Текст книги "Преторианец"
Автор книги: Саймон Скэрроу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Глава третья
Катон на приветствия императорского советника ответил лишь холодным взглядом. Несмотря на своё низкое происхождение – Нарцисс родился в семье раба императорского дворца, – он собственными трудами добился освобождения. Клавдий дал ему свободу ещё в те годы, когда не был императором. Как вольноотпущенник Нарцисс обладал весьма низким социальным статусом, даже ниже, чем самый убогий римский гражданин, но на посту одного из ближайших советников императора обладал большей властью и влиянием, чем любой аристократ, заседающий в сенате. Именно Нарцисс распоряжался огромной сетью шпионов и информаторов, вынюхивающих любые признаки угрозы его хозяину. И в этих же целях он всегда использовал Катона и Макрона и сейчас явно собирался проделать это снова. Именно эта горькая мысль посетила сейчас префекта Катона.
Хозяин таверны принёс и поставил на стол кувшин вина и три кружки, и Нарцисс сделал ему знак оставить их одних.
– Пока достаточно, Спурий. Проследи, чтобы нам никто не мешал и не подслушивал.
– Да, хозяин. – Спурий поклонился и собрался уже выйти, но остановился у двери. – Хозяин?
– Да? Что такое?
– Я насчёт своей дочери. Про неё никаких сведений?..
– Пергилла, так её зовут? Да, я всё ещё пытаюсь убедить императора отпустить её на свободу. Но это требует времени. Ты продолжай делать так, как договорились, а я буду делать для неё всё, что могу. – Нарцисс махнул рукой: – А теперь иди.
Спурий поспешно вышел. Нарцисс подождал, пока за ним закроется дверь, ведущая в соседнее помещение, и стихнут его шаги.
– Он хороший и преданный слуга, но иной раз слишком многого требует. Ну ладно, хватит о нём. – Нарцисс наклонился вперёд и кивком указал на кувшин. – Макрон, разливай вино. Надо же отметить встречу старых друзей.
Макрон мотнул головой:
– Вот уж никогда не стал бы причислять тебя к своим друзьям.
Нарцисс некоторое время пристально смотрел на него, потом кивнул.
– Ну, хорошо, центурион. Тогда я сам за вами поухаживаю. – Он наклонился, взял кувшин, извлёк из горлышка пробку и разлил тёмно-красное вино по кружкам. Поставил кувшин на стол и поднял свою кружку: – По крайней мере, поднимем вместе чарки под мой тост… Смерть врагам императора!
Макрон с вожделением взирал на кружки с вином, так что, лишь мгновение помедлив, схватил ближайшую к нему и повторил произнесённый советником тост. Отпил глоток, издал одобрительное ворчание.
– Так вот что этот ублюдок Спурий утаивал от нас!
– Как я вижу, о вас тут не слишком хорошо заботились, да? – спросил Нарцисс. – А ведь я проинструктировал Спурия, чтобы он обеспечил вам полный комфорт.
– Он делал всё, что в его силах, – сказал Катон. Если можно было доверять словам хозяина таверны, ему пока что никак не компенсировали его многомесячные расходы на содержание двоих навязанных ему гостей. Более того, если Нарцисс использовал дочь Спурия в качестве рычага давления на хозяина таверны, Катон вовсе не был намерен создавать тому дополнительные сложности. – Он предоставил нам чистую комнату и всё время кормил. Так что он верно тебе служит.
– Полагаю, что да. – Нарцисс посмотрел на Макрона, заметил удивлённое выражение на его лице, и вопросительно приподнял бровь: – Такое впечатление, что ты не согласен с тем, что и тебе он служил достаточно хорошо?
– Мы солдаты, – ответил Макрон. – Мы и не к такому привыкли.
– Да, вы солдаты. И для вас настало время снова послужить Риму. – Нарцисс отпил небольшой глоток вина и облизал губы. – Фалернское. Спурий хочет произвести на нас хорошее впечатление.
– Как я полагаю, ты торопишься вернуться во дворец, – сказал Катон. – Так сразу переходи прямо к делу.
