Текст книги "Ледяная птица"

Автор книги: Сайфулла Мамаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Да нет, не одолели его. – Курбан тяжело вздохнул. – Живет… ублюдок – не люблю это слово, не для людей оно, но тут подходит… В озере живет.

– В озере? – недоверчиво переспросил Панама. – В вашем озере? Не может быть! А почему до сих пор его не убили? Не поймали? Ученых не привезли? Бомбу, в конце концов, почему не кинули?

– Убить пытались… и ловить тоже. И не раз. Наши ребята, местные, из тех, чьих дедов и прадедов это чудовище сгубило. Не попадается, хитрый он! Даже динамит кидали. Издали, не подходя к воде. Но все напрасно! – Курбан на мгновение замолчал. – Может, помогают ему до сих пор. А ученые… Знаешь, после того случая пришел к нам… один из тех наших земляков, кто стал… рабом. И от чужих предложил перемирие. Даже, можно сказать, мир. Они больше нас трогать не будут, ни убивать, ни переделывать, а взамен мы забудем об озере. Напрочь забудем! Мало того что ходить к нему не будем, но и никому не станем рассказывать о нем и его Хранителе. Это они так аждаху назвали… Хранитель. И предупредили, что, если кто из наших земляков проговорится, аждаха вновь придет и тогда уже никто не спасется.

– И вы поверили? – удивился Геннадий.

– А куда денешься? Воровать сельчан они действительно перестали… постепенно и сами исчезли с глаз. Мы, наше поколение, никого из них уже не видели. Да и то сказать, мало кто отваживался к озеру приближаться. А кто не верил и шел проверить… их уже никто потом не видел. Вот и пошел негласно закон такой меж нас: чтобы горя лишнего не было, придерживаться договора предков. И самим к озеру тому проклятому не ходить, и людям о нем не рассказывать.

– Долго же ждать тебя пришлось! – Мохов уступил свое кресло гостю, а сам расположился на большом диване, что стоял у стены, – Я, как ты позвонил, жду, жду… Эти клоуны – пацан с бабой – объявились… Потом отец этого пацана с рыжим, а тебя все нет. Я уж думал, что все, завяз ты на кордонах да блокпостах. Там же такие отморозки, что… им пулю кому в башку загнать, что два стакана в одну глотку вылить!

– Что поделаешь, после той… бойни в Москве приходится рисковать. – Свенсон вздохнул. – Прости, говорю вещи неприятные, но факт есть факт: мы проиграли сражение и теперь там, где считали себя хозяевами, приходится прибегать к таким вот хитростям.

– Да, глупо, конечно, получилось, – согласно кивнул головой Мохов. – Но я никак не могу взять в толк, как это можно было… так бездарно провалить операцию? Я со своими ребятами и то большего добился бы! А там же элита собралась. Золотые, Чистильщики, да от одних только имен голова кружится. Лучшие бойцы, сам…

– Давай не будем спешить с выводами, – недовольно перебил его Мартин. Он, нахмурившись, посмотрел на часы. – Когда, ты говоришь, должны подойти наши?

– Да вот уже… с минуты на минуту. – Капитан тоже бросил взгляд на висящие на стене большие кварцевые часы. Безвкусные, в виде увеличенной модели наручных, они показывали пятнадцать часов двадцать минут. – Сам понимаешь, столько постов надо пройти… Пусть даже Ваха через канал их ведет, все равно это непросто. А до входа в канал еще добраться нужно. Нет, сейчас не те времена, когда можно было все по расписанию делать. Войска и менты, как местный «Зов» отключили, совсем другими стали. Злые, никого не признают…

– Ладно, недолго ждать осталось. – Швед старательно избегал разговоров на неприятные темы. – Думаю, что все будет в порядке. Я же сумел дойти! Хотя и шел прямиком, без всяких ваших подземелий.

– Так у тебя какое прикрытие было! – не сдавался Мохов. – Ученый, эколог, руководитель съемочной группы. Да еще ни слова по-русски не говорит. Кто в тебе заподозрит голема?

