Текст книги "Архипелаг Блуждающих Огней"

Автор книги: Саша Кругосветов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Бухты и проливы архипелага Блуждающих Огней

Как восхитительна была тихая ночь после столь долгого пребывания среди грохота враждебных стихий.

Бухта, окруженная зеленокаменными коническими холмами, получила название бухты Вигвамов – от стоявших здесь нескольких жилищ Фуэгинов. Впрочем, с равным основанием можно было бы так назвать любую бухту по соседству. Вигвамы по форме похожи на копну сена. Сооружение такого вигвама не займет и часу, да и пользуются им всего несколько дней. Рядом с поселком путешественники наблюдали ярко-зеленые от проросших растений кучи старых раковин. В ожидании изменения погоды корабль простоял несколько дней. Путешественники оценили в полной мере, насколько плохой здесь климат: была середина южнополярного лета, и все-таки на холмах ежедневно падал снег, а в долинах шел дождь со снегом. Термометр большей частью показывал около 7°, а по ночам температура падала до 3,5–4,5°. Вследствие постоянной сырости и непогоды, без единого проблеска солнца, климат мог бы показаться даже хуже, чем он есть на самом деле.

Попытки получить хоть какие-то сведения о европейских или американских поселениях, китобоях, путешественниках, миссионерах, так же, как и раньше, не дали результата. В связи с трудностями маневрирования корабля в узких проливах архипелага в условиях порывистого ветра, капитан принял решение двигаться дальше на шлюпках. Ранним утром три вельбота и один ялик с группой из двадцати восьми человек пустились в путь под руководством капитана Александра. После полудня, продвигаясь к берегу по одному из проливов, «флотилия» повстречалась с челноком, в котором находилось несколько Фуэгинов. Это были самые жалкие и убогие создания, каких только можно себе представить. В восточной части архипелага туземцы одеваются в плащи из шкур гуанако, в западной части – в тюленьи шкуры. Здесь же, у племен, живущих посередине, мужчины носят выдровую шкуру или какой-то маленький лоскуток с носовой платок, недостаточный даже, чтобы закрыть спину до поясницы. Эта накладка, стянутая тесемками, передвигается из стороны в сторону в зависимости от того, откуда дует ветер. Те Фуэгины, которых встретили наши путешественники в челноке, были совершенно нагими – и дети, и мужчины, и женщины. Шел сильный дождь, и по их телам струилась дождевая вода, смешиваясь с брызгами, срывающимися с вершин волн.

Когда путешественники разбили на берегу лагерь, к ним подошла женщина, кормившая грудью новорожденного ребенка, и оставалась на месте просто из любопытства, в то время как мокрый снег падал и таял на её обнажённой груди и на теле её голого младенца. Эти жалкие бедняги были каким-то недоростками, их безобразные лица были вымазаны белой краской, кожа грязная и засаленная, волосы спутаны, голоса неблагозвучны, а жесты порывисты. Глядя на таких людей, едва можно поверить, что это – наши близкие, живущие в одном мире с нами.

Ночью эти люди, голые и едва защищенные от ветра и дождя здешнего бурного климата, спят по пять-шесть часов на сырой земле, свернувшись подобно животным. Как только наступит отлив, зимой ли, летом, ночью ли, днем, они должны подниматься, чтобы набрать на камнях моллюсков. Женщины же либо ныряют за морскими ежами, либо терпеливо сидят в своих челноках и волосяными удочками время от времени резким движением вытаскивают мелкую рыбу. Если убьют тюленя или найдут в море гниющий труп кита – это уже праздник. К своей жалкой пинте индейцы присоединяют еще немногочисленные безвкусные ягоды и грибы. Они часто страдают от голода во время непрерывных штормов, которые не позволяют им выходить на своих челноках в море за тюленями, а индейским женщинам – собирать моллюсков на камнях. Тогда несколько мужчин уходят в известные им места, расположенные иногда очень далеко, туда, где в песке закопаны останки погибшего кита. Возвращаются они к родным через несколько дней, неся каждый по большому прямоугольному куску вонючей китовой ворвани, просунув голову через дыру в середине куска, подобно тому, как в Серебряной стране носят пончо (плащи). Старший в семье режет ворвань на тонкие ломтики, жарит их и в полной тишине раздает голодному племени.

