Текст книги "Незримое сражение"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Ясно. Как был одет?

– На нем френч зеленого цвета. Автомат не наш и не немецкий, немецкие-то я хорошо знаю…

Расспросив о приметах других бандитов и поблагодарив незнакомца, который тут же исчез в кустах, Птицын с досадой сказал:

– Опоздали.

По приметам, рассказанным бывшим разведчиком, – а он, видимо, неплохо умел схватывать главное, – было ясно, что в группе бандитов был «Ромб». Приметы второго совпали с приметами «Севера».

Прибыв в райотдел, Птицын прямо с порога доложил Нечаеву:

– Опоздали мы, Алексей Андреевич!

– Что случилось? – заволновался тот.

Птицын подробно доложил о встрече с местным жителем, бывшим фронтовиком. Полковник долго ходил из угла в угол, молчал, о чем-то раздумывал, а потом, подойдя к телефонем, стал размышлять вслух:

– Они, очевидно, пробиваются к «Жару». Ведь «Ромб» и «Жар» – старые приятели по Кракову, оба до войны проходили там выучку у одних хозяев – гестаповцев, оба потом служили гитлеровцам в Тернополе. А теперь «Жар» готовится к приему каких-то важных гостей. Все стает на свои места.

Полковник поднял телефонную трубку и попросил срочно соединить его с Калушем…

…Шли дни. Для оперативной группы Нечаева они не шли, а летели. Заканчивалось лето, а задание еще не было выполнено. Появление Охримовича фиксировалось в Долинском, Выгодском и других районах. Но схватить его случая не представилось. Пока что он и его сообщники умело обходили расставленные секреты и посты.

Дальнейший анализ фактов подтвердил, что Охримович ушел на Рогатинщину, к «Петру». Это окончательно установили в начале осени, когда были захвачены живыми два охранника «Севера». Они показали, что оуновский эмиссар из села Тростянец Долинского района переправлен за Днестр, где и будет зимовать. С учетом этого основной состав оперативной группы переместился на Рогатинщину.

Осенью в Рожнятовском районе при активной помощи населения было обнаружено логово бандитов и в завязавшемся бою ликвидированы последние головорезы, а с ними и «Жар» – бывший следователь криминальной полиции гитлеровцев.

Чуть позднее в лесу, в обнаруженном там схроне нашла себе могилу вся верхушка банды во главе с «Севером» и «Петром». Охримовича там не оказалось.

В начале зимы было покончено с тремя парашютистами, выброшенными с «Ромбом». Средства радиосвязи шпионов с заграничным центром оказались в руках чекистов.

На Рогатинщине в результате ряда операций многие бандиты были обезврежены, а оставшиеся одиночки метались по Черному лесу.

Петля вокруг Охримовича затягивалась все туже и туже.

Работая на своем участке, старший лейтенант Боков напал на след бандитских курьеров «Клена» и «Березы», сопровождавших однажды Охримовича по линии связи. Захваченные охранники «Севера» показали, что эти курьеры заходят к вдове Кобяк Прасковий – жене погибшего в войну солдата. Боков тоже зачастил к ней. Несколько раз беседовали по душам. Прасковья не стала отрицать известных фактов.

– Пригрозили ироды, что убьют, – оправдывалась она в беседах с Николаем Петровичем.

Из этих бесед Боков уловил важное обстоятельство. Курьерам порядком надоела их служба. Прасковья не раз слышала, как «Клен» проклинал свою судьбу и оуновских главарей, затянувших его, молодого, малообразованного парня в националистические сети. На советы Прасковий бросить банду отвечал, что боится расправы над родственниками, да и не знает, простят ли ему прошлые преступления.

Это обстоятельство и решил использовать Боков. Обсудив свои соображения с руководителем группы и получив «добро», Николай Петрович явился однажды к Кобяк. Они долго разговаривали, и Кобяк согласилась передать курьерам гарантийное письмо и экземпляр приказа министра об освобождении явившихся с повинной от уголовной ответственности.

Упорство и настойчивость Бокова не пропали даром. Прасковья Кобяк передала письмо по назначению, и курьеры дали согласие на встречу с оперативным работником, выставив условие, что работник явится один и без оружия. Такое условие было неприемлемо. Чекисты предложили встречу на равных. Они понимали, что от этой встречи многое зависит, поэтому шли на риск.

Курьеры, между тем, согласились с доводами чекистов и назначили встречу на опушке леса, в районе одного из сел Бурштынского района. В записке они указали время встречи и сигналы опознания.

