Текст книги "Расплата"
Автор книги: Семен Малков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Кафе-ресторан на Остоженке, в старом московском доме, внешне не отличался роскошью, но внутри отделан был богато и шикарно и в нем царила интимная атмосфера. Цены в этом, по сути, закрытом клубе для избранной публики космические, доступные лишь постоянным клиентам.
Когда солидный «Мерседес-600» Бориса Осиповича припарковался рядом с невзрачным домом, Надежда удивилась. Со своими прежними друзьями она привыкла бывать в модных, шумных местах, а это заведение выглядело подозрительно скромным. Она даже немного оробела.
Удивляться было чему – с самого начала. Бутусов вошел к ней в квартиру один, но приехал с телохранителем, который остался на лестничной площадке. В его машине оказался еще один, который сидел рядом с водителем, таким же, как и он, здоровенным детиной. Когда отъезжали от ее дома, Надежда заметила, что вслед за ними двинулась еще одна иномарка, очевидно, с охраной.
– Не волнуйтесь, Надя, так нужно. – Борис Осипович, улыбнувшись, как всегда, одними глазами, заключил ее руку в свои ладони. – Ценности следует хорошо охранять. Мы с вами стоим дорого. – Проникновенно и горячо посмотрел ей в глаза. – Придется вам привыкать. Теперь повсюду с нами будут мои парни из службы безопасности. Но вы ведь не робкого десятка? Мне с первого взгляда это стало ясно. Я никогда не ошибаюсь!
Входную дверь им открыли, предварительно заглянув в смотровое окошечко. Бутусова, постоянного клиента, тут уже знали. Несмотря на все меры предосторожности, еще двое из его охраны прошли в ресторан, держа коротковолновую связь с оставшимися в машинах.
Предварительный заказ был, видимо, сделан по радиотелефону: Бориса Осиповича ждали. Стол в уютной кабине сервирован по-царски; ярко горят свечи… Чего только на столе нет! Самые экзотические, редкие блюда, лучшие вина и закуски…
В общем зале, где расположились, сделав заказ, телохранители, приглушенно звучит музыка, полумрак… Лишь столики ярко освещены. Все располагает к доверительным, задушевным беседам, к интимному, дружескому общению.
– У меня очень крупное дело, Наденька, а конкуренция жестокая и в выборе средств не стесняются, – объяснил ситуацию с охраной Бутусов: они уже оставили позади обязательные тосты и перешли на «ты». – Сейчас развелось много богатых людей. Удачливые предприниматели, и наши, и иностранные, ведут здесь дела, высокооплачиваемые специалисты фирм и банков. Но самая многочисленная клиентура – представители чиновничества всех рангов, разжиревшего на взятках; ворюги всех мастей и калибров.
Ты даже не представляешь масштабов казнокрадства и коррупции, – продолжал он доверительным тоном. – Кто, ты думаешь, частый гость среди наших клиентов? Директора предприятий и крупных государственных компаний, находящихся на грани банкротства и задерживающих зарплату своим работникам. Администраторы и генералы со скромным жалованьем, а стоимость особняков, что они заказывают, составляет сотни тысяч долларов.
Нам удалось захватить лучшие участки в престижной зоне отдыха за кольцевой автодорогой. Это жирный кусок! – Он внимательно посмотрел на заинтересованно слушающую Надю и сделал паузу: правильно ли поступает, посвящая ее в свои дела? – Вот и приходится принимать меры предосторожности, быть начеку. От этих разбойников всего можно ожидать. Многим очень хочется завладеть нашей золотой жилой. – Он помолчал. – Не напугал я тебя? – И показал в усмешке полный рот великолепных вставных зубов.
Надежда подумала: «Так вот почему он редко приоткрывает губы в улыбке!»
– Хочешь ворочать большими деньгами – будь настороже, всегда готов ко всему.
– Не боюсь я ничего! – заверила его Надя. – Живем один раз, и так, как начертано в Книге судеб. Тот, кому суждено сгореть в огне, не утонет!
– Вот это мне нравится, – одобрительно улыбнулся Бутусов: зачем стесняться своего дефекта, раз они станут близки. – Чувствую, мы с тобой поладим. Ты мне по душе!