– Так на то тебе голова дана, чтобы думать! – усмехнулся Свенсон. – Вот как в нашем случае. Можно сидеть и гадать, как там все было, а можно вначале все узнать, а только потом обсудить. Я предпочитаю второй вариант. Подождем очевидца, выслушаем, а уж потом и решать будем. А пока…

Мартин умолк и посмотрел в окно. Отсюда ему хорошо был виден вход в пещеру, куда увели пленников.

– Слушай, Валентин, у тебя здесь есть врач? – спросил он, не поворачиваясь к собеседнику.

– Прапорщик Минаков, – по-военному четко доложил Мохов. – Ну, врачом его назвать сложно, по образованию он фельдшер, но раны обработать может. А большего от него и не требуется.

– Капельницу поставить может?

– Капельницу? Зачем… А, ты об этом. – Капитан понимающе усмехнулся. – Конечно, может, да и капельница имеется. Но у меня же все бойцы уже… «привиты»! Один, правда, испугался и сбежал… Дурак, как ушел в подземелье, так никто его больше и не видел. А остальные все как огурчики в банке, готовы к употреблению в любое время. Разве что еще дрессуру не проходили и программирование. Специалиста не было, а моего уровня мало…

– Ничего, подправим твой уровень, – пообещал швед. – Хватит тебе в Глиняных ходить. И людей твоих тоже в порядок приведем. После потерь, которые мы понесли, повышение статуса ждет многих, ты не исключение. Нам теперь столько работы предстоит, каждый «мобилизованный» на счету. Вот потому я и приказал тебе пленников беречь. Я специально подбирал себе в группу таких людей, которых можно сразу в работу брать. Один летчик, майор…

– Это рыжий, что ли? – перебил его капитан. – Глазами так и сверкает, вот-вот дырку прожжет!

– Рыжие, они всегда бойцами хорошими были, – усмехнулся Мартин. – Неуступчивая порода! Но тот, кого ты имеешь в виду, всего лишь капитан, зенитчик… Хотя в нашем деле специальность значения не имеет, какую программу в него заложим, тем и будет. Главное, чтобы компьютер, – Мартин постучал указательным пальцем по своему лбу, – работал хорошо. Знаешь, что бы ни говорил Бин… покойный Бин, а я считаю, что «Авиценна» «Авиценной», а способности, заложенные в индивидууме, тоже немаловажный фактор. Вон сколько нас, големов… Начинали все с одной, стандартной программы, а видишь, все равно все мы разные! Так что вояк я не зря с собой привез.

– Вояку! – поправил Мохов. – Одного вояку. Майора у меня нет. Здесь только два местных, отец и сын, капитан-зенитчик и девица-переводчица. Да, и конечно, тот, кого Уколов покойный прислал. Но он в подземелье давно, его Ваха приказал в строгости держать, говорит, что он опасный трансформер… Слушай, а девица тебе в группе зачем? Раз решил собственную гвардию с собой привести, вернее, пока только кандидатов в нее, то брал бы и мужика переводчика. Военного. Благо их без работы осталось много. А тут баба… толку с нее!

– Не скажи! – Мартин покачал перед собой пальцем. – В моем плане ей отводится очень важное место. Это пока нас не раскрыли, пока мы действовали без оглядки на СМИ и спецслужбы, можно было игнорировать маскировку. А теперь, когда «Зов» выключен, когда все предупреждены о нашей деятельности, Попова нам пригодится. Тем более здесь, в Дагестане, где столько горячих мужиков. Да она нам такие двери откроет, какие ни тебе, ни мне не преодолеть. Без ультразвука, естественно. Забудь о тех временах, когда одного только появления голема было достаточно, чтобы вопрос решился сам собой. До тех пор, пока не вернем утраченные позиции, пока не восстановим сеть управления, а главное, не запустим всеобщий «Зов», мы должны быть осторожны и незаметны. Кытмир и так чуть не потерял Землю! Но подожди, все это хорошо, но где же Александров? Мне майор был нужен…

Швед растерянно посмотрел на капитана. И, встретившись с ним глазами, увидел, как у того расширяются зрачки… И тут же в голове молнией пронеслась догадка.