– Ну что ж, товарищи, это уже неплохая завязка, – прочитав записку, с радостью ответил Нечаев. – До встречи неделя, хорошенько обдумаем меры безопасности. На встречу, как я полагаю, должен идти инициатор этого дела!

Полковник прищурился и внимательно посмотрел на Бокова.

– Разрешите и мне, – отозвался Птицын.

– Не возражаю. Завтра все обсудим детально, а сейчас отдыхать.

..Моросил мелкий, нудный дождь. Птицын и Боков, еще раз проверив автоматы, уселись в «газик». Вскоре, сопровождаемый грузовиком с бойцами, он двинулся в направлении Бурштына. Потом к месту встречи с курьерами шли пешком. Они знали, что Нечаев с резервной группой находится недалеко. Меры по их безопасности приняты надежные. И если случится что-то, то курьерам из мешка не выбраться.

К полуночи Птицын и Боков были на месте. До решающих событий оставалось полчаса. Офицеры выбрали удобное место и залегли, накрывшись плащ-палатками. Дождь по-прежнему монотонно стучал по веткам и опавшим листьям. Холод и сырость пробирались под фуфайки. Пахло плесенью и прошлогодней травой. Кругом тишина.

Прошло примерно полчаса. Птицын взглянул на светящийся циферблат часов. Без пяти три. Через несколько минут где-то недалеко зашевелились кусты. В тишине отчетливо послышался шелест веток, а затем глухие звуки ударов по голенищу сапога. Птицын насчитал их три.

– Они, – толкнул он Бокова. – Давай отзыв!

Боков пробил ладонью по сапогу три раза. Через пару минут в стороне от них отозвался голос:

– Мы здесь.

Птицын и Боков с автоматами наготове присели на корточки и тут же увидели две приближающиеся тени.

Встреча состоялась. Она продолжалась около двух часов. Этого было достаточно, чтобы выяснить главное: где «Ромб». Вести оказались неутешительными, хотя было видно, что курьеры откровенны. Договорились о месте и времени более обстоятельной беседы и документальном оформлении явки с повинной…

Нечаев, расположившись в здании сельского Совета, всю ночь не смыкал глаз. Радист, находившийся с ним, не переставал настраиваться на волну группы прикрытия. Она молчала. Перед рассветом радист сообщил:

– Вышли на связь, передали: все в порядке.

– Отлично! Собираемся в путь! – распорядился повеселевший полковник.

На условленном месте, по дороге в Бурштын, встретились с Птицыным и Боковым. Когда те уселись в «Победу», полковник поинтересовался:

– Ну как?

– В порядке, Алексей Андреевич, – доложил Птицын, – хлопцы они неглупые.

– Хорошо, подробности в райотделе…

Освободившись от доспехов и развесив мокрые накидки над теплой еще печкой, Птицын начал докладывать:

– «Клен» и «Береза» поняли нас и со всеми нашими доводами и мыслями согласились. Задело их, что «высокий проводник», как они называют Охримовича, – американский шпион. Всем бандитам, с которыми ему удалось установить связь, он дал указание собирать шпионские сведения, для чего роздал специальный вопросник. В нем особое внимание обращается на нашу новую военную технику, авиацию… Курьеры поняли, что они – орудие в руках англо-американской разведки, поэтому решили порвать не только с Охримовичем, но и вообще с националистами. «Клен» прямо так и заявил: «Довольно! Сколько лет нас будут дурить?..» Где сейчас «Ромб», они не знают, сопровождали его однажды и передали «Буревому».

– Журавновскому эсбисту? – переспросил внимательно слушавший Нечаев.

– Да, ему. Кстати, курьеры предложили вариант его поимки…

Сомнения в отношении курьеров рассеялись. Но чекисты и впредь действовали по принципу семь раз отмерь – один раз отрежь.

«Клен» – Савуляк Иван и «Береза» – Клепик Петр прямых подходов к Охримовичу не знали, реальных возможностей к поимке в ближайшее время не подсказали. Поэтому чекисты неустанно думали, как выполнить задание.

Савуляк и Клепик, по их настоятельной просьбе, были приняты в истребительный батальон. Но до поры до времени явка их с повинной сохранялась в тайне. Птицын и Боков готовились к сложной операции по поимке «Буревого». Для пользы дела курьерам нужно было посетить их давнего знакомого, оуновского связного, проживавшего легально. Как-то поздним вечером курьеры в своей прежней экипировке отправились к нему. До села их сопровождал Николай Петрович. Он остался в километре от крайних хат, под одинокой развесистой грушей у дороги.