Не стесняясь и не манерничая Надя налила себе и ему по полному фужеру прекрасного французского коньяка и предложила:
– Выпьем за то, чтобы нам хорошо было вместе, и не только телом, а и душой!
Они выпили еще много тостов, оживленно, как старые знакомые, рассказывая о себе и своей жизни то, что считали нужным для укрепления возникшего взаимного чувства. Оба были физически крепкими людьми и, несмотря на обильные возлияния, мало захмелели – сказывались великолепная закуска и отменный аппетит.
В одиннадцатом часу, когда они все уже сказали друг другу и, разгоряченные, наполнились сладостным томлением растущего желания, Борис Осипович, в упор глядя на Надежду, откровенно предложил:
– Думаю, нам нечего разводить китайские церемонии. Мы здесь потому, что оба этого хотим. Нам так надо. Мы можем здесь остаться. Для нас создадут подходящие условия. Идет?
Изнывая от страстного желания, смешанного с любопытством поскорее узнать Бориса всего как он есть, Надя все же усилием воли справилась с собой. «Еще не время сдаваться! Слишком большой куш на кону… Это не должно стать для него эпизодом», – мысленно решила она и сказала, вздохнув с искренним сожалением:
– Мне очень жаль, дорогой, но сегодня ничего не получится.
Видя, что у него сразу посуровело лицо и сдвинулись брови, она наклонилась к нему через стол и жарко прошептала:
– Ну не сердись. Мне самой не терпится, дурачок, но сегодня нельзя! По женским причинам. Неужели я не понимаю, что с тобой шутить нельзя? Всего один денечек! Прошу тебя, милый, потерпи до завтра! У меня дома. Давай лучше еще по полной на посошок, а то у тебя ни в одном глазу! – С этими словами она поднялась с места и села рядом с ним. Обхватив его мощную шею руками, пылко и умело поцеловала в губы, лаская языком грубые рубцы шрама. Бутусов, переполненный любовной жаждой, прижал ее к себе, ощущая под широкими ладонями горячее, подрагивающее и такое желанное тело… Однако как человек сильной воли решительно отстранил ее и тяжело дыша, хрипло произнес:
– Ну что же, пусть завтра. Поехали домой!
«До чего ты, кума, азартный игрок! – мысленно ругала себя Надежда, лежа утром следующего дня в постели и критически оценивая свидание с Бутусовым. – Ишь, решила себе цену набить! Будто он не понимает. Ведь умнейший мужик – насквозь все видит».
Она плохо спала ночь. Оттого ли, что много съела и выпила, а может, от неутоленного страстного ожидания, но сон не шел и лишь под утро удалось задремать. Надежда уже жалела, что, решив сделать выдержку, отказала такому серьезному, солидному человеку, как Бутусов. Ведь если он раскусил ее хитрость, запросто может послать подальше. Он ведь не мальчик, чтобы водить его за нос! Однако, поразмыслив, пришла к выводу: обязательно придет, в любом случае. Нужно знать этих дельцов – не переносят тратиться попусту, им всегда нужен результат.
Успокоилась, занялась текущими делами, а днем прилегла даже отдохнуть на часок-другой. Ей предстоит нелегкая ночь! Выспавшись, она приняла ароматическую ванну и стала не спеша приводить себя в порядок, готовясь к важному свиданию.
Рассуждения ее оказались верны: в восьмом часу раздался звонок и Бутусов по радиотелефону из своей машины сообщил:
– Привет, Наденька, еду к тебе. Как самочувствие после вчерашнего? Ты в форме?
– Как нельзя лучше! – бодро откликнулась она. – Только что из ванны. Можно повторить вчерашнее – выдержу! Вот только угощение послабее. Но я старалась, голодным не оставлю.
– Это дело поправимое – у меня в багажнике всего хватает; ребята доставят.
– Погоди, мы что же, будем встречаться при свидетелях? – стараясь говорить шутливым тоном, обеспокоилась Надя. – Ты что же, без них не обойдешься?
– Они нам не помеха. – Он не принял ее шутки. – Посидят на связи в соседней комнате или на кухне. Квартира у тебя большая.
