Текст книги "Кальпа"
Автор книги: Саша Барбарисочкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
На следующий день я в перерыв сам подошёл к Ире и предложил ей сходить в кино. Она отказалась и вдруг сообщила удивительную новость:
– Мама посоветовала мне, чтобы я предложила тебе погостить у нас. Чтобы мы могли друг к другу присмотреться, но я сомневаюсь – стоит ли?
– А в чём проблема? – осторожно спросил я.
– Во-первых, все подружки считают, что ты только квартиры и добиваешься. А во-вторых, мне кажется, что ты, поселившись у нас дома, тут же попытаешься меня изнасиловать, чтобы заставить меня выйти за себя замуж!
Принялся её разубеждать, что ничего противоправного я делать не собираюсь, да и жить мы можем на съёмной квартире, а не у них. Минут пять она выслушивала мои горячие речи, а затем, взяв с меня клятву, что я не стану её насиловать, смилостивилась:
– Хорошо, собери самые необходимые вещи и сегодня приезжай. Из общежития не выписывайся, если я увижу, что ты станешь пьянствовать с Ромой, тут же вернёшься обратно. Дальше. Ко мне в комнату тебе заходить нельзя, приставать ко мне с поцелуями и хватать меня своими граблями – тоже! Мы пока что только друзья и никак не больше, понятно?
Когда я пообещал выполнять все перечисленные правила и требования, она развернулась и ушла, не попрощавшись. Я не стал долго раздумывать, а сразу направился в общежитие собирать вещи. Все перечисленные Ирой ограничения меня не слишком удивили, так как в тот момент меня больше увлекала другая мысль. Ведь теперь я смогу каждую ночь навещать Люду, так как только её комната выходит в общий зал, куда они меня собрались поселить. Хотя, приказной тон разговора меня несколько покоробил.
Когда я приехал к Ире домой, она сама открыла мне дверь, провела в большую комнату, показала, куда сложить вещи и взяла с меня деньги в «общий котёл» на продукты питания. Рассказала про мои домашние обязанности и тут же заставила вымыть во всей квартире полы. Потом разрешила мне сходить в душ и посадила кормить ужином. Я попытался поговорить с ней про учёбу, но она отвечала односложно и невпопад. Не успели мы доесть, как домой вернулась Людмила Николаевна – именно так мне Ира и приказала её называть. За ужином Люда рассказала нам, что у неё сегодня происходило на работе. Ира хотела помыть посуду, но мать её отпустила. Она ушла в свою комнату, а мы с Людой, как и в прошлый раз, опять занялись грязной посудой вдвоём.
Закончив, мы зашли в большую комнату, она включила телевизор и шепнула:
– Пошли ко мне, Вика с Ромой задерживаются, а Ира телевизор не смотрит. У нас есть полтора часа. Только когда у меня начнётся оргазм, ты мне рот зажимай, чтобы никого не напугать, а то я буду кричать – знаю, что не удержусь.
Я так и поступил – мне даже понравилось, так как Люда, кончая, приятно покусывала меня за ладонь. Через час мы уже привели себя в порядок, вышли из её комнаты и сели на диван перед телевизором. Говорить ничего не хотелось, она прижалась ко мне, положила голову мне на плечо и тоже молчала. Меня всего переполняло счастье, наверное, такие же чувства испытывала она, мне, по крайней мере, именно так и показалось.
Через полчаса пришли Вика с пьяным Ромой, мы с ними поздоровались, и пошли спать по своим комнатам. Я разобрал себе постель и долго не мог уснуть – настолько сильно меня переполняло счастье, что у меня наконец-то началась регулярная половая жизнь. А под утро я проснулся ни свет ни заря, прошёл к Люде на кровать и мы ещё раз трахнулись. Она не возражала, даже наоборот, сказала, что ждала меня.
Утром мы с Ирой вместе поехали в институт, но она со мной не очень хотела разговаривать. Я долго у неё выпытывал: почему она на меня дуется, и с удивлением услышал:
– Ты вчера вечером даже не зашёл пожелать мне спокойной ночи!
