Текст книги "Механическая птица"

Автор книги: Себастьян де Кастелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 17
ВОСЕМЬ МОСТОВ

Столица Гитабрии не была похожа ни на один город, который я когда-либо видел. Он был разделен пополам огромным ущельем; на утесах стояли спиралевидные башни, а широкие проспекты Казарана тянулись вдоль самого края пропасти. Вырезанные в толще двухсотфутовых скал и красиво украшенные скульптурами, дома – дворцы, вернее было бы сказать, – смотрели вниз, на гавань и флот торговых кораблей.

Изящно одетые горожане выходили на каменные веранды своих домов и с них переступали на деревянные платформы, подвешенные на канатах с помощью сложной системы блоков и противовесов. Платформы плыли над пропастью и заканчивали свой путь на одном из восьми огромных мостов, переброшенных через ущелье.

– Их называют арками Казарана, – объяснила Фериус. – Иноземные купцы преодолевают тысячи миль, просто чтобы пересечь их. Гитабрианцы любят говорить: дескать, на каждом мосту столько чудес, что можно потратить целый год, рассматривая лишь один из них, и что это приносит душе облегчение. Не знаю, как насчет души, но вот кошелек точно облегчится. Лорды-торговцы гордятся тем, что никто не уходит с моста, не оставив там хотя бы монету.

– А что они продают?

Фериус кивнула на огромный деревянный подвесной мост с высокими, красиво изукрашенными башнями и живыми деревьями, которые странным образом врастали в мост корнями. Здесь раскинулся рынок – десятки и десятки пестрых лотков и прилавков.

– Лесной мост, – сказала Фериус. – Экзотические фрукты и овощи, морские деликатесы и специи, которые стоят золота по своему весу.

Я был так заворожен этим зрелищем, что не мог отвести взгляд. Но Фериус уже указывала на следующий мост. Этот был попроще – более строгий, каменный с мраморными перилами. Мужчины и женщины в просторных белых одеяниях с синей полосой на плече стояли на маленьких постаментах. Каждого окружала толпа.

– Мост Исцеления. Эти милые ребята в балахонах вмиг поставят диагноз и продадут лекарство от любой болезни, которой ты страдаешь. И, может, еще от парочки хворей, которых у тебя нет и не было.

Рейчис дернул меня за штанину. Я опустил взгляд и увидел, что он зачарованно смотрит на третий мост. Он был заполонен богато одетыми купцами, продающими драгоценные камни и ювелирные украшения.

– Эй, Келлен, я тут немного погуляю, лады? А ты найди нам еще одну лошадь. Может, заодно и тележку? Очень большую тележку.

Я встряхнул его.

– Ты не будешь тут воровать, Рейчис.

У Нифении, кажется, были те же проблемы, потому что она крепко держала Айшека за шкирку, не давая ему сбежать. Очевидно, у гиен и белкокотов есть кое-что общее.

– Как насчет остальных мостов? – спросила Нифения у Фериус. Казалось бы, невинный вопрос, но аргоси взглянула на нее с пониманием.

– Думаю, тот, который ты ищешь, – вон там.

Она указала на узкий мост с перилами в виде серебряных столбиков и натянутых между ними канатов в медной оплетке. Здесь было в разы меньше покупателей, зато они выглядели самыми богатыми из всех, кого мы видели.

– Мост Чудес, – сказала Фериус. – Потому ты и увязалась за нами, да?

– А я ничего не скрывала, – ответила Нифения. – Просто никто из вас не потрудился спросить, каковы мои планы.

– Погоди, – сказал я. – Ты уже бывала тут? До того, как встретилась с нами?

Нифения кивнула.

– Гитабрианцы любят брать с собой заколдованные вещи – амулеты, – когда едут торговать за океаном. Замки с сигнализацией, подслушивающие устройства и всякие такие интересные штуки. Они дарят их клиентам, чтобы те охотнее соглашались на сделки. Творец амулетов может тут неплохо устроиться.