– Весьма уместное замечание, Катон, – ледяным тоном ответил Нарцисс. И со стуком поставил свою кружку на стол. – Что ж, очень хорошо. Помните нашу последнюю встречу?
– Да, на Капреях.
– Я тогда упоминал о новой угрозе со стороны этих Освободителей. Эти мерзавцы всё никак не успокоятся, пока не добьются смещения императора. Естественно, они твердят, что действуют в интересах сената и народа Рима, но на самом деле они желают отбросить Рим обратно в мрачный век тиранов вроде Суллы и Мария. Сенат превратится в арену склок между враждующими фракциями, борющимися за власть. И у нас снова начнётся гражданская война, буквально через пару месяцев после падения Клавдия. – Нарцисс сделал паузу. – Сенат был полезным инструментом в те времена, когда Рим ещё не стал огромной империей. А теперь только сильная верховная власть может обеспечить стране порядок, в котором она нуждается. А суть дела в том, что сенаторам нельзя доверять, они не в состоянии обеспечить безопасность Рима.
Катон сухо засмеялся.
– А тебе доверять можно, да?
Нарцисс минуту молчал, но его тонкие ноздри раздувались от сдерживаемого негодования. Потом он кивнул.
– Да, мне и тем, кто мне служит, можно доверять. Это мы сохраняем порядок и уберегаем страну от кровавого хаоса.
– Возможно, это и в самом деле так, – кивнул Катон. – Но факт тот, что порядок, который, по твоему заявлению, вы сохраняете, ничуть не менее кровавый, особенно иногда.
– За порядок приходится платить. Неужто ты и в самом деле считаешь, что мир и благосостояние можно поддерживать без некоторого кровопролития? Вы двое – солдаты, вы в первую очередь должны это понимать. А чего вы до конца не понимаете, так это того, что войны, которые вы ведёте на благо Рима, не заканчиваются с последней выигранной битвой. Впереди ждут другие поля битв, далеко от наших границ, и война продолжается и никогда не закончится, и всё это – битва за порядок. Это та война, которую веду я. Мои враги – вовсе не волосатые варвары. Это чисто выбритые и красноречивые болтуны, таящиеся в тени, людишки, которые желают личной власти за счёт блага народа. Они, конечно, могут рядиться в тогу принципиальных сторонников республики, скрывая свои истинные амбиции, только, уж поверьте мне, нет такого зла, на которое они не решились бы во имя достижения своих целей. Поэтому я и нужен Риму и поэтому ему нужны вы. Люди, подобные нам, это его единственная надежда на спасение. – Нарцисс помолчал, отпил ещё вина и снова облизал губы.
– Странно всё это слышать, – заметил Катон. – Когда другие люди действуют в своих интересах, ты называешь это злом. А когда так действуем мы, это именуется патриотизмом.
– А это потому, что мы действуем в интересах правого дела. А они – нет.
– Ну, это с какой стороны посмотреть…
– Не надо возвышать наших врагов. Твои возражения – лишь философские абстракции, Катон. Ты лучше спроси себя, в каком Риме ты предпочёл бы жить. В нашем или в их?
Макрон прищёлкнул языком.
– Вот тут он прав.
– Вот-вот! Слышишь? – Нарцисс просиял. – Даже центурион Макрон видит смысл в том, что я говорю.
Макрон нахмурился и чуть поднял бровь:
– Дажецентурион Макрон… Ну, спасибо!
Нарцисс издал лёгкий смешок и подлил Макрону вина.
– Я не хотел тебя обидеть. А просто хотел подчеркнуть, что человеку действия вроде тебя абсолютно ясно, что правильно и что неправильно.
Пока Макрон переваривал его слова, императорский советник продолжил свою речь:
– В любом случае, Катон, здесь нам почти не остаётся никакого выбора. Я уважаю твоё право выражать своё мнение, хотя и плохо обдуманное, но тебе всё же придётся делать то, что я укажу, если вы с Макроном намерены и дальше подниматься по карьерной лестнице, и особенно если ты желаешь жениться на очень милой дочери сенатора Семпрония.
