Текст книги "Колдовство в большом городе"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

После Мавзолея мерзкая атмосфера Ярмарки уродов показалась глотком свежего воздуха. Мне было хорошо – пока я не заметил, что уокеровские топтуны исчезли вместе со всей остальной публикой. Улицы опустели, двери закрылись, огни погасли.

– Почему ты хмуришься? – спросил Грешник. – Это дурной знак, я успел заметить. И звуковая дорожка – послушай…

– Похоже, Уокер отозвал своих людей и очистил район. Означать это может только одно: он задумал какую-то гадость и хочет обойтись без свидетелей. Боюсь, нас не ждёт ничего хорошего – принимая во внимание, что он легко позволял себе на глазах целой толпы народа…

Мы собрались в плотную группу – даже Безумец не стал, против обыкновения, проявлять независимость – и честно пытались смотреть во все стороны сразу. Тут бы передохнуть после встречи с Плакальщиком, но Уокер, как всегда, наносит удар, когда противник ослабел. Тишину пустых улиц нарушал лишь едва слышный городской шум, доносившийся издалека. Знает ли Уокер, что я расправился с Плакальщиком? Может, это была последняя соломинка? Вдруг он теперь решил, что я стал слишком опасен? Готов ли он, наконец, меня убить?

Знает ли он, что мне известна его роль в возвращении моей матери?

Вполне возможно, что власти не оставили ему другого выбора; просто приказали меня остановить. Чтобы не потревожить секреты, которые угрожают их драгоценному статус-кво. При встрече в клубе «Лондиниум» он намекал на нечто подобное. Кстати, о той встрече: я уже знаю, кто пришёл по мою душу. Старая знакомая.

Во тьме, скрывавшей дальний конец улицы, застучали каблучки дорогих туфелек. Мы обернулись. Точно: смерть на высоких каблуках, Заноза собственной персоной. Дерзкая, обольстительная, божественная – среди наёмных убийц другой такой не знаю. Идёт, покачивая бёдрами, в том же обтягивающем чёрном платье, в каком я её видел в клубе «Лондиниум», вот только спереди появились пятна крови, и на ослепительно белых перчатках до локтей – тоже. Она благоразумно остановилась поодаль и одарила нас ослепительной улыбкой. Затянутые в перчатку пальчики сжимали трофей: пару перепачканных кровью оленьих рогов.

– Здравствуй, Джон. – Её голос обещал все, чем только можно навредить мне. – Долгожданная встреча влюблённых и конец путешествия. Конец твоего путешествия, по крайней мере. Прямо здесь и сейчас.

– Влюблённых? Ты что-то путаешь, – твёрдо возразил я. – Не скажу, чем именно мы были друг для друга, но влюблённые – это немного другое… Уокер дал добро, я правильно понял?

Заноза вздёрнула безупречную бровь:

– Ты уже знаешь, что я работаю на Уокера? Ну разумеется! Какая забывчивость с моей стороны. Это же Джон Тейлор, как он может чего-нибудь не знать.

– Ты мне льстишь, дорогая. Кстати, откуда рога?

– Гёрни-охотник. Не беспокойся, я не стала спиливать рога заживо… Уокер хочет показать, что может случиться с тем, кто отвечает на твои вопросы. Я не хотела огорчить тебя, милый! Не расстраивайся: он был уже слишком стар и время его прошло. Я не люблю тех, кто засиживается в гостях слишком долго, а упорствующих в своей старомодности – ещё меньше!

Она уронила рога на мостовую; в тишине сухой стук прозвучал негромко и безобидно, отлетал навсегда. Печальный и скромный конец для некогда могучего бога.

– Уокер просил передать, что власти в высшей степени заинтересованы в том, чтобы ты немедленно прекратил расследование. – Заноза рассеянно поменяла одну вызывающую позу на другую. – Остановись прямо сейчас и забудь про две сотни фунтов. В противном случае…

– Надо полагать, ты и есть этот самый противный случай?

– Совершенно верно! И я от души надеюсь, что раз в жизни ты проявишь благоразумие, зайка. Мы будем жить, как раньше, – разве это плохо? Я всегда была горячим сторонником статус-кво – хотя бы ради деловой конъюнктуры. За убийство хорошо платят, работа есть всегда, а девушке нужен кусок хлеба.

