Текст книги "Пленница сети (СИ)"
Автор книги: Саша Зеркальный
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 20
Black wolf
Звонок мобильного заставил поморщиться, ибо голова до сих пор трещала. Взглянув на экран, ухмыльнулся, ну естественно, это Акиншина. Я покрутил сотовый в руке и убрал звук, чтобы тот не тревожил мои слуховые каналы громким рингтоном. Ставить девушку перед фактом и требовать, чтобы она собирала манатки и валила к любовнику, было слишком рано. Для начала нужны были доказательства, и я легко мог их достать с помощью определенных людей, даром, что ли, столько лет пахал как проклятый.
– Привет! – вклинился мне в правое ухо бодрый голос. Я тут же представил себе Акиншину, закутанную в полотенце, сидящую на кровати с круглыми от испуга глазами и трясущимися руками. – Ты где? – спросила на случай, если я подъезжаю к дому? Неужели водит любовника ко мне в дом? Неудивительно, что мне там всегда некомфортно.
– В квартире, – вяло пробубнил я, – вчера привезли кровать и шкаф, будут сегодня собирать. Дождусь приезда бригады и поеду на работу. – Даже услышал, как она выдохнула с облегчением, а я закатил глаза. Надо при случае Лере спасибо сказать за то, что пнула меня под зад и заставила принять решение, которое крутилось в голове не один месяц.
– Понятно, – отозвалась тем временем Катя с задором, которого не было секунду назад. Новость о моем намерении сделать ремонт в квартире она восприняла спокойно и не смела качать права: жить в роскошном особняке ей нравилось куда больше, чем в хорошей, но все же квартире. Знакомой волной в душе поднялось раздражение по поводу давнишнего спора о статусности проживания в доме и внезапно мне расхотелось ходить вокруг да около.
– Завтра выставляю дом на продажу, – рубанул я и посмотрел на ногти, которые давно следовало остричь. – Пропишу тебя к родителям. Думаю, они не станут возражать.
– Почему такая спешка? – засуетилась девушка, что совершенно неудивительно, ведь от дома ей ничего не достанется в случае нашего разрыва.
– Катерина, мы это сотню раз обсуждали, – размеренно продолжал я, словно объяснял прописные истины малому ребенку. – Я ненавижу этот дом, он далеко от города и ездить мне туда не с руки.
– Это была хорошая инвестиция, – робко парировала Катя.
– Да, классная инвестиция, и ты знаешь, я бы эту недвижимость все равно купил, – отозвался я и помассировал веки пальцами, – а вот переезжать туда было опрометчивым решением. Этот дом для семьи с детьми, а мы даже собаку не можем завести, потому что там практически не бываем. Вечера в разных кабинетах еще не делают нас семьей.
Я наконец принял вертикальное положение и спустил ноги на пол. Катерина молчала. Вопрос с детьми мы по молчаливому соглашению не поднимали, давным-давно решив, что нам они не нужны. Но все же я наивно надеялся, что домой меня будет тянуть, как и раньше, постепенно вечера, наполненные играми и сексуальными забавами, изменятся на более спокойные и размеренные, что по прошествии стольких лет нам будет что обсудить вместе. Только вместо красивой и уверенной в себе женщины я все чаще видел задерганную нервную бабу, игнорирующую свой биологический возраст и вечно боящуюся лишний лист салата съесть, зато стабильно жестко напивающуюся с подругами в баре по пятницам и пропадающую неизвестно где днем. Все мои попытки поговорить она сводила на «нет» равнодушием или намерением поскандалить, чего я никогда не терпел. Мы перестали слышать друг друга, искра в отношениях угасла окончательно.
«Как же со временем сместились акценты», – думал я, прижимая ухом трубку к плечу и проходя на кухню в поисках кофе. Зачем Катерине кухонная техника от Gaggenau, если она даже кофе дома не пьет? Приходит только ночевать. Если прежде на любую мою команду она с готовностью и желанием отвечала, то теперь лишь отмазывалась с опаской быть наказанной первое время, но и у меня желание пропало что-либо предпринимать. Когда нет отдачи в полной мере, любая, даже самая изощренная игра начинает казаться скучной и пресной.