Глядя на этих дикарей, невольно спрашиваешь себя: откуда они пришли? Что могло их привлечь? Что заставило целое племя людей покинуть прекрасные северные области, спуститься вдоль Кордильер, изобрести и построить челноки, не употребляемыми племенами Южной Америки, и, наконец, вступить в одну из самых негостеприимных стран на земном шаре? Природа, сделав привычку всемогущей, а результаты её действия наследственными, приспособила Фуэгина к климату и естественным плодам его скудной родины.

Нет, нельзя говорить, что путешествие дарило морякам одни только неприятные впечатления. Корабль «Быстрые паруса» и капитан Александр могли в полной мере оценить не только жестокий нрав, но и чарующую красоту этого края Дымов. Когда маленький флот шлюпок находил уютную бухточку, скрытую окружающими островами, и моряки разбивали палатки и разводили костры, – ничего отраднее этого зрелища нельзя было себе представить. Зеркальная вода бухты с нависшими над скалистым берегом ветвями деревьев, пышные бромелии с тяжелыми гроздьями сладких плодов, неизвестно как попавшие сюда с теплого севера, заросли лавра, коричневого дерева и душистого мирта, шлюпки на якорях, палатки, поддерживаемые скрещенными веслами, дымок над лесистой долиной. Картина тихого уединения нужна иногда отважным сердцам суровых моряков, прошедших закалку во всевозможных морских испытаниях, которые в обилии предоставляют смелым мореплавателям океаны нашей Земли.

При движении шлюпок по каналам в тех частях архипелага, где есть хоть какое-то население, на возвышениях берегов часто вспыхивали огни, как бы в оправдание названия архипелага Блуждающих Огней. Огни зажигались Фуэгинами как для привлечения внимания путешественников, так и для распространения повсюду вести об их появлении. Некоторые туземцы, которые, возможно, никогда не видели белого человека, бежали вдоль берега километры за километрами. Время от времени несколько человек, совершенно голых, с длинными волосами, падающими им на лица, появлялись на краю нависшего утеса и, размахивая над головой палками и подпрыгивая, испускали самые отвратительные вопли. Бежали они с такой скоростью, что временами у них шла носом кровь. Они кричали так громко и говорили так быстро, что рты их покрывались пеной. Тела, как у передравшихся бесноватых, были вымазаны черной, белой и красной краской. Все их общение с моряками состояло из беспрестанного повторения одного только слова. Стар и млад, мужчины и женщины не переставали повторять «яммершунер», что означало «дай мне». Указав почти на все вещи, одну за другой, даже на пуговицы на одежде моряков, и повторив свое любимое слово со всевозможными интонациями, они употребляли его уже без определенного смысла и продолжали твердить свое «яммершунер».

Иногда небольшие семьи Фуэгинов, жившие рядом с местом стоянки моряков, присоединялись к морякам корабля «Быстрых парусов» и располагались вокруг пылающего костра. Моряки были плотно одеты, сидели близко к огню, но им было далеко не тепло. А между тем полуголые дикари, сидящие поодаль, к изумлению путешественников, обливались потом, который ручьями стекал по их лицам. Туземцы выглядели очень довольными и забавно пытались присоединиться к хоровому пению матросов.

Моряки вынесли из этой поездки много новых впечатлений, но ни на йоту не приблизились к цели своего плавания. Капитан Александр повернул «флотилию» обратно к кораблю. Вернувшись в бухту Вигвамов, на корабль «Быстрые паруса», Александр пребывал в раздумьях. Что предпринять дальше? Ему не хотелось возвращаться ни с чем, так и не выполнив просьбу Дола и Зюла.

