Текст книги "Партизанская война в 1812 г."

Автор книги: Сайидгюсин Курбанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

У нас урон не велик по этому редкому делу, так как дрались грудь на грудь. Генерал Иловайский получил две раны – сабельную в плечо, легко, и в правую ногу пулею, но он окончил свое дело. Генерал Васильчиков отлично в моем виде и с первыми эскадронами ударил в лицо неприятелю и во все время удивительно храбро сражался с французами. О нем перед начальством я должен отдать мою справедливость.

Полковник Шперберг был при мне и много помогал и способствовал этой победе ^{18} .

№67

28 июня 1812 г. Близ Мира на песку».

Письмо Багратиона Платову после победы у Мира

«Душевно вас благодарю. Адъютант ваш мною поздравлен. Осмотритесь хорошенько, если у них пехоты много, то и не вдавайтесь в дело неверное. Дайте знать тотчас Дорохову, ибо ему приказано ретироваться на Песочину по Слуцкой дороге. Прикажите ему так и следовать. Иловайского 4-го приказал я к вам прислать. Если у них много пехоты, вы заманите их на хорошую позицию, а Воронцова тотчас к вам и пришлю, если нужно будет. Я бы рад к вам приехать, но измучен делами, а при том отправил уже в ночь корпус 8-й в поход. Со мною Раевский и Воронцов. По двум нашим победам, я думаю, что кавалерия наша устала, ради Бога, приостерегайтесь, я боюсь, чтобы нас не задержали долго, а потом их армия в бой войдет к нам во фланг от Минска. Я уверен, что вы не упустите ничего из виду в осторожности» ^{19} .

Победа при Романове 2 июля 1812 г.

Предписание Багратиона Платову

«С получением этого предлагаю вам остановиться в Романово со всеми легкими силами вверенного вам корпуса, употребите все средства остановить во чтобы то ни стало неприятеля до глубокой ночи 3-го числа, делая ему со всех сторон нападения. Ночью же извольте выступить и прибыв в Слуцк, перейдя его, остановиться по дороге к Глузску, где имеете право оставаться целый день, т.е. до ночи 4-го числа. Это крайне нужно, дабы дать время всем больным и обозам всей армии иметь свободную дорогу к Мозырю: иначе же ваше скорое отступление сделает жертвой неприятеля обозы армии, а нам стыд и посрамление. Я с гренадерским корпусом остаюсь в Слуцке до завтра и дам вам знать благовременно о моем выступлении. Генералу Денисову 7-му я приказал примкнуть к вам. Если вы не послали сильных партий слева в Торчицы, справа в местности Грозового, то нужно поспешить отправлением их для открытия неприятеля. Я же отсель посылаю Погостье. Уверен я, что вы по этим важным для нас обстоятельством и дабы нам выйти с честью, обратите все ваше внимание к наилучшему выполнению этого поручения. Впрочем вы сами знать изволите и видеть, что вы не слабее неприятельской кавалерии и в лучшем духе, а сверх того открытые места дадут вам все выгоды ^{20} .

№107

2-го июля 1812 г. На поход, г. Слуцк».

Рапорт Платова

«Вчерашнего числа неприятель в большом числе кавалерии и пехоты с артиллериею под начальством Вестфальского короля Иеронима и князя Юзефа Понятовского, с стремлением наступил при местечке Романове авангардом своим, состоящим из семи полков: двенадцатого и пятнадцатого уланских, первого, четвертого и пятого шасерских, гусарских, тулинского и конно-гренадерского на корпус мне вверенный, но был донскими казачьими полками опрокинут и преследован не менее пяти верст до пехоты и до пушек, где он остатки свои защитил уже пушками.

