Текст книги "Дом в небе"

Автор книги: Сара Корбетт

Соавторы: Аманда Линдаут
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4. Она существует

Ночной Каракас мало походил на город в тропиках, который рисовало мне воображение. Таксист говорил по-английски, называл местные достопримечательности, если таковые попадались по пути. Большинство зданий были закрыты на ночь. Вдоль широких бульваров росли пальмы с тяжелыми, низко свисающими листьями. На первый взгляд город был спокойный, зеленый, необычный.

Наверное, был подходящий момент, чтобы влезть под мышку к Джеми, чмокнуть его ладонь и промурлыкать что-нибудь вроде «как я рада, что мы наконец добрались, преодолев за один день этот немыслимый земной изгиб, который начинается в ледяной Канаде и заканчивается во влажной жаре другого полушария». Но я не решилась. Потому что все-таки это был неподходящий момент. Признаться, я была напугана тем, что произошло.

Наутро мы проснулись в номере трехзвездочного отеля, который нам заранее заказал агент, самом дорогом месте, где мы когда-либо останавливались. Я раздвинула шторы и выглянула в окно. Прямо напротив торчал огромный рекламный щит «Пепси». Дальше были небоскребы, в небе летел самолет. Внизу на улице сидели в машинах люди и тупо глядели вперед, ожидая, когда на светофоре зажжется зеленый. До ужаса знакомая картина… Ни тележек, запряженных ослами, ни попугаев, ни тростника, ни очаровательных старушек в блузках с рюшами и кружевами на голове. Разве что воздух был незнакомый – тяжелый и влажный, отдающий болотом.

Я раскрыла окно и посмотрела вниз. На тротуаре смуглые мужчины в бейсбольных кепках продавали фрукты: апельсины, персики, папайю и еще что-то неведомое.

– Джеми, взгляни, – позвала я.

Он подошел и посмотрел мне через плечо.

– Может, купить?

Джеми был вечно голоден.

Я вспомнила, что говорилось в путеводителе насчет фруктов и овощей, как тщательно нужно все мыть и чистить. Бактерий я боялась не меньше, чем террористов, бандитов и одиночества. Я планировала есть в путешествии только хорошо проваренный рис и бобы, приправляя их привезенным с собой кетчупом, и тщательно мыть руки.

– Давай не будем, – сказала я.

Первый урок мы усвоили быстро: если вашему путеводителю пять лет, то рано или поздно он вас обязательно подведет. В то время как «Хилтоны» и «Шератоны» с их шведским столом и бассейными вечеринками по пятницам, с живой музыкой марьячи останутся на своем месте до скончания веков, гостиницы вроде «Эрмано» и «Посада Гуаманчи» на улице, где номера сдаются по восемь долларов ночь, как появились, так и исчезнут.

Хозяйка, которая когда-то подавала на завтрак гостям чуррос с ломтиками манго и горячим кофе, уезжает на неопределенное время в гости к внукам. Старик, владелец «безукоризненно чистого и гостеприимного» мини-отеля у автобусной станции, передает дело своему сыну, которого мало волнуют пауки, тараканы и плесень в ванной, гораздо меньше, чем загорелые молодые туристки, с которыми надо еще где-то устроиться на ночь.

Первые недели в Венесуэле мы с Джеми проходили целые мили, истекая потом под рюкзаками, в поисках обменников с низкой комиссией и двухзвездочных гостиниц, которые давно превратились в массажные салоны или мастерские по ремонту мотоциклов. Мы могли два часа прождать на автобусной остановке, успевали изругаться и обгореть лишь для того, чтобы выяснить, что автобус, ходивший здесь во вторник днем, теперь ходит в пятницу утром.

Потом мы поняли, что самую достоверную информацию можно получить от коллег-путешественников, британцев, немцев и датчан, которые рады были рассказать о своих злоключениях, пожаловаться на неудобства за кружкой холодного пива. Мы сидели где-нибудь, отбиваясь от москитов, и обменивались ценными сведениями. Анна из Португалии знала хорошую прачечную. Австралиец Брэд с восторгом рассказывал о посещении Ангельских водопадов и всем советовал своего проводника. Мы стали более равнодушно воспринимать трудности. Когда не было автобуса, когда в номере не работал душ или вентилятор, я понимала, что такова наша судьба. Путешествие определенно шло на пользу моей страждущей душе, успокаивало нервы.