Достав с полки банку с коричневыми гранулами, я поморщился и посмотрел в окно. Нужно было приводить себя в порядок, заливать отвратительное черное по цвету пойло с гордым названием кофе и настраиваться на рабочий лад. Возвращаться к реальной жизни, где нет юных соблазнительниц по ту сторону мерцающего экрана, зато есть переезд, летний зной и проблемы во взаимоотношениях с женщиной, с которой прожил под одной крышей семь лет.
– Тебя ждать сегодня вечером? – подала наконец голос Катерина.
– Да, – не раздумывая, бросил я и поставил чайник на плиту.
– Что на ужин заказать?
– А самой приготовить?
– Я вернусь позже обычного и просто не успею, ты же знаешь: твоя мама попросила помочь ей с выбором нового кухонного гарнитура.
Я фыркнул. Конечно, знаю, особенно то, о чем ты мне никогда не говорила. А может, и говорила, только я не слушал. У меня в последнее время выработался странный рефлекс: как только она открывала рот, я становился глухим. Видимо, срабатывала какая-то неведомая мне защитная реакция организма, фильтрующая ненужный поток информации.
Ну и конечно за покупками они шли на мои деньги. Новый диван, кровать, шкаф, ковер, ремонт в прошлом году – все приобреталось на деньги, которые чудесным образом перекочевывали из моего кармана на благоустройство семейного гнезда моей родни. При этом я все равно оставался неблагодарным и черствым сыном, который не желал помогать в трудоустройстве брательника. А почему, собственно, я это должен делать? Он старше, всю жизнь был умнее, так вперед и с песней.
– Какую кухню ты предпочитаешь? – тараторила тем временем Акиншина. – Может, японскую? Девочки говорили, что открылся неплохой суши-ресторан, я по пути могу забрать у них заказ.
Щелкнув языком, я уперся лбом в фасад навесного шкафчика и представил себе очередной вечер в нашей огромной столовой за овальным столом под заунывную мелодию Шопена или Моцарта. Катерина любила классику, даже играла на каких-то инструментах. В свое время я считал это огромным плюсом к достоинствам девушки, но так как я в классике совершенно не разбираюсь, то и знания моей второй половины оказались бесполезны.
Первое время она старалась привить мне чувство прекрасного, но быстро сдалась, потому что с таким мужланом, как я, это пустая трата времени и сил. А роллы и суши я вообще не люблю, считаю это чисто женской едой. В голове всплыл образ картофельного пюре и котлет, желудок тут же отозвался положительным урчанием, рот наполнился слюной. Я оторвался от шкафчика, налил в чашку кипяток и, отключив мобильник, кинул его на столешницу. Слушать дальше болтовню Катерины не было сил. Она все равно купит свои сраные роллы, а мне какой-нибудь ростбиф по пути домой, так для чего лишнее сотрясение воздуха? Знаю, мое поведение может показаться грубым, но иногда по-другому общаться с ней я просто не мог.
Через полчаса в квартиру уже входила бригада мебельщиков, которые обязались собрать до вечера гостиную, кровать и шкаф. После рабочего дня моя помощница Люба заедет, проверит работу и заберет ключи от квартиры, чтобы мне не кататься по всей Москве в сумасшедшие пробки. И я со спокойной душой поехал в офис на машине с водителем, постаравшись выбросить из головы личные проблемы и окунуться в работу.
Когда перебирал бумаги, взятые с собой еще три дня назад на дом, мне внезапно захотелось достать телефон и зайти в сеть. Посмотреть, не написала ли чего Лера, не оставила ли где свой комментарий. Я осознал, что этот жест: достаешь телефон из кармана, заходишь в сеть, проверяешь сообщения – простой алгоритм, который я повторял каждый день, раз за разом, на протяжении нескольких недель – сродни курению. Тот же привычный набор движений – перекур, за которым ты прячешься для того, чтобы уйти от необходимости решать вопрос прямо сейчас.
Как и в случае с курением все эти простые манипуляции давали небольшую отсрочку, позволяли взять паузу и оттянуть неизбежное – необходимость встретиться лицом к лицу с реальной жизнью. Кинув бумаги на сиденье рядом, я достал из кармана мобильник, но не для того, чтобы выйти в сеть, а набрал номер Дмитрия, верой и правдой служившего мне уже более пяти лет. Он работал у меня в службе безопасности, зарекомендовал себя с лучшей стороны и нареканий никогда его работа не вызывала. За языком следил, в личную жизнь никогда не лез, в друзья не набивался и мог легко и быстро найти любовника Катерины Акиншиной.