Нифения посмотрела мне в глаза и, должно быть, поняла мои чувства, потому что опустила ладонь на мою руку.

– Я не покидаю тебя, Келлен. Нужно время, чтобы найти покровителя и получить разрешение открыть магазин на Мосту Чудес. А до тех пор буду помогать вам с Фериус распутать дело о механической птице.

– Так… А вот тут у нас будут проблемы, – сказала Фериус, ведя лошадей по широкому проспекту.

В дальнем его конце возвышался огромный амфитеатр. Гигантская толпа людей у ворот ожидала разрешения войти.

– Большая Выставка – самое вероятное место, где может быть эта птица. Но нас не пустят внутрь без особой монеты.

– Серьезно? – спросил я, ощущая внезапное раздражение. – Ты выиграла кучу денег в трактире скитальцев. Только не говори, что уже спустила их все.

– Я не сказала: «деньги». Я сказала: «монета». На выставку допускаются только особо приглашенные гости. Лорды-торговцы выдают специальные монеты членам иностранных делегаций или своим друзьям – в знак особого расположения. Попытайся войти без монеты, и тебя схватит тайная полиция Гитабрии. А знаешь, что это за люди? По сравнению с ними правоверные берабески – невинные овечки.

– Так как ты собираешься попасть внутрь? – спросила Нифения.

– Я надеялась, что мы доберемся сюда пораньше и я подцеплю какого-нибудь лорда-торговца на мосту Игральных Костей. Я бы сделала несколько ставок и – как знать, – возможно, заполучила бы монетку. – Фериус печально посмотрела на темнеющее небо. – Но времени уже нет.

Я улыбнулся. Потому что в этот раз – один-единственный раз – оказалось, что именно я, и только я, могу решить нашу проблему.

– Ладно, поглядим, что можно сделать с помощью маленького заклинаньица джен-теп.

Копируя Фериус, я сделал в воздухе несколько нелепых пассов руками.

– Властью песка и шелка, крови и дыхания, железа и огня, пусть правда будет открыта!

– Келлен? С тобой все в порядке? – спросила Нифения, глядя на меня так, словно я был пьян.

Фериус же слегка усмехнулась.

– Неплохо, малыш. Но в следующий раз используй отвлекающий маневр половчее.

Она потянулась к переднему карману плаща и вынула черно-серебряную монету, которую я туда сунул. Рассмотрела символы замка и ключа… И на ее лице отразились совсем не те чувства, которые я ожидал. Казалось, монета не обрадовала Фериус, а встревожила.

– Фериус? Прости, я не хотел…

Она швырнула монетку мне.

– Хорошая попытка, малыш, но от этой штуки здесь толку мало.

– Подожди, что?..

И тут же я понял. Разумеется, это была не та монета. Кто-нибудь слышал об аргоси, которые делают вашу жизнь проще?

– Видишь тех парней? – спросила Фериус, указывая на группу богато одетых берабесков-жрецов, пробиравшихся сквозь толпу перед амфитеатром.

Их лидер показал монету охранникам у ворот. Даже с этого расстояния было видно, что она намного больше моей и гораздо ярче сверкает.

– Гитабрианцы делают их из трех отдельных колец, – объяснила Фериус. – Все вычеканены из разных золотых сплавов, которые привозят из-за моря. Невозможно подделать.

Я почувствовал, как когти вонзаются в мою одежду. Рейчис забрался на плечо, и не удовлетворившись этим, полез мне на голову, царапая кожу.

– Какая прелесть… Чудо, а не монетка!

– Слезь с меня! – Я скинул его на землю.

– А может, просто подождем снаружи? – предложила Нифения. Если кто-то из гостей уйдет раньше, мы купим у него эту монету. Возможно, нам повезет, и…

– На то же надеются все остальные люди. Поверь, я всю жизнь играю в азартные игры и знаю, что самый очевидный путь – не всегда оптимальный.

– Если не повезет – попробуем что-то еще, – настаивала Нифения. – Вечером, когда выставка закроется, поговорим с людьми и расспросим, что они там видели.

