Текст книги "Последний шанс"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 38 страниц)

Глава 12

В бесчисленных ячейках Мозга билась, не давая покоя, мысль: кто и почему его возненавидел? Кто хотел его разрушить? Он действовал точно так же, как и Феакс. Но разве Феакс не делал всего для блага Империи?

Мозг был достаточно молодым и неопытным созданием. Он всегда действовал под чьим-то руководством и не привык к собственным умозаключениям. Но он уже созрел для них и сейчас делал первые попытки рассуждать самостоятельно.

Мозг страдал. Мысль, что по его приказу разрушен космопорт, была невыносимой. Снова надо было разбирать развалины, ухаживать за ранеными, оживлять мертвых. И все эти жертвы были напрасны. Те, кого он хотел убить, снова убежали. Перебрав тысячи вариантов, Мозг, кажется, разгадал их планы. Агрессоры взяли в лаборатории колонию смертоносных бактерий и теперь направлялись в его сторону. Они хотят ввести в него свои бактерии, они собираются его убить. Мозг проверял и перепроверял эту версию, не веря в нее, но все сходилось именно так.

Для чего же они добивались его смерти? Уничтожить того, кто заботился о процветании Империи, защите ее от внешних врагов, уничтожении всех иных цивилизаций, способных нанести ущерб благополучию и покою возлюбленных граждан Антефаэса? Для чего же?

Корабль, снабженный устройством для создания помех и летящий самостоятельно, только что сел на его планету. Несмотря на то, что сама мысль об убийстве была противна его сущности, он направил на место предполагаемой посадки мощный стерилизатор, который поразил весь подозрительный район инфракрасной вспышкой.

… И опять враг сумел ускользнуть. Для Мозга это было открытием. Значит, есть такие существа, которые могут предвидеть его действия и упреждать их. Существа, нечувствительные к гипнозу…

… И в третий раз Мозг промахнулся. Но теперь он знал, куда стремятся его враги. Они пытались проникнуть в его сердце, в огромную насосную установку, которая питала все его клетки. Если им удастся ввести в этот жизненно важный поток бактерии, которые они унести с собой, Мозг заболеет, потеряет контроль над собой, что вызовет невиданные катастрофы, а сам он умрет в ужасной агонии. Не хватит никаких внутренних сил, чтобы противостоять этой болезни.

Мозг понял, что положение его очень серьезно. Несмотря ни на какие преграды, его враги целенаправленно двигаются по коридорам, ведущим в самое сердце. Теперь возможности использовать стерилизаторы уже не было, этим он испепелил бы самого себя. Другого оружия защиты у него не было, а доставить его с других планет Антефаэса он уже не успеет. Слишком поздно догадался он о конечной цели своих врагов. Надо было срочно искать другой выход.

Мозг решил полностью пересмотреть свою политику по отношению к таинственным врагам. Может быть, существовало какое-то принципиально иное решение? Громадная масса Мозга, отбросив все иные проблемы и дела, направила свои силы на решение этого вопроса. По миллиардам ячеек через гигантские нервные соединения начался обмен информацией, потоки которой пересекались и дополняли друг друга. И появилось новое неожиданное решение.

Нужно было действовать очень быстро. Враги приближались к главному каналу, через несколько секунд они достигнут затвора, откроют его и выпустят бактерии.

Глупо было погибнуть сейчас, когда он, кажется, наконец, понял главное. Он понял, что действия Феакса вовсе не были благотворными для жителей Антефаэса! Он должен управлять иначе!

И Мозг начал эксперимент.

В коридоре, по которому они двигались, стояла невыносимая жара. Воздух был влажен. Жорж Маоган почти нес на себе Ноозику, которая находилась в полуобморочном состоянии. Он хотел оставить ее у входа, но девушка боялась оказаться одна.

До затвора гадо было пройти еще несколько метров, шум насосов оглушал. От падения массы питательной жидкости содрогалась вся установка. Поддерживая шатающуюся Ноозику, Жорж Маоган вынул ампулы с бактериями. Нужно было действовать очень внимательно и осторожно, так как любое неловкое движение могло стать фатальным. Даже ничтожная часть бактерий, попав в организм человека, привела бы к его неминуемой смерти.