Однажды ночью мы, поддавшись на уговоры знакомой шведки, согласились примкнуть к группе из девяти туристов, едущих на яхте в Тринидад. Всю дорогу нас страшно мутило. Под утро, когда мы, изнемогая от качки и рвоты, еще затемно добрались до Порт-оф-Спейн, Тринидад, и сошли на берег, портовые власти прямо на пристани арестовали нашего капитана. Нас всех отправили в КПЗ для нелегальных иммигрантов, потому что у нас не было визы. Признаюсь, в этот момент я чуть не разрыдалась.

Но зато я, постоянно находясь в движении, чувствовала небывалую беззаботность и легкость. Я даже отменила запрет на фрукты, которые продавались тут на каждом углу. Мы ели мясистые бананы и сладкие зеленые гуавы. Мы вспарывали ножом толстые дыни, вырезали сладкую желтую мякоть и отправляли в рот. Еще мы начали избавляться от лишнего багажа. Бабушкины пластиковые коробки «Тапперуэр» я раздала женщинам в одной деревне, а бутылку антибактериального геля оставила в грязной гостинице. Также мы раздарили кучу одежды. Темные волосы Джеми на солнце сделались медными, кожа покрылась ровным шоколадным загаром. Я тоже загорела и ощущала во всем теле гибкость и легкость, будто была рождена для этого теплого воздуха. У меня снова появились веснушки, как в детстве. Домой мы с Джеми отправляли самые красивые открытки, дополняя виды Венесуэлы восторженными посланиями. «У нас все отлично», – писали мы. На острове Маргарита у северного побережья мы нашли широкие и белые песчаные пляжи и стройные пальмы, шелестящие листьями на ветру. Свою желтую двухместную палатку мы поставили на задворках дешевого отеля, договорившись с администратором, что будем пользоваться их ванной и туалетом – меньше чем за полцены обычного номера. На сэкономленные деньги мы покупали сэндвичи с акульим мясом и ели их на обед, запивая дешевым ромом.

Мы подружились с местной девушкой, регистратором отеля, которая принимала у нас ежедневную ренту. Она хранила наши паспорта в гостиничном сейфе, чтобы их не украли, продавала нам бутылки с водой и румяные эмпанадас – морковные пироги с сыром, привозимые из деревни в бумажных пакетах. На вид ей было лет двадцать. Звали ее Пегги. У нее были круглые щеки, пышный бюст и застенчивая улыбка. Она носила тесные майки и длинные юбки в пол. Бегло щебетала на ломаном английском. Деревня, где она жила, находилась в шести милях от гостиницы. Однажды вечером, когда я вошла в фойе с зубной щеткой и футляром для контактных линз, Пегги предложила:

– Поехали к нам? Познакомитесь с моей семьей. Мы вас накормим.