Договорились встретиться в час ночи. Стрелка на циферблате клонилась к цифре три, а курьеров все не было. Продрогший до костей на холодном и влажном ветру, Боков не находил себе места. Это был первый самостоятельный выход курьеров, теперь уже бойцов истребительного батальона. Все передумал лейтенант Боков за это время, которое показалось ему вечностью. Лишь около четырех в селе залаяла собака, а на дороге вскоре послышались глухие шаги и чавканье грязи. Боков увидел две тени, приближавшиеся к груше. На всякий случай вскинул автомат и зашел за дерево.

– Извините, Николай Петрович, – услышал он негромкий голос Савуляка. – Никак не могли раньше.

– Как обстановка?

– Все в порядке, нас по-прежнему считают курьерами, есть сведения и о «Буревом».

– Хорошо, поговорим потом, а сейчас домой, скоро рассвет, – распорядился Боков, довольный, что все обошлось благополучно.

В назначенный день и час «Буревой» – Малик Емельян, садист и убийца, был схвачен. Операция прошла без шума.

Сотрудники Нечаева знали наперечет всех бандитов, скрывавшихся на этом участке. Там оставались несколько отъявленных головорезов, прекрасно понимавших, что в случае задержания для них нет другой кары, как высшая мера наказания. Схватить живьем такого, как «Буревой», могли только смелые, отважные и мужественные люди. У него за плечами было несколько лет кровавого подполья. Там, где он появлялся, оставались трупы стариков, женщин и детей. Кровавые следы он со своей бандой оставил в ряде сел Войниловского, Долинского, Жидачевского и других районов.

Следователи задолго до его поимки собрали доказательства, что он по собственной инициативе и указанию своих верховодов из СБ – «Грома» – Твердохлеба Николая, «Жара» – Гаврилюка Степана и других гестаповских выкормышей явился организатором и непосредственным участником зверских пыток и убийств жителя села Стефанивка Константина Рудого, колхозника села Яворивка Ивана Тымкива, рабочего Калушского калийного комбината Владимира Бучака. По приказу «Буревого» в селе Тура Великая была схвачена и после жестоких пыток повешена учительница Анна Малик. Жертвами его банды стали учителя Ирина и Евгений Бомер из села Пчаны и некоторые другие ни в чем не повинные пюли.

В руках следователей находился страшный документ – инструкция главарей СБ нижестоящим звеньям. В ней для запугивания местного населения устанавливалась обязательная норма убийств. В одном из пунктов прямо указано: «В месяце июне… в каждом селе кррпнуть (убить) не менее двоих…» Такой же «план» был доведен на июль, август и другие месяцы. Убивали учителей, убивали тех, кто проводил в жизнь мероприятия органов власти по повышению материального и культурного уровня населения. Поджигали колхозные фермы, постройки. Грабили сельские магазины, жителей.

Банда Малика-«Буревого» не раз была бита, но ему самому удавалось уходить от возмездия. Теперь пришло время рассчитаться за все кровавые преступления. Вопреки предположениям, он не выкручивался. Видимо, понял, что заводить следствие в заблуждение или отрицать бесспорные факты и обстоятельства бесполезно. Цепляясь за жизнь, как утопающий за соломинку, бандеровский палач не скрывал мест укрытия своих сообща ников, рассказывал о содеянных преступлениях. Он подтвердил основную цель прибытия «на терен»» Охримовича – использование оуновцев в выполнении заданий иностранных спецслужб, сообщил о назначении гитлеровского разведчика «Грома» – Твердохлеба так называемым «проводником» вместо «Севера».

Через несколько дней Панченко докладывал Костенко и Нечаеву:

– «Буревой» неоднократно сопровождал Охримовича на встречу с бандитами. Последний раз он оставил «Ромба» в лесу в банде «Срибного». «Буревому» известно, что «Ромб» ожидает в этом году подкрепления из-за кордона…

– Это очень важные вести! – отметил Костенко. – Известны ли «Буревому» подробности?

– Нет, не известны. «Ромб» тщательно скрывал это. Как видно, он действует осторожно. Его подчиненный «Подкова»-Мартынец рассказал, что он втайне от «Буревого» по заданию «Ромба» ходил в Лататинский лес и искал там большую площадку. Хотя «Ромб» не сказал, для чего она нужна, мы поняли: готовится место для выброски очередной группы шпионов…

По ходу информации Костенко делал пометки в своем блокноте, посматривая поверх очков на капитана, когда тот замолкал, переворачивая очередной лист документа. Костенко и Нечаев слушали внимательно, вопросов не задавали. И только когда он закончил, последовал вопрос Костенко:

– Обусловлена ли у «Буревого» связь со «Срибным»?

