подтверждает тот, хитро мигая сенсорами.

И организовывают. Никакой экзотики, обычный земной обед. Но почему-то становится так хорошо, как давно уже не было… Может потому, что публика отсутствует, может потому что чувствую тепло и доброту исходившие от обоих кормильцев, а может потому, что голод он ведь не тётка… Наверное, всё совпало. Хочется улыбаться и всех любить. Поэтому перед десертом прошу Дусю позвать Сахима, а когда тот прибегает, испуганный, вообразив, что опять что-то не так, настоятельно выдаю:

– Если вы сейчас же не выпьете со мной чаю – обижусь и не приду до ужина!

Он, облегченно выдыхает и составляет компанию. Со стороны, мы, наверное, производим странное впечатление. Земная бабушка и скайроанский повар пьют чай и неторопливо беседуют: о рецептах, о том как быстро пролетает время, о том как же хорошо, что на корабле нет сквозняков и ещё бог знает о чём. А робот-официант то и дело подкатывает, предлагая свои услуги. Но они не нужны, нам нравится вот так просто сидеть, говорить и смеяться. Так бывает, когда не важно, что чай остыл и печенье раскрошилось – важно лишь душевное общение. И, кажется, что робот это тоже понимает. Потому что, когда мы смеёмся, он замирает и издаёт странные звуки… наверное, это его смех.

Когда я прощаюсь и, наконец, выхожу в коридор, там меня поджидает другой сюрприз в виде доктора Асима:

– Здравствуйте, госпожа Лаврова! Услышал ваш голос, но не хотел отрывать от приятной беседы. Давайте зайдем ко мне в кабинет и я осмотрю вашу руку.

Иду. Даю осмотреть. Там правда и смотреть-то не на что, но пусть лучше убедится. Доктор даже приборчиками какими-то вокруг меня шаманит. Хочу его успокоить и говорю:

– Да ерунда, это а не ожог. Много шума из ничего. Не стоило оно того.

Смотрю, он как-то мнётся, кажется догадываюсь в чём дело:

– Доктор, если вы волнуетесь, за то что я могу подать иск, по этому поводу… Уверяю вас, никаких претензий у меня нет. А потому и иска не будет.

Кажется моя догадка не беспочвенна. Потому что Асим, расслабляется лицом, но для порядка уточняет:

– Ну, вчера мне так не показалось. Ожог, госпожа Лаврова, это совсем не ерунда. Хорошо, что напиток уже поостыл, а то могли бы и следы остаться.

– Поверьте мне, доктор, я очень хорошо себе представляю, что такое ожог. Если бы не стеснялась, то может быть и показала вам, какие именно следы он оставляет.

Асим удивленно поднимает брови.

– Нет, доктор, демонстрировать категорически отказываюсь. Да и ни к чему это. Тем ожогам больше пятидесяти лет.

– Но позвольте, я видел вашу карту… и если им столько лет, то вы на момент их получения были ребёнком?

– Именно так. Ещё один несчастный случай. Мне было три года… Оступилась и села в кастрюлю с крутым кипятком. Сварилась так, что бельё намертво прилипло к телу… В целом мало помню, разве, что невыносимую боль при перевязках, запахи сожженной кожи и мазей. А шрамы… Они всю жизнь на мне. Поэтому я знаю, о чем говорю, доктор.

Мы молчим и пауза затягивается. Надо менять вектор беседы:

– Да, доктор, кстати! Меня больше занимает совсем другой вопрос. Это чем же вы меня таким успокоили, что я столько продрыхла, а?

– О, это безвредный отвар, травы фумис. У вас на Земле есть похожая, называется мелисса.

– Про нашу знаю, и про её успокоительные свойства тоже. Но эффект от вашей покруче будет. Эвон, как меня укатала! Ладно, пойду я. Спасибо за помощь и за внимание, было приятно с вами пообщаться.

Мы расстаёмся, довольные друг другом.

Глава 13.

Слава богу, в каюту добираюсь без встреч и происшествий. Послевкусие двухдневного общения складывается предсказуемо. Хочется одиночества. Нет, нет и попутчики, и команда замечательные. Их искренность и расположение дорого стоят. Но корявость моего характера состоит в том, что как бы хорошо я не относилась к окружающим, как бы их не любила, (даже самых близких), не могла общаться без перерыва. Требуется таймаут. И так было всегда.

Наверное, поэтому мой ближний круг так узок. А в последние годы это уже почти и не круг, а скорее точка окружности… Наверное, поэтому многие ушли из моей жизни не приняв такой формат общения. А может просто я не умею дружить?

Помню как-то раз пыталась объяснить подругам почему меня так напрягает обязаловка. В том смысле, что дружим, в формате двадцать четыре на семь. На работе – вместе, после неё – тем более, а в выходные и праздники – с кем же быть, как не с подругами, плюс круглосуточные беседы в сети… Они даже совместное проведение отпусков планировали! Попыталась мирно сопротивляться, чтоб никого не обидеть придумывала уважительные отмазки. Не прокатило. А когда откровенно озвучила, что устаю от людей – не поняли. Как это? Отчего устала? От людей? Ответ – Да, поверг их в шок с последующим охлаждением всех тёплых чувств в мою сторону. Учитывая этот печальный опыт, последние двадцать лет, держу дистанцию. Охотно, но ограничено по времени, общаюсь и ухожу, тихонько закрыв за собой дверь.