Оглядываясь назад, кажется, что наша поездка в гости к Пегги – это мелкий незначительный эпизод, но тогда мы были другого мнения. Мы добрались на такси. У Пегги была огромная семья – дядьки, тетки, орава босоногих кузенов и племянников. Она показала нам местный пляж – пять минут пешком по узкой тропинке среди кустарника, – где мы поставили палатку. Пляж был изумительный: огромный полумесяц белого песка у входа в пещеру, обрамленный изогнутыми пальмами, и никаких следов пребывания человека – ни крышек от газировки, ни прочей дряни, что волны обычно сносят к берегу, ни яхт на горизонте. На ужин Пегги принесла нам корзинку свежих эмпанадас и ананас, нарезанный дольками, и ушла. Мы остались одни. Небо окрасилось в малиновый цвет, крепчал вечерний бриз. Одиночество пугало и будоражило нас. Мы бродили по щиколотку в теплой воде, наблюдая, как на мелководье резвятся стайки голубоватых рыбок. Сейчас, в ретроспективе, мы бы сами себя не узнали: юноша и девушка, внезапно оказавшиеся среди канонического первобытного рая, в полном уединении, проводящие время бесцельно и счастливо. Потом мне пришло в голову, что в случае чего помощи отсюда не дозовешься. Деревня, где живет Пегги, находится в стороне от туристических маршрутов. Наверное, ее и на картах-то нет. Никто не знает, где мы, мы никого не предупредили. При этих мыслях моя радость мигом испарилась. Что-то ужасное обязательно должно случиться! Я похолодела от страха. Рано или поздно нас, конечно, хватятся. Копы прочешут местность вокруг отеля, допросят нашего таксиста, приедут в деревню, и Пегги отведет их на пляж, где они обнаружат наши бездыханные тела. Мы погибнем одновременно от удара молнии либо нас смоет в океан гигантской волной, а потом вынесет обратно на берег. Либо нас ограбят и убьют местные бандиты, а трупы зароют в песок. Но сначала они отконвоируют нас куда-нибудь подальше, чтобы наши тела никто никогда не нашел.

В ту ночь я спала, вцепившись в Джеми, и вскакивала от каждого резкого порыва ветра, шуршащего в пальмовых кронах, и крика лягушки в лесу. Наверное, так спят солдаты на передовой, на острие ножа между экстазом и ужасом.

Мы проснулись, когда утреннее солнце начало поджаривать нашу палатку. Внутри было влажно и душно. Джеми поцеловал меня в лоб.

Мы выжили. На этот раз все обошлось.

Мы продвигались в глубь Венесуэлы, следуя нашему довольно хаотичному плану. Автобусные переезды следовали один за другим. Дорога действовала на нас как наркотик. Кустарники сменялись густыми зарослями тропического леса, где в ветках пестрели алые попугаи-ара. Иной раз мелькала деревушка возле плантации какао.

Последний автобус довез нас до городка под названием Санта-Елена-де-Уайрен, на границе с Бразилией. Ночью мы спали под москитными сетками в комнате хостела, выкрашенной в ярко-бирюзовый цвет. Наутро, после небольшого торга, мы наняли в проводники индейца из племени пемон и пешком отправились в джунгли.

После двух дней беспрерывного подъема по извилистой, точно американские горки, тропе нашим глазам наконец предстало зрелище, ради которого затевалась поездка: вид с вершины горы Рорайма. Это даже не гора, а скорее огромное плато, каменная платформа длиной в шесть миль, такой ширины и высоты, что даже климат там особый. Стены плато отвесно падают вниз с высоты в несколько сот футов, курятся белые водопады, облака бегут над зелеными долинами. Пять месяцев открытка с этим видом стояла у нас на кофейном столике в Калгари. Выпуски «Нэшнл джиографик», где были фотографии Рораймы, мы хранили как самое большое сокровище. И вот мы попали в Зазеркалье, точно герои фантастического рассказа, мы ползаем по картине, приобретшей третье измерение. Здесь и россыпи розоватых кварцевых кристаллов, и голубые, изумрудные птички колибри, и крохотные доисторические черные лягушки, которыми мы любовались на снимках.

– Ты веришь, ты веришь, что мы здесь, Джеми? – услышала я собственный голос. – А я не верю.

Мы сидели над пропастью, свесив ноги, и молчали. Внизу клубились облака, словно гигантский белый парик, скрывающий от нас долину. Было ощущение, что мы на кромке колдовского котла или на палубе корабля, бороздящего неземной океан. Я видела эту гору в журнале, а теперь мы здесь, сидим, зачарованные, и смотрим. Это правда, она существует! И это все, что мне нужно, чтобы продолжать.