– Нет, у него назначена связь с «Маком», который, как вы знаете, уже ликвидирован. Таким образом, связь через «мертвый пункт».

– Знает ли об этом «Буревой»? – спросил Нечаев.

– Нет, не знает.

– Хорошо! – лицо Нечаева повеселело. – Может ли он вызвать к себе «Мака»?

– На эту тему с ним разговора не было, – ответил Панченко.

Получив указания, Панченко собрался было уходить, как раздался звонок. Костенко поднял трубку.

– Вас вызывает Галич, – услышал он голос телефонистки, а потом знакомый бас начальника районного отдела госбезопасности:

– Сегодня на рассвете при попытке переправиться через Днестр убит бандит. Он шел один. Труп его опознать не удалось. В сумке убитого обнаружена записка, подписанная цифровой кличкой. Автор записи просит «Жара» связаться с ним, в чем ему поможет «Буревой».

– Как исполнена записка?

– Рукописно, карандашом.

– Все документы немедленно доставьте к нам, – распорядился Костенко. Повесив трубку, он обратился к следователю:

– У нас есть образцы почерка Охримовича?

– Есть. Их прислали из Тернополя, где Охримович в первый год оккупации служил бургомистром…

Содержание записки и криминалистическое ее исследование подтвердили, что она написана Охримовичем несколько дней тому назад.

Стало ясно, что Охримович находится где-то поблизости. Успешные операции по обезвреживанию бандитов перепутали все его карты и вынудили искать связь с оуновцами, о ликвидации которых сведения к нему еще не дошли. Обращаясь с запиской к «Жару», Охримович просит высылать связных на действовавшие ранее пункты связи. Естественно, в записке эти пункты не назывались. Перечитывая в который раз тонкий клочок бумаги, Нечаев вспомнил показания «Буревого»:

– А не протолкнуть ли нам, Виктор Александрович, письмо к «Маку»?

– Не уловил вашу мысль, Алексей Андреевич, – ответил Птицын.

– Пункты встреч ведь нам известны? – спросил полковник.

– Да, известны, – ответил Птицын. – Первый – в Вишневском лесу, второй – в Скалах.

– А «мертвые пункты» связи мы знаем? – продолжал Нечаев.

– Знаем. Они в тех же местах и пока пусты.

– Попробуем-ка мы получить записку от «Буревого» и послать ее к «Маку».

– Вот теперь понял, – сказал Птицын.

Долго еще они обсуждали задуманное. Тогда же и созрел смелый план…

Глубокой ночью, когда за горизонтом скрылся бледноватый диск луны, на окраине села появились трое. Они прошли в сторону леса и вскоре остановились недалеко от одинокой старой черешни, примостившейся около тропы, уходившей к опушке. Боков и его товарищи осмотрелись кругом. Было тихо. Николай Петрович нашел потайное место в дупле черешни. Там было пусто. Оставив записку, все быстро удалились в сторону леса и вскоре скрылись в его густых зарослях.

Направляя записку в адрес «Мака» через «мертвый пункт» «Буревого», чекисты рассчитывали, что она должна попасть к боевикам «Мака», которые, как стало известно, перешли в охрану курьерской группы «Петра». А это означало, что о записке «Буревого» рано или поздно узнает Охримович, который в силу сложившихся для него обстоятельств проявлял повышенный интерес к эсбисту и не преминет, очевидно, воспользоваться открывшейся возможностью для связи.

Шли дни. Чекисты еще раз посетили «мертвый пункт» связи. Ходили и на известные им другие пункты, но все напрасно. Там никаких признаков появления оуновцев не было, а записка лежала на месте.

Участники операции обсуждали, анализировали, сопоставляли факты. Просчетов вроде бы не было, но и убедительного объяснения молчания и бездействия бандитов тоже не было.

Наконец, спустя три недели, когда все надежды, казалось, рухнули, в дупле черешни оказалась долгожданная записка. Она была подписана «Демьяном» – бывшим охранником «Петра».

Сообщая, что письмо, адресованное «Маку», попало к нему и желая установить связь с «Буревым», «Демьян», в свою очередь, просит ответить на ряд вопросов. Это была проверка. Чекисты ее предвидели. Вопросов было много и довольно замысловатых. Ответы на многие из них мог дать только «Буревой» – Малик. В записке ставилось категорическое условие: люди от «Демьяна» придут на встречу только по получении правильных ответов.

Обсуждение плана дальнейших действий происходило у Костенко.

– Ну что ж! Экзамен трудный, но задачу надо решать, – констатировал Арсентий Григорьевич, выслушав доклад Нечаева.

