Текст книги "Азау(Рассказы)"
Автор книги: Сека Гадиев
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
ДЫСА
Когда-то в Ганисе жили пять фамилий: Тогузата, Сачината, Гадиата, Дзестелта и Дзгойта. Это был работящий народ, они ни в чем не знали недостатка, любили друг друга и жили дружно, как одна семья. Они щедро делились своим достатком с бедняками, тянувшимися к ним со всех сторон, и относились к чужим так же приветливо, как и к своим.
Однажды в Ганис пришли муж и жена: его звали Дзанаспи» ее-Дыса. Им отдали какой-то курятник на краю села, и они поселились там. Дыса была мастерица на все руки, Дзанаспи – искусный сказитель, и люди полюбили их.
Когда Грузия присоединилась к России, русские войска стали двигаться на юг, в горах началось строительство дорог. Как-то зимой жители Ганиса, по одному человеку от каждого дома, отправились на дорожные работы. Дзанаспи пошел вместе со всеми.
На склоне Гордзле его снесла лавина и далеко внизу он разбился об скалы. Ночью был сильный снегопад, дул северный ветер. Одна за другой сходили с грохотом лавины, и труп Дзанаспи оказался похороненным под снегом на дне ущелья.
Через три дня выглянуло солнце. Мир сверкал белизной, лишь кое-где по склонам чернели стены домов. Дыса стояла у двери, глядя в сторону перевала: она ждала Дзанаспи. С забора в ее сторону, словно вестник беды, каркала ворона.
«Не случилось бы чего. с моим мужем», – подумала Дыса,
Тей временем появился человек с вестью о том, что Дзанаспи унесла лавина. От причитаний Дыса растаяли бы камни, превратившись в слезы. Но и камни были скрыты под толстым слоем снега. Люди, поднявшись по тревоге, отправились в горы и три дня провели в поисках, раскапывая снег. Но найти Дзанаспи не удалось, и он до весны.остался лежать в ущелье. Дыса каждый день отправлялась на поиски, но все напрасно: она тоже не смогла найти тело мужа.
Но вот день стал удлиняться, пригрело солнце, пришла весна. Снег начал таять, и однажды кто-то увидел в ущелье тело Дзанаспи. У Дыса не было ничего, поэтому соседи похоронили Дзанаспи за свой счет, устроили по нему поминки, сказали:
«Светлая тебе память!», и разошлись. Долго еще из осиротевшего дома слышались рыдания Дыса.
Дыса в знак траура надела.на себя грубошерстную рубаху и в течение года не прикасалась к скоромному. Через год она с помощью соседей устроила поминки в знак снятия траура, после чего продолжала жить в бедности в своем убогом углу. Она была уже немолода, но и старой ее нельзя было назвать. Впоследствии многие сватались к ней, но она не соглашалась и жила в одиночестве.
Как раз в это время у начальника Косетского округа служил возницей Мацка Мирикаты. Он научился кое-как читать, кое-что умел говорить по-русски и, очень этим гордясь, смотрел на людей сверху вниз. Если надо было обратиться к русскому начальству или дать взятку, его просили быть посредником. Постепенно Мацка стал правой рукой начальника. В народе он получил кличку «Лисиц», многие так и обращались к нему, хоть его и передергивало при этом.
Мацка часто бывал в Ганисе. В дни праздников он постоянно крутился там, не пропуская ни одного застолья, скромно присаживаясь с краю. Небольшого роста, худощавый, с большим горбатым носом, глубоко посаженными серыми глазами, тонкими губами, с торчащими густыми усами и бровями, он был похож на черта.
Ему понравилась Дыса и он решил посвататься к ней. Он стал еще чаще бывать в Ганисе, надеясь как-нибудь сблизиться с Дыса, но не смог ни разу даже поговорить с ней, потому что она, сразу сообразив, что у него на уме, избегала его. Мацка был закоренелым холостяком, он состарился, подбирая объедки своих хозяев, и одному богу известно, почему к старости ему взбрело в голову жениться.