Джимми Пуговка

Однажды вечером к стоявшему на рейде кораблю тихо подошло каноэ, управляемое невысоким, немолодым уже индейцем. Ему разрешили подняться на борт, и он, ни слова не говоря, отвернувшись, стал торопливо стирать белую краску со своего лица.

– Что ты делаешь, друг мой? – спросил его капитан Александр.

Индеец сконфуженно повернулся и неожиданно обратился к Александру на английском языке:

– Простить меня, сэр. Мне очень стыдно предстать перед Вас в такой виде.

– Ты говоришь по-английски. Кто ты, друг мой, и кто научил тебя английскому языку?

– Я говорить не только английский. Я знать маломало испанский и португальский.

Услышав неожиданную беседу Александра с индейцем, их обступили моряки экипажа «Быстрых парусов».

Суровый, как всегда, Боцман, немного говоривший по-английски, с удивлением смотрел на индейца, и вдруг его осенило:

– А уж не Джимми ли ты, не Джимми ли твое имя?

– Да, зовут меня Джимми, а еще Джемми, а еще Джереми.

– Джимми Пуговка! – захохотал Боцман и так хлопнул индейца по плечу, что тот даже присел, поморщившись от боли. – Джимми Пуговка, – не унимался Боцман. – Вот так встреча через тридцать лет. А помнишь ли ты меня – несмышленого юнгу на корабле капитана Роберта Фицроя?

– Нет. Извинить моя, пожалуйста, за то, что я вас не очень помнить. Капитан Роберт помню, учитель Ричарда помню. А Вас никак вспомнить. Вернее – много-много не помнить, совсем не помнить, извинить моя, пожалуйста. Пройти столько лет, а как вы меня узнать?

– Да я и не узнал тебя вовсе. Догадался. Я подумал, кто из туземцев в этой дыре может говорить по-английски. Да еще понимает немного испанский и португальский. Я и подумал, не Джемми ли это Пуговка – всеобщий любимец. Ты таким и остался – живым и приветливым Джемми. Хотя тогда ты был маленький и кругленький, а сейчас – маленький и совсем худой.

– Ты действительно так хорошо знаешь прославленного, теперь уже адмирала, Роберта Фицроя? – спросил капитан Александр.

– Не только капитан Роберт, но мало-мало и король с королева Англии. Фицрой обучить меня язык, научить одеваться, вести моя правильно за столом, и даже он представить нас сама Английская королева.

– Ты говорил с королевой в таком виде?

– Да нет же, Александр, – сказал Боцман. – Капитан Роберт взял их, четверых молодых людей, отсюда, с островов Блуждающих Огней, одел, отмыл, научил приличным манерам и после двух лет жизни и обучения ремеслам в Англии представил королевской чете в Сент-Джеймском дворце. Но потом отправил сюда – просвещать индейцев. Помог поставить хижины, разбить огороды, дал много вещей и одежды. Ты бы видел, Александр, какой Джемми был франт, как он умел следить за своей одеждой, прической, какие у него были белоснежные перчатки и как у него всегда блестели ботинки – так, что вся команда ему завидовала. А ты бы видел, как искренне он огорчался, когда на его ботинках обнаруживалось хотя бы одно пятнышко.

– Что же, Боцман, он был не один такой?

– Было еще трое: краснокожие парни, которых назвали Лодка Памяти и Йоркский Собор, и девушка, такая застенчивая девушка Фуэгия Корзины.

– Где же они теперь?

– Лодка Памяти заболел в Англии и покинул сей грешный мир, а этих двоих привезли сюда вместе с Джемми. Скажи-ка, весельчак Джемми, где теперь эти твои краснокожие друзья?

– Пожалуйста, не сердиться на моя, милый господин Боцман, но не друзья они моя, совсем-совсем. Йоркский Собор мало-мало старше моя. Еще Англия взять Фуэгия в жены. Они были обручать. О, капитан Александр! Как нас торжественно принимать английская король и королева! Сам Король Вильям Четвертый говорить моя и Собор, спрашивать про погода архипелаг Блуждающий огни и погода Англия. Я сказать, что погода очень похожий, очень похожий, только Англия погода мало-мало теплее. Совсем немного. С Фуэгия беседовать сама Королева Аделаида. Она подарить Фуэгия колечко, шляпка и кошелек с деньгами, чтобы Фуэтия мог покупать новый платье.