– Ммм… А если я откажусь?

– Я же сказала, дорогой: за убийство хорошо платят.

– И ты так просто отправишь меня в страну предков – после всего, что между нами было?

– После всего? Вот именно, глупенький! Меня не бросают, милый.

– Так между вами что-то было, Джон? – обрадовался Грешник. – У тебя губа не дура.

– Заткнись, пожалуйста, – попросил я.

– Может, пришло время представить меня твоим новым друзьям, Джон? – предложила Заноза, светски улыбаясь.

Я вздохнул:

– Уокер забыл провести инструктаж? Или ты давно с ним не виделась? Ты всегда относилась наплевательски к рутинному сбору информации. Хорошо. Вот это Грешник. Сладкая Отрава, его подружка. А это Безумец. Мы как раз побывали в гостях у Плакальщика. Он не пережил нашего визита.

– Какая жалость! Опять связался с дурной компанией – такие вещи до добра не доводят… Что же мне с тобой делать, Джон? О! Я знаю! Убью тебя прямо здесь и сейчас. Твои друзья могут умереть за компанию, в интересах вселенской гармонии. – Заноза обратилась к Грешнику, улыбаясь ещё шире: – Ты ведь не во всём согласен с Джоном, не правда ли? Как мило. Сверни ему шею, а? Ради меня… Моей благодарности не будет границ! Вообще-то лучше бы вам самим поубивать друг друга, а я посмотрю.

Тут будто кто-то включил прожектор. В одно мгновение Заноза превратилась в самую привлекательную женщину всех времён. Её сексуальность обжигала, как обжигает пламя в кузнечном горне. Поток её чар затопил улицу, и нельзя было ни отвести глаз, ни сопротивляться. Видеть её – означало жаждать её больше самой жизни. Что ж, у меня свой дар, у неё свои… Она и вправду сделалась призом, ради которого можно убить. Зачем Занозе оружие, когда она сама по себе атомная бомба? Достаточно нажать на кнопочку. В конце концов, мы с Грешником и Безумцем всего лишь мужчины – в отличие от Сладкой Отравы, которая даже и не женщина.

– Непрофессионально, – заметила демоница, и чары рассеялись, будто кто-то нажал на кнопку во второй раз.

Заноза стала всего лишь ещё одной смазливой куколкой с первыми признаками надвигающейся полноты. Она даже разинула рот от удивления. Ничего, с каждым такое когда-нибудь случается впервые… Я улыбнулся ей.

– Неплохо, очень неплохо. Но, знаешь, я бы сделал получше.

В ярости Заноза топнула высоким каблучком, бестолково выругалась и тут же выхватила откуда-то два очень больших пистолета. В сочетании с запятнанными кровью белыми перчатками они смотрелись весьма внушительно. Когда в вас стреляют в упор, выстрелы звучат совсем не так, как в тире. Они по-настоящему оглушают. Я начал двигаться заранее – раньше, чем по ушам ударил самый первый. Уклоняться от пуль – занятие непростое и требующее известной сосредоточенности, но я всё же заметил, что Заноза не выделяет меня среди остальных. Похоже, она хочет убрать сразу всех свидетелей её недавнего позора. Большая и, скорее всего, непоправимая ошибка. Если бы она сосредоточилась на мне, у неё был бы шанс. При всей моей ловкости, я не пуленепробиваем.

Безумца пули не могли зацепить. Он стоял и думал о чём-то своём, а выстрелы крошили кирпичи за его спиной. Не знаю, можно ли застрелить, но Грешник не собирался выяснять это на опыте. Он заслонил Сладкую Отраву своим телом, и пули одна за другой с хрустом входили в его грудь, не причиняя вреда Заноза замешкалась, моргнула, затем выстрелила в голову, что тоже не помогло. Не теряя времени впустую, она сбила Грешника с ног подножкой. Выстрелить в Сладкую Отраву Заноза не успела; к этому времени я зашёл со спины и заблокировал ей руки. Резко наклонившись вперёд, она перебросила меня через голову. Я упал и покатился по мостовой, и это было правильно: туда, где я был мгновение назад, хлестали пули. Грешник лежал на спине недолго: поднявшись на ноги, он неумолимо надвигался на Занозу. У неё уже кончались патроны, и Грешник поглощал их с жутким равнодушием. Из ран даже не текла кровь. Он нёс клеймо своего преступления на челе, как до него Каин, и вещи мира сего не причиняли ему вреда. Грешник остановился прямо перед Занозой; последняя пуля попала ему в левый глаз.

