Текст книги "Преторианец"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава шестая
Макрон поднял перед собой простую белую тогу и покачал головой:
– Не годится это для солдата. Это ж надо носить на левом плече, чтоб и руку прикрывало, так?
Катон, стоявший в противоположном конце помещения, кивнул.
– С ума можно сойти, – продолжал Макрон. – В такой одёжке и мечом как следует не размахнёшься. Запутаешься в складках, ещё и поранишься, чего доброго, прежде чем поразить противника.
Он сложил тогу, швырнул её на свою кровать и сел с выражением полного отвращения на лице. Потом осмотрел остальную часть амуниции, которую им выдали на складе. Тога им полагалась в качестве официальной гвардейской формы, когда они выходили на дежурство в город. Этакая подачка тем гражданам Рима, что всё ещё придерживались древних ценностей времён республики, когда присутствие на улицах города вооружённых людей рассматривалось как угроза их свободам. По той же причине Клавдий и сам предпочитал на многих официальных церемониях появляться в простой тоге, не украшенной даже узкой пурпурной полосой младшего городского чиновника. Такое публично демонстрируемое смирение и скромность отлично воспринималось толпой, равно как и более впечатлительными членами сената. Что же касается Макрона, то, по его мнению, тога была совершенно непрактичной одеждой для солдат, которым положено охранять императорский дворец.
– А как насчёт германцев-телохранителей? – спросил он Катона. – Они тоже это должны носить?
– Нет. Но они же варвары, из Батавии [7]7
Территория современных Нидерландов.
[Закрыть], кажется. Это ж будет оскорблением общественного мнения, если их увидят в тогах.
– Чушь собачья! – проворчал Макрон. Его взгляд снова переместился на выданные им вещи. В дополнение к вполне пригодным для дела доспехам, они получили по классическому шлему греческого типа – с изукрашенным гребнем и узкими нащёчными пластинами, которые мало на что годились, и почти без назатыльника. Кроме этого, им выдали по две белые туники и светло-коричневые плащи, которые наверняка будут собирать всю грязь и копоть с улиц Рима и поэтому нуждаться в постоянной стирке. Однако короткий меч, овальный щит и короткое метательное копьё – пилум – смотрелись как оружие настоящего солдата. Катон уже сложил свою тогу, туники и плащ и аккуратно положил их на полку над своей кроватью. Макрон, вздохнув, последовал его примеру.
– Что это он там говорил насчёт упадка духа у парней в Британии? – спросил он.
Катон зашипел на него, потом встал и подошёл к двери. Выглянул наружу. Их разместили в удобной комнате на верхнем этаже, где уже проживали двое гвардейцев из шестой центурии третьей когорты – подразделения, в настоящее время назначенного охранять императорский дворец и свиту императора, когда Клавдий выходит на улицы города, чтобы посетить сенат или полюбоваться представлением в театре, на цирковой арене или на ипподроме. В обычном легионе солдаты теснятся по восемь человек в комнате или в палатке, если это поход. Здесь же, в гвардии, селят по четыре человека, да и сама комната просторная, полная воздуха, хорошо освещена через окно в стене, прикрываемое ставнями. Выйдя в коридор, Катон увидел вдалеке нескольких гвардейцев, они стояли, опершись на перила террасы, выходящей на обсаженную деревьями улицу, ведущую к баням преторианцев. Всё здесь было гораздо больше и величественнее, чем обычная обстановка в лагере легиона. К посыпанному песком учебному плацу сбоку примыкали жилые помещения, огороженные низкой оштукатуренной стенкой.
Преторианцы не обращали на Катона никакого внимания. Несколько дверей, выходящих в коридор, были распахнуты, но что говорилось внутри, расслышать было невозможно. Катон вернулся в комнату и присел на край кровати.
– Тут лучше разговаривать тихо. И надо приучиться всё время пользоваться нашими новыми именами…
– Да знаю я, – буркнул в ответ Макрон, заканчивая складывать тунику и плащ. Уложив их, он сел напротив друга. – Извини за прежнее. Это просто потому, что мне не по душе все эти тайные делишки.
– Ничего, привыкай. Пока что мы – шпионы, и ничего с этим поделать не можем, пока не сделаем дело. Если провалимся, Нарцисс бросит нас на съедение волкам. Конечно, если мы выживем после общения с этими милыми Освободителями.
– Знаю, знаю, – устало ответил Макрон. – Я и так всё время думаю об этом задании, клянусь. Только скажи мне, Капитон, – тут он не мог сдержать ухмылки, когда произнёс вслух подложное имя приятеля, – почему ты пудрил мозги Синию насчёт положения в Британии?
– Ну надо же было ему что-то сказать, чтоб он до конца поверил в нашу легенду прикрытия. Но потом мне ещё одна мысль пришла в голову. Если я начну рассказывать о недовольстве в войсках, это может вызвать интерес противной стороны. И даже если Синий не имеет отношения к заговору, есть хорошие шансы, что он расскажет о нашей беседе другим командирам. И все узнают, кто мы такие, и это может привести к тому, что нас сочтут подходящими кандидатами для вербовки врагами императора. – Катон надул щёки. – Ну, я так подумал…
Макрон кивнул.
– Неплохая мысль. Как всегда, друг мой, у тебя возникают всякие гнусные задумки. Неудивительно, что ты так нравишься Нарциссу. – Он внимательно посмотрел на Катона. – Пройдёт ещё немного времени, и ты, глядишь, получишь какую-нибудь должность во дворце. Тебе это вполне подойдёт.
Префект пристально посмотрел на него и ответил намеренно низким и грубым тоном:
– Думаю, я и с этим справлюсь.
Они с минуту смотрели друг на друга, потом Макрон шлёпнул Катона по плечу:
– Ещё немного, и я б тебе точно поверил!
И он разразился хохотом. Катон присоединился к нему. Они всё ещё смеялись, когда за дверью раздались шаги и в дверях возникла фигура. Катон обернулся и увидел тощего мужчину с узким лицом, который мерил его ледяным взглядом. Кожа у него была здорово попорчена оспинами, в волосах виднелась седина. Префект решил, что он на несколько лет старше Макрона. Он встал и протянул пришельцу руку:
– Меня зовут Тит Овидий Капитон. Я из Второго легиона, в преторианцы направлен переводом.
– Капитон, значит. – Мужчина кивнул. – Рад, что вы пребываете в таком прекрасном настроении. Вы, значит, числитесь в моей секции. – Он ткнул себя большим пальцем в грудь. – Меня зовут Луций Поллин Тигеллин. Опцион центурии, заместитель центуриона Луркона. Твой приятель – это второй новичок?
Макрон встал.
– Приятель может и сам представиться. Вибий Галл Калид. Тоже из Второго легиона.
Тигеллин шмыгнул носом.
– Ага, ничем не примечательный легион, насколько я помню. Возможно, вы производили недурственное впечатление на своё начальство в Британии, но здесь вам предстоит начинать с самого начала, чтобы произвести должное впечатление на меня и на трибуна Бурра.
– Мы будем стараться, – сказал Катон.
– Отлично. Тогда вам лучше переодеться в форменные туники и явиться с рапортом к трибуну. – И Тигеллин ткнул пальцем в их легионерскую одежду. – А от этих тряпок лучше сразу избавиться. Продайте их на рынке, вам они больше не понадобятся. Я не разрешаю держать такое барахло здесь, на полках. А не то сам выкину. Трибун терпеть не может лодырей.
Он повернулся и пошёл по коридору. Секунду спустя в дверях появилось новое лицо – молодой человек, кажется, того же возраста, как тот преторианец, что проводил их в штаб, но, на взгляд Катона, со слишком свежим и юным личиком, чтобы быть солдатом. Префект удивился этой мысли, ведь он и сам был ненамного старше стоящего перед ним гвардейца. Всё дело в опыте, решил он.
Преторианец вошёл в комнату и оглянулся, желая убедиться, что Тигеллин уже далеко и ничего не услышит.
– Вы на его счёт не беспокойтесь, – сказал он. – Тигеллин всегда сурово встречает новичков. Говорит, что это только им на пользу, если сразу поставить их на место. Вы бы видели, как он меня принял! – Он улыбнулся. – Фусций меня зовут.
Макрон улыбнулся в ответ.
– А меня – Калид, а этот долговязый – Капитон. Нас из легионеров сюда перевели.
– Я так и подумал, когда увидел… – Он замолчал, потом ткнул пальцем в шрам на лице Катона: – Это у тебя откуда?
– Удар мечом, – скучным тоном пояснил Катон. – В прошлом году… в Британии. Получил в схватке, когда мы попали в засаду, устроенную молодцами из племени дуротригиев.
Фусций смотрел на него ещё целую минуту, не скрывая своего восхищения, потом понял, что, наверное, глупо выглядит, и вспыхнул от смущения.
– Могу поспорить, вам есть о чём рассказать, как там было, в Британии.
– На что ты готов поспорить? – сухо спросил Макрон. – Если хочешь услышать интересные истории, иди сюда, мальчик.
– Да? – Фусций уже не знал, что сказать в ответ, не обидев нового рекрута, так что он лишь пробормотал что-то, проскользнул мимо Макрона к одной из коек, стоявших по другую сторону от окна. – Ладно, это только хорошо, что у нас в комнате появились новые обитатели. Тигеллин не слишком разговорчив. Нет, он, конечно, разговаривает, но по большей части лишь жалуется и капризничает. Вечно он всем недоволен.
– Мы это заметили, – сказал Катон и стянул с себя красную тунику и натянул новую, преторианскую. – Давай, Калид. Поторопись.
– Когда покончим с делами, мои друзья и я собираемся вечерком пойти выпить, – сказал Фусций. – Хотите присоединиться?
– Неплохая мысль, – ответил Катон, разглаживая и одёргивая тунику. Потом застегнул на талии тяжёлый боевой пояс. – Как ты, Калид?
– Почему бы и нет? Можно и выпить приличного вина после той дряни, которую нам подсунули по прибытии.
– Вот и отлично. Пошли, разыщем трибуна.
Трибун Бурр был пожилым ветераном. Судя по количеству шрамов на лице и руках, он немало лет прослужил в легионах, прежде чем его перевели в преторианскую гвардию. Он был почти лыс, если не считать небольшую прядь седых волос. Один глаз он потерял в бою, и пустую глазницу прикрывала кожаная нашлёпка, удерживаемая на месте тонкой кожаной полоской. Он был высокого роста и мощного телосложения. Катон сразу понял, что в своё время это был могучий воин. Правда, сейчас он дослуживал последние годы в гвардии, прежде чем получить отставку с выходным пособием и покинуть армию. Вполне возможно, он сумеет использовать свой переход во всадническое сословие, чтобы получить какой-нибудь административный пост в Риме или в каком-либо другом городе Италии, но, как полагал Катон, скорее всего он предпочтёт компанию старых солдат, а вовсе не бюрократов. И окончит свои дни в какой-нибудь военной колонии, уважаемый всеми, кто знавал его в лучшие времена его военной карьеры, пусть даже теперь он превратился в старого, сгорбленного и болезненного человека.
– Ну, входите, нечего там толпиться в дверях! – резко бросил трибун Бурр.
Катон и Макрон вошли и встали перед ним по стойке «смирно», и трибун осмотрел их критическим взглядом, прежде чем продолжить.
– Ну наконец-то нормальных солдат прислали! Очень вовремя, клянусь богами! А то шлют тут в последнее время всяких городских неженок… Особенно после потерь, которые мы понесли в Британии. Но вы-то, конечно, помните битву при Камулодунуме. Это ж ваш легион выручил всех нас, когда мы влезли в ту ловушку. Боги, эти проклятые кельты оказались жутко хитроумными ублюдками! И дрались здорово, это точно! Лучших преторианцев положили, хотя мы тоже сражались неплохо. Итак, – заключил он, – это просто отлично – заполучить в когорту ещё двоих ветеранов. Хотя, как я вижу, один из вас ещё довольно молод, а? Тебя как зовут?
– Капитон, мой господин.
– Возраст?
– Двадцать пять лет, господин.
– Значит, семь лет на службе.
– Почти восемь, господин. Я вступил в легион, когда мне исполнилось семнадцать.
Бурр нахмурился.
– Но это ж не по правилам! Минимальный возраст – восемнадцать.
– Меня в армию отослал отец, как только решил, что я готов к военной службе. – Катон произнёс это без всякого выражения, поскольку это была легенда прикрытия.
– Гордый он человек, несомненно. Да и ты неплохо себя показал.
– Спасибо, господин.
Бурр перенёс своё внимание на Макрона.
– А как насчёт тебя? Судя по твоему виду, ты из старичков. Сколько лет на службе, Калид?
– Двадцать три, мой господин.
– Клянусь всеми богами, и всё ещё просто легионер? Ты должен был уже быть убит к настоящему времени или получить повышение до центуриона. Ну, по крайней мере, до опциона. Так в чём причина?
Макрон проглотил обиду и ответил прямо, без увёрток:
– Я рядовой, господин, от начала и до конца. Не вижу смысла добиваться повышения. Мне нравится просто быть солдатом. Я неплохо умею драться и в своё время положил немало врагов Рима.
– Хороший воин – это одно, однако сумеешь ли ты соответствовать требованиям, предъявляемым к преторианцу? Ты ж всё время будешь теперь на глазах у всяких сенаторов и прочих. Тут требуется нечто большее, чем просто быть хорошим солдатом и уметь убивать врагов. И если ты скурвишься и опозоришь преторианскую гвардию, ты опозоришь самого императора и, что ещё хуже, гораздо хуже, опозоришь меня. И если такое случится, я наеду на тебя со страшной силой, прямо как гора дерьма. Это тебе понятно, Калид?
– Да, господин.
Последовала пауза, пока трибун давал им возможность как следует усвоить его предупреждение, потом он прочистил глотку и продолжил уже более спокойным тоном:
– Я сейчас скажу вам то, что говорю каждому новичку в гвардии. Вы пришли к нам в трудное время. Император стареет, он долго не протянет, даже если какой-нибудь идиот из сенаторов объявит о его обожествлении и они все за это проголосуют. И это скверно, потому что среди всех императоров этот был из лучших. Однако он всё-таки смертный, из плоти и крови, так что всё равно умрёт. И наша задача – обеспечить, чтобы он умер своей смертью, от естественных причин. Да-да, я помню эту шуточку насчёт естественных причин смерти в императорском семействе, они включают в себя такие заболевания, как отравление, удар ножом в спину или мечом в брюхо, удушение с помощью подушки и так далее. Но пока я командую когортой дворцовой охраны, такого не произойдёт. Так что на дежурстве вам следует держать глаза открытыми, смотреть в оба. Я не доверяю этим германским уродам из личной охраны, да и вообще мне на них наплевать. Наша задача – остановить любого, кто задумает подойти к императору Клавдию достаточно близко, чтобы эти германцы получили шанс оправдать своё жалованье. Что касается лично меня, то моя задача вот какая: мои люди составляют первую и последнюю линию обороны. И если кому-то из вас придётся броситься вперёд, чтобы собственным телом прикрыть императора от ножа убийцы, вы сделаете это без всяких колебаний. Если вы к такому не готовы, вам нет места в моей когорте. Понятно?
– Да, господин, – в унисон ответили Катон и Макрон.
– Хорошо. Как я уже сказал, положение сейчас трудное. Тут во дворце развелось полно всяких партий и фракций, и они уже строят планы на предмет наследования трона. Одни стоят за Британика, другие поддерживают этого выскочку Нерона. А кроме них есть ещё эти проклятые вольноотпущенники – Паллас, Нарцисс и Каллист, все хитроумные и ненадёжные мздоимцы и жулики. Только и смотрят, как бы получше заключить альянс с избранным ими кандидатом на императорский пурпур. По мне, так это хорошо, но только пока они не начали предпринимать меры, чтобы ускорить этот процесс. Так что глядите в оба, ищите признаки угроз изнутри и опасностей снаружи. Вопросы есть? – Он посмотрел на каждого из них. – Нет? Тогда я велю Тигеллину завтра ознакомить вас со всеми правилами внутреннего распорядка, принятыми во дворце. И вам надо бы побыстрее всё это усвоить, поскольку послезавтра я уже поставлю вас на дежурство. Тут всё просто: или вы плывёте, или тонете. Понятно? Тогда всё, свободны!
Глава седьмая
– Треклятая свора игрушечных солдатиков, вот кто они такие, эти преторианцы! – высказался Макрон, когда они шли по улочке, ведущей к таверне, которую им назвал Фусций. Уже наступила ночь, и они закутались в плащи, защищаясь от ледяного холода зимней ночи. По обе стороны улицы сплошной тёмной массой возвышались громады дешёвых многоквартирных жилых домов, в которых лишь изредка виднелись лучики масляных ламп или сальных свечей, мигающих внутри. Гнусная вонь – смесь запахов пота, канализации и гниющих овощей – наполняла воздух. Макрон резко выдохнул: – Бездельники, только и делают, что к парадам готовятся.
– А я думал, тебе нравится именно этот аспект нашей новой службы, – ответил Катон. – Ты ж сам мне не раз говорил, что именно муштра сделала римскую армию столь успешной в бою.
– Да-да, конечно, но только если не перебарщивать, – мрачно признал Макрон. – Дело-то в том, что муштра готовит людей для боя, а не для бесконечных парадов и прочих церемоний. Они ж должны быть солдатами, а не бесполезными убогими украшениями.
– Ну, это как поглядеть… У них есть свои положительные стороны, порыв, например, стремительность. И когда им приходится сражаться, они уж не посрамят чести и репутации гвардии.
Макрон искоса посмотрел на Катона и тут же споткнулся о тушу дохлой собаки.
– Вот дерьмо! Весь в тухлятине перемазался, все калиги запачкал… – Он остановился, чтобы почистить калиги, поскрёб ими о стену. – Что я хотел сказать, так это то, что шансов увидеть преторианцев в бою столько же, сколько вероятности застукать целомудренную весталку на пьяной оргии. Случается, конечно, но не слишком часто.
– Нас сюда не сражаться прислали. И я не желаю оставаться в преторианской гвардии дольше, чем будет необходимо. Мы тут оказались с одной-единственной целью.
– Да знаю я, найти и покарать изменников.
– Вообще-то я рассчитываю наконец получить от этой змеи Нарцисса всё, что нам причитается.
Макрон засмеялся и похлопал друга по плечу.
– Вот тут ты совершенно прав, парень!
Катон улыбнулся. Как бы ни ненавистна ему была необходимость вновь зарабатывать повышение до ранга префекта, было неплохо уже то, что они с Макроном теперь были на равных – оба рядовые. У них, конечно, возникали моменты напряжённости в отношениях, когда Макрону приходилось считаться с более высоким чином Катона, но теперь Катон уже сожалел о той лёгкости, которая существовала между ними в прежние годы. Такое положение, конечно, изменится, как только они выполнят это задание, с грустью подумал Катон. Если Нарцисс сдержит своё обещание, тогда его чин префекта будет подтверждён, и он получит под команду когорту вспомогательных союзнических войск. А Макрон, по всей вероятности, получит назначение в легион, и им придётся расстаться. При условии, естественно, напомнил себе Катон, что их задание будет успешно выполнено.
– Кажется, это вон там. – Макрон указал в дальний конец улицы, где была небольшая площадь с общественным питьевым фонтаном. В начале вечера поднялся сильный ветер, он по большей части разогнал тучи дыма, висевшие над Римом, так что теперь на небе поблёскивали звёзды, бросая на город слабый свет, выделяя очертания крыш жилых домов на склонах Эсквилинского холма. Когда они вышли на эту площадь, увидели справа аккуратно нарисованную вывеску «Винная река». Дверь под вывеской на секунду растворилась, изнутри на площадь выплеснулись взрывы смеха и крики, оттуда, пошатываясь, выбрался на площадь человек и начал блевать, едва освещаемый тёплым светом, отбрасываемым лампами и свечами, что горели внутри.
– А вот и отрыжка этой реки, так сказать, её излив.
– Очень смешно. Пошли тогда к истокам. У меня глотка пересохла.
Катон придержал друга за руку, стараясь его вразумить.
– Конечно, надо выпить. Только не напивайся. А то ещё проговоришься.
– Можешь на меня положиться. Я буду трезв, как невинная весталка.
– Это не слишком впечатляющее сравнение, если судить по некоторым сплетням.
Они пересекли площадь и аккуратно обошли мужчину, склонившегося над сточной канавой и продолжавшего извергать из себя выпитое и съеденное. Пройдя через двери внутрь, Катон увидел, что таверна большая и простирается далеко в глубь здания, под жилыми помещениями выше этажом, который опирался на толстые колонны, разделявшие зал. Таверну уже заполняли вечерние посетители, и нагретый воздух здесь был пропитан дымами от коптящих ламп и свечей и кислым, едким запахом дешёвого вина. Пол, вымощенный каменными плитами, был покрыт тонким слоем соломы и опилок. По прикидке Катона, здесь сейчас в большой тесноте скопилось более сотни мужчин и несколько женщин, все столы были заняты, так что некоторые клиенты сидели, просто привалившись к стенам. Здесь собрались небольшими группами закончившие дежурство гвардейцы, а также солдаты из когорт городской караульной стражи. Остальные были гражданские лица.
– Эй! Идите сюда!
Они обернулись на этот призыв и рассмотрели Фусция, жестами призывающего их к себе из угла зала невдалеке от входа. Он сидел у длинного стола с несколькими другими преторианцами. Перед ними стояло несколько кувшинов с вином.
Катон и Макрон пробрались к их столу, и Фусций, уже успевший принять несколько чарок вина, представил их своим товарищам.
– Парни! Тут у нас двое новых ребят, про которых я вам говорил. Ну, может, уже и не ребят, а? – Он обнял вновь прибывших за плечи и задышал в лицо Катону, повернувшись к нему и пьяно улыбаясь. – Вот это – Капитон. А тот – Каллус.
– Калид, – спокойно поправил его Макрон. Он оглядел стол и всех сидевших за ним, кивнул в знак приветствия. Преторианцев было девять, трое выглядели как ветераны, остальные были молоды, с юными лицами, как у Фусция. Большая часть из них, судя по виду, приняла на грудь не меньше, чем Фусций, а вот ветераны держались лучше, явно более устойчивые к вину, и вроде бы сохраняли определённый уровень трезвости.
– Присаживайтесь, – продолжал Фусций, но, посмотрев вокруг, заметил, что свободных скамеек возле этого конца стола нет.
Он повернулся к соседнему столу, за которым сидели трое щуплых юнцов в компании толстой шлюхи, накачивая её вином.
– Встать! – приказал им Фусций. – Слышь, подъём! Мне нужна ваша скамейка!
Один из юнцов оглянулся и буркнул:
– Отвали! Найди себе другую скамью. Эта уже занята.
– Сейчас освободится. Когда преторианец приказывает тебе встать, ты, чтоб тебя разорвало, встаёшь и валишь прочь. Ну, вставай!
– Может, ты нас силой заставишь? – Юнец холодно улыбнулся, и его рука скользнула вниз, к поясному ремню.
Фусций отступил вбок, чтобы юнцам был виден весь стол с сидевшими за ним его товарищами.
– Ну, если ты нас вынудишь…
Преторианцы уставились на юнцов. Те поняли намёк и быстро поднялись на ноги, грубо подхватили шлюху, которая заворчала, протестуя против такого обращения. Она уже так набралась, что её ноги не держали, и парням пришлось волочить её сквозь толпу. Фусций подтащил скамейку к столу и жестом пригласил Катона и Макрона садиться.
– Ну вот. Пейте. – Он взял ближайший кувшин, подтянул его поближе, увидел, что он пуст, и потянулся за другим, потом наполнил две кружки доверху и подтолкнул их к Катону и Макрону, пролив немного вина на стол.
Они взяли предложенные кружки и подняли их, приветствуя остальных гвардейцев. Катон сделал вид, что отпил огромный глоток, но тут же выпустил большую часть вина обратно в кружку, потом опустил руку под стол и незаметно вылил остальное на пол. Макрон сделал приличный глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Аххх! Недурно!
– Конечно. – Фусций улыбнулся. – Для преторианцев они держат приличное пойло, потому что мы хорошо платим, так что они не осмеливаются подавать нам что-то второсортное.
– Понятно. – Катон вытянул губы, потом снова поднял свою кружу и притворился, что делает ещё глоток.
– Ну и как вам ваше новое положение? Какие первые впечатления? – спросил один из товарищей Фусция. – Вам не кажется, что это самое лучшее назначение во всей армии? Или нет?
– Ну, между преторианской гвардией и настоящей армией огромная разница, – сказал в ответ Макрон. – Да, это отличное назначение, но это не для настоящего солдата.
Катон скривился, увидев, какое ледяное выражение появилось на лицах остальных гвардейцев. Потом один из них, постарше возрастом, громко фыркнул и засмеялся. Остальные тоже заржали.
– Типичный легионер, чтоб его Вулкан забрал! – заявил другой ветеран. – Они думают, что армия – это только они. А потом заявляются сюда и дерут нос выше некуда. Вздор! Послужат с годик в гвардии и забудут, что когда-то были легионерами.
Макрон наклонился вперёд и ткнул пальцем в сторону этого ветерана.
– Ну вот что. Ты сам не знаешь, о чём толкуешь. Так что если будешь выказывать неуважение к легионам в присутствии Капитона и меня, мы можем принять это близко к сердцу и обидеться. И тогда выбьем из тебя эту дурь вместе с дерьмом. Я правильно говорю, Капитон?
– Что ты несёшь? – Катон бросил на Макрона яростный взгляд.
– Да вот я тут немного прошёлся насчёт всех этих самовлюблённых и самодовольных недоносков. Обрыдли они мне по самое не могу. Только и делают, что прихорашиваются и выпендриваются, как будто это самое главное. – Он отпил ещё вина и продолжил: – Жалованье у них вдвое больше, чем у нормальных солдат, сидят себе тут и в ус не дуют, тогда как настоящие солдаты рискуют жизнью, сражаясь за Рим…
– И что с того? – отреагировал другой ветеран, сидевший за дальним концом стола. – Ты отслужил своё в действующей армии, участвовал в кампаниях, так же, как и я, а всё это – давно нам обещанная награда. Мы её заслужили. Ну и какие у тебя проблемы?
Макрон уставился на него, потом осушил свою кружку и поставил её на стол с резким стуком и пренебрежительно фыркнул:
– Да никаких. Давай, наливай ещё.
Все сидевшие за столом преторианцы разразились смехом, а Фусций налил вина в кружку Макрона. Посмотрел на Катона, но тот отрицательно мотнул головой и улыбнулся.
– Скажи-ка, – сказал Катон, – а как насчёт всей этой муштры? Как я слышал, вас здорово гоняют, а? Я-то думал, что в гвардии служба нетрудная. А тут говорят, что префект Гета готовит преторианцев к настоящей войне. Это так?
– Проклятый Гета! – резко бросил один из молодых гвардейцев. – Не успел Криспин уйти в отпуск по болезни, Гета сразу же начал гонять нас, прямо как рабов! Марш-броски, упражнения с мечами, эти клятые подъёмы по тревоге, что ночью, что днём… Он вроде даже хочет убедить императора послать нас на какую-нибудь поганую войну! – Гвардеец посмотрел на остатки вина в своей кружке. – Клянусь богами, нас наверняка пошлют в Британию расчищать и подчищать там всю эту кровавую кашу!
– Ха! – Фусций хлопнул ладонью о ладонь. – Как тесен этот мир! Наш друг Капитон только что из Британии. И Калид тоже.
– Неужели? – Один из старших преторианцев с трудом сосредоточил внимание на вновь прибывших. – Ну и что там? Мы побеждаем?
Катон вытянул губы:
– Сперва надо точно определить, что такое «побеждаем».
– Точно определить? – Гвардеец нахмурился. – Что за бред! Мы либо побеждаем, либо нет. Так как там на самом деле?
– Ты должен извинить моего друга, – вмешался Макрон. – Он считает себя философом. А истина в том, что кельты оказались более крепкими ребятами, чем предполагал император. Мы довольно легко можем громить их на поле битвы, вот они теперь и перешли к другой тактике – нападают на наших парней из засады, а потом убегают без оглядки, как зайцы. Может, они и трусы, но они изматывают нас, убивая одного за другим. Если хочешь знать моё мнение, Рим вполне мог бы обойтись без этих болотных варваров. Императору следует отозвать войска домой.
– А что насчёт их друидов? – спросил один из молодых.
– А что такое?
– Ну, если мы не уничтожим их в Британии, тогда придётся опять драться с ними в Галлии, а потом и вообще везде, куда они могут сбежать. Ну, так я слышал, по крайней мере.
– Тогда лучше бы тебе забыть то, что ты слышал, – резко и ядовито бросил Макрон. – Я вот что тебе скажу, друиды уже сломлены. И убрались к себе в горы. С ними покончено. То, что тут болтают о том, что нам пришлось вторгнуться в Британию, чтобы спасти её от этих проклятых друидов, это всё наглая ложь. Существует только одна причина, по которой наши легионы оказались в Британии. Чтобы император выглядел настоящим военачальником-победителем. Ни один более или менее приличный император ни за что не стал бы рисковать своими людьми, только чтобы получше выглядеть в глазах толпы.
Катон внимательно следил за реакцией преторианцев на высказывания своего друга и отметил, что по большей части они одобрительно кивают. Недовольство политикой императора в отношении Британии было явным. И потаённый смысл последней реплики Макрона от него не ускользнул.
– Он долго не протянет, – пробурчал кто-то.
– А что потом, идиот? – резко спросил ветеран. – Думаешь, мы так сразу найдём императора получше, чем Клавдий? Думаешь, он только и ждёт, чтобы его позвали?
– Да хуже и так уже некуда. Этот парень, Нерон, у него доброе сердце и он любит гвардию. То и дело появляется у нас в лагере. Он о нас позаботится.
– Да я всё это уже видел! Молодой Гай Калигула был такой же добренький, а чем всё это кончилось?
Тут внезапно послышался громкий шум, и в таверну ввалилась группа боевых на вид парней в грязных туниках. Они явно уже успели как следует выпить и теперь пребывали в приподнятом настроении – пока их вожак не заметил преторианцев и не поднял руку, останавливая своих приятелей. Остальные посетители уже нервно оглядывались на вновь пришедших, разговоры за столами начали стихать.
– Нет, вы только поглядите, парни! – заорал он, обернувшись через плечо. – Нас нынче осчастливили своим присутствием игрушечные солдатики императора! Вы только поглядите на них! Наливаются винищем. Жрут от пуза – лучший хлеб, самое отборное мясо…
– Это ещё кто такой? – спросил Катон.
– Цестий, – ответил Фусций. – Главарь Виминальской банды грабителей. Очень мощная банда. Они время от времени заходят сюда выпить.
– Он и сам по себе смотрится неплохо. На вид очень крутой и мощный мужик.
– Так оно и есть. Он борец, раньше на арене выступал. Голыми руками ломал противникам шеи, двоих так угробил.
Цестий сложил на груди свои огромные руки и некоторое время пристально смотрел на преторианцев. Потом продолжил:
– Ну да, конечно, они-то живут припеваючи, пока остальной Рим голодает. В жизни не видел такую свору женоподобных красавчиков и бездельников. Все такие хорошенькие, наглаженные и начищенные, всё блестит и сияет, а сами-то – сплошное дерьмо. Ни единого настоящего солдата среди них. А я видал более приличных ребят, настоящих солдат, да только они сидят в канавах и просят милостыню.
Некоторые из посетителей уже поднимались из-за столов и, стараясь делать это незаметно, устремлялись к выходу. За ними потянулись и остальные, а преторианцы, сидевшие за другими столами, начали вылезать со своих мест и неверными шагами подтягиваться к столу, за которым пребывали Катон, Макрон и их новые приятели.