Два лучшие полка его, первый шасерский и конно-гренадерский, истреблены на прах, да и другие отражены с большим уроном. Доказательством этому служит число пленных врагов, которые взяты из тех разбитых разных полков штаб и обер-офицеров до двадцати, унтер-офицеров и рядовых до трехсот человек. Побито же их многое число, так что дорога и хлебные поля усеяны были везде трупами. Потом неприятель шел за мною вслед с пехотою и оставшеюся кавалерией с пушками к местечку Романову, куда я после поражения их отходил для соединения с отрядом генерал-адъютанта Васильчикова и при котором поставлены были мною в выгодных местах и разделены на две части пушки донской конной артиллерии с прикрытием 5-го егерского полка под командою полковника Гогеля. Генерал-майор и генерал-адъютант Васильчиков находился в подкреплении с полками отряда его ахтырским, гусарским, киевским, драгунским и Литовским уланским. Все же донские полки под командою генерала-майора Краснова 1-го, Иловайского 4-го, Кутейникова 2-го и Краснова 2-го прикрывали оба фланга наши. Когда неприятель, сблизившись к местечку Романову, открыл батарею свою из шести орудий в самом близком расстоянии и на близкий выстрел, то шесть же орудий донской конной артиллерии действовали против этой батареи, а другие шесть по наступающим неприятельским колоннам. Донские полки во время этого действия артиллериею делали неприятелю с обоих флангов атаку. Последнее дело это, после отражения артиллерийского огня неприятеля, продолжалась более часу, и неприятель не выдержал нанесенного ему удара, и оставил на месте довольное число убитых и отретировался назад к местечку Темковичи. Затем наступила ночь. Я по повелению вашего сиятельства оставил в местечке Романове две роты егерей, а генерала-адъютанта Васильчикова с отрядом отпустил к Слуцку и приказал ему соединиться с отрядом генерала-майора графа Воронцова, взять при Слуцке выгодную для нас позицию, дабы по соединении моем с ними дать там неприятелю сражение, ежели он будет наступлением преследовать. В этом счастливом для нас деле в оба раза, как при разбитии, так и при наступлении неприятеля участвовали генералы-майоры Васильчиков, граф Воронцов, бывший безотлучно со мною среди сражения и под выстрелами неприятельской артиллерии, Краснов 1-й, Иловайский 4-й и Карпов 2-й. Но и в самой сильной атаке неприятеля и в поражении его среди огня был генерал-майор Кутейников 2-й и получил в левую руку сабельную рану и потом с генерал-майором Иловайским 5-м, который хотя 28 июня и ранен, находились оба для примера с подчиненными и при последнем поражении неприятеля, поощряя тем сражающихся солдат и офицеров. Находящийся при мне адъютант великого князя полковник Шперберг, исправляющий при корпусе моем должность дежурного офицера, сверх исполнения этой должности выполнял среди сражений все приказания мои и с успехом, равным образом, и состоящий по армии полковник принц Филипп-Этильский находился в действительном огне, как при разбитии неприятеля, так и при последнем отражении его. Адъютант вашего сиятельства лейб-гвардии егерского полка поручик Мухинов поступал храбро и в сражении получил от неприятельского улана тяжелую рану. О прочих отличившихся в этом деле храбростью штаб– и обер-офицерах по собрании надлежащих сведений имею долг донести вашему сиятельству особым рапортом, равным образом об убитых и раненых с нашей стороны, которых, благодаря богу, в рассуждении большого и упорного сражения сего, небольшое число. Неприятеля же как при первом на его ударе, так и при отражении его перед вечером, побито большое число. В плен нами взято штаб– и обер-офицеров 16 и один доктор, унтер-офицеров, вахмистров и кадетов 31 и рядовых 262, в том числе десять трубачей. Кроме того же оставлено в местечке Романово тяжело раненых, не могучих идти: офицер 1, с которого взята подписка, что он не должен служить против российских войск всю войну, и рядовых до 40 человек. Сам я пробыл здесь сегодня до вечера. Последую в ночь к Слуцку. Сверх того, минувшего июня, 30 числа в ночь под 1 июля, когда последовал я с корпусом от Несвижа, оставлен был мною в арьергарде генерал Карпов 2-й с двумя полками: его имени и Денисова 6-го. По утру 1 числа неприятельский корпус в Несвиж прибыл. Генерал Карпов 2-й отступил от Несвижа, и когда неприятель выступил вслед за ним (три эскадрона улан), то он, отведя их от местечка версты на четыре и оборотясь, сильно ударил на них, так что один эскадрон истреблен, а последние прогнаны с не меньшим поражением до самого местечка. Пленных же 6 человек доставил он тогда ко мне. Потом вел он, Карпов, неприятеля целые сутки ввиду его, до самого места сражения, перед местечком Романовым вчера бывшего. Донес мне по чести и аккуратно о наступлении неприятеля ^{21} .

