Текст книги "Механическая птица"

Автор книги: Себастьян де Кастелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 23
СЕРВАДИ

Я проснулся в цепях.

Опять.

Ну почему со мной постоянно происходит какая-то дрянь? На сей раз в помещении не было ни окон, чтобы впустить свежий ветерок, ни масляных ламп, чтобы дать мне свет. И, разумеется, никакой мягкой постели.

Я сидел, привязанный к деревянному стулу, а воздух был таким затхлым, что, казалось, в моих легких он превращается в пыль. И кругом царил непроглядный мрак.

– Эй?..

Нет ответа.

Я бы испугался, что снова потерялся в Тенях, если бы не тяжелые цепи на плечах. Руки были связаны за спиной. Да вдобавок кто-то обмотал мои пальцы шипастой проволокой, чтобы я уж точно не сотворил никаких магических жестов.

Словно этого недостаточно! Но нет: рот зажали каким-то металлическим аппаратом, который мешал четко выговаривать слова, и, стало быть, я не смог бы произнести формулу заклинания.

Видимо, в этой стране не слишком-то церемонятся с арестованными…

Сколько я здесь пробыл? День? Неделю?.. Я предполагал, что после драки с охранниками минимум пара ребер окажутся сломаны. Но, хотя все тело болело, переломов вроде бы не было.

Откуда-то послышался еле уловимый звон колокола, а потом открылась дверь. В комнату хлынул свет, и мне пришлось зажмуриться.

Шаги. Не тяжелые, но четкие. Чеканные. Военные.

Еще один стул. Ножки царапнули пол. Похоже, стул поставили прямо передо мной.

Никакого скрипа дерева – тот, кто сел на стул, вероятно, был не слишком крупного телосложения. Это могло оказаться полезной информацией, не будь я связан.

Чьи-то руки ухватились за штуковину, затыкавшую мне рот. Послышался щелчок, и штуковину вытащили. Я проглотил слюну с привкусом металла.

– Почему бы тебе не открыть глаза? – спросил голос. Я не мог понять, мужчина это или женщина, но человек говорил на наречии джен-теп, хотя явно был не из моего народа.

«Странная любезность, – подумал я. – Или, может, – просто способ застать меня врасплох».

– Я слишком долго просидел в темноте. Жду, когда ты погасишь фонарь. Не хочу, чтобы он меня ослепил.

– И с какой стати мне заботиться об удобстве шпиона джен-теп?

Теперь я был уверен, что голос принадлежит женщине. Она говорила ровно, без эмоций, просто информируя, что ей плевать на мой комфорт. И все же спустя пару секунд мне показалось, что свет погас.

Я открыл глаза. Странное дело, но первой моей мыслью было, что женщина чем-то напоминает Фериус. Я не мог определить ее возраст; она была по меньшей мере лет на десять старше меня, но резкие черты лица и суровый взгляд еще больше старили ее. У женщины были темные кудрявые волосы, доходящие до плеч. Это меня удивило. Полицейские и солдаты предпочитают стричься коротко – чтоб противник не ухватил за волосы во время боя.

Возможно, это какой-то знак статуса. А может, она достаточно хороша в бою, чтобы не позволить никому себя схватить.

– Тебя что-то беспокоит, – сказала она.

«Только то, что я прикован к стулу в какой-то крошечной комнатенке неизвестно где и понятия не имею, живы ли мои друзья, а сидящая передо мной гитабрийка глядит так, словно раздумывает, какую часть тела отрезать первой».

– Мне нравятся твои волосы, – сказал я.

Предки, почему я снова говорю о волосах? Как выясняется, я не великий мастер общаться с женщинами – даже с теми, которые приходят лишь затем, чтобы допрашивать и пытать меня.

– О! – сказала она. – А ты наблюдательнее, чем я думала.

Серьезно? Фраза «мне нравятся твои волосы» позволяет мне казаться умным?

Она вытащила из кармана монету. Ту самую, что подарила мне старая аргоси.

– Где ты это взял?

– Никогда раньше ее не видел.