А когда я вернуться, взять в жены молодой местный девушка. И Собор уговорить меня с жена навестить его родные места. Мы иметь уже свои лодки. После дневной переход мы найти хорошую бухту и разбить лагерь. Собор совершить большой-большой подлость. Наутро, когда мы с жена проснуться, Собор с Фуэгия уже не быть. Не быть также наши вещи. Мы остаться совсем голый, как нас взять с собой капитан Роберт. Мы их не видеть больше. Собор очень плохая человек. Недобрая человек.

– А где же твоя жена, Джемми? Может, ты приведешь её сюда? – спросил капитан Александр.

– Она ждать меня на берегу, в моей вигвам. Пусть капитан не беспокоиться. Она ни за что пойти сюда. Она быть дожидать меня.

Капитан Александр попросил матросов помочь Джимми помыться, подстричься, дать ему одежду и обувь.

Когда Джимми появился в кают-компании, все ахнули. Он был во фраке с белой рубашкой и белой бабочкой. Волосы его были аккуратно уложены, а начищенные ботинки просто сияли.

Тяжелая жизнь первобытного человека оставила, конечно, на его лице неизгладимые следы. Но когда Джимми Пуговка улыбался, он был само очарование. Оказалось к тому же, что он сохранил хорошие манеры: прекрасно управлялся с ложкой и вилкой и ел так же опрятно, как и прежде.

Джимми Пуговка держал Удачу за руку в тот момент, когда решил навестить корабль капитана Александра. Капитан подарил ему много разной одежды и обуви, стальные инструменты и ножи, ткани, много различных нужных в жизни предметов.

И для капитана Александра это тоже была удачная встреча. Конечно, ни о каких древних сооружениях и кладах Пуговка не знал, но сообщил, где на архипелаге Блуждающих Огней появились белые люди, и сказал, что искать их надо на берегах залива Оошооуа канала Гончей. Эти белые люди могут знать и о Томасе Бриджесе.

Сам-то он, Джимми, Томаса, конечно, знает. И «очень хорошо относиться». «Томас недавно быть здесь, в этих местах. И двоих своих сыновей Джимми отправить с Томасом без страха для обучения на остров Адмирал Кеппел». Но где точно живет сам Томас, он, Джимми Пуговка, не знает. «А белые люди, наверняка, знать. Так что направляйтесь в сторону канала Гончей», – сказал Пуговка. Дальнейший план экспедиции становился понятен.

Со своей обычной доброжелательностью Джимми принес из лодки и подарил экипажу две прекрасные шкурки выдр, а наконечники для копий и стрел, изготовленные собственными руками, – капитану.

Джимми покорил команду корабля веселым нравом и открытым характером. Он допоздна рассказывал морякам о своей натуральной жизни на лоне природы, о том, что у него «слишком много» еды, что ему не холодно, что его родичи – люди очень хорошие, и очень хорошая у него жена, и что он не желает возвращаться в Англию.

– Как ты можешь жить в таком холоде, под дождем и снегом, почти без одежды? – спросил Александр.

– Твой лицо, капитан, тоже жить без одежда и не бояться холод. Весь мой тело – как твой лицо, – хохотал Джимми, и капитан Александр – вместе с ним.

– Что стало с твоим учителем, миссионером Ричардом Мэттьюсом?

– Индейцы обижать его, отнять весь одежда. Учитель Ричарда пришлось вернуться в Англия. Меня интересовать капитан Роберт. Пуговка много-много уважать его.