№71

3 числа 1812 г.

Лагерь при местечке Романове».

Рапорт Платова главнокомандующему 1-й армии Барклаю де Толли

«Вчерашний день полка Грекова 18-го сотник Копылков с 20 казаками находился в селении Тишине на заставе. Узнав от жителей, что в сельцо Надва приходила накануне небольшая французская команда с офицером, которая двор там разграбила, Копылков, оставя при Тишине 5 казаков, с остальными отправился вышеупомянутый двор, где застал неприятельского поручика Калио с 11 конными егерями, которых, по некотором сопротивлении, всех взял в плен. Из них офицера, со взятым с него допросом, при этом спешу доставить к вам. Прочие пленные, и сверх того 6 человек разных полков французов, захваченных вчерашний вечер разъездом казаков Денисова 7-го, сегодня доставлены будут в главное дежурство. Неприятель находится на тех же местах, что и вчерашний день был. Нынешний день движения не имел.

№ 105

25-го июля 1812 г.

В лагере при деревне Шаломице».

Показания перебежчика

«Лудонг Глут, рейткнехт маршала Нея, показал при допросе следующее: вышедши в отставку несколько лет тому назад, определился он рейткнехтом к маршалу Нею, которого войска не слишком любят, ибо за малейшую безделицу солдат он расстреливает. Не доходя до Витебска, корпус маршала Нея присоединился к главной армии, но не участвовал в деле, которое было под Витебском. В сражении командовал войсками 1-го корпуса маршал Лефевр, начальник гвардии, на поле он сам присутствовал. В действии была одна дивизия пехоты, одна дивизия кирасирская под командой генерала Себастьяна и одна с половиной дивизии кавалерии. Потеря французов в этом сражении весьма велика, 8 гусарский и 16 конно-егерский полки совершенно истреблены, многие полковые начальники убиты или ранены. Раненых великое множество. В плен мало взято россиян, но усталых и отстающих берут по сторонам дорог довольное число. Судя по своему корпусу, он полагает, что во всей армии число людей в полках весьма уменьшилось, в пехотных едва ли наберется 1500, а в кавалерийских не имеется и 400 человек. Великое множество солдат или разбрелось или находится по госпиталям. Многие полки не имеют всех батальонов и эскадронов при себе, иные отстали, а другие в откомандировке. Пехота и кавалерия весьма нуждается в патронах, которых в сумах весьма мало, оттого что парки далеко отстояли от войск по причине совершенного изнурения лошадей, которые падают ежедневно. Артиллерия терпит от этого также весьма много, укомплектовывают ее лошадьми, которых отбирают у мужиков, но они недостаточны, будучи слабосильны и прослужив дня два, падают. Вообще артиллерия отстает от пехоты, при ней весьма мало орудий против россиян. Половина конной армии артиллерии потеряла своих лошадей, почти не менее терпит кавалерия.

От усталости она теряет ежедневно лошадей. Более нежели третья часть посажены на мужичьих лошадей, которые отбирали в деревнях. Войска почти не видят хлеба, который весьма редок, говядину и водку получают в достаточном количестве. Корпус маршала Нея пришел в окрестности местечка Рудни 18-го. За ним следовал король неаполитанский с частью кавалерии. 19-го числа он, Глут, бежал на маршальской лошади, дабы поселиться в Москве, где он имеет дядю богатого купца Карла Поули. 18-го числа он слышал в квартире маршала от адъютантов, что войска остановится для отдыха на неделю и чтобы отставшая артиллерия и парки присоединились».