– Хранитель?! – простонал он. – Как же я мог забыть об этой твари!

Герман затаил дыхание, прислушиваясь. Он боялся поверить себе, говорят же, что у человека, который долгое время находится в закрытом помещении, могут начаться галлюцинации. Неужели это случилось и с ним? Но если это галлюцинация, то почему все так похоже на правду? Да он руку даст на отсечение, что действительно слышал звук, которого никогда прежде не слышал. Такой, как… Господи, сразу и не опишешь. Вот если бы он был режиссером фильма, то использовал бы нечто похожее для озвучивания процесса… измельчения зерна в муку. Вот, точно! Огромное колесо жернова ворочается и перетирает все, что под ним находится. Скрип, скрежет, грохот и пронзительный шорох одновременно.

Герман вскочил, словно его подбросило. Да ведь это камень трется о камень! Это же, может, проход открывается! Такой же, как тот, через который он попал сюда, в подземелье.

Забыв о кроссовках и мокрых брюках, которые так и остались лежать на полу, Герман бросился бежать. Спотыкаясь в темноте и чертыхаясь, он все бежал и бежал вперед, туда, где люди, которые могут вывести его из ловушки. Главное – успеть, пока они не исчезли. Вот черт, не понесла бы его нелегкая в этот тупик, из которого теперь приходится выбираться, наверняка бы уже встретился со своими спасителями!

Неожиданно – в этом дурацком месте все почему-то случалось неожиданно – Герман увидел, как в том конце тоннеля, откуда он только что прибежал, мигнул, а потом устойчиво загорелся свет. Да-да, самый настоящий свет. Яркий, теплый, манящий и такой желанный, он залил всю центральную галерею, и при виде этого зрелища Герман чуть не взвыл от досады. Господи, ну почему все случается так не вовремя, почему он всегда оказывается там, где хуже? Почему все хлебные и денежные места достаются другим?

Бежать босиком было холодно и неприятно, но Герман старался об этом не думать, какой толк, если все равно ничего не изменить? Ну ссадит он ноги в кровь, ну простудится, пусть, главное, чтобы лечение проходило там, наверху! Где солнышко, где тепло и сухо…

Голоса Герман услышал в тот момент, когда уже и не чаял увидеть своих спасителей. Задыхаясь, проклиная свою лень и, как следствие пренебрежения тренировками, – отсутствие «дыхалки», он, не добежав каких-то тридцать, а может, и всего-то двадцать метров до выхода, споткнулся и упал. Понимая, что подняться на ноги сил не хватит, он все-таки попытался приподняться… и тяжело закашлялся. Приступ кашля, долгий и изнурительный, отнял у него последние остатки сил. Когда же он, собрав всю волю в кулак, заставил себя стать на четвереньки, надсадный кашель перешел в рвоту. Пустой желудок не мог ничего отдать, кроме желчи, но от этого было не легче. Герману казалось, что его сейчас просто вывернет наизнанку.

Облегчение пришло не сразу, какое-то время Герман находился в полубессознательном состоянии, ничего не видел и не слышал. А потом, когда сознание стало проясняться, первое, что он услышал, были… шаги. И вновь голоса. Они приближались, неизвестные люди вот-вот должны были подойти к развилке. А вдруг они войдут как раз в ту галерею, где находится Герман? Надо привести себя в порядок, хоть как-то…

Герман, опираясь на стену, встал. Это далось ему нелегко, закружилась голова, но бог с ней, с головой, как-нибудь справится. Главное – выбраться бы, а там уж…

На этом он прервал свои размышления и напряг слух.

– … понимаешь, если мы всех местных русских, – услышал Герман, – и тех дагов, что с ними, не «мобилизуем», то нам хана. Хотят они или не хотят… и спрашивать не надо. Хватай на улице, и вперед! Как мы у себя в Москве…

– Нет, Георгий, ты не прав. – возразил другой голос. В отличие от первого, который по-московски акал, этот был явно из местных. – Нам, наоборот, нельзя привлекать к себе внимания.

– Ваха, время осторожных действий прошло, – не сдавался первый, тот, которого назвали Георгием. – Вот мы в Москве все осторожничали, и к чему это привело?