Маоган открыл задвижку, и перед ним встала новая проблема. Каждая пульсация насоса вызывала такой всплеск, что брызги долетали до коммодора. Вылить бактерии означало вынести себе смертный приговор. Значит, нужно было дождаться момента, когда между двумя пульсациями уровень жидкости понижался, выплеснуть раствор с бактериями и мгновенно захлопнуть заслонку.

Ноозика прислонилась к стене. Несмотря на свое полуобморочное состояние, она понимала важность момента. Ее дыхание было затруднено, черты лица еще более заострились, и хотя силы совсем оставили ее, она держалась мужественно и не произнесла ни слова жалобы.

Жорж Маоган поднял ампулу к глазам, желая убедиться, достаточно ли жидкой является среда с бактериями, чтобы влить ее одним движением. И вдруг заметил, что свет в коридоре стал меняться. Маоган поднял голову, вокруг все было наполнено интенсивным голубым светом.

– Опять гипноз! – проворчал он.

Но это было что-то новое. Коммодор услышал музыку, которая раздавалась как бы внутри него. Удивленный, он отвлекся от своих приготовлений и стал прислушиваться.

Его поразила та участливость и сердечность, с какой Мозг обратился к нему. В ней не чувствовалось фальши, ничто в глубине души не противилось разумным доводам, приводимым Мозгом.

Мозг говорил, что готов вести диалог, что готов понять и принять их мысли. Мозг еще не знал мерила своих действий и мог совершать ошибки, ведь единственным критерием для него была программа, заложенная Феаксом. Но Мозгу противна мысль об убийстве, даже в целях защиты.

Маоган опустил ампулу с бактериями. Застывшим взглядом он смотрел на Ноозику и не замечал ее…

Мозг радостно пульсировал! Его расчет оказался верным. Эти существа, которых нельзя было взять силой и хитростью, не устояли против нежности и разумных доводов. Они были в его руках, они прекратили свои враждебные действия, они слушали его!

Мозг продолжал. Его знания являются односторонними, ему надо многое узнать, он хочет начать переговоры.

Прежде всего он обратился к женщине. Из всех ее мозговых клеток на него полился поток информации. Она знала очень многое и обо всем рассказывала Мозгу. По мере получения, классификации и анализа сведений Мозг начал понимать, как он заблуждался. Править миром и людьми, исходя только из соображений логики, нельзя. Необходимо учитывать массу совершенно неожиданных для Мозга вещей: их нравственность, мораль, их чувства, идеи, взгляды. Причем понятия эти не постоянные, а колеблющиеся, изменяющиеся, все время находящиеся в развитии.

Когда вся информация была наконец переработана, Мозг сделал следующий вывод: он может взять на себя технические функции, а руководить человеком и жизнью общества может только сам человек. На сегодняшний день только эта девушка способна взять на себя управление государством. Но она тяжело и опасно больна. Необходимо срочное лечение.

Маоган понемногу приходил в себя. Музыка и голос смолкли, а голубоватый свет по-прежнему струился неизвестно откуда. Коммодор пока не осознал, что же с ним произошло, но твердо знал, что план, с которым они пришли сюда, бессмыслен и надо от него отказаться. В первый раз за все время он не знал, что должен предпринять. Маоган огляделся и увидел лежащую рядом Ноозику. Девушка была без сознания. Он подошел к ней. Сердце Ноозики билось с бешеной скоростью, а температура приближалась к критической. Не имея возможности хоть чем-то ей помочь, он уложил ее как можно удобнее.

Ноозика умирала, в этом не было никаких сомнений. Маоган был в отчаянии. Он положил ее голову на свои колени, вытирал пот на ее пылающем лбу, гладил прекрасные волосы, шептал какие-то бессмысленные утешающие слова. Первый раз в жизни железная выдержка отказала коммодору, и он заплакал от сознания своей беспомощности, Первый раз усомнился он в правильности своих действий, приведших к гибели целой планеты и этой удивительной девушки, так безоглядно поверившей ему. Теперь, казалось, все кончено и для нее, и для него.