Катон опустил голову и медленно провёл ладонью по своим взлохмаченным кудрявым волосам. Нарцисс, в сущности, загнал их с Макроном в угол. Больше всего они оба стремились вернуться в армию. Катону было необходимо подтвердить производство в следующий чин, что позволит ему войти в сословие всадников. Только это даст ему шанс жениться и быть принятым в семью сенатора.
– Ну что же, приятель, – прервал ход его мыслей Макрон, – какие у тебя соображения на этот счёт? Я-то согласен на всё, лишь бы убраться из этой дыры. Кроме того, это не такая уж плохая работёнка. Ничего более опасного, чем то, с чем мы сталкивались прежде, а?
Нарцисс вытянул губы, но ничего не сказал.
Устало вздохнув, Катон поднял голову и посмотрел прямо в глаза императорского советника.
– И что мы должны делать?
Нарцисс медленно растянул губы в улыбке с видом человека, привыкшего к тому, чтобы всё решалось по его желанию.
– Начнём с того, что я расскажу вам о положении в целом, о том, что стоит за последними событиями. – Он откинулся назад и сплёл пальцы. – Как вам уже известно, нынешний режим чуть не пал в результате происков Мессалины [5]5
Мессалина– третья жена императора Клавдия. Известна как распутная, властная и коварная женщина. С помощью своих многочисленных любовников пыталась свергнуть и убить Клавдия. Заговор был раскрыт (в т. ч. Нарциссом), Мессалина и её сообщники в 48 г. казнены ( Примеч. перев.).
[Закрыть]. Эта баба была сущей ядовитой гадиной. На всё была готова, на любой разврат, на любое коварство и предательство. Единственное, что превосходило её распущенность и безнравственность, были её амбиции. Уж она-то точно знала, как обвести Клавдия вокруг пальца. И не только его, но и многих других, включая ещё одного из советников Клавдия, Полибия.
– Я помню это имя, – сказал Катон. – Кажется, он покончил с собой, да?
– Именно это ему было приказано сделать. Именем императора. У него даже не было времени апеллировать к Клавдию – к нему просто явился кто-то из преторианцев, который принял кое-какие меры, чтобы настоять на исполнении этого приказа.
– То есть убил его?
– В последние годы границы между такими понятиями, как убийство, казнь и самоубийство, несколько стёрлись. Смерть, от чего бы она ни произошла, снимает многие политические проблемы и затруднения, или удовлетворяет желание отомстить, или же просто случается в результате каприза кого-то из тех, у кого есть власть отдавать подобные приказания. Именно поэтому Мессалину никак невозможно было оставлять в живых, в том положении, в котором она могла сильнее влиять на императора, чем его ближайшие советники. Так что, когда она решила воспользоваться отсутствием императора в Риме, чтобы с ним развестись и выйти замуж за своего любовника, а затем захватить власть, нам пришлось принимать срочные меры. Клавдий тогда был здесь, в Остии, инспектировал строительство порта. Именно тогда я получил известия о её действиях. Я сразу понял, какой опасностью они чреваты, и тут же переговорил с близкими к императору людьми, с Каллистом и Палласом. Нам потребовалась вся сила убеждения, чтобы заставить Клавдия осознать правду о Мессалине. Сперва-то он всё отрицал, твердил, что этого не может быть. – Нарцисс явственно задрожал при этом воспоминании. – Ну, мы лишь посоветовали ему выпить ещё вина, чтобы хоть как-то смягчить этот удар. А потом представили ему ордер на её арест и казнь – вместе с приказами об аресте других её сообщников.
– Ну ты и собака! – восхищённо прокомментировал его признания Макрон. – А что сделал император, когда пришёл в себя?
– Он горевал целый месяц. А мы втроём пока что избавлялись от остальных участников заговора Мессалины. Я для чего всё это вам рассказываю – чтоб вы поняли, как легко обдурить императора. Именно это качество и делает его легко уязвимым. А следовательно, и Рим.
– А как насчёт его нынешней жены, Агриппины? – спросил Макрон. – Она ж к тому же его племянница, насколько я помню.