– Да ну? – Женщина подбросила монету в воздух.

Она упала ей на ладонь, как любой другой кусок металла. Странно. Всякий раз, когда я играл с ней, монета, казалось, зависала в воздухе на долю секунды, а падая – вращалась.

– Говорят, что в правильных руках сотокастра – на вашем языке «монета стража» – может открыть любую дверь или замок. Увы, не в моих. – Она снова подбросила ее в воздух. – Возможно, потому что я – не танцующая-с-монетами. И не шпионка.

– Я тоже.

Она одарила меня улыбкой, показав, что оценила шутку.

– Неужели? Ну, я полагаю, в наши дни осталось не так много кастрадази. Раз ты говоришь, что монета не твоя, оставлю-ка ее себе, покуда не найду законного владельца.

Вот черт!

Она вытащила из-под стула маленький ящичек. Внутри звякали металлические инструменты, вызывая в голове видения страшных мук и изощренных пыток.

– Меня зовут сервади Завера те Дразо – сказала женщина. – Я агент службы безопасности Казарана. Это место… ну, у него есть название. Но оно тебя скорее напугает, чем утешит. Имей в виду, что это место непроницаемо в том числе и для магии джен-теп.

– Теперь я чувствую себя в большей безопасности.

Если женщина и решила, что это смешно, то не подала вида.

– Я задам тебе несколько вопросов, а ты мне на них ответишь.

Ей даже не обязательно было добавлять в голос угрожающие нотки. Надетые на меня цепи и так зазвенели от бившей меня дрожи.

«Прекрати! – сказал я себе. – Будь как Фериус. Чем ей страшнее, тем более смело она действует».

Бравада, как она сама любит это называть, – один из семи талантов аргоси. Похоже, ее любимый.

Я мысленно перебрал составляющие ее длинного имени. «Сервади» – род занятий. «Драцо» должно быть фамилией. «Те» – статус в семье и, поскольку это не «заль», как у Джанучи, очевидно, она не глава семьи.

То, что осталось, видимо, имя.

– Приятно познакомиться, Завера, – сказал я. – Я бы поцеловал твою руку, как должно поступать джентльмену, но… – Я погремел цепями. – Не имею возможности.

– Арта валар, – отозвалась она легкой улыбкой. – Талант отваги у аргоси. Но, боюсь, здесь тебе это не поможет.

Не думаю, что сумел скрыть удивление. Она много обо мне знала и, вероятно, о Фериус тоже. Не вполне справедливо, учитывая, что я ровно ничего не знал о ней. Был лишь один способ получить эту информацию.

– Ты сказала, у тебя есть вопросы?

Она вытащила что-то из своего ящичка. Длинный тонкий предмет с заостренным кончиком, сверкавшим в свете лампы.

– Нет, пожалуйста! – крикнул я.

Это чересчур даже для моего арта валар.

Завера и ухом не повела. Она извлекла второй предмет – небольшую бутылочку. Будет использовать болезненные яды! Предки, ну почему вы никогда…

Сервади достала третий предмет – маленькую записную книжку. И лишь тут мой охваченный ужасом мозг сообразил, что кошмарные орудия пыток, при виде которых я едва не обмочился, – это перо и чернильница.

– Ты назовешь мне имена лорд-магов своего клана, – сказала Завера. – Расскажешь об их магических специализациях и зажженных татуировках. Перечислишь всех других магов джен-теп, о которых у тебя есть информация. Особенно интересно узнать о любых подробностях их жизни, которые они предпочитают хранить в тайне.

– Подожди! Откуда мне знать…

– Ты предоставишь мне сведения о пути аргоси, которым идет женщина, называющая себя Фериус Перфекс. Назовешь всех других аргоси, с которыми познакомился, и расскажешь о том, какими путями следуют они. Перечислишь все карты дискордансов аргоси, созданные за последние семь лет, и тех, у кого они хранятся.

Зачем ей все это?! Почему семь лет? Если она думает, что я обладаю такими сведениями, почему бы не спросить сразу обо всех картах?