– Они увидят то, что хотят показать им гитабрианцы. Презентации – это всего лишь пыль в глаза, чтобы одурачить гостей и вынудить их покупать новые необычные изобретения, которые на деле никому даром не нужны. Говорю тебе, девочка, мне нужно быть там и посмотреть на все собственными глазами.

Они препирались некоторое время. Оптимистичный настрой Нифении почему-то вытягивал наружу темную сторону натуры Фериус. А я продолжал смотреть на монету, которую дала мне старая аргоси. Она как-то странно лежала в ладони. И всякий раз, когда я подбрасывал ее в воздух, она начинала вращаться и, казалось, падает обратно медленнее, чем следовало бы. Я был настолько поглощен этим, что не сразу обратил внимание на поднявшуюся суматоху. Толпа зашумела, забегала охрана. И тут я понял, что нигде поблизости нет Рейчиса.

– Айшек? – позвала Нифения.

– Они оба слиняли? – спросила Фериус.

Вот черт! Белкокот и гиена заодно. Это добром не кончится.

Ярдах в тридцати от нас в мостовую ударили арбалетные болты. Это стреляли охранники, взгромоздившиеся на сторожевые башни возле амфитеатра. Люди с криками разбегались. Несколько болтов попали в лотки с едой, которую молодые девушки и юноши готовились продавать на выставке.

Размытая тень пронеслась по проспекту, усугубляя панику. И вот тогда моим глазам предстало самое странное зрелище, какое я видел в жизни. Мчащаяся стрелой гиена, на спине которой сидит белкокот с огромной блестящей монетой в зубах.

Глава 18
ВОРЫ

– В переулок! – яростно прошипела Фериус, таща за собой лошадей.

– А Рейчис и Айшек? – спросила Нифения.

– Нельзя появляться в их компании. Если тайная полиция свяжет нас с этими двумя дебилами, следующие пять лет мы проведем в гитабрианской тюрьме, споря, кто виноват. А теперь бегом, бегом отсюда.

– Не переживай, – сказала я Нифении. – Рейчис не в первый раз проворачивает такой трюк. Они с Айшеком найдут нас, как только оторвутся от погони.

Она поколебалась мгновение, потом кивнула и кинулась следом за Фериус в переплетение переулков. Очевидно, моя уверенность убедила ее – и хорошо, поскольку сам я уверенности не чувствовал. Рейчис – идиот, который не способен держать лапы подальше от чужих вещей и сильно переоценивает свое умение выпутываться из неприятностей.

– И долго нам ждать? – спросила Нифения.

Мы торчали в переулке, наблюдая, как мимо проходят донельзя рассерженные люди. Пару раз пробежала стража, спросив нас, не видели ли мы странную собаку с уродливой кошкой на спине. В ответ Фериус нелицеприятно отозвалась о стражниках, пьющих во время дежурства. Назревал конфликт, но Фериус все-таки убедила их, что ничего подобного мы не видели.

– Лучше бы та сладкая парочка нашла нас побыстрее, – сказала Фериус, когда суматоха улеглась. – Выставка вот-вот откроется.

Меня же беспокоило совершенно другое: правильно ли я поступил, когда спрятался вместе с остальными, а не побежал за Рейчисом? Что, если ему нужна моя помощь? У него не совсем еще зажила лапа, раненная во время драки в пустыне. Что, если они…

Глупый, глупый белкокот. Вероятно, он мертв, и я виноват, что не…

– Стой, ворюга! – раздался голос.

Я вытащил порошки и повернулся на каблуках. Наверное, кто-то сказал страже, что нас видели с Рейчисом и Айшеком… Но Нифения облегченно вздохнула, а Фериус возвела глаза к небу. Из-за угла показался Айшек. Рейчис все еще сидел у него на загривке, хихикая, как ненормальный.

– Сделай так еще раз! – потребовал он. – Теперь изобрази второго!

Гиена широко раскрыла пасть и испуганным голосом пожилого дароменца крикнула:

– Они пошли вон туда! Туда, я говорю!