Вот и сегодня, мой лимит исчерпан. Хочу вставить в ухо наушник с душевной аудиокнигой. Руки занять мышкой, на предмет поиска предметов в какой-нибудь казуальной игрушке.

– Глюк, прости, я в сеть, когда вернусь – не знаю. Напомни про ужин, – говорю и погружаюсь в мир бирюлек и чужих страстей.

– Хорошо, – говорит, всё понимающий друг и застывает, как бы, растворяясь в пространстве.

Но напоминать ему не приходится. Что-то громыхает в шкафу и возвращает в реальность. «Интересно что это было? Корабль не трясло, никаких маневров он не исполнял…» Полезла проверять. Наверное, в прошлый раз неудачно пристроила сумку на полке, вот она и свинтила. Собрала с пола рассыпавшееся добро и наткнулась на забытый кулон. Решила рассмотреть найдёныша повнимательнее.

А штучка-то не так проста как показалась. Даже при моей полной ювелирной безграмотности, понимаю, что это не бижутерия. Мало того, из подсознания всплывает слово – артефакт. Изначально кулон имел шестигранную форму, со временем грани сгладились до овала. Внутри три камня расположенные по вершинам воображаемого треугольника, а между ними вплетена руническая вязь. Не просто веточки и узорчики, а явно нечто несущее текстовую и смысловую наполненность. Да и сами камни уж очень похожи на настоящие. «Это что ж такое? И откуда оно на меня свалилось?» Чем дольше на него смотрю, тем сильнее возникает непреодолимое желание напялить на себя. Кажется, кулон просто умоляет об этом. И это при том, что я абсолютно равнодушна ко всем ювелирным изделиям вместе взятым. Нравится созерцать и никогда не хотелось обладать. А тут прямо наваждение. Верчу его и так и сяк, даже нюхаю… Вспоминаю про компаньона:

– Квест! Будь так любезен, глянь своим объективным глазом. Что ты об этом думаешь?

Тот не отказывает в любезности, сканирует, трещит микросхемами и выносит приговор:

– Кулон, весом четыре грамма, изготовлен из белого золота семьсот пятидесятой пробы. Состав: семьдесят пять процентов золота, двадцать пять процентов сплава платины, серебра и палладия. Инкрустирован драгоценными камнями: сапфиром, рубином и изумрудом, три карата каждый. Данное изделие внеземного происхождения, для определения точного места недостаточно данных. Нанесенная надпись так же не идентифицируется ни с одним из известных языков. Тома надеюсь я был полезен?

– Более чем! Квест, ты незаменим! Так как ты думаешь, его можно надеть?

– Излучений, вредных для человека, не обнаружено. Из чего следует, что он безвреден.

– Смотри, Петрович, верю тебе на слово, – угрожаю я эксперту, а сама всё-таки напяливаю побрякушку.

Жду, что разверзнуться хляби небесные… Но ничего не происходит. Висюлька легко и уютно устраивается на мне, несмотря на габариты. Да чего уж там, в масштабе площади моего тела, кулон выглядит не таким уж и большим. Короче, всё познаётся в сравнении. Смотрю на себя, всю в белом золоте с драгкамнями и думаю: «Есть не хочу… душа требует кофе!»

Поэтому, беру маленький бучок и снова плетусь на камбуз. Как хорошо, что я не первая. Некоторые члены команды уже ужинают. Сливаюсь с местностью и поджидаю Дусю. Завидев меня, тот летит на всех… что там у него… колёсиках.

– Дуся, а можно мне капучино на вынос? – клянчу я.

– Сейчас уточню, – басит он и катится назад.

Не успела оглянуться, вот он мой спаситель. Протягивает термокружку-непроливайку.

– Дуся – ты лучший в мире спасатель бабушек! Передай мою благодарность Сахиму, – шепчу я и отправляюсь в одно заветное местечко.

Пока все ужинают, я крадусь на смотровую площадку. Главное проползти мимо мостика не привлекая внимания командира, если он, конечно там. Вылазка удаётся. Ура! Меня не засекли. Сажусь в самый тёмный угол, втыкаю наушники, запускаю музыку и плавлюсь от удовольствия. Так я и знала! Что лучше всего на этот космический пейзаж ляжет внеземная музыка Алексея Рыбникова.

Вспомнились круизы на земных кораблях по земным водоёмам. Давно это было, но не менее приятно. Тогда, я точно также, ночью, пробиралась на верхнюю палубу, садилась поближе к носу корабля и испытывала нечто похожее. Там, всегда гулял ветер, но его порывы не мешали, а наоборот, усиливали ощущение полёта. Небо и вода сливались и было всё равно, где кончается одно и начинается другое.

Глава 14.

Вот и сейчас, внутри так пульсирует счастье, что слёзы наворачиваются. Ощущение нереальности происходящего обрушивается с каждым музыкальным аккордом. Непроизвольно закрываю глаза, слёзы срываются под напором век и зависают на щеках. Я улыбаюсь счастью, которое меня накрывает. От прикосновения к руке вздрагиваю. Это Азиз:

– Тамара, у вас всё в порядке?

– Тссс, – говорю и протягиваю ему наушник.

Удивляется, но подсоединяется… Слышит музыку, садится и прислоняется к стене… Открыто и счастливо улыбается…