– Капитан Роберт Фицрой – великий человек, – сказал капитан Александр. – Он первый исследовал ваши земли. Первый научился предсказывать погоду и создал в Англии специальную службу прогноза погоды. Возможно, тебе доведется побывать в краю Большой Ноги. Там есть недоступная, покрытая снегом вершина. Ни один человек не может её покорить, никто не может подняться по её отвесным гранитным стенам. Именем Роберта Фицроя названа эта гора – именем необыкновенного человека, всю свою жизнь достигавшего того, что все считали недостижимым.

– О, капитан Роберт всегда быть много-много великий человек. Пуговка хотеть узнать молодой натуралист Чарли. Пуговка помнить Чарли. Чарли всегда быть плохо-плохо, когда штормить, когда качать. Пуговка всегда жалеть Чарли. Бедный, бедный малый.

– Ты правильно сказал, Джемми. На корабле капитана Роберта Фицроя путешествовал молодой натуралист Чарли. Теперь это всемирно известный ученый сэр Чарльз Дарвин. Он первым догадался и рассказал нам, как за миллионы лет развития из обезьяны в конце

концов получился современный человек. А книгу свою он назвал «Теория эволюции».

Настала пора расставаться с Джимми. Несмотря на поздний вечер, капитан Александр решил не терять ни минуты и немедленно отправиться к каналу Гончей. Моряки вручали Джимми подарки, и каждый человек на борту был искренне огорчен, пожимая ему руку в последний раз. Александр с минуту постоял с Джимми на прощанье. Капитану показалось, что лежащая между ними пропасть веков не так уж очевидна. Тем временем матросы начали поднимать якорь.

Жена Джимми, наблюдавшая за кораблем с берега, решила, что моряки увозят с собой ее мужа, и стала отчаянно кричать, убивалась она до тех пор, пока не увидела, что Джимми, цел и невредим, спускается в свой челнок.

Вернувшись на берег, Джимми развел большой костер – приветственный сигнал своим старым-новым друзьям. Взвился дымок, как бы посылая последнее и долгое «прости». Корабль поднял паруса и, превратившись в огромную белокрылую птицу, направился к выходу из бухты. Моряки махали Джимми руками и платками. Они искренне надеялись, что, возможно, когда-нибудь потерпевший кораблекрушение моряк найдет приют у потомков Джимми Пуговки и его племени. И тогда капитан Фицрой будет вознагражден за те великодушные усилия, которые он предпринимал ради спасения несчастных, как он считал, Фуэгинов.

Канал Гончей

Корабль «Быстрые паруса» двигался в проливе Понсонби по направлению к каналу Гончей. Канал Гончей, открытый Р. Фицроем тогда, когда он был еще капитаном, а не адмиралом, пересекает южную часть архипелага Блуждающих Огней с запада на восток. Посредине к нему примыкает с юга под прямым углом извилистый проход пролива Понсонби. Миновав Понсонби и достигнув входа в канал Гончей, капитан Александр поставил свой корабль на стоянку в Тихой бухте. Канал Гончей, ограниченный с обеих сторон цепями гор, тянется на двести километров, почти не меняясь по ширине в четыре километра, или около того. Он до того прям, что если смотреть вдоль него к линии горизонта, он не исчезает за поворотом, а уходит все дальше и дальше и как бы исчезает, становясь почти неразличимым.

Моряки восхищались красотой пейзажа, который приобретал на канале Гончей особый величавый характер. Горы поднимались до тысячеметровой высоты и заканчивались заостренными зубчатыми вершинами. По склонам гор ровно и горизонтально проходила черта, по которой, словно верхняя граница тины на взморье, заканчивалась лесная полоса.

Отряд матросов на нескольких шлюпках, во главе с капитаном Александром, высадился на берегу канала Гончей, чтобы отдохнуть, пополнить запасы воды и дров, а запасы камбуза – охотничьими трофеями. Матросы вытащили шлюпки на берег и разбили лагерь. День выдался жаркий, и солнце, на удивление, так пекло, что обжигало кожу моряков, отвыкшую от внимания небесного светила. Вид с середины канала Гончей был чудесным: куда ни глянь – вправо ли, влево ли – ничто не заслоняло двух точек на горизонте, на западе и на востоке, где длинный, прорезающий горы водный рукав терялся из виду. Это быта, безусловно, морская протока, соединяющая два океана, чему свидетельством были и сильное течение, и неизменная соленость воды, и достаточная глубина на всем протяжении канала.