– Так ты же сама сказала, чтобы я не смел заходить в твою комнату?
– Не оправдывайся, я думаю, что девочки оказались правы. Тебя интересует только наша квартира. Я же вижу, как ты перед моей мамой лебезишь, чтобы она тебя не выставила за порог!
Предложил ей сходить сегодня погулять или в кино, но она отказалась. Не зная, каким образом улучшить между нами отношения, я решил оставить всё, как есть.
Почти неделю мы с ней не разговаривали, даже ездили в институт и обратно раздельно, а дома обменивались лишь самыми необходимыми бытовыми фразами. Но мне-то на её демарши начхать хотелось, так как у меня на сексуальном фронте с Людой, всё обстояло просто великолепно! Мы с ней совокуплялись при первой же возможности, вечером и под утро я приходил к ней, а ещё иногда и ночью мы встречались то у меня на диване, то у неё на кровати. А когда Ире требовалось ехать к первой паре, а мне ко второй, мы с Людой, оставшись вдвоём, занимались исследованием наших интимных мест. И ещё она меня учила новым способам удовлетворять друг друга.
В один из таких дней я попросил Люду рассказать про всех своих мужиков. Она долго отказывалась, но я продолжал настаивать, и только, взяв с меня слово, что не стану пересказывать дочерям ничего из услышанного, она принялась вспоминать. Честно признаюсь, я откровенно лежал и тащился от удовольствия, так как она при этом ещё и легонько дрочила мне член, а в особо экспрессивных частях рассказа им артикулировала, как дирижёрской палочкой!
Если опустить массу незначительных подробностей и девичьих переживаний, то выходило, что нормальный любовник до меня у неё имелся только один – бывший её непосредственный начальник и главный бухгалтер завода, где она раньше работала. Как только она распределилась после института, он сразу положил на молодую девчонку глаз. Но сначала она не давала ему вообще, и только когда стала получать удовольствие от секса со своим мужем, отдалась и ему. Люда удивила меня признанием, что если бы могла переиграть, то после распределения на завод, отдалась бы ему сразу и вышла за него замуж – настолько он ей нравился. Ведь он ей с самого начала предлагал, что разведётся с женой и возьмёт её, но она испугалась – как это так, разбивать семью? И после смерти Толи он снова предлагал, но она опять побоялась. В конце восьмидесятых его прямо на работе хватил инфаркт, а через три года и завод прекратил своё существование. Но всё же, незадолго до смерти, он успел ей помочь – подсказал, какие надо собрать справки о больных родственниках и кого из них прописать, чтобы без очереди получить четырёхкомнатную квартиру. Ей даже не потребовалось никаких липовых документов покупать – хватило реальных.
Потом Люда около тридцати раз пробовала найти себе любовника, но никто не устроил её полностью: то не удовлетворял сексуально, то, как человек, – полное убожество, то больной, то с психическими расстройствами. И она ещё продолжала находиться в поиске, как вдруг, с её слов, «на неё неожиданно свалился я вот с таким хером». И теперь, пока я её не брошу, она решила свои поиски прекратить навсегда. Последнюю фразу я не совсем понял, но, думаю, что она так намекнула, что решила обосноваться на моём хую надолго и всерьёз! Надо сказать, что и меня такой подход тоже полностью устраивал.
И когда я решил, что «вечер откровений» закончен, она вдруг потребовала рассказать и о моих сексуальных похождениях. Истории про то, как мы с девочками показывали «письки» в детском саду, и как я подглядывал за бабами на реке, она восприняла спокойно. Но зато, когда краснея, я рассказал про школьную уборщицу, она смеялась минут десять, регулярно повторяя: «Нет, какая прелесть»!
Рома каждый день напивался вдрызг – если Вика не приводила его пьяным из гостей, то он пил дома, уговаривая меня составить ему компанию. Но, помня об Ириных угрозах, я ему всё время отказывал, ссылаясь на аллергию.