Но тут он вдруг почувствовал мягкое прикосновение чьих-то рук. Маоган поднял глаза и увидел свилила, аккуратно отстраняющего его и берущего из его рук девушку. Маоган никогда не испытывал страха перед этими машинами, обладающими точными движениями и смешной походкой, а сейчас он почувствовал, какой огромный камень свалился с его души. Мозг пришел к ним на помощь!

Подпрыгивая и работая одновременно множеством своих рук, свилил осторожно поднял Ноозику и, не теряя ни минуты, начал ее обследование. В это время в коридоре появились и другие свилилы. Видимо, корабль с этими машинами прибыл с Антефаэса. Очень быстро они разложили и собрали медико-хирургическое оборудование. Механизмы работали совершенно беззвучно, но очень слаженно и эффективно. Для создания совершенно стерильной среды свилилы накрыли Ноозику энергетическим куполом. Такой же купол сомкнулся и над Маоганом, и один из свилилов начал заботливо обследовать его. А целая группа других роботов уже дезинфицировала установки Мозга.

Глава 13

Жорж Маоган отдыхал, расслабленно развалившись на кушетке. Тонкий пряный запах, стоящий в комнате, рассеянный свет, мелькание служанок, молчаливо хлопотавших вокруг него, убаюкивали, вселяли ощущение блаженства и покоя. Все эти девушки были прекрасны. Родство с земными женщинами проглядывало в их чертах.

Сквозь полуприкрытые ресницы он наблюдал за ними. Их поведение с того момента, как он последний раз видел их, заметно изменилось. Несмотря на то, что производимые ими действия были по-прежнему точными и заученными, из них исчезла какая-то механическая заторможенность. Движения девушек стали более гибкими и грациозными, а в глазах появился живой блеск. А самое главное, они перестали походить друг на друга как две капли воды. Их лица ожили, и каждое несло в себе что-то особое, не видимое ранее. Но что? Нет, он не мог читать их лица как книги. Ему незнакомы были их мимика, их взгляды, их улыбки. Они похожи на землянок, но они ему чужие. И он был чужим.

Глухая тоска захлестнула его. Он почувствовал себя усталым, бессильным и совершенно ненужным. И никакие улыбки никакая услужливая нежная забота не могли рассеять его состояния.

С того момента, как свилилы перенесли его под энергетическим куполом во Дворец, он совершенно выключился

происходящих событий. Испытания, выпавшие на его долю, огромная ответственность, лежавшая на его плечах с того момента, как "Алкиноос" отправился в свою экспедицию на Алонит-2 и все происшедшее с ним, с его командой и с целой Империей Антефаэс, не могло не сказаться на организме. Его нервная система, его физические силы были истощены, и требовалось время, чтобы полностью восстановиться.

Теперь он постепенно приходил в себя. Но чем лучше он себя ощущал физически, тем сильнее охватывала его ностальгия.

Сегодня Принея сообщила Маогану, что Ноозика давно уже оправилась от болезни и приступила к делам. Он ждал, что же будет дальше.

Открылась дверь, и в комнату впорхнули два играющих линкса. Преследуя друг друга и громко вереща, они запутались в ногах Маогана.

Вслед за ними, приветливо улыбаясь, вошла Принея.

– Моя госпожа ждет вас.

Предстоял решительный и, может быть, последний разговор. Маоган медленно поднялся. Пора было становиться прежним коммодором – деятельным, активным, последовательным.

Когда он появился в будуаре Ноозики, девушка задумчиво перебирала струны гиперлиры. Она поднялась ему навстречу.

– Жорж, я очень рада вас видеть! Прошу простить меня за то, что в последнее время мало уделяла вам времени. Но вы должны понять меня. Столько дел! Мне так трудно. Столько всего нового!

Это была прежняя прекрасная Ноозика, но в то же время перед ним стояла совершенно другая женщина. Исчезли ее беспечность, светскость, игривость. На Маогана смотрела мудрая, все понимающая женщина.