– Ой, – произнёс он без выражения. Глазное яблоко восстановилось почти мгновенно.

Грешник откашлялся, выплюнул пулю на ладонь и протянул её Занозе.

– Ваше? – спросил он рассеянно.

Заноза что-то прорычала не без музыкальности, отправила в небытие пистолеты и выхватила оттуда же два сверкающих клинка. Оба ножа немедленно вонзились Грешнику в грудь по самую рукоятку. Хорошие ножи, непростые, все в древних рунах: один проклятый, другой благословенный. Страшная штука. Я знавал богов, которым хватило одного такого удара. Грешник же глазом не моргнул, и я с трудом удержался от аплодисментов. Заноза скрестила руки на своей впечатляющей груди и надула губки:

– А вот это уже нечестно, дорогой.

– Отойди, Сидни, – обратилась Сладкая Отрава к Грешнику. – У меня дело к этой женщине. Очень серьёзное дело.

– Не надо!..

– Милый, она хотела тебя убить! Моя натура не позволит оставить это безнаказанным.

– Ты восстала из ада и соединилась со мной – как раз, чтобы изменить свою натуру. Помнишь?

– Да, но…

– Ш-ш-ш… – Грешник приложил палец к губам, и суккуб замолчал.

Заноза тут же показала Сладкой Отраве язык и с новой надеждой улыбнулась Грешнику:

– Зайка, если ты не собираешься меня убивать, может, вернёшь ножи? Пожалуйста! Фамильные реликвии, знаешь ли. Папочка рассвирепеет, если я их потеряю.

Грешник не без усилия вытащил ножи и галантно вернул их. Заноза глянула в мою сторону, оценивая шансы, и решила больше не испытывать судьбу. Ножи исчезли. Подойдя к ней вплотную, я заговорил:

– Что же с тобой делать, душенька? Отпустить? Не выход… Ты ведь от нас не отвяжешься, так и будешь висеть на хвосте, выжидая удобного момента. И оружием обзаведёшься получше… Ты ведь вроде меня: никогда не останавливаешься на полпути.

– Нет у нас ничего общего, Джон Тейлор! У меня есть стиль.

Мы моргнуть не успели, как Сладкая Отрава рванулась вперёд и ухватила Занозу за горло; та захрипела и забилась, но тщетно: хватка у суккуба железная. У Сладкой Отравы вновь выросли когти, а острые, как иглы, зубы сделали её улыбку странной и жуткой. Красные губы вплотную приблизились к шее жертвы. Английской отличницы больше не было: Сладкая Отрава выглядела в точности как демон из ада, что, в конце концов, не столь уж удивительно.

– Не надо! – закричал Грешник.

Он дёрнулся было, но тут же замер, когда его возлюбленная коснулась клыками горла Занозы.

– Пожалуйста. Не убивай её.

– Она должна умереть, – резонно сказала Сладкая Отрава, касаясь губами лебединой шеи. – Ты же слышал, Сидни: у неё приказ убивать всех, кто мог бы сообщить нам хоть что-нибудь. Или я сейчас перекушу ей глотку, или расследование можно сворачивать.

– Ни одно моё расследование не стоит жизни невинной жертвы! – провозгласил я.

– Вот это невинная жертва? – Сладкая Отрава изумилась.

– Технически, быть может, не совсем, но по сути – да. Если убьёшь её, станешь моим врагом. Навсегда.

Сладкая Отрава осклабилась:

– Никогда не угрожай демону, Джон Тейлор! Мы злопамятны. – Она посмотрела на Грешника: – К тому же ты ведь не дашь меня в обиду, не правда ли, Сидни?

– Ты пытаешься усложнить простую вещь. Нельзя убивать её сейчас, когда она беспомощна. Пусть даже она заслужила. Мы должны быть лучше её, не стоит уподобляться… Отпусти её – ради меня.