Даты и места допроса перебежчика в документе нет. Судя по содержанию показаний, допрос произошел 19 или 20 июля 1812 г. между Вязьмой и Смоленском. После отступления, 4 июля, нашей 1-й армии из Дрисского укрепленного лагеря к Витебску, на средней части Западной Двины, был оставлен корпус графа Витгенштейна для прикрытия путей на Петербург. Корпус этот занял важнейшие пункты на Двине от Дриссы до Динабурга. Когда неприятельский корпус (маршала Удино) двинулся из Полоцка на север по пути на Петербург, Витгенштейн устремился ему наперерез и атаковал его у Якубова, в нескольких верстах от Клястиц. При Клястицах произошло сражение. Разыгрался двухдневный бой (18 и 19 июля). У нас было 23 000, у неприятеля 28 000 человек. В этом бою неприятель был разбит и опрокинут к Полоцку. Его преследовал наш авангард под командою генерала Кульнева; пылкий Кульнев увлекся слишком далеко и войска его 20 июля потерпели поражение у Боярщины. Кульнев был убит (ему ядром оторвало обе ноги). На следующий день, 21 июля, неприятель преследовал наш отступивший авангард, но был в свою очередь разбить у Головчищ. После этого боя неприятельские войска отступили к Полоцку. Кульнев – один из лучших генералов нашей армии, отличившийся еще в шведской войне 1808—1809 гг., в которой он получил орден Св. Георгия 3-й степени. Умирая, он сорвал с шеи этот крест и сказал уносившим его солдатам: «Увезите этот крест, чтобы неприятель не знал, что ему удалось убить русского генерала».

Неприятель, отступая, зажег мост через болотистую речку Нищу. Витгенштейн, желая предупредить уничтожение моста, чтобы по нему преследовать разбитого противника, направил туда Павловский запасной гренадерский батальон. Наши гренадеры (в Павловских гренадерских) кинулись на пылающий мост, перешли его под сильным огнем неприятельских стрелков, атаковали их, оттеснили и утвердились на противоположном берегу речки. Вдали от моста перешла речку вброд наша кавалерия. После переправы через Днепр Платов установил сообщение с 1-й армией. Тем временем на Дону, в обстановке высокого патриотического подъема, начался сбор казачьего ополчения. Еще 26 июня 1812 г. М.И. Платов отправил из лагеря при деревне Шельдминце следующее предписание в город Новочеркасск на имя наказного атамана Войска Донского А.К. Денисова: «По настоящим обстоятельствам войны предусматриваю я надобность в увеличении сил Войска Донского. Поэтому должно оно по первому воззванию быть готов к ополчению против врага общего спокойствия и тишины, восстающего против отечества нашего». В состав донского ополчения были включены и старики и молодежь – «восемнадцатилетние и семнадцатилетние малолетки присоединяются также в состав общего ополчения казаков». Велико, однако, было огорчение 17—18-летних юношей-казаков, горевших желанием сразиться с врагом, когда им стало известно предписание Платова выслать ополчение «кроме 17 и 18-летних выростков». Здесь нам явно понятно, что М.И. Платов своим предписанием не включать 17—18-летних подростков в ополчение беспокоился о сохранении молодого поколения на Дону, как продолжателей казачьего рода ^{22} .