– Я ведь ответственна теперь за жизнь целой Империи, Жорж. Это тяжкое бремя. Мозг выбрал меня… Я правильно поступила, как по-вашему, Жорж? – она улыбнулась.

Маоган понял, что этот вопрос не требует ответа. Ноозика знает ответ сама. Коммодор тоже знал, что значит нести ответственность за жизнь других, и видел, что выбора у Ноозики не было. Теперь ей придется отказаться от самой себя. Но все же в ней еще жила женщина, которая страдала, любила и мечтала быть любимой. Может быть, в ее сердце еще теплилась надежда, что коммодор останется здесь и ей будет на кого опереться. Но Маоган не мог поддержать в ней эту надежду. Он постарался, чтобы голос его звучал бесстрастно.

– Я рад за вас, Ноозика. Это просто отлично, что Мозг признал вас руководителем Империи.

Ноозика видела его насквозь. Она протянула коммодору Руку.

– Не страдайте, Жорж. Вы во многом помогли нам. Ведь это вы выиграли битву.

Она справилась со своими чувствами. Теперь перед Маоганом вновь стояла мудрая и справедливая правительница, достигшая душевного равновесия. Чтобы понять друг друга, им не надо было много говорить.

Вошли эфебы. Они внесли вазы с цветами, испускавшими сильный аромат. Под руководством Принеи эфебы расставляли их вдоль колонн. Затем, толкаясь и смеясь, появились служанки. Одна из них, как это было при первой встрече, принесла пурпурную тогу.

Предстояла церемония прощания.

– Я надеюсь, Жорж, что сумею правильно управлять Мозгом. Я хочу, чтобы он создал мир красоты и гармонии. Я очень хочу, чтобы нам это удалось!

Девушки суетились вокруг них, переодевая его и втирая в тело какие-то благовония.

– Я уверен, Ноозика, что вам это удастся. Я верю в вас.

Он указал на девушек, которые, не обращая на них внимания, продолжали свое дело.

– Я всегда буду помнить о вас. Ведь на Земле мне трудно будет найти такой сервис.

Они улыбнулись друг другу. Потом лицо Ноозики вновь стало серьезным.

– Да, действительно, вы скоро возвратитесь домой. У меня к вам есть одна просьба. Обещайте, что о существовании Антефаэса не станет известно людям. Ваша раса еще. слишком молода, чтобы понять нас.

– Я знаю, – сказал он просто.

– Но вы можете возвращаться сюда, когда захотите, Жорж. Я попрошу Мозг установить с вами особый контакт, Будет достаточно одного только вашего желания, чтобы мы прислали за вами космический корабль, – заметив в глазах коммодора колебание, она жестом предупредила его отказ – Если вы не захотите, мы не будем вам напоминать о себе. Но знайте, что болезни теперь для вас не существуют вам обеспечена долгая, очень долгая жизнь. Хотите вы этого или нет, для нас вы навсегда останетесь гражданином Антефаэса, со всеми вытекающими из этого преимуществами, Жорж. А теперь маленький вам сюрприз.

Она повернулась к эфебам и позвала старшего из них.

– Коммодор, – сказал тот, приблизившись.

От изумления Маоган потерял дар речи. Это был голос Штуффа Логана.

– Вы узнали меня, коммодор? Да, я Штуфф. Мозг спас меня, взяв из умершего канеакса мой мозг и пересадив его в тело погибшего эфеба. Теперь я снова живу.

Штуфф, казалось, был очень смущен, он не знал, как воспримет его решение коммодор.

– Я надеюсь, что вы не будете сердиться на меня, коммодор, если я останусь здесь. Там, на Земле, у меня никого нет. А здесь я чувствую себя на своем месте. Меня назначили старшим над этими ребятами… Кроме того, – он понизил голос, – я думаю, нельзя эту девушку оставлять совсем одну. Может быть, ей еще понадобится наша помощь.

Да, Штуфф не изменился, он по-прежнему думал о тех, кто казался ему слабее, чем он сам.