После недели молчанки Ира вдруг подошла ко мне после занятий, и мы вместе поехали домой, как ни в чём не бывало. А после ужина она сама пригласила меня к себе в комнату – в первый раз за всё время! Усадила меня рядом с собой на диван, и мы вместе стали заниматься английским. Когда Люда пришла с работы, удивилась такой перемене, но ничего не сказала. Закончив занятия и пожелав Ире спокойной ночи, я отправился к себе на диван в большую комнату.
Дождавшись, когда все угомонятся, перебрался в соседнюю комнату в постель к Люде. Но когда я начал её целовать, вдруг почувствовал на лице солёную влагу, поэтому спросил:
– Ты плакала, что случилось?
– Не обращай внимания, всё хорошо. Просто представила, что когда ты возьмёшь в жёны Иру, то меня бросишь и забудешь.
Я попытался её утешить, обещая, что наша с ней любовь не закончится, и я стану трахать их обоих. Она начала возмущаться, что такое невозможно в принципе, но когда я раздвинул ей ноги и воткнул член, все аргументы у неё закончились. Ночью она пришла ко мне ещё раз, а под утро я к ней. В институт с Ирой я поехал умиротворённый и довольный, как кот!
В автобус набилось довольно много людей, и Ира вдруг спросила меня:
– А почему ты от меня отстраняешься, словно брезгуешь ко мне прижиматься?
Я удивился формулировке и противоречивости требований: то «грабли не распускай», то «почему не прижимаешься»?
– Стараюсь сдержать напор толпы, чтобы тебя не раздавили.
– Не надо. Лучше обними меня.
Повиновавшись, я почувствовал, как мой член прижался к её животику, и сразу перспектива затащить желанную Иру в постель превратилась из отдалённо-туманной в животрепещущую. По-крайней мере, мой член отреагировал именно так, но Ира меня быстро охладила, сунув кулак мне под рёбра и прошептав:
– Веди себя прилично!
– Да я тут не причём, обычные рефлексы.
– Тихо! Не ори на весь автобус.
В тот же день после занятий – а в тот раз они у нас закончились одновременно – она согласилась пойти со мной погулять в парк возле их дома. Мы прошлись по аллеям, и вдруг она направилась к той самой лавочке, где я первый раз натянул Люду. Заподозрив неладное, я удивлённо спросил:
– Ты куда?
– Это наша с мамой любимая скамейка. Она всё детство водила меня сюда гулять. Садись, что стоишь столбом?
Облегчённо вздохнув, что никакого разоблачения не планировалось, я присел рядом и пододвинулся к ней вплотную, она не возражала.
– Ты всю неделю не пил с Ромкой, да и сам тоже не прикладывался. Значит, не алкаш, и не всё у нас потеряно. Поэтому можешь потрогать меня за грудь.
Я попытался просунуть руку ей за воротник, чтобы добраться до грудок, но она на меня зашипела:
– Куда холодными руками за пазуху? Сдурел?
– А хоть куртку расстегнуть можно?
Она вжикнула молнией, и я взялся за вожделенную юную сиську. Она оказалась маленькой, твёрдой, а ещё я почувствовал, что Ира ходила без бюстгальтера. Прощупать сосок мне мешала толстая вязаная кофта.
– Больно же так! Не щиплись!
Я «ослабил хватку», наклонился к милому личику и поцеловал Иру в губы. Она не возражала, и поцелуй у нас затянулся минуты на три. А оторвавшись от меня, она вдруг сделала странный вывод:
– Целуешься классно, значит, жигало ты первостатейный. Сколько женщин у тебя до меня имелось?
– Вовсе нет, у нас с тобой всё само собой хорошо получается, – рассказал бы я ей, кто меня совсем недавно учил целоваться, но ведь нельзя! – А с женщиной у меня только один раз и получилось всего!
К сожалению, я оказался не готов к такому разговору и явно ляпнул не то, поэтому Ира тут же встала «в стойку» и принялась выпытывать:
– Кто она? Я её знаю? Она с нами в институте учится? И что означает «только один раз»? Целовался, или ещё больше? Если так, то пока не принесёшь справку из венерического диспансера, можешь убираться в общежитие!
Мне пришлось врать напропалую, на ходу придумывая небылицы, так как только сейчас я осознал, что рассказывать ей про секс с уборщицей за три рубля ни в коем случае нельзя!