– Ох да! Это вызвало форменный скандал, когда Клавдий публично объявил о своём выборе невесты. Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы убедить сенат исключить этот брак из-под действия законов об инцесте. К счастью, один из влиятельных сенаторов всячески стремился снискать расположение императора. Он взялся за это дело и сумел провести новый закон. Но даже при этом дело выдалось крайне трудное, могу вам признаться.
Катон во время этого рассказа был погружён в задумчивость.
– А чья это была идея, предложить ему Агриппину? – вдруг спросил он.
Возникла небольшая пауза, прежде чем Нарцисс ответил весьма ядовитым тоном:
– Палласа. Он утверждал, что это даст нам возможность впредь избегать повторений случая с Мессалиной, если мы выберем невесту из той же семьи. Кроме того, Паллас обладает кое-каким влиянием на неё. И мы решили, что сможем держать её на короткой привязи и обеспечить, чтобы Клавдий по-прежнему прислушивался к нашим советам.
– И это сработало? Новая императрица исполняет свою роль с должным послушанием?
Нарцисс чуть склонил голову набок.
– Пока она особых хлопот не доставляет. Единственная проблема в том, что она вступила в этот брак с довольно неприятным довеском.
– Довеском?
– Своим сыном. Луцием Домицием Агенобарбом. По крайней мере, так он именовался до того, как она убедила императора усыновить его. Теперь он называется Нерон Клавдий Друз Германик. Собственный сын Клавдия с этим новым порядком вещей не согласен. Британик отказывается именовать своего новоявленного сводного братца Нероном. Так что никакой любви там нет. И эти двое точно будут стараться каждый стать наследником Клавдия, когда он уйдёт в мир теней или куда там ещё уходят эти обожествлённые императоры.
Макрон покачал головой:
– Такое ощущение, что скоро начнётся такая же резня, как встарь…
Катон на минуту задумался, прежде чем ответить.
– Но Британик является наследником императора, так что он первый в очереди, не так ли?
– Если бы это было точно определено! – ответил Нарцисс. – Нерону четырнадцать, он на четыре года старше сводного брата. А у Британика имеется ещё один недостаток – он сын Мессалины, и это ставит его происхождение в определённой степени под сомнение: никто не может точно знать, кто именно был его отцом. Если он станет императором, тогда я опасаюсь за жизнь врагов его матери. Он такой мальчик, для которого месть всегда будет иметь первостепенное значение.
Макрон улыбнулся:
– Значит, есть всё-таки какая-то справедливость в этом мире. И подобная перспектива наверняка уже стоила тебе нескольких бессонных ночей.
У Нарцисса внезапно потемнело лицо.
– Центурион, если бы тебе была известна хоть ничтожная доля того, что меня беспокоит, сомневаюсь, что ты вообще был бы в состоянии заснуть. Император в очень уязвимом положении, а угрозы возникают со всех сторон. Здоровье у него ухудшается, и я должен принять все меры, на какие только способен, чтобы оберегать и защищать его и обеспечивать сохранение мира и порядка в империи.
– А когда старичок помрёт? Что тогда? – хитро прищурившись, спросил Макрон.
– Тогда мы должны будем обеспечить, чтобы на трон был избран подходящий наследник.
– И кого ты имеешь в виду? – спросил Катон.
– Я ещё не решил окончательно. Нерон и Британик ещё подростки, и у каждого имеются свои достоинства и недостатки. Когда настанет время, я и другие советники императора сделаем свой выбор и направим Клавдия на правильный путь, когда он вознамерится объявить, кто будет ему наследовать.
Катон пожевал губами.
– Я не вижу, какое отношение всё это имеет к Макрону и ко мне. Мы-то ничего не можем сделать, чтобы повлиять на развитие событий.
– Я уже говорил тебе, что счёл необходимым вкратце рассказать вам о сложившемся положении, чтобы вы осознали всю его сложность и всё правильно поняли, когда я перейду к тому, что требуется от вас с Макроном.
Двое легионеров поглядели друг на друга, потом Катон сделал Нарциссу знак продолжать.