– Но я не знаю ничего подобного! Фериус – просто карточный фокусник. Я никогда не встречался с аргоси!

Конечно, это ложь, но дело принимало опасный оборот. Пришло время делать то, в чем я действительно хорош.

– И раз уж зашла речь… Ты взаправду думаешь, что лорд-маги джен-теп позволят недоучке-посвященному выведать их секреты? Я всего лишь меткий маг, леди. Просто оказался не в том месте не в то время, и…

Снова зазвенел колокол, тот, что я слышал раньше. Только на сей раз мелодия была несколько иной. Завера прищурилась, и в ее глазах мелькнула досада.

– Давай приступим. – Она окунула перо в чернила. – Начни с Фериус Перфекс. Расскажи мне все, что ты о ней знаешь.

Колокол снова зазвучал, повторяя последнюю мелодию. Казалось, это раздражало девушку. И хорошо. Это не облегчит мою участь, но теперь я знал о Завере то, что она не хотела показать. А знать нечто подобное о человеке, когда ты в его власти, – это странным образом успокаивает.

– Нет, Завера. Полагаю, что сегодня не отвечу на твои вопросы.

Она посмотрела на меня, как усталый дворник смотрит на последнюю соринку в конце долгого рабочего дня. Отложила перо и записную книжку и потянулась к своему ящику.

То, что она вынула на сей раз, определенно не было пишущей принадлежностью. Вид инструмента наводил на мысль, что им можно причинить сильную боль.

Опять зазвонил колокол. В этот раз Завера проигнорировала его и подошла ко мне.

– Надеюсь, ты простишь меня. Я делаю это для своей страны.

Она взяла меня за подбородок и так сильно сжала челюсть, что рот открылся сам собой. В другой руке она держала свой инструмент, и теперь я увидел, что это клещи.

– Итак, ты хочешь, чтобы я рассказал все, что знаю? – спросил я. Зубы стучали о клещи. Завера чуть отодвинула их, но не убрала.

– Говори.

– Ты не просто какой-то там рядовой сотрудник службы безопасности. Ты работаешь в гитабрийской тайной полиции. Может, даже, командуешь ею. А все эти бессмысленные вопросы о лорд-магах моего клана?.. Ты просто хочешь замаскировать то, что тебе действительно важно, – вопрос о Фериус Перфекс. О, и я знаю еще одну вещь…

Она поднесла клещи к уголку моего правого глаза.

– Какую же?

Колокол зазвонил в четвертый раз. Теперь – особенно настойчиво. По крайней мере я на это надеялся.

– В этом здании есть кто-то главнее тебя, и примерно через тридцать секунд он войдет в эту дверь. И тогда, готов поспорить, спектакль закончится.

Завера наклонилась ближе и прошептала мне на ухо:

– Ты слишком сильно полагаешься на свой арта валар. – Она погладила меня клещами по щеке. – Кто-то приходил сюда и просил о свидании с тобой. Представитель вашего народа. Уж не знаю, почему его впустили, но в такие дипломатические тонкости я не вдаюсь. Так или иначе человек этот, на мой взгляд, довольно интересный, хотя его вкусы в одежде оставляют желать лучшего. Она слегка… аляповатая, я бы сказала.

Аляповатая?

Она говорит о том, красном!

Когда колокол зазвонил вновь, Завера швырнула клещи мне на колени.

– Он просил, чтобы я оставила свои инструменты здесь.

Ужас накрыл меня с головой, точно волны бесконечного черного океана. Проклятие! Моя идиотская самонадеянность! Почему я решил, что могу блефовать с дознавателем? Чертова Фериус со своей придурочной философией аргоси. И Рейчис туда же! Это он всегда трындит, что надо быть отважным в любой ситуации!

Дверь распахнулась. Свет был таким ярким, что я видел лишь очертания трех фигур, на пороге. Две имели военную выправку охранников. Третья была ниже и шире. И громче.

– Хватит! – провозгласила кредара Джануча заль Гассан. – Ты просила позволить тебе переговорить с юношей, и я позволила. Но это слишком далеко зашло, сервади Завера.

