Текст книги "Орел в песках"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Макрон отвернулся, пытаясь скрыть досаду, и увидел Симеона. Проводник сидел на лавочке под навесом от солнца и бурно обсуждал что-то с местной женщиной. Макрон наклонился к Катону и тихо спросил:

– А это кто?

– Мириам. Она спрятала нас от Баннуса и его людей.

– Правда? – Макрон вгляделся в женщину. – Храбрая старушенция.

– Храбрая, это точно, – кивнул Катон, припомнив, как Мириам спорила с Баннусом. – И вообще, она женщина непростая.

– Да?

– Похоже, она старейшина этого селения. По крайней мере, одна из старейшин. – Катон пожевал губу. – И, кажется, хорошо знакома с Баннусом.

– Не говоря уж про нашего проводника.

Симеон держал Мириам за руку и в чем-то убеждал.

– Гм, нужно разузнать побольше – и о ней, и о том, что именно тут происходит.

– Думаешь, нужно взять ее в форт и допросить?

Катон покачал головой.

– Вряд ли это поможет. Она может нам пригодиться, если мы завоюем ее доверие. Хотя в данных обстоятельствах это будет непросто.

– В каких обстоятельствах?

– Ее сына распяли.

– Да, это очень некстати, – согласился Макрон. – Хотя, если постараться, может, мы обведем ее вокруг пальца.

– Речь не о том. Я думаю, она мигом нас раскусит. Нужно играть очень аккуратно, Макрон, если мы хотим привлечь ее на нашу сторону. А теперь – тихо! Симеон идет.

Проводник вышел из-под навеса и направился к римлянам, с извиняющимся выражением склонив голову набок.

– Мириам хочет попросить об одолжении, центурион Катон.

– Да? Что такое?

– Она просит убрать труп разбойника. Ей нужно залатать матрас и застирать кровь, прежде чем готовить тело к погребению.

Когда Катон и Макрон вытащили из дома труп бандита и отыскали для него прохладное местечко, в селение вошли два эскадрона префекта. Скрофа въехал в деревню и, остановив колонну у дома Мириам, спешился так же неуклюже, как и залезал в седло. Он посмотрел на Катона и Симеона:

– Как я понимаю, пропавший центурион и его проводник?

– Центурион Квинт Лициний Катон, командир. – Катон поклонился.

– Я рад, что наша экспедиция сумела найти вас раньше Баннуса и его подонков.

Катон едва заметно улыбнулся.

– Они были тут совсем недавно, командир. Солдаты Макрона их распугали.

Скрофа ответил ледяным взглядом.

– У центуриона Макрона нет солдат. Они мои, пока Макрон не представит нужных доказательств, что его прислали мне на замену. Мои солдаты, понятно?

– Так точно, командир.

– Хорошо. – Скрофа кивнул. Затем, окинув взглядом деревню, он уставился на Мириам, которая глядела на него со скамьи под навесом. – Говоришь, бандиты были в деревне, когда появился центурион Макрон?

– Так точно, командир.

– И что они тут делали?

– Лечили раненых, – неохотно ответил Катон.

– Значит, жители помогали им?

– Нет. Бандиты заставили жителей помогать им. Они угрожали.

– Разберемся. – Скрофа указал на Мириам. – Давайте сюда эту.

Мириам слышала разговор. Она поднялась на ноги и подошла к римским офицерам, дерзко глядя на префекта:

– Чего ты хочешь от меня, римлянин?

Скрофа на мгновение смешался от ее властного тона, но быстро восстановил самообладание и откашлялся.

– Похоже, ты дала бандитам кров.

– Да, но, как сказал центурион, у меня не было выбора.

– Выбор есть всегда, – надменно произнес префект. – В любых обстоятельствах. Ты могла сопротивляться. Ты обязана была сопротивляться.

– Сопротивляться? Как? – Мириам обвела рукой соседние дома. – У нас нет оружия – мы его не признаем. Мой народ верит только в мир. Мы ни на чьей стороне в вашей войне с Баннусом.

Скрофа насмешливо фыркнул.

– Ни на чьей стороне! Да как ты смеешь, женщина? Баннус – преступник. Бандит. Он вне закона. Если ты не против него, значит, получается, за него.

Теперь уже Мириам засмеялась и покачала головой:

– Нет. Мы не за него. Но и не за Рим.

– Так за кого же вы? – насмешливо поинтересовался Скрофа.

– За единую веру для всех людей, под единым богом.

Катон, наблюдая за противостоянием, заметил презрительное выражение на лице префекта и прекрасно его понял. Как большинство римлян, Скрофа верил во многих богов и соглашался с тем, что другие народы мира почитают своих. Упорство иудеев, настаивающих, что есть лишь один бог – их бог, а все прочие – бесполезные идолы, казалось Скрофе обычным высокомерием. И потом: если бог этих людей – верховный владыка, то как получилось, что Иудея – провинция Рима, а не наоборот?

Громкий стон разрядил напряжение, и все повернулись к бандиту, который корчился на земле неподалеку от дверей Мириам. Его глаза раскрылись, и он застыл, увидев римских офицеров и солдат вокруг себя. Макрон шагнул к нему и махнул в его сторону мечом. Раненый сел и прижался головой к стене.

– Что прикажешь делать с этим? – спросил центурион.

Скрофа взглянул на бандита и сложил руки на груди.

– Распять. Здесь, в центре деревни.

– Что? – переспросил Катон. – Это пленный. Его нужно допросить – он может рассказать что-то полезное.

– Распять его, – повторил Скрофа. – А дом этой женщины сжечь.

– Нет! – Катон шагнул к префекту. – Она спасла нам жизнь, рискуя своей. Не смей уничтожать ее дом!

Скрофа нахмурил брови, возмущенно вздохнул и заявил тихим и гневным голосом:

– Женщина призналась в помощи врагу и отрицает власть императора. Этого я не потерплю. Этим людям нужно преподать урок. Они или за нас, или против нас. – Скрофа повернулся к Мириам. – Пусть подумает об этом, глядя на пожар.

Мириам ответила на его взгляд, презрительно сжав губы.

Сердце Катона колотилось. Он ужаснулся вопиющей несправедливости решения префекта. Оно было бессмысленным. Хуже, чем бессмысленным – оно было нарочито неверным. Если такая награда ждет тех, кто с риском для жизни спасает римских солдат, жители Иудеи никогда не смирятся с империей. Но и это не все, подумал Катон. Такое наказание было аморальным. Он покачал головой и вытянулся перед префектом, заставляя себя говорить как можно спокойнее.

– Не сжигай ее дом, командир.

– Это почему же? – удивленно спросил Скрофа.

– Я тебе не позволю! – выкрикнул Катон.

Удивление сползло с лица Скрофы.

– Как ты смеешь противиться моей власти, центурион? За такое я тебя разжалую, отдам под трибунал. Да я…

Прежде чем префект успел продолжить, Макрон схватил друга за руку и подтолкнул к навесу.

– Парню сильно досталось по голове, командир. Он не понимает, что говорит. Иди, Катон, посиди в тенечке. Тебе надо отдохнуть.

– Отдохнуть? – Катон уставился на друга. – Нет. Я должен остановить это безрассудство.

Макрон покачал головой и потащил Катона прочь от префекта, шепча:

– Заткнись, дурачок. Пока я тебя не заткнул.

– Что? – Катон в изумлении уставился на друга.

Макрон подтолкнул его к скамье под навесом.

– Сиди тихо и ничего не говори.

Катон затряс головой, но Макрон вцепился ему в руку и зашипел:

– Сядь!

У Катона голова пошла кругом от замешательства. Скрофа собирался совершить чудовищную несправедливость, которой Катон намеревался помешать. А Макрон, взяв сторону Скрофы, не желал дать другу возможность протестовать. Катон беспомощно осел на скамью и посмотрел на Мириам. Ее лицо посуровело, но она не могла скрыть слез, блестевших в уголках глаз. Помедлив мгновение, Симеон взял ее за плечи и повел в дом.

– Мириам, давай спасем, что можно, пока еще есть время.

Женщина кивнула, скрываясь в тени.

В сгустившихся сумерках отряд покинул деревню. Катон, едущий между Макроном и Симеоном, последний раз оглянулся. Пламя ревело и трещало, огонь пожирал дом Мириам. Хозяйка стояла в стороне, обняв внука. Несколько жителей замерли, глядя на пылающий кошмар. Сбоку, освещенный багровым заревом, висел бандит, распятый на наспех сколоченном кресте, который солдаты соорудили, выдрав бревна из стен дома Мириам. Торопливо нацарапанная надпись на деревянной табличке, прибитой под ногами бандита, предостерегала жителей деревни от того, чтобы оказывать помощь распятому, и запрещала убирать тело после его смерти. Иначе его место займет кто-то другой.

Отвернувшись, Катон почувствовал болезненное отчаяние и ненависть к самому себе. Рим отнял у Мириам сына, а теперь разрушил дом. Если подобным образом обращаться с людьми, в которых так мало злобы, то в этой земле никогда не воцарится мир.

Глава 10

– Что ты там учудил? – негодовал Катон. – Почему не поддержал меня?

Они сидели в комнате, предоставленной Макрону. Катон получил комнату неподалеку. Скрофа объяснил, что до решения вопроса о назначении Макрона им нельзя предоставить квартиры, соответствующие их предполагаемому статусу. Так что квартирмейстера когорты и его помощника временно потеснили из их кабинетов; писари до вечера трудились, очищая комнаты и таская мебель для вновь прибывших центурионов. Отряд вернулся в форт после заката, в серебряном свете молодой луны, и торопливое устройство комнат затянулось до четырех часов утра. Симеон получил койку в казарме кавалеристов и отправился спать, оставив двух взвинченных офицеров с глазу на глаз – по крайней мере, пока не приготовили их комнаты.

– Что я учудил? – поразился Макрон. – Я вел себя как распроклятый офицер, вот что я учудил. Зато не устраивал представлений, как обиженный мальчишка.

– Ты о чем?

– Катон, если старший офицер отдает приказ, надо подчиняться беспрекословно.

– Макрон, это мне известно. Но не он старший офицер, а ты.

– Нет, пока я не докажу этого, здесь командует Скрофа, и каждый его приказ – закон.

– И неважно, насколько туп приказ?

– Именно.

Катон покачал головой.

– Макрон, это же смешно. Мириам не сделала ничего плохого. Ничего, за что можно было бы сжечь ее дом.

– Я согласен с тобой, – ответил Макрон, сдерживаясь. – Это дерьмовый позор. Несправедливость. Называй как угодно.

Катон вспылил:

– Так почему ты тогда промолчал?

– Ты сам знаешь: отданный приказ не обсуждается, что бы я про него ни думал.

– Но это безумие.

– Нет. Это – дисциплина. Без нее не будет армии. Спорам тут не место. Здесь не взвешивают все «за» и «против». Есть приказ – выполняй. – Макрон помолчал и продолжил строго: – Совершенно недопустимо – в любых обстоятельствах – ставить под сомнение приказ старшего офицера. И ни в коем случае – в присутствии солдат. Я ясно излагаю?

Катон, пораженный враждебностью Макрона, кивнул.

Макрон продолжил:

– Пойдешь по этой дорожке, дружище, – и дисциплине конец. Если солдаты начнут обдумывать приказы, вместо того чтобы выполнять их, армия развалится и станет легкой добычей врагов. А их предостаточно. И кто тогда защитит империю, а? Подумай и сравни это со сгоревшим домом какой-то женщины. В следующий раз вспомни об этом, прежде чем обсуждать приказ старшего.

Катон обдумал доводы Макрона, потом взглянул на друга и пожал плечами:

– Наверное, ты прав.

– Конечно же, я прав, – сердито вздохнул Макрон. – Послушай, Катон. Теперь армия – это твоя жизнь. Порой тяжелая жизнь, можешь мне поверить, но мне она по душе. И я никому не позволю втаптывать ее в дерьмо, пусть даже с самыми лучшими намерениями. Надеюсь, ты это поймешь.

Катон сжал губы.

– Хорошо. Но все равно неправильно было наказывать эту женщину.

Макрон зарычал и схватил друга за плечо.

– Хватит. У нас проблемы посерьезнее. Мы сюда не для поправки здоровья прибыли, Катон.

– Уж вряд ли.

Макрон коротко улыбнулся, потом задумался.

– Знаешь, похоже, тут все сложнее, чем кажется на первый взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Сожгли дом. Распяли бандита… – Макрон поднял брови. – Скрофа не мог придумать ничего хуже, если хотел спровоцировать жителей деревни и заодно потерять возможность узнать хоть что-то полезное от пленного.

– Ясно, – кивнул Катон. – Если посмотреть так, то это подтверждение подозрений Нарцисса о том, что тут происходит.

– А если он прав насчет Скрофы и его адъютанта, Постума, то нужно действовать осторожно и с оглядкой. Я не горю желанием кончить, как предшественник Скрофы.

На следующее утро, с первыми лучами солнца, остатки кавалерийского эскорта отправились обратно в Иерусалим. Скрофа назначил младшего офицера временно командовать эскадроном и, из соображений безопасности, приказал Симеону доставить их в Иерусалим не той дорогой, которой они добрались до форта. Гонец вез сообщение от Макрона прокуратору в Кесарию с просьбой незамедлительно подтвердить его полномочия командира Второй Иллирийской когорты. С учетом расстояния ответ придет через несколько дней, не раньше. До тех пор два центуриона будут считаться гостями – без дежурств и со свободным проходом по форту. Макрон и Катон, помня об истинной цели своего присутствия в форте, сразу после завтрака в столовой присоединились к остальным офицерам, собравшимся у префекта на утренний развод.

В ожидании прихода Скрофы и его адъютанта центурионы и младшие офицеры уселись на скамьи в зале штабного здания. Катон придирчиво изучал собравшихся. Похоже, офицеры были чем-то озадачены и разговаривали вполголоса. Время от времени кто-нибудь бросал взгляд в сторону вновь прибывших, но ни один не подошел представиться. Они словно подозревают что-то, решил Катон. Но что? Они не могли знать, что Макрон и Катон работают на секретаря императора. Назначение Скрофы было временным, так что рано или поздно кто-то должен был явиться ему на смену. Ничего неожиданного в появлении Макрона и Катона быть не могло, но что-то явно было не в порядке.

Его размышления прервал возникший в дверях Постум.

– Старший офицер! – рявкнул адъютант.

Заскрипели скамьи, офицеры встали и вытянулись по стойке «смирно». Префект Скрофа пересек зал и сел за свой стол у задней стены.

– Садитесь.

Офицеры опустились на скамьи. Когда все стихли, Скрофа откашлялся и начал совещание.

– Прежде всего позвольте официально представить центурионов Макрона и Катона.

Новоприбывшие разом поднялись на ноги, а Скрофа продолжал:

– Знаю, что уже поползли слухи о причине их присутствия в Бушире. Официально заявляю, что центурионы Макрон и Катон, по их утверждению, присланы из Рима на замену мне и центуриону Постуму. К сожалению, спасаясь вчера от погони, центурион Макрон был вынужден сбросить свою поклажу, где оказались и приказы из дворца.

Прокатился легкий смешок, офицеры бросали любопытные взгляды, и Макрон покраснел от стыда и гнева. Скрофа, улыбнувшись, продолжил:

– Таким образом, пока его назначение не подтверждено, мы принимаем центурионов как почетных гостей форта Бушир. Вы, видимо, сочтете нужным представиться командиру, который будет назначен в ближайшие дни, если желаете достойно служить под его началом, как и под моим. А центуриону Макрону понадобится время узнать, как у нас тут делаются дела, если он хочет добиться вашего доверия в следующие месяцы. – Префект просмотрел записи на вощеных табличках, лежащих перед ним. – Стало известно, что два каравана, направляющиеся в Декаполис, пройдут по нашим землям через несколько дней. Первый ведет Силас из Антиохии. Мы, как обычно, отправим людей ему навстречу и без труда получим согласие проводить караван до Герасы. Второй принадлежит арабскому картелю, недавно созданному в Элане. Поскольку они новички и наших порядков еще не знают, к ним отправится центурион Постум с большим отрядом, объяснит правила, а потом в целости и сохранности проведет до Филадельфии и вернется в форт… Теперь более серьезные задачи. У границ Декаполиса появилась банда откуда-то из пустыни. Декурион Проксим дойдет с патрулем до Азраха и предложит там награду за розыск и уничтожение банды. – Скрофа помолчал, обводя взглядом комнату в поисках Проксима. – Только не переплати. Негоже слишком сокращать нашу долю прибыли.

Декурион улыбнулся и кивнул.

– Молодец. Это все о коммерческих делах. Вопросы?

Немолодой центурион поднял руку, и Скрофа устало посмотрел на него.

– Что, Пармений?

– А как насчет вчерашнего, командир? Мы будем преследовать Баннуса и его банду? Пора с ними разобраться.

Префект взглянул на адъютанта. Постум наклонился к командиру, они о чем-то тихо переговорили, и Скрофа повернулся к Пармению:

– Да, ты прав. Мы не потерпим нападений на римских солдат. Иудеям пора преподать урок. Возьми кавалерийский эскадрон и центурию пехоты – объедешь местные селения. Если найдешь хоть какое-то подтверждение того, что жители оказывали помощь бандитам, – сожги несколько домов дотла. Если не найдешь – высеки селян, чтобы прочувствовали, что их ждет, вздумай они помогать таким, как Баннус. Сделай так, чтобы они поняли.

– Слушаю, командир, – ответил Пармений. – А не лучше ли выследить самих бандитов? Вместо очередной карательной экспедиции?

– Нашим солдатам нет смысла затевать вооруженные стычки со всяким сбродом, – неохотно ответил Скрофа.

Его адъютант шагнул вперед и заявил:

– Бандиты могут выжить, только получая помощь от жителей деревень. Если мы лишим последователей Баннуса поддержки местного населения, они начнут голодать и разбегутся – вот и все, – Постум улыбнулся. – Доволен?

Центурион Пармений, окинув адъютанта испепеляющим взглядом, наклонил голову и посмотрел на Скрофу:

– Прошу прощения, командир, но мы месяцами прижимаем местных – и совершенно не приблизились к тому, чтобы избавиться от Баннуса. По-моему, наши действия только ожесточают людей. Когда мы наказываем селян, мы толкаем их к Баннусу. А всякий раз, как Баннус устраивает засаду и убивает нескольких солдат, местные ликуют. – Пармений сокрушенно покачал головой. – Прошу прощения, командир, но, похоже, твои действия не дают нужный результат. Надо попытаться поладить с людьми, а не наказывать их за то, что делают бандиты.

Постум ткнул пальцем в Пармения:

– Спасибо, центурион Пармений. Я знаю о твоей долгой службе в этой провинции, но прекратим споры. Приказ ты получил. Тебе осталось только выполнить его. Поверь мне, когда местные поймут, что Рим не допустит ни тени неповиновения, в этих землях воцарится порядок. Кроме того, по моим источникам, число людей у Баннуса преувеличивают. Они плохо вооружены, у них нет почти ничего, кроме лохмотьев, в которых они ходят. Это кучка жалких грабителей.

– Командир, я не стал бы так полагаться на твои источники. Пока что от них было немного проку; да и человек, которому платят за сведения, всегда скажет то, что хочет услышать тот, кто платит.

– Я верю им, – твердо сказал Скрофа. – Угроза со стороны Баннуса ничтожна.

Ветеран пожал плечами и кивнул в сторону Макрона:

– Похоже, он устроил конвою центуриона хорошую трепку.

Постум улыбнулся.

– Давай просто скажем, что конвой центуриона, видимо, сильно переоценил опасность, какая бы она ни была.

Пармений повернулся к Макрону:

– А ты что скажешь, командир? Ты попал к ним в засаду. Велика ли, по-твоему, угроза от Баннуса?

Макрон сжал губы, прежде чем ответить.

– Засада была организована грамотно. Он подстерег нас на узкой тропе, и у него было триста, а может, и четыреста человек. Да, вооружены они плохо, и лошади есть не у каждого. Но если столько людей он может собрать для простой засады, то весь его отряд – сила, с которой приходится считаться. Или придется – если он сумеет должным образом обучить и снарядить их. Нам удалось прорваться только потому, что они не ожидали нашей атаки.

Катон, слушая друга, почувствовал, как по спине бежит холодок. Что там говорил Баннус, стоя перед домом Мириам? Что-то о друзьях, готовых ему помочь. И что скоро за ним будет армия. Неужели это не пустое бахвальство? Не хвастовство отчаявшегося человека, которому предстоит провести остаток дней в бегах? Похоже, префекта Скрофу устраивает, что бандиты на свободе, пока он прижимает тех, кого считает пособниками Баннуса. С таким подходом если местные жители не пособники, то скоро ими станут.

Центурион Постум, говоря от имени командира, согласно кивнул и тонко улыбнулся.

– Конечно, при таком поспешном бегстве немудрено переоценить опасность.

Макрон тяжело уставился на адъютанта:

– Ты называешь меня лжецом?

– Конечно, нет, командир. Я только заметил, что в пылу э… скажем, сражения трудно точно оценить силы противника.

– Ясно. – Макрон помрачнел. – Если не веришь мне, спроси центуриона Катона, сколько человек было у противника.

– А какой смысл, командир? Он оказался в таком же положении, что и ты. Почему его оценка должна быть более верной? И потом, он получил удар по голове. Он легко мог ошибиться, оценивая силы врага. Уверяю тебя, у нас совершенно точные сведения, что угроза от Баннуса невелика.

Катон подался вперед.

– Зачем тогда устраивать карательные экспедиции по местным деревням?

– Потому что необходимо предотвратить дальнейшую помощь Баннусу. Если мы проявим мягкость, ее сочтут слабостью, а Баннус объявит, что, будь у него достаточно людей, он сможет избавить народ Иудеи от власти Рима.

– Но обращаться с жителями жестоко – значит толкать их в объятия Баннуса, как уже сказал центурион Пармений. Лучше постараться поладить с этими людьми.

– Бессмысленно, – вмешался Скрофа. – Ясно, что они ненавидят нас всей душой. Мы не сможем поладить с ними, пока они цепляются за свою веру. Удержать их в узде может только страх.

Макрон откинулся назад и сложил руки.

– Пусть ненавидят, лишь бы боялись, так?

Префект пожал плечами.

– Это выражение по-прежнему верно.

У Катона упало сердце. То, что делал Скрофа, было недальновидно и опасно, особенно сейчас, когда Баннус предлагал жертвам возможность отомстить. Каждая деревня, где римляне применяли карательные меры, становилась призывным пунктом для Баннуса и давала ему новобранцев, горящих фанатической ненавистью к Риму и всем, кого они считали прислужниками Рима.

– В любом случае, – завершил префект, – решение я принял. Приказы отданы и должны быть исполнены. Совещание окончено. Центурион Постум приготовит письменные распоряжения всем офицерам. Удачи.

Скамьи царапнули по плитам: офицеры поднялись и встали по стойке «смирно». Скрофа собрал свои записи и вышел из комнаты. Постум тут же скомандовал:

– Вольно!

Офицеры расслабились, и Катон пихнул локтем друга.

– Кажется, нам стоит поболтать с центурионом Пармением.

Макрон кивнул, обвел взглядом остальных офицеров, неторопливо отправляющихся к своим дневным обязанностям.

– Да, но не при других. Давай попросим его показать нам форт. Это ведь не страшно. Вполне естественно, что новоприбывшие хотят оглядеться.