– Вы в Москве осторожничали? Взрывали дома, хватали людей на улице… и это называется вы осторожничали? Что же тогда, по-твоему, не осторожничать? – В голосе Вахи послышались нотки раздражения. – Здесь вам не Москва! Здесь люди не позволят с собой так обращаться. У каждого есть брат, сын, отец. Дед, наконец. Возьмешь силой одного, украдешь его, так против тебя весь тухум поднимется.

– Тухум? Это еще что такое? – спросил Георгий.

– Тухум? Род, по-вашему. Клан, тейп, родня, короче…

– А кто тебя просит воровать людей у всех на виду? – засмеялся Георгий. – Из тух… из кланов. Берите других. Вон, как у нас… Генералов воруют, и ничего, а вы тут…

– Вот вы в Москве и изворовались, что теперь у нас прятаться приходится, – со злостью заметил Ваха. – Скоро в Чечне убежищ для вас не хватит.

Герман стоял ни жив ни мертв. Господи, кто же эти люди? Чеченские боевики и их московский… сообщник? Но Мартин говорил, что здесь их давно уже нет! Да и войска везде, вон сколько постов проехать пришлось!

Но тогда кто же они? Ну, что не друзья, это точно. Судя по тому, что он услышал, с такими лучше не встречаться.

Герман прижался спиной к стене, словно стараясь слиться с нею. Нет, все равно так не спрячешься, если они, не дай бог, повернут в эту сторону… то все, плохо ему придется. Но ничего другого в прямом пустом коридоре было не придумать. Оставалось уповать на судьбу.

Звучавшие за поворотом голоса приближались, теперь в разговор вступил еще один, дотоле молчавший, некий Николай. Сколько же всего боевиков шло по коридору, Герман не знал. Да, может, тут, в подземелье, прячется целый отряд, и немалый. Может, и не один, места тут всем хватит.

Первым шел бородатый кавказец. Выше среднего роста, поджарый, явно физически сильный, он двигался легко и энергично. По тому, как уверенно он держался и как непринужденно, почти не оборачиваясь к идущим позади собеседникам, бросал слова, произнося их с подчеркнутым акцентом, можно было предположить, что это и есть тот самый Ваха, к которому приехал прятаться москвич Георгий.

А Георгий, скорее всего, тот, что идет следом. Высокий, длинноногий, тренированный. Походка как у танцора, легкая и скользящая. Так кошки ходят. Москвич тоже, кстати, в камуфляжке. И тоже с бородой, только стриженой, короткой, модной…

Третьим и, как потом оказалось, последним, шел самый крупный в группе мужчина средних лет. Видно было, что здоровяк не тренирован и не привык к длительной ходьбе. Дышал он, в отличие от молодых спутников, тяжело, фразы предпочитал отрывистые и короткие. В основном Николай молчал и отзывался, лишь когда к нему обращались. Александров даже успел подумать, что он явно выпадает из троицы, не соответствует первым двум. Нет ни выправки, ни стати… Пятнистая форма на Николае нелепо топорщилась, чувствовалось, что в этой группе он занимает самую низшую ступень. Толстяк часто спотыкался и утирал пот со лба, но никто на подобную мелочь не обращал внимания.

Все это и многое другое Герман успел увидеть за короткий промежуток времени, пока троица пересекала освещенное пространство перед входом в его галерею. К счастью, коридор, где он затаился, их не заинтересовал.

Прошествовав мимо – при этом Николай бросил опасливый взгляд в неосвещенный коридор, где прятался Герман, но, естественно, ничего не увидел, – они миновали первую развилку и приблизились к второй. Чуткий слух летчика отчетливо слышал удаляющийся топот тяжелых ботинок. Звук становился все тише и тише. Хорошо еще, что неуклюжий Николай часто спотыкался, это помогало Герману определить, где эти люди находятся.