Заноза затаила дыхание. Сладкая Отрава поколебалась, поразмыслила, потом наконец уронила свою жертву на мостовую и встала рядом с Грешником. Поднявшись на ноги, Заноза отряхнулась и наградила меня вызывающей улыбкой. Получилось неплохо, губы почти не дрожали.

– Ты не дал ей убить меня, Джон. Я так и знала. Всегда был сентиментален, маменькин сынок. Ничего, мы ещё встретимся, и тогда я с тобой рассчитаюсь.

– Вряд ли, – спокойно возразил я. – Кстати, о маменьке: я с каждым шагом к ней приближаюсь. Будешь путаться под ногами, я больше не смогу ничем помочь. Кто-нибудь убьёт тебя обязательно.

Заноза вздрогнула, но тут же отвернулась, зацокала каблучками по мостовой и скоро растворилась в темноте. Я позволил себе улыбнуться. У меня бы не получилось хладнокровно убить её, но я не прочь сделать так, чтоб она запомнила урок. Да я и не боялся преследования: наш путь на самом деле подходил к концу. Я уже знал, что мы будем делать.

– Ну и куда теперь? – спросил Безумец. – Там будет веселее?

– Боюсь, что нет, – ответил я. – Нам надо к Владыке Терний.

Грешник посмотрел на меня неодобрительно.

– Ты вроде бы говорил, что это плохая идея, или я ошибаюсь, Джон? То есть эта идея делает честь твоему мужеству, нестандартному мышлению, честолюбию… но как насчёт самосохранения? Владыка Терний старше и могущественнее всех на нашем уровне реальности. Я вспомнил о нём только из-за Гёрни. Никак не думал, что ты подумаешь о встрече с ним всерьёз.

– Владыка Терний… Мы о нём слыхали – там, в аду. Говорят, он знал Христа. Ещё говорят, ангелы и демоны преклоняют колена в его присутствии.

– И ему ли не знать об истоках Тёмной Стороны. – подхватил я. – Он был здесь до того, как римляне построили Лондиниум… Может статься, Уокер потому и приказал убить Гёрни: он ведь и указал нам на Владыку Терний.

– И всё же это плохая идея, – сказал Безумец. Мы выжидающе посмотрели на него, но ничего более не услышали.

ГЛАВА 8
Я КАМЕНЬ, РАЗБИВАЮЩИЙ СЕРДЦА

Во время прогулки по Ярмарке уродов мне всё время мешали разные случайные мысли, не в последнюю очередь – о завещании. Никак не упомнить, когда я в последний раз вносил туда изменения. На случай, если (или когда) со мной что-нибудь случится, я хотел бы видеть Кэти наследницей моего дела. Вот только никак руки не дойдут оформить свою волю должным образом. С завещаниями мы чаще всего не торопимся: они напоминают нам о неизбежной смерти. Времени всегда достаточно – пока вдруг не выясняется, что на носу, например, встреча с Владыкой Терний. Очень хотелось позвонить Кэти, поговорить в последний раз, но я сдержался. Что я мог сказать, кроме «прощай»?

Мои спутники признаков волнения не выказывали. Грешник и Сладкая Отрава шли рука об руку и хихикали, как подростки, Безумец по обыкновению был где-то далеко. Я пытался втолковать им, во что они впутываются, но не слишком преуспел. Все улыбались и кивали головой, но, по-моему, до них так и не дошло. Иначе бы ни за что не согласились сопровождать меня в Нижний мир. Мне хотелось отказаться от помощи, для их же собственной пользы, но я опять сдержался. Чтобы пережить это путешествие – в особенности последний этап, – мне потребуется самая серьёзная поддержка. Готов ли я пожертвовать компаньонами ради крупицы знания?

Почему бы нет? Они мне вроде бы не друзья. Не потому ли я выбрал именно их – не жалко в случае чего оставить на съедение волкам?

Собственное хладнокровие меня не радовало, и я огляделся по сторонам в надежде отвлечься. Как нельзя кстати: в дальнем конце улицы опять объявились люди Уокера. Наше приближение они перенесли стойко, не прячась. Боевые маги даже начертали защитные знаки, которые так и остались висеть в воздухе, сыпля искрами и роняя сгустки волшебного огня. Я остановился на почтительном расстоянии, чтобы поразмыслить как следует.

