Текст книги "Колдовство в большом городе"

Автор книги: Саймон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

ГЛАВА 9
ДОБРЫЕ СТАРЫЕ ВРЕМЕНА

Изящно ступая, Сладкая Отрава вышла из ореола адского пламени и материализовалась перед изумлённым Уокером. Он действительно изумился: было хорошо видно, как поползли к верху его брови. Сладкая Отрава неторопливо осмотрелась, магическим путём отправляя нам картинку: старомодная чайная комната с музыкантами во фраках и горничными в традиционной чёрно-белой униформе. Музыканты перестали играть и разинули рты, глядя на незваную гостью, горничные испуганно защебетали. За столом, покрытым узорчатой скатертью, Уокер застыл с чашкой чая в руке. Сладкая Отрава улыбалась.

– «Плакучая ива»! Наше любимое место. Столько лет прошло… И как приятно вновь встретиться именно здесь!

Уокер вздохнул и поставил чашку на блюдце. Хорошая чашка: фарфор, как яичная скорлупа, расписанная тонкими узорами. Вооружённая прислуга обоего пола уже окружила Уокера, стволы пистолетов хмуро смотрели на Сладкую Отраву. Кое-кто размахивал амулетами и распятиями, у одного даже была австралийская кость-указатель. Гостья укоризненно посмотрела на хозяина, и тот устало обратился к охране:

– Тревога отменяется. Всё в порядке. Время реакции удовлетворительное, исключая Лаветта – явишься ко мне после смены. Всем занять места согласно расписанию.

Охрана неохотно опустила оружие и исчезла. Посетители расслабились и перевели дыхание. Уокер повернулся к музыкантам, те переглянулись и заиграли Баха.

– Здравствуй, София, – сказал он без улыбки.

– Здравствуй, Генри. Как вспомнишь, сколько лет прошло…

– Можно узнать, как тебе удалось миновать систему защиты «Плакучей ивы», да и мою персональную?

– Наше прошлое, милый. Оно соединяет нас, и это навсегда.

– Прошлое… Куда от него денешься, особенно на Тёмной Стороне? Не скажу, что рад тебя видеть.

Сладкая Отрава кокетливо надула губки:

– Не больно-то ты любезен. Может, хотя бы предложишь мне сесть?

Уокер вздохнул ещё раз и скупым жестом указал на кресло напротив. За фасадом его сдержанности наверняка шла лихорадочная работа мысли: Уокера не выбьешь из колеи надолго, уж я-то знаю… Сладкая Отрава грациозно присела, положила руки на стол так, чтоб собеседник их видел, и улыбнулась ему.

– Как насчёт чашечки чая, милый? Я умираю от жажды.

Обнаружив, что расписной фарфоровый чайник пуст, Уокер жестом подозвал официантку. Точнее, без особого успеха попробовал подозвать. Официантки сначала остолбенели, потом разыграли энергичную немую сцену, потом вытолкнули вперёд одну новенькую. Героически улыбаясь, неверными шагами она приблизилась к столику. Уокер потребовал свежий чайник и ещё одну чашку.

– Что-нибудь ещё? – дрожащим голосом спросила официантка. – Пирожные? Сливки? Ваше пальто…

– Убирайся, не то я сожгу тебя живьём, – пообещала демоница.

Официантка удалилась бегом, чтобы впасть в истерику в безопасном месте. Уокер посмотрел на Сладкую Отраву с неодобрением:

– Ты нисколько не изменилась, София. Тут хорошими чаевыми не отделаешься. Как бы меня не внесли в чёрный список.

– Я думала, на Тёмной Стороне ты самый главный, Генри.

– До известной степени, но не более того. Постарайся удерживаться в цивилизованных рамках, очень прошу. Я хочу сохранить остатки репутации.

Новый прибор принесла другая официантка. Вторую чашку, не глядя, она подвинула в сторону Сладкой Отравы и немедленно исчезла. Уокер молча налил в чашку дымящегося чая, плеснул молока и добавил один кусочек сахару.

– Помнишь ведь! Не забыл. Ты всегда обращал внимание на мелочи, Генри. – Сладкая Отрава посмотрела на него внимательно. – Ты выглядишь старше, милый. Старше, но благороднее.

– А ты такая же, как и раньше. Впрочем, иначе и быть не может, не так ли?

– Какой ты видишь меня? – Отставив мизинчик, Сладкая Отрава коснулась губами чашки – Я ведь для каждого выгляжу по-своему, так что сама знать не могу.