Герман еще не решил, что и как он будет делать, а ноги сами уже понесли его к выходу. Это было как в самолете. Там он тоже не всегда сразу понимал, что делает, и только потом, после посадки, рассказывал друзьям, каким образом он решил сделать то-то и то-то. Друзья удивленно качали головами, они не понимали, как это в столь короткое время можно успеть подумать о стольких вещах. На самом деле Герман и думать о них не думал – тело само совершало необходимое движение. Но разве об этом скажешь? Вот так и здесь, в подземелье, – Герман еще не продумал план дальнейших действий, а уже бежал к повороту.

Подбежав к нему, он остановился и заглянул за угол. И вовремя! Он еще успел заметить, как замыкавший шествие Николай завернул в ту галерею, в которой Герман побывал после того, как спасся от ушана. Вспомнив чудовище, Герман удивился: это ж надо, как это он уже успел про него забыть?

– Вот и дождались! – Мохов с довольным видом указал пальцем на засветившуюся панель связного устройства. – Пойдем в пещеру, те, кого мы ждем, уже там, в офисе.

– В офисе? – удивился Свенсон.

– Сейчас все сам увидишь, – сказал с улыбкой капитан.

Мартин легко поднял свое крупное тело из кресла, потянулся, разминая мышцы, и зевнул.

– Вот и отлично! Давно пора.

Войдя в пещеру, капитан повернулся к спутнику:

– Твои люди здесь! – Палец капитана показал на ряд дверей, тянувшийся по правой стороне галереи. Почему-то выкрашенные в серый цвет, они портили естественную красоту пещеры, но кому она сейчас нужна, эта красота?

– А нам туда! – Теперь палец Мохова указывал в глубь зала. Там, метрах в сорока, начиналась темнота, но она не пугала Чистильщика и Глиняного. И Мартин, и капитан видели не хуже кошек, даже лучше. Они быстро прошли светлую зону и, на ходу перестроив зрение, двинулись дальше.

Идти пришлось недолго. За первым же поворотом Свенсон в удивлении застыл на месте – перед ним была… стена! Он повернулся к капитану.

– Здесь же тупик! Куда ты привел меня?

– Тупик – это для всех, но не для нас, – усмехнулся Мохов. Он ждал такой реакции, уж больно хотелось удивить гостя. Тем более этого, которому суждено стать хозяином всей планеты. Чем больше поразится Чистильщик, тем дольше будет храниться в его памяти имя так удивившего его подчиненного и тем чаще оно будет вспоминаться ему при распределении должностей и статусов.

– Алмазный знал, кому поручить строительство этих подземелий! Комплекс просто уникален! – продолжал Мохов. – Я, когда попал сюда… да и бойцы мои тоже поначалу даже и не догадывались, что тут понастроено. Пока Ваха не показал, у нас и мысли не было, что место, где мы находимся, всего лишь, так сказать, предбанник… передняя комплекса. А потом стали каждую щель изучать, каждый закоулок…

– Интересно, – швед в ожидании демонстрации секрета посмотрел на спутника, – и каков же ключ? Как включается механизм?

– Да проще всего… для тех, кто знает. – Мохов остановился в трех шагах от стены и повернулся лицом к ней. – У каждого тупика… кажущегося тупика, есть маленький рычажок. Находить его просто, правая рука на стену, находишь переход между шероховатой поверхностью и шлифованной и нажимаешь. Вот и все.

– Но это же… глупо! – Свенсон посмотрел на то место, куда легла рука провожатого. – Любой выключатель, если им часто пользоваться, стирается и становится гладким! Демаскирующий фактор…

– Ну, тогда все подземелье – сплошной демаскирующий фактор! – хохотнул капитан. – Здесь все стены – чередование таких… зон. Шероховатая, гладкая, шероховатая…. гладкая. Для чего это, не знаю, может, просто бзик роботов-строителей, но можешь проверить, все стены такие!

С этими словами Мохов нажал на панель и… Мартин почувствовал, как задрожал пол под ногами. Плита, та, что соприкасалась под прямым углом со стеной тупика, стала плавно приподниматься одной стороной и, поднявшись вертикально, прижалась к стене. Провал, образовавшийся прямо перед големами, неожиданно для Свенсона оказался вовсе не темным, как это можно было ожидать. По мере того как открывался проход, стало видно, что в подземелье горит свет, его лучи освещали даже ступени, ведущие вниз.