Рейчис спрыгнул со спины Айшека и прижался ко мне. Он все еще держал в лапе гостевую монету.

– Кто хочеч пойшти на дурашскую фыставку?

– Ты пьян? – спросил я, отчаянно желая – и не решаясь – его обнять. Белкокот никогда мне такого не позволял.

Рейчис ухмыльнулся.

– He-а. Прошто кое-фто подфернулось по пути.

Он достал из-за щеки пару сверкающих рубинов и бросил мне один из них.

– Сунь это в мою сумочку, ладно?

Другой рубин белкокот кинул Айшеку. Тот поймал камень и отдал Нифении. Видимо, тоже на сохранение.

– Келлен, – сказала она, пронзив меня свирепым взглядом. – Скажи белкокоту, чтобы перестал разлагающе влиять на моих друзей!

Айшек посмотрел на нее влюбленными глазами, а потом рявкнул:

– Стой, ворюга!

Внутри амфитеатра царила жизнерадостная, праздничная атмосфера. Люди весело переговаривались, рассаживаясь по каменным подковообразным скамейкам, и подзывали разносчиков еды. Те ходили тут и там с большими лотками, прикрепленными к плечам кожаными ремнями. Один из торговцев прошел мимо меня, и в нос ударили дурманящие запахи пряного вина и жареного мяса. Маленькие дети сидели на коленях у родителей, восторженно пища и указывая пальцами на членов иностранных делегаций, которые проходили мимо, гордо демонстрируя цвета и знамена своих государств.

Вероятно, здесь сейчас сконцентрировано больше денег, чем в казначействе целой страны. Рейчис был бы на седьмом небе. К счастью – после долгих дебатов, – даже белкокот вынужден был признать, что они с Айшеком слишком заметная парочка, чтобы идти на выставку.

– Прекрасно! – объявил Рейчис, удаляясь. – В любом случае у нас с гиеной есть свои дела.

Айшек что-то отрывисто прогавкал, и его слова явно не понравились Нифении.

– Ты не будешь этого делать, – твердо ответила она. – Как нам потом жить в этом городе, если вы с белкокотом продолжите воровать?

Гиена заскулила. Теперь, казалось, она просит прощения. От Рейчиса такого было не дождаться, само собой.

– Вы издеваетесь надо мной, что ли? – спросил он, указывая на Нифению. – Вы позволите голокожей встать на пути нашего нового предприятия? Со мной вас ждет удача! Келлен будет носить нашу добычу и покупать все, что мы захотим.

Вот так-то. Не спросив моего согласия, эти животные сделали меня своей ходячей багажной сумкой.

– Сюда, – сказала Фериус, и мое внимание снова вернулось к выставке.

Мы подошли к одной из секций, где толпа оказалась не такой плотной. Всего секций было шестнадцать. В каждой – несколько рядов закругленных скамеек, а перед ними – девятифутовое строение в форме полусферы, открытой частью обращенное к зрителям. В каждой из полусфер стоял человек – мужчина или женщина, – держа в руках нечто вроде охотничьего рога.

– Переводчики, – объяснила Фериус.

– Переводчики?

– А ты свободно говоришь на гитабрианском?

– Э… нет.

Она указала на женщину в полусфере нашей секции. Я сказал бы, что она джен-теп, хотя, скорее всего, ше-теп – поскольку татуировки на ее предплечьях давно поблекли. Этот недостаток женщина восполняла своим ростом. Она была выше любого джен-теп, которого мне доводилось видеть за свою жизнь.

– Презентации идут на гитабрианском, – объяснила Фериус, – но большинство людей приезжают на выставку из других стран. Поэтому переводчики повторяют все на соответствующем языке.

– То есть все люди в нашей секции либо джен-теп, либо их представители?..

Я огляделся по сторонам. Никто не обращал на меня особого внимания. Хотя, наверное, некоторые задавались вопросом, что я тут делаю – ведь я был одет совсем не так, как принято у нашего народа. Должно быть, меня принимали за ше-теп, занявшего место своего хозяина.