– Добрый день, Владислав Юрьевич, – взял Дмитрий трубку после второго же гудка, словно ждал моего звонка с утра. – Чем могу помочь?
Глава 21
Black wolf
Весь день погрузился для меня в один сплошной туман. Действия были осознанные, но с годами отточенные до совершенства. Я говорил и делал одно и то же раз за разом, день за днем. Даже за окном пейзаж не менялся, только деревья росли, как и дома вдалеке. Партнеры по бизнесу от меня что-то хотели, помощники бегали вокруг с какими-то бумажками, я отдавал приказы, но голова была совершенно пуста. И лишь одна мысль назойливо не давала покоя: как там Лера? Но время зайти и проверить входящие появилось только ближе к вечеру, когда я снова уселся в машину и поехал домой.
Пусто. Ни одного сообщения от нее. Почему-то стало больно в груди. Странно. Я занес палец над экраном, но остановился, совершенно не зная, что писать. Правду о том, что скучаю? О том, что думаю о ней весь день и волнуюсь? А ей это надо? Выключил гаджет и кинул рядом на сиденье. Накатила странная злость на водителя, который ехал шестьдесят километров в час, хотя мог бы притопить и до сотни; на незатонированные стекла, через которые нещадно жарило солнце, а главное, на себя за то, что я впервые струсил.
Оказавшись дома в привычной стерильной обстановке, мне и вовсе захотелось завыть волком: стол сервирован на двоих, играет какая-то классическая музыка, в прихожей встречает Катя, облаченная в легкое синее платье и открытые босоножки. Она улыбнулась мне и привычным жестом забрала пиджак, дежурно спросила о прошедшем дне и пригласила пройти в столовую.
Как я и предполагал, у меня на тарелке оказалось мясо с гарниром из овощей, а у нее – любимые роллы. О том, что я утром бросил трубку, Акиншина никогда бы не заговорила, не потребовала объяснений, но если раньше я бы, по крайней мере, извинился сам, то сегодня просто смотрел в тарелку, которую хотелось расколотить на мелкие осколки.
Катерина тараторила о своем походе в салон с моей мамой, видимо стараясь заполнить неловкое молчание, аккуратно ела свое блюдо палочками и пила мелкими глотками вино из большого бокала. Рассказывала о давно ставшей мне чужой женщине словно о своей матери, об отце, который не имел на последнюю влияния, но ни словом не обмолвилась о брате, будто его и вовсе не существовало. Это было давно заведенное негласное правило. Одно его имя раздражало меня и моментально портило настроение, а в состоянии сродни извергающемуся вулкану о нем даже вскользь упоминать не следовало, и Катя это прекрасно знала. Безупречная, словно вылепленная из фарфора на заказ. Ни одного изъяна ни в форме, ни в содержании.
– Поиграем сегодня? – невпопад прервал я ее клекот. – В домике для гостей?
В этот момент она была похожа на восковую фигуру из всем хорошо известного музея. Лишь накрашенные ресницы недоуменно хлопали несколько секунд. Мне показалось, она даже перестала дышать, а на лице проскользнула гримаса отвращения. Я нахмурился, так как пауза затягивалась, в голове забродили странные мысли, но до конца не успели сформироваться, потому что Катя взяла себя в руки, отложила приборы и натянула на лицо виноватую улыбку:
– Прости, дорогой, я сегодня так устала…
Я фыркнул, не дождавшись окончания фразы, и вернулся к еде. Катерина продолжала сидеть памятником самой себе и таращить на меня накрашенные глаза.
– Ты меня все равно выпорешь? – каким-то мертвым голосом спросила она, и я снова оторвал взгляд от тарелки.
Раньше я не принимал отказы и всегда делал то, что собирался. И Катерина прекрасно это помнила. Она так и не научилась скрывать эмоции, поэтому выглядела испуганно, скованно и заметно побледнела. Рука у меня тяжелая, а пороть я любил. Ее округлая задница перенесла многое, но в качестве наказания девушка принимать спанкинг не любила. Да и можно ли ее за это судить? Я тоже отложил вилку, подпер подбородок рукой и устало на нее посмотрел. К чему приведет это наказание? Раньше оно могло быть лишь в дисциплинарных целях, а сейчас к чему? Заставлять ее делать то, что она не хочет, – уже насилие.
– Нет, – наконец ответил я и вернулся к еде.