– Говорила же, нельзя её отпускать! – скривилась Сладкая Отрава – Заноза не могла промолчать. Вот они нас и нашли…

– Они выбиты из колеи, испуганы и деморализованы. Я предпочитаю встретить их именно в этом состоянии. А теперь смотрите и учитесь.

Для начала я сделал шаг вперёд. Мои противники попятились. Улыбнувшись как можно загадочнее, я произнёс речь:

– Привет, ребята! У меня есть новости, хорошие и плохие. Плохие новости, по порядку: мы действительно дали Занозе хорошего пинка Она сейчас дома, вытирает сопли. Новость номер два: Плакальщика больше не существует. Его расформировали. Новость номер три: мы действительно собрались к Владыке Терний. И последняя плохая новость: я вам соврал, хороших новостей нет. Есть вопросы?

Почти одновременно слушатели решили, что им пора вернуться к Уокеру за дополнительными инструкциями. Их просто как ветром сдуло. Иезуиты-демонологи превзошли всех – удалились бегом.

– Теперь все серьёзно, – сказал Грешник.

Чтобы встретиться с Владыкой Терний, нужно спуститься под землю. Под улицами и площадями Тёмной Стороны существует система подземных каналов, катакомб, туннелей и канализационных труб: то, что обычно называют Нижним миром. Там живут люди и те, кто не может существовать на свету, – таких созданий на Тёмной Стороне хватает. Некоторые не выносят даже огней на улицах под ночным небом. В Нижнем мире можно родиться, прожить целую жизнь и умереть. Туннели и каналы также позволяют перемещаться по Тёмной Стороне скрытно. Пользоваться подземными магистралями без особого повода не принято, тамошние жители этого не любят. Тех, кто их раздражает, легко могут убить, а нередко и съесть – подземные обитатели легко раздражаются.

К несчастью, другого пути во владения Владыки Терний нет. Сам я в Нижний мир ещё ни разу не спускался. Никто из моих знакомых тоже не пробовал: среди них, конечно, есть безумцы, но не до такой степени. Мне, правда, случается брать плату не только деньгами – я принимаю и секреты, так как в ходе очередного расследования может пригодиться что угодно. В своё время я узнал о Владыке Терний и о Нижнем мире от человека, потерявшего зрение. Глаза у него были выедены – не кислотой, зубами… Хриплым шёпотом поведал он мне о тьме, что чернее ночи, о бесконечных туннелях, о немых созданиях, скользящих под сводами катакомб, как земляные черви. Проходы в Нижний мир на карту не нанесены. Кому надо, те знают сами, а кто не знает, тем лучше и не думать. Улочки на нашем пути становились всё темнее и уже. Ближайший известный мне проход под землю был хорошо спрятан: маленький садик за высокими каменными стенами – единственные ворота, всегда надёжно запертые. За решёткой ворот свежая зелень блестит в свете газовых рожков, как безупречная лилия, распустившаяся в выгребной яме. Деревья, густой кустарник, цветочные клумбы, хмельные ароматы, от которых даже на улице кружится голова… Над ухом у меня прозвучал негромкий голос Сладкой Отравы:

– Откуда этот дивный садик на помойке? И для чего такие заклинания на воротах? В шесть рядов, как колючая проволока.

– Тёмная Сторона полна неожиданностей, – ответил я. – Тайны – наш хлеб и наше вино.

– Иными словами, ты не знаешь, – заключил Грешник.

– Но у меня есть ключ. Достался в качестве гонорара за одно давнее дело.

– О котором ты ничего не можешь рассказать, – немедленно догадалась Сладкая Отрава.

– Увы, мир ещё не готов принять эту тайну, – подтвердил я торжественно.

– Доколе же… – начал Безумец.

Мы разом замолчали, но продолжения и не дождались.

Я вставил ключ в замочную скважину. Тот не хотел поворачиваться, и пришлось повозиться. Наконец замок щёлкнул, и ворота открылись. Воздух будто стал чище и свежее – это отключилась магическая защита. Я отступил, пропуская спутников вперёд. Надо сказать, не только из вежливости: не было у меня особого доверия к этому садику. Ничего дурного не случилось (по крайней мере, сразу); я шагнул вперёд и запер за собой ворота.