– Прошу, нас ждут. – Сказав это, Мохов первым стал спускаться на нижний уровень.

Чистильщик последовал за ним.

Спустившись, Свенсон первым делом принялся осматриваться. От того места, где они стояли, уходила вдаль длинная, ярко и равномерно освещенная галерея. Швед завертел головой, пытаясь увидеть источник света, но тщетно. Да, здесь было чему удивляться. Не было никаких сомнений, что этот широкий коридор с высоким сводчатым потолком, с ровным, практически без выбоин и трещин полом, со странным чередованием гладких, словно полированных, и матовых, неотделанных участков каменных стен, о котором предупреждал Мохов, искусственного происхождения.

– Когда же Алмазный и его роботы успели все это сделать?! – воскликнул Мартин.

– Чего не знаю, того не знаю, – отозвался капитан. – И Ваха не знает. Я у него уже спрашивал. Он посоветовал мне у Алмазного поинтересоваться. Говорит, он роботов посылал, у него и спрашивай. Его, Вахины, предки тоже ничего не знали об этом комплексе.

– Интересно, сколько же лет… всему этому? Я не удивлюсь…

Звук закрывшейся за ними плиты заставил Свенсона обернуться. Швед удивленно качнул головой.

– Я не удивлюсь, – повторил он, – если выяснится, что только один Бин и знал об этом.

Капитан не ответил. Он тронул Свенсона за рукав куртки, показывая подбородком на выходящих из-за поворота Ваху и его спутников.

– Вот все и в сборе, – сказал он. – Наши друзья прибыли.

– Рады служить тебе, Чистильщик! – Ваха протянул руку и представился: – Махмудов, статус Бронзовый, контролирую эту местность.

– Георгий Сартов, Бронзовый… из Москвы. – Произнося последнее слово, голем опустил глаза.

– Ну-ну, не тушуйся, – приободрил его Свенсон. – Поражение потерпели все мы… И никто не сомневается в твоей преданности. Хорошо, хоть ты выжил и можешь нам рассказать, что и как было.

– Мохов Валентин! Статус – Глиняный. Командир роты внутренних войск, – представился капитан вновь прибывшим. – Контролируем район и озеро. Охраняем его от Вахи и его людей.

– Ну и как, тяжело приходится? – поддержал шутку Сартов.

Ваха и Мохов рассмеялись, глядя на них, расхохотались и остальные. Капитан махнул рукой.

– Прям не успеваю боеприпасы списывать! Ладно, в ногах правды нет, если уважаемый Мартин не возражает, то на правах хозяина приглашаю всех на обед. Перекусим, а уж потом и переговорим…

– Подожди! – остановил его Свенсон. – Ваха, ты не представил вашего третьего спутника.

– Вообще-то он должен был сам представиться, – заметил Махмудов. – Наверное, правил наших не знает.

– Да он еще ничего не знает, – вступил в разговор Сартов. – Сериков Николай, начальник охраны, а с недавних пор директор ФАЗМО. Он пока доброволец. Старается, если и дальше будет так служить, может, минуя дрессуру, сразу его в Глиняные определим. Как, Кокакола, будешь стараться? – Сартов незаметно подмигнул Свенсону. – Да, забыл сказать, наши друзья его Кокаколой зовут. А меня можете звать Гориком.

Герман, чертыхаясь, опустился на пол. Твою мать, что ж он, совсем тупой, что ли? Видел же, как эти трое боевиков зашли в тупик! Видел, как они остановились у стены, видел даже, как в ней проход открылся. Ведь видел собственными глазами. Только что была стена, и раз… нет стены! Нет, и все, ни вверху, ни внизу, ни сбоку. Словно бы коридор в одночасье удлинился. А как только троица в камуфляже прошла, опять стена появилась. Только вот что они сделали, чтобы включить механизм, открывающий проход, один бог знает.