Остаток вечера мы провели в полном молчании, и если бы девушка попыталась со мной заговорить, то велика вероятность, что я бы действительно огрел ее чем-нибудь тяжелым. После ужина прямиком пошел в душ, а потом завалился на нашу общую кровать, большую, с резной спинкой, которую я купил только потому, что она от какого-то там дизайнера. Следом в душ прошмыгнула Катерина, я же включил телевизор и машинально переключал каналы, прислушиваясь к шуму воды в душевой кабинке.
Может, нам действительно стоило завести детей, и если я предложу, Катя согласится? Родит и остепенится? Материнство всех меняет. Она превратится наконец в домашнюю наседку и будет ворковать над детьми. В конце концов, мы прожили вместе семь лет, и логичным развитием отношений является рождение детей и, возможно, законный брак. Если только… я покосился на дверь душевой и взял с тумбочки мобильный телефон, чье молчаливое присутствие сводило меня с ума весь сегодняшний день. Помедлил и вошел в сеть. Передо мной замелькала лента сообщений.
«Ты куда пропал?» – значилось в первом сообщении.
«Буду пить пиво», – гласило второе.
«Я пьянай и буду пласать голой на плешади!» – количество ошибок в третьем указывало, что девушка, написавшая его, говорила чистую правду.
«Еле добралась до дивана в гостиной. Сегодня буду спать здесь», – неистовствовала тем временем Лера.
«Ты знаешь песню Елки? “Около тебя мир зеленее…”» – продолжала Лера вопрошать пустое пространство.
«Ненавижу тебя!» – в итоге написал она. Дальше тишина. Где-то там, далеко-далеко от меня, Лера напилась и писала мне глупости. Судя по записям, заходила в сеть лишь девять минут назад. Я почувствовал, как расцветает в груди незнакомое чувство тепла.
Глава 22
Black wolf
Внезапно понял, что вода в душе давно не шумит. В комнате было темно, нарушал сумрак лишь мерцающий телевизор. Ручка на двери в ванную комнату повернулась, и Катерина, облаченная в коротенький халатик, вошла в спальню. Кроткая словно трепетная лань, она медленно подошла к кровати и скользнула на простыню рядом со мной. Взбив подушку, уютно устроилась на второй половине кровати спиной ко мне. Я смотрел на ее прикрытые одеялом бедра и пытался вспомнить, какое прежде испытывал от этого вида возбуждение. Мозги парализовало от одной мысли, что нежное женское тело, прежде желанное до белых пятен перед глазами, теперь не вызывало никаких эмоций.
Я выключил телевизор и отшвырнул пульт с намерением осуществить задуманное. Рука забралась под одеяло и медленно заскользила по гладкой, нежной коже. Катя вздрогнула всем телом, что-то промычала, но не посмела меня оттолкнуть. Пальцы забрались под тонкий шелк и поползли выше, губы прижались к прохладной коже предплечья и оставили несколько влажных поцелуев, продвигаясь все ближе к плечу. В мозгах вспыхивали какие-то протестующие вспышки то ли памяти, то ли несбывшейся фантазии, которые я старался отогнать вглубь сознания. Мысль же о сексе с Катериной, хорошо знакомом и гарантированно приносящем удовольствие, совершенно не возбуждала. Теперь это был лишь набор заученных фраз и действий. Всего этого не хотелось. Но я старался пересилить себя и воскресить в памяти забытые и совершенно нежеланные воспоминания. Впивался зубами в шею, кусал тонкую кожу, мял руками хрупкие бока и тянул за длинные волосы. Повернув девушку к себе лицом, я уставился в ее широко открытые глаза и почувствовал упершиеся в грудь руки.
– Влад, – с придыханием произнесла Катя, – мы же договорились спать сегодня.
– Ты не посмеешь отказать мне и в этом, – с утробным рыком произнес я и впился в ее губы поцелуем, требовательным, жестким, не терпящим возражений.
Я был зол и безумно возбужден. Зол на себя за то, что поддался фантазиям, зол на нее за то, что перестала мне подчиняться. Да, безусловно, это моя вина, но она даже не попыталась сохранить наши отношения и нашла себе какого-то мужика на стороне. Я ненавидел себя и ее, когда переворачивал на живот и задирал к шее пеньюар, когда прижимал голову к перине лицом вниз, чтобы не слышать протестующих криков, когда входил в ее сухое лоно, ведомый лишь жаждой обладания.