В бело-голубом свете гигантской луны сад казался призрачным. Высокие деревья в жёлтом пламени старомодных газовых рожков выглядели на фоне стен чёрными силуэтами. Единственная узкая тропинка змеилась по всему саду, пряталась в густых зарослях и среди высаженных причудливыми узорами ночных цветов. Деревья, кусты и клумбы – все лениво шевелилось, хотя воздух оставался совершенно неподвижным. Даже чашечки цветков открывались и закрывались, как круглые рты. Красивые цветы, по большей части белые и красные, но что-то в них было нехорошее: белые, как кость, красные, как мясо… Однажды запела здешняя роза: ничего порочнее мне слышать не приходилось.

– Чудное место, – сказал Грешник. Наклонившись к земле, он понюхал цветочек, но тут же скривился и отдёрнул голову.

– Я так не думаю, – сказала Сладкая Отрава.

– За интуицию и проницательность демону из ада, – пятёрка! У всей здешней растительности очень длинные корни. Даже не спрашивайте, откуда они тянут свои соки. Меньше знаешь, крепче спишь… А теперь идём к той статуе в середине. И ничего не трогайте!

Извилистая дорожка долго водила нас по саду, чтобы каждый стебелёк смог рассмотреть всех, но в конце концов вышла к бескрылому ангелу. Он плакал, стоя на коленях. Наверное, по оборванным крыльям. Время, дождь и ветер или просто слезы стёрли черты его каменного лица. Лунные часы за ангелом показывали точное время. Я ухватился за гномон и медленно повернул его на сто восемьдесят врадусов. Часы вздрогнули и отъехали в сторону, открыв просвет узкой шахты – как раз на одного человека. Вертикальная металлическая лесенка уходила в непроглядную темноту. Мы по очереди заглянули вниз. Сладкая Отрава вытянула руку, и на ней заплясал лоскут адского пламени, но свет проникал недалеко. В конце концов мы заставили её спускаться первой: пусть свет будет перед нами. Никто не хотел лезть в темноту вслепую.

Так что первой пошла она, вторым – неразлучный с ней Грешник, затем Безумец и только потом – я. На всякий случай: Безумец ведь может заснуть по дороге. Горячие металлические перекладины скользили в потных руках; кружок света над головой сократился и исчез. Огонька внизу, который теперь плясал на плече у Сладкой Отравы, едва хватало, чтобы не наступать друг на друга, да и сам этот огонь мне не нравился: от него мурашки шли по коже. Я заставил себя думать о лестнице. Ступеньки располагались слишком далеко друг от друга, будто лестницу сделали не для людей. Дна не было и не предвиделось, хотя руки и ноги уже онемели от усталости и слушались все хуже. Цепляясь плечами за стенки колодца, я соскальзывал с одной перекладины на другую.

Очень хотелось повернуть обратно, но у меня уже не хватит сил добраться до поверхности. Тишину нарушало лишь наше хриплое дыхание.

Когда Сладкая Отрава вдруг сообщила, что её нога коснулась дна, все шумно обрадовались – включая Безумца. Последнее время он меньше отсутствовал и больше бывал с нами. Может, раньше ему просто не хватало компании, не хватало событий, которые он мог бы разделить с другими. Или он чувствовал сейчас опасность столь серьёзную, что не позволял себе расслабиться. Я и не думал спрашивать – ответы не принесут ничего, кроме головной боли.

Мы по очереди вывалились из каменной трубы на пустую дорожку, идущую вдоль берега канала. Чёрная вода в подземном мраке. Каменный свод туннеля на том берегу бороздили следы чудовищных когтей, а совсем под рукой оказался серебряный колокольчик на высоком шесте, прямо у тропинки. Дальше свет нашего огонька не доставал. Атмосфера была удушливая, как в больничной палате, где все мечутся в горячке, и дурно пахло, будто у воздуха истёк срок годности.

– И что теперь? – спросил Грешник. Голос его тонул в этом воздухе, не долетая до противоположного берега канала, судя по отсутствию эха.

– Для начала надо позвонить в колокольчик, – сказал я. – Так положено, я знаю. Но на этом мои знания заканчиваются.

– А не выйдет так, что звоночек созовёт на обед здешнюю шпану? – спросил Грешник.