– Скажем так: в ранней молодости я питал, быть может, излишнюю слабость к Марианне Фэйтфулл[8]8
  Английская рок-певица и актриса кино («Девушка на мотоцикле», 1968 г., и др. фильмы), в молодости увлекавшаяся оккультными практиками, в частности учением Алистера Кроули. В конце 60-х – герл-френд Мика Джаггера, записавшая вместе с «Роллинг Стоунз» несколько песен. (Прим. ред.)


[Закрыть] – этого достаточно? – Уокер нахмурился – Что ты там говорила насчёт вечного соединения? Наш… договор истёк много лет назад. Считается, что неожиданных визитов не должно быть.

Сладкая Отрава пожала плечиками:

– Когда меня вручили тебе, много лет назад, была создана особая связь, чтобы ты мог призвать меня, когда захочешь. Связь разрывается только в случае твоей смерти или моего уничтожения. Система работает именно так и никак иначе. Суккуб – не рождественская открытка, суккуба получают навсегда. В конце концов, это смертный грех. Но не бери в голову, Генри, я все равно рада тебя видеть. Должна сказать, ты прекрасно держишься: я бы не слишком удивилась, начни ты бить посуду или звать экзорциста.

– Я больше не теряю самообладания: положение обязывает. Зачем ты всё-таки пришла, София?

Вместо ответа Сладкая Отрава откинулась на спинку кресла и погрузилась в созерцание помещения. Музыканты играли, официантки носили чайные приборы, посетители вели приятную беседу и смаковали чай – словом, решительно никто не обращал ни малейшего внимания на столик Уокера. Сладкая Отрава кивнула, жмурясь от удовольствия:

– Мне всегда здесь нравилось. Спокойно, прилично, никто не лезет не в своё дело. Ничего не изменилось за годы, но в том-то и прелесть, не правда ли? И чай, как обычно, выше всяких похвал. Зря я не попросила пирожных.

– «Плакучая ива» никогда не была модным заведением. Но мне здесь нравится.

– Потому что когда-то нам здесь было хорошо?

– Несмотря на это.

– Не надо, Генри. – Сладкая Отрава посмотрела на него тяжёлым взглядом. – До сего момента мы очень славно беседовали. Переменим тему, пожалуй. – Она показала на хрустальный шар с туманной сердцевиной у левого локтя Уокера. – Поддерживаешь контакт с твоими людьми на задании? Не знала, что эта техника все ещё в ходу. Ну, ты традиционалист, Генри.

– Я предпочитаю средства, выдержавшие испытание временем. Новомодным выдумкам нельзя доверять, пока они… не выйдут из моды.

– Ты не всегда был таким скучным! А помнишь… другое место?

– Пожалуйста, не надо! Только не та курильня…

– «Лиловая дымка»! – Сладкая Отрава беззвучно рассмеялась. – Место, где каждый мог расслабиться по полной программе, утеха шестидесятых! Лучший опиум, лучшая травка на Тёмной Стороне, шёлковые подушки и кислотный свет в придачу. Лучшее место, чтобы послушать музыку и отведать воображаемого зелья, вроде тадуки или листьев танна. Помнишь, сколько времени мы провели там, бросая вызов бесконечности? Нет, ты тогда не был таким чопорным, Генри. Заведение ещё работает?

– К счастью, нет. Там сейчас оздоровительный комплекс под названием «Фанаты здоровья». Молодые офисные клерки проводят там свой обеденный перерыв: разминаются на пути к первому сердечному приступу.

– Какая жалость. Но может быть, следы былого ещё остались в том воздухе? В былые времена можно было опьянеть, лишь повторив несколько раз название.

– Я не вспоминал о «Лиловой дымке» уже много лет. Но я многое не люблю вспоминать.

– Не смотри так, Генри. Разве ты не рад меня видеть?

– Нет.

– Нам ведь было хорошо вместе!..

– Ты суккуб. Можешь ли ты, не кривя душой, сказать, что это имело значение для тебя? А я вот смотрю на тебя, и… разрываюсь на части.

– Я дарила тебе счастье.

– Тебя мне дали в качестве взятки!

– В качестве дара, милый. Угадывать желания, воплощать фантазии – кто может делать это лучше суккуба? Заслуженная награда за хорошую работу. Власти не пожадничали. Ты смеялся, ты плакал от счастья. Скажи, когда ты спал крепче, чем в моих объятиях?