Как-то летом вышел указ переписать все население и Мацка с приставом отправились в Ганис. По дороге Мацка сказал приставу:
– В Ганисе мне понравилась одна вдова. Вот если бы ты помог мне просватать ее1
Пристав ответил, глядя вдаль:
– По нынешним законам для этого требуется ее согласие. Если она не будет возражать, то это сделать очень легко.
– Она, как я понял, не особенно этого хочет, но если ты припугнешь ее, то, думаю, согласится.
– Хорошо, посмотрим, – ответил пристав.
Приехав в Ганис, они остановились у священника. Молодой черноусый пристав сидел за столом и, звеня медалями, листал какието толстые книги. Напротив нйго сидел, как сыч, волосатый священник, меланхолично перебирая четки. Его жена, временами поглядывая на пристава, крутилась по углам, собирая на стол. Она то садилась рядом с мужем напротив пристава, то снова вскакивала, как будто ее что-то жгло. Вид пристава явно приводил ее в волнение.
Мацка, похожий на старого черта, стоял рядом с ними, время от времени выкрикивая в дверь имена тех, кого называл пристав. Началась перепись. Через некоторое время пристав, откинувшись на спинку стула, сказал:
– Э-э… Позови-ка сюда эту вдову! Мацка вышел и вернулся вместе с Дыса. Она остановилась в дверях. Пристав сказал ей:
– Поговори-ка вот с батюшкой.
Священник, заранее предупрежденный, встал и вышел с ней за дверь.
– Привалило тебе счастье, Дыса, – сказал он ей. – До сих пор в твоей жизни не было ничего хорошего, а вот теперь бог увидел тебя. Видно, какой-то ангел помогает тебе. На тебе хочет жениться Мацка!
– Пусть проклявший тебя страдает до того дня, когда я выйду замуж! Я ведь уже старуха, какое мне время думать о замужестве?
– Не упорствуй, Дыса! Перед тобой открывается жизнь, а ты бежишь от нее! В наше время все зависит от начальства, а Мацка им как сын родной. И денег у него много.
– Нет, нет, дай тебе бог здоровья, не говори мне о нем. Пусть ему пойдут впрок его деньги. А начальство– что мне до него?
– Не говори так! Не дай бог, если они разгневаются на тебя! Ведь тебя сгноят где-нибудь, никто и не узнает, куда ты делась.
– Бог мой! Да неужели они такие звери, что и человека могут погубить?
– Они не звери, но имеют власть над людьми и вольны делать с ними все, что угодно.
Дыса опустила глаза и сказала:
– Пусть делают, что хотят, ведь даже змея не жалит без причины. Я замуж не пойду.
– Я говорю тебе, как родной дочери: смотри, не ошибись. А там дело твое.
– Дай бог здоровья твоей дочери, но я замуж не собираюсь. Священник вернулся в дом и передал приставу весь разговор. Дыса направилась было домой, но пристав велел вернуть ее. Когда она вновь появилась в дверях, он спросил ее:
– У тебя есть билет?
– Какой билет?
– Вид на жительство.
– Да ведь меня все здесь знают! Спроси вот у священника, с каких пор я здесь живу.
– У священника свои дела, у меня – свои. Я в этом округе начальник, и должен делать то, что мне предписывает закон. Те, у кого нет билета, подлежат аресту.
– Так в этом селе ни у кого нет билета, что же, ты всех их арестуешь?
– А это уж не твое дело. У тебя нет билета, и я пока арестую тебя.
Дыса отвели в какой-то хлев и заперли там на замок, Три дня, пока продолжалась перепись, ее продержали там. Через три дня ее снова привели к приставу.
– В какой срок ты сможешь представить билет оттуда, где жила раньше? – спросил пристав.
– Какой там билет? Разве князья дадут мне билет, ведь мы бежали от них!
– Еще лучше! Так ты из абреков?!
– Я не из абреков. Князь хотел продать нас вместе с, мужем, н мы бежали от него.
– Какая разница, почему вы бежали! Любой, кто бежал от хозяина – разбойник. Уж теперь-то тебя обязательно надо связать и отправить обратно к князю.
Дыса связали и пристав отправил ее к князю, написав ему записку:
«Возвращаем вам женщину из беглых холопов. Прошу не отсылать ее никуда, она нам еще понадобится, мы выкупим ее у вас».