Глава 5. Стрижка на озере

На обратном пути в долину Джеми споткнулся, упал и сломал ногу, что вынудило нас прервать наше большое путешествие по Южной Америке. Не могло быть и речи о том, чтобы я продолжала его одна. Мы, парочка городских ребятишек, отмечающих праздник непослушания, боялись сделать хоть шаг в одиночку. Мы вернулись в Канаду с чувством усталости. И пусть мы выдержали еще целый год и даже совершили второе путешествие – по Южной Азии, – наше расставание было предопределено. Мы оба понимали, что для серьезных отношений мы пока слишком молоды. Наш разрыв проходил медленно и мучительно. Когда наконец в один весенний вечер 2003 года после очередной ссоры взбешенный Джеми хлопнул дверью, объявив, что он уходит навсегда. Самое сильное чувство из тех, что я в этот миг испытала, было облегчение.

Я старалась быть постоянно занятой. У меня была новая работа в баре «Сейлиз», престижном заведении для корпоративных вечеринок, косящем под ирландский паб: деревянные полы, джиги и шанти. Платили там больше, чем в «Дринке». Я старалась брать две смены подряд, чтобы поскорее накопить на новое путешествие.

Впервые в жизни я жила одна – снимала маленькую квартиру с минимумом необходимой мебели в центре Калгари. Между сменами я успевала заскочить в букинистический магазин – купить рассказы о путешествиях и старые журналы, вдохновляющие меня на новые планы. Также я купила новейший путеводитель по Центральной Америке и брала его с собой на работу, чтобы полистать в перерыве.

На работе я подружилась с девушкой по имени Келли Баркер с острова Ванкувер. Келли была миниатюрная брюнетка с горящими зелеными глазами, настолько яркая, что встречные на улице часто останавливались, засмотревшись. Еще у нее были шикарные густые волосы длиной до пояса. Чаевые она получала самые щедрые и всегда была бодра, будто совсем не уставала.

Однажды летом мы с Келли во время обеденного перерыва зашли в ресторан «Эрлз». Там, как и у нас, был мертвый час. Мы заказали артишок с соусом и охлажденный зеленый чай. Я вынула из сумки путеводитель и стала показывать Келли фотографии Коста-Рики, куда мечтала поехать. Келли ребенком несколько раз была в Европе и ездила в Мексику по программе школьного обмена, но ей никогда не приходилось путешествовать с палаткой.

– А давай поедем вместе? – вдруг предложила она.

– Конечно, давай! – обрадовалась я.

Мы тут же принялись подсчитывать, в какую сумму нам обойдется путешествие и сколько нужно времени, чтобы ее заработать. Мы решили, что три недели, как планировалось вначале, – это мало, а шесть – в самый раз. Я читала вслух о Гватемале, а Келли слушала, поигрывая соломинкой.

– Три канатных моста над водопадом, сад бабочек, кофейные плантации. – Я перевернула страницу. – Знаешь, в этом месте можно научиться медитации и всяким таким штукам.

– Похоже, – кивнула Келли. – А еще в этой Гватемале должны быть парни.

Когда нам принесли счет, план был готов. Мы летим в Коста-Рику, пешком пересекаем Гватемалу и Никарагуа, потом снова садимся на самолет и летим в Сент-Томас, где, по мнению Келли, можно найти подходящую работу – например, разносить напитки на пляже. Ну а дальше… Кто его знает? Что-нибудь придумаем.

Мы ворвались в офис турбюро «Адвенча Трэвел» за пять минут до закрытия, веселые и опьяненные решимостью быстрее осуществить свою мечту. Нахмурившись, чтобы выглядеть солиднее, я облокотилась на стойку и сказала:

– Нам два билета в Коста-Рику, вылетом через шесть недель от сегодняшней даты.

Келли стояла рядом и криво улыбалась.

Сотрудница турбюро была всего на пару лет старше, чем мы, но в черном деловом блейзере и с короткой практичной прической. Она молча переводила взгляд с меня на Келли и обратно с таким видом, будто сейчас позвонит нашим родителям.

– Вы не подумайте чего, мы не шутим, – добавила я.