– Целовался я ещё в школе с тёткой моего друга.
– Так ты ещё и со старухами целуешься?
Она с силой вынула мою руку у себя из-за пазухи и рывком застегнула молнию.
– Какие старухи? Мне семнадцать, а ей двадцать три. Я ей в разговоре случайно пожаловался, когда она стала меня расспрашивать про наших девчонок. Спросила у меня: какие у нас с её братом успехи у противоположного пола. Я и сказал, что они смотреть не хотят в нашу сторону, говорят, что мы даже целоваться не умеем. И тогда она ради смеха предложила научить меня, вот и всё.
– И чему она тебя учила?
Тут я немного расслабился и стал пересказывать замечания, которые недавно мне делала Люда:
– Что губы слишком сильно напрягаю, а надо их расслаблять. Стараться не слюнявить её, и что, когда целуешься, не надо сжимать девушке шею.
– Так ты её ещё и придушить хотел? А за грудь её лапал? Она у неё больше моей?
– Нет, за грудь не трогал, даже не пытался. А за шею взял её неосознанно, случайно.
– Понятно, значит, шею от тебя мне надо беречь. Ладно, пойдём домой, а то холодно.
Ночью я рассказал Люде о нашем разговоре в парке, она меня внимательно выслушала и попросила:
– Не торопи события, пусть всё своим чередом двигается.
Мы перешли к нашим ежедневным сексуальным играм и больше к вопросу развития моих отношений с Ирой не возвращались.
С Ирой мы продолжали гулять, ходить в кино, вместе делать домашние задания и контрольные. Иногда мы целовались, ещё реже она давала себя щупать. По-крайней мере, за голую сиську я подержал её только один раз в течение одной секунды, и то сразу схлопотал по морде.
Недели через две после нашего первого поцелуя с Ирой, меня в коридоре встретила её сестра Вика. Я как раз вышел в домашнем халате из душа после бурного секса с Людой, и встретил её. Она взяла меня за рукав халата и потянула вслед за собой:
– Пойдём, поможешь мне.
Без всякой задней мысли я зашёл к ним. Свет в комнате оказался выключенным, но на столе горел ночник, окрашивая комнату неярким красным светом. Я увидел расстеленную двуспальную кровать, на которой, громко похрапывая, спал Рома. Вика закрыла дверь изнутри на ключ, подошла ко мне, скинула халат и оказалась полностью голой.
– Ты говорила, что тебе помочь надо, – мой голос предательски задрожал.
– Да, трахни меня.
– Да ты что? Зачем тебе так рисковать? Сейчас Рома проснётся и убьёт тебя! Одевайся! Ты же замужем!
– Вон оно, моё «замужем» валяется, ни на что не способное. И так каждый день. Я уже и не помню, когда он последний раз меня натягивал. Поначалу ведь радовалась, что он в предприниматели пошёл, а в итоге весь его бизнес вон во что превратился.
– Не могу я так сразу. И потом, я же, вроде как, жених твоей сестры.
– Если не хочешь сразу, то начинай постепенно – поласкай меня, поцелуй, погладь. А насчёт своих моральных принципов можешь мне сказки не рассказывать. Я же знаю, что ты нашу мать трахаешь. Только наивная Ирочка ничего не замечает, но ей простительно, она же совсем ещё девчонка. А я женщина тёртая, хоть мне только двадцать один. Ну же, начинай, или ты предпочитаешь, чтобы я тебя сама трахнула?
Она залезла мне под полу халата и ухватилась за начавший вставать член. Умело подрочив, она быстро довела его до стоячего положения. Я скинул с себя халат и нежно взял её за грудь.
– Да, умеешь с женщинами обращаться, – хрипло сказала она. – И инструмент у тебя подходящего размера. Пошли на кровать.
– Как, там же Рома спит?
– Да его сейчас, даже если доской с гвоздями по морде бить, то не добудишься. Воткни мне поглубже и спускай, не вынимая. Мне так больше всего нравится.
– А ты не забеременеешь? – засомневался я.
– Не бойся, когда в меня нельзя кончать, я скажу.