Словно в подтверждение этому вдалеке показались два чудовища – два громадных кита-кашалота, вероятно, самец и самка. Они медленно плыли друг за другом вдоль берега, выбрасывая ноздрями фонтаны воды. Киты беспечно приближались к лагерю путешественников, видимо, не замечая людей и палаток, скрытых нависающими над водой деревьями.

– Тише, тише, друзья мои, – сказал капитан Александр. – Не спугните этих красавцев, пусть они спокойно продолжают свой путь.

Молодой морячок, забравшийся на дерево, чтобы лучше наблюдать за приближением китов, вдруг заметил, что кит, плывший первым, был не черным, не синим и не серым, а белым. Конечно, это был Моби Дик. Вот так неожиданная встреча! Капитан Александр взял рупор и, приблизив его к водной поверхности, чтобы звук лучше распространялся по воде, запел протяжные китовые песни, прерывая их легким скрежетом и пощелкиванием.

Кит, плывший первым, остановился, приподнял над водой массивную голову:

– Кто зовет Моби Дика, кто может знать его в этих забытых богом краях?

Киты продолжали медленно продвигаться вдоль берега, и вот деревья открылись, и они увидели корабль, покачивающийся, словно лебедь, в уютной бухте, лагерь, разбитый неподалеку матросами, дымок небольшого костра. А вот и знакомая фигура капитана Александра, стоящего с рупором у самой кромки прибоя.

– Это ты, капитан? Откуда ты взялся?

– Как всегда, странствую, пришел сюда на «Быстрых парусах». А как ты живешь, и что тебя занесло сюда, старина, в эти негостеприимные моря и проливы?

– Живу неплохо. С тех пор как ты договорился с китобоями не трогать кашалотов, море стало безопасным. Я подумал, почему бы тебе, Моби Дик, не вернуться к нормальной жизни? И теперь я не один. Разве ты не видишь, Александр? Это подруга моя, Анита, Анита Грэй. Посмотри, какая красавица. У меня началась новая жизнь. Мы с Анитой решили уплыть подальше, туда, где нас не побеспокоят ни киты-родственники, ни морские чудовища, ни люди на кораблях и шлюпках. Это наше свадебное путешествие.

– Поздравляю тебя, дружище. И тебя, Анита, тоже поздравляю. Можешь быть уверена: кит, которого ты выбрала, Моби Дик, самый благородный и могучий из всех известных мне китов. С ним ты будешь чувствовать себя в полной безопасности. Он никому не позволит обидеть свою подругу.

Капитан Александр и его команда были очень рады встрече с Моби Диком и Анитой Грэй. Все сочли, что встреча с китами у ворот канала Гончей – хорошее предзнаменование, означающее, что здесь их экспедицию ждет успех.

Радости же китов не было предела: они ревели, щелкали, свистели, беспрестанно били по воде хвостами и с шумом выбрасывали фонтаны воды, ниспадающие гигантскими папоротниками. Кашалоты выскакивали из воды вертикально вверх до самых хвостовых плавников и потом падали боком, высоко разбрызгивая воду, с грохотом, напоминающим далекий залп пушек морского корабля.

Прощаясь, Моби Дик пожелал Александру успешного продолжения экспедиции, а капитан Александр пожелал симпатичным китам, чтобы у них поскорее появились маленькие Дики и Аниты и чтобы их род продолжился.

Киты уплыли, и капитан Александр до глубокой ночи сидел на берегу, вспоминая Моби Дика. Слушал тихое шуршание волн по гальке, смотрел вдоль освещенных луной берегов канала Гончей и ошущал удивительную торжественность этого пейзажа. С особой ясностью он сознавал в этот момент, в каком отдаленном уголке мира находится. Все способствовало этому – безмолвие ночи нарушалось только мирным плеском волн, тяжелым дыханием моряков в палатках, иногда криком ночной птицы. Лишь изредка лай собаки где-то вдалеке напоминал, что и в этом краю тоже живут люди.