– Ну что ж Штуфф, – Маоган постарался, чтобы голос его звучал весело и уверенно, – поступай, как считаешь нужным. А что, кстати, стало с Роллингом?

А, с этим! Он взят под наблюдение. Мозг займется его перевоспитанием. Очевидно, ему придется находиться под куполом еще довольно долгое время. Маоган повернулся к Ноозике.

– Значит, вы не отказываетесь от методов Феакса? Даже гипноз…

Ноозика не дала ему закончить.

– Поймите, Жорж, нельзя все изменить одним волевым решением. Это будет долгий, очень долгий процесс. Но времени у меня хватит!

Она посмотрела на него прощальным взглядом, затем повернулась и быстро вышла.

…Ни один человек не обратил внимание на небольшую сферу из серого металла, которая высадила Маогана неподалеку от Главного Штаба Космических Сил. Был разгар рабочего дня, и все вокруг занимались своим делом. Проводив взглядом аппарат, быстро удаляющийся в синем небе, он повернулся и медленно пошел пешком. Его нагнало аэротакси. Пилот резко затормозил и открыл перед Маоганом дверцу:

– Садитесь.

– В Главный Штаб, – коротко сообщил коммодор.

– Разумеется, – насмешливо сказал водитель. – Такие лихие ребята как вы, только и занимаются тем, что скачут по звездам.

Он внимательно и сердито посмотрел на Маогана.

– Хотите, я вам скажу, что думаю о вас и вам подобных?

Маоган едва слушал его, но пилот не обращал на это внимания.

– Из всех ваших дальних экспедиций не выйдет ничего хорошего. Когда-нибудь один из ваших межгалактических кораблей приведет за собой шайку космических чудовищ, которые сожрут тут нас всех с потрохами.

– Вы так думаете?

– Я в этом уверен.

Пилот шел на посадку на одной из террас Космического Центра.

– А все-таки на расстояниях, которые вам даже и не снились, встречаются существа удивительной красоты, ума и благородства, – сказал Маоган, выходя из машины.

– Сильно в этом сомневаюсь! – крикнул ему вслед пилот.

А. Ван Вогт. ВОЙНА ПРОТИВ РУЛЛ

1

Когда звездолет исчез в клубящемся тумане атмосферы Эристана-11, Тревор Джимисон достал бластер. Его мутило, голова кружилась от болтанки, когда его били и бросали мощные струи ветра от корабля. Чувство опасности не покидало его, несмотря на прочность тросов, которыми он был прикреплен к антигравитационной платформе, тихо раскачивающейся под ним. Прищурившись, он рассматривал Эзвала, который, в свою очередь, пристально рассматривал его с края платформы. Он смотрел на Джемисона своими тремя серыми, как сталь, глазами, и его огромная голубая голова, настороженно выглядывающая из-за края платформы, была готова – Джемисон знал это – мгновенно отпрянуть, едва прочитав мысль о выстреле.

– Ну, – резко сказал Джемисон, – вот мы и здесь, в тысячах световых лет от наших планет, Под нами пекло, которого вы, судя по тому, в какой изоляции живет ваша раса на планете Карсона, и представить себе не можете, хотя вы и читаете мои мысли. Даже 6000-фунтовому Эзвалу не выжить там, внизу, в одиночку.

Огромная когтистая лапа высунулась из-за края платформы и дернула за один из трех тросов, на которых висел Джемисон. Раздался резкий металлический щелчок, и трос лопнул. Джемисона по инерции подбросило на несколько футов. Затем он снова упал и начал раскачиваться на двух оставшихся тросах, как на качелях. Подняв бластер, он приготовился к защите. Но Эзвал больше не предпринимал попыток нападения, и по-прежнему над платформой возвышалась лишь его голова с тремя глазами, разглядывающими Джемисона. Внезапно Тревор ощутил Мысль, холодную и неспешную.