Она легла на спину вплотную к Роме, подняла ноги выше головы и поманила меня пальчиком. Не в силах больше строить из себя праведника, я лёг на неё сверху, аккуратно засунул (попал с первого раза – вот что значит тренировки), несколько раз медленно вынул и опять вогнал на самую глубину, а когда под членом захлюпали любовные соки, «включил четвёртую передачу». Ромина голова болталась в двадцати сантиметрах от моего левого уха и чему-то блаженно улыбалась. Как мне показалось, он даже храпеть перестал, а я молотил Викусю вгоняя в неё член до самого основания. Почувствовав, как она напряглась и задёргалась подо мной, перестал сдерживаться и тоже выстрелил!
Минут десять полежав, я встал с кровати и начал искать в полутьме свой халат.
– Какой же кайф! – пролепетала Вика. – Приходи трахать меня, когда захочешь, я всегда твоя. Извини, провожать не пойду, не хочу расплескать то, что ты в меня вылил.
В тот раз я ночью к Люде не пошёл, но зато очень приятно «отметился» у неё утром. Трахать двух женщин подряд мне понравилось прямо-таки до безумия, ведь я получил не просто двойное удовольствие, а настоящее наслаждение в квадрате! И плевать на то, что одна из них мать, а другая дочь. Главное, что обе не просто дают мне, а ждут не дождутся, когда я им впердолю!
На следующий вечер я опять трахнул Люду и, пожелав ей спокойной ночи, якобы направился в душ, а сам, не споласкиваясь, с мокрым от любовных соков членом, напрямую пошёл к Вике. Она меня уже ждала вся радостная и с набухшими от предвкушения половыми губами. Я в неё вошёл, и любовные соки двух женщин смешались на моём члене, доставив мне несказанное удовлетворение – не столько моральное сколько физическое. И описать словами чувства, переполнявшие меня, невозможно, так же, как невозможно передать вкус фруктового салата, в котором есть и груши, и ананасы, и черешни, и ещё много чего.
Мои взаимоотношения с Ирой продолжали развиваться по самому глупому сценарию. Как только я начинал любые действия, чтобы углубить наши интимные отношения, так она от меня отстранялась, обижалась и дулась. И, наоборот, когда я переставал её замечать, она какое-то время «выдерживала марку», а затем делала даже большие шаги мне навстречу, чем я просил в прошлый раз. К Новому Году она уже разрешала трогать и целовать её голую грудь. Сисечки у неё оказались небольшие, размером с грецкий орех, и почти такие же твёрдые, словно внутри них скрывались напряжённые мышцы. Ореолы узкие, светло-розовые, соски маленькие, почти не выступающие за край полушарий – поэтому я их не смог нащупать тогда в парке. И когда я наконец-то до них добрался, то понял, что после охрененных Викиных и внушительных Людмилиных сисек, они меня почти не заводят. Слишком маленькие, излишне твёрдые, да и ответной реакции на ласки не демонстрируют. Но я надеялся, что они у неё через годик-другой ещё вырастут и сформируются.
На мой день рождения она мне позволила одним глазком глянуть на себя в голом виде, попросив принести ей в ванную чистые трусики. И то, я думаю, что у неё получилось всё случайно. Потому что, когда я дёрнулся к ней зайти, она вытолкала меня, закрыла дверь и потом больше ни разу голышом не показывалась.