Имперский министр собрался с мыслями и заговорил приглушённым тоном:
– Когда придворные раскололись на два лагеря, эти Освободители решили действовать. Ключом к решению проблемы наследования власти в Риме является контроль над преторианской гвардией. Именно поддержка преторианцев обеспечила Клавдию трон и власть. Когда император умрёт, они будут главным арбитром в решении вопроса о том, кому достанется власть. Вот так. И если Освободители сумеют захватить контроль над гвардией, тогда вопрос, кто из двоих сыновей императора наследует ему, превратится в чисто академический. И кого безжалостно устранят вместе с остальными членами императорской семьи, их слугами и союзниками. – Он помолчал, давая легионерам время переварить сказанное. – Именно поэтому командование преторианской гвардией поделено между двумя префектами, а непосредственная охрана императора доверена германским наёмникам-телохранителям – людям, которым он доверяет. Однако один из этих префектов уже несколько месяцев болен, поэтому преторианцами командует другой, Лусий Гета, человек весьма сложный и вызывающий некоторые опасения. В последнее время он вдруг усилил боевую подготовку своих людей, здорово их муштрует, регулярно приказывает проделывать тяжёлые марш-броски, больше времени уделяет тренировкам с оружием, устраивает учебные сражения. А недавно в их боевую подготовку были включены новые элементы – уличный бой и тактика осадных действий.
– Он представляется мне весьма разумным и предусмотрительным командиром, – заметил Макрон. – Я бы на его месте не менее усердно занимался тем же самым.
– Не сомневаюсь. Но этого никогда не было при прежних префектах. А что ещё более беспокоит, так это то, что большая часть командиров отчаянно преданы Гете и очень высоко его ставят. – Нарцисс развёл руками. – И, как вы понимаете, я просто обязан относиться к этому человеку с определёнными подозрениями.
Макрон пожал плечами, а Катон покивал.
– Более того. В прошлом месяце один из трибунов гвардии был убит на большой дороге.
Префект снова покивал:
– Да. Бальб.
– Именно. Откуда ты знаешь?
– Прочитал в газете. Читал тут от нечего делать. Кажется, Бальба убили разбойники.
– Это официальная версия, для общего употребления. Чего не было сказано в ведомостях, так это того, что он командовал конвоем, охранявшим фургоны с монетой свежей чеканки, шедшие из Нарбона. Поисковая партия обнаружила его – мёртвого и догола раздетого – недалеко от дороги. Раздели его, несомненно, для того, чтобы это выглядело как дело грабителей. Отыскать то, что осталось от фургонов, много времени не потребовало. Но сундуки с серебром исчезли. В целом, пропало около двух миллионов денариев.
Макрон присвистнул.
– Вот именно. Огромная сумма, а самое главное, что знали об этом обозе всего несколько человек – дворцовые чиновники и преторианцы. Явно утечка информации из их среды, никаких сомнений. Я допросил всех, кто был в курсе этого дела, некоторых подверг пытке, но не добился ничего. Либо они невиновны, либо достаточно крутые, чтобы не расколоться под нажимом.
– Возможно, сведения о конвое как-то просочились к посторонним, – предположил Катон. – Кто-то что-то подслушал или увидел…
– Возможно. Но я-то знаю своих людей, они умеют хранить тайну. И знают, чем рискуют – кара в случае, если они меня чем-то разочаруют, будет крайне жестокой. Стало быть, остаются только преторианцы. Либо у них ослабла система обеспечения безопасности, либо в их рядах имеются предатели. Именно так я полагал ещё несколько дней назад. Теперь так уже не считаю – тут мне неожиданно крупно повезло. Один из преторианцев надрался и учинил драку в какой-то пьяной дыре возле Большого цирка. Его взяли под стражу. При расследовании выяснилось, что он весь тот день швырялся деньгами, угощал выпивкой товарищей по оружию и вообще всех встречных. А ещё проиграл очень приличную сумму на бегах. При этом выяснилось, что он не прикасался к своим сбережениям, хранящимся в казарме, не брал оттуда никаких денег. Я велел его освободить, а его центуриону приказал назначить его в наказание на тяжёлые хозяйственные работы на месяц. А два дня назад я приказал своим агентам выкрасть его и отвезти в надёжное место за городом – для допроса. Он оказался трудным клиентом, так что, к сожалению, понадобились более жёсткие средства убеждения. Но прежде чем умереть, он сознался, что принимал участие в нападении на обоз с деньгами и выдал имя их командира. Это центурион когорты, которой доверена охрана императорского дворца, Марк Луркон. По словам этого типа, Луркон – один из лидеров заговорщиков. Стало быть, теперь нам известно, что в преторианской гвардии существует некая группа изменников.