Она сделала акцент на слове «сервади»; очевидно, это был не слишком-то высокий ранг. С другой стороны, Джануча, вероятно, не знала о подлинном звании Заверы.

– Творец, мне обещали два часа с арестованным.

– И ты их получишь, – ответила Джануча. – В другой раз. И в каком-нибудь приличном месте. А еще там будут чай, пирог и наблюдатель – в моем лице. Кстати, за чай и пирог платишь ты.

– Этот шпион джен-теп пытался убить вас, кредара Джануча. Ваша ценность для нашей страны…

– Достаточно велика, чтобы, если я пожалуюсь лордам-торговцам, тебя отправили в какое-нибудь очень неприятное место. Ты свободна, сервади Завера.

Ни на миг не потеряв самообладания, Завера коротко поклонилась и сложила свое имущество обратно в ящик. А потом ушла. Но до этого, приостановившись в дверном проеме, сказала мне:

– Твой арта превис недурен. Но его недостаточно.

«Арта превис» – талант аргоси к восприимчивости. Он позволяет увидеть то, что другие видеть не хотят. Так что, думаю, это был комплимент. Вроде как.

– Эй! – крикнул я ей.

– Да?

– Монета все еще у тебя. – Я посмотрел на двух охранников, стоящих у дверей. – И хорошо бы кто-нибудь вернул мне шляпу.

Завера повернулась на каблуках и улыбнулась почти – почти! – дружелюбно. Вынула монету из кармана и швырнула ей в меня. Она приземлилась ко мне на колени, рядом с клещами.

– Слишком много арта валар – это опасно, Келлен Аргос. С нетерпением жду нашей следующей встречи.

– Да? Ну, может, и я ее с нетерпением жду.

«О, предки! Просто заткнись и не перегибай палку! Ты начал вести себя как белкокот».

Глава 24
КРЕДАРА

Как только Завера и солдаты исчезли, Джануча взяла клещи с моих колен. Подцепила ими монету и опустила ее в карман своего плаща.

– Это мое, – сказал я.

Испытывать судьбу, вероятно, было не очень хорошей идеей. Но когда ваш деловой партнер – белкокот, вы немного устаете от того, что у вас постоянно крадут вещи.

– Полагаю, небольшая цена за то, что я вычеркнула сервади Заверу из довольно длинного списка твоих проблем.

Она была права.

Изобретательница походила по комнате взад-вперед. Иногда она останавливалась и смотрела на меня, словно искала подходящий способ начать разговор. И всякий раз касалась одного из объемистых карманов своего плаща – но не того, куда положила монету.

– Можно я взгляну на нее? – спросил я после нескольких раундов этих прогулок.

Джануча покачала головой.

– Сотокастры запрещены в Гитабрии.

– Я имел в виду птицу.

Она застыла.

– Ты полагаешь, я настолько опрометчива, что ношу при себе такую драгоценность?

– Судя по тому, как ты все время поглаживаешь свой карман, думаю, ты вообще никогда с ней не расстаешься.

Странно, но изобретательница будто бы вздохнула с облегчением. Словно я освободил ее от невидимых оков. Она опустила руку в карман и осторожно вынула свое драгоценное творение. При ближайшем рассмотрении птица оказалась еще более прекрасной. Крылья покрывали сотни крохотных стальных перышек. Лапы, выточенные из бронзы, являли собой тончайшую работу искусного мастера. В каждом суставе виднелись миниатюрные шарниры.

Джануча посадила птицу на плечо и села на стул напротив меня.

– Сервади Завера предупреждала, что от аргоси ничего не утаишь.

– Я не аргоси.

– Нет? Тогда кто ты?

Я пожал плечами – загремели цепи.

– Пленник.

Джануча вздрогнула, словно я ударил ее.

– Я… сожалею, что наша охрана так обошлась с тобой. Но эта маленькая вещица, к сожалению, вызвала большой ажиотаж.

– К сожалению – это еще мягко сказано, – отозвался я. – Ты ведь вообще не хотела показывать птицу.