На двадцать третье февраля Ира весь день заставляла меня исполнять свои капризы (хоть праздник формально мужским считается), а вечером вдруг решила меня осчастливить оральным сексом. Во время ужина она для храбрости выпила, потом завела меня к себе в комнату и прочитала лекцию, что у мужчин в организме скапливаются жидкости, и их вредно оставлять внутри! А дальше, со всей торжественностью, объявила, что решила спасти меня от вредных накоплений. Посадив меня на кровать и нашлёпав по рукам, чтобы я их не распускал и вообще не смел к ней прикасаться, она аккуратно, двумя пальчиками вынула из-под халата мой член и взялась неумело его сосать. Я пытался объяснять ей, что не надо касаться открытой головки зубами, так как мне больно. Но её мои просьбы только возмущали: как я смею, она пошла на великую жертву, а её не оценили? Но когда процесс наладился, я стал заводиться и минут через пять кончил. Не могу сказать, что из меня вылилось много спермы (ведь большую её часть я регулярно спускал Люде и Вике), но поток выстрелил, как всегда, сильно. Уж не знаю почему – то ли ей не понравился вкус, то ли струя пощекотала нёбо, то ли я, кончая, сунул ей в рот слишком глубоко, но одновременно с моим оргазмом Иру чуть не вырвало. Она с омерзением выплюнула сперму на меня, убежала в ванную и надолго там закрылась. Оттерев с халата последствия неудачного минета, я несколько раз подходил к двери и стучался, в робкой надежде, что она меня пустит – мне ведь тоже требовалось помыться, но она мне даже не отвечала. Наплевав на приличия, я помыл член на кухне в раковине, вытер налившуюся на пол воду и сел ждать Иру.
Выйдя из ванной, она первым делом набросилась на меня с обвинениями:
– Зачем ты так сделал?
– У меня произошёл естественный процесс семяизвержения и ничего больше.
– Нет, ты специально тыкал так, чтобы меня стошнило! Не оправдывайся! Я с тобой не разговариваю, иди отсюда, и ко мне в комнату больше заходить не смей!
Я развернулся, сходил в душ, уже нормально помылся и пошёл в койку к Люде, а оттуда прямиком к Вике. Как оказалось, обе моих любовницы слышали наш скандал и меня пожалели, побаловав хорошим оральным сексом.
Шесть дней мы с Ирой не разговаривали, а на седьмой подали заявление в ЗАГС, естественно, по её инициативе. Нам сразу назначили дату бракосочетания на середину мая, а раньше никак. Правда, сначала Ира стребовала с меня клятву, что я никогда в жизни не стану заставлять её брать член в рот. Можно подумать, что в тот, первый раз я выступал инициатором, но объяснять ей ничего не хотелось. Все её формальные требования для меня тогда казались такими незначительными и второстепенными, по сравнению с открывающейся головокружительной перспективой: трахать девушку своей мечты, что я не обращал на них внимания. Чтобы начать нормальную половую жизнь с моей Ирочкой я тогда мог давать любые клятвы и обещания, исполнять все её прихоти и капризы. И хоть в то время у меня продолжались два параллельных романа, но я всё равно воспринимал их, как что-то временное, вынужденное, чтобы перекантоваться до начала настоящего счастья.
Но и после того, как мы стали официальными женихом и невестой, в нашей жизни ничего не поменялось. Мы так же ездили в институт, делали «уроки», занимались домашними делами, изредка она мне позволяла кое-какие вольности. Например, погладить ей ножки, но не выше, чем до середины бедра, а то «там щекотно». Я так же ночевал в большой комнате, трахался с Людой и Викой, и все мои попытки расширить нашу с Ирой интимную жизнь, приводили только к очередным обидам. Так прошло два месяца, и приблизился день нашего официального бракосочетания.
Про свадьбу рассказывать не хочется – мне всегда не нравились шумные посиделки с пьянкой, дракой и замшелыми традициями. Я всегда считал, что когда два человека собираются жить вместе, то не надо никому лезть их личное дело. Поэтому мне хотелось тихо съездить с Ирой в ЗАГС, оттуда в кафе, посидеть там пару часиков с самыми близкими родственниками, и на сей мажорной ноте завершить официальную часть церемонии, но меня никто не поддержал. Откуда-то нарисовалась Ирина тётушка, взяла всю инициативу в свои руки, и в итоге гостей набралось больше пятидесяти человек только со стороны невесты.
В пятницу вечером в нашу четырёхкомнатную квартиру прибыло ещё пятнадцать человек родственников. Ко мне на диван положили двенадцатилетнего пацана, который всю ночь ворочался и брыкался, кто-то из гостей ночевал в комнатах Люды и Иры, потеснив хозяек. А остальные заняли всё свободное пространство на полу так, что в туалет приходилось ходить, переступая через спящих. С моей стороны приехали мои родители и старший брат с женой. Они поселились в гостинице – им Вика устроила четырёхместный номер с хорошей скидкой.