– А этот преторианец упоминал о каких-нибудь их связях с Освободителями? – спросил Катон.
– Упоминал. – Нарцисс перевёл дыхание. – Положение серьёзное. Есть только одна причина, по которой они стремились завладеть этими деньгами. Они собирают деньги, накапливают собственный военный бюджет. И когда у них будет достаточно средств, я уверен, они пустят эти деньги в ход – на подкуп преторианской гвардии, чтобы она поддержала их попытку свергнуть императора.
Наступила небольшая пауза. Макрон осушил свою кружку и налил себе ещё, стараясь при этом выглядеть задумавшимся.
– Всё это очень интересно, но какое отношение это имеет к нам?
– Ну это просто. Мне нужны несколько человек в среде заговорщиков, люди, которым я могу полностью доверять. И я хочу, чтобы ты и Катон вошли в состав преторианской гвардии, внедрились в ряды заговорщиков, выяснили, кто их возглавляет, а потом, в случае необходимости, уничтожили их. Да, и ещё нашли украденные деньги и вернули их по принадлежности.
Макрон пристально посмотрел на него и рассмеялся:
– Простенькая задачка, ничего не скажешь! Но у тебя же, несомненно, имеются агенты, хорошо знакомые со всеми этими штучками в стиле плаща и кинжала, а? Мы-то ведь солдаты, мы не привыкли к таким упражнениям – пырять кого-то ножом в спину. Наверняка у тебя для подобных дел найдётся кое-кто получше, чем мы.
– Ну конечно, у меня имеется небольшая группа людей, на которых я могу положиться. Но для этой работы мне нужны другие, такие, кто может выступать в роли солдата. – Нарцисс помолчал, потом чуть улыбнулся. – Давайте не будем зря тратить время. Вы двое – как раз подходящие для этого парни. Кроме того, я знаю, что вы примете моё предложение. Что вам ещё остаётся?
Центурион помотал головой:
– Это надо быть сумасшедшим, чтобы взяться за такое задание.
– У вас нет другого выбора, принимая во внимание тот факт, что всё, чего вы хотите добиться, в моей власти вам дать. Или, наоборот, не дать, если я сочту нужным. – Он переместил взгляд на Катона: – Разве не так?
Тот неохотно кивнул:
– Он прав, Макрон. Если мы хотим вернуться в армию и если я хочу получить повышение, что ещё нам остаётся?
– Именно так.
– Нет, – ответил Макрон. – Сам подумай, Катон. Мы – солдаты. Мы подготовлены для того, чтобы воевать, сражаться. А вовсе не шпионить, не играть роли каких-то там тайных агентов. Они ж нас в одну секунду раскусят. А я вовсе не собираюсь окончить жизнь с перерезанным горлом, чтоб моё тело утопили в римской Большой Клоаке. Нет, кто угодно, только не я. Не стану я этим заниматься. И ты не станешь, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла.
– Это отнюдь не скоропалительное решение, я его принял вовсе не по дороге из Рима сюда. – Нарцисс произнёс это с ледяной настойчивостью. – Я тщательно всё взвесил и обдумал, я уверен, что у вас двоих имеются гораздо более серьёзные шансы преуспеть, чем у моей агентуры. Вы – опытные солдаты, вы без труда вольётесь в ряды преторианцев как свои, тогда как мои люди в этой среде будут выглядеть чужаками и смотреться как собака на заборе. Кроме того, вы практически никому в Риме не известны, а мои люди – сплошь известные лица. Если я попытаюсь использовать кого-то ещё, мне придётся нанимать людей со стороны, не из столицы, людей, в чьих способностях я не до конца уверен и которым не могу доверять полностью, да и вообще не знаю, можно ли им доверять. Всё дело в том, что мы нужны друг другу, что друг без друга нам не обойтись. Если вам удастся довести это дело до конца, то даю вам слово чести, вы оба будете хорошо вознаграждены.