– Может, и выйдет. Да, если у кого есть альтернативные предложения, не стесняйтесь. Тебе-то чего беспокоиться? Ты же у нас неуязвимый.

– Ну, не то чтобы совсем… Просто очень высокая сопротивляемость. Я не уверен, что выживу, если кто-то меня съест и переварит. Я, конечно, уникальный случай, но и для меня есть пределы.

– Это он мне рассказывает, – отозвался я.

– Тише, тише, мальчики! Тут что-то есть! – Стоя на коленях, Сладкая Отрава водила огоньком над самой водой. – Плывёт сюда! Здесь крокодилы не водятся? Помните про собачек и кошечек, которых смыло в канализацию…

– Думаю, для самого безобидного из здешних водоплавающих крокодил – это лёгкая закуска. Я бы на твоём месте отошёл от берега, не торопясь и не делая резких движений. Те, у кого характер чересчур неуживчивый, в конце концов попадают как раз сюда.

– Давай звони, – сказал Грешник. Тревожный, резкий звон поплыл по туннелю вверх и вниз. Опять не было ни эха, ни отзвуков. Мы сжались в ожидании нападения из тьмы, но ничего не случилось. Звук замер, и ничего не изменилось. Мы понемногу расслабились. Музыка Безумца молчала уже давно. Не нашлось, похоже, подходящей темы. Наконец во тьме справа, внизу по течению канала, что-то плеснуло. Точно: большая лодка, идёт небыстро, но уверенно. Скоро появился и золотистый свет, окружавший плоскодонную барку не менее двадцати футов длиной. Борта лодки были выкрашены бледно-голубой краской, а с обеих сторон острого форштевня красовались большие чёрные глаза. Одинокая фигура посредине правила лодкой с помощью внушительного серебряного шеста. Фигуру человека с шестом скрывал алый плащ, а лицо – плоская бежевая маска. В маске была одна прорезь для левого глаза. Барка плавно остановилась прямо перед нами, и фигура церемонно отвесила нам глубокий поклон.

– Добро пожаловать в Нижний мир, несчастные идиоты! – пророкотал лодочник звучным голосом с заметным французским акцентом. – Куда желаете, чтобы я вас отвёз? Не скрою, выбор невелик. Вверх по течению – беда, вниз – ещё хуже. Пожиратели мёртвых, правда, последнее время не беспокоят. Когда-то с ними пытались бороться, отравляя воду, но яд, похоже, пошёл им только на пользу. Надеюсь, вы знаете, куда вам нужно, потому что я не провожу экскурсий. На вашем месте я бы вернулся: здесь чем глубже, тем хуже.

– Я ожидал именно такого гостеприимного приёма, – вклинился я при первой возможности. – Не отвезёшь ли нас к Владыке Терний?

– Ты совсем не любишь жизнь? – спросил гондольер. – Есть множество более простых и приятных способов самоубийства.

– Владыка Терний, – упорствовал я. – Да или нет?

– Ну, хорошо… Поднимайтесь на борт, друзья мои. Старайтесь не упасть в воду. Туземцы беспокойны и очень голодны.

Мы поднялись на борт очень осторожно, лодка даже не закачалась. Лодочник погрузил серебряный шест в воду и оттолкнулся сильно, легко и изящно. Путешествие началось. Наш проводник оказался не так уж прост, в чём, собственно, не было ничего удивительного. Сладкая Отрава погасила язычок адского пламени, и нам сразу стало легче дышать. Лодка скользила сквозь темноту свободно и беззвучно. Гондольер смотрел вперёд, не отрываясь. Если он там что-то и замечал, то виду не показывал.

– Туристы нынче большая редкость, – заметил он. Голос из-под маски слышался очень чётко. – Впрочем, сюда никто никогда особенно не стремился, и нас это устраивает. Что может быть лучше мира и. покоя? Среди вас есть знаменитости? Я, знаете, поотстал от светской хроники.

– Грешник, – представил я. – Сладкая Отрава, Безумец – прошу любить и жаловать. Меня зовут Джон Тейлор.

Гондольер покачал головой.

– Увы… Ваши имена мне ничего не говорят. Однажды у меня побывал Жюльен Адвент. Настоящий джентльмен.