– Бойся властей, дары приносящих. – Уокер по-прежнему хорошо держал себя в руках, только голос слегка звенел. – Отличная наживка и прекрасный способ привязать меня. Они всегда так делают: приучают людей к удовольствиям, которые можно найти лишь на Тёмной Стороне и лишь с благословения властей. Даже тогда мне следовало понимать, что такой отличной наживки без крючка не бывает.

– Я делала свою работу. В том числе и когда изображала, будто обожаю тебя. Принимать это за чистую монету не следовало: ты же не станешь относиться всерьёз к проститутке при исполнении? Я думала, ты понимаешь. Я принадлежала тебе безраздельно – на время действия контракта. С того момента, как ты меня впервые увидел, никто не обманывал тебя.

– Не спорю. И всё же я был в отчаянии, когда ты ушла. Я привык думать, что кое-что значу для тебя. А ты ушла, даже не оглянувшись.

– Ну разумеется, милый. Мне положено сеять разврат и вводить смертных в искушение. Забрать твою душу власти мне не разрешили, зато велели сделать так, чтобы ты был готов на все, чтобы вернуть меня.

– Я и старался. Я бы всё сделал для тебя.

– Приятно слышать, но меня уже связывал новый контракт. В конце концов, это ты настаивал на любви. Я честно занималась сексом, и не более того.

– Я был молод. Обычное непонимание для того возраста. А вот угрожать тебе, конечно же, не следовало.

– Нет, милый, не следовало. Мне пришлось приоткрыть мою истинную сущность. Я была вынуждена.

Уокер задумчиво кивнул:

– А потом месяцами снились кошмары. Подумать только с кем… Я ободрал кожу до крови, пытаясь отмыться. И ты неплохо зацепила меня когтем: шрам так и остался.

– Хочешь, поцелую? – оживилась Сладкая Отрава.

– Лучше не надо. – Уокер откинулся на спинку кресла. – Я был потрясён. Старался о тебе забыть. Видимо, благодаря этому я впервые задумался о соблазнах Тёмной Стороны. Неоновая ложь и грязные маленькие тайны. Какова же эта выгребная яма и каково начальство! Для властей Тёмная Сторона – дойная корова: их интересуют только деньги и могущество, и пропади пропадом вся мелкая рыбёшка. Лес рубят, щепки летят. Я решил, что… обязан быть лучше и справедливее.

– И теперь ты здесь всем заправляешь?

– Для того, чтобы не подпускать других. Не верю, что другие устоят перед соблазном. Кто-то должен смотреть на вещи трезво и видеть Тёмную Сторону такой, какая она есть. Кто-то должен держать зверя в клетке. Ты помогла мне понять, до какой степени Тёмная Сторона испорчена.

– Именно поэтому ты вместе с теми другими и совершил работу Бабалон?[9]9
  «Работой Бабалон» в оккультной практике Алистера Кроули и его последователей называется составленный в 1946 году в Гелемской обители (Центр оккультных наук, основанный А. Кроули на Сицилии) Д. Парсонсом, «магическим сыном» Кроули, совместно с Р. Хаббардом, будущим основателем сайентологии, и М. Камерон текст из 77 коротких стихов, который считался посланием от богини Бабалон. (Прим. ред.)


[Закрыть]

– Да. – Уокер неторопливо отхлебнул из чашки, давая понять, что больше на эту тему говорить не намерен. – Вернёмся к нашим баранам. Что ты здесь делаешь, София? Или демоны иногда начинают скучать по своим жертвам? Может, власти передали тебя кому-нибудь… кого я знаю?

– На сей раз нет. Я теперь живу с Грешником.

Уокер осторожно поставил чашку на блюдце:

– Так ты и есть тот самый суккуб? В который раз за сегодняшний вечер ты изумляешь меня… Стало быть, ты сейчас работаешь с Джоном Тейлором. У тебя всегда была слабость к серьёзным игрокам, не правда ли?

– Я сейчас с Грешником, и только с ним, – терпеливо уточнила Сладкая Отрава. – Официально меня послали из преисподней: разбить ему сердце и погубить душу, после чего Грешника можно будет забрать на законном основании, по принадлежности. Но на самом деле я вызвалась добровольно, ради постижения любви, которая выживает даже в аду. Как можно полюбить падшее создание вроде меня?

– Ты хочешь, чтоб я в это поверил? Любовь для тебя ничего не значит. Кому, как не мне…

– Тогда всё было не так. С тех пор многое изменилось. Я провела немало времени с Сидни и начала понимать… как он ко мне относится. Более того, я начинаю догадываться, что ты чувствовал. Как тебе было больно.