Я прикрыл глаза и отпустил свою память. В мозгу услужливо пронеслись строки из вчерашней горячей переписки, и я почувствовал сильный прилив возбуждения. В тот момент подо мной была не протестующая Катерина, а громко стонущая от удовольствия юная Лера, такая страстная, отзывчивая и податливая. Это она хватала меня за руки, но не для того чтобы остановить, а ускорить темп, сделать мои проникновения глубже и чаще. Она хотела, чтобы я оставлял следы на ее коже, чтобы твердой рукой сжимал бледные ягодицы до синяков, чтобы метил засосами покатые плечи. Я втрахивал Катю в постель и представлял, что мои руки лежат не на загорелых в солярии ягодицах, а на молочных крепких, как орех, бедрах. Что передо мной не русая макушка, а копна непослушных рыжих волос.
Я не думал ни о доме или квартире, о каких-либо проблемах, были только я и податливое тело девушки, которое себе представлял вопреки воле. Оргазм накрыл быстро, и я расслабленно распластался на Кате, совершенно не заботясь о ее комфорте. Кажется, она тоже получила удовольствие от нашего незапланированного соития, но на тот момент мне было глубоко параллельно на это. Я перевалился на бок и в который раз возненавидел себя.
Почему-то мозги категорически отказывались воспринимать реальность и рисовали рядом другую девушку, пытавшуюся после секса восстановить дыхание. Она не скрывала свои эмоции, не говорила на раздражающие темы, не тряслась от страха, находясь рядом со мной, а расслабленно лежала рядом и смотрела в потолок, возможно, обнимала меня или улыбалась, рассматривая лицо; от нее пахло чем-то свежим и легким, она не стеснялась своей наготы и смело закидывала на меня свои длинные ножки. Открытая, искренняя, но такая юная, что от осознания ее возраста становилось страшно. Но я так хотел ее, что даже умудрившись кончить от секса с деревянной куклой, возбуждался при мысли о брошенных ею фразах в беззвучном чате, без возможности увидеть ее лицо или тело, услышать голос или хотя бы вдох. Я сходил с ума. Медленно, но верно. С этой мыслью я привычно перевернулся на левый бок и погрузился в глубокий сон, где рядом со мной был человек, которого я действительно полюбил впервые за долгое время.
Глава 23
Лисенок
Что делать? Кажется, это один из извечных вопросов, которые себе постоянно задают люди. Как поступить? Как избежать очередной ошибки на своем жизненном пути, как не войти повторно в ту же воду, как обойти грабли, назойливо ползущие под ноги при каждом новом шаге? Почему мы не знаем, когда следует остановиться или повернуть в другую сторону? Почему не можем приказать своим чувствам и вести себя рационально, вовремя включить голову и мозги, отключив при этом эмоции и трепещущее сердце? Однажды я спросила: «Почему в груди так больно?» «Потому что ты чувствуешь», – ответили мне. Как же это произошло, а я не заметила? Как я умудрилась влюбиться в человека, которого никогда в жизни не видела? И как теперь заставить себя снова думать головой, а не сердцем? Как перебороть появившуюся тягу к нему, которую можно сравнить только с зависимостью? Только не от телефона или интернета, а от конкретного человека, который желает мне доброго утра и спокойной ночи, рассказывает о прошедшем дне и мелких заботах. Который оказался не тем, кем я его представляла.
Когда общаешься в сети, не видя собеседника, стираются многие грани, которые в реальности ты никогда бы не смогла переступить. Поступила бы в той или иной ситуации иначе, не повелась бы на провокации или, наоборот, не стала провоцировать сама. Держала бы язык за зубами или вовсе не открывала бы рта. В реальной жизни мы бы даже не встретились. Он прошел бы мимо меня, не взглянув, да и вряд ли мы бы бывали в одних и тех же местах, даже живя в одном городе. Я не знаю, как поступить, но так хочется поверить в судьбу и карму в одном флаконе, в предопределенность встречи; отпустить себя и плыть по течению, не мучиться и позволить решить за себя, поверить, что нахожусь в каком-то самолете, которым управляю не я.