Джануча вздрогнула и явно напряглась. Птице пришлось взмахнуть крыльями, чтобы сохранить равновесие.

– Почему ты так решил?

– Переводчики, – объяснил я. – В течение всех презентаций они говорили гладко. Но когда ты упомянула лордов-торговцев, возникла заминка.

– Были некоторые разногласия между мной и нашим правительством… относительно того, стоит ли рассказывать о моем открытии и что именно рассказывать.

– Ты не хотела лишнего шума.

Она кивнула.

– Потому что знала, как отреагируют иностранцы.

Изобретательница усмехнулась.

– Нет. – Она поднесла правую руку к плечу, и птица перепрыгнула на указательный палец. – Я боялась, что они будут смеяться надо мной. И над этой пустячной штучкой.

– Полагаю, ты переоценила чувство юмора.

Изобретательница вздохнула.

– Машины. Инженерия. В этом я разбираюсь. Мой муж говорит, что единственный аппарат, который я не могу постичь, – человеческое сердце. Боюсь, он прав.

Она что-то прошептала птице, и тонкие серебряные веки приподнялись, открывая золотистые глаза. Джануча погладила птичку голове, глядя на нее с любовью и печалью.

– Кто мог знать, что хлопанье крошечных крылышек вызовет такой ураган?

«Аргоси», – подумал я, но вслух не сказал. Фериус говорит, что иногда лучше быть тишиной между тактами.

– Делегация дароменской империи потребовала доказательств, что мои проекты не используют для изготовления оружия, – продолжала Джануча. – Глядя на мое изобретение, они видят не чудесную вещицу, а, скорее, меч в руках потенциального противника.

Еще Фериус уверяет, что «молчать» и «не говорить» – не всегда одно и то же.

– А другие делегации? – спросил я.

Изобретательница досадливо поморщилась.

– Мне сказали: представители Берабеска разрабатывают эдикт, объявляющий мою птичку оскорблением своего Бога. Они утверждают, что я общаюсь с демонами.

– Обо мне постоянно говорят то же самое.

Очевидно, Джануча не поняла шутку. Она поднесла птицу ближе ко мне.

– Скажи, что видят джен-теп, когда смотрят на нее?

Наконец мы добрались до истинной цели ее визита. Гитабрийцы, должно быть, уже поняли, что разум Крессии под контролем. Лишь один народ на континенте обладает такими умениями.

– Они видят новую форму магии, – ответил я. – Ту, которую мой народ не понимает. Они видят угрозу для всего и вся, что делает джен-теп избранными.

– Могут ли они убить за это?

– Без сомнения.

Я ответил, не задумавшись ни на миг. И это явно встревожило Джанучу.

– А если речь идет об убийстве невинных людей? Они все равно это сделают?

Даже сейчас, несколько месяцев спустя, смерть Ревиана помнилась мне так, словно это было вчера.

– Без колебаний.

Рука Джанучи задрожала. Птица, обнаружив, что ее насест ходит ходуном, хлопнула металлическими крыльями и взлетела в поисках местечка поспокойнее. Ей приглянулось мое плечо. Золотые глаза глянули на меня, и в них я увидел то, чего быть не могло…

Нифения уверяла, что, использовав десяток разных заклинаний, можно сымитировать всю физиологию птицы. Но вот разум – нельзя.

Так откуда же это взялось?

Легкий ветерок дунул мне в правый глаз, означая, что сасуцеи проснулась. Возможно, она тоже пыталась понять, как так вышло.

– Мне нужна твоя помощь, – наконец сказала Джануча.

– Один раз я уже пытался помочь. – Я пошевелился – осторожно, боясь спугнуть птицу. Загремели цепи. – Для меня это кончилось плачевно.

Джануча выглядела удивленной. Даже, кажется, раздраженной. Словно я требовал извинений. Она взяла птицу и положила ее обратно в карман.

– Знаешь ли ты, что случится, если твои соплеменники убьют дочь главного изобретателя Гитабрии? Мое правительство будет вынуждено объявить войну джен-теп!