– Знаешь, я женат, – сказал Уокер. – Двадцать три года уже. У нас всё хорошо.

– Рада за тебя. Как её зовут?

– Шейла. У нас два сына, они уже взрослые: Кит учится в Оксфорде, Роберт стал военным. Славные ребята. Они выросли за пределами Тёмной Стороны Понятия не имеют, чем их папа зарабатывает на жизнь.

– Я действительно рада за тебя, Генри.

– Мы говорили о Грешнике. – Кого угодно другого небрежный тон Уокера мог бы обмануть. – Он действительно тебя любит?

– Да. Той самой легендарной любовью, которой не страшен ад.

– Я любил тебя, София.

– Он любит меня даже после того, как познал мою истинную природу. Я… не хотела причинять тебе боль, Генри.

– Демоны лгут, и в этом их истинная природа.

– Демоны тоже меняются.

– Думаешь, поверю?

– Как хочешь. А вот мне поверить пришлось.

Некоторое время бывшие любовники молча пили чай. Обстановка чайного домика врачевала душу.

– Твои люди держат под контролем врата владений Владыки Терний, – неожиданно сообщила Сладкая Отрава. – Блокированы и входы в Нижний мир. Распоряжение властей, я так понимаю?

– Разумеется. Но коль скоро ты смогла нанести мне визит, смогут и другие. Мне стоит принять дополнительные меры, быть может, призвать больше специалистов. Ты ради этого пришла? Просить о невмешательстве?

– Твои заклинания и специалисты нас не остановят, милый. Владыка Терний на нашей стороне.

Уокер несколько раз моргнул.

– И как же это вам удалось? Его суда ещё никто не избежал.

– Он в нас поверил, особенно в Джона Тейлора… Расскажи мне поподробнее о властях, Генри.

– Зачем?

– Ну пожалуйста. Сделай мне приятное.

– Хорошо, – пожал плечами Уокер. – Если это поможет тебе убраться отсюда поскорее… Нет никакой загадки. Власти – как раз то, что о них думают. Старинные, богатые фамилии, веками наживавшие деньги и влияние на Тёмной Стороне. Члены клуба «Лондиниум» и те, кто стоит за этим клубом, – люди, избегающие публичного внимания, но охотно дёргающие за ниточки, на которых подвешены местные знаменитости. Люди, для которых выгодно поддержание статус-кво и которые пойдут на все, чтоб сохранить привычный порядок вещей. Я работаю на них, так как любой другой вариант был бы хуже. Никто ничего не хочет знать, никто ни за что не хочет отвечать. Иногда, впрочем, находились согласные нести бремя ответственности, но ради каких целей! Их пришлось сдать властям. Я справляюсь, насколько это вообще возможно, потому что потерял вкус к соблазнам. Я вижу Тёмную Сторону такой, какая она есть.

– И какая же она? – спросила Сладкая Отрава.

– Ярмарка уродов, где собраны все неудачные идеи человечества. Потому-то лучше властей здесь ничего не придумаешь. Эти, по крайней мере, интересуются только деньгами. Они иногда позволяют себе отведать чего-нибудь особенного, что доступно только здесь, но в конце концов возвращаются домой и оставляют Тёмную Сторону в покое. В точности как я.

– Только ты никогда ни во что не играешь. Единственный порядочный человек здесь. Или единственный, у кого есть моральные устои. А может, просто… самый напуганный? Отчего ты так боишься Тёмной Стороны, Генри?

Уокеру хватило любезности сначала обдумать ответ.

– Видишь ли… Может наступить день, когда все зло, весь разврат и все искушения разом прорвут пределы Тёмной Стороны и затопят окружающий мир.

– Думаешь, это будет так уж плохо? Люди познакомятся с реальным положением вещей, поговорят с Могущественными, Владыками и Предвечными, которые правят миром за сценой… Узнав правду, они получат шанс сделать мир лучше.

– Не верю. Этот с виду здоровый, с виду трезвый мир, где царствуют причинно-следственные связи, достаточно плох сам по себе. Если все эти фанатики, террористы, честолюбцы и благодетели рода человеческого поймут, каковы на самом деле ставки, они от своего мира камня на камне не оставят. Они не остановятся, пока не перегрызут друг другу глотку.

– Ты не всегда был таким циником, Генри.