Келли оказалась права – парни в Гватемале были. Пять недель спустя, побывав в Панаме, Коста-Рике, Никарагуа и Гондурасе, мы несколько часов ехали на желтом автобусе, на старом школьном американском автобусе, что колесят по Центральной Америке, с багажником на крыше, полным рюкзаков и продукции местных фермеров. Мы вышли в неприветливом индейском городке Тодос-Сантос, и там, в сыром кафе, с желтыми стенами и низким потолком, нам встретились Дэн Хэнмер и Ричи Баттеруик. Да, Дэн и Ричи, как герои любимых мной в детстве комиксов про Арчи и Веронику. Но только эти были англичане. Светловолосый и голубоглазый Дэн Хэнмер учился в Экстерском университете, Ричи Баттеруик был практикующим юристом. Оба они были бронзовые от загара – типичные бродяги-путешественники, разве что без бороды и шевелюры, в отличие от большинства парней, которые чуть за порог сразу бросаются бриться и стричься. Таких мы с Келли прозвали троллями за неухоженный, отталкивающий вид. Говорили они с непередаваемым аристократическим британским акцентом. Едва представившись, мы стали рассказывать о своих приключениях, а они слушали, смеялись и отпускали ехидные шуточки, чем еще больше раззадоривали нас. Мы рассказали им про экзамен по подводному плаванию с аквалангом в Гондурасе, про укусы песчаных мух на пляже в Панаме и про ужасную бурю, что застала нас в кратере вулкана в Никарагуа.

Мы стали повсюду ходить вчетвером. Вместе мы месили грязь в колеях, что оставляют на грунтовой дороге тракторы местных фермеров, смотрели лошадиные скачки на ежегодном фестивале в честь Дня Всех Святых, лезли в горы к горячим источникам среди зарослей цветущего гибискуса. И все время хохотали – Ричи Баттеруик и Дэн Хэнмер были большие весельчаки. Ночью у себя в комнате в хостеле мы с Келли продолжали хохотать. Мы дурачились, передразнивали британский акцент наших спутников, на все лады повторяли их имена. Но в общем они были хорошие, умные ребята. И джентльмены – всегда протягивали руку, помогая забраться в кузов попутного грузовика.

Как-то раз мы сели в автобус и поехали на озеро Атитлан, находившееся неподалеку. Там мы первым делом решили подкрепиться – расположились в заросшем патио вегетарианского кафе, заказали суп из черной фасоли и соленый гуакамоле, который подавали здесь огромными порциями. И вот, пока я и Ричи за дружеской болтовней потягивали пиво, Келли и Дэн Хэнмер стали многозначительно переглядываться.

– Ты что, втюрилась в Дэна Хэнмера? – спросила я, когда мы вечером валялись в гамаках на террасе.

С самого начала путешествия мы с Келли вели себя целомудренно. Не то чтобы шарахались от мужчин, но никогда не позволяли себе ничего, кроме флирта. Я просто дразнила ее, одно его имя вызывало у нас смех. Потом мы часто вспоминали его, и всегда он был именно Дэн Хэнмер, не Дэн и не тот парень из Гватемалы.

– Нет, я не втюрилась в Дэна Хэнмера, – отвечала Келли безо всякой, впрочем, уверенности, – и не задавай мне больше дурацких вопросов.

Озеро Атитлан – это блестящая черно-синяя водная гладь, зажатая между тремя вулканами. Там заросли тростника, стелящийся туман и куча молодоженов и хиппи, живущих в симпатичных домиках на берегу. Деревня, где мы остановились, была анклавом нового века, с центром медитации, с курсами по водному массажу и метафизике, с букинистическим магазином, где продавались потрепанный Керуак и Камасутра. Все, кого мы встречали, собирались остаться на пять – десять дней, но оставались на месяц, поскольку чем дольше вы бродите по берегам озера Атитлан, тем дальше от вас становятся ваши дела и обязанности, повседневные реалии обычной жизни. Вы забываете о билете на самолет, который должен доставить вас домой, о кредитах, требующих оплаты, и о людях, что ждут вас где-то на другом конце света. Для вас не существует ни прошлого, ни будущего, лишь одно умиротворенное настоящее. Что служит хорошим поводом делать все, что вам хочется.