«Сейчас меня беспокоит только одно. Из сотни с лишним человек экипажа в живых остались только вы. И только вы из всей человеческой расы знаете, что Эзвалы с планеты, которую вы называете планетой Карсона, не примитивные животные, а разумные существа. Ваше правительство испытывает огромные трудности с колонизацией нашей планеты именно потому, что нас принимают за животных, природное зло, опасное, но неизбежное. Это убеждение мы хотим сохранить. Но как только вы поймете, что мы разумны, то поведете против нас безжалостную войну. А это помешает нашей цели – выдворение из нашего мира всех пришельцев. Вы знаете нашу тайну и потому, чтобы не дать вам удрать вниз, я прыгнул на эту платформу, как только вы выбрались из люка.»

– Неужели вы думаете, – спросил Джемисон, – что если вы отделаетесь от меня, то и делу конец? А не забыли вы про второй корабль с самкой и детенышем Эзвалов на борту? Он благополучно ускользнул от крейсера руллов и теперь на пути к Земле.

«Я не забыл, – презрительно возразил Эзвал. – Я помню выражение лица командира корабля, которому вы намекнули на то, что Эзвалы, возможно, разумны. Те, кого вы поймали, не предадут свою расу».

– Ну, не такие уж они альтруисты, как вы меня уверяете, – цинично ответил Джемисон. – Да вы и сами спасли себе жизнь, прыгнув на платформу. Вы не умеете ей управлять, так что мы находимся в одинаковом положении, и я сомневаюсь, что ДАЖЕ ЭЗВАЛ способен…

Его голос оборвался на полуслове. Эзвал вскинул вверх свою чудовищную лапу со страшными когтями и схватил огромную птицу. Отчаянно взмахнув неуклюжими, парусообразными крыльями, та метнулась вниз. Но ей это не удалось. Джемисон на мгновение увидел ее выпученные глаза и серпообразные когти, занесенные для удара.

От этого удара платформа закачалась, как лодочка в бурю. Джемисона кидало на его тросах из стороны в сторону. Порывы ветра и грохот крыльев создавали впечатление, будто вокруг него бьют молнии. Задыхаясь, он вскинул бластер. Белое пламя ударило в одно из крыльев и выжгло там черную дыру. Удары крыльев ослабели, и вскоре Эзвал сбросил птицу с платформы. Та медленно падала вниз, пока не затерялась на фоне джунглей.

Джемисон поднял голову. Эзвал, качаясь, стоял на краю платформы, четыре его лапы беспомощно хватали воздух, а оставшиеся две вцепились в металлические пластины на поверхности платформы в последней попытке удержаться – и он удержался. Огромное тело опустилось, и вновь только голова торчала над платформой. Джемисон опустил бластер и усмехнулся.

– Ну, вот, – сказал он. – Даже с птицей вам не справиться в одиночку. Я вас легко мог пристрелить, но вы мне нужны, так же, как и я вам. Ситуация такова: корабль погиб над островом в двадцати милях от материка, они разделены проливом Дьявола. Мы выбрались из корабля вовремя – минутой позже это стало бы невозможным. Однако, чтобы спастись, нам снова надо найти корабль. В нем запас еды, и он защитит нас от наиболее смертоносных существ из открытых человеком. Кроме того, я, наверно, смогу починить субпространственный передатчик, а, может, даже и спасательный бот. Но для этого каждый из нас должен приложить максимум усилий. Надо будет преодолеть 15-20 миль джунглей, чтобы выйти к проливу Дьявола. Затем построить плот, чтобы нам обоим переправиться на материк, плот, который защитит нас от морских чудовищ, каждое из которых может проглотить вас целиком. Ваша сила, телепатические способности, моя ловкость и оружие – вот наша ставка в борьбе за жизнь. Ну, что вы на это скажете?

Но ответа не было. Джемисон сунул бластер в кобуру. Вероятно, этого не следовало бы делать. Джемисон мог теперь надеяться лишь на то, что Эзвал оценит разумность его предложения. Теплый влажный ветер овевал его, принося первый слабый запах земли. Платформа была еще достаточно высоко, так что можно было различить сквозь туман пятна джунглей и морей на поверхности планеты. Со временем картина становилась все грандиознее. Стала видна грива лесов, спутанные колышущиеся растения, тянущиеся к северу насколько хватало глаз. Где– то там, внизу, лежал пролив Дьявола, материк, затаившаяся смертельная опасность, называемая Эристаном-П.