Пока беседа в «Плакучей иве» шла своим чередом, Сладкая Отрава настроила систему обзора, чтобы показать нам прошлое.

Подача материала была очень деликатной, мысли и образы посещали наши головы будто сами собой. Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год, по одной из улиц Тёмной Стороны идут трое молодых людей, смеются, болтают и толкаются от избытка жизненных сил: Генри Уокер, Чарльз Тейлор и Марк Робинсон. Я сразу узнал Уокера не так уж сильно он изменился. Вот только одежда его поразила меня – молодой Уокер был настоящим денди. Он выступал как павлин, сверкающий всеми цветами радуги: лучшие вещи с Кингз-роуд, узкие тёмные очки и грива тёмных вьющихся волос. Он выглядел как юный бог, слишком совершенный для этого грубого мира.

Марк Робинсон, ныне Коллекционер, уже тогда был фанатом Элвиса Пресли. Получалось у него очень убедительно, вплоть до приглаженных тёмных волос и презрительного оскала. Чёрная кожаная куртка, перегруженная цепями и молниями, звякала на каждом шагу. Этот шагу не мог ступить спокойно – то отставал, то забегал вперёд, а в безвыходном положении подпрыгивал на месте. Ему было весело, он считал свои планы выверенными на годы вперёд.

Чарльза Тейлора я признал не сразу. Фотографий отца у меня не сохранилось. После ухода матери он все выбросил или сжёг. В шестьдесят седьмом году он был моложе меня нынешнего и совсем не похож на меня. Он также не походил на своих колоритных друзей: тёмный костюм-тройка, галстук и короткая стрижка Чисто выбрит, как и подобает рядовому менеджеру в большом городе, одному из многих. Но по-настоящему поразила меня аура свободы и счастья, которая объединяла друзей. Никогда раньше не случалось мне видеть отца счастливым.

Шестьдесят седьмой был годом перемен для Тёмной Стороны, как и для всего мира. Трое молодых людей с блестящим будущим тоже собирались внести свою лепту.

Они добрались наконец до заведения под стать их амбициям: гриль-бара «Полет ястреба». Бар сгорел (сжёг себя сам?) в семидесятом году, так что своими глазами я его не видел. Теперь это призрачный бар с реальными посетителями. Надо сказать, тот, прежний бар мало отличался от призрачного: те же кислотные цвета, тот же неон, та же психоделическая краска и те же плакаты, до того яркие, что глаза лезут на лоб. Мне казалось, я различаю знакомую смесь запахов: кофе, благовонные палочки, сомнительные сигареты и дорогая парфюмерия. Музыкальный автомат играл новейшую музыку, а за пластиковыми столиками располагались знакомые всем – по шестьдесят седьмому году – лица: от таинственного Орландо до Странствующего Доктора с новой компанией. Уокер, Робинсон и мой отец широко улыбались присутствующим, но никто на них особого внимания не обратил. Оно и не удивительно: что они собой тогда представляли? Один будет управлять Тёмной Стороной, другой превратит её в дорогую коллекцию, и третий наложит на неё проклятие.

Так что молодые люди торопливо заняли последний столик в дальнем углу, заказали жующей резинку официантке кофе и погрузились в последний специальный выпуск журнала «Оз» для Тёмной Стороны. Чарльзу не удалось почитать спокойно: Марку срочно понадобилось узнать, напечатано ли его письмо о том, что президента Кеннеди на самом деле убил Элвис Пресли. Уокер, конечно, уже прочитал номер от корки до корки. Он всегда успевал первым.

Мы внимательно слушали. Несмотря на свой оптимизм, молодые люди проявляли нетерпение: блестящее будущее явно не спешило навстречу. Всё решают те, кто не заинтересован в переменах, кому выгоден порядок вещей, сложившийся в течение десятилетий, а ещё лучше – столетий. Мода поверхностна, порок всегда в моде, и тех, кто наверху, устраивает статус-кво. Чтобы навязать изменения, нужна власть, и молодёжь готова её захватить – для общего блага, разумеется. Освобождённый разум и век Водолея! В шестьдесят седьмом нетрудно было оставаться идеалистом.

С журналом закончили, пришло время показать себя. Марк уже тогда был коллекционером, и сегодня ему не терпелось продемонстрировать нечто особенное. Воровато оглядевшись, Марк выложил на стол свежую находку. Генри и Чарльз с сомнением посмотрели на картонную коробку, полную пожелтевших рукописных листков.