Стоило кому-то взглянуть на меня чуть более пристально – и мне становилось неуютно.

– Хм-м, – пробормотал я, наклонившись к Фериус. – Ты не забыла, что на меня выдан ордер-заклинание? А Нифения – изгнанница. Что, если кто-то из нашего клана…

– Здесь нас никто не посмеет тронуть, – сказала Нифения. – Гитабрианское торговое законодательство весьма специфично. Если ты доставляешь проблемы, на тебя налагают санкции. На любую агрессию с твоей стороны жестко ответят и даромены, и даже берабески. Все, кто заинтересован в местных товарах.

Что ж, я полагаю, это делает Гитабрию безопасным убежищем для Нифении. А вот для меня – вряд ли. Когда дело касается Черной Тени, джен-теп плюют на выгоду и на доводы разума.

Раздался звук рога – удивительно красивый и чистый.

– Садись, малыш, – сказала Фериус, указывая свободное место на скамейке. – Почувствуй себя туристом.

Глава 19
БОЛЬШАЯ ВЫСТАВКА

Церемония началась с появления маленького человечка в длинном вышитом плаще. Яркие полудрагоценные камни на его одежде сияли, придавая ему сходство с павлином. Его речь текла так плавно, что, казалось, он пел. Гитабрийский язык весьма красив, но человечек говорил слишком быстро, и я не мог разобрать, где заканчивается одно слово и начинается следующее. Произнося речь, он улыбался и жестикулировал, а потом, низко поклонившись, отступил назад.

Переводчики во всех секциях поднесли рога к губам. Они говорили негромко, но устройство рогов – а, может, и «раковин», в которых они стояли, – усиливало звук, и их голоса разносились над скамьями, так что зрители без труда могли услышать каждое слово.

– Добро пожаловать, – начала женщина джен-теп – переводчица нашей секции. – Мы очень ценим и глубоко уважаем вас. Вы все – наши дорогие гости: представители неустрашимой и благородной дароменской империи, делегаты благочестивой и мудрой теократии Берабеска, посланники блистательной и могущественной магократии джен-теп…

Она продолжала в том же духе, перечисляя страны. Об одних я хорошо знал, о других – лишь слышал краем уха. Некоторые и вовсе располагались на другом континенте.

– Вот уже сто пятьдесят лет Большая Выставка остается местом встречи для всех, кто приезжает полюбоваться и восхититься чудесами других земель, искусностью и мастерством тех, кто – пусть они даже говорят на других языках и отличаются цветом кожи – остаются нашими братьями и сестрами по духу. Здесь мы покажем последние разработки и достижения наших исследователей, которые вы, многоуважаемые гости, можете приобрести и отвезти в свои страны.

На этом месте человечек, ведущий мероприятие, снова выступил вперед. Он говорил еще некоторое время, а потом предоставил слово переводчице.

– По традиции, – сказала она, – мы будем демонстрировать то, что изобретатели Гитабрии создали за прошедший год. Наша культура зиждется на трех основах: исследования, торговля, мастерство. В нашем языке существует слово, которого нет ни в одном другом: «беллегензия». Оно означает красоту, которая может быть раскрыта только благодаря изобретению.

Женщина – как и ведущий до нее – сделала небольшую театральную паузу, а затем продолжала:

– И, о! Какие же чудесные вещи наши изобретатели создали в прошедшем году!

Человек в сверкающем плаще шагнул вперед в третий и последний раз, вскинул руки, словно в мольбе, а потом звонко хлопнул в ладоши.

Казалось, он призвал гром с ясного вечернего неба. Из-за кулис выбежали две группы танцоров в алых шелковых костюмах. Они держали восьмифутовые деревянные шесты, соединенные между собой такой же алой тканью с золотыми полосами – так, что все сооружения напоминали мифических крылатых зверей с вытянутыми мордами, похожими на крокодилью. Наверное, оно и к лучшему, что Рейчис не пришел – у него свое мнение о крокодилах.