– По вашему молчанию я должен предположить, что вы хотите идти в одиночку. Учтите, что ваша жизнь и существование вашей расы стало возможным только благодаря естественному отбору, создавшему ваше племя. Пока мы, люди, тряслись в пещерах, добывали огонь, отчаянно изобретали оружие, всегда на волосок от гибели – все эти сотни веков вы бродили по своим владениям, бесстрашные, непревзойденные в силе и разуме, не нуждающиеся ни в убежище, ни в огне, ни в оружии, ни в одежде, ни…

«В приспособлении к среде, – холодно оборвал его Эзвал, – главной задаче разумных существ. Человечество же создало то, что оно называет цивилизацией – материальный барьер между собой и средой. Этот барьер настолько сложен и громоздок, что попросту препятствует развитию. Собственно, человек – это раб, всю жизнь пресмыкающийся перед техникой и погибающий от малейшей неполадки в своем болезненном теле. Но его высокомерие в сочетании с ненасытной жаждой власти – величайшая опасность для других рас Вселенной.

Джемисон усмехнулся.

– Неужели же раса, успешно борющаяся против своих врагов, овладевающая знаниями Вселенной, достигшая звезд, не достойна ни малейшей похвалы?

«Чепуха! – раздраженно откликнулся Эзвал. – Человек с его идеями

– это злокачественная опухоль. Ну, вот, вы уже пять минут подряд изощряетесь в попытках убедить меня в своем превосходстве и в то же время взываете к моей помощи. Это ли не пример человеческого коварства! Остальное очевидно. Скоро мы приземлимся. Учтите – я не причинил вам вреда, несмотря на то, что мог сделать это в любой момент. Я достаточно силен – вы этого не отрицаете. И пусть внизу есть звери сильнее меня – разница в силе покрывается разумом. Неужели эти примитивные твари одновременно и сильнее, и умнее меня?»

– Ну, таких тварей там нет, – медленно сказал Джемисон, встревоженный тем, что его аргументы не возымели нужного действия. – Поймите – ваша родная планета – необитаемый остров по сравнению с этой. Даже до зубов вооруженный солдат бессилен против толпы.

Ответ последовал мгновенно:

«Тогда тут и двое бессильны. Особенно, если один – наследственный урод, калека – и больше мешает, чем помогает второму, несмотря на свое оружие, которым он так гордится и на которое так надеется.»

– Я не переоцениваю своего оружия, хотя мощь его в самом деле велика. И столь важная вещь…

«Как ваш могучий разум, надо полагать, – подсказал ему Эзвал. – Тот, который принуждает вас высказывать эти бессмысленные аргументы.»

– Не мой разум, – продолжал Джемисон упрямо, – а ваш. Я имею в виду то преимущество…

«Не важно, что вы там имеете в виду. Вы меня упорно убеждали, что не сможете в одиночку выбраться с острова. Ну, что ж…»

В то же время две огромные лапы сделали быстрое движение. Два оставшихся троса лопнули, словно струны. Удар был так силен, что Джемисона подбросило вверх, и он описал стофутовую дугу, прежде чем начал падение в густом влажном воздухе.

Холодная, полная иронии мысль настигла его:

«Вы запасливый человек, Тревор Джемисон, у вас есть не только аварийный запас за спиной, но и парашют. Теперь вы и сами достигните земли. С этого момента вы можете демонстрировать свои разрушительные способности на всех обитателях джунглей, которых вам посчастливится встретить. Прощайте!»

Джемисон дернул вытяжной шнур парашюта и замер в ожидании. Время шло, но его падение не замедлялось. Он завертелся, пытаясь выяснить, что произошло с парашютом, не запутался ли он в тросах, оборванных Эзвалом. Но первый же взгляд принес облегчение. Парашют медленно выползал из мешка. Он тормозился, очевидно, из-за большой скорости, и потому же, когда он раскрылся, прошло несколько секунд, прежде чем падение замедлилось. Джемисон отстегнул ненужные теперь тросы и выбросил их. Он медленно летел сквозь плотный воздух – около 18-ти футов на кубический дюйм на уровне моря. Джемисон усмехнулся. Скоро и он будет на этом уровне.

Но под ним было отнюдь не море. Всего лишь несколько луж и заросли. Нечто вроде вырубки, но только это была наверняка не вырубка. Поверхность имела серый отталкивающий вид. Догадка молнией пронзила его и заставила застыть кровь в жилах. Болото! Бездонное море склизской чавкающей грязи. В отчаянии он задергал стропы, как будто с помощью этого мог очутиться в джунглях – джунглях, которые были так близко и в то же время так далеко (по его подсчетам примерно в четверть мили). Он застонал и сжался в ожидании.

Предчувствие близкой гибели заставило его напрячь все силы. Джемисон подтянул стропы парашюта так, чтобы его сносило в сторону. Но деревья были слишком далеко, в пятистах футах к северу, столько же было и до земли. Чтобы достичь деревьев, нужно было падать под углом в 45 градусов, что невозможно без ветра. Когда он думал об этом, он чувствовал дуновение бриза, теперь же и тот стих. Но это уже не имело значения.

Развязка была близка. До земли двести футов, сто, пятьдесят… и вот его ноги провалились в серо-зеленую жидкую грязь. Джемисон забарахтался, вытаскивая ноги и дергая за стропы у самого пояса. С большим трудом, обмотав стропы вокруг ладоней, он протащил себя на несколько футов. Слишком мало. До ближайшего участка твердой почвы было тридцать футов.

Он распластался на податливой поверхности, раскинув руки, чтобы распределить вес равномерно. Но, лежа в грязи, он задыхался. Джемисон размахнулся и бросил несколько строп что есть силы вперед. Это был его последний шанс.

Фортуна его еще не покинула. Стропы запутались в кустарнике. Он подергал – они держались. Рванув еще несколько раз для проверки, Джемисон потянул изо всех сил. Он продвинулся немного вперед и вверх. Двигаться стало легче. Внезапно раздался треск рвущейся материи, и стропы ослабли. Джемисон выбрал слабину и снова бросил стропы вперед. После нескольких попыток болото выпустило его из своих тисков. Джемисон подтягивался, перебирая стропы до тех пор, пока не ощутил в руках корень куста. Он рванулся из последних сил и влетел в кустарник, ломая ветки. Кусты, качаясь, согнулись вдвое под его телом.

Несколько минут он лежал ничком, не зная даже, где находится. Когда он пришел в себя, то почувствовал разочарование – тем более, чем больше была надежда. Он находился на маленьком островке в сотне футов от основного массива. Остров был шириной в двадцать, длиной – в тридцать футов, на нем было пять деревьев максимум в тридцать футов высотой, неизвестно как ведущих жалкое существование на столь непрочной почве.

Но разочарование сменила надежда. Общая длина деревьев превышала сто футов. Этого достаточно. Тут надежда снова погасла. У него есть только маленький топорик. Он представил себе, что должен свалить им деревья, обтесать их, потом перенести на берег. Жуткая работенка.

Джемисон сел. Только теперь он почувствовал, как печет солнце. Оно было почти в зените. Значит, так как планета вращалась медленно, до захода еще часов двенадцать. Можно подождать с реализацией плана и отдохнуть.

Поэтому он отыскал укромное местечко в кустах – он помнил еще о той птичке, которую ему недавно пришлось пристрелить. Джемисон блаженно вытянулся на мягкой почве и накрылся лиственным покрывалом.

Здесь было прохладно, меньше пекло. Небо было чистым. Его сияние жгло Джемисону глаза, и он закрыл их.

Когда он проснулся, солнце заметно склонилось к горизонту. Он проспал несколько часов. Джемисон встал, потянулся и почувствовал себя бодрее. Внезапно он замер, увидев нечто совсем невероятное.