Перепись закончилась, и пристав с Мацка уехали. Через несколько дней пристав дал Мацка бумагу, и тот отправился выкупать Дыса у князя. Мацка заплатил князю пятьдесят рублей и купил у него Дыса.
Волей-неволей она стала женой Мацка. Они жили, как собака с палкрй, ничего друг другу не прощая. Мацка надеялся силой добиться ее любви и каждый день бил ее. А Дыса ненавидела его, не подходила к нему близко и он ни разу не слышал от нее доброго слова.
Так они жили. Мацка по-прежнему служил возницей, а Дыса стирала для господ белье.
Вскоре вышел указ о том, чтобы все, кто не обвенчан в церкви, обязательно сделали это. Мацка и Дыса не были обвенчаны. Мацка с приставом отвезли ее в Ганис и буквально силком загнали в церковь. Мацка сунул священнику в руку пять рублей и тот обвенчал их.
Шли годы. В Косете сменилось начальство. Новое не было расположено к Мацка, в Косете для него уже не было места, и ему пришлось поселиться в Ганисе, в курятнике Дыса. Мацка, привыкший есть за одним столом с начальством, требовал, чтобы и Дыса кормила его тем же. Но разве могла Дыса кормить его изысканными блюдами? А Мацка постоянно бил ее за это. Дыса много раз обращалась в церковный суд, но ответ всегда был один и тот же: «Кого соединил бог, тех люди не властны развести». И ей приходилось, плача, возвращаться домой ни с чем.
Мацка болтался по свадьбам и поминкам. Однажды, возвращаясь с попойки, он, пьяный, свалился со скалы. Люди принесли его труп домой, похоронили и разошлись.
Дыса еще несколько лет прожила в свое удовольствие, хоть в бедности, но свободной, а потом умерла и она.
САФИАТ
В те времена, когда Россия, после присоединения к ней Грузии, укрепляла свою власть на Кавказе, в Алагирском ущелье, в селении Нузал, жил бедный человек Саукудз Сауаты с женой своей Саниат. Саукудз мечтал о сыне, но у них долго не было детей.. Наконец, через несколько лет его жена забеременела.
Однажды ненастной зимней ночью Саукудз сидел у огня, накинув на плечи старую шубу. За дверью бушевала снежная буря, в очаге, вспыхивая неровным пламенем, горел хворост. В углу на соломенном тюфяке лежала Саниат. Она стонала, держась руками за живот – ей пришло время рожать. Соседские женщины, собравшись вокруг нее, старались подбодрить ее и помогали ей, как могли. Прошло немного времени и Саниат родила девочку. Женщины смолкли. Наконец, одна из них произнесла:
– Все же лучше девочка, чем совсем ничего. Саниат, застонав, ответила:
– Женщина и рождается в черный день, и жизнь ее черна! Прошло семь дней. Саниат собрала соседок и они дали девочке имя Сафиат.
Шло время. Сафиат росла в любви и ласке, ни в чем не зная нужды. Родители не могли нарадоваться на нее, Саукудз уже и не вспоминал, что когда-то мечтал о сыне.
Когда Сафиат исполнилось семнадцать лет, о красоте ее уже ходили легенды. Она и вправду была красива: черные глаза и брови, чистый, высокий лоб, длинные толстые косы, тонко очерченный рот, белоснежные зубы, тонкая талия, высокая грудь – словом, всем красавицам красавица.
Многие юноши ходили по ней с ума, к ней отовсюду приезжали сваты, но никто не мог добиться ее согласия. Отец тоже не хотел пока никому отдавать ее. Он гордился красотой дочери и не видел вокруг ни одного человека, который был бы, по его мнению, достоин ее.
Неподалеку от Нузала, в Алагирских горах, жил Бибо из рода Тулата, смелый человек, отличный наездник. У него повсюду были друзья – в Чечне, Ингушетии, Кабарде. Тулата издавна были в кровной вражде с Сауата, родом Саукудза, но случилось так, что Бибо и Сафиат полюбили друг друга. Им приходилось скрывать свои чувства и никто из людей не знал об их любви. Бибо не смел и подумать о том, чтобы послать сватов в дом кровников.