– Давно ты здесь? – спросил я.

– Понятия не имею. И не говори мне, если знаешь! Мне этого не нужно. Впервые я попал на Тёмную Сторону в начале двадцатого века. Я просто сел в вагон только что открытой парижской подземки, спасаясь от толпы преследователей, и нашёл дорогу сюда, вниз. Городской суеты с меня хватило, я искал покоя и одиночества. Хотя оперы мне не хватает, признаюсь… Служу, чтобы не стоять без дела и немножко искупить грехи моей безрассудной молодости.

– Что ты можешь рассказать нам о Нижнем мире? – спросил Грешник.

– Он не моложе Тёмной Стороны и столь же опасен. Вначале Нижний мир образовывали сточные трубы и мелкие каналы под растущим городом. А ещё – римские катакомбы, целый подземный лабиринт, огромный и сложный, построенный так, чтобы можно было грешить спокойно, вдали от глаз всех тех, кто наверху, в том числе на небесах. Эти римляне были прагматики: если богу не видно, значит, не считается. Надо сказать, эта точка зрения жива и сегодня. Люди здесь тоже прагматики. Я говорю «люди», разумеется, в самом широком смысле. Население у нас разнообразное и многочисленное. Есть убеждённые одиночки – здесь можно уединиться. Есть отшельники, спасающие душу в каменных кельях, или особо неуживчивые персонажи, кто даже на Тёмной Стороне не смог ни с кем поладить, или люди в бегах вроде меня. Подземный народ живёт здесь с незапамятных времён. Небольшой город в катакомбах. Если вы не будете лезть в их дела, они не принесут вас в жертву своим богам. Ещё вампиры, вурдалаки и другие твари, происходящие от древней нежити. Кого здесь только нет. Но вы не бойтесь! Моя барка защищена традицией. Постарайтесь не выпасть за борт, а уж я доставлю вас прямо к порогу владений Владыки Терний. И да помилует Господь ваши души – Владыке Терний милость не свойственна.

– Ты с ним встречался? – не отставал Грешник. Гондольер фыркнул под маской.

– Нет… Да и вы с ним встретитесь ли? Владыку хорошо охраняют.

Некоторое время он налегал на серебряный шест, распевая оперные арии и озорные французские застольные песни приятным и сильным баритоном. Музыка Безумца как раз ожила, и аккомпанемент получился безупречный. В тёмной воде у самого борта сгущались крупные тени, иногда они тыкались в днище лодки, но никогда не всплывали. Золотого света как раз хватало, чтобы разглядеть астрономические карты, проплывающие над головой. Каменный свод украшали созвездия, каких с земли не увидишь – сегодня или в любые другие времена. Сладкая Отрава пристроилась поближе к Грешнику и что-то шептала ему на ухо. Грешник только покачивал головой.

Лодка наконец остановилась в совершенно непримечательном месте. Гондольер неторопливо осматривался, опираясь на шест.

– Все, дальше не могу. Очень, очень дурное место, друзья мои! Я бы сказал «до свидания», но не думаю, что мы снова увидимся.

Мы сошли на берег, и лодка отправилась обратно. Гондольер больше не пел.

Золотое сияние ушло; тьму рассеивал лишь тусклый красный свет, исходящий от высокой арки в сумрачной каменной стене. Камни изгрызло немилосердное время, но греческие буквы были вырезаны глубоко и до сих пор не стёрлись. Вот только кто бы их прочитал? Грешник с Безумцем помалкивали. Подождав немного, Сладкая Отрава театрально вздохнула:

– Увы, классическое образование нынче редкость… Придётся мне. В вольном переводе звучит так: «Мясо – это убийство».

– Как мило, – откликнулся Грешник. – Мы угодили к вегетарианцам.

– Я не уверена. Пахнет разложением, и кое-кто гниёт здесь заживо. Как раз за аркой.

Грубый и очень отчётливый запах заставлял почувствовать привкус меди на языке. Так пахнет покойницкая в жаркий день. Смрадом несло действительно из-под арки, хотя воздух был совершенно неподвижен. Предупреждение или угроза? Поздновато… Нам сейчас совершенно некуда отступать. Я двинулся вперёд, остальные неохотно потянулись за мной.