В субботу с утра мы поехали в ЗАГС, потом на гуляния, а вечером в столовую на банкет. Нас заставляли целоваться под крики: «Горько», потом украли у невесты туфлю, кто-то из неё пил шампанское и уронил в салат. Тамада устраивал пошлые конкурсы, например, мужикам требовалось донести сырое яйцо, зажав его между ляжек, и не раздавить. В общем, народ развлекался, как мог. Первая брачная ночь у меня прошла в постели с Ирой. Но она легла спать в пижаме, до тела не допустила и всю ночь отпихивала меня к краю кровати. В воскресенье дурдом с пьянкой и игрищами повторился, но, к моему облегчению, во второй половине дня родственники стали разъезжаться по домам. Ира выгнала меня спать в большую комнату, мотивировав такой поступок тем, что она устала. Я постелил себе на диване и со спокойной совестью трахнул Люду, потом Вику, а под утро ещё раз Люду. Такой брачной ночью я остался доволен – за два дня воздержания удалось отыграться вовсю!
Про то, что я не сплю с ней, Ира вспомнила только к следующим выходным. В пятницу, когда мы ехали с занятий, она вдруг спросила:
– А почему ты ложишься в большой комнате и не приходишь ко мне?
– Ты же сама сказала, что я слишком костлявый и со мной спать невозможно.
– Так и есть, постоянно нельзя, но иногда можно. Ты сегодня приходи. Я вечером с Ромой выпью для храбрости, а ты, чтобы даже в рот не брал!
Хотел ей ответить, что в рот я не брал никогда в жизни, и даже не собираюсь, но не стал. Передо мной опять замаячила призрачная надежда натянуть Иру, и я постарался «вести себя прилично». Хоть и понимал, что первый раз ничего приятного, скорее всего, не получится, но всё равно хотелось. А с другой стороны, я волновался, так как, не смотря на большой сексуальный опыт, целку мне ещё никогда «ломать» не доводилось. Оставались у меня некоторые сомнения: а получится ли, а вдруг я не так сделаю? Поэтому, когда Ира с Ромой уселись на кухне пить виски, я прошёл к Вике за консультацией. Она меня успокоила, пояснив, что правила просты. Девушку надо возбудить, чтобы она «потекла», поставить головку точно над входом во влагалище, один раз резко и глубоко ткнуть и тут же вынуть. И не забыть подстелить старых тряпок, чтобы не испачкать постельное бельё. Она даже предложила прямо сейчас с ней прорепетировать, но я отказался, пообещав придти к ней позже.
Ира продолжала квасить с Ромой, а я пошёл в её комнату, разделся и лёг на кровать в ожидании. Когда она хорошо поддавшая ввалилась к себе, то в первую очередь выгнала меня с кровати, заставила надеть халат и отвернуться. Потом долго чем-то шуршала, а когда выключила свет, то сказала:
– Я готова, иди.
– Может, включим свет? – робко спросил я.
– Нет! Делай своё дело, или передумаю!
Я снял халат и на ощупь опустился на «брачное ложе» – меня немного трясло от осознания важности момента. Пошарив руками по постели, обнаружил, что Ира лежала посередине кровати на спине в толстой байковой ночной рубашке, вытянув и чуть раздвинув напряжённые ноги. Член у меня стоял так, что не согнёшь, я стал пристраиваться над ней, но мне мешались её волосики на лобке и губках, да и в такой позе даже её не очень толстые ляжки соприкасались, лишая меня доступа к половой щели. Я прислонился к её ушку губами и шёпотом попросил:
– Раздвинь ножки пошире, пожалуйста.
Ответила она мне неожиданно грубо и резко:
– Ещё одно слово и ты вылетишь за дверь!
Та как между ног она меня не пустила, пришлось раздвигать свои. Стоя над ней на четвереньках с широко расставленными коленками, я взялся рукой за член и принялся заводить его в половую щель. Когда мне в первом приближении удалось прикоснуться своей толстой и наглой залупой к её крошечным половыми губкам, то принялся легонько водить ей по щёлочке вверх-вниз, ожидая, когда станет мокро. Ире и такая игра не понравилась:
– Ты что так долго? Издеваешься?