Действительно, когда она открыла входную дверь, вслед за патроном вошли двое с большой картонной коробкой. Огромный холодильник Надежды еле вместил ее содержимое.
Телохранители вели себя по-хозяйски: взяли из холодильника все, что сочли нужным, и удобно расположились: один – в гостиной, у телевизора, другой – на кухне, с переносным транзистором. Для них такие дежурства привычное дело.
С учетом их соседства Надя, которая сначала собиралась принять Бутусова в гостиной, где у нее бар и особенно уютно, перенесла встречу в столовую. Усадила его, как хозяина, во главе стола и стала быстро, умело сервировать интимный ужин. Закончив приготовления, украсила стол цветами, зажгла свечи, погасила люстры и все светильники.
Еще до первой рюмки подошла к нему со спины, нежно обняла, горячо прошептала на ухо:
– Нам незачем торопиться, чувствуй себя хозяином, Боря! Ты так хорошо смотришься в моем интерьере. Без тебя теперь мне будет казаться, что здесь пусто!
– Поверь, я буду еще лучше смотреться в нашем особняке! – многообещающе рассмеялся Бутусов. – Квартирка у тебя, конечно, неплохая, но это не наш уровень. Бери выше!
Они провели за столом неторопливых два часа, весело разговаривая, перешучиваясь и призывно переглядываясь, как молодые супруги. Затем Надежда повела его в спальню, где, перед тем как лечь, они еще постояли у постели, сжимая друг друга в объятиях, целуясь и чувствуя, как тела наполняются страстным желанием.
Надя, не выдержав первой сладкого томления, стала его раздевать, с удовольствием массируя широкую, волосатую грудь, мускулистый живот… Убедившись, что он готов, быстро сбросила одежду, улеглась на постель и потянула его на себя. Он оказался очень силен, но мало искушен в любовных утехах. Надежда, рассчитывая на прочную, долгую связь, боялась проявлять излишнюю активность и опытность – надо сначала изучить его вкусы и повадки. Но этого ему и не требовалось – он был ненасытен и неутомим, не давал ей спать всю ночь и к утру довел до полного изнеможения.
Но она не была к нему в претензии. «Ну и способный мужик! – думала с усталым блаженством. – Даже слишком! Но ничего, здоровья у меня хватит». Недаром Надежда была тренированной спортсменкой.
Когда утром, весело хлопоча на кухне, она покормила его завтраком, Бутусов перед уходом взял ее за руки и без улыбки, очень серьезно сказал:
– Я рад, что не ошибся в тебе, Надя. Мне кажется, и ты довольна, что судьба свела нас. Так вот, – без обиняков предложил он. – Если ты не против, будем жить вместе. Ты мне подходишь. А со своей старушкой я культурно разойдусь. Дам им столько, что не пикнут!
Солидно, как муж, обнял ее, поцеловал изуродованным ртом и, грузно ступая, в сопровождении телохранителей направился к выходу.
Глава 30
«ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИА»
Марк проснулся среди ночи от собственного крика. Ему приснился кошмарный сон. На своем «блейзере» он везет сдавать в банк выручку от гастролей; выходит из машины с инкассаторской сумкой. Но тут дорогу ему загораживает какая-то темная фигура и с криком: «Отдай!» – пытается ее вырвать у него из рук. Он не отдает, прижимает к себе сумку. Но это уже не сумка, то Светлана, которая вырывается, а он ее не отпускает.
Она зовет: «Миша!» – и темная фигура обретает облик Михаила Юсупова. Он отнимает у Марка Свету и велит ей: «Беги!» Марк хочет вытащить пистолет и застрелить соперника, но руки не слушаются.
Михаил наваливается на него и с криком: «Предатель!» – хватает за горло, начинает душить. Ему надо сопротивляться, но он не в силах ничего сделать. Перед глазами все расплывается, он пытается звать на помощь и… просыпается в холодном поту.
– Что за чертовщина? Сердце как бьется! – пробормотал Марк, стараясь успокоиться.
Слишком много выпил вчера с горя. Но сон – вещий. Нечто такое может произойти и наяву. Нужно срочно принимать меры!