– Надеюсь, это не Росуэлл[10]10
  Небольшой городок в штате Нью-Мексико, в окрестностях которого в июле 1947 года обнаружены обломки «инопланетного» корабля. Отправная точка современной уфологической мифологии. (Прим. ред.)


[Закрыть] – скривился Уокер. – Слышать больше не могу о Росуэлле! Если бы там и в самом деле что-то было, мы бы узнали и так.

– Во-первых, я тебе представлю доказательства! – запальчиво возразил Марк. – Я знаю парня, лично знакомого с человеком, который видел, как снимали на плёнку вскрытие пришельцев… Правда, тот же умник говорит, что через два года мы высадимся на Луне, но…

– Так что же ты нашёл, Марк? – спросил Чарльз терпеливо. – Что-нибудь полезное?

– Этим можно кого-нибудь шантажировать? – Уокер задумался, глядя мимо коробки. – Всегда хотел попробовать свои силы…

Марк хищно улыбнулся, придерживая бумаги одной рукой, будто боялся, что их украдут.

– Это, друзья мои, золотая жила! Неопубликованная рукопись единственного и неповторимого Алистера Кроули, он же Маг, Великий Зверь и Величайший Грешник в мире – если верить газетам, чего я обычно не делаю. Но Кроули стоит своей славы. Опытные люди всегда говорили, что его лучшие или, вернее сказать, худшие вещи так и остались неопубликованными. Впервые эта рукопись была предложена издателю несколько лет назад, когда Кроули отчаянно нуждался в деньгах, но интереса не вызвала Кроули вышел из моды, и газеты им больше не интересовались. В конце концов один из экземпляров осел в редакции «Интернэшнл тайме», и я выменял его у младшего редактора на колоду карт «Марс атакует!». В отличие от большинства идиотов, в чьих руках побывала рукопись, я прочитал все, от первой страницы до последней, и скажу вам, друзья: это ответ на все наши молитвы. Средство достижения наших заветных целей.

– Красиво говоришь, мне бы так, – вздохггул Генри. – Но нельзя ли конкретнее?

– В одной из глав описан исключительно сильный магический обряд, или Работа, как он называет его. Кроули начал Работу, но не осмелился завершить. Трусом же, прошу не забывать, он никогда не был. Он хотел призвать и подчинить своей воле одно из самых могущественных существ, но бросил это занятие и сбежал, когда понял, кого призывает. Оставил прекрасный дом на берегу озера в Шотландии, чтобы никогда больше не возвращаться… «Прекрасная и грозная» написал он впоследствии, но подробно объяснять не захотел.

– Ага!.. Мы, значит, попробуем сделать то, что оказалось слишком опасным для самого Алистера Кроули, Величайшего Грешника в мире, по его же собственному определению? – кротко заметил мой отец.

– Что не удалось ему, получится у нас! – заявил Марк самодовольно. – Я знаю то, чего не знал Кроули! В числе моих недавних приобретений – письма от бывшего друга Кеннета Энгера[11]11
  Культовая фигура в истории американского киноандеграунда, снимавший на свой страх и риск малобюджетные авангардистские фильмы на табуированные в «большом кино» темы. Фильм, по убеждению Энгера, должен действовать на зрителя подобно магическому заклинанию; весь процесс кинопроизводства – от освещения, декораций и гардероба до обработки плёнки и экранной проекции – является секретным ритуалом. Киномагия, словно психоделический наркотик, открывает двери восприятия. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Автор идентифицировал дух, которого пытался призвать Алистер Кроули, и указал, как этим духом безопасно управлять. Друзья мои! Мы можем призвать и подчинить своей воле номаду по имени Бабалон: физическое воплощение абстрактной идеи.

– Какой идеи? – спросил Генри.

– Ну, над этим я ещё работаю, – признался Марк. – Есть трудности с переводом. В зависимости от того, как понимать отдельные места, Бабалон является персонификацией одного из нескольких душевных состояний: любви, вожделения или одержимости. А может быть, комбинации всех трёх. Да какая, в конце концов, разница! Вы хотите перемен? Вам нужна власть? Пожалуйста!

– А как насчёт нежелательных последствий? – поинтересовался Чарльз. – Подозреваю, что ошибка, в таком деле недопустима.

– М-м-м… Нас ведь и за руку поймать могут, – заметил Генри. – Амбиции – это очень хорошо, но как насчёт испорченной карьеры?

Марк не оценил пораженческих настроений:

– Риск – дело благородное! Чтобы свергнуть власти, благих намерений недостаточно.