– Кредара Джануча, за последние двенадцать месяцев мои соплеменники пытались убить меня столько раз, что я уж и счет потерял. За двенадцать часов пребывания в Гитабрии меня избили, посадили в тюрьму и угрожали пытками. Честно говоря, мысль о войне между двумя чокнутыми странами не внушает мне такого ужаса, как раньше.

– Молодой человек, уверяю: если я покину эту комнату, сервади Завера быстро разъяснит тебе, что такое настоящий ужас.

И вот что еще люди не знают о страхе: хотя к страху нельзя привыкнуть, ваш мозг постоянно обрабатывает информацию о нем. И через некоторое время вам становится скучно бояться.

– Тогда закрой за собой дверь, кредара Джануча. Я хотел подремать, а свет мешает.

Она встала и пошла к выходу. Внезапная судорога, скрутившая мои внутренности, подсказала, что я ошибался насчет – «становится скучно бояться». Самым трудным, что мне доводилось делать в жизни, было – не просить Джанучу вернуться. Но если б мы начали игру в угрозы и запугивания, я в итоге оказался бы не более чем пешкой на шахматной доске. А мне хотелось верить, что это не так.

Джануча остановилась.

– Моя дочь… Оправившись от лихорадки, она сказала мне, что вы встречались раньше, что ты ее друг. И ты будешь стоять и смотреть, как враги мучают ее, пытаясь добраться до меня?

– Кстати о дружбе, кредара. А где мои друзья?

– Целы и невредимы. Поклянись, что спасешь мою дочь, и я отведу тебя к ним.

– Мне нужны гарантии.

Изобретательница покачала головой.

– Как ты верно понял, это тюрьма. Причем особая. Ее существование наше правительство почему-то скрывает. Я не могу привести сюда твоих друзей и не представляю, как доказать, что они живы и здоровы.

Женщина посмотрела на меня так, словно изучала шестерни сломанных часов, а не лицо живого человека. Это тоже кое-что говорило мне о ней.

– Еще до того, как вошла в эту дверь, ты знала, каким будет наш разговор, кредара Джануча. А значит, у тебя есть то, что ты можешь мне показать.

Она еще не успела ответить, а я разгадал еще одну часть головоломки.

– И тот факт, что ты не использовала это доказательство, означает, что ты не понимаешь, в чем его суть.

А кто у нас передает сообщения, не имеющие никакого смысла?..

– Давай ты просто повторишь то, что сказала Фериус Перфекс и покончим с этим.

Джануча слабо улыбнулась.

– Она предупреждала, что ты раздражающе проницателен. – Женщина встала в центре комнаты, отодвинув стул. – Хорошо. Вот сообщение аргоси.

Изобретательница вытянула правую руку вдоль тела, повернув ее ладонью вверх. Левую руку уперла в бедро и вытянула правую ногу – так, что ее массивный ботинок едва касался пола. Она глубоко и неуверенно вздохнула… А потом главный творец Гитабрии и, возможно, – самый важный человек в мире, начала танцевать по моей тесной камере. Она покачивалась в такт воображаемой мелодии, вертелась и подпрыгивала. На ее лице застыло напряженно-сосредоточенное выражение. Я узнал этот танец, поскольку, путешествуя с Фериус, провел немало ночей, практикуясь в нем. Изобретательница была не так и плоха, хотя, конечно, со стороны выглядело забавно.

Подождав еще пару минут – и поняв, что больше не вынесу этого зрелища, – я сказал:

– Ладно, хватит. Я тебе верю.

Она остановилась.

– Ты поможешь моей дочери?

– Да.

Во взгляде Джанучи скользнула подозрительность.

– Но я еще не закончила танец. Аргоси специально оговорила, что, если я не станцую его целиком, сообщение будет неполным.

Я не смог удержаться от улыбки.

– Госпожа, я расшифровал сообщение Фериус еще до того, как ты начала танцевать.

– Тогда почему она… – Джануча замолкла. А затем произнесла что-то на родном языке. Готов поклясться, это была очень длинная череда очень крепких ругательств.

– Да, – кивнул я. – Аргоси часто так поступают.