Мой маленький идеальный мир может рухнуть или измениться до неузнаваемости, стоит мне принять определенное решение. Только готова я к этому или нет? Готова к тому, о чем мечтала перед сном, о чем читала в книгах, о чем только догадывалась? Или эти мысли от безысходности и застоя в моей жизни? Зачем впадать в крайности, если можно, как и прежде, жить словно у Христа за пазухой, стабильно и бесперспективно? Или все мои переживания не имеют смысла, потому что я себе все придумала?..
После того злополучного вирта месяц назад меня словно подменили. Я не настолько наивная дурочка, чтобы не понимать, что все было не по-настоящему. Что Влад – взрослый, деловой мужчина, практически женатый – вряд ли воспринимал меня всерьез, но ничего не могла с собой поделать. Я была смущена и чувствовала себя неловко. Мне казалось, он начал отстраняться, и в голове засела назойливая мысль: Влад получил, что хотел, и теперь бросит меня. Я изо всех сил старалась вести себя естественно, делать вид, что ничего особенного не произошло, шутила, посылала забавные картинки, музыку, активнее общалась в группе. Только внутри меня все разрывалось на куски от ноющей боли.
Я влюбилась. Господи, как я могла влюбиться в него?! У меня дрожали руки, когда приходило сообщение от Влада, ухало сердце в груди, стоило увидеть значок «онлайн», и все мысли были только о нем. Меня это удивляло и одновременно раздражало. Я даже ненавидеть себя начала за эти чувства. Право слово, какой бред! Мне казалось, я начала навязываться, а он отвечал с неохотой, поэтому старалась перебороть желание писать ему при любом удобном случае и отвечать только на его посылы. Но Влад не переставал мне писать. Не длинные письма, как прежде, а короткие фразы, и то ли из вежливости интересовался моим состоянием, то ли действительно ему было важно это знать. Лисенком теперь называл крайне редко, все сильнее отстраняясь, а тон становился более равнодушным. Однажды и вовсе пропал на целые сутки, которые стали для меня настоящим испытанием на прочность.
Я видела, что он периодически выходил в сеть, но не написал мне ни строчки. У меня начиналась самая настоящая ломка, которую тяжело было перебороть, и я старалась компенсировать переписку с ним общением с другими людьми. В душе у меня все разрывалось на части: глупее я еще никогда себя не чувствовала. Словно малолетка, не выпускала телефон из рук, постоянно проверяя входящие, чтобы снова и снова видеть надпись «был в сети 5 минут назад». Мою дерганность и нервозность заметно было даже на расстоянии нескольких тысяч километров, потому что, появившись в сети, Кира первым делом спросила: «Что с тобой? Что-то случилось?»
«Нет вроде, все нормально», – попыталась соврать я.
«Я тебя не первый год знаю, тебя как будто подменили в последнее время. То истерично ржешь непонятно с чего, то слушаешь какие-то эмо-страдания суицидные. Вы с Андреем расстались?»
«С Андреем все как обычно», – закатила я глаза. Почему-то от одного имени моего парня хотелось поморщиться.
«Тогда что?»
«Я с Владом переспала».
Минута молчания. А я наконец выдохнула, что хоть кому-то смогла об этом маразме рассказать.
«ЧТО?!» – прилетело мне с множеством удивленных смайлов, и я улыбнулась. – «Когда?! Как это случилось?! Он приезжал, что ли?!»
«Нет. Виртуально».
«ЧТО?!» – еще одно восклицание и еще больше удивления. – «Как это? По скайпу своего удава душил, а ты перед ним сиськами трясла?»
«Господи! – закатилась я от смеха. – Откуда в тебе столько пошлости, Кира? Нет! В переписке! Вирт называется».
Снова воцарилось молчание. Видимо, подруга переваривала полученную информацию, а может, и гуглила новомодное слово. Я же снова пересмотрела полученные сообщения, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии письма от Влада.
«Сколько ему лет, говоришь?» – созрела Кира, задавая следующий вопрос.
«Считаешь, только малолетки подобным могут заниматься?»
«Мне кажется, ты слишком серьезно восприняла общение с ним. Это просто игра».
«Я похожа на дурочку?»
«Тогда, я надеюсь, ты понимаешь, что он не бросит все свои дела и не приедет за тобой за тридевять земель?»
«Конечно, понимаю, – написала я, а у самой в груди все сжалось. – Он хорошо провел время и вернулся в реальность».
«Не пишет тебе?»
«Почти нет».
«Может, у него дела какие-то, а ты просто накручиваешь себя?»
«Может», – кисло ответила и не сумела побороть слезы.