В приподнятом настроении путешественники продолжают свой путь по каналу Гончей. Виды, открывающиеся путникам, становятся все грандиознее. Высокие горы на северном берегу мощной цепью уходят все дальше и дальше, образуя становой хребет, гранитный стержень целого континента. Пики гор поднимаются до двух и более тысяч метров, подпирая небесный свод могучими вершинами. Их склоны и обрывы покрыты сверкающим панцирем вечных снегов, при таянии которых многочисленные водопады сбрасывают свои воды через зелено-бурую листву леса вниз, в узкий канал. Великолепные ледники голубоватой лавой стекают местами до самой воды.

Путешественники спустили шлюпки и вместе с капитаном Александром высадились на южном берегу канала, чтобы полюбоваться величественной панорамой, а Штурман, по приказу капитана, отвел корабль на стоянку в безопасную бухту, подальше от блистательной красоты грозных ледников. Путешественники дали название этому участку канала – Авеню ледников, а ледяные потоки, спускающиеся с гор и напоминающие ледники Альп, получили названия: ледник Германия, ледник Франция, ледник Италия, ледник Швейцария.

Расщелины ледников как бы светятся изнутри неземным голубым сиянием. Замерзшие Ниагары льда ничуть не менее красивы, чем каскады падающей воды. Их бериллиевая голубизна выгодно контрастирует с мертвой сероватой белизной снеговых просторов наверху. От ледников отрываются и падают в воду ледяные обломки и уплывают по каналу дальше. Канал с льдинами и айсбергами представляет некое подобие Ледовитого океана. Зачарованные этой северной кантатой путешественники, которым хочется дождаться падения в воду обломков льда, забывают, что они беспечно расположились совсем недалеко от высокого стадвадцатиметрового отвесного ледяного обрыва. Их шлюпки кажутся ничтожными скорлупками у подножья ледяного великана.

Неизвестно откуда доносится шум и скрежет. С грохотом отрывается и летит вниз огромная глыба. Пятиметровая волна, полупрозрачная, гладкая, отполированная, без пены, поднимается над такой же гладкой поверхностью канала. Даже столь опытные моряки никогда ранее не видели ничего подобного. Как завороженные, смотрят они на неестественно плавные очертания высокой волны, бесшумно бегущей в сторону места их стоянки. Капитан первым догадывается об опасности быть разбитыми вдребезги, которая грозит их шлюпкам, лежащим на берегу в прибрежной полосе. А ведь в них находится много провизии и оружия. И без лодок путешественники не смогут вернуться к своему кораблю.

Капитан метнулся к шлюпкам и оттащил одну из них подальше от берега. Матросы, очнувшись от оцепенения, мчатся вслед за ним к другим лодкам, но не успевают – их настигает и захлестывает водяной поток. Некоторых сбивает с ног и несет по стиральной доске из гладких камней. Пораженные видением необычной волны, матросы никак не могут прийти в себя. Растерявшись и словно утратив, казалось бы, навсегда вошедшие в их кровь и плоть навыки борьбы со стихией, как маленькие дети, беспомощно барахтаются они в полосе прибоя, в поисках опоры хватают руками песок и гальку. Волна несколько раз поднимает и опускает шлюпки, ударяя их килем о песчаный берег. К счастью, все заканчивается благополучно. Матросы отделались ушибами и легким испугом, лодки же не получили видимых повреждений. Внимательно разглядывает капитан изрядно потрепанных и обескураженных участников этого «морского сражения».

– Не огорчайтесь, друзья мои. Поверьте, именно сейчас вы выглядите как настоящие морские волки, – со смехом говорит им Александр.

Впоследствии, по возвращении на корабль, и само это происшествие, и попавшие в смешное положение незадачливые матросы долго еще были предметом обсуждений, веселых насмешек, шуток и дружного смеха всей команды.