В те же годы жила в Ардоне старая вдова по имени Айсат. У нее не было никого, кроме единственного сына Гади. В доме Айсат часто останавливались приезжие русские – чиновники и торговцы. Айсат радушно принимала их, надеясь, что они в конце концов обучат ее сына своему ремеслу. И в самом деле, Гади очень быстро научился говорить по-русски и мало-помалу начал разбираться в коммерции.
Стараниями Айсат Гади сдружился с начальством и те всюду брали его с собой. Однажды Гади вместе с приставом поехал в Нузал. Был какой-то праздник, молодежь танцевала на площади и среди танцующих Гади увидел Сафиат. Ее красота поразила его. Словно окаменев, стоял он посреди праздничной толпы, не отводя глаз от плывущей в танце Сафиат.
С тех пор Гади стало трудно узнать. Он днем и. ночью думал о Сафиат, бросил все дела и жил только своей любовью. Его мать, женщина старая и умная, сразу догадалась, в чем дело. Узнав, что сын влюблен в бедную горскую девушку, она сказала ему:
– Счастье не придет к тебе само. В наше время счастлив тот, кто богат.
Слова матери понравились Гади и он с еще большим усердием занялся коммерческими делами.
Один хитрый человек из Нузала, по имени Кукуш, каким-то образом узнал» о том, что Гади влюблен в Сафиат. Кукуш стал часто появляться в Ардоне. Он приходил к Гади с рассказами о Сафиат, поэтому дверь дома Гади была всегда для него открыта и там его всегда ждало угощение.
Как-то Гади снова отправился с приставом в Нузал и по дороге рассказал ему о своем намерении посвататься к Сафиат. Приставу было приятно узнать, что его друг собирается жениться, ион обещал Гади свою помощь.
Когда они приехали в Нузал, пристав попросил устроить танцы. Собралась молодежь, начали танцевать, но что-то не клеилось, словно чего-то не хватало. Наконец, появилась Сафиат, подошла к танцующим и стала среди девушек. Все оживились, как будто только ее и ждали. Веселье вспыхнуло с новой силой и эхо в горах вторило звукам гармоники.
У Бибо в тот день были гости из Ингушетии, он пришел с ними. Кукуш, избранный распорядителем, старался сделать так, чтобы Сафиат все время танцевала с Гади, и когда Бибо попытался вывести в круг одного из своих гостей, Кукуш стал выталкивать его. Бибо, разгневавшись, схватил Кукуша н вышвырнул его из круга. После этого веселье расстроилось, все разошлись, но на ныхасе люди долго еще издевались над Кукушем, позорно изгнанным с танцев. Тот, обозленный, поклялся, что не простит Бибо этого оскорбления.
Тем временем пристав встретился с Саукудзом и сказал ему, что Гади просит выдать за него Сафиат, и что это очень хорошо, потому что Гади, имея друзей среди начальства, будет поддержкой Саукудзу. В те времена мало кто решился бы возразить приставу, Саукудз тоже не стал возражать, только заметил:
– Это еще зависит и от дочери, захочет ли она… Кукуш, затаив против Бибо злобу, искал способа, чтобы посчитаться с ним. Однажды, спрятавшись среди камней у родника, откуда Сафиат обычно брала воду, он подслушал ее разговор с Бибо и понял, кто перешел дорогу Гади.
В тот же день он поехал в Ардон и рассказал Айсат и Гади все, что слышал. Айсат ласково приняла Кукуша и хорошо угостила его.
– Кукуш, – сказала она, – я сделаю так, чтобы Бнбо был наказан за причиненное тебе зло. Но для этого ты должен будешь подтвердить все, что Гади завтра скажет начальству о Бибо.
Кукуш согласился. Айсат обратилась к Гади:
– Отнять невесту-все равно, что отнять душу. Пусть не пойдет тебе впрок мое молоко, если ты не сумеешь натравить власти на Бибо и тем отомстить за свою обиду!
Гади дал матери слово, что сделает так, как она хочет.
Батрак Гади, Махамат, слышал их разговор и послал к Бибо человека с известием о том, что ему следует опасаться ареста.