– Не уверен, что на твоё слово можно положиться, – заявил Макрон.
– А каким образом мы будем зачислены в преторианскую гвардию, ты уже придумал? – вмешался Катон. – Твои противники сразу же заподозрят неладное, если в их рядах вдруг объявятся двое командиров, которые тут же начнут задавать всякие неудобные вопросы.
– Конечно. И поэтому вы будете зачислены в преторианцы в качестве рядовых. Двое ветеранов из Второго легиона, только что вернувшиеся из Британии. Ваше назначение в гвардию – награда за доблестную службу и храбрость в боях с варварами. Вполне приемлемая легенда, к тому же вполне соответствует истине, так что вам не придётся слишком уж актёрствовать. Другим будет только ваш ранг. Но это не такая уж сложная задача, сыграете и роль рядовых.
– Легко тебе так говорить, – проворчал центурион. – А что, если мы наткнёмся на такого, с кем были знакомы раньше?
– Это маловероятно. Прошло уже больше трёх лет с тех пор, как вы в последний раз были в Риме, и в тот раз вы снимали жильё в трущобах, в Субуре, потому что сидели на половинном жалованье. В преторианской гвардии вас никто не знает. Кроме кучки моих секретарей, которые, возможно, помнят ваши лица, во дворце вас не может узнать никто.
– А как же насчёт сенатора Семпрония? – спросил Катон. – И Юлии? Если мы столкнёмся с ними, нас сразу разоблачат.
– Я подумал и об этом. – Нарцисс улыбнулся. – Я устроил так, что сенатор получил задание провести ревизию императорских имений в Кампании. Я предложил ему взять с собой и дочь, чтобы она там развлеклась в местном обществе. Задание нетрудное, но займёт немало времени, так что они до весны будут отсутствовать. К каковому сроку, я уверен, вы двое выявите всех изменников и предателей в преторианской гвардии и всех их сообщников в городе.
– Но есть и другие, кто может нас узнать. Сенатор Веспасиан, к примеру.
Нарцисс кивнул.
– Я помню. Веспасиана в этом году избрали одним из консулов, так что он будет занят в сенате.
– Веспасиан стал консулом? – Макрон улыбнулся. – Хорошо ему!
– Я разделяю твою высокую оценку его способностей, однако должен заметить, что возвышение Веспасиана, его избрание консулом вызывает некоторую озабоченность. Он может оказаться более амбициозным политиком, чем я раньше полагал.
– Да ладно тебе! – Макрон покачал головой. – Стоит ли в чём-то подозревать Веспасиана? После всего того, что он сделал для императора! Смотри, если бы не он, тогда, могу смело сказать, кампания в Британии окончилась бы полной катастрофой. А это дело с пиратами? Он всегда служил Клавдию верой и правдой.
– Я знаю. Но моя задача в том, чтобы высматривать любые признаки опасности. Любые признаки чрезмерных амбиций следует изучать самым тщательным образом. Поэтому за Веспасианом тщательно присматривают. – Нарцисс помолчал, потом продолжил: – Нам было бы неосторожно показываться вместе, чтобы кто-то нас видел, поэтому вы будете пересылать свои доклады через одного из моих агентов, Септимия. Помимо меня он будет единственным, кто в курсе наших дел. Вы с ним встретитесь в таверне «Виноградник Диониса», это рядом с Бычьим форумом. Через два дня.
– Как мы его узнаем? – спросил Катон.
Нарцисс снял с мизинца левой руки перстень и протянул его Катону.
– Надень его. У моего агента будет такой же.