Сражение между деревнями Молево болото и Лешнею 27 июля Реляция Платова Барклаю де Толли

«Сего числа, в 4 часа по полуночи, находящийся в авангарде моем генерал Денисов 7-й донес мне, что неприятель в 9-ти полках кавалерии и одним пехоты следует от деревни Лешни по дороге, где я находился, впереди деревни Зарубенки. Я приказал Денисову с 4-мя кавалерийскими полками удерживать неприятельский авангард, а сам, с находящимися при мне полками и 12-ю орудиями донской конной артиллерии двинулся постепенно вперед и сближаясь к неприятелю при деревне Молево болото, где он со мною повстречался, приказал генералу Денисову 7-му с полками, именно его и подполковника Мельникова 3-го, прибавив к ним бригаду генерала Иловайского 5-го, в двух полках состоящую (под командою подполковника Грекова 13-го и двести человек башкир при адъютанте моем поручике Жилине), ударить на неприятельский авангард, который храбростью этих полков был в глазах моих опрокинут и преследуем до двух верст, до оставшихся в подкреплении этому авангарду еще пяти неприятельских кавалерийских полков и одного пехотного. Тогда неприятель сильно стал наступать на мой авангард, за которым вслед шел я не более версты, с оставшимися при мне полками, и увидев сильное неприятельское наступление, пустил с правого моего фланга в его левый полк: весь Атаманский, Харитонова 7-го и Симферопольский татарский, под командою генерала Кутейникова 2-го, который только что освободился в течение месяца от полученной им в сражении при местечке Мир в правую руку саблею рану. При войсковом донском атамане был особый полк с двойным против обыкновенных полков числом казаков (1000), он и назывался атаманским. Сам я с донскою конною артиллерией и находящимся при мне конвоем был в центре, где способствовал мне генерал Иловайский 5-й, также освобождающийся только от полученной им в сражении при Мире в правую ногу пулею раны. Тут вышло упорное сражение, продолжавшееся более часу, так что неприятельский кавалерийский полк под командою полковника, с подкреплением батальона пехоты их, сражался против картечных выстрелов наших и даже приближался к пушкам не более, как на 60 сажен, которые были в опасности (чему доказательством служит то, что артиллеристы и артиллерийские лошади были ранены неприятельскими пулями), если бы не подоспели два казачьих полка Мельникова 3-го пехоту и Харитонова 7-го на кавалерию во фланг неприятеля. Отличившийся во многих случаях неустрашимою храбростью подполковник Мельников 3-й к сожалению убит, но полк имени его не остановился. Харитонов же остановил поражением неприятельский кавалерийский полк, командовавший им полковник с некоторыми подчиненными своими взят в плен. После этого с нашей стороны со всех пунктов сделана была неприятелю сильная атака, простиравшаяся с фланга на фланг не менее полуторы версты. Неприятель храбростью российских войск совершенно опрокинут и преследован с большим поражением на двухверстное расстояние. Между тем по данному от меня известию подоспели ко мне в сикурс (помощь, поддержка) находившийся не в близком от меня расстоянии генерал Пален с тремя гусарскими полками: Изюмским, Сумским и Мариупольским. Ему я препоручил дальнейшее преследование и поражение неприятеля, а сам по нездоровью моему остался на месте. Он его преследовал еще кроме прежнего до восьми верст. Неприятель ретировался бегством к стороне местечка Рудни, до находящейся по дороге к этому местечку довольного числа пехоты и пушек его, пока шедший оттуда на защиту остатков своих неприятель начал палить из пушек его, чем и кончилось сражение. Генералу Палену по уведомлению его дал я приказание мое остановиться и далее не подвергать войска опасности, дождавшись же ночи, отступить к деревне Лешни, оставя на том месте, где кончилось преследование неприятеля, извещательную заставу, что им и исполнено. Неприятель потерял большое, то, по крайней мере, половину кавалерийского корпуса, из пехотного же полка осталось не больше ста человек, и те спаслись кустарниками. В плен взято: полковник полка конно-егерского, подполковник гусарский, майор один, обер-офицеров 7, разных полков унтер-офицеров и рядовых еще не сочтено, но полагательно, что будет более трехсот человек. Неприятель пардона не просил, а войска российские, быв разъярены, кололи и били его.