Звери извивались и танцевали в воздухе, повинуясь движениям артистов, которые ловко управлялись с шестами. Группы поменялись местами, потом сделали это снова – быстрее, быстрее. Казалось, мифические существа вот-вот вырвутся и улетят в небеса. Потом артисты ринулись на авансцену, приближаясь к зрителям. Челюсти алых шелковых зверей распахнулись, раздался гром, и из пастей вырвались огонь и дым. Я ухватил за руки Нифению и Фериус, намереваясь оттащить их назад, пока пламя не спалило нас. Но Нифения лишь отмахнулась от меня, как от неразумного ребенка. Она не сводила глаз с волшебных животных. Тут наконец я понял, что пламя и дым ненастоящие. Из пастей зверей вылетели длинные красные вымпелы, а вместе с ними – что-то еще. Небольшие шарики – размером с яйцо, – завернутые в блестящую золотую бумагу. Они посыпались на зрителей, а те поднимали жадные руки, стараясь поймать их. Шелковый монстр выплюнул еще одну партию шариков, на сей раз – немного побольше размером.

– Эти гитабрийцы любят показуху, – сказала Фериус, лениво протянув руку, чтобы поймать одну из золотистых посылок.

Она развернула бумагу и показала мне содержимое.

– Хочешь попробовать, малыш?

Моим глазам предстал небольшой кругляш, по виду напоминающий ириску.

– Откуда нам знать, что они не отравлены?

И если вы считаете меня параноиком, поверьте: отравления случаются гораздо чаще, чем кажется.

– Едва ли это пошло бы на пользу бизнесу, – заметила Фериус, обведя взглядом гостей выставки, которые с аппетитом поедали содержимое золотых свертков. – Но если ты боишься…

Я не успел сказать ей, что эта попытка взять меня «на слабо» выглядит довольно жалко. Нифения забрала у Фериус конфету и сунула в рот. Она пососала ее пару секунд, а потом замерла. Глаза девушки расширились.

– О! – сказала она.

– Что? Что такое?

Не отвечая, она посмотрела вниз, на землю; жадные руки по-прежнему шарили под скамьями в поисках обернутых в золото сладостей. Углядев сверток, Нифения стремительным движением ухватила его, опередив здоровяка в одеянии мага. Мужчина рявкнул на нее, но, вспомнив о правилах Выставки, удержался от грубостей.

Нифения села на место и вручила мне шарик.

– Попробуй.

Не желая снова быть уличенным в трусости, я развернул конфету и сунул в рот, пытаясь проглотить ее целиком. Эффект не заставил себя долго ждать. Все вокруг стало… отчетливым. Цвета, формы, текстуры. Казалось, я всю жизнь носил шоры на глазах и лишь теперь увидел мир таким, каков он есть. Обострился и слух. Более того: казалось, я даже мыслить могу теперь рациональнее и яснее. Словно раньше я был дурачком и только теперь осознавал суть вещей.

– Ясность, – сказала переводчица.

Ее голос показался пронзительным. Чересчур громким. А еще я вдруг понял, что говорил ведущий на гитабрийском. Сообразил, как произносятся слова. Конечно, я не знал их значения, но теперь этот язык показался мне совсем не трудным для изучения.

– Ясность, – повторила переводчица. – Не это ли все мы ищем? Лучше понять, четче расслышать, более полно познать мир… Народ Шин-Пажани, живущий за южным морем, познал свой мир и многое другое, поскольку они сумели достичь истинной гармонии. Вслед за ясностью приходит понимание, а вместе с ним – миролюбие.

Между тем из всех шестнадцати секций амфитеатра слышались выкрики. Мужчины и женщины держали в руках тонкие палки длиной около шести футов, так что их можно было видеть издалека. Примерно в футе от верхнего конца на каждой палке имелась перекладина; на палку надевались кольца разных цветов – голубые, зеленые, золотые, серебряные. Когда участники торгов видели кольца конкурентов, они меняли цвета своих собственных колец или просто добавляли новые.