Вот уже несколько дней, как он снова поселился в своей старой квартире на Арбате. Жильцы еще окончательно не выехали, и Марк занимал только спальню. В остальных комнатах оставались их вещи. Все свои мысли он обратил на поиски путей примирения. Он не представлял, как жить дальше без Светланы, и лихорадочно старался найти спасительный выход. Главное – побыстрее разузнать все о Михаиле Юсупове. Может, он завел другую семью и Света для него пройденный этап. Это здорово помогло бы примирению. Еще не все потеряно!
– До чего же подвел Сало, – с горечью произнес вслух Марк, вставая с постели и нащупывая ногой тапочки. – Я-то думал, что в лагерях сгинул, а он уже тут и успел мне подгадить! Где он сшивается? Надо его разыскать, узнать, что успел наплести Свете.
Решил навести справки у торговцев зельем – вряд ли Витек бросил старые привычки. Сам он не смог, а тот послабее характером.
Марк умылся, оделся и сидя за нехитрым завтраком, который сам приготовил, стал обдумывать план действий по сохранению семьи. Весь расчет он строил на доброте и отходчивости Светиного характера, а также на изменениях в жизни Михаила. Пять лет – немалый срок; наверняка завел семью, – зачем ему сейчас Света и Петенька? Допустим, если у него нет детей, сын его заинтересует. Но как отнесется к этому его жена? Вряд ли одобрит. В любом случае он не будет возражать, если захочет встречаться с сыном, – ради Бога, лишь бы не лез к Свете!
Чем больше он думал, тем сильнее темнел лицом: на минуту представил, что Юсупов за это время не забыл Светлану, семью не создал, и внутри у него все похолодело. Ему вспомнился сон, и он осознал, что наяву все может оказаться значительно хуже. Михаил его уничтожит, если узнает правду. Надо собрать все свое мужество, опередить всех и найти его! Но сначала – отыскать Сальникова.
Определив план первоочередных действий, Марк вышел из дому – прогуляться по Старому Арбату, поговорить со знакомыми продавцами наркотиков.
Старый Арбат был необычайно живописен. С тех пор как из него сделали пешеходную улицу, он полностью перешел во власть кустарей, художников и торговцев сувенирами. Выставки картин, изделия народного творчества, пестрота товаров вкупе с толпами любителей и просто праздных, слоняющихся людей, среди которых попадалось много иностранцев, – все вместе придавало ему праздничный вид.
Марк шел не спеша, останавливался, с удовольствием рассматривал т, р одно, то другое. Арбат, свою родную улицу, он любил, и настроение его немного улучшилось.
Будто назло ему знакомые сбытчики как сквозь землю провалились; Марк дошел уже до Театра Вахтангова, когда наконец увидел Угря – такой кличкой наградили длинного, худого, верткого малого, с прыщавым, неприятным лицом. Для отвода глаз он торговал сигаретами; завидев старого клиента, уже издали отрицательно замотал головой.
– Сегодня ничего с собой нет! – шепнул он Марку, когда тот подошел. – Хозяин не разрешил, сказал – менты облаву затеяли. У него точная информация, прямо из отделения, – засмеялся он, показывая прокуренные лошадиные зубы.
– Я не за этим сегодня, – пояснил Марк. – Давно Сало не появлялся? Он у нас больше не живет, а мне срочно нужен.
– А что ему появляться, если он всегда на месте… – снова ощерился Угорь – его просто разобрало от смеха. – Считай, из нашей команды. Тоже вроде сигаретами торгует, но больше милостыней промышляет. Много гребет, сука, – с добродушной завистью поведал он, понизив голос. – Его, как инвалида-афганца, милиция не трогает, рэкет данью не обложил. Как видишь, у всех еще совести немного осталось. Если б травку не курил и не пил – денежный был бы мужик, – заключил он. – Хотя, с другой стороны, трезвым руку протягивать небось постыдился бы.
– Слушай, Угорь, а как его разыскать? – прервал его болтовню Марк. – Где он обретается?
– Да здесь, совсем недалеко. За Смоленским гастрономом, у входа в метро, – под аркой и сидит. А ты приходи завтра с бабками – товар будет.