Не став ничего отвечать, я расположил головку напротив того места, где по моим расчётам должно начинаться влагалище, и нажал.
Глубоко войти в неё мне не удалось. Максимум на полголовки запихнуть успел, так как почти в ту же секунду я получил такой удар коленом по яйцам, что кубарем свалился с кровати. Надо мной пронёсся вихрь в байковой ночной рубашке и скрылся в ванной.
Дождавшись, когда искры в глазах погаснут, я встал, привычно прошёл на кухню, помыл член над раковиной и направился спать к себе в большую комнату. К Люде и Вике в тот вечер я не пошёл, так как мне требовалось отлежаться. В голове у меня почему-то крутился детский анекдот, когда учительница спросила: «Дети, у какой птицы синие яйца?» А Вовочка ей ответил: «У директора, я ему вчера их дверью прищемил». А ещё я думал о том, что Люда оказалась права на все сто процентов: вместо райского наслаждения на брачном ложе меня ожидала адская боль.
Неделю Ира со мной не разговаривала, и я тоже не пытался наладить контакты, по опыту зная, что она только сильнее обидится. Потом она зашла ко мне в большую комнату и заявила:
– Ты когда собираешься передо мной извиняться?
– За что? – удивился я.
– За то, что был груб со мной и сделал мне ужасно больно!
– Извини. Если бы ты не стала капризничать, а раздвинула ножки, и мы дождались, когда станет мокро, то всё прошло бы гладко.
– Я тебе отдала самое драгоценное, что у меня есть, а ты назвал мою жертву капризами? Нет, какой же ты есть! Мне до сих пор стыдно вспоминать, а ты так невозмутимо рассуждаешь! И откуда ты знаешь – когда больно, а когда нет? У тебя всё-таки имелись женщины до меня? Значит, ты уже ни одну девочку испортить успел?
– Никого в жизни я ещё не портил. И не знал, как правильно лишать девственности. А чтобы тебе случайно не сделать больно, я спросил совета у Вики.
– У кого?
– У твоей родной сестры.
– Да как ты посмел? Негодяй!
Она подскочила ко мне и стала лупить меня своими маленькими кулачками. Я перехватил её за запястья и удерживал, стараясь не делать больно:
– А у кого я мог спросить совета, если у меня своей сестры нет?
– Ты… Ты… Да у меня даже слов нет кто ты есть на самом деле! Невоспитанный грубиян! Вместо того, чтобы бережно и нежно отнестись к моей невинности, ты пошёл меня перед сестрой позорить? Да я видеть тебя не хочу!
Она вырвала руки из моего захвата и ушла к себе.
После скандала мы не разговаривали ещё недели две, да и не до примирений стало, так как у нас началась зачётная неделя, а потом сессия. А студент, как поётся в старой песне: «Бывает весел от сессии до сессии, а сессия всего два раза в год». Зубрить приходилось много и упорно – вылететь из института, чтобы вернуться в наш рабочий посёлок, я не собирался. А ещё я, привыкнув получать стипендию, не хотел от неё отказываться. По тогдашним меркам нам платили немного, основные деньги мне присылали родители, но даже небольшая прибавка позволяла мне чувствовать себя более уверенно финансово.
Когда Ирочка сдала очередной экзамен, она опять изрядно напилась с Ромой, потом зашла ко мне в большую комнату, где я лежал на диване, обложившись конспектами и учебниками. Молча взяв меня за руку, потянула меня за собой. И уже в своей комнате, закрыв дверь на ключ, потребовала:
– Проси у меня прощения.
– Я же уже извинился.
– Нет, дорогой муженёк, разве так просят прощения у любимой жены? Я тебе сейчас расскажу. Вставай на колени и повторяй: дорогая Ирочка, прости меня за то, что я был с тобой груб и несдержан. Я обещаю больше никогда не обижать тебя и относиться бережно и нежно.