На другой день Гади заявил приставу, что Бибо крадет лошадей, что он грабит и убивает людей на дорогах. Кукуш выступил свидетелем и подтвердил, что все это правда. Пристав отправил за Бибо казаков, но те вернулись ни с чем: Бибо уже скрылся.
Через некоторое время Саукудз, возвращаясь домой из: Дзауджикау, остановился на ночлег в доме Гади. Тот щедро угостил его, выставив на стол изысканные блюда и напитки. На другой день Саукудз отправился дальше. В дороге он простудился и, добравшись до дому, слег. Он позвал к себе дочь и стал ее уговаривать выйти замуж за Гади. Сафиат наотрез отказалась. Разгневавшись, отец обрушился на дочь с проклятьями.
Его состояние все ухудшалось и через неделю он умер. В те времена существовал обычай охранять могилу первые три ночи. В доме не было мужчины, и вечером Сафиат сама отправилась охранять могилу отца.
Она стояла одна на пустынном кладбище. Вокруг не было ни души, только вороны кричали в густеющих сумерках. Выдалась ненастная темная ночь. Сафиат напряженно вглядывалась во тьму, вздрагивая от каждого шороха. Мрак и страх окружали ее. Вдруг ей почудилось, что она видит перед собой призрак отца н слышит его проклятья. Разум ее помутился от ужаса и она бросилась бежать.
На другой день в Нузале был назначен общий пир. Народ собирался возле дзуара. Все ждали старого Тасолтана, но он почемуто опаздывал. Наконец, он появился и торопливо подошел к присутствующим.
– Там, в балке, Сафиат, – сказал он. – Мне кажется, она сошла с ума. Надо бы привести ее к дзуару.
Несколько человек пошли в балку и вскоре вернулись, ведя под руки Сафиат. Взгляд ее был неподвижен, она не понимала обращенную к ней речь. Когда ее подвели к дзуару, она упала без чувств. Люди стали молиться и просить дзуар помочь несчастной. Через некоторое время она открыла глаза, поднялась и безучастно стала поодаль.
В это время из лесу показался одетый во все черное человек. На плечи его была накинута бурка, мохнатая шапка почти скрывала лицо. Не обращая ни на кого внимания, он подошел к Сафиат, взял ее за руку и сказал:
– Пойдем. Ты найдешь свое счастье в Касарском ущелье, – и скрылся с ней в лесу.
Это был Бибо. Когда он понял, что случилось с Сафиат, сердце его окаменело от горя. Он решил броситься вместе с Сафиат в пропасть. Они поднялись на высокий утес. Бибо столкнул Сафиат вниз и она разбилась о выступ скалы. Он собрался было броситься следом, но какая-то мысль остановила его. Он задумался.
– Надо найти Гади и Кукуша,-сказал он себе,-нельзя оставлять их в живых, -и стал спускаться вниз.
Айсат к тому времени умерла. Гади остался один. Когда он услышал о гибели Сафиат, его стала мучить совесть. Мысль о том, что он стал виновником ее гибели, не давала ему покоя.
Однажды к нему пришел Кукуш.
– Убирайся и не показывайся мне больше на глаза!-закричал Гади. – Это ты виноват во всем!
– Мы оба виноваты в том, что произошло, – ответил Куруш, – так что помалкивай и не вздумала никому говорить об этом.
– Ладно, бог с тобой. Вот тебе постель, ложись спать.
Что-то в лице Гади показалось Кукушу подозрительным, и он уговорил Махамата поменяться с ним местами. Ночью Гади бесшумно пробрался в комнату и убил спящего батрака.
А Кукуш в это время был уже далеко: он искал Бибо, чтобы свалить всю вину на Гади. Но Бибо, увидев Кукуша, схватил его и привязал к дереву. Напрасно молил Кукуш о пощаде– Бибо не стал его слушать и снес ему шашкой голову. После этого он отправился в Ардон, нашел там Гади, и в схватке они убили друг друга.
А в Касаре ветер долго еще трепал на выступе, скалы две длинные черные косы.
СЕСТРА И БРАТ
Народы, издавна живущие на склонах Кавказа, в прошлые времена часто враждовали. Они истребляли друг друга, нападали на соседей, угоняли скот, захватывали пленных. Грузинское государство было не в состоянии подчинить их себе и на его границах шли постоянные войны.