– Содержание письма и характер вопросов свидетельствуют, что оно составлялось с участием «Ромба», – высказал свои предположения представитель министерства майор Пилипенко.

– Не вызывает сомнения. Значит, мы на правильном пути, – согласился Нечаев.

– Главное сейчас – не вспугнуть зверя, – добавил Костенко.

Ответное письмо было получено от «Буревого». В нем, кроме всех необходимых ответов, автор сетовал на невозможность пробиться к «высоким проводникам».

Письмо понесли в «мертвый пункт». Но там оказалась новая записка в адрес «Буревого». Боков отошел подальше от черешни и при свете карманного фонарика прочитал: «Друзья! Две недели тому назад я послал вам записку, но ответа нет. Прошу не тратить времени, а в любой день выйти на пункт связи, туда, где мы встречались летом… и куда привели человека, который пришел издалека с хорошей палаткой и еще кое с чем…» Записка была написана чернилами и подписана тем же «Демьяном».

Стало очевидным, что Охримович торопится. Его что-то подталкивает. Он клюнул на приманку и, как голодный зверь, лезет за добычей в капкан.

В оставленной Боковым новой записке «Буревой», ссылаясь на болезнь, на «гостей», которые совершенно не знают территории, невозможность посылки к «Демьяну» своих связных, просил его прибыть к нему в условленное место. Пункт, названный в записке, хорошо был известен «Демьяну» и «Ромбу». Его чекисты выбрали не случайно. Туда была одна проверенная бандитами дорога. Кстати, чекистам она стала известна из показаний «Буревого». Он рассказал, что однажды проводили по ней и «высокого гостя». Предполагалось, что если бандиты согласятся на встречу, то они, вероятнее всего, пойдут этим проторенным маршрутом.

…Шел мелкий, редкий дождь. В полночь возле старой черешни появились трое. Осмотрелись. Кругом тихо. В тайнике их ждала записка. Прочитав ее, Боков понял, что приближается развязка, и заспешил в райотдел. Там, как всегда, ожидал Нечаев.

– Ну что? – спросил он.

– Есть записка. «Демьян» просит ожидать его с 6 по 8 октября.

– Кто будет с ним?

– Не пишет. Надо полагать, будет и Охримович.

– Времени у нас достаточно, завтра обсудим подробно…

В восемь утра все, кто имел отношение к операции, собрались у Нечаева. Обсуждение предстоящих событий было коротким. Анализ показаний Малика, пояснений Савуляка, Клепика, переписки с «Демьяном», а также ранее имевшихся материалов показал, что с Охримовичем, кроме «Демьяна», скорее всего могут быть еще два бандита – «Потап» и «Довбня».

– Засаду выставляем в ночь на 5 октября, – распорядился Нечаев, закончив совещание.

Ночь уходила в прошлое. Ее мглистая темень медленно редела. Блекли звезды. Впереди различались контуры кустов, верхушки деревьев. Чуть позже над ними заалела оранжевая полоса. Наступал рассвет 6 октября. Красный диск солнца медленно поднимался над лесом. Заискрилась роса на ветвях деревьев и кустов.

– Кто-то идет! – доложил автоматчик, наблюдавший за тропой в бинокль.

Боков посмотрел в ту сторону. Бинокль помог ему увидеть, как между деревьями мелькали фигуры. Николай Петрович передал бинокль Савуляку, находившемуся рядом.

– Посмотри-ка, узнаешь, кто идет?

– Впереди… Охримович с «Потапом». Этого верзилу легко узнать и за километр. За ними двое: «Демьян» и, похоже, «Довбня»…

За считанные секунды все были готовы к схватке. И когда первая двойка бандитов миновала неширокую поляну, а вторая только что ступила на нее, из-за густого кустарника вдруг раздалась громкая и властная команда:

– Бросай оружие! Руки вверх!

Команду дополнила серия коротких автоматных очередей. Это Боков с группой захвата, выскочив из засады, отрезал «Демьяна» и «Довбню». Едва послышались первые слова команды, как выросшие будто из-под земли Птицын с бойцами набросились на Охримовича, сбили его с ног, скрутили руки и захлопнули наручники. Тут же сорвали ампулу с ядом, зашитую в ворот рубашки. Охримович не мог сообразить, что с ним случилось, а когда опомнился – хрипло простонал, зло выругался. Слова его потонули в автоматной трескотне. Это группа прикрытия преследовала бежавшего «Потапа»…

Капкан захлопнулся. Трудный и опасный поединок закончился.

«Ромб» – Охримович Василий, резидент двух разведок – гитлеровской и американской, предстал перед «судом Военного трибунала и получил сполна.