– Ты уверен, что письма подлинные, Марк? – поинтересовался Генри. – Ты уверен, что в них есть всё, что нам понадобится?

– Да, уверен! Так ты с нами или нет?

– Нужно подходящее место… Пожалуй, я знаю его. Можете предоставить это мне. Что скажешь, Чарльз?

– Я должен прочитать манускрипт и письма. Мне нужно время, чтоб самому выяснить, во что мы ввязываемся. Но если всё так и есть… я согласен. Глупо упускать подобную возможность.

Картинка сменилась. Те же молодые люди осматривают помещение, напоминающее заброшенный склад. Окна заколочены, в щели между досками проникает искусственный свет, позволяющий разглядеть замусоренный пол и наслоения плакатов на стенах: забытые рок-группы и политические организации. «Дагон[12]12
  Западносемитское божество, покровитель земледелия и рыбной ловли. Изображался в виде могучего человека с рыбьим хвостом вместо ндг. У филистимлян в конце II – начале I тыс. до н. э. Дагон – верховное божество, бог войны. В Библии (1 Царств, 5, 2-7) описывается, что, когда филистимляне захватили ковчег у израильтян, они поместили его в храме Дагона в Азоте. Но сила ковчега сбросила истукан Дагона, и он рассыпался на части. (Прим. ред.)


[Закрыть] восстанет вновь!» – гласил самый выцветший плакат. Кроме плакатов, стены были украшены рисунками: цветы, радуги и половые органы, женские и мужские. К исчёрканному мелом полу в изобилии лепились свечные огарки. Генри не без гордости поглядывал по сторонам, Марк нервно расхаживал взад-вперёд, а Чарльз, прислонившись к наделено запертой двери, что-то писал, хмурясь, в записной книжке.

– Сыро, воняет, и кто-то шуршит за стенами – надеюсь, это крысы. У меня есть ужасное подозрение, что я стою на использованном презервативе, но я боюсь поднять ногу и посмотреть. Генри, ты не мог найти ничего получше? Сколько с нас берут за эту помойку?

– Практически ничего, – заверил Генри. – Услуга за услугу, хозяин мне кое-что должен. Да здесь не так уж плохо… Нет, конечно, мерзко, но мы ведь не собираемся здесь жить.

– А что за история с хозяином? – поинтересовался Марк. – Не вмешается ли это в наши планы?

– История сомнительная, но беспокоиться не о чём. Я бывал здесь несколько лет назад, с девушкой. Джессика… как её? Не помню. Хозяин сдавал этот его малоизвестным рок-группам, хиппи здесь тоже собирались… Следы наркотиков должны оставаться и сейчас. Не дышите глубоко и старайтесь не лизать стены.

– Честно признаюсь, Генри, мне такая мысль в голову не приходила, – сказал Чарльз. – Теперь, правда не желает отвязываться. И надолго мы здесь?

– Помещение снято целиком на десять дней. С запасом.

– И район не слишком фешенебельный. Никто не будет задавать лишних вопросов и совать нос не в своё дело, – заключил Марк, потирая руки.

– Что скажешь, Чарльз? Последнюю неделю ты не вылезал из библиотеки Майкла Скотта. – Генри оторвал от пола огарок. – Узнал что-нибудь интересное?

– Едва ли… В работе Бабалон нет ничего нового. В той или иной форме это существовало многие века. Многочисленные подробности в труде доктора Ди «Сигиллум Эмет», ну и, конечно, Бабалон упоминается в Откровении – в не очень хорошем смысле[13]13
  Действительно, в не очень хорошем: «Мать блудницам и мерзостям земным» (От, 17, 5), например. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Мнения по этому вопросу противоречивые, но все сходятся на том, что предприятие крайне опасное. Сведений об успешном завершении ритуала нет.

– Они просто не знали того, что есть в моих письмах! Неужели мы бросим дело сейчас? В одном шаге от исполнения желаний?

– Решай, Чарльз, – сказал Генри, не обращая внимания на Марка. – Ты у нас мозговой трест.

– Чёрт с ним. Сделаем это, – ответил мой отец после паузы.

Не надо забывать, что все трое были тогда очень, очень молоды.