Еще до того, как Грузия присоединилась к России, над рекой Чсан, на уступе горы стоял одинокий дом, в котором жил Ахмат Битарты. В те времена Грузия пришла в упадок под ударами Турции, Персии и Дагестана. Русские на Кавказе еще не появились, власти никакой не было; время было смутное и беспокойное.
У Ахмата было двое детей, дочь и сын-Тамар и Казара. Жил Ахмат богато, всего имел вдоволь и слава о его богатстве разнеслась очень далеко.
Однажды весенним утром, когда солнце сияло с голубого неба, а мир после ночного дождя сверкал под его лучами, Казара пригнал с пастбища коров на утреннюю дойку. Семья принялась за работу. Весело пенилось в ведрах молоко, ласково грело солнце, жизнь улыбалась людям.
Тем временем из лесу показался небольшой отряд, человек в пятнадцать. Ахмат, вглядевшись, воскликнул:
– Бог послал нам погибель! Это дагестанцы! Всадники, между тем, были уже рядом. Поднялась стрельба. Свистели пул(и, эхо выстрелов гремело над ущельем. Раненый Ахмат скатился с обрыва в заросли и кричал оттуда:
– Бегите, прячьтесь!
Но напавшие уже поймали Казару и Тамар и крепко связали их. Остальные члены семьи попрятались кто куда.
Дагестанцы обыскали дом, забрали все, что было там ценного, согнали скот и отправились в Дагестан, прихватив с собой Тамар и Казару.
Ахмат был. тяжело ранен, но он быстро поправился благодаря железному здоровью. Дом его был теперь пуст, остался одинединственный баран, который отбился от стада. Но не зря говорят, что жизнь держится на плечах работящих людей. Ахмат трудился, не покладая рук, и в скором времени дом его снова был полон добра. Однако Ахмату было мало радости от богатства. Сердце его было полно горечи и тревоги о детях.
Казару в Дагестане купил один бездетный наиб. Тамар повезли дальше, в Аварскую землю и продали там. Казара был юноша добрый работящий и умный. Он долго тосковал по дому и родителям, но со временем привык к новой жизни. Наиб полюбил его, как родного сына, и вскоре Казара стал полновластным хозяином в доме: наиб по всем делам советовался с ним. Казара несколько раз собирался бежать, но мысль о том, что этим он причинит боль своему приемному отцу, останавливала его. Он научился говорить по-аварски, усвоил их законы и обычаи, и люди полюбили его. Одним словом, Дагестан стал для него второй родиной.
Тамар постоянно думала о брате. Она чувствовала себя одинокой среди людей, была непокорна и строптива. Хозяпн продал ее другому человеку, а тот через несколько лет тоже решил избавиться от нее и повел продавать. Таким образом она оказалась возле дома наиба, у которого жил Казара. Наиб сидел у дверей, накинув на плечи шубу.
– Куда ты ведешь эту девушку? – спросил он хозяина Тамар.
– Хочу продать ее.
– Сколько ты просишь за нее?
– Двенадцать золотых.
– Ну что ж, это не много. Я куплю ее, если она понравится моей жене.
Он позвал жену и сказал ей:
– Взгляни на эту девушку. Может, мы возьмем ее для нашего Казары?
Женщина посмотрела на Тамар, подумала и ответила:
– Мне кажется, она хорошая девушка. Она мне нравится. Наиб отсчитал двенадцать золотых и Тамар отвели в дом. Казара в это время был на жатве. Когда вечером он вернулся домой, наиб позвал его к себе.
– Посмотри, Казара, какую жену нашел я тебе. Она красива, как ханская дочь!
Тамар неподвижно стояла, опустив глаза. Прошедшие годы сильно изменили ее, в ней не осталось ничего от той девочки, какой ее видел Казара в последний раз. Казара тоже повзрослел и возмужал. Он вырос, отпустил усы и выглядел взрослым. мужчиной. Одним словом, брат и сестра не узнали друг друга.
После ужина наиб с женой ушли спать. Казара сидел на стуле. Тамар молча стояла рядом.