Командирами были неприятельского войска этого генералы: Монбрюн и Себастьяно. С нашей стороны убитыми урон не велик, а более ранеными, о которых долг имею донести вам, как и об отличившихся, подробно особым рапортом моим. Сейчас получил я повеление ваше, чтобы возвратиться мне на первый мой лагерь и, оставаясь там, дожидаться присоединения авангарда 2-й западной армии, а потом принять следование направо к холму и Пореченскую дорогу. Что мною и будет исполнено.

Во время расположения армии при Смоленске, войска Донские под начальством Атамана Платова, подкрепленные одним гусарским и двумя егерскими полками, находились в 15 верстах по дороге на Рудню. Недалеко от него был расположен авангард Графа Палена. Полковник Крейц с драгунским полком по направлению на Котань. В селении Холме, по дороге к Поречью, Генерал-майор Иловайский 4-й с Казачьими полками и Елисаветградским гусарским полком, беспрерывным движением партий обеспечивая правое крыло армии, Генерал-Адъютант Винценгороде с Казанским Драгунским полком и тремя Казачьими полками наблюдал неприятеля со стороны Велижа. В городе Красном расположен отряд Генерал-Майора Оленина, посылая разъезды до селения Ляд. Армии оставались в бездействии. Наполеон, проходя Полоцк, оставил в нем корпус войска Маршала Удино, превосходящий силами войска под начальством Графа Витгенштейна, расположенные против Дриссы. В то же время корпус Маршала Макдональда вступил в Курляндию, и уже передовые войска его начали показываться около Крейцбурга. Граф Витгенштейн решился предупредить соединение, вышел к селению Клястцы, лежащему на дороге от Полоцка к Себежу, и, закрывши себя от Маршала Макдональда небольшим отрядом, с главными силами обратился на корпус Маршала Удино. Большое расстояние между неприятельскими корпусами, трудность от того в соглашении действий, внутреннее положение между ними, давали Графу Витгенштейну превосходство выгод.

Удино вышел из Полоцка, но Макдональд не перешел Двины. Гора свалилась с плеч Витгенштейна!

Приняв за решительное отступление движение к селению Клястицам, Удино не всеми преследовал силами и не осмотрительно; встретив наши силы в совокупности, не мог удержаться, побежал! Войска его, в отдалении разбросанные, приспевая в подкрепление частями, уничтожались! Потеряв приобретенные при начале действия выгоды, понесли весьма большой урон, Удино возвратился в Полоцк. Граф Витгенштейн, преследовавши, остановил авангард в одном марше от Полоцка, и возвратился в прежнюю позицию. Долгое время оставался Удино в бездействии. Макдональд ничего не принимал, или не вверяясь войскам Прусским, составлявшим его корпус и другим Рейнского Союза, с малым числом при них Французских войск. Генерал Тормасов напал на корпус Саксонских войск под командою Французского генерала Ренье, и, не допустивши его соединиться с Австрийцами под начальством Князя Шварценберга, встретил сопротивление упорное, но, силы имея превосходные, преодолел. Неприятель понес значительный урон и отступил в беспорядке с поспешностью. В руках наших оставил пленными одного Генерала и более двух тысяч человек разных чинов, восемь пушек и четыре знамени. Во время четырехдневного пребывания армии в Смоленске, употреблены все средства запастись хлебом. Главнокомандующий русскими войсками, пригласивши Великого Князя и главнейших из Генералов, предоставил их суждению предстоящие действия армии. Общее всех мнение было атаковать противника. Достоврено знали, что небольшим количеством конницы занимают французы Поречье; в Велиже, равномерно как и в Суроже, находятся в больших силах; против Атамана Платова расположена кавалерия и начальствующий всею Мюрат. Король Неаполитанский находился недалеко.

Главная квартира Наполеона находилась в Витебске; при ней вся гвардия и парк многочисленной резервной артиллерии. Корпус Маршала Даву медленно собирался при Орше; в Лядах сильный от него отряд ^{23} .

№110

27 июля 1812 г.

Лагерь».