Дэн Хэнмер и Келли теперь всюду ходили рука об руку. А мы с Ричи Баттеруиком продолжали пить пиво и даже пару раз поцеловались, но оба понимали, что это не всерьез, что мы просто убиваем время. Через несколько дней он улетал обратно в Англию. Мы проводили его до автостанции в Сан-Педро, а затем я оставила Келли и Дэна Хэнмера, позволив им провести оставшиеся до его отъезда сорок восемь часов нирваны, вдвоем. А сама переселилась в соседний лагерь, к девушке, с которой мы познакомились ранее.

Одна из лучших вещей на свете – это уверенность, что в мире всегда есть кто-то, о ком стоит тосковать. Два дня спустя я взяла водное такси и поехала в Сан-Педро, чтобы забрать Келли, и нашла ее на каменной лестнице, ведущей в город. Она и впрямь, хоть и ненадолго, влюбилась в Дэна Хэнмера. А теперь Дэн Хэнмер уехал.

– Ну перестань, – сказала я, обнимая ее за плечи, – пойдем лучше выпьем пива.

Она дулась всю дорогу до нашей деревни и плакала, когда мы сидели в ресторане у озера с моей американской подругой, веснушчатой поклонницей йоги по имени Сара. Едва глаза Келли наполнялись слезами, мы с Сарой спаивали ей бутылку пива «Галло». Дэна Хэнмера мы решили не упоминать, но Келли долго не выдержала.

– Он слушал Боба Марли на плеере, – с тоской говорила она, будто ничего более романтичного в ее жизни не случалось. И начинала плакать. Потом хихикать. Или наоборот – сначала хихикать, потом плакать. Затем мы все втроем вздыхали. Дэн Хэмнер уже превратился в легенду.

Вечером мы вышли на шаткий деревянный пирс, принадлежащий нашей гостинице, сидели и слушали, как плещется вода и шумят вдалеке моторные лодки, – это рыбаки возвращались домой. Красивое лицо Келли совсем опухло от слез, но она, кажется, успела выплакать все без остатка. Мы с Сарой говорили о том, сколько еще жить в городе и не пройти ли нам трехдневный курс по «прозрачным сновидениям» в центре медитаций, когда вдруг раздался голос Келли.

– Я хочу, чтобы вы меня подстригли, – сказала она.

– Что-что?

Мы обернулись.

Келли небрежно подбросила свои длинные шикарные волосы вверх – будто это не предмет черной зависти каждой встречной женщины, не драгоценный камень ее красоты, а старая ненужная тряпка.

– Я хочу все это обрезать.

– Ни за что, – ужаснулась я, – ты с ума сошла!

Но мысль об этом вызывала у Келли улыбку, и эта улыбка была мне знакома. Где-то внутри у нее зажегся огонек. С полминуты мы играли в гляделки, затем я пожала плечами и согласилась.

– Ладно. Но если ты пожалеешь, то я не виновата.

Это я запомнила навсегда. Я вспоминала этот эпизод, когда пять лет спустя в Сомали меня держали в набитой крысами каморке, когда я умирала от голода и моя прошлая жизнь казалась мне волшебной сказкой. Казалось, что я выдумала тот теплый вечер на мерцающем озере в Гватемале. Возвращаясь к нему памятью, я отчаянно пыталась припомнить мельчайшие подробности, приблизиться, подтянуться поближе. Келли и Сара сидели, свесив ноги, на пирсе, освещенные оранжевым закатным солнцем. Я сбегала босиком в гостиницу и принесла деревянный стул из вестибюля и тупые канцелярские ножницы, позаимствованные у регистраторши. Последний раз спросила Келли, уверена ли она. В воздухе витал призрак Дэна Хэнмера, оплакивая красивый роман, прервавшийся в самом расцвете. Первые пряди темных волос Келли тяжело упали на доски. Горы стояли вокруг, точно зеленый занавес позади искрящегося озера. Когда это началось, мы так и прыснули со смеху. Мы смеялись, как не смеялись все три месяца путешествия. Крепко сжав ножницы в дрожащей руке, я отхватывала прядь за прядью. Сара, которую мы потом больше не встречали, держалась за живот. По щекам ее текли слезы. А Келли, забыв о своих страданиях, по-прежнему красивая, несмотря на короткую клочковатую стрижку, наклонилась и смахнула остатки волос в воду.