Нет, Герман заметил, что бородатый вроде бы как мазнул рукой по стене, но наблюдать приходилось издали, а потому сказать с уверенностью, сделал ли Ваха это специально или просто потерял равновесие и таким образом пытался устоять на ногах, он не мог. На всякий случай Герман провел рукой там, где, как ему показалось, бородач трогал стену, но ни рычагов, ни кнопок не обнаружил. В ярости он даже кулаком по стене постучал, да толку с того… Свет и то не нашел где включается! А он посветил… и погас. И сиди, как дурак, в темноте.

Правда, в последний момент он заметил кое-что, да только проверить нечем. Ни спичек, ни зажигалки, ни тем более фонарика. А идейка занятная! Даже не верится, что такое может быть, но Герман мог поклясться, что заметил уходящие лучи. Да-да, в такое трудно поверить, и он, если бы не щурился, то и не поймал бы этот миг, но… ему повезло, он увидел! Зигзагообразный след держался короче, чем последняя вспышка заходящего солнца, но все равно он был! Был, теперь уже Герман был в этом уверен… процентов на восемьдесят уверен. И луч этот шел от стены к стене, от полированного участка к полированному… или зеркальному?!! Твою мать, так вот где собака зарыта, это же зеркала! Система зеркал… своего рода горизонтальная люстра. Он своими собственными глазами видел, как она светит, и даже… пощупать может!

В горячке Герман вскочил и бросился к стене. Он хотел убедиться, что не ошибся, и хотя бы этим открытием утишить досаду на собственное тугоумие, доказать самому себе, что прав, что полированная поверхность такая гладкая, что может служить зеркалом. Настоящим, в котором можно увидеть свое отражение или искру, которую он высечет… пусть для этого придется ломать камни и стучать ими друг об друга.

Он так торопился, что, как-то неловко ступив, потерял равновесие и, чтобы не упасть, уперся рукой в противоположную стену. Как раз в том месте, где соединялись плиты. И вдруг одна из них, гладкая, подалась и… с легким, пружинящим сопротивлением, ушла в глубь стены.

Герман еще не понял, что произошло, а подземелье уже залило ярким светом. Неожиданно раздался скрип. Герман инстинктивно посмотрел вверх, откуда шел звук, и отпрыгнул назад. Сюрпризам не было конца – прямо на него спускалась… каменная лестница.

Герман конечно же хотел, нет, просто жаждал, чтобы открылся проход. Но чтобы вот таким странным образом?! Он представлял себе это иначе: он что-то нажмет, и исчезнет, к примеру, стена… ну, та самая, что исчезла, когда это понадобилось боевикам, или, на худой конец, появится дверь… но чтобы вот так, сверху? Ну да ладно, рассуждать было некогда, лестница могла уйти назад в любую минуту.

Герман, как был босиком, бросился наверх. Бог с ними, с кроссовками, при той зарплате, что платит Мартин, можно другие себе купить. Главное – вырваться на свободу, добраться до своих. Вот ребята обрадуются, когда он вернется! Небось переживают. И Лера тоже переживает. Наверное…

Верхняя галерея была короче, но шире нижней. Она скорее даже была не галереей, а небольшим залом с узкими пеналами-тупиками. Таких тупиков было три, не считая того, что был за спиной Германа, и он предположил, что находится в переходной камере. Справедливость его догадки подтвердилась шумом, с каким лестница-люк, впустившая его сюда, стала на место. Теперь позади него был такой же пенал, как и впереди.

Герман зашел в ближайший к нему тупик и стал шарить рукой по стене. Он только сейчас вспомнил, что, в отличие от Вахи, толкавшего плиту правой рукой, а следовательно, открывавшего правую стену, он упал на левую. Ошарашенный этим наблюдением, майор остановился. Вот, значит, какова причина того, что им открылись различные проходы! Господи, кто же строил этот комплекс? Какие чудо – строители? Да такое не под силу не только обнищавшей России, но и зажравшейся Америке! Да и никому вообще. Это вам не тоннель под проливом прорыть. И даже не остров насыпать. Тут все сложнее и грандиознее. Одно подземное озеро с чудовищем чего стоит. Диснейленд отдыхает, здесь разве что пирамиды Хеопса котируются. Да и то если их объединить с космодромом на мысе Канаверал. Но о них весь мир знает, а здесь только боевики… и еще он, майор запаса летчик Герман Александров.