Генерал Неверовский был выслан из Смоленска в Красный 2 августа 1812 г. с отрядом в 12 батальонов, одним драгунским и тремя казачьими полками, 12 орудиями и небольшою частью Смоленского ополчения. Все 12 батальонов составляли 27-ю пехотную дивизию, которую Неверовский только недавно привел из Москвы, где война застала ее в формировании; она состояла большею частью из рекрут. Неверовский занял Красный, когда неприятель сюда еще не подступал. Сначала он выбрал позицию впереди города на дороге из Орши. Но когда казаки донесли о наступлении больших неприятельских сил в обход ее, он отступил, прошел через город и, оставив в нем батальон с двумя орудиями, главные силы свои расположил на позиции позади города. Зная, что еще в 15 верстах позади, по дороге в Смоленск, находится выгодная позиция за рекою, он выслал туда батальон с двумя орудиями. К Красному от Орши наступал авангард армии Наполеона, в составе 15 000 кавалерии под начальством Мюрата; за ним следовала пехота корпуса маршала Нея. Подойдя к городу, Ней ворвался в него и вытеснил наш батальон, захватив орудия. В то же время кавалерия Мюрата начала обходить позицию Неверовского с левого фланга. Наша кавалерия кинулась было в атаку, но была опрокинута и с несколькими орудиями принуждена к отступлению мимо позиции Неверского; остальные орудия были захвачены неприятелем. Неверовский остался с одною пехотою. С фронта ей угрожали пехотные колонны корпуса Нея, а многочисленная кавалерия Мюрата обходила его с фланга, чтобы отрезать от Смоленска. Он решил отступать. Смоленск был в 47 верстах и соединялся с Красным большою дорогою, окопанною канавами и обсаженною деревьями (известный тип наших прежних столбовых дорог). Построив свои полки в густые колонны, Неверовский начал отступать. «Ребята, – сказал он им, помните, чему вас учили. Никакая кавалерия вас не победит; только в пальбе не торопитесь; стреляйте метко, не торопясь. Никто не смей начинать без моей команды». Лишь только неприятельская кавалерия налетала, Неверовский останавливал свою пехоту; по знаку его подавался сигнал тревоги и затем солдаты стреляли. Неприятель нес страшныя потери. Напрасны были все усилия его прорвать наши колонны. Многократные атаки его разбивались о стойкость нашей пехоты. К вечеру она подошла к своему батальону, занимавшему вторую позицию за речкой. Огонь наших орудий остановил неприятельское преследование, что дало возможность нашим храбрецам расположиться на отдых. В этом бою мы потеряли до 1500 человек, в числе которых 800 пленных (при одной атаке неприятелю удалось охватить часть нашего каре). Неприятель потерял около 500 человек. Граф Сегюр говорит, что Неверовский отступал как лев.

Наполеон хорошо знал, что, не задерживаясь в Витебске, броситься за Барклаем и за уходящим к Смоленску Багратионом и не дать соединиться им в Смоленске. «Но жара так сильна и армия так велика, что император решил дать ей несколько дней для отдыха».

Но дерзкий Наполеон, надеясь на неисчислимое воинство свое, ломился прямо в грудь Отечества нашего. Умы и души русских людей в страшном волнении. Уже потянулись длинные обозы; всякий разведывает, где безопаснее. Никто не хочет достаться в руки неприятелю. Кажется, в России, равно как в Испании, будет он покорять только землю, а не людей… Наконец поля наши, покрытые обильнейшей жатвой, должны будут вскоре сделаться полями сражений. Первая Западная армия, под начальством Барклая де Толли, а вторая – князя Багратиона, после неисчислимых препятствий со стороны неприятеля, соединились наконец у Смоленска. М.И. Платов прибыл сюда же с 15 000 Донского войска. Город оборонялся в первой линии дивизией Раевского.