Картинка поменялась ещё раз, показывая нам работу Бабалон. Специально отобранные фрагменты, разумеется, но все равно весьма впечатляющее зрелище. Долгий и непростой ритуал имеет целью призвать, удержать и воплотить номаду: не духа, не демона, но Могущественного и Владыку – живое олицетворение абстрактной концепции. В данном случае – любви, вожделения или одержимости. (Бабалон, надо сказать, имя очень древнее, и известные источники расходятся насчёт его смысла.) Наша троица видела в нём исключительно орудие борьбы против властей, преграждающих путь прогресса, и других ретроградов. На пути к свободе молодые люди не собирались останавливаться даже перед насилием. Подобно всем фанатикам, они не видели здесь иронии, а случись увидеть, не придали бы значения: ведь они делали это ради величайшего добра, как им казалось.

Для всех троих работа Бабалон означала многодневный пост, непрерывные песнопения, круги и пентаграммы на полу, защитные заклинания и знаки на стенах, а также постоянное употребление священных настоев и наркотиков. Ритуальные танцы продолжались без сна и отдыха; вода из запасённых заранее бутылок исчезала в пересохшем горле, чтобы тут же выйти потом и высохнуть на просоленной коже. На шестой день силы участников подошли к концу: глаза покраснели, голоса охрипли, а руки тряслись так, что выводить знаки удавалось далеко не с первой попытки. Воняло испражнениями, но Генри, Марку и Чарльзу было уже всё равно: из-за усталости, наркотиков, ритуальных танцев и песнопений сознание сдвинулось. Охрипшие голоса и усталые ноги понемногу выталкивали их на другой уровень реальности, где наконец они нашли то, что искали.

Или оно нашло их. Оно оказалось гигантским, неподъёмным, но молодые люди не испугались. Они отступили на уровень физического существования, и оно последовало за ними – древнее женское начало, известное как Бабалон. При его приближении к молодым людям вернулись силы, разум обострился, и образ, действительно прекрасный и грозный, обрёл форму и опьяняющую мощь.

Как раз в этот момент все провалилось. Отбросив в сторону создание, известное как Бабалон, в мир с нечеловеческим рёвом ворвалось нечто гораздо более могущественное. Оно сумело обнаружить открывшийся просвет между уровнями бытия и пролезло в него вместо Бабалон. Номаде, при всей его мощи, пришлось отступить. Стены склада дрожали и прогибались, людей разбросало, как тряпичных кукол, знаки и пентаграммы предстали бессмысленной мазнёй перед лицом новой и неведомой силы. Нечто, изгнанное из материального мира в незапамятные времена, древнее и могущественное, дождалось своего часа и теперь возвращалось обратно. Что увидели незадачливые участники ритуала, осталось за кадром, но лица у них были как у детей, открывших, что в ночной тьме бродят настоящие чудовища. В следующее мгновение тварь прорвалась сквозь стены, уничтожила магическую защиту и вышла на просторы Тёмной Стороны.

Склад развалился, как и все окружающие постройки в радиусе трёх кварталов. Развалины охватил гигантский пожар, в огне которого погибли многие сотни людей – никто не может сказать, сколько именно. Из обгоревших развалин спаслись только Генри Уокер, Марк Робинсон и Чарльз Тейлор. Кто-то позаботился, чтобы они выжили, но зачем? Потрясённые, они почти ничего не помнили. По счастью, никто не догадался, что они пытались сделать и чего в конце концов достигли. С течением времени память вернулась, но это не помогло: существо, пришедшее без приглашения, уже осело на Тёмной Стороне, а погибших ни объяснениями, ни извинениями не вернёшь… В итоге они сочли за благо промолчать.

Довольно долго молодые люди ждали неприятностей, но миновали месяцы, и ничего не происходило. Может быть, всё-таки обошлось, воплощение не завершилось и Могущественный не сумел укрепиться в физической реальности? Генри и Марк поздравляли друг друга со счастливым избавлением, но Чарльз сомневался. Дни напролёт он просиживал в библиотеках, копаясь в старинных книгах, чтобы разобраться в происшедшем. Так и не разобравшись, он решительно заявил, что начальство следует поставить в известность о случившемся: гость может оказаться слишком опасным.

Для Генри и Марка это требование было неприемлемым. Загнанные в угол, они решили спасти своё будущее, свалив вину за катастрофу на Чарльза. Они распустили слухи, будто беда приключилась вследствие неосторожного эксперимента, который Чарльз поставил единолично и без соответствующей санкции. До официального расследования дело не дошло, но о карьере в системе властей пришлось забыть. Он ушёл сам, не дожидаясь увольнения, но исследований не прекратил. Ради денег Чарльз брался за любую работу и с годами добился немалых успехов, но поисков истины не оставил, хотя и держал их в тайне.