– Что они пытаются купить? – спросил я.

– Права на продажу, – ответила Фериус. – Каждый из них хочет приобрести эксклюзивное право торговать главной новинкой этого года.

– То есть, – сказал я, – они готовы выложить огромные деньги за… за что-то, чего еще не видели и понятия не имеют, сколько оно может стоить?

Нифения повернулась ко мне. Ее зрачки были огромными, заполонив почти всю радужку.

– Сам подумай: монополист может установить любую цену. Только представь, каковы будут барыши.

В конце концов нашелся победитель – даромен, который едва удерживал палку, кренящуюся под весом золотистых колец. Менее удачливые конкуренты поаплодировали ему, послышались звуки фанфар, а танцоры, держащие шелковых драконов, наклонили шесты, заставив своих зверей изобразить поклон.

В скором времени драконов подвесили на крюках над сценой, а танцоры исчезли. Человечек в павлиньем плаще поклонился и тоже ушел.

– Это было невероятно, – сказал я.

– Хочешь невероятного? – спросил из-под скамейки негромкий трескучий голосок.

Я наклонил голову и обнаружил Рейчиса. Он глядел на меня неестественно расширившимися глазами. В лапе белкокот держал несколько золотистых свертков.

– Ты должен попробовать эту штуку, Келлен. Вот она – невероятная. Просто нечто!

– Идиот! Ты должен был спрятаться в городе! Что, если кто-нибудь тебя увидит?

Он фыркнул.

– Эти тупицы? Они слишком увлечены представлением. Мы с Айшеком были здесь с самого начала, и никто ничего не заметил.

И впрямь: гиена сидела под скамейкой Нифении. Айшек спрятался гораздо лучше, чем Рейчис. Это, правда, не отменяло того факта, что они оба ослушались нас. В нахальстве Рейчис превзошел сам себя, но более всего меня беспокоило другое: его мех постоянно менял цвет. Я выхватил у него золотую конфету.

– Сколько вы их съели?

Белкокот посмотрел направо, потом налево – будто ожидал, что ответит кто-то другой.

– Не знаю. – Он поднял лапу, демонстрируя мне с полдюжины оберток. – Может, пять?

– Думаю, лучше отобрать у него конфеты, – сказала Фериус. – А ты, – она ткнула пальцем в сторону Рейчиса, – сиди под скамейкой. Если вы с гиеной попробуете что-нибудь украсть, пеняйте на себя. Это ясно?

Рейчис ударил себя лапой по лбу – в меру сил копируя дароменского солдата, отдающего честь командиру.

– Так точно, капитан!

Разумеется, Фериус его не поняла. Однако прижала палец к пушистой морде белкокота и проговорила:

– Я не шучу.

В ответ на угрозу Рейчис оскалил зубы, но его рык тут же превратился в хихиканье.

– У тебя красивые глаза, – сообщил он, глядя на Фериус.

– Что он сказал?

Я перевел. Аргоси ухмыльнулась.

– Отлично. Теперь не ты главный милашка в этой компании.

– Я бы с удовольствием их съел. – Белкокот посмотрел на меня. – Можно мне съесть ее глаза, Келлен? Я верну их позже, честное слово.

– Поговорим об этом в другой раз.

– Хорошо, – сказал он и повернулся, намереваясь уйти… но лапы разъехались.

Нифения успела первой. Стремительным движением она подхватила белкокота, прежде чем он шмякнулся на землю, и взяла его на руки.

– Она тоже хорошенькая, – сказал Рейчис, глядя в лицо Нифении. – Мне всегда нравилась эта двуногая.

Он лениво протянул лапу. И, хотя не сумел ничего ею достать, я был совершенно уверен, что Рейчис нацелился на ухо Нифении.

– Ладно, пора уходить, – сказал я, полагая, что все закончилось.

– Уходить? – переспросила Фериус, снова усевшись на скамью и глядя на сцену, где готовилось новое, еще более грандиозное действо. – Малыш, это была не Выставка, а всего лишь церемония открытия.