Нет, ждать нельзя, нужно ребят найти. Вот фильм-то получится! Весь мир на уши встанет! Спилберг от зависти лопнет! Скотт с Кэмероном тоже прибегут очередных своих «Чужих» снимать! Господи, а монстр из озера? Да за такую находку Свенсон ему должен памятник поставить! А пока пусть кроссовки достанет, а то уж больно ноги мерзнут.

Второй переключатель найти было проще. Следуя правилу «правой руки», он нащупал плиту и нажал на нее. Герман все же решил придерживаться правой стороны, в таком подземелье могли быть ловушки, аборигены, очевидно, их знают. И раз они используют правую стену, то и ему лучше поступать так же.

На этот раз сюрпризов не было, все произошло проще и… все равно неожиданно. Открылась стена, причем так, как открывается диафрагма у фотоаппарата. Казавшаяся монолитом, она вдруг разделилась на множество пластин. Недолгий скрежет… и преграды как не бывало. Хоть в футбол играй.

Но это так, к слову. Предвкушая скорое освобождение, Герман вдруг почувствовал, что страшно голоден. Пробежав до очередного тупика, он уже не сомневался, что ему делать. Рука сама легла на плиту, но в этот раз проход открылся не там, где он ожидал, а в левой стене, прямо напротив переключателя.

Недолго думая, Герман шагнул туда, куда его вела дорога. Для того и открывал проход, чтобы идти! Чутье, то самое, что всегда приходило к нему на помощь, сейчас толкало его вперед.

Новый коридор был значительно уже предыдущих. Да и воздух в нем был затхлый, чувствовалось, что здесь давно не проветривали. Возможно, это была заброшенная часть подземелья, это же подтверждалось неприятным запахом, но Александров упорно продолжал свой путь. Он не знал, куда выведет его галерея, но, не дойдя до конца, не узнаешь, что там.

Следующий переход вновь вел наверх, и Герман с радостью им воспользовался. Он уже предвкушал, что вот-вот увидит солнечный свет… и свет зажегся, вот только зал оказался не пустым! Он был заполнен какими-то прямоугольными контейнерами. Герман обрадовался: коли здесь что-то хранят, то уж точно выход наружу недалеко.

Контейнеры при ближайшем рассмотрении оказались обычными канистрами, какие есть у большинства водителей грузовых автомобилей. Смущало их количество, уж слишком много их здесь было. И все пустые. А жаль. Судя по запаху, шедшему из канистр, в них раньше хранился спирт. Герман усмехнулся: а еще говорят, что боевики не пьют. Пьют, оказывается, да еще как, вон сколько пустой тары.

Обследование пещеры было недолгим, очередной переход образовался в центре правой стены. Это вновь была лестница, но теперь уже вниз. Герман, опасаясь встретиться с хозяевами канистр, осторожно спустился и выглянул в коридор. Никого не было, но настроения это не прибавило. Переходы стали надоедать. Так ведь можно бродить до бесконечности. Куда теперь заведет его новый коридор? К очередной стене?

Неожиданно Александров заметил, что на полу лежит какой-то предмет. Герман наклонился и поднял… берет. Да-да, это был берет грязно-красного цвета, такие носят спецназовцы внутренних войск. «Краповый, – вспомнил Герман. – Этот цвет называется краповый». Вот так номер! Элита спецподразделений внутренних войск! А это значит, что здесь был кто-то из своих. Из федеральных войск.

Владельца берета он нашел в следующем переходе. Лестница, в очередной раз оказавшаяся под потолком, еще не успела пройти и половину пути, как по ней скатился парень в пятнистой форме, вернее, его останки. Высохший труп рухнул прямо на опешившего Германа, он, вскрикнув от ужаса, отпрянул назад и, прижавшись, спиной к стене, оцепенело застыл. Потом с опаской взглянул на мертвеца – на него смотрели пустые глазницы – и, передернувшись, отвернулся. Да, этот бедняга не нашел выход и погиб. Во время блужданий по подземелью Герману как-то не приходило в голову, что не он один попал в ловушку, что, возможно, в нее попадали и другие…