– Мы не знаем друг друга, – сказал Казара, – оба мы люди пришлые и встретились в чужом краю. Скажи мне, кто ты, где твоя родина?
– Я из Осетии, – отвечала Тамар, – отца моего звать Ахмат Битарты. – Она утерла концом платка выступившие слезы. – Дагестанцы угнали нас с братом в неволю и продали в разные места. С тех пор я не знаю, где мой брат, не знаю даже, жив ли он. Я все время думаю о нем и душа моя стала тоньше волоса.
Казара долго не мог произнести ни слова. Горло его сжалось, на глазах выступили слезы, сердце от радости было готово выскочить hg груди.
Наконец, овладев собой, он поднялся и воскликнул:
– Хвала всевышнему, он уберег нас от тяжкого греха! Ведь брат твой, сын Ахмата – это я!
И они бросились друг к другу, не в силах сдержать слез радости, не веря своему нежданному счастью. Потом они сели, взявшись за руки, и Тамар сказала:
– Пусть принесут меня в жертву тебе! Прошу, не говори Наибу, что я твоя сестра.
– Почему же? – удивился Казара.
– Я отвечу тебе. Так уж устроена душа власть имущих: они не любят, если что-нибудь происходит не по их воле. Боюсь, если наиб узнает, что мы с тобой брат и сестра, он может продать меня и мы снова разлучимся. Пусть будет все, как есть, а там посмотрим.
Они поклялись хранить свою тайну, а потом долго еще рассказывали друг другу обо всем, что приключилось с ними за эти годы.
Наутро, когда солнечные лучи заглянули в окно, брат и сестра поднялись. Казара отправился в поле, а Тамар осталась хлопотать по дому.
Летело время. Никто не знал, что Казара и Тамар – брат и сестра. Так прошло пять лет. Однажды наиб сказал жене:
– Похоже, что у Тамар никогда не будет потомства. Придется, видно, взять для Казары вторую жену.
Как решили, так и сделали, и вскоре у Казары появилась жена, аварская девушка. У нее родилось два сына – Умар и Ахмат.
Казара очень любил свою жену, и у него не было от нее никаких тайн, кроме одной: он никогда не говорил, что Тамар его сестра. А жена, глядя на них, ничего не могла понять: они вовсе не были похожи на супругов.
Однажды вечером жена спросила Казару:
– Ради аллаха, скажи, кого из нас любишь больше?
– Конечно, тебя!-ответил Казара.
– Именем пророка тебя проклинаю, скажи мне правду!
– Клянусь аллахом,-весело сказал Казара,-больше всех на свете я люблю Тамар, второй такой жены не найти во всем мире!
Слова эти оскорбили молодую женщину и она, надувшись, уселась в углу. Весь следующий день она ни словом не обмолвилась с мужем, это не ускользнуло от внимания стариков, что между дагестанцами и осетинами возникли дружеские связи. Дагестанцы стали приезжать в Осетию с товарами, люди перестали бояться набегов. Наиб и Казара каждый год гостили у Ахмата и всякий раз приводили с собой много спутников, чтобы познакомить и подружить их с осетинами. А когда Ахмат и Тамар отправлялись в гости к наибу, они тоже брали с собой много людей. В конце концов стычки между двумя народами полностью прекратились и они стали жить в дружбе.
Шли годы. Менялись времена. Грузия присоединилась к России, но народы горного Кавказа отказывались покориться. В 1830 году Абхадз разгромил и усмирил горцев, и только Шамиль еще продолжал войну. В эти тревожные годы Ахмат и Тамар долгое время не виделись с Казарой и наибом и не имели от них известий. Ахмат состарился, ему уже не по силам была дальняя поездка, но Тамар, которая места себе не находила, думая о брате, решила ехать в Дагестан.
Однажды она собрала все необходимое и отправилась в путь в сопровождении трех родственников. Они благополучно добрались до места, но там их ждали горестные известия. Селение было разрушено, наиб и Казара с сыновьями погибли в битве. На месте дома наиба виднелись лишь закопченные обломки стен. Тамар стала искать могилу брата, но никто не смог сказать ей, где он похоронен, и она, плача, пустилась в обратный путь.