Узнав, что нужно, Марк ускорил шаг и за углом, на Садовом кольце, сразу увидел Сальникова, который, подвернув здоровую ногу и выставив протез, сидел под аркой.
Марк давно не видел старого приятеля, но, сдержав первый порыв – броситься, обнять, остановился: лучше немного понаблюдать и собраться с мыслями. Он не ожидал, что Сало так опустится, дойдет до жалкой, унизительной роли уличного попрошайки. Узнать его трудно: лицо почти полностью скрывают спускающийся на глаза чуб и спутанная борода; облачен довольно модно, но замызганно; сидит согнувшись, низко опустив голову, в позе, свидетельствующей о состоянии либо похмелья, либо наркотического опьянения.
Перед ним на невысоком опрокинутом ящике разложены сигареты и шапка, куда покупатели или просто сердобольные прохожие бросают деньги – видны и крупные купюры. Кажется, сидящий дремлет, но нет, – он периодически приподнимает голову и, бросив быстрый взгляд по сторонам, убирает набросанные деньги в карман брюк.
Убедившись, что соображает Сало достаточно хорошо, Марк подошел.
– Привет, Витек! Постоял я тут и заметил, что за пять минут ты неплохо заработал. Может, сделаешь перерыв и уважишь старого друга? Поговорить надо.
Сальников сразу узнал его голос и, взглянув исподлобья, хрипло бросил:
– Не о чем нам с тобой говорить, подлюга. Я тебя за человека считал, нормальным пацаном ты был. Не чаял, что поступишь как…
– Вот я и хочу тебе все объяснить, – перебил Марк. – Не так все было, как ты думаешь. Ты что Свете сказал? Она сама не своя. – Он решил скрыть, что жена его прогнала.
– Правду и сказал, – не глядя на него процедил Сальников. – Что перед вашей свадьбой точно узнал все о Мишке, велел, чтоб ты ей передал, ты обещал. – И поднял на Марка горящие гневом и ненавистью глаза. – Как же я жалею, что доверился тебе, гаду, и сам этого не сделал! Мог ли я подумать, что ты окажешься падлой. Мишка ведь был тебе верным другом, и Ольга Матвеевна относилась к тебе, как мать. А ты обманом жену у него увел, сына лишил! Да я тебя своими руками придушу! – прошипел он, непроизвольно схватившись за костыль. – Если у них дело не кончится миром… Вот только повидаю Мишку, разберусь… – угрюмо пообещал он, овладев собой. – Моя жизнь все равно пропащая. Так что делай ноги, пока я в себе.
Марк не был трусом; конечно, временами охватывает страх перед неминуемой расплатой, но положение безвыходное. Он либо сумеет выстоять и сохранить свой брак, либо потеряет сам смысл существования. Может, это помешательство, но без Светы жизнь ему не в радость! А сейчас надо уходить.
– Вот что, Витек! Не все ты понимаешь. Давай сделаем так. Я поговорю с Мишей, и пусть он решает, казнить меня или миловать! – И добавил, красноречиво оглядывая его: – Ты где хоть обитаешь? Бомж, что ли? У меня на старой квартире для тебя всегда место найдется.
– А хотя бы и так! Для меня здесь любой чердак как дом родной. Скорее подохну, чем приму что-то от такой падлы, как ты! – непримиримо бросил Сальников ему вслед. – Жалостливый какой! Ты Мишку пожалел после всех его бед, ублюдок?
Но Марк уже не слышал его ругани, быстро шагая, он почти бегом устремился к дому. Сегодня не до работы: надо срочно установить местонахождение Михаила Юсупова.
После разрыва с мужем Светлана находилась в смятении. Все ее мысли были заняты одним: что ждет впереди ее и сына? С волнением и страхом ждала она встречи с Мишей – ведь прошло столько лет! Непроизвольно желая напомнить себе о былом и проверить свои чувства, решила съездить с Петенькой на Ваганьковское кладбище – на могилку его бабушки.
Осень уже окрасила деревья багрянцем, но было еще тепло. С букетом роскошных георгин они подошли к хорошо ухоженной могиле Ольги Матвеевны, с красивой оградой и высоким мраморным крестом.
– Здесь покоится твоя вторая бабушка, – возложив цветы, объяснила сыну Света. – Она происходила из старинного рода. Ты же читал про князей и бояр? Многие из них немало сделали для величия России. Твой папа в прежнее время тоже был бы князем…
– Как князь Владимир Красное Солнышко или вещий Олег? – удивился Петя. – Мам, давай я прочту бабушке стих о вещем Олеге! – предложил он и бойко начал декламировать:
Как ныне сбирается вещий Олег
отмстить неразумным хазарам.
Их села и нивы за буйный набег… –
– Мам! А кто такие хазары? – спросил, прерываясь. – Они тоже русские?
Света с удивлением обнаружила, что сама этого не знает, и ответила:
– Они из народностей, которые потом вошли в Россию, сынок.
– А мой папа насовсем погиб? У него там – далеко – тоже есть могилка?
Вопрос сына привел Свету в замешательство. «Ну что я ему скажу, когда появится Миша? Как объясню, что через столько лет его отец оказался живым и невредимым?» Но она все же нашла подходящий ответ:
– Может, и не насовсем, сыночек. Сказали, что он погиб в Афганистане, но оттуда, бывает, возвращаются те, кого уже не числили в живых.
– Выходит, и наш папа может вдруг вернуться? – с робкой надеждой посмотрел на нее Петя.
– Вполне может быть, – ответила сыну Света, чувствуя, как ее охватывает волнение, а душа жаждет, чтобы это наконец свершилось. – Правда, было бы здорово?
В этот момент к ним подошла пожилая женщина в кладбищенской робе, убиравшая могилу Ольги Матвеевны и, поздоровавшись, поинтересовалась:
– Вы, милые, кем доводитесь покойной?
– Невесткой. А мой сын – ее родной внук, – эти слова вырвались у Светы сами собой – будто ничто и никто не разлучали ее с Мишей.
– Выходит, это ваш муж нанял меня ухаживать за могилкой? Такой порядочный с виду молодой человек… а вот… задолжал. И вас я впервые здесь встретила.
Ее слова смутили Свету, но она и тут нашлась, что ответить.
– Он сейчас в отъезде – такая у него работа. А я здесь бываю, только изредка. Чаще не получается. Вы скажите, сколько надо, – достала сумочку, – я заплачу.
– Триста рубликов, милая, – обрадовалась старушка. – А то я уж горевала – ждать-то мне не сподручно, старая я.
Света отдала ей деньги, взяла сына за руку и направилась к выходу. Она уже твердо знала, что ничего так не хочет, как вновь увидеть Мишу – каким бы он ни стал, и любовь ее к нему не угасла.
Материальные проблемы навалились на Светлану сразу после разрыва с Марком. Собственные ее небольшие накопления на сберкнижке, куда поступала мизерная зарплата в театре, растаяли, как весенний снег, – при таких-то ценах.
Марк, имея немалый счет в коммерческом банке, предоставил в распоряжение Свете лишь кредитную карточку, по ней она без помех покупала все необходимое. Теперь она намеревалась карточку возвратить, так как собиралась развестись и считала неэтичным далее ею пользоваться. На помощь отца рассчитывать пока тоже не приходится – в институте уже несколько месяцев задерживают выплату денег.
«Положение хуже губернаторского, – думала Светлана, проверив остаток на сберкнижке. – Надолго не хватит. А как жить дальше? Придется, наверно, вернуться на эстраду, а может, совсем уйти из театра. Жаль…»
В театре у нее новая роль, с эффектной выходной арией, – обещает принести большой успех. Она с увлечением репетирует, и это отвлекает от мрачных дум и мирит с предстоящей одинокой жизнью. Имя ее хорошо известно в шоу-бизнесе. Сначала дублерша примадонны ансамбля, она вскоре сама стала успешно исполнять сольные номера; однако Марк, когда они поженились, воспротивился этому. В отношении Светланы соблазнов шоу-бизнеса он опасался. Легкие нравы и обычаи, принятые среди звезд эстрады, возможные ее высокие личные доходы – все это сделает ее независимой, в том числе материально. Зачем создавать предпосылки для разрушения их брака?
– Ну зачем тебе двойная нагрузка? – убеждал он ее. – Ты же театр оставлять не собираешься? Материальных проблем у нас нет. Так какой смысл?
К этому времени он стал независимым предпринимателем, создал собственную эстрадную группу, которая пользовалась немалой популярностью. Марк умел дружить с прессой и телевидением и потому создать рекламу и обеспечить кассовый сбор. В средствах они не нуждались. Он купил шикарный «блейзер», весьма престижную в среде эстрадников машину, и считался процветающим продюсером.
Теперь придется ей возобновить свою эстрадную деятельность – так решила Светлана. Надо созвониться с Марком – он ее удалил с эстрады, пусть теперь поможет вернуться. Ничего страшного: она уже не молоденькая статистка, у нее есть имя, за себя постоять сумеет. А его содействие ни к чему ее не обязывает. Разойтись надо культурно, без вражды, – ведь немало лет вместе и, работая на эстраде, все равно никуда друг от друга не деться.
Светлана собралась уже сесть за телефон, чтобы его разыскать, но не пришлось: он позвонил сам, заговорил, волнуясь:
– Света, нам нужно серьезно поговорить. Чем раньше, тем лучше. Не возражаешь? Ушел я безропотно, как ты велела: хотел дать тебе время остыть и хладнокровно все обдумать.
– Хорошо, приезжай, – спокойно согласилась она. – Я сегодня вечером не занята. Но не надейся, что мое решение изменится. Не для того мы столько лет дружили, делили наши дни, чтобы стать врагами. Неправильно это…
В ожидании Светлана набрала номер телефона матери. Мама, с ее честной, бескомпромиссной натурой, поможет ей избежать ошибки.
– Ты все правильно решила, доченька, – выразила свое одобрение Вера Петровна. – Не стоит идти на попятный, Ма-рик… Ты теперь не сможешь его ни любить, ни уважать. Как я – Ивана Кузьмича… Какая же это жизнь? Ты еще молода, и хоронить себя рано. – И добавила с горечью, как бы каясь: – Сама знаешь, я хорошо к нему относилась; благословила ваш брак. Но за то, что он сделал против Петеньки, я уж не говорю про тебя и Мишу, нет ему от меня прощения. И видеть его теперь не смогу!
Приехал Марк, с большим букетом свежих роз. Светлана укрепилась в своем решении и встретила его с холодным спокойствием. Как ни в чем не бывало приняла цветы, поставила в вазу и, указав на кресло, села напротив.
– Давай, Марк, обсудим положение не как муж с женой, а как старые друзья, – взяв инициативу в свои руки, предложила она подчеркнуто деловито. – Без эмоций и бурных сцен – они ни к чему не приведут.
– Но, Светочка, ты должна меня выслушать! – с мольбой во взгляде и голосе пытался возразить Марк. – Даже преступники имеют право на последнее слово.
– И тебя никто не лишает этого права. Только… оно дается в заключение. А пока… ты ведь мужчина – выслушай меня и постарайся вести себя спокойно.
Он печально умолк, совсем расстроившись.
– Давай, Марик, без обиды. В трудное время, когда мне было особенно тяжело и я не знала, погиб Миша или нет, ты вел себя безупречно, здорово помогал нам с мамой. – Она помолчала. – Я твердо решила тогда не выходить замуж без любви и остаться верной памяти Миши. Но дрогнула – из-за Петеньки. Приняла твое предложение, потому что уважала тебя за самоотверженность и преданность. Думала, для тебя наше счастье важнее собственного. Но жестоко ошиблась.
Марк подавленно молчал, и она, прямо глядя ему в глаза, спросила:
– Так что же ты хочешь от меня, Марик? Ведь совесть у тебя есть? Я никогда тебя не любила, а теперь и уважать не могу. И ты считаешь, что после этого мы можем жить вместе? Молчишь? Потому что понимаешь – прежнее не вернется. По-новому надо.
– Это… как же? Что ты имеешь в виду, – словно очнувшись, поднял на нее глаза Марк. – Что предлагаешь?
– Мы много лет дружили, без любовных отношений. У нас были с тобой и хорошие минуты, – мягко, потупив взор, произнесла Светлана. – Давай же не будем все это портить. Нам предстоит новая жизнь, и мы неизбежно будем встречаться. Простим друг другу плохое и дадим свободу. Я готова – постараюсь забыть все дурное, что ты сделал из любви ко мне. Мы еще молоды, и у каждого есть перспектива.
Марк слушал ее, мрачный как туча. Не может он с этим примириться!
– Вот что надумала! Понятно… Новая, свободная жизнь и, конечно, развод. Но я не согласен! Слишком у тебя все просто получается. Ты поступаешь неразумно!
– Это почему же ?
– Потому, что рассчитываешь, наверно, соединиться с ним… с Михаилом. А если у него уже есть семья, дети? О них ты подумала? Неизвестно еще, как отнесется он к твоей свободе. Подумай сама, Светочка! Если у вас с Михаилом ничего не получится, – ты уверена, что найдешь кого-то лучше меня? Кто так же любил бы тебя и Петеньку?
Он умолк, потом заговорил снова:
– Сама же говоришь, что зла на меня не держишь. Ведь на дурной поступок я решился только из любви к тебе… я ее пронес через всю жизнь.
Что еще ей сказать?
– Прошу тебя, заклинаю! Не принимай окончательного решения до встречи с Михаилом! Не губи жизнь мне и себе! – И, боясь услышать то, что уже слышал, вскочил с кресла, не давая ей ответить. – Подумай над моими словами! Не торопись!
У него осталась последняя надежда: может, время сработает в его пользу, Михаил ее разочарует, и все кончится благополучно.
– А ты подумай над тем, что я предложила. Торопиться и правда некуда. – Она встала и протянула ему кредитную карточку. – Вот возьми, ты, наверно, впопыхах забыл.
– Мы еще не в разводе, и ты пока моя жена! – отвел ее руку Марк. – До того как мы расстанемся окончательно, я настаиваю, чтобы ты пользовалась этой карточкой. Потом разберемся. Я взял на себя обязательства, и ты не имеешь права унижать меня тем, что я оставил семью в плачевном положении.
– Ну ладно, может, в этом ты и прав, – не очень охотно согласилась Светлана. – Но твоя щедрость не повлияет на мое решение.
«Это мы еще посмотрим! – обрадованно подумал Марк, выходя из дома. – Все-таки что-то мне удалось…»
Когда он вышел на улицу, его охватил озноб. Надо собрать все свое мужество, встретиться и поговорить с Михаилом раньше, чем Светлана это сделает.
Михаил пролежал в больнице дольше, чем думал, – слишком медленно срастались ребра. У Сергея Белоусова дела шли значительно лучше: рука зажила и его выписали. Вместо него на соседней койке лежал новый больной – небритый старик, который непрерывно стонал. «Господи, поскорее бы отсюда убраться! – мечтал Михаил, массируя больной бок. – Так хочется наконец увидеть, какой же у меня сын!»
Много раз пытался он его представить, и воображение упорно рисовало ему сына похожим на мать – золотистая головка, синие глаза, – потому что милее этого образа нет для него на белом свете.
Сегодня настроение у него неплохое: при утреннем обходе лечащий врач объявил, что дня через два его выпишут. Не мешает пройтись и немного размяться… Но тут дверь в палату открылась и вошел Белоусов.
– Привет выздоравливающим! – Улыбаясь, он подошел к койке Михаила. – Значит, послезавтра – на волю? Только что узнал в отделении. – Выложил на тумбочку принесенные гостинцы и весело заявил: – А мы тебя ждем не дождемся. Сотрудники – и особенно сотрудницы – заинтригованы. Мы же все сыскари, и про тебя уже имеется полная информация – о твоих подвигах в плену и у Ланского. Ты заранее завоевал авторитет, не приступая к работе.
Михаил бросил на него вопросительный взгляд, и он доложил:
– Все бумаги – чтобы перевести пай на твое имя – я подготовил и привез на подпись, так что из больницы ты выйдешь уже совладельцем и генеральным директором фирмы. Думаю, на первом же заседании станешь председателем совета. Большому кораблю – большое плавание! – И тепло пожал Михаилу руку.