4 августа рано утром армия Наполеона начала штурм города Смоленска, подвергнув его жестокой бомбардировке. Это же утро Н.Н. Раевский получил от П.И. Багратиона записку: «Друг мой, я не иду, а бегу. Желал бы иметь крылья, чтобы соединиться с тобою. Держись, Бог тебе помощник!» Князь П.И. Багратион не пришел на помощь другу. М.Б. Барклай де Толли отправил его армию на Московскую дорогу, чтобы не позволить Наполеону обойти левый фланг русских. Общий штурм крепости не имел успеха. Наполеон приказал начать обстрел города из 300 орудий. «Тучи бомб, гранат и начиненных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви, – вспоминал Ф.Н. Глинка, – все, что может гореть, запылало». Горожане прятались в погребах и подвалах домов, церквях. Упорная борьба русских солдат под стенами Смоленска продолжалась два дня. Русские войска и жители города дрались героически, отбивая яростные атаки французов. В бою под Смоленском отличилась дивизия генерала Д.П. Неверовского. «Каждый штык ее, – восхищался Д.В. Давыдов, – горел лучом бессмертия». 5 августа – канун праздника Преображения Господня. В самый разгар бомбардировки города и яростных неприятельских штурмов в храмах Смоленска служились вечерня и всеношная. В сумерках чудотворный образ Смоленской Божией Матери (Одигитрии) был вынесен из храма и передан русским войскам. С тех пор образ этот сопутствовал нашей армии всюду во время войны и был возвращен в Смоленск лишь после очищения его от неприятеля, а именно 6 ноября 1812 г., после победы наших войск под г. Красным. На второй день сражения при Смоленске, когда для обороны этого города корпус Раевского (2-й армии) был сменен корпусом Дохтурова (1-й армии) и когда на правом берегу Днепра стояла уже почти вся 1 -я армия, к ночи город, полуразрушенный и объятый пламенем, был покинут большею частью жителей. В этом бою Наполеон потерял более 20 тысяч солдат и офицеров убитыми и ранеными. Русские потеряли 6 тысяч человек. Стараясь сохранить русскую армию от верной гибели, командующий русскими войсками Барклай де Толли отдал приказ отойти на восток в глубь страны.

«По трехдневном защищении города Смоленска определено было отступление армии. 2-я армия прикрывала переправу через Днепр, большими силами неприятеля угрожаемую; авангард ее был в 6 верстах от Смоленска на Московской дороге. 1-я армия следовала двумя колоннами: первая под командою Генерала от инфантерии Дохтурова, из 5 и 6-го корпусов и арьергарда Генерала от кавалерии Платова, проходила дорогою, от неприятеля отклонившеюся безопасною. 2, 3 и 4-й корпуса и арьергард Генерал-Адъютанта Барона Корфа должны были сделать фланговый марш, для достижений Большой Московской дороги, путями трудными и гористыми, ход их умедлявшими».

Город Смоленск войска Наполеона сожгли дотла. Некоторые генералы русской армии не понимали тактику Барклая де Толли. П.И. Багратион не выбирал выражений: «Подлец, мерзавец, тварь Барклай отдал даром французам преславную позицию». Это в письмах к ближайшим сотрудникам царя. Перед подчиненными и самим военным министром Петр Иванович Багратион старался сдерживаться. От Смоленска отступали тремя колоннами. «Солдаты очень приуныли. Шли молча, повесив головы. Каждый думал: что будет?» Наполеон, жаждавший генерального сражения, был удивлен отступлением русских войск. Граф Сегюр приводит интересный разговор Наполеона с маршалом Даву. Маршал сказал Наполеону: «Должно согласиться, что отступление русских войск исполняется в удивительном порядке. Одна местность, а не Мюрат определит их отступление. Их позиции избираются так хорошо, так кстати, и каждая из них защищается соответственно их силе и времени, которое генерал их желает выиграть, что по справедливости, движение их, кажется, идет сообразно с планом, давно принятым и искусно начертанным». В два часа ночи 8 августа, после взрыва пороховых складов, казаки проскакали по улицам Смоленска, оповещая об отступлении русской армии, и приглашали тех, кто хочет уходить из города, собираться немедленно, пока еще не зажжен днепровский мост.