Катон поднял перстень повыше, чтобы получше рассмотреть, и увидел, что венчавший его красный камень украшен искусной резьбой: Ромул, сидящий верхом на сфинксе.
– Очень красивый, – сказал он.
– Конечно, вы мне его вернёте, когда он выполнит свою функцию. – Нарцисс оглядел их обоих: – Ещё вопросы будут?
– Всего один. – Макрон наклонился вперёд. – Что с нами будет, если мы отклоним твоё любезное предложение?
Нарцисс уставился на него ледяным взглядом.
– Я ещё не рассматривал такой вариант. По очень простой причине: я не представляю себе, что вы будете настолько глупы, что откажетесь от этого дела.
– Тогда тебе неплохо бы рассмотреть такую возможность. – Макрон откинулся назад и сложил руки на груди. – Поищи других дураков для такой грязной работы. Я хороший солдат. И какие-то возможности и для меня откроются, рано или поздно. Я могу и подождать.
– И сколько ты намерен ждать, интересно? Вряд ли так долго, как я могу задержать тебя в этой гнилой дыре, а?
Макрон помрачнел.
– Чтоб тебе в Тартар провалиться! Вместе со всеми твоими паршивыми и гнусными задумками! – Макрон сжал пальцы в кулаки, и Катон даже испугался, что его друг может вдруг наброситься на императорского советника и в кровь его избить. Та же мысль, видимо, пришла в голову и Нарциссу, который резко дёрнулся назад. Макрон с минуту сверлил его мрачным взглядом, потом резко поднялся с места.
– Катон, пошли чего-нибудь выпьем. В другом месте. Здесь скверно пахнет.
– Нет, – твёрдо ответил Катон. – Нам всё же придётся этим заняться. Я не задержусь в Остии ни единого лишнего дня, если есть возможность отсюда убраться.
Центурион уставился на друга сверху вниз, потом помотал головой:
– Дурак ты, Катон. Эта змея подведёт нас под верную гибель. Да как это мы сумеем выявить этих Освободителей, если агентура императора уже многие годы не в силах это сделать?!
– И тем не менее, я это сделаю. И ты пойдёшь со мной.
– Ха! – Макрон воздел руки. – А я-то думал, что знаю тебя. Я-то думал, что ты умнее. Кажется, я ошибался. Так что сам будешь этим заниматься. Один. Я в этих играх не участвую.
Макрон пошёл к двери, рывком распахнул её и с грохотом захлопнул за собой. Катон с болью в сердце слышал его удаляющиеся шаги. Насчёт опасностей центурион был совершенно прав, да Катон и сам отлично понимал, что у него самого нет почти никакой уверенности в том, что ему удастся до конца выполнить это задание без крутого и надёжного товарища рядом. И в первый раз за много месяцев он почувствовал укол страха. Перспектива в полном одиночестве лицом к лицу встретиться с таинственными врагами императора устрашала.
– Я бы не стал особо волноваться на его счёт, – сказал Нарцисс и захихикал. – Он получил возможность излить на меня свою ярость, и скоро остынет. И вернётся.
– Надеюсь, ты прав.
– Можешь мне поверить, я без труда читаю в душе любого человека, как текст на папирусе. А наш друг Макрон не представляет собой особо трудной задачи, чтобы читать его мысли. Разве я не прав? Ты ж и сам его отлично знаешь.
Катон немного подумал.
– Макрон иной раз способен на странные повороты мысли. Не следует его недооценивать. Но да, конечно, я думаю, что он пойдёт со мной на это дело. Он и впрямь получил возможность покипятиться, а потом поразмыслить о том, что ты можешь устроить ему немало трудностей и неприятностей. Кажется, ты именно это имел в виду.
Тонкие губы Нарцисса искривились в слабой улыбке. Он встал, собираясь уходить, но успел ещё спросить:
– А сам-то ты как считаешь?
– Что ж, это справедливо. Но у меня есть для тебя один совет, если ты хочешь, чтобы наша миссия завершилась успешно. – Катон немного помолчал. – Никогда не называй его своим другом. Во